Рогожин Михаил. Билет в никуда

   На шум стрельбы в зал вбежал закончивший укладывать деньги в мешки Александр. В воздухе чувствовался раздражающий носоглотку газ.
   – Ты понял?! – крикнул Кишлак и разразился матом. – Они хотели нас штурмовать! Кого? Меня, прошедшего Афган. Срань вонючая! Тащи пару заложников. Нет, возьми-ка вон ту толстую бабу.
   Александр подошел к указанной женщине. Она ни слова не поняла по-немецки, лишь кивала в знак согласия и без того трясущейся головой. Пришлось обратиться за помощью к Мирче. Тот подвел француженку к Кишлаку.
   – Бери прямо за волосы. Крепко держи, чтобы не вывернулась, и суй «магнум» ей в рот… Ну же! – заорал он, видя колебания Мирчи.
   И Мирча, и женщина подчинились его звериному крику.
   – Курган, открой пошире обе створки дверей, и пусть Цыган спокойно выходит.
   – Зачем? – задыхаясь от страха, выдавил из себя Мирча.
   – Обойдешь мешки и поглядишь, не прячется ли там ихний спецназ.
   – Меня же убьют…
   – Вполне возможно. Но другого выхода нет, – говорил Кишлак спокойным голосом, отметавшим любые пререкания. – Главное, не спасуй. Продемонстрируй, что мы их не боимся.
   Мирча, еле переступая ватными ногами, шагнул на улицу, подталкивая замирающую на ходу француженку с дулом пистолета в раскрытом рту.
   В глаза ему ударило яркое солнце. Не глядя по сторонам, Мирча принялся кричать, что пристрелит мадам, если кто-нибудь попробует стрелять. Поравнялся с мешками, обошел их.
   – Курган, быстро начинай таскать! – скомандовал Кишлак. Александр, не раздумывая, бросился на улицу. Внутренний голос подсказывал, что в данной ситуации стрелять не будут. А если и начнут, то в Мирчу. Мешки оказались тяжелыми. Больше одного брать не удавалось. Минут пятнадцать длилась эта всеобщая пытка. Наконец, когда с последним мешком Александр влетел в зал, Кишлак крикнул Мирче:
   – Цыган! Отступай медленно, спиной назад. Смотри не упади. Ты – под прицелом снайпера.
   Все – и снаружи, и из помещения банка – затаив дыхание наблюдали за смертельно опасным передвижением. Как только Мирча скрылся за дверью, затащив француженку, толстым телом которой он прикрывался, Кишлак удовлетворенно сказал:
   – Выталкивай ее на улицу, а то сейчас в обморок брякнется. Должно быть, женщина поняла и без перевода, потому что, ощутив свободу, с воплями бросилась к полицейским, стоявшим с карабинами на изготовке. Дверь за ней с шумом захлопнулась.
   Кишлак издал гортанный боевой клич победителя. Мирча бессильно опустился в кресло и уставился на мешки с деньгами невидящим взглядом.
   – Нечего рассиживаться! – закричал на него Кишлак. – Звони и требуй прислать вертолет. До этого не выпустим ни одного заложника!
   Александр, не дожидаясь грубого приказа, подошел к Кишлаку и тихо рассказал о выдуманной версии побега в Альпы. Тот слушал внимательно, даже с нескрываемым уважением, и согласился отпустить заложников-мужчин, среди которых будет и помогавший Курганову служащий.
   – А что он сам-то хотел под шумок поиметь?
   – Ключ к банку данных.
   – И не отдал нам его?
   – Ты не понял. Это комбинация цифр и символов, дающая возможность войти в компьютерную систему. Зная, как туда попасть, он сможет самостоятельно проворачивать межбанковские аферы.
   – Ого! – удивился Кишлак. – Как-нибудь потом займемся им отдельно. А сейчас выгоняй заложников и дуй в подвалы. Вход уже должен быть пробит.
   На глазах изумленных женщин мужчины понуро потянулись к выходу. Молодой служащий, попыхивая трубкой, выделялся своим горделивым видом. После их ухода раздались женские рыдания, которые не способен был перекрыть даже телефонный звонок.
   Полицейский комиссар требовал отпустить женщин, предлагая в заложники нескольких безоружных полицейских. В ответ Кишлак, выслушав перевод Мирчи, рассмеялся в трубку и потребовал два вертолета.
   Курганов спустился в подвал и без труда нашел комнату с вентиляционными трубами и вентиляторами. Встал на единственный стул, дотянулся до решетки и одним рывком снял ее. Подтянулся на руках и увидел в провале стены запыленное лицо приятеля Шлоссера.
   – Порядок? – спросил тот.
   – Порядок. Сейчас начнем перебрасывать мешки. – И спрыгнув на пол, поспешил наверх.
   Но в зале обстановка снова накалялась. Скрипач пересчитал мешки, заставил девушку-оператора проверить выборочно подлинность купюр и выяснил, что передали всего пятьдесят миллионов. Не успел Курганов понять, в чем проблема, как Кишлак подлетел к нему:
   – Ты как договорился с этими козлами?
   – Чтобы сперва передали пятьдесят миллионов, приготовленных для нас…
   – А остальные?
   – Остальные, думаю, не дадут.
   – Плевать на твои рассуждения. Я без остальных не уйду.
   – А я уйду! – неожиданно резко возразил Курганов. – Нельзя второй раз заводить торговлю. Они не выдержат и предпримут штурм.
   – Иди. Я и Скрипач остаемся.
   Спор разрешил сам Скрипач, который занял сторону Александра.
   – Наверняка нас подловят. Скажут, что погрузили мешки в вертолеты. Сюда затребовать не получится, иначе вызовем подозрения. Самое время смываться. Но поторговаться для отвода глаз стоит.
   Кишлак не стал возражать. Приказал Мирче сообщить по телефону, чтобы остальные пятьдесят миллионов загрузили в вертолеты. И передать, чтобы дали трансляцию по телевизору.
   Через несколько минут на экране снова возникла площадка перед входом в банк. Кишлак подсел к телевизору и с интересом наблюдал за перемещениями полицейских. Они оттесняли толпу зевак, подготавливая площадку для посадки вертолета.
   А Курганов и Мирча принялись таскать мешки в подвал, откуда через провал в стене посланный Шлоссером немец укладывал их на тачку и отвозил почти за два километра, к берегу реки.
   Там мешки без всяких помех принимали два афганца и, упаковывая в целлофановые мешки, перевозили, используя резиновую лодку, на мирно дремлющую яхту.
   Берега Мозеля были пусты. Даже немногочисленные отдыхающие с собственными фургонами, и те подались в город, как только узнали по телевизору сенсационную новость об ограблении банка.
   Когда все мешки были переправлены, Кишлак приказал закрыть оставшихся заложниц в комнате отдыха, провонявшей сигаретным дымом.
   Мирча, чувствующий скорую развязку, вел себя с дамами нагло и пренебрежительно. Александр взглянул на экран. Первый вертолет уже сел на площадку.
   – Небось потирают руки, рассчитывая взять нас при посадке в вертолеты. И блокируют все дороги в Альпах! – рассмеялся Кишлак своим неприятным смехом.
   – Пора, – сообщил Александр.
   – А что у тебя в руках? – поинтересовался Кишлак, заметив большую спортивную сумку.
   – Взял для себя немного наличными из местного сейфа.
   – Сколько?
   – Миллиона три…
   – Мы же договорились – доставкой занимается Цунами. Засветишься с ними.
   – Мне надо, – твердо сказал Курганов и отошел к Мирче.
   – Ну-ну, – вслед многозначительно протянул Кишлак.
   Мирча связался с полицией и передал напоследок, что сейчас они заняты пересчетом денег. И через сорок минут выпустят первую партию заложниц, а остальных возьмут с собой в вертолет, чтобы спокойно загружать мешки с деньгами.
   …Но через сорок минут все четверо уже усаживались в моторную лодку для быстрого исчезновения в Германии. Французская полиция безуспешно пыталась связаться с бандитами по телефону. По истечении условленного срока, подождав еще минут пятнадцать, боец спецкоманды вызвался добровольно добраться до двери, которая оказалась закрытой на засов. Опасаясь расправы над заложницами, решено было не предпринимать штурм. Недовольство действиями властей усиливалось. Нервозность передалась всем участникам разыгравшейся драмы. Поэтому внезапно распахнувшиеся двери банка произвели эффект разорвавшейся бомбы. Вся страна облегченно вздохнула, потому что на площадку перед банком выходили живые, возбужденно кричащие женщины. Бойцы спецназа мгновенно взяли их в кольцо, опасаясь провокации со стороны бандитов.
   Небольшой отряд в мгновение ока занял здание банка. Но никого там не нашли. Из показаний женщин стало известно, что они, томясь в задымленной комнате, молили, чтобы их выпустили. Но в ответ не последовало никакой реакции. Задыхающиеся женщины предприняли отчаянную попытку и общими усилиями выбили дверь. Каково же было их удивление, когда оказалось, что бандиты исчезли.
   Полиции не составило труда выяснить путь, которым воспользовались налетчики, но, как только пустили в провал стены собаку, раздался мощнейший взрыв, от которого рухнули стенки подземного хода. Уходя, Кишлак воспользовался афганским опытом, не оставляя французам никаких шансов поймать его маленькую банду.
   В отличие от остальных Курганов не поехал в аэропорт Франкфурта-на-Майне, а, воспользовавшись машиной немца, поехал с ним в Бонн. На заднем сиденье лежала прихваченная спортивная сумка с тремя миллионами. К вилле Терезы Островски подъехал в начале первого ночи. Долго звонил и, уже потеряв надежду, услышал недовольный голос возлюбленной.
   – Тереза, это я – Александр, – произнес он, задыхаясь от волнения.
   – Какой Александр? – грубо спросила она.
   – Из России. Я привез деньги, которые обещал.
   После некоторой паузы, потребовавшейся ей для обдумывания, Тереза предложила встретиться завтра.
   – Нет. Рано утром я улетаю. – Александр столько времени мечтал об этом моменте, что не мог себе позволить согласиться на перенос встречи. Видно, она почувствовала по голосу решительный настрой и, вздохнув, ответила:
   – Открываю. Но уделить тебе смогу только три минуты.
   Замок калитки щелкнул, и Александр вошел. Фасад дома оставался мрачновато-неприветливым. Ни одно окно не светилось. Только возле самой входной двери вспыхнул одинокий свет. Тереза открыла ему дверь, придерживая рукой желтый атласный пеньюар с выбитыми на нем золотыми розами.
   Оставаясь в коридоре, жестом пригласила Александра сесть в кресло, стоящее при входе. Он остался стоять, положив на бархатное сиденье спортивную сумку.
   – Ко мне без звонка не приходят, – властно напомнила Тереза.
   – Но мы предварительно договаривались. А потом, сама понимаешь, разгуливать с тремя миллионами по ночному Бонну не очень разумно.
   – Ты принес три миллиона? – шепотом спросила она, и глаза тигрицы сверкнули в темноте хищными зрачками.
   – Как обещал…
   – Неужели такое бывает? – Она произнесла тихо, все еще не веря в происходящее.
   – Как видишь. – И для пущей убедительности раскрыл сумку. В ней беспорядочно торчали пачки долларов.
   – О… – не в силах произнести ни слова, выдохнула Тереза.
   – Я всегда держу свое слово, – наслаждаясь ее реакцией, подчеркнул Курганов и, помолчав, добавил: – Особенно перед теми, кого люблю…
   Тереза посмотрела на него странно-отчужденным взглядом. Погладила по покрытой щетиной щеке и прошептала:
   – Оказывается, ты умеешь красиво любить. Но сегодня не могу уделить время для нашей встречи. Прости, но я не одна. Мой любовник – человек солидный, уважаемый, и было бы неловко выпроваживать его в такой поздний час. Позвони мне как-нибудь на неделе, и конкретно договоримся. Ведь я уважаю теперь твое чувство.
   Еще немного, и Александр вытащил бы пистолет, чтобы его любимая женщина заткнулась навсегда. Но не сделал этого, а, развернувшись, бросился вниз по мраморной лестнице и, в несколько шагов достигнув калитки, оказался за ней. Замок щелкнул неестественно громко, оставив в погашенных окнах особняка последнюю надежду Курганова.
   Он брел по дороге, ничего не соображая и ни о чем не думая. Если бы его остановил случайный прохожий, Курганов спокойно пристрелил бы его вместо Терезы. Но, к счастью, никого в округе не было.
   Удар, нанесенный экс-порнозвездой, любого мог свалить с ног, а у Александра рухнула последняя точка опоры. Больше не следовало ни воровать, ни грабить, ни убивать, потому что деньги оказались ни к чему.
   – И все-таки я бросил ей деньги под ноги, – громко сам себе сказал Курганов и понял, что жизнь закончилась. Вытащил пистолет, подошел к ближайшему дереву и засунул дуло в рот. Горьковато-металлический привкус пороха казался последним предостережением. Но было поздно. На раздумья у Александра не хватило сил. Воля к жизни его оставила, и он нажал на курок. Сухой щелчок возвестил об осечке. Холодный пот пробил Курганова. Тело задергалось в судорогах. Пистолет из ослабевшей руки выпал в траву. Привалившись к дереву, Александр не мог поверить, что остался жив. И не понимал – для чего?
   В Москву приехал Саша Либерман. Официально – по приглашению Москомимущества, для консультаций по операции с недвижимостью. Неофициально – по поручению Доменика Порте. Остановился в «Палац-отеле» на Тверской. Оттуда первым делом позвонил Инессе.
   – Саша! – воскликнула она, несколько перебарщивая в проявлении радости. – Каким ветром? Ужасно рада слышать твой голос!
   – По делам, по делам суечусь. В моем возрасте пора бы остепениться, а все никак не угомонюсь.
   – В любую минуту готова встретиться, если у тебя есть какие-нибудь приятные вести! – не снижала оборотов Инесса, зная от Шлоссера, что Либерман – человек Порте. Сама же терялась в догадках. Виллу ей было покупать вроде бы не ко времени, и Саша об этом, конечно, знал. Но не такой же он доброхот, чтобы любезничать с ненадежными клиентами.
   – Мне будет приятно повидать тебя и Галину Вагнер. Уважьте старика, пожертвуйте вечер для тихого дружеского ужина.
   – Сегодня вечером тебя устроит?
   – Именно это я и хотел предложить. Жду вас внизу в холле «Палац-отеля» в восемь часов.
   После разговора с Либерманом Инесса набрала номер телефона Галины.
   – Зупер! – закричала та, не в силах скрыть восторга, не сомневаясь, что Саша приехал ради нее.
   В назначенный час дамы подъехали к ярко освещенному подъезду отеля. Высокий, худой молодой швейцар в буром сюртуке и фуражке с желтым околышем помог им выйти из серого шестисотого «мерседеса» и подобострастно проводил в холл. Саша был уже там. И вертел по сторонам головой с выдающимся носом, снова напомнившим Инессе орудие корабля. Неизменный вязаный джемпер и берет, лихо сдвинутый на ухо, казались неотъемлемыми от его облика добряка француза.
   – Саша! Тебя опередить невозможно! – она поцеловала его в гладко выбритую, пахнущую лосьоном «Давыдофф» щеку.
   – Секрет настоящего мужчины в том, чтобы в любой ситуации опережать женщину на несколько секунд. Единственное место, где он должен отставать – постель, – рассмеялся довольный собственной шуткой Либерман. Взял под руки дам и с медлительной старомодной почтительностью повел их в ресторан, расположенный на первом этаже.
   Полумрак ресторана оживляли горящие в фужерах свечи. Со стен, отсвечивая свежим лаком, смотрели на посетителей персонажи российской истории. Метрдотель предложил столик у тонированного окна прямо под портретом Петра Первого. Саша заявил, что будет пить водку и закусывать черной икрой. Инесса поддержала его, а Галина предпочла шампанское «Дом Периньон».
   – Неужели ты так соскучился по нашему обществу? – кокетливо поинтересовалась Инесса, после того как Саша заказал официанту все самые дорогие деликатесы, имевшиеся в меню.
   – Я ведь имею дело с самыми роскошными дамами России, – ответил Либерман и задрал свой «рубильник» в ожидании одобрительных возгласов. Но реакция оказалась совсем иной.
   Галина настороженно взглянула на подругу. Та, пожав плечами, заметила:
   – Это далеко не так. И чтобы не морочить тебе голову, сразу признаюсь – в настоящий момент я не готова покупать недвижимость на Лазурном побережье.
   – Неужели? – Саша решил поиграть с притворщицами в их игру. – Очень жаль. Признаюсь, рассчитывал на вас, как на самых золотых клиенток.
   Инесса подождала, пока официант поставил закуски и налил в хрустальные фужеры напитки, подняла рюмку с водкой и вместо тоста серьезно произнесла:
   – Не те сейчас времена. Мы для тебя – не крутые клиентки, а старые подруги.
   Все выпили и принялись за мраморную белорыбицу. Галине не терпелось узнать какие-нибудь новости про Доменика, но впрямую спрашивать не решалась. Либерман, не обращая внимания на некоторое замешательство, как ни в чем не бывало стал рассуждать о серьезных намерениях некоторых французских инвесторов вложить деньги в российскую недвижимость.
   – Самые дальновидные начинают интересоваться. Но боятся ваших чиновников. Нужны выходы на надежных партнеров, – продолжал Саша, не переставая поглощать черную икру.
   – Боже! Пригласил нас развлекаться, а сам завел нуднейший разговор! – перебила его Инесса. – Давай лучше о женщинах. Тебя еще не атаковали наши проститутки? У них такие бодрые старички пользуются большим успехом.
   – Ваших девушек мне и в Ницце хватает, а говорю с вами о деле не случайно. С кем же еще, как не с вами… Признаться, для меня самого было неожиданностью, когда я узнал о размахе вашего бизнеса, – без всякого нажима перешел в наступление Либерман.
   Теперь уже Инесса нервно взглянула на Галину, словно в чем-то бы подозревая.
   – Глупости, – промямлила та. Инесса ее не посвятила в тайны биографии Порте, а лишь намекнула на то, что между Либерманом и Домеником существуют деловые контакты.
   – Ну, милая моя, – ласково начал Саша, – я всю свою длинную жизнь всегда был на стороне женщин, даже если они слегка привирали, но в данном случае разрешите мне не поверить.
   – Саша, не ходи вокруг да около, что ты хочешь от нас узнать? – остановила его Инесса. Ее губки недовольно оттопырились.
   – А может, лучше выпьем? – предложил он.
   – Потом…
   – Как вам будет угодно. Можно и о главном, – Либерман вытер салфеткой рот и отодвинулся от стола. – Меня интересует недавно созданный фонд «Острова России»…
   Инесса и Галина переглянулись. Потому что уж никак не ожидали такого поворота. Хитрющий француз точно рассчитал фактор неожиданности. Никакими наводящими вопросами он не добился бы и малой толики признания, которое откровенно обозначилось в возникшем молчании. Несколько овладев собой, Инесса раздраженно спросила Галину:
   – Ты что-нибудь знаешь об этом?
   – Я? – сдавленным голосом переспросила та.
   – Сам видишь, дорогой, мы далеки от твоих интересов, – натянуто улыбнувшись, заявила Инесса.
   – От моих, возможно, – мягко согласился Саша, – но речь-то идет не обо мне.
   – А о ком? – вспыхнула Галина.
   Саша загадочно улыбнулся. Похлопал пухлой рукой по столу и тихо произнес:
   – За каждым из нас стоит определенный человек. Поэтому либо будем играть в открытую, либо в подкидного дурака.
   Обе дамы почувствовали себя неуютно. Либерман явно что-то знал и стремился вынудить их к признанию. Но Инесса, прошедшая бесчисленные допросы в стенах Лубянки, не собиралась сдаваться. Она жестом попросила налить ей водку, подняла рюмку и, глядя в глаза Либерману, с напором произнесла:
   – Надеюсь, господин Порте не поручил тебе пытать нас?
   – Порте? Доменик что-нибудь передал для меня? – насторожилась Галина.
   – Привет и любовь, – смутился Саша. Он не ожидал такого ответного хода.
   – Значит, вы виделись? Когда он приедет?
   – Не знаю. Мы ведь с ним едва знакомы, – пошел на попятную Либерман. – Так, повстречались накоротке…
   Инесса решила перехватить инициативу, понимая, что Саша сам не признается, и жестко безапелляционно заявила:
   – То, что за тобой стоит Доменик Порте, мне достоверно известно! И давай без вранья. Что ему нужно от нас?
   Галина от удивления раскрыла рот, а Либерман вздохнул с явным облегчением.
   – Он предлагает сотрудничество…
   – И все? – воскликнула Галина.
   – Да. Месье Порте давно присматривается к русскому бизнесу и после детального ознакомления с вашей деятельностью поручил мне установить с вами деловые контакты.
   – Зупер! – Галина была не способна и дальше подавлять свое возмущение. Она-то мечтала услышать совсем другое. Каждый день ждала весточки с любовным признанием. Надеялась вырваться из заколдованного круга Цунами. Не видеть страшных рож его друзей. Доменик стал для нее символом аристократического благополучия, ничего общего не имеющего с грязными деньгами, аферами, преступлениями. Поэтому в сердцах воскликнула: – Что в России может интересовать Доменика, кроме моих чувств к нему?
   – О, мадам… – печально вздохнул Саша, который вообще предпочитал не говорить женщинам правду, а в данном случае иного выхода не было. Но ему опять помогла Инесса.
   – Галина не посвящена в дела месье Порте. А я наслышана. Поэтому можешь говорить напрямую, – при этом она сделала жест рукой, запрещающий Галине продолжать душеизлияния.
   Саша не спешил. Истерическое возбуждение, в которое впала Галина, сбивало его с официального тона. А несомненная осведомленность Инессы несколько настораживала. Чтобы не погрязать в дамских эмоциях, следовало начать с раставления всех точек над «i».
   – Нам известно, что созданный фонд «Острова России» аккумулирует мощные финансовые средства для участия в правительственной программе сдачи в аренду спорных островов Курильской гряды. А вы обе принимаете в создании фонда самое непосредственное участие.
   – Допустим, – кивнула Инесса. – Но мы-то здесь при чем? Мало ли в России возникает различных фондов?
   – Нас интересует именно этот. И вы, как представители ключевых фигур. Для господина Порте не секрет, что за Галиной стоит не муж-миллионер, а уголовный авторитет по кличке Цунами, контролирующий деньги русской мафии, а за нашей очаровательной Инессой – бывшее КГБ, во главе с генералом Манукаловым…
   После такого откровения дамы на некоторое время потеряли дар речи. Каждая переживала услышанное по-своему. У Галины возникло ощущение катастрофы. Ведь Доменик никогда не простит ей связь с уголовным миром. А Инесса больше всего испугалась того, что имя мужа привязывается к «сделке века». Эта информация была пострашнее любых разоблачений.
   – Господин Манукалов никакого отношения к фонду не имеет… – заверила она.
   – А его ведомство? – уточнил Саша.
   – Тем более! Наш фонд избегает государственной опеки. Он открыт исключительно для свободных предпринимателей.
   – Отлично! Склонен вам поверить, потому что никак не мог понять сочетание двух несовместимых фигур – Манукалова и Цунами, – торопливо согласился Либерман и, наклонившись к Галине, подмигнул: – Ваш покровитель – достойный партнер. Нам известно о том, что новый фонд напичкан его деньгами. Месье Порте просит вас подготовить встречу с господином Цунами.
   Галина восприняла это как приговор. Не в силах совладать с нахлынувшими слезами, по-девичьи метнулась из-за стола и выскочила в холл отеля.
   – Что ее так расстроило? – изумился Саша Либерман.
   – Она-то верила, что это любовь, – ехидно заметила Инесса.
   – Ерунда! Доменик мне и словом по поводу чувств не обмолвился. Галина, очевидно, чего-то недопоняла… – удивился старик. Ему и в голову не могло прийти, что Порте мог серьезно увлечься такой экстравагантной случайной женщиной. Обычно тот вращался в кругах высшего парижского света и дам примечал редко, хотя несколько графинь и одна голливудская кинодива удостоились его внимания. Но Саша приехал в Россию не по этому поводу. Поэтому продолжил: – Так как дела с фондом?
   Инесса замешкалась. Для нее полной неожиданностью стало сообщение Либермана о том, что Цунами является покровителем Галины. До сих пор она считала приятельницу женой немецкого миллионера. А оказалось, Цунами благодаря ей, был в курсе всех планов относительно островов. В то время как Инесса стремилась вытянуть деньги из мафии, ее «крестный отец» делал все, чтобы миллиардные средства поступили на счета фонда. Инессе не нужно было обладать недюжинным умом, чтобы понять, какую шутку с ней сыграли. Оставалось непонятным – какую роль во всем этом лично ей отвел Цунами. И, с трудом поборов в себе возникшее беспокойство, тихо спросила:
   – Что конкретно интересует месье Порте?
   – Ваше желание с ним сотрудничать… – задрав гигантский нос, твердо произнес Саша и, не давая времени на вопросы, продолжил: – Мы должны знать, как складываются дела в фонде. Только в таком случае Доменик решится вложить свои деньги в это предприятие.
   Инесса чуть не выболтала вслух зародившуюся надежду: «Порте не догадывается об истинном назначении фонда и верит в возможность аренды островов!» Такая удача выпадает не часто. Член американской мафии попался на крючок, словно щука, решившая полакомиться живцом. Нахмурив тонкие брови и придав своему капризному лицу озабоченное выражение, она с тяжелым вздохом заметила:
   – Если бы все решала я…
   – Поэтому нам и необходима Галина. Ее связь с Цунами во многом облегчает задачу.
   – Ну да, – усмехнулась Инесса. – Она влюбилась в Доменика и вбила себе в голову, что он чуть ли не наследный принц. Стоит лишь рассказать об истинном происхождении капиталов Порте, и мы можем заиметь в ее лице опасного врага. Женщина жестоко мстит за разбитые мечты.
   Саша не на шутку расстроился. Он от женщин, особенно в делах, всегда ожидал какого-нибудь подвоха. А уж охваченных ревностью – боялся, как огня у пороховой бочки.
   – Неужели она предпочтет Доменику какого-то русского бандита?
   – А чем бандит хуже? – резонно поинтересовалась Инесса. – Что Доменик может ей предложить? По Москве она ездит в шестисотом «мерседесе», деньги не считает. А хочет всего лишь благородной и возвышенной любви.