Страница:
Мантия всколыхнулась, словно ожившая гора; хриплый каркающий смех нарушил белое безмолвие, лишив его мрачного величия и развеяв причудливые снежные фантомы теплым дуновением весеннего ветра. Лицо Лоухи исказилось от ярости. Бледное пламя заиграло на вершине холма и превратилось в пляшущую завесу зеленого и алого света. Сделав угрожающий выпад в сторону высокой фигуры, она устремилась на север, растянувшись в длинную бледную полосу, и бесследно исчезла, но лед на ее пути вздымался и с треском раскалывался, выбрасывая в пустое небо тучи блестящих зазубренных обломков.
Странник немного постоял на вершине холма, а затем, даже не взглянув на Элофа, стал спускаться по крутому склону тем же путем, каким пришел сюда. Он пропал за выступом скалы, а в следующее мгновение огромный конь поскакал на запад, вслед за заходящей луной. Весь дрожа, Элоф прижался лбом к холодному камню, а когда он поднял голову, звезды над восточным горизонтом уже начали тускнеть, хотя ему казалось, что прошло лишь несколько секунд.
Он устало оторвался от стены, смахнул со лба впившуюся в кожу каменную крошку и побрел к лестнице. Путники лежали в тех же позах, в каких он оставил их; костер прогорел и превратился в черное пятно на ступенях. Элоф осторожно наклонился, но при первом скрипе его сапога черный плащ взметнулся вверх, и Керморван был уже на ногах. Высокий воин посмотрел на слабые отблески рассвета на дальней стене и нахмурился.
– Ты стоял на страже всю ночь?
Потом он перевел взгляд с исцарапанного лба Элофа на погасший костер и скупо улыбнулся.
– Ах, значит, ты заснул, не так ли? Тебе повезло, что ты не замерз насмерть, и нам тоже! Что ж, мы все устали, поэтому…
– Не в этом дело, – перебил Элоф, глядевший на Иле с Роком, которые начинали зевать и потягиваться. – Я видел… Точно не знаю, что я видел, и был ли это сон или…
– Что ж, попробуй объяснить. – Рок зевнул и прикрыл рот ладонью. – А мы пока разожжем костер.
– Нет! – решительно сказал Элоф, несмотря на то что его тело, стосковавшееся по теплу и уюту, требовало обратного. – Мы не можем потратить ни минуты дневного времени. На нас идет охота, и мы должны как можно скорее выбраться за пределы Льда!
Керморван окинул его быстрым взглядом и подхватил свой заплечный мешок.
– Тогда расскажешь обо всем по дороге. Мы спустимся отсюда к самому краю Льда и с первыми лучами солнца отправимся в путь.
– А что потом? – спросил Рок с тяжелым вздохом, когда они осторожно спускались по склону холма. – Обратно в гостеприимную Туонелу?
Керморван посмотрел на сереющее небо.
– Не могу точно сказать, но думаю, нас занесло гораздо дальше на восток. Я и сам не уверен; даже дьюргарские карты здесь бессильны. Но судя по звездам, мы сейчас можем находиться так же далеко от северной окраины Леса, где мы бежали от погони, как то место – от Щитового Хребта.
Остальные в недоумении уставились на него.
– Так далеко? – спросила Иле.
– Очень может быть. Мы можем лишь надеяться, что здесь Туон не дотянется до нас руками своих мертвецов.
Керморван повернулся лицом к выветренному камню и начал спускаться по обрывистому склону той же дорогой, которой шел Странник.
– У нас есть основания для надежды, – сказал Элоф и в нескольких словах рассказал им о ночной встрече на вершине холма.
– Ты действительно слышал, как они говорили? – удивилась Иле. – Разговаривали друг с другом, как мы с тобой?
– Честно говоря, не знаю, была ли это истинная речь или что-то другое, – признался Элоф. – Но в смысле сказанного я уверен. Лоухи восприняла как оскорбление, что он обратился к ней в человеческом облике. Но я почему-то уверен, что это было сделано именно для того, чтобы я мог услышать и понять.
– А тебе не могло все это присниться? – спросил Рок. – Мне тоже иногда снятся странные сны, особенно на пустой желудок.
Элоф сокрушенно улыбнулся.
– Сон, видение или что-то иное – откуда мне знать? Но что-то произошло, в этом у меня нет сомнений. Его тень защитила нас, а ее заставили поверить, что мы уже покинули владения Льда… – Внезапно Элоф замолчал, глядя на каменистую осыпь у себя под ногами. – Да, теперь я уверен. Смотрите, вон там и там… разве такое было возможно еще вчера?
И действительно – по всему склону холма до кромки Льда, где было хоть какое-то укрытие от мороза и безжалостного ветра, проглядывали ярко-синие и красные звездочки на тонких стебельках. Везде, где ступала нога Странника, склоны Королевского Холма покрывались цветами.
– Наступает весна, – сказал Элоф. – Как он и обещал, даже в этом запустении! Это место еще не полностью побеждено!
– Нет, – согласилась Иле. – Еще нет…
Несколько драгоценных минут они потратили на отдых у подножия холма, наблюдая за тем, как светлеют серые облака на востоке, и доели последние остатки провизии, чтобы подкрепить силы перед решающим броском. Элоф сидел в молчании, поглощенный мыслью, посетившей его на середине рассказа, воспоминанием о словах, на которые он почти не обратил внимания.
– Керморван, – неожиданно сказал он. – Если ты прав, то примерно досюда мы могли бы дойти, если бы не задержались… если бы мы находились в пути все те месяцы, которые провели в Лесу!
Керморван нахмурился.
– Ты хочешь сказать, что он возместил нам время, отнятое Тапиау? Может быть…
– Да! И это он расчистил нам путь через западную окраину Леса, когда Ниарад вынудил нас преждевременно высадиться на берег.
– То, что люди получают от меня… – задумчиво процитировала Иле и кивнула. – Пожалуй, это он и имел в виду, верно?
– Во всяком случае, отчасти, – заметил Керморван. – Он мог также предупреждать нас, что больше нам не стоит ждать помощи от него.
– Я тоже об этом подумал, – сказал Элоф.
– Какое облегчение! – проворчал Рок. – Его манера помогать мне как-то не по душе. Лучше уж я сам о себе позабочусь… если только призраки снова не начнут хватать меня за штаны! – торопливо добавил он.
– Я склонен согласиться с тобой, – очень серьезно произнес Керморван. – За этим небольшим исключением!
Они рассмеялись, а в следующее мгновение показалось, что этот живой звук был услышан и получил ответ. Расплавленное золото пролилось из-за края серых и угольно-черных облаков, и свет восходящего солнца прорвался между ними, как бурный поток через рушащуюся стену. Длинные лучи, теплые и радующие душу, озарили безжизненный ландшафт, с юга подул ветерок, который еще не наполнился пронзительным холодом и нес с собой далекое благословение более теплых земель. Керморван вскочил и откинул капюшон плаща. Вот он, наш знак! Не будем же тратить времени!
Он ступил на ледяную поверхность; Иле последовала его примеру. Элоф замешкался и поймал испытующий взгляд Рока.
– Что-то не так?
Элоф вытянул ногу, как робкий пловец, отчаянно желая поверить, что теперь он сделался невосприимчивым к воздействию тлетворной силы. Но при первом прикосновении Льда его ногу прострелило мучительной болью, и он споткнулся. Рок поспешил на помощь, но Элоф отпихнул его и побрел дальше, пытаясь найти внутри себя источник этой боли, словно хирург, зондирующий рану. Подобно тонкому лезвию, она наносила молниеносные уколы, появляясь в одном месте и тут же оказываясь в другом, пока он искал способ защититься от нее. Он был похож на фехтовальщика, встретившегося с противником, который мог без труда играть с ним, как было при первой встрече с Керморваном. Но, как и с Керморваном, Элоф использовал против этой силы свою твердость и мощь кузнеца и пропускал боль через себя, мимо себя, как жгучие уколы искр, вылетающих из горна во время окончания какой-нибудь тонкой работы. Когда Иле и Керморван с беспокойством посмотрели назад, он выпрямил спину, небрежно поправил заплечный мешок и даже смог выдавить улыбку.
Но не только Элоф испытывал неудобства. Восходящее солнце заполонило Лед мириадами ослепительных отблесков, от которых через некоторое время начиналось головокружение, сопровождаемое резью в глазах. Хуже всего приходилось Иле: она низко надвинула свой капюшон, чтобы защитить зрение, но вскоре все равно почти ослепла. Ее сородичи, как вспомнил Элоф, обычно носили нечто вроде козырька или полумаску с узкими прорезями для глаз, когда им приходилось пересекать такие ярко освещенные места. Но здесь у них не было ничего, кроме тонкого шелкового шарфа; обмотав его вокруг головы, Иле хотя бы могла видеть, куда она идет.
Несмотря ни на что, они шли быстрее, чем опасались, да и путь оказался не таким трудным. Здесь, на южной окраине, Лед не напирал всей своей массой на горную гряду, как на севере, – ледяной покров был тоньше, а расщелины и моренные гряды были расположены дальше друг от друга и подверглись более сильной эрозии. Весеннее солнце согревало путников и размягчало плотный слежавшийся снег на поверхности глетчера, хотя и не превращало его в опасную полужидкую кашицу, как в самые жаркие дни короткого лета. У них была талая вода для питья, бежавшая ручейками по мелким ледовым промоинам, хотя приходилось согревать ее во фляжках, чтобы не ломило зубы. Тем не менее переход был очень утомительным, и Иле с Элофом даже не радовались коротким привалам, которые время от времени устраивал Керморван.
Наконец, когда солнце пересекло полуденную отметку, высокий воин издал возглас и указал рукой вперед. Белые пустоши впереди вдруг перестали казаться бесконечными. На границе между ярким Льдом и белесым небом появилась темная полоска, токая и извилистая, но уже через несколько шагов она расширилась и стала более отчетливой.
– Земля! – воскликнул Рок. – Это конец Льда!
Элоф с трудом подавил желание пуститься бегом; от восторга он утратил контроль над болью и сейчас ощутил ее еще острее, чем раньше. Как выяснилось, они не могли торопиться; несмотря на шарф, зрение Иле быстро ухудшалось, и она уже не могла поддерживать прежний ритм движения. Прошел еще не один час, прежде чем они достигли своей цели.
Все это время земля открывалась перед ними. Сначала они видели лишь плоскую равнину, темную и туманную, с блестящими пятнышками и прожилками снега, воды или болот – на таком расстоянии нельзя было судить с уверенностью. Она очень напоминала сумрачные тундры и мерзлые болота Туонелы на западе, но все же выглядела бесконечно более привлекательной, чем Лед, по которому они шли. Но по мере приближения к краю ледника они стали замечать первые слабые признаки перемен, приходящих со сменой времен года. Вместе с ветром доносились жалобные птичьи крики: косяки серых гусей проплывали под облаками и собирались в огромные стаи на поблескивающей водной поверхности далеко на юге.
– Должно быть, у границы Льда талые воды слишком холодны для них, – со вздохом сказал Керморван. – Что ж, пока что будем искать другую дичь для охоты. Осталось уже совсем немного!
Но когда они наконец приблизились к краю Льда, то замерли в растерянности и разочаровании. Хотя здесь ледниковый покров был довольно тонким, глетчеры возвышались над землей, словно изогнутые стены и крепостные башни; прямо у ног путников разверзлась пропасть. Редкие бреши вели к опасным крутым склонам или заснеженным скалам с каменными осыпями вроде той, у которой Ворон оставил их после ночной скачки. Элоф столкнул вниз небольшой булыжник, и путники почти сразу же имели сомнительное удовольствие видеть, как он увлек за собой по склону целую лавину других камней, грохочущих и исчезающих в полумраке. Они молча переглянулись, посмотрели на заходящее солнце, неумолимо приближавшееся к горизонту, и приступили к поискам.
Как ни странно, именно Иле, несмотря на снежную слепоту, первой обнаружила спуск. Когда они пересекли широкий скальный выступ, она крикнула, что Лед издает какой-то глухой звук под ее ногами, а в следующее мгновение – что она слышит журчание воды, текущей внизу. По ее настоянию они последовали за этим звуком вдоль утеса и вскоре вышли к краю глубокой расщелины, почти невидимой сверху. Очевидно, когда-то она была частью тоннеля, но вода подмыла своды, и ледяной потолок обвалился, оставив лишь гладкие стены, как будто сделанные из зеленого стекла. Ложе тоннеля представляло собой фантастический лабиринт промоин и небольших водопадов, стекавших по крутому склону к тенистому подножию. По этой своеобразной лестнице можно было постепенно спуститься вниз.
– Но что проделало эту громадную дыру? – озадаченно спросил Рок после того, как они осторожно спустились на скользкую поверхность. Он вызвался идти впереди и вырубать опоры для рук и ног своей палицей. – Ведь не этот жалкий ручеек, верно?
– Вряд ли, – ответил Элоф. Забыв о новой боли, которой стоило ему каждое прикосновение к ледяной поверхности, он с глубоким изумлением разглядывал причудливые гофрированные желоба, ледяные колонны, уступы и ванны, наполненные талой водой. Тонкий ручеек с веселым журчанием сбегал по промоинам и каскадами струился вниз, словно передразнивая большие водопады. – Если столько воды течет здесь в первые весенние дни, представь себе, какой бурный поток будет в разгар лета!
– Ты и сам наполовину не представляешь этого, молодой человек, – сухо заметила Иле за его спиной. – Весной тает так много льда, что напор талой воды может прокладывать такие тоннели даже вверх по склону или прорывать огромные дамбы из моренных гряд, заливая окрестности и разбрасывая валуны лишь для того, чтобы снова замерзнуть с наступлением холодов. Но для ледника такая потеря воды – ничто, даже меньше, чем капли пота, которые мы смахиваем со лба. Для Льда в целом она вообще неощутима, потому что столько же или еще больше воды возвращается назад зимой в виде снега и инея. С тех пор как мы вышли в путь, мы видели три большие реки, и все они питаются талой водой.
Керморван, помогавший Иле, восхищенно покачал головой.
– Мы так мало знаем об этом! Если бы последние короли Морвана посоветовались с дьюргарами, они бы не считали Лед столь далекой угрозой и многое было бы спасено от разрушения. Знания не были переданы в срок, и теперь нам приходится добывать их еще более дорогой ценой.
– Знания сами по себе хороши, – угрюмо сказала Иле. – Но вот кто будет пользоваться ими?
– В самом деле, кто? – рассеянно спросил Элоф и неловко приобнял ее, помогая ставить руки и ноги в зарубки, сделанные Роком.
– Эй, что за поведение! – запротестовала она. – Смотри, куда суешь свои руки!
Керморван, идущий сзади, невольно рассмеялся.
– Крепитесь! – крикнул Рок, спустившийся на бортик ледяного бассейна. Он выглянул за край и добавил: – Отсюда уже недалеко!
– Тем больше причин для спешки, – заметил Керморван.
Скользя и спотыкаясь, они преодолели последний отрезок спуска и обнаружили, что расщелина обрывается над гладкой поверхностью обледеневшего валуна, на котором Рок не смог сделать подходящих зарубок. Элоф стиснул зубы и распластался на льду, стараясь сохранять равновесие, несмотря на жгучий морозный огонь, цепеневший его мышцы. Он продвигался рывками, словно хитроумная механическая кукла, приводимая в движение рычагами и зубчатыми колесами, не обращая внимания на струйки ледяной воды, затекавшие ему за шиворот. Внезапно он заскользил по гладкой поверхности, сорвался и полетел вниз. Момент освобождения от боли был почти таким же мучительным, как сама боль, а в следующее мгновение он рухнул в неглубокий сугроб, под которым скрывалась щебнистая осыпь. Острые камешки врезались ему в спину, но это были сущие пустяки по сравнению с тем, что ему приходилось терпеть. Он отдувался и блаженно улыбался до тех пор, пока Рок с Керморваном, спустившие Иле на веревке, не помогли ему встать.
Силы Элофа были на исходе, но как только он освободился от власти Льда, они начали быстро возвращаться к нему. Они спустились по осыпи, похожей на предыдущие, но менее крутой и неустойчивой. Ручеек журчал между грядами заснеженных камней, и они решили следовать вниз по его течению. Он петлял между валунами, но наконец вывел их из-под удлиняющейся тени ледяных утесов за спиной. Лишь тогда, остановившись на краю пологого склона, они посмотрели назад. Иле сняла повязку со своих покрасневших глаз и вместе с остальными стала рассматривать валы и бастионы крепости их главного противника.
Глянцевитые и блестящие, как посеребренная сталь в лучах заходящего солнца, эти громады нависали над опустошенной землей Морвана сплошной стеной, протянувшейся с востока на запад и подпираемой контрфорсами гигантских осыпей и камнепадов, целыми хребтами морены. Казалось, никто и ничто не может противостоять этой исполинской силе и даже надеяться бросить ей вызов.
– Однако мы прошли под тобой, над тобой и через тебя! – тихо произнес Керморван. – Мы вернулись в Морван и вновь обрели свободу… и бесценный трофей в придачу!
Он выхватил свой меч, откованный Элофом, и издал громкий торжествующий клич на обоих языках своего народа:
– Морван Морланхал! Морван еще восстанет!
Его слова и сияющий клинок были дерзким вызовом перед безмолвной массой льда и разбитого камня. Когда последние отголоски замерли вдали, Керморван плавным движением опустил меч и убрал его в ножны.
– Это говорит тебе принц Морвана! – пробормотал он. Потом он отвернулся от своих утраченных владений и зашагал вниз по склону, а остальные молча последовали за ним. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил снова.
Вскоре они достигли конца пологого склона. Тем временем ручеек соединился с другим, более крупным ручьем – темным потоком талой воды, струившимся по заснеженной бесплодной равнине. Этот ручей, в свою очередь, соединялся с несколькими другими и впадал в довольно широкую реку, частично покрытую льдом, но уже начинавшую вскрываться под совместными усилиями солнца и притока воды сверху. Ледяная корка трескалась и крошилась с громким хрустом; льдины сталкивались и расходились, наполняя пространство между ними плавающей кашей из тающего снега и льда. Снег вдоль берега стал совсем мягким, с темными пятнами проталин, из-под которых проглядывала жухлая трава и перекрученные кустики карликовой ивы. На некоторых из них виднелись первые маленькие сережки, а когда путники подошли к одной более высокой группе кустов, оттуда внезапно с негодующим клекотом вспорхнула большая белая птица, пролетевшая так низко у них над головами, что они почувствовали ветер, поднятый ее крыльями. К их удивлению, птица не улетела, но тяжело приземлилась с другой стороны кустарника и засеменила в укрытие. Рок выругался. Элоф нагнулся за камнем, как научился делать, когда охотился на соленых болотах, но птица уже исчезла в густом переплетении ветвей. Иле проводила ее долгим взглядом.
– Снежная куропатка, меняющая свое зимнее оперение, – пояснила она. – Они никогда не улетают далеко. У них хорошее вкусное мясо, потому что они питаются ивовыми листьями, а не сосновыми иглами, от которых появляется горечь.
– Это бы меня не остановило! – проворчал Рок.
– Ничего страшного, – сказал Керморван. – Где есть одна, там обязательно будут и другие, тем более что снег тает. В следующий раз мы будем готовы.
И действительно, у следующей купы ивовых кустов в тени большого валуна они вспугнули сразу пять или шесть птиц. Элоф швырнул камень в самую гущу переполошившихся куропаток, и одна из них упала, взметнув облачко перьев.
– Хороший бросок, – одобрил Керморван; остальные присоединились к нему с поздравлениями.
Он забрался на валун и устремил взгляд вниз по течению реки.
– Примерно в тысяче шагов на юг отсюда есть деревья, – объявил он и легко спрыгнул вниз. – Укрытие и топливо для костра! Нам как раз хватит времени дойти туда, прежде чем стемнеет.
Путники застонали, но каждый знал, что он был прав. Путь казался бесконечным, мокрый снег налипал на сапоги и сковывал движения, а когда они наконец подошли к деревьям – роще чахлых елей, сгорбившихся над промерзшей землей, – то нашли мало уюта под их неприветливой сенью. И все-таки было замечательно оказаться среди жизни после долгого пребывания в мертвенном царстве Льда, сидеть на корточках в ложбине неподалеку от берега реки и греть руки у маленькой глиняной печи, хорошо скрытой от посторонних глаз. Казалось, им никогда не приходилось пробовать ничего более вкусного, чем кусочки печеной куропатки и бульон, который они сварили наутро из остатков мяса и костей.
– Будем надеяться, что это предвещает лучшие времена, – сказал Керморван, когда они устроились на ночлег вокруг медленно остывающей печи. – Теперь спите, а я буду нести первую стражу. – Он хмуро улыбнулся Элофу. – Хорошо, если она окажется короче твоей и не такой тревожной!
И в самом деле, ночь выдалась спокойной, если не считать северо-западного ветра, завывавшего среди деревьев, и коротких зарядов снега с дождем – неприятных, но вполне терпимых. Когда Рок, который стоял последнюю стражу, разбудил остальных, они обнаружили, что выпавший снег уже тает под лучами восходящего солнца.
Этот день выдался более солнечным и переменчивым; то и дело накрапывал дождь, который больше не был препятствием для путников. Хотя местность часто оказывалась заболоченной, они еще много раз проходили через пихтовые и еловые рощи. Элоф с Керморваном нарезали ивовых ветвей и заготовили простые силки для птиц, с помощью которых удалось изловить еще двух куропаток, а потом большого зайца-беляка. Они закоптили и подвялили немного мяса про запас. Элоф также обнаружил некоторые корневища, знакомые ему по жизни на болотах, плотные и мясистые от питательных веществ, позволявших им пережить долгую зиму и прорасти на следующий год. Несмотря на запустение, эта земля все же была щедрее, чем восточные окраины Льда.
– Впрочем, это неудивительно, – заметил Керморван, когда они устроились завтракать на следующее утро. – Когда-то здесь были богатейшие поля и луга южного Морвана.
– Трудно представить себе эти пустоши, покрытые хлебами от края до края, – задумчиво сказал Рок. – Как далеко на юг они простирались?
– Не знаю – слишком мало сохранилось преданий об истории Морвана. Конечно, я видел изображения окрестностей Каэр Морвана, нарисованные по памяти потомками беженцев и с тех пор многократно копированные, но об остальных землях мне мало что известно. Я знаю, что восточной границей королевских владений был горный хребет, более низкий, чем Менет-Скахас; эти горы обозначали западную границу земель Морваннека, или Меньшего Морвана, который был княжеством Корентина. За этими горами и находится цель наших поисков, если она еще существует.
Элоф посмотрел на южный и восточный горизонт. Там местность немного поднималась и выказывала признаки постепенного перехода к пологим холмам, но никаких гор не было и в помине. Он улыбнулся Керморвану.
– Тогда наш путь будет долгим. Я и не представлял, что твои предки владели столь обширными угодьями.
Как записано в Зимних Хрониках, их путь в самом деле был долгим, но мирным. Хотя земли, по которым они шли, были отмечены суровой печатью холода, здесь вечная мерзлота разжала свою хватку, как будто Лед истощил силы в давнем стремлении разрушить Морван. Местность выглядела не такой угрюмой и зловещей, как в Туонеле, и не внушала ощущения смерти и распада, как в горах на Севере. Весна была скромной, но жизнь шла своим чередом, во многом такая же, как в северном Норденее, поэтому путники больше не испытывали недостатка в провизии. Поблизости всегда можно было найти перелинявших снежных куропаток, сменивших свое оперение с белого на коричневое, с нелепыми алыми наростами под глазами у самцов, устраивавших свои весенние игрища. Большие стаи гусей и уток спускались на отдых к рекам и небольшим озерам, а зайцы встречались все чаще. Спустя несколько дней они встретили стадо крупных оленей того же вида, что и в Норденее, двигавшееся по равнине; животные еще не сменили свою зимнюю серую шкуру, а их рога отросли не более чем наполовину и были покрыты нежным бархатистым ворсом.
– Интересно, на кого охотился тот белый монстр, – задумчиво сказал Керморван. – Возможно, зимой он впадал в спячку в своем логове, а после пробуждения выходил наружу. Другие хищники, без сомнения, делают то же самое; нам нужно быть начеку, пока стадо находится поблизости.
Поначалу, впрочем, они встретили лишь стаю волков, отощавших после долгой зимы и больше интересовавшихся хромыми оленями, зайцами и мелкими грызунами, чем людьми. После того как Керморван положил молодого оленя метким выстрелом из лука, они кружили поблизости, но удовлетворились ободранным костяком и оставили путешественников в покое, когда те встали лагерем и развели костер.
Однако вскоре после наступления темноты, когда на небе появились первые отблески зеленоватого сияния Льда, неподалеку разразилась настоящая какофония визга и рычания, перекрытая басовитым хриплым ревом, который не мог вырваться из волчьей пасти. Путники вскочили и обнажили оружие, готовые к нападению из темноты. Наступила тишина, внезапно нарушенная хрустом и треском костей, а затем послышался странный хлопающий, шелестящий звук, сопровождаемый глухим стуком какого-то тяжелого предмета, упавшего поблизости. Керморван выхватил из костра пылающую головню и зашагал вперед; остальные старались держаться ближе к нему. Вдруг он остановился, так что Элоф едва не налетел на него. Там, где лежал олений костяк, остались лишь большие пятна крови, перемешанной с грязью. В грязи виднелись борозды, как будто останки уволокли в сторону, но уже через несколько шагов отметины заканчивались у края нетронутой травы. Керморван посветил вокруг головней, и они увидели во все еще пузырившейся грязи единственный отпечаток немного крупнее человеческой ступни – отпечаток трезубчатой когтистой лапы.
Странник немного постоял на вершине холма, а затем, даже не взглянув на Элофа, стал спускаться по крутому склону тем же путем, каким пришел сюда. Он пропал за выступом скалы, а в следующее мгновение огромный конь поскакал на запад, вслед за заходящей луной. Весь дрожа, Элоф прижался лбом к холодному камню, а когда он поднял голову, звезды над восточным горизонтом уже начали тускнеть, хотя ему казалось, что прошло лишь несколько секунд.
Он устало оторвался от стены, смахнул со лба впившуюся в кожу каменную крошку и побрел к лестнице. Путники лежали в тех же позах, в каких он оставил их; костер прогорел и превратился в черное пятно на ступенях. Элоф осторожно наклонился, но при первом скрипе его сапога черный плащ взметнулся вверх, и Керморван был уже на ногах. Высокий воин посмотрел на слабые отблески рассвета на дальней стене и нахмурился.
– Ты стоял на страже всю ночь?
Потом он перевел взгляд с исцарапанного лба Элофа на погасший костер и скупо улыбнулся.
– Ах, значит, ты заснул, не так ли? Тебе повезло, что ты не замерз насмерть, и нам тоже! Что ж, мы все устали, поэтому…
– Не в этом дело, – перебил Элоф, глядевший на Иле с Роком, которые начинали зевать и потягиваться. – Я видел… Точно не знаю, что я видел, и был ли это сон или…
– Что ж, попробуй объяснить. – Рок зевнул и прикрыл рот ладонью. – А мы пока разожжем костер.
– Нет! – решительно сказал Элоф, несмотря на то что его тело, стосковавшееся по теплу и уюту, требовало обратного. – Мы не можем потратить ни минуты дневного времени. На нас идет охота, и мы должны как можно скорее выбраться за пределы Льда!
Керморван окинул его быстрым взглядом и подхватил свой заплечный мешок.
– Тогда расскажешь обо всем по дороге. Мы спустимся отсюда к самому краю Льда и с первыми лучами солнца отправимся в путь.
– А что потом? – спросил Рок с тяжелым вздохом, когда они осторожно спускались по склону холма. – Обратно в гостеприимную Туонелу?
Керморван посмотрел на сереющее небо.
– Не могу точно сказать, но думаю, нас занесло гораздо дальше на восток. Я и сам не уверен; даже дьюргарские карты здесь бессильны. Но судя по звездам, мы сейчас можем находиться так же далеко от северной окраины Леса, где мы бежали от погони, как то место – от Щитового Хребта.
Остальные в недоумении уставились на него.
– Так далеко? – спросила Иле.
– Очень может быть. Мы можем лишь надеяться, что здесь Туон не дотянется до нас руками своих мертвецов.
Керморван повернулся лицом к выветренному камню и начал спускаться по обрывистому склону той же дорогой, которой шел Странник.
– У нас есть основания для надежды, – сказал Элоф и в нескольких словах рассказал им о ночной встрече на вершине холма.
– Ты действительно слышал, как они говорили? – удивилась Иле. – Разговаривали друг с другом, как мы с тобой?
– Честно говоря, не знаю, была ли это истинная речь или что-то другое, – признался Элоф. – Но в смысле сказанного я уверен. Лоухи восприняла как оскорбление, что он обратился к ней в человеческом облике. Но я почему-то уверен, что это было сделано именно для того, чтобы я мог услышать и понять.
– А тебе не могло все это присниться? – спросил Рок. – Мне тоже иногда снятся странные сны, особенно на пустой желудок.
Элоф сокрушенно улыбнулся.
– Сон, видение или что-то иное – откуда мне знать? Но что-то произошло, в этом у меня нет сомнений. Его тень защитила нас, а ее заставили поверить, что мы уже покинули владения Льда… – Внезапно Элоф замолчал, глядя на каменистую осыпь у себя под ногами. – Да, теперь я уверен. Смотрите, вон там и там… разве такое было возможно еще вчера?
И действительно – по всему склону холма до кромки Льда, где было хоть какое-то укрытие от мороза и безжалостного ветра, проглядывали ярко-синие и красные звездочки на тонких стебельках. Везде, где ступала нога Странника, склоны Королевского Холма покрывались цветами.
– Наступает весна, – сказал Элоф. – Как он и обещал, даже в этом запустении! Это место еще не полностью побеждено!
– Нет, – согласилась Иле. – Еще нет…
Несколько драгоценных минут они потратили на отдых у подножия холма, наблюдая за тем, как светлеют серые облака на востоке, и доели последние остатки провизии, чтобы подкрепить силы перед решающим броском. Элоф сидел в молчании, поглощенный мыслью, посетившей его на середине рассказа, воспоминанием о словах, на которые он почти не обратил внимания.
– Керморван, – неожиданно сказал он. – Если ты прав, то примерно досюда мы могли бы дойти, если бы не задержались… если бы мы находились в пути все те месяцы, которые провели в Лесу!
Керморван нахмурился.
– Ты хочешь сказать, что он возместил нам время, отнятое Тапиау? Может быть…
– Да! И это он расчистил нам путь через западную окраину Леса, когда Ниарад вынудил нас преждевременно высадиться на берег.
– То, что люди получают от меня… – задумчиво процитировала Иле и кивнула. – Пожалуй, это он и имел в виду, верно?
– Во всяком случае, отчасти, – заметил Керморван. – Он мог также предупреждать нас, что больше нам не стоит ждать помощи от него.
– Я тоже об этом подумал, – сказал Элоф.
– Какое облегчение! – проворчал Рок. – Его манера помогать мне как-то не по душе. Лучше уж я сам о себе позабочусь… если только призраки снова не начнут хватать меня за штаны! – торопливо добавил он.
– Я склонен согласиться с тобой, – очень серьезно произнес Керморван. – За этим небольшим исключением!
Они рассмеялись, а в следующее мгновение показалось, что этот живой звук был услышан и получил ответ. Расплавленное золото пролилось из-за края серых и угольно-черных облаков, и свет восходящего солнца прорвался между ними, как бурный поток через рушащуюся стену. Длинные лучи, теплые и радующие душу, озарили безжизненный ландшафт, с юга подул ветерок, который еще не наполнился пронзительным холодом и нес с собой далекое благословение более теплых земель. Керморван вскочил и откинул капюшон плаща. Вот он, наш знак! Не будем же тратить времени!
Он ступил на ледяную поверхность; Иле последовала его примеру. Элоф замешкался и поймал испытующий взгляд Рока.
– Что-то не так?
Элоф вытянул ногу, как робкий пловец, отчаянно желая поверить, что теперь он сделался невосприимчивым к воздействию тлетворной силы. Но при первом прикосновении Льда его ногу прострелило мучительной болью, и он споткнулся. Рок поспешил на помощь, но Элоф отпихнул его и побрел дальше, пытаясь найти внутри себя источник этой боли, словно хирург, зондирующий рану. Подобно тонкому лезвию, она наносила молниеносные уколы, появляясь в одном месте и тут же оказываясь в другом, пока он искал способ защититься от нее. Он был похож на фехтовальщика, встретившегося с противником, который мог без труда играть с ним, как было при первой встрече с Керморваном. Но, как и с Керморваном, Элоф использовал против этой силы свою твердость и мощь кузнеца и пропускал боль через себя, мимо себя, как жгучие уколы искр, вылетающих из горна во время окончания какой-нибудь тонкой работы. Когда Иле и Керморван с беспокойством посмотрели назад, он выпрямил спину, небрежно поправил заплечный мешок и даже смог выдавить улыбку.
Но не только Элоф испытывал неудобства. Восходящее солнце заполонило Лед мириадами ослепительных отблесков, от которых через некоторое время начиналось головокружение, сопровождаемое резью в глазах. Хуже всего приходилось Иле: она низко надвинула свой капюшон, чтобы защитить зрение, но вскоре все равно почти ослепла. Ее сородичи, как вспомнил Элоф, обычно носили нечто вроде козырька или полумаску с узкими прорезями для глаз, когда им приходилось пересекать такие ярко освещенные места. Но здесь у них не было ничего, кроме тонкого шелкового шарфа; обмотав его вокруг головы, Иле хотя бы могла видеть, куда она идет.
Несмотря ни на что, они шли быстрее, чем опасались, да и путь оказался не таким трудным. Здесь, на южной окраине, Лед не напирал всей своей массой на горную гряду, как на севере, – ледяной покров был тоньше, а расщелины и моренные гряды были расположены дальше друг от друга и подверглись более сильной эрозии. Весеннее солнце согревало путников и размягчало плотный слежавшийся снег на поверхности глетчера, хотя и не превращало его в опасную полужидкую кашицу, как в самые жаркие дни короткого лета. У них была талая вода для питья, бежавшая ручейками по мелким ледовым промоинам, хотя приходилось согревать ее во фляжках, чтобы не ломило зубы. Тем не менее переход был очень утомительным, и Иле с Элофом даже не радовались коротким привалам, которые время от времени устраивал Керморван.
Наконец, когда солнце пересекло полуденную отметку, высокий воин издал возглас и указал рукой вперед. Белые пустоши впереди вдруг перестали казаться бесконечными. На границе между ярким Льдом и белесым небом появилась темная полоска, токая и извилистая, но уже через несколько шагов она расширилась и стала более отчетливой.
– Земля! – воскликнул Рок. – Это конец Льда!
Элоф с трудом подавил желание пуститься бегом; от восторга он утратил контроль над болью и сейчас ощутил ее еще острее, чем раньше. Как выяснилось, они не могли торопиться; несмотря на шарф, зрение Иле быстро ухудшалось, и она уже не могла поддерживать прежний ритм движения. Прошел еще не один час, прежде чем они достигли своей цели.
Все это время земля открывалась перед ними. Сначала они видели лишь плоскую равнину, темную и туманную, с блестящими пятнышками и прожилками снега, воды или болот – на таком расстоянии нельзя было судить с уверенностью. Она очень напоминала сумрачные тундры и мерзлые болота Туонелы на западе, но все же выглядела бесконечно более привлекательной, чем Лед, по которому они шли. Но по мере приближения к краю ледника они стали замечать первые слабые признаки перемен, приходящих со сменой времен года. Вместе с ветром доносились жалобные птичьи крики: косяки серых гусей проплывали под облаками и собирались в огромные стаи на поблескивающей водной поверхности далеко на юге.
– Должно быть, у границы Льда талые воды слишком холодны для них, – со вздохом сказал Керморван. – Что ж, пока что будем искать другую дичь для охоты. Осталось уже совсем немного!
Но когда они наконец приблизились к краю Льда, то замерли в растерянности и разочаровании. Хотя здесь ледниковый покров был довольно тонким, глетчеры возвышались над землей, словно изогнутые стены и крепостные башни; прямо у ног путников разверзлась пропасть. Редкие бреши вели к опасным крутым склонам или заснеженным скалам с каменными осыпями вроде той, у которой Ворон оставил их после ночной скачки. Элоф столкнул вниз небольшой булыжник, и путники почти сразу же имели сомнительное удовольствие видеть, как он увлек за собой по склону целую лавину других камней, грохочущих и исчезающих в полумраке. Они молча переглянулись, посмотрели на заходящее солнце, неумолимо приближавшееся к горизонту, и приступили к поискам.
Как ни странно, именно Иле, несмотря на снежную слепоту, первой обнаружила спуск. Когда они пересекли широкий скальный выступ, она крикнула, что Лед издает какой-то глухой звук под ее ногами, а в следующее мгновение – что она слышит журчание воды, текущей внизу. По ее настоянию они последовали за этим звуком вдоль утеса и вскоре вышли к краю глубокой расщелины, почти невидимой сверху. Очевидно, когда-то она была частью тоннеля, но вода подмыла своды, и ледяной потолок обвалился, оставив лишь гладкие стены, как будто сделанные из зеленого стекла. Ложе тоннеля представляло собой фантастический лабиринт промоин и небольших водопадов, стекавших по крутому склону к тенистому подножию. По этой своеобразной лестнице можно было постепенно спуститься вниз.
– Но что проделало эту громадную дыру? – озадаченно спросил Рок после того, как они осторожно спустились на скользкую поверхность. Он вызвался идти впереди и вырубать опоры для рук и ног своей палицей. – Ведь не этот жалкий ручеек, верно?
– Вряд ли, – ответил Элоф. Забыв о новой боли, которой стоило ему каждое прикосновение к ледяной поверхности, он с глубоким изумлением разглядывал причудливые гофрированные желоба, ледяные колонны, уступы и ванны, наполненные талой водой. Тонкий ручеек с веселым журчанием сбегал по промоинам и каскадами струился вниз, словно передразнивая большие водопады. – Если столько воды течет здесь в первые весенние дни, представь себе, какой бурный поток будет в разгар лета!
– Ты и сам наполовину не представляешь этого, молодой человек, – сухо заметила Иле за его спиной. – Весной тает так много льда, что напор талой воды может прокладывать такие тоннели даже вверх по склону или прорывать огромные дамбы из моренных гряд, заливая окрестности и разбрасывая валуны лишь для того, чтобы снова замерзнуть с наступлением холодов. Но для ледника такая потеря воды – ничто, даже меньше, чем капли пота, которые мы смахиваем со лба. Для Льда в целом она вообще неощутима, потому что столько же или еще больше воды возвращается назад зимой в виде снега и инея. С тех пор как мы вышли в путь, мы видели три большие реки, и все они питаются талой водой.
Керморван, помогавший Иле, восхищенно покачал головой.
– Мы так мало знаем об этом! Если бы последние короли Морвана посоветовались с дьюргарами, они бы не считали Лед столь далекой угрозой и многое было бы спасено от разрушения. Знания не были переданы в срок, и теперь нам приходится добывать их еще более дорогой ценой.
– Знания сами по себе хороши, – угрюмо сказала Иле. – Но вот кто будет пользоваться ими?
– В самом деле, кто? – рассеянно спросил Элоф и неловко приобнял ее, помогая ставить руки и ноги в зарубки, сделанные Роком.
– Эй, что за поведение! – запротестовала она. – Смотри, куда суешь свои руки!
Керморван, идущий сзади, невольно рассмеялся.
– Крепитесь! – крикнул Рок, спустившийся на бортик ледяного бассейна. Он выглянул за край и добавил: – Отсюда уже недалеко!
– Тем больше причин для спешки, – заметил Керморван.
Скользя и спотыкаясь, они преодолели последний отрезок спуска и обнаружили, что расщелина обрывается над гладкой поверхностью обледеневшего валуна, на котором Рок не смог сделать подходящих зарубок. Элоф стиснул зубы и распластался на льду, стараясь сохранять равновесие, несмотря на жгучий морозный огонь, цепеневший его мышцы. Он продвигался рывками, словно хитроумная механическая кукла, приводимая в движение рычагами и зубчатыми колесами, не обращая внимания на струйки ледяной воды, затекавшие ему за шиворот. Внезапно он заскользил по гладкой поверхности, сорвался и полетел вниз. Момент освобождения от боли был почти таким же мучительным, как сама боль, а в следующее мгновение он рухнул в неглубокий сугроб, под которым скрывалась щебнистая осыпь. Острые камешки врезались ему в спину, но это были сущие пустяки по сравнению с тем, что ему приходилось терпеть. Он отдувался и блаженно улыбался до тех пор, пока Рок с Керморваном, спустившие Иле на веревке, не помогли ему встать.
Силы Элофа были на исходе, но как только он освободился от власти Льда, они начали быстро возвращаться к нему. Они спустились по осыпи, похожей на предыдущие, но менее крутой и неустойчивой. Ручеек журчал между грядами заснеженных камней, и они решили следовать вниз по его течению. Он петлял между валунами, но наконец вывел их из-под удлиняющейся тени ледяных утесов за спиной. Лишь тогда, остановившись на краю пологого склона, они посмотрели назад. Иле сняла повязку со своих покрасневших глаз и вместе с остальными стала рассматривать валы и бастионы крепости их главного противника.
Глянцевитые и блестящие, как посеребренная сталь в лучах заходящего солнца, эти громады нависали над опустошенной землей Морвана сплошной стеной, протянувшейся с востока на запад и подпираемой контрфорсами гигантских осыпей и камнепадов, целыми хребтами морены. Казалось, никто и ничто не может противостоять этой исполинской силе и даже надеяться бросить ей вызов.
– Однако мы прошли под тобой, над тобой и через тебя! – тихо произнес Керморван. – Мы вернулись в Морван и вновь обрели свободу… и бесценный трофей в придачу!
Он выхватил свой меч, откованный Элофом, и издал громкий торжествующий клич на обоих языках своего народа:
– Морван Морланхал! Морван еще восстанет!
Его слова и сияющий клинок были дерзким вызовом перед безмолвной массой льда и разбитого камня. Когда последние отголоски замерли вдали, Керморван плавным движением опустил меч и убрал его в ножны.
– Это говорит тебе принц Морвана! – пробормотал он. Потом он отвернулся от своих утраченных владений и зашагал вниз по склону, а остальные молча последовали за ним. Прошло немало времени, прежде чем он заговорил снова.
Вскоре они достигли конца пологого склона. Тем временем ручеек соединился с другим, более крупным ручьем – темным потоком талой воды, струившимся по заснеженной бесплодной равнине. Этот ручей, в свою очередь, соединялся с несколькими другими и впадал в довольно широкую реку, частично покрытую льдом, но уже начинавшую вскрываться под совместными усилиями солнца и притока воды сверху. Ледяная корка трескалась и крошилась с громким хрустом; льдины сталкивались и расходились, наполняя пространство между ними плавающей кашей из тающего снега и льда. Снег вдоль берега стал совсем мягким, с темными пятнами проталин, из-под которых проглядывала жухлая трава и перекрученные кустики карликовой ивы. На некоторых из них виднелись первые маленькие сережки, а когда путники подошли к одной более высокой группе кустов, оттуда внезапно с негодующим клекотом вспорхнула большая белая птица, пролетевшая так низко у них над головами, что они почувствовали ветер, поднятый ее крыльями. К их удивлению, птица не улетела, но тяжело приземлилась с другой стороны кустарника и засеменила в укрытие. Рок выругался. Элоф нагнулся за камнем, как научился делать, когда охотился на соленых болотах, но птица уже исчезла в густом переплетении ветвей. Иле проводила ее долгим взглядом.
– Снежная куропатка, меняющая свое зимнее оперение, – пояснила она. – Они никогда не улетают далеко. У них хорошее вкусное мясо, потому что они питаются ивовыми листьями, а не сосновыми иглами, от которых появляется горечь.
– Это бы меня не остановило! – проворчал Рок.
– Ничего страшного, – сказал Керморван. – Где есть одна, там обязательно будут и другие, тем более что снег тает. В следующий раз мы будем готовы.
И действительно, у следующей купы ивовых кустов в тени большого валуна они вспугнули сразу пять или шесть птиц. Элоф швырнул камень в самую гущу переполошившихся куропаток, и одна из них упала, взметнув облачко перьев.
– Хороший бросок, – одобрил Керморван; остальные присоединились к нему с поздравлениями.
Он забрался на валун и устремил взгляд вниз по течению реки.
– Примерно в тысяче шагов на юг отсюда есть деревья, – объявил он и легко спрыгнул вниз. – Укрытие и топливо для костра! Нам как раз хватит времени дойти туда, прежде чем стемнеет.
Путники застонали, но каждый знал, что он был прав. Путь казался бесконечным, мокрый снег налипал на сапоги и сковывал движения, а когда они наконец подошли к деревьям – роще чахлых елей, сгорбившихся над промерзшей землей, – то нашли мало уюта под их неприветливой сенью. И все-таки было замечательно оказаться среди жизни после долгого пребывания в мертвенном царстве Льда, сидеть на корточках в ложбине неподалеку от берега реки и греть руки у маленькой глиняной печи, хорошо скрытой от посторонних глаз. Казалось, им никогда не приходилось пробовать ничего более вкусного, чем кусочки печеной куропатки и бульон, который они сварили наутро из остатков мяса и костей.
– Будем надеяться, что это предвещает лучшие времена, – сказал Керморван, когда они устроились на ночлег вокруг медленно остывающей печи. – Теперь спите, а я буду нести первую стражу. – Он хмуро улыбнулся Элофу. – Хорошо, если она окажется короче твоей и не такой тревожной!
И в самом деле, ночь выдалась спокойной, если не считать северо-западного ветра, завывавшего среди деревьев, и коротких зарядов снега с дождем – неприятных, но вполне терпимых. Когда Рок, который стоял последнюю стражу, разбудил остальных, они обнаружили, что выпавший снег уже тает под лучами восходящего солнца.
Этот день выдался более солнечным и переменчивым; то и дело накрапывал дождь, который больше не был препятствием для путников. Хотя местность часто оказывалась заболоченной, они еще много раз проходили через пихтовые и еловые рощи. Элоф с Керморваном нарезали ивовых ветвей и заготовили простые силки для птиц, с помощью которых удалось изловить еще двух куропаток, а потом большого зайца-беляка. Они закоптили и подвялили немного мяса про запас. Элоф также обнаружил некоторые корневища, знакомые ему по жизни на болотах, плотные и мясистые от питательных веществ, позволявших им пережить долгую зиму и прорасти на следующий год. Несмотря на запустение, эта земля все же была щедрее, чем восточные окраины Льда.
– Впрочем, это неудивительно, – заметил Керморван, когда они устроились завтракать на следующее утро. – Когда-то здесь были богатейшие поля и луга южного Морвана.
– Трудно представить себе эти пустоши, покрытые хлебами от края до края, – задумчиво сказал Рок. – Как далеко на юг они простирались?
– Не знаю – слишком мало сохранилось преданий об истории Морвана. Конечно, я видел изображения окрестностей Каэр Морвана, нарисованные по памяти потомками беженцев и с тех пор многократно копированные, но об остальных землях мне мало что известно. Я знаю, что восточной границей королевских владений был горный хребет, более низкий, чем Менет-Скахас; эти горы обозначали западную границу земель Морваннека, или Меньшего Морвана, который был княжеством Корентина. За этими горами и находится цель наших поисков, если она еще существует.
Элоф посмотрел на южный и восточный горизонт. Там местность немного поднималась и выказывала признаки постепенного перехода к пологим холмам, но никаких гор не было и в помине. Он улыбнулся Керморвану.
– Тогда наш путь будет долгим. Я и не представлял, что твои предки владели столь обширными угодьями.
Как записано в Зимних Хрониках, их путь в самом деле был долгим, но мирным. Хотя земли, по которым они шли, были отмечены суровой печатью холода, здесь вечная мерзлота разжала свою хватку, как будто Лед истощил силы в давнем стремлении разрушить Морван. Местность выглядела не такой угрюмой и зловещей, как в Туонеле, и не внушала ощущения смерти и распада, как в горах на Севере. Весна была скромной, но жизнь шла своим чередом, во многом такая же, как в северном Норденее, поэтому путники больше не испытывали недостатка в провизии. Поблизости всегда можно было найти перелинявших снежных куропаток, сменивших свое оперение с белого на коричневое, с нелепыми алыми наростами под глазами у самцов, устраивавших свои весенние игрища. Большие стаи гусей и уток спускались на отдых к рекам и небольшим озерам, а зайцы встречались все чаще. Спустя несколько дней они встретили стадо крупных оленей того же вида, что и в Норденее, двигавшееся по равнине; животные еще не сменили свою зимнюю серую шкуру, а их рога отросли не более чем наполовину и были покрыты нежным бархатистым ворсом.
– Интересно, на кого охотился тот белый монстр, – задумчиво сказал Керморван. – Возможно, зимой он впадал в спячку в своем логове, а после пробуждения выходил наружу. Другие хищники, без сомнения, делают то же самое; нам нужно быть начеку, пока стадо находится поблизости.
Поначалу, впрочем, они встретили лишь стаю волков, отощавших после долгой зимы и больше интересовавшихся хромыми оленями, зайцами и мелкими грызунами, чем людьми. После того как Керморван положил молодого оленя метким выстрелом из лука, они кружили поблизости, но удовлетворились ободранным костяком и оставили путешественников в покое, когда те встали лагерем и развели костер.
Однако вскоре после наступления темноты, когда на небе появились первые отблески зеленоватого сияния Льда, неподалеку разразилась настоящая какофония визга и рычания, перекрытая басовитым хриплым ревом, который не мог вырваться из волчьей пасти. Путники вскочили и обнажили оружие, готовые к нападению из темноты. Наступила тишина, внезапно нарушенная хрустом и треском костей, а затем послышался странный хлопающий, шелестящий звук, сопровождаемый глухим стуком какого-то тяжелого предмета, упавшего поблизости. Керморван выхватил из костра пылающую головню и зашагал вперед; остальные старались держаться ближе к нему. Вдруг он остановился, так что Элоф едва не налетел на него. Там, где лежал олений костяк, остались лишь большие пятна крови, перемешанной с грязью. В грязи виднелись борозды, как будто останки уволокли в сторону, но уже через несколько шагов отметины заканчивались у края нетронутой травы. Керморван посветил вокруг головней, и они увидели во все еще пузырившейся грязи единственный отпечаток немного крупнее человеческой ступни – отпечаток трезубчатой когтистой лапы.