Роджерс Розмари. Любовные игры

Глава 29

   Сара наскоро приняла ванну: на этот раз ей некогда было нежиться в благоухающей шампунями воде… Серафина стояла рядом, на случай, если что-нибудь понадобится. Потом Сара влезла в тщательно отглаженные джинсы, отчаянно надеясь, что не успела поправиться: брюки и без того были довольно тесными; она купила их только по настоятельной просьбе Дилайт.
   — Я бы сама пошла с тобой в магазин, но… В общем, купи что-нибудь облегающее. Чем сексуальнее, тем лучше. Ладушки? Ради меня, ради моего имиджа! Хорошо, что свободные штаны вышли из моды, — трещала она по телефону. «Тоже мне конспирация! — ворчала про себя Сара. — Игра в эпоху плаща и кинжала!» Могла ли она предположить, что опасения сестры имели под собой прочное основание?
   Знала бы Дилайт, что из всего этого вышло!
   Пожалуй, она не поверила бы своим ушам, если бы услыхала, что ее пуританке-сестре выпадет на долю настоящее приключение — быть похищенной самим герцогом! И что она потеряла? Только несчастную девственность, которая ей и так порядком надоела. И вообще, все не так уж плохо. Он так нежен… когда пьян!
   Недовольная собой, Сара подошла к зеркалу, на ходу застегивая ремень.
   Пошел он к черту! Она еще посчитается со своим мучителем — тем или иным способом! Как это называется в Италии? Вендетта, вот как!
   А что, она неплохо смотрится! Линялые голубые джинсы обтягивают бедра, однако не мешают движениям. Алая шелковая блузка выделяет именно то, что нужно. Сара отважно расстегнула еще одну пуговку. Вот так! При желании она может по гроб жизни корчить из себя Дилайт. Дилайт с практическим умом Сары и ее железной логикой. Ей начало казаться, будто, если она спокойно, взвешенно обратится к Марко, без упреков и обвинений (он-таки вел себя, как порядочная свинья!), — просто растолкует, что теперь, когда он добился своего и положил ее на обе лопатки (не один раз), он вполне может отпустить ее. Если сочтет своим долгом вознаградить ее, что ж, она согласна на гоночную модель «ламборини» — естественно, первоклассную, как все, чем она себя окружает, включая ее самое… Неужели он не оценит эту маленькую лесть?
   Конечно, у него хватит здравого смысла отпустить ее. После того как она признается в мистификации, он будет счастлив отделаться от нее и таким образом избежать скандала. В прежние времена ему пришлось бы жениться на ней, а бедный папа стал бы настаивать на дуэли. Эта мысль вызвала у Сары невольную улыбку. Не дай Бог, папа когда-нибудь узнает правду: не миновать ему сердечного приступа. Его маленькая Сара, которую так бережно лелеяли и воспитывали по всем правилам, не способна на столь дикие, необдуманные и даже порочные поступки! Она не такая, как ее сводная сестра!.. Или такая?..
   Сара задумчиво заколола волосы черепаховым гребнем. Может быть, в ней все-таки больше от черта, чем от ангела? Вот она безбоязненно смотрит в глаза бешеному волку! Почему бы и нет? Что ей терять?
   Сара спустилась по мраморным ступенькам; за спиной кудахтала обычно сдержанная Серафина.
   — Но, синьорина… Герцог сказал, что пришлет за вами, когда он будет готов. Вам нет необходимости…
   — Пришлет за мной, когда он будет готов? Надо же! Мне очень жаль, Серафина, но это ваш герцог, а не мой, пусть даже он сделал меня своей любовницей — отнюдь не по моему желанию! А я, когда «готова», терпеть не могу ждать какого-то лодыря, который будит меня ни свет ни заря, а сам еще несколько часов нежится в постельке!
   Сара не собиралась произносить такую длинную речь, у нее просто вырвалось, но, невзирая на явный испуг Серафины, она не взяла бы назад ни единого слова. Хватит лицемерия, пускай все обитатели герцогского замка знают, что представляет из себя их феодальный лорд. Она мысленно перебирала подходящие определения. Подлец! Бабник! Садист! Дегенерат! Сара, тебе давно пора вернуться к самой себе — нормальной американской девушке двадцатого столетия. Он… он… ослиная задница! И пусть лучше не доводит ее до того, чтобы она так прямо и сказала!
   — Синьорина! Умоляю вас, подумайте как следует!
   Сара резко остановилась и вздохнула.
   — Извините, Серафина, но я прошу вас в разговоре со мной не величать Марко герцогом. У себя в Америке мы не признаем титулов (папа был бы в восторге от этого заявления!) И потом, что плохого в моем желании знать, где находятся его покои? Он же позволяет себе наведываться в мои, когда ему вздумается!
   Судя по тому, как Серафина принялась теребить свои четки, она была близка к тому, чтобы сдаться.
   — Вон там, синьорина, вход. Идите направо и увидите. На ручке двери изображен фамильный герб. Но я все же надеюсь, что синьорина изменит свое решение. Герцогу… хозяину может не понравиться…
   — А вдруг он, наоборот, будет польщен, что мне не терпится увидеться с ним? — Сара одарила бедную женщину одной из сладчайших своих улыбок. Благодарю вас, Серафина. Я не позволю ему выместить на вас злость за мой поступок. Еще раз спасибо.
   — Пожалуйста, — промямлила та по-итальянски, с ужасом следя за тем, как эта стройная спина и длинные ноги решительно двинулись по направлению к личным апартаментам герцога. Бедняжка! Понимает ли она, как рискует, эта бывшая девственница, на которой уже стоит клеймо герцога, знак его циничного отношения к женщинам? Ах, какие шрамы на сердце сына оставила его легкомысленная мать! Он возненавидел всех женщин, не верит им ни на грош. И все-таки… Серафина чувствовала: здесь что-то не так. Зачем герцогу понадобилось привозить сюда чистую девушку, предположительно невесту его сводного брата Карло? Зачем он обесчестил ее, сделал ее любовницей? Это было выше ее понимания. Несмотря на все свои недостатки, до сих пор герцог Кавальери выказывал себя гордым главой семьи, ревнителем фамильной чести.
   Если верить рассказам шофера Бруно, у него было несколько любовниц, но он никогда не афишировал свои похождения и во всяком случае не допускал ничего подобного здесь. Что на него нашло?
   Серафина скривила губы и пожала плечами. Кто их поймет, этих аристократов? Что там играет у них в крови?.. По-прежнему не сводя глаз с Сары, она увидела, как молодая женщина, к которой она успела привязаться, чуть помедлила перед обитой железом дверью, а затем решительно постучала.
   Бедняжка! Настоящая леди! Всегда такая вежливая, внимательная… Жалко ее!
   В ту самую минуту, когда экономка решила вернуться к своим обязанностям, дверь резко распахнулась, и посыпались громкие проклятия. У Сары душа ушла в пятки при виде наполовину покрытого мыльной пеной лица герцога, и она поспешила с объяснениями:
   — Доброе утро! Я думала, ты рассердишься, если я задержусь, а мне ни за что не хотелось бы пропустить свой первый в жизни урок верховой езды.
   Марко смотрел на Сару так, словно с большим удовольствием послал бы ее к черту. Черные брови были сдвинуты — верный признак гнева.
   — Какого черта, — начал он, обратив взор на экономку. Сара не дала ему договорить.
   — Это я уговорила Серафину… Она не виновата! Я объяснила ей, каковы наши отношения и что мне не терпится увидеть тебя. Только после этого она уступила. Я могу войти?
   Сара видела, что он охотно захлопнул бы дверь у нее перед носом, и все-таки рискнула:
   — Ты не ответил на мое приветствие, — она надула губы. — А еще рассуждаешь о хороших манерах и делаешь мне замечания.
   — Прошу! — Марко взял себя в руки и преувеличенно галантно отступил в сторону. — Доброе утро. Сейчас я закрою дверь, и ты мне тоже объяснишь, какие такие у нас «отношения».
   Сара слегка дрогнула в душе, но заставила себя войти с ослепительной улыбкой.
   — Надеюсь, ты извинишь меня за то, что я не успел окончить процедуру бритья? — В черных глазах прыгали насмешливые искорки. Он осмотрел ее с головы до ног, чуть задержавшись взглядом на груди, которая отчетливо вырисовывалась под огненно-красной блузкой, и облегающих джинсах, делавших ее похожей на стройного юношу.
   «Какого черта он торчит передо мной, — думала в эту минуту Сара, — с одной намыленной щекой и узким полотенцем вокруг бедер, в то время как сам велел ей приготовиться еще час назад?»
   Саре все труднее было удерживать на лице улыбку, особенно когда Марко посмотрел на нее так, словно хотел бы вынуть из ее черепа мозги и исследовать под микроскопом каждую извилину, каждую мысль. Сара занервничала и отвернулась. Ей попался на глаза инкрустированный нож для разрезания бумаги с изображением волчьей головы на ручке.
   — Я постараюсь не мешать, — нарочито беспечно заявила она. — Продолжай, пожалуйста, а я тем временем…
   Как видно, у Марко кончился запас терпения, и он почти прорычал:
   — Нечего было сюда являться! Хотел бы я знать, что ты наплела Серафине?
   Ради всего святого, когда ты научишься осторожности?
   — Осторожности? А с чем ее едят? Согласись, несколько странно слышать это от тебя! — она с вызовом взглянула ему прямо в лицо.
   Казалось, Марко колеблется, как поступить. Отдубасить ее как следует?
   Нет, это уж слишком — даже для него.
   Его удержал безобразный синяк у нее на скуле. И все-таки в чертовке было что-то такое, что губительно действовало на его цивилизованную оболочку, будило в нем зверя.
   Да это просто тигрица какая-то — бывшая невеста его брата, маленькая проказница с прекрасным телом, которая стала его собственной Радостью — и будет ею, пока ему не надоест. Как бы ни жалил порой ее вздорный язычок!
   Нет, ей больше не вывести его из себя!
   — Поговорим об этом позже. — Он бросил на нее такой взгляд, что Сара поняла: лучше не испытывать его терпение. — Конечно, если ты не предпочтешь другой вид спорта.
   Сара открыла и тотчас закрыла рот. Ей в самом деле очень хотелось кататься верхом, а у него такие великолепные лошади!
   — Договорились, — не дождавшись ответа, резюмировал он. — Сейчас закончу бриться и быстро оденусь. Если не возражаешь, — он махнул рукой в сторону не очень-то удобного стула, — присаживайся, пожалуйста.
   «Вот же умеет, когда хочет, быть галантным!» — возмущенно подумала Сара.
   За Марко захлопнулась дверь его спальни.
   Еще одна несправедливость! Его двери были снабжены запорами, и он пришел в негодование, когда она вторглась в его святая святых, а сам беспардонно нарушал ее уединение!
   Марко вышел в гораздо лучшем расположении духа, свежевыбритый и одетый для верховой езды, но это не смягчило ее.
   — Ну вот, Дилетта. Я не слишком долго?
   Она стиснула кулаки. Его «Радость», как бы не так! Коварный, самоуверенный ублюдок! Однако она решила до поры до времени не давать волю душившему ее гневу. Пусть он сначала отпустит ее.
   Чтобы скрыть свои истинные чувства, Сара небрежным жестом руки обвела довольно неуютную гостиную с уродливой мебелью мрачных тонов.
   — Я ожидала чего-то более пышного. Эта комната больше похожа на контору.
   Марко насмешливо приподнял бровь.
   — Что, недостаточно роскошна для тебя? Ты угадала: я действительно приспособил эту комнату под свой кабинет, и она меня вполне устраивает.
   Терпеть не могу, когда что-либо — или кто-либо — отвлекает меня от работы. Сара уловила в его голосе ехидный подтекст. — В общем, чтобы тебя не разочаровывать, моя бесценная, это не официальные покои герцога Кавальери.
   Те, другие, удовлетворили бы даже твой взыскательный вкус. — Он мельком взглянул на ее дорогие сережки. — Те апартаменты слишком хороши для одного мужчины. Представляешь, огромная кровать на четырех колоннах. Я приведу туда жену. Ну, а теперь идем: ты ведь хотела кататься?
   «Жену»? Сара не выдержала.
   — Так ты женат? — Пока Марко говорил, она стрельнула взглядом в сторону спальни и увидела висевший над кроватью женский портрет. — Несчастная твоя жена! Это ее изображение там красуется?
   Марко расхохотался — впервые за все время их знакомства — искренно, от всего сердца.
   — Женат? А что, сага, это тебя огорчает? Не беспокойся, у меня нет ни малейшего желания обзаводиться женой, пока не придет время всерьез подумать о наследнике, а это произойдет не раньше, чем через несколько лет. А что касается портрета, то прекрасная леди действительно является здравствующей герцогиней, только это не моя жена, а вдова моего покойного отца. Она очень красива, а если говорить о ее внутренней сущности, то она полностью соответствует наружности. Это особа, достойная всяческого уважения и восхищения!
   Сара широко раскрыла глаза, якобы для того, чтобы выразить удивление, а на самом деле — чтобы скрыть смущение. Отчасти поэтому она и сморозила глупость:
   — Ну да, конечно. Видно, правду говорят, что все итальянцы влюблены в своих матерей… И мачехи — не исключение…
   Она никак не ожидала, что Марко придет в такое неистовство.
   — Ты на что это намекаешь?
   — О, ради Бога! — Сара немного отступила назад. — Честное слово, я ничего такого не думала. Извини, если я нечаянно коснулась семейной тайны.
   С минуту он смотрел на нее так, словно с удовольствием свернул бы ей шею.
   Потом его злость улеглась, и лицо стало похожим на деревянную маску.
   — Пусть тебя не волнует моя семья и ее история. — Он сделал знак в сторону двери. — Я был бы тебе очень признателен, если бы ты не слушала, о чем сплетничают слуги. А теперь идем, а то я передумаю и отошлю тебя заниматься медитацией в своей комнате.
   Угроза в его голосе вынудила Сару молчать, хотя все в ней восставало и требовало отмщения за то положение, в которое поставил ее этот коварный человек. Его любимая игрушка. Вещь. Его путана. И так далее — он сам нашептывал ей все эти слова в минуты страсти.
   Сара крепко, до боли, стиснула зубы и заставила себя думать о грядущей победе — и о возмездии! Идя рядом с Марко к конюшне, она старалась попасть в ногу, а он шагал крупно, размашисто, словно хотел лишний раз подчеркнуть, что совершенно с ней не считается. Сара попыталась представить себе его лицо, когда он узнает правду: настоящая Дилайт Адаме благополучно вышла замуж за его бесценного брата, а сам он вел себя, как последний негодяй, и выставил себя на посмешище, похитив по ошибке ее старшую сестру. Интересно, как он из всего этого выпутается — особенно после встречи с ее отцом!

Глава 30

   — Атмосфера между ними была так накалена, что это почувствовали, кажется, даже до отвращения раболепные конюхи. Ожидая, пока ей оседлают лошадь, Сара то и дело ловила на себе быстрые взгляды. Тем временем могучий жеребец Марко нетерпеливо бил о землю копытами. Будь ее воля, она и сама предпочла бы этого скакуна по кличке Дьявол — скорее всего, вполне заслуженной. Впрочем, ей была предоставлена возможность выбирать из остальных лошадей. Скорее всего, привилегия была дана неспроста: с расчетом на то, что она в конце концов бесславно свалится с лошади. И все равно этот поступок Марко приятно удивил Сару. Сколько еще сюрпризов у него в загашнике?
   — Ну что? Сможешь без посторонней помощи сесть на лошадь? — нетерпеливо спросил он, сильной, мускулистой рукой приглаживая седло для себя. Он явно жалел о своем предложении и не скрывал этого. — Руджеро тебе поможет. Будь осторожна и не слишком натягивай поводья. Бери пример с меня. — Он вдруг понизил голос и ехидно произнес, вонзая в нее невидимое для посторонних глаз жало:
   — Увидишь, эта кобыла — точь-в-точь как женщина: нуждается в том, чтобы ей дали понять, кто ее хозяин! Напрасно ты отказалась от того смирного животного, что я предложил вначале. Фьяметта — резвая молодая кобылка, не очень-то признающая дисциплину.
   — Не беспокойся! — бросила Сара (можно подумать, что он беспокоится!). Благодаря теннису у меня довольно сильные руки, и потом, Фьяметта такая красавица! Ты только посмотри на эту лоснящуюся шоколадную кожу и белую звезду на лбу! Слава Богу, ты еще не окончательно подавил муштрой ее природную живость. Неужели тебе самому приятнее иметь дело с покорными особями?
   В это мгновение Руджеро подсадил Сару в седло, и это избавило ее от ехидного ответа Марко. Выпрямившись в седле, девушка испытала душевный подъем и даже на какое-то время забыла о существовании своего мучителя. Сара проверила послушность своей кобылки и тотчас спохватилась: ведь она «новичок»! Она изменила посадку, прикинувшись неуклюжей, и натянуто улыбнулась.
   — Ну что, мы едем? В юности я увлекалась вестернами. Если ты поедешь помедленнее и дашь мне возможность присмотреться, думаю, я смогу копировать твои движения. Я быстро схватываю — буквально на лету! Ты же знаешь.
   — Интересно, откуда? Боюсь, что мне предстоит еще многое узнать о тебе.
   — Не стоит труда. Если бы ты все обо мне знал и я стала ручной, думаю, ты бы умер от скуки. Или бросил меня ради нового увлечения.
   — Хватит молоть вздор. Обрати внимание на лошадь и следи за моими действиями. Если, конечно, хочешь остаться в седле, в которое так храбро забралась. Вряд ли тебе улыбается, едва выехав за ворота, брякнуться оземь.
   Так что отложим этот в высшей степени увлекательный разговор до лучших времен.
   Могучий жеребец выказывал такое же нетерпение, как и его хозяин. Он всхрапывал, становился на дыбы и выкатывал злые красные глаза, обращенные на Фьяметту, которая впала в некоторую игривость. Это заставило Сару принять строгие меры.
   — Прошу тебя, — с притворным ужасом выдохнула она, вцепившись в гриву своей лошади, — придержи своего Дьявола. И давай, наконец, трогаться с места.
   Марко мысленно послал ее к черту.
   — Хорошо, на твою ответственность. Поехали!
   Дьявол взвился, как, наверное, взвивался его тезка, и несколько раз взбрыкнул, что заставило Марко сосредоточить на нем все свое внимание.
   Установившая к тому времени полный контакт с Фьяметтой, Сара вихрем пронеслась мимо него. Свобода! Простор! Ей стало безразлично, что он может подумать. Все равно рано или поздно узнает, что она водила его за нос — и даже без особых усилий.
   Оставив позади окруженный каменной стеной двор, Сара выехала на конную тропу, которая привела ее на площадку для игры в гольф. Привыкшая к ограниченному пространству, Фьяметта пустилась сначала рысью, а затем галопом по периметру. Низко пригнувшись к холке лошади, Сара нашептывала ей ласковые, подбадривающие слова. Давно уже она не чувствовала себя в таком ладу с собой и со всем миром.
   Как вдруг сзади послышался цокот копыт — ее догонял Марко. Цепкие руки вырвали у Сары из рук поводья, и лошадь резко остановилась, недовольно заржав и едва не сбросив всадницу.
   — Какого черта! — забыв об осторожности, завопила Сара. — У нее нежные губы, ты сделал ей больно!
   — Да ну? — в голосе Марко звучала обманчивая мягкость, никак не вязавшаяся с хищным блеском глаз, устремленных на спутницу. — Позже тебе придется объяснить, откуда ты за такой короткий срок столько узнала о лошадях. Ты мастерица по части объяснений! Конечно, конечно, ты же просмотрела великое множество ковбойских фильмов! И потом, я совсем забыл, схватываешь на лету! — Марко ослабил хватку и насмешливо склонил голову набок. — Ну, а теперь, когда я убедился, что лошадь не понесет, может быть, мы продолжим эту приятную прогулку? Вот тебе случай продемонстрировать только что обретенное мастерство!
   В глубине его угольно-черных глаз мерцали дьявольские огни, как бы предупреждая, что он не потерпит ответного выпада. Ну что ж, придется отложить и воспользоваться отсрочкой, которую он явно предоставил ей в расчете на то, что она утратит бдительность: вот тогда-то он и нанесет свой удар ниже пояса!
   Сара с душевным трепетом ждала того неминуемого момента, когда Марко отбросит напускную вежливость. Но уж тогда и она даст себе волю и разобьет его наголову, даже не пощадит фамильную честь, с которой он так носится!
   Интересно, что скажет его обожаемая добродетельная мачеха? И какая идиотка из порядочных согласится стать женой человека с запятнанной репутацией?
   О сладость мести! Пусть только он начнет первым, а уж за ней не заржавеет! Праведный гнев вознесет ее на недосягаемую высоту. А пока нужно наслаждаться золотыми, как мед, потоками солнечных лучей и горячим ветром в лицо — с ароматами цветов и горных кустарников. Ее радовали быстрая скачка и ощущение свободы. Зачем думать о неприятном? Зачем вообще думать?
   Сара заметила, что свирепый жеребец Марко поравнялся с ее лошадью и идет бок о бок с ней, изредка вырываясь вперед и останавливаясь, чтобы подождать ее. Марко исподлобья наблюдал за Сарой, и она изо всех сил старалась не встречаться с ним взглядом. Еще не время. Жаль, если такой прекрасный день будет испорчен неизбежным столкновением. Интересно, Марко чувствует то же самое?
   Оба пустили лошадей легким галопом. У Сары распустились волосы, и их трепал ветер. Черепаховый гребень упал на шею. Она машинально подняла руку, но Марко опередил ее, на мгновение прижавшись к ней бедром и нагнувшись за гребнем.
   — Стой тихо. Нечего шарахаться, подобно перепуганной кошке. — Он нарочно долго доставал гребень из ее волос.
   — Не стоит…
   — У тебя красивый гребень, жалко будет, если потеряется. Но так гораздо лучше, — он запустил пальцы в ее густые волосы, при этом во все стороны посыпались заколки. Сара издала негодующий возглас, но Марко проигнорировал его. — Хорошо, что твой безобразный перманент развился.
   Становилось все труднее удерживать Фьяметту: Марко безраздельно завладел вниманием Сары. Она заносчиво усмехнулась.
   — Спасибо. Я польщена.
   — Пожалуйста, — он продолжал все с той же кривой усмешкой пялиться на нее. А вместо того чтобы отдать ей гребень, сунул себе в карман. Подонок!
   Под пристальным взглядом Марко Сара почувствовала себя не в своей тарелке. И почему его глаза имеют над ней почти гипнотическую власть? Она лихорадочно искала в памяти какое-нибудь резкое слово, которое помогло бы восстановить между ними спасительную дистанцию.
   Марко первым нарушил молчание:
   — Рад, что ты способна управляться с Фьяметтой без посторонней помощи.
   Может быть, поедем дальше? — он с сомнением покосился на ее непокрытую голову, пылавшую на солнце всеми оттенками коричневых и золотистых тонов. Напрасно ты не надела шляпу. Солнце Сардинии коварнее, чем это кажется иностранцам.
   Сара на миг отбросила гордость.
   — Прошу тебя! Ну, пожалуйста! Я привыкла ходить с непокрытой головой, даже под тропическим солнцем, и просто обожаю ездить верхом. Лошадь еще далеко не выдохлась, так что…
   Марко непривычным для себя жестом взъерошил свои черные волосы. Какого черта он поддался импульсу и взял ее с собой в горы — после того, как она буквально лезла вон из кожи, чтобы вывести его из себя? А теперь вот уставилась огромными зелеными глазищами, в которых почему-то нет ни обиды, ни ненависти — только жажда перемен и трогательная мольба: ну просто пай-девочка! Ему бы следовало…
   Он неожиданно кивнул в знак согласия и натянул поводья, направляя своего скакуна.
   — Будь по-твоему. Но если с тобой все-таки случится солнечный удар, пеняй на себя. И, раз уж ты так хорошо чувствуешь лошадь, поезжай за мной. Только не отставай: здесь столько узких тропинок, разбегающихся в разные стороны, что заблудиться — пара пустяков.
   Кротко следуя за ним — как он велел, на расстоянии десяти шагов, — Сара боролась с искушением ляпнуть что-нибудь ехидное. К счастью, она вовремя прикусывала язык. Может, ее достоинство и пострадало, зато прогулка оказалась очень приятной.
   И все-таки он невозможен! Какая кретинка захочет иметь мужем человека с феодальными замашками? И эта напыщенность! Сара исчерпала почти весь свой критический лексикон. Собственно говоря, что ей за дело до его будущей жены?
   Скоро он навсегда исчезнет с ее горизонта.
   Вдруг лес расступился, и они очутились на поляне перед сложенной из камней хижиной, возле которой на деревянных стульях спокойно сидели двое вооруженных мужчин. Сначала Саре показалось, будто они дремлют на солнышке, но уже в следующую секунду мужчины вскочили на ноги и схватились за пистолеты.
   «Разбойники, — подумалось Саре. — Может, это и есть пресловутая мафия?
   Что делать? Звать на помощь? Неужели они станут стрелять?»
   Наверное, у нее вырвался приглушенный возглас, потому что Марко обернулся и хмуро спросил:
   — Ты что-то сказала?
   — Я? Ничего… — Он смерил ее скептическим взглядом, и она поторопилась добавить:
   — Немного закашлялась. Вероятно, наглоталась пыли. Все уже прошло.
   Она с облегчением убедилась, что эти двое знают Марко. Возможно, он глава местного клана? Как Крестный отец…
   Сара от всей души понадеялась, что эти мысли не написаны у нее на лбу:
   Марко смотрел на нее чуточку дольше, чем требовала ситуация. Потом коротко уронил:
   — Оставайся на лошади. Я ненадолго.
   Он ловко спешился и шепнул что-то на ухо своему жеребцу. Тот моментально успокоился.
   «Только и знает, что командовать!» — неприязненно подумала Сара, но подчинилась. Марко исчез за дверью хижины вместе с одним из мужчин; другой остался — должно быть, присматривать за ней. Интересно, чего он боится — что она удерет на его лошади? Ха! Она не настолько глупа, чтобы не понимать, что тотчас потеряет дорогу. Сара устремила взгляд на смуглое устрашающего вида лицо человека, который стоял в нескольких футах и не спускал с нее глаз, как с опасного преступника.
   Наконец появился Марко, на сей раз при оружии. С пистолетом за поясом, в расстегнутой на груди рубашке и с черными, спадающими на лоб кудрями, он был похож на разбойника былых времен: такой же хитрый, беспощадный, ничем не брезгующий ради достижения своей цели. Сара слегка дрожала от страха пополам с восхищением. Наверное, такие же чувства охватили бы ее при встрече с настоящим волком: страстное желание бежать без задних ног и одновременно невозможность пошевелиться, отвести глаза от кровожадного хищника.