Страница:
– Прячь «парабеллум», проезжаем границу!
Курганов встряхнул головой и задергался в кресле, так как не мог сообразить, куда лучше спрятать пистолет. Чем быстрее приближались железные ворота, перекинутые через автобан, с будками на каждой полосе, тем судорожнее становились действия Курганова. Шлоссер притормозил возле французского полицейского и поприветствовал того.
У Курганова душа ушла в пятки. Он понял, что пришел конец их путешествию. С таким арсеналом рассчитывать было не на что. Даже когда Вилли проехал беспрепятственно ворота, Александр с грустью смотрел на стоянку, куда они, без сомнения, направлялись. И только тогда, когда Шлоссер прибавил газ и «ауди» привычно заняла левую скоростную полосу автобана, Курганов растерянно посмотрел на адвоката:
– Неужто пронесло? – еле выговорил он.
В ответ Шлоссер расхохотался. И смеялся так громко, что проснулся Вениамин.
– Чем это вы развлекаетесь? – спросил он спросонья.
– Играем в границу. Александр собрался сдаваться!
– Но ведь пограничник с тобой разговаривал? – все еще находясь в шоке, выдавил из себя Курганов.
Шлоссер веселился как ребенок. Вся усталость, скопившаяся во время бессонного ночного пути, выходила из его могучего организма гомерическим смехом. Наконец он успокоился и, заикаясь от нехватки воздуха, объяснил:
– Это же полицейский! Я его поздравил с открытием кинофестиваля. И выразил надежду, что французы будут недосягаемы. Неужели не понял?
– Я французский не знаю, – обиделся Курганов.
– Теперь, приезжая в Европу, нужно говорить на всех языках. В следующий раз не психуй. У нас тут границы открыты. Неужели, думаешь, полезут в багажник к такому уважаемому человеку, как я? Никогда. Вот за это-то вы мне и заплатили тысячу долларов. То есть за мои знания и за мое представительство.
– Так это уже Франция? – радостно воскликнул Веня. Поднял руку с бутылкой «Наполеона» и перед тем, как сделать глоток, обратился к Курганову:
– Сашка! Мы во Франции! Мать родная, неужели сбылась мечта идиота? Веня Аксельрод, политический заключенный коммунистического режима, – в свободной Франции! Слушай, раз у них тут такие любезные полицейские, может, мы эту Инессу расколем на миллиончик?!
Шлоссер крякнул от удовольствия. Ему такая идея ласкала сердце. Глядя на дорогу одним глазом, он обратился к Вене:
– Слушай, Федя, а ты такую бабу, «мадам Шуру», знал в Москве?
– Нет.
– Странно. Ее тоже взяли в восьмидесятом. Вот это, скажу вам, была женщина! Я, правда, тоже из-за нее чуть не потянул годочков на дцать. Но вовремя смылся. Известная была в Москве дамочка. Красивая, брюнетка, держалась, как кинозвезда. Когда меня с ней познакомили, то я сразу, мол, вечерком да с коньячком, да поговорим о том о сем. А она меня раз – и отбрила. Хотя, конечно, я ей понравился. Но тогда она предпочитала заниматься не сексом, а бриллиантами. Какие камушки проходили через ее руки! Ни один мужик не сумел бы наладить такой бизнес. Фирмачи вились вокруг нее роем. Торговала всем – от икон до модного тогда кристаллона. Вот на такую наезжать я бы не рискнул. А ваша эта Инесса, хоть и жена гэбэшника, но не того полета птица. А как брали «мадам Шуру»! Я в этот вечер пришел в «Националь» с одним немцем. Она меня заметила, подозвала. А когда узнала, что насовсем отваливаю, обрадовалась. «Погоди, закончу одно дельце, и мы с тобой покумекаем». Я-то губы раскатал, решил, ну, уж этой ночью она мне точно даст. А тут вдруг окружают ее, хватают вместе с пьяным иностранцем, свидетелей не выпускают из бара. Оказывается, влипла. Менты подставили. Незаконные валютные операции. Я насилу ноги унес. Но какая женщина была… Шесть лет дали. Ее бы министром финансов сделать! Может, коммунисты бы еще у власти и продержались.
За разговорами и воспоминаниями Шлоссер миновал Гренобль. Он съехал с автобана, чтобы срезать участок пути, а заодно заночевать в знакомом ему отеле.
– Есть здесь один. Называется «Ферма роз». Потрясающий уголок природы, недалеко от Кастеллани. Я там однажды ночевал с одной дамой.
– Не с «мадам Шурой»? – уточнил Веня.
– Ах, если бы… Вы только представьте… такую роскошную женщину – и в Сибирь.
– Мы-то представить можем, – угрюмо буркнул Курганов, все еще дувшийся на Шлоссера на его дурацкую шутку с полицейским.
«Ферма роз» находилась в цветущей долине. Всюду виднелись красные маки и плантации лаванды, торчащей из земли наподобие зеленых ежиков. Хозяин отеля встретил их у ворот. Красота одиноко стоящего дома потрясала уютом, покоем и множеством цветов. Огромные ирисы толпились у старинной лестницы, ведущей в номер. Пока Шлоссер расплачивался с хозяином, Веня, покачивая бутылкой, спросил Курганова:
– Как ты думаешь, мне Шлоссер свою жену отдаст?
– Разве что за десять процентов, – съязвил тот.
– У тебя пистолет из пиджака выпирает. – Вене было забавно наблюдать, как приятель, подобно гангстерам из американских фильмов, предпочитал мешковатые двубортные костюмы и рубашки с галстуками.
Гостиница действительно напоминала уголок для интимных свиданий, а не ночлег для вооруженных до зубов путешественников.
Шлоссер уселся на широкую постель и принялся поглощать пиво в немыслимом количестве.
– Завтра, ребята, увидите свою пассию. А ночью займемся ею основательно. Надеюсь, вы мне предоставите право руководить операцией. Все будет просто. На открытие кинофестиваля не попадем. Но выследим ее или на набережной Круазетт, либо у входа во Дворец фестивалей. Потом она наверняка окажется в пресс-баре. Ну, туда уж мы точно попадем, а дальше по обстоятельствам. Главное, не суетиться. Пистолет под бок – и веди к машине. Сажаем и везем в горы. Сюда. А тут уж объясним – убить и положить ее, голубушку, под небольшой валун, труда не составит.
– А гэбэшные охранники? – спросил Курганов.
– Вот ими-то ты и займешься. Пока Веня будет мадам обхаживать, твоя задача – их отвлечь. Только не вздумай стрелять.
В Каннах во время кинофестиваля полицейских и всяких агентов спецслужб больше, чем артистов.
Дорога порядочно утомила всех, включая Вениамина, который, напившись, думал в данный момент не о похищении Инессы, а о жене Шлоссера, Эдди.
Самолет с Инессой на борту приземлился в Люксембургском аэропорту в четыре утра. Она озябла в своем шерстяном желтом костюмчике и с наслаждением плюхнулась в такси. Шофер отвез ее в центр города, где на рю Капуцинов уже был заказан номер в отеле «Париж». Едва раздевшись, она упала в постель и проспала до восьми. Когда же открыла глаза, яркое солнце вовсю хозяйничало в маленьком номере, обставленном старинной мебелью. Должно быть, мебель эту отсюда не выносили лет сто. Приняв душ, Инесса отправилась на завтрак, где были поданы традиционные круассаны с маслом и джемом и несколько сортов французского сыра.
Ровно в десять такси подкатило к набережной городка Ремих, и Инесса выпорхнула из него, вся в предчувствии долгожданного свидания.
Его она увидела сразу. Виктор сидел на лавочке и наблюдал за приготовлениями духового оркестра, собиравшегося целый день услаждать вальсами Штрауса слух гуляющей публики.
Он был все таким же стройным и элегантным, как и в молодости, но совершенно седым. Инесса знала, что Виктор до сих пор ее любит, но не сомневалась, что у него есть любовницы, слишком уж он нравился женщинам.
Должно быть, Виктор ощутил ее взгляд и обернулся. Его черные глаза излучали радость. Он поднялся навстречу Инессе. Как ей хотелось броситься ему в объятия! Но пришлось себя сдержать. Они оба чинно сели на лавочку и долго, забыв обо всем, смотрели друг на друга. Эти взгляды были намного интимнее любых поцелуев.
– Ты не меняешься… – наконец вымолвила Инесса.
– А ты немного поправилась, но это неважно. В любом случае остаешься для меня все такой же Инкой-тростинкой.
– Мы давно не виделись… – Она и сама знала, что выглядит ужасно. Никакие массажи не могли восстановить молодость. Нужно было отказаться от алкоголя. Но что тогда оставалось взамен?
– Неужели Манукалов продолжает за тобой так жестко следить? – спросил Виктор, чтобы уйти от разговоров о том, кто как из них выглядит.
– Еще бы! Вхожу в «Эрмитаж» – сидит голубь. Иду в казино – и там знакомая морда. За последние два года они все примелькались…
Виктор сочувственно посмотрел на нее. Он мало знал о жизни Инессы и очень расстроился, когда почувствовал, что их отношения начинают приобретать все более деловой характер. Раньше каждая встреча начиналась с постели. Теперь же, второпях, постелью заканчивается.
– У меня возникает навязчивая идея убить Манукалова, – признался он. – Сейчас у вас там каждый день стреляют. Денег не пожалею…
– Он спас тебе жизнь… – глухо произнесла Инесса. Смерть Манукалова никак не входила в ее ближайшие планы.
– Ладно. Давай о деле, – резко отчеканил он. Его заострявшееся книзу лицо еще более вытянулось. Уголки губ опустились. Ямка на подбородке углубилась. Расслабление первых минут прошло, и Виктор стал таким, каким бывал обычно. Резким, стремительным, замкнутым.
Инесса сама понимала, что слишком много грузит на любящего человека. Но другого выхода не было. Манукалов никогда ее не отпустит. Но, даже став независимой, она должна иметь свой капитал. Иначе даже с Виктором не сможет быть счастлива.
– Мы уже подготовили почву. Жена Суховея подпишет у него постановление правительства. Потом этот документ отксерим, а подлинник уничтожим. Ориентировочная цена – четыре миллиарда долларов…
– Это Шикотан?
– Нет, поменьше – Уруп.
– А что на Шикотане решили со сдачей на пятьдесят лет в аренду трехсот гектаров гонконговской фирме?
– Ничего не решили. Просто спустили в унитаз.
– И после этого ты хочешь, чтобы кто-то согласился вкладывать деньги?
– Погоди. Во-первых, после землетрясения на Курилах правительство совсем раскорячилось. Нет денег на восстановление. А во-вторых, как это тебе ни кажется неправдоподобным, никто никому ничего не продаст и не сдаст в аренду. Мой план тем-то и хорош, что вся затея – сплошной мыльный пузырь. Уже сейчас самые влиятельные мафиози через нашего человека решают, кто сколько внесет в уставной капитал инвестиционного фонда, с которым правительство начнет диалог об аренде.
– Блеф! – лаконично выразился Виктор.
– Это здесь, в центре Европы, так кажется. А у нас до сих пор верят во все. Пойми, интрига выстроена идеально. Президент и правительство запутались с вопросами об островах. А тут еще землетрясение. Японцам продать острова невозможно. Парламент встанет на дыбы. А для того чтобы сдать в аренду российскому частному капиталу, согласие парламента и всяких идиотских партий не требуется. А уж те, что получат острова в аренду, смогут на те же девяносто девять лет заключить договор на субаренду с японцами. В результате правительство получает практически на лом огромные суммы из инвестиционного фонда, а японцы платят уже конкретным хозяевам.
– Так ведь так не будет!
– Ну я же не могу поменять правительство! Поэтому создаем фонд. Мафия скидывает туда деньги. А потом начнется отстрел всех уголовных «авторитетов», клюнувших на эту удочку. Недостающим звеном является западный банк, который бы стал соучредителем. Без него мы не сумеем перекинуть эти деньги на Запад.
– Представляешь, что устроят мафиози, узнав, что их обманули?
– Ну, постреляют немного… Мы привыкли.
– А правительство?
– Сочтет постановление фальшивкой.
– И твоего вице-премьера отправят в отставку или под суд.
– Да никуда его не отправят. Честь мундира для них сейчас превыше всего. Государство-то не пострадает. Подумаешь, разорятся несколько мафиози. А вдруг к тому времени и острова действительно начнут продавать. Ведь никто ничего не знает. Мы в любом случае будем лоббировать в парламенте и начнем кампанию в прессе.
Виктор задумался. Впервые от Инессы он слышал столь определенное предложение. Какой же должен в стране царить бардак, чтобы проворачивать такие авантюры. А с другой стороны, сколько уже скандалов с мифическими фондами, банками только за последний год разразилось в России, и ничего. Деньги – тю-тю, а председатели чуть ли не народные герои. Виктору, давно оторвавшемуся от советской действительности, трудно было переварить сделанное Инессой предложение. Но отказываться было бы глупо. Как специалист по сотрудничеству с российскими банками, он – наиболее реальная фигура на Западе для подобной операции.
– А Манукалов в курсе затеи?
– Нет. Его время пока не пришло.
– Кто же все решает?
– Я и дамы моего круга. Самого высокого круга в России.
– Короче, дамский бизнес… – усмехнулся Виктор. – Надо будет подумать.
– Думай быстрее, – нервно посоветовала Инесса. Она совершенно не была похожа на странную фантазерку, верившую в любовь и в сказки.
Но другой у Виктора не было. Вся его жизнь слилась в одно-единственное ожидание конца их разлуки. Семнадцать лет прошло со дня их первого свидания. Оно произошло тоже весной, на Воробьевых горах. И лавочка была совсем такая же. Белая и свободная.
Оркестр взял первые аккорды. Народу на набережной прибавилось. Вокруг раздавался детский смех.
– Поехали ко мне, – предложил Виктор.
– Нет. Только в гостиницу. Помнишь, была какая-то маленькая, прямо на трассе.
Виктор лет шесть назад купил в Люксембурге дом. Судя по фотографиям, замечательный. Восемь комнат, две огромных ванных, бассейн во дворе. Но Инесса ни разу туда не приезжала. Чего-то боялась. Пока встречались по гостиницам, их связь не обременялась бытом. Виктор много раз настойчиво требовал, чтобы она удрала от Манукалова и поселилась в его доме. Хотя сам понимал нелепость своей просьбы. С Манукаловым ему не справиться. Инесса сама этого не допустит. Так что встречи в отелях носили менее обременительный характер.
Взявшись за руки, они пошли к машине.
– Ты еще не поменял? – удивилась Инесса, заметив старую «БМВ».
– Я к ней привык. Она – моя единственная подруга. Инесса довольно цинично рассмеялась.
– Только не рассказывай, что ты у меня совершенно лишен женской ласки! Не поверю.
Виктор ничего не ответил. Помог сесть в машину и захлопнул дверцу. Пока он выезжал, Инесса вертела головой, боясь слежки. Но ничего подозрительного не обнаружила.
– Манукалов давно мечтает нас накрыть. А сейчас это крайне нежелательно. Давай совершим эту сделку и больше никогда не будем расставаться.
– А Манукалов?
– Боюсь, что он и погибнет от рук мафиози. – При этом Инесса так улыбнулась, что у Виктора мурашки поползли по спине.
Но, должно быть, он и любил ее за неординарный характер, да еще за изломанную из-за нее собственную судьбу, хотя жаловаться было бы грех, ведь именно Инесса настояла, чтобы Манукалов устроил ему побег во время этапирования, а потом по подложным документам сумел отправить на Запад. Слишком тесно переплелись судьбы всех троих. Ненавидя Манукалова, Виктор где-то сочувствовал ему. А любя Инессу, с болью замечал, как она все дальше уходит от них двоих.
Галине везло! Она сидела, низко пригнувшись к столу, и постоянно чувствовала на себе тусклый, словно болотный туман, взгляд человека, возвышающегося в кресле над рулеткой. Он уже несколько раз менял крупье. А ей продолжало везти. Рядом стоял Доменик Порте и тихим спокойным голосом указывал, на что ставить. Гора фишек перед ней неуклонно росла.
– А сейчас рискните на «зеро» пять жетонов.
Она пододвинула к крупье жетоны и указала на «зеро». Снова побежал шарик, и в глазах Галины от напряжения поплыли разноцветные круги.
– Зеро! – бесстрастно сообщил крупье и ловким движением пододвинул к ней фишки.
И тут Галина впервые подняла голову и посмотрела в глаза властителю игры. Он сидел в своем кресле все в той же непринужденной позе, но мешки под глазами почернели и потяжелели.
– Сколько у меня? – прошептала Галина.
– Тысячи четыре франков, – сообщил Доменик и добавил: – Я думаю, пора прекращать игру.
Если бы это сказала Инесса, или муж Вагнер, или даже сам Цунами, она ни за что не отошла бы от стола. Но этому тихому голосу подчинилась безропотно. Бросила несколько жетонов крупье, за что тот одарил ее почти искренней улыбкой, и встала из-за стола. Ноги у нее дрожали, и она с благодарностью оперлась о руку Доменика.
– Все еще болит? – участливо спросил он.
– Что болит? – не поняла Галина, в пылу азарта совершенно забыв, что демонстративно споткнулась.
– Нога!
– Вы же видите, еле стою… – спохватилась она. Но сказала правду. Ноги не держали.
– Хотите, поужинаем в «Голубом поезде»? – галантно предложил он.
Тут вдруг Галина вспомнила, что выполняет поручение Инессы и нужно было всеми силами задержать этого гэбэшника, чтобы он не заметил ее отсутствия.
– А какие ваши пожелания? – игриво спросила она, уверенная, что он тотчас же потащит ее в отель искать Инессу.
Доменик посмотрел на нее грустными, чуть навыкате зелеными глазами, глубоко вздохнул, так что на залысинах появилась испарина, и извиняющимся тоном сообщил:
– Я стараюсь не есть в ресторанах…
Галина с гордостью отметила про себя, что очень элегантно разоблачила гэбэшника. У него, конечно же, нет денег на ужин в таком ресторане. И с улыбкой победительницы предложила:
– Если вы не откажетесь, я угощаю.
– О, только не это… – Он немного помялся и чуть заискивающе произнес: – Позвольте мне пригласить вас на скромный ужин к себе домой.
Такого поворота Галина никак не ожидала. Даже произнесла свое любимое – «Зупер!», хотя понимала, что соглашаться неприлично.
– В такое время… – растерялась она, не испытывая желания идти в гости к гэбэшнику, но тут же вспомнила об Инессе и подумала, что лучше согласиться.
Лицо Доменика просияло. Он подал ей руку, помог поменять жетоны на деньги и вывел из зала. Весенний ливень резвился над Монте-Карло. Сквозь потоки дождя ничего нельзя было разглядеть, кроме утопающего в огнях кафе де Пари.
– Куда ж мы в такой дождь двинемся? – охнула Галина.
– Ничего, всего несколько шагов. Нас проводят, – весело отозвался Доменик.
И действительно к ним подскочили двое высоких служащих казино и, раскрыв зонты, помогли спуститься вниз по лестнице. Галина сначала даже не поняла, что идти больше некуда. Она стояла возле низкого черного «порша» и озиралась в поисках машины.
– Прошу вас, фрау Вагнер, садиться. – Доменик приподнял дверцу вверх, и изумленная Галина буквально повалилась внутрь. Ноги отказали ей второй раз.
– Это ваша машина? – справилась она с перехватившим горло дыханием.
– Да. Я состою членом клуба «Порше».
– И вам дают покататься… – ничего не понимая, предположила Галина.
Доменик недоуменно посмотрел на нее и сказал сам себе:
– Странно. Я не задумывался об этом.
– О чем?
– Раз я являюсь членом клуба, значит, они обязаны давать мне машину… Интересная мысль. Нужно будет ее высказать президенту.
«Значит, машина все-таки не его», – подумала про себя Галина и немного успокоилась.
Но ненадолго. Минут через пятнадцать они остановились возле высоких чугунных ворот с вензелями, которые бесшумно открылись, и машина въехала во двор, освещенный спрятанными в кустах низкими светильниками. Шурша колесами по гальке, «порш» остановился на небольшой свободной площадке и вдруг плавно провалилась под землю. Галина не успела вскрикнуть, как увидела, что они находятся возле стеклянных дверей, ведущих в просторную залу с горящими люстрами.
– Я же пообещал, что мокнуть больше не придется, – напомнил ей Доменик, откидывая дверцу машины.
Только благодаря его протянутой руке Галина вылезла наружу. И уже больше не верила в то, что перед ней – гэбэшник, она была уверена, что попала в руки дьявола, который ей сегодня почудился в человеке, вальяжно восседавшем в кресле.
Телефонный звонок застал Манукалова в дверях. Он вернулся в кабинет. Не снимая плаща, сел на краешек стола и снял трубку. Звонил агент из Франции.
– Она покинула Монте-Карло вчера ночью. Мы ее потеряли.
– Идиоты! – взорвался Манукалов. В этот раз у него было какое-то предчувствие, что все произойдет именно так. – Может, она в Баден-Бадене?
– Вряд ли. Завтра – открытие Каннского кинофестиваля. Мы уверены, что она будет на нем присутствовать.
– Плевал я на вашу уверенность! Открытие завтра, а сегодня она может спокойно просидеть весь вечер за рулеткой… В Баден-Бадене.
– Да. Но ее подруга Галина Вагнер тоже исчезла. Только тремя часами позже.
Это уже было похоже на сговор. Манукалов лихорадочно соображал, что предпринять, и в отсутствие вариантов решил проверить самый запасной.
– Поищите-ка в Люксембурге. Проверьте списки пассажиров, прилетевших за прошедшие сутки из Ниццы.
– Будет сделано, шеф. Какие еще указания?
– Идите к черту и срочно свяжитесь со мной, когда ее найдете. – Он положил трубку и, соскочив со стола, задумчиво прошелся по комнате. Активность Инессы начинала пугать. Вчера у него был разговор со Столетовым, тот не постеснялся по телефону намекнуть на какие-то темные делишки, числящиеся за ней. Сегодня Манукалов собирался к нему заехать и переговорить. Хотя Столетов и работал в администрации президента и состоял в числе избранных, бракоразводный процесс, который он затеял, не давал ему права на объективность. Однако слухи – один из источников информации…
Манукалов тут же набрал телефон Столетова.
– Геннадий Владимирович? Это Манукалов. С утра пораньше на работе?
– Кто-то же должен в этой стране работать? – пробурчал Столетов и, обращаясь к кому-то, крикнул: – Не уходи, не уходи… – Потом снова обратился к Манукалову: – Слушаю тебя.
– Я по поводу нашей встречи. Она не отменяется?
– Ты вот что, на службе не надо нам с тобой время друг у друга отнимать, а вечерком давай прямиком ко мне на дачу, в Севидово. Договорились?
– Все понял, – подтвердил Манукалов.
– Ну, будь здоров.
Больше Александр Сергеевич не имел права задерживаться и быстрым шагом направился к выходу.
Пока ехал на Лубянку, пришло новое сообщение от агента, который подтверждал, что в списках пассажиров числится интересующий Манукалова объект. Это вконец испортило ему настроение. «Значит, встречалась с Виктором», – понял Александр Сергеевич. Он знал, что когда-нибудь это должно было произойти. Слишком долго ей удавалось его обманывать. А может, Манукалов специально не усиливал слежку, чтобы не напороться на подобную информацию?
Он знал о Викторе Иратове все. Под давлением Инессы устроил ему побег из зоны, сделал секретным агентом КГБ, внедрил в деловые круги Запада. Сколько сил и энергии пришлось потратить, чтобы убедить самого Цвигуна в целесообразности своих действий. Рисковал собственной карьерой. И все – ради Инессы. Разве после всего сделанного он не заслуживает любви или хотя бы уважения с ее стороны? А Виктор? Четырнадцать лет назад поклялся перед отправкой во Франкфурт-на-Майне, что с Инессой отношения прекращены навсегда! И что? Нарушил данное слово!
Александр Сергеевич сжал руки так, что хрустнули пальцы. Оставалось проверить, где сейчас находится Виктор, и если подтвердится, что в Люксембурге, то придется с ним заканчивать. Убрать его было несложно. Но следовало действовать на свой страх и риск, потому что «наверху» согласие на устранение ни за что не дадут. Виктор превратился в очень ценного агента. У него появились связи и знакомства в банковских кругах. Поэтому для многих хозяев высоких кабинетов он стал чуть ли не закадычным другом. Возможно, именно поэтому и решился нарушить слово. Надеется, что теперь Манукалов его не достанет.
Александр Сергеевич вытащил заветную пачку «Космоса», лежавшую в столе лет десять, и закурил. Как бы ни было заинтересовано в Викторе руководство ФСБ, он для себя его судьбу решил. Оставалось подобрать исполнителей. Искать из числа сотрудников было слишком опасно. Нити сразу потянутся к нему. Этот план требовал других исполнителей, и искать их следовало в мафиозных структурах. Но там никто палец о палец не ударит, если не возникнут джентльменские отношения: ты – мне, я – тебе. Придется поразмыслить, какую услугу можно оказать «крестным отцам». На мелочь они не отреагируют…
Весь день дела валились из рук. Александр Сергеевич курил сигарету за сигаретой и лихорадочно думал о мести. Оказалось, в настоящее время думать об этом приятнее, чем о любви к Инессе.
Из Франции поступали неутешительные сообщения. Инесса ночным рейсом вылетела из Люксембурга в Ниццу, а оттуда на такси – в Монте-Карло. В течение всего дня не выходила из своего номера в «Эрмитаже».
Конец рабочего дня Манукалов воспринял как освобождение от пытки и, заказав машину, помчался в Севидово к Столетову.
Грузный, обрюзгший хозяин бывшей цековской дачи гулял по асфальтовым дорожкам с черным ризеншнауцером по кличке Берг. Он без особого радушия встретил Манукалова и провел его на веранду, где был накрыт ужин, состоявший из бутылки армянского коньяка, жареной картошки, салата и холодного мяса.
– Садись, закусим чем Бог послал. Я ведь теперь без жены, холостяк, стало быть. – И он, указав на плетеное кресло, разлил коньяк по стаканам.
Манукалов строго воздерживался от употребления спиртного. Но после пачки сигарет было поздно заботиться о здоровье, которому посвящал так много времени.
Курганов встряхнул головой и задергался в кресле, так как не мог сообразить, куда лучше спрятать пистолет. Чем быстрее приближались железные ворота, перекинутые через автобан, с будками на каждой полосе, тем судорожнее становились действия Курганова. Шлоссер притормозил возле французского полицейского и поприветствовал того.
У Курганова душа ушла в пятки. Он понял, что пришел конец их путешествию. С таким арсеналом рассчитывать было не на что. Даже когда Вилли проехал беспрепятственно ворота, Александр с грустью смотрел на стоянку, куда они, без сомнения, направлялись. И только тогда, когда Шлоссер прибавил газ и «ауди» привычно заняла левую скоростную полосу автобана, Курганов растерянно посмотрел на адвоката:
– Неужто пронесло? – еле выговорил он.
В ответ Шлоссер расхохотался. И смеялся так громко, что проснулся Вениамин.
– Чем это вы развлекаетесь? – спросил он спросонья.
– Играем в границу. Александр собрался сдаваться!
– Но ведь пограничник с тобой разговаривал? – все еще находясь в шоке, выдавил из себя Курганов.
Шлоссер веселился как ребенок. Вся усталость, скопившаяся во время бессонного ночного пути, выходила из его могучего организма гомерическим смехом. Наконец он успокоился и, заикаясь от нехватки воздуха, объяснил:
– Это же полицейский! Я его поздравил с открытием кинофестиваля. И выразил надежду, что французы будут недосягаемы. Неужели не понял?
– Я французский не знаю, – обиделся Курганов.
– Теперь, приезжая в Европу, нужно говорить на всех языках. В следующий раз не психуй. У нас тут границы открыты. Неужели, думаешь, полезут в багажник к такому уважаемому человеку, как я? Никогда. Вот за это-то вы мне и заплатили тысячу долларов. То есть за мои знания и за мое представительство.
– Так это уже Франция? – радостно воскликнул Веня. Поднял руку с бутылкой «Наполеона» и перед тем, как сделать глоток, обратился к Курганову:
– Сашка! Мы во Франции! Мать родная, неужели сбылась мечта идиота? Веня Аксельрод, политический заключенный коммунистического режима, – в свободной Франции! Слушай, раз у них тут такие любезные полицейские, может, мы эту Инессу расколем на миллиончик?!
Шлоссер крякнул от удовольствия. Ему такая идея ласкала сердце. Глядя на дорогу одним глазом, он обратился к Вене:
– Слушай, Федя, а ты такую бабу, «мадам Шуру», знал в Москве?
– Нет.
– Странно. Ее тоже взяли в восьмидесятом. Вот это, скажу вам, была женщина! Я, правда, тоже из-за нее чуть не потянул годочков на дцать. Но вовремя смылся. Известная была в Москве дамочка. Красивая, брюнетка, держалась, как кинозвезда. Когда меня с ней познакомили, то я сразу, мол, вечерком да с коньячком, да поговорим о том о сем. А она меня раз – и отбрила. Хотя, конечно, я ей понравился. Но тогда она предпочитала заниматься не сексом, а бриллиантами. Какие камушки проходили через ее руки! Ни один мужик не сумел бы наладить такой бизнес. Фирмачи вились вокруг нее роем. Торговала всем – от икон до модного тогда кристаллона. Вот на такую наезжать я бы не рискнул. А ваша эта Инесса, хоть и жена гэбэшника, но не того полета птица. А как брали «мадам Шуру»! Я в этот вечер пришел в «Националь» с одним немцем. Она меня заметила, подозвала. А когда узнала, что насовсем отваливаю, обрадовалась. «Погоди, закончу одно дельце, и мы с тобой покумекаем». Я-то губы раскатал, решил, ну, уж этой ночью она мне точно даст. А тут вдруг окружают ее, хватают вместе с пьяным иностранцем, свидетелей не выпускают из бара. Оказывается, влипла. Менты подставили. Незаконные валютные операции. Я насилу ноги унес. Но какая женщина была… Шесть лет дали. Ее бы министром финансов сделать! Может, коммунисты бы еще у власти и продержались.
За разговорами и воспоминаниями Шлоссер миновал Гренобль. Он съехал с автобана, чтобы срезать участок пути, а заодно заночевать в знакомом ему отеле.
– Есть здесь один. Называется «Ферма роз». Потрясающий уголок природы, недалеко от Кастеллани. Я там однажды ночевал с одной дамой.
– Не с «мадам Шурой»? – уточнил Веня.
– Ах, если бы… Вы только представьте… такую роскошную женщину – и в Сибирь.
– Мы-то представить можем, – угрюмо буркнул Курганов, все еще дувшийся на Шлоссера на его дурацкую шутку с полицейским.
«Ферма роз» находилась в цветущей долине. Всюду виднелись красные маки и плантации лаванды, торчащей из земли наподобие зеленых ежиков. Хозяин отеля встретил их у ворот. Красота одиноко стоящего дома потрясала уютом, покоем и множеством цветов. Огромные ирисы толпились у старинной лестницы, ведущей в номер. Пока Шлоссер расплачивался с хозяином, Веня, покачивая бутылкой, спросил Курганова:
– Как ты думаешь, мне Шлоссер свою жену отдаст?
– Разве что за десять процентов, – съязвил тот.
– У тебя пистолет из пиджака выпирает. – Вене было забавно наблюдать, как приятель, подобно гангстерам из американских фильмов, предпочитал мешковатые двубортные костюмы и рубашки с галстуками.
Гостиница действительно напоминала уголок для интимных свиданий, а не ночлег для вооруженных до зубов путешественников.
Шлоссер уселся на широкую постель и принялся поглощать пиво в немыслимом количестве.
– Завтра, ребята, увидите свою пассию. А ночью займемся ею основательно. Надеюсь, вы мне предоставите право руководить операцией. Все будет просто. На открытие кинофестиваля не попадем. Но выследим ее или на набережной Круазетт, либо у входа во Дворец фестивалей. Потом она наверняка окажется в пресс-баре. Ну, туда уж мы точно попадем, а дальше по обстоятельствам. Главное, не суетиться. Пистолет под бок – и веди к машине. Сажаем и везем в горы. Сюда. А тут уж объясним – убить и положить ее, голубушку, под небольшой валун, труда не составит.
– А гэбэшные охранники? – спросил Курганов.
– Вот ими-то ты и займешься. Пока Веня будет мадам обхаживать, твоя задача – их отвлечь. Только не вздумай стрелять.
В Каннах во время кинофестиваля полицейских и всяких агентов спецслужб больше, чем артистов.
Дорога порядочно утомила всех, включая Вениамина, который, напившись, думал в данный момент не о похищении Инессы, а о жене Шлоссера, Эдди.
Самолет с Инессой на борту приземлился в Люксембургском аэропорту в четыре утра. Она озябла в своем шерстяном желтом костюмчике и с наслаждением плюхнулась в такси. Шофер отвез ее в центр города, где на рю Капуцинов уже был заказан номер в отеле «Париж». Едва раздевшись, она упала в постель и проспала до восьми. Когда же открыла глаза, яркое солнце вовсю хозяйничало в маленьком номере, обставленном старинной мебелью. Должно быть, мебель эту отсюда не выносили лет сто. Приняв душ, Инесса отправилась на завтрак, где были поданы традиционные круассаны с маслом и джемом и несколько сортов французского сыра.
Ровно в десять такси подкатило к набережной городка Ремих, и Инесса выпорхнула из него, вся в предчувствии долгожданного свидания.
Его она увидела сразу. Виктор сидел на лавочке и наблюдал за приготовлениями духового оркестра, собиравшегося целый день услаждать вальсами Штрауса слух гуляющей публики.
Он был все таким же стройным и элегантным, как и в молодости, но совершенно седым. Инесса знала, что Виктор до сих пор ее любит, но не сомневалась, что у него есть любовницы, слишком уж он нравился женщинам.
Должно быть, Виктор ощутил ее взгляд и обернулся. Его черные глаза излучали радость. Он поднялся навстречу Инессе. Как ей хотелось броситься ему в объятия! Но пришлось себя сдержать. Они оба чинно сели на лавочку и долго, забыв обо всем, смотрели друг на друга. Эти взгляды были намного интимнее любых поцелуев.
– Ты не меняешься… – наконец вымолвила Инесса.
– А ты немного поправилась, но это неважно. В любом случае остаешься для меня все такой же Инкой-тростинкой.
– Мы давно не виделись… – Она и сама знала, что выглядит ужасно. Никакие массажи не могли восстановить молодость. Нужно было отказаться от алкоголя. Но что тогда оставалось взамен?
– Неужели Манукалов продолжает за тобой так жестко следить? – спросил Виктор, чтобы уйти от разговоров о том, кто как из них выглядит.
– Еще бы! Вхожу в «Эрмитаж» – сидит голубь. Иду в казино – и там знакомая морда. За последние два года они все примелькались…
Виктор сочувственно посмотрел на нее. Он мало знал о жизни Инессы и очень расстроился, когда почувствовал, что их отношения начинают приобретать все более деловой характер. Раньше каждая встреча начиналась с постели. Теперь же, второпях, постелью заканчивается.
– У меня возникает навязчивая идея убить Манукалова, – признался он. – Сейчас у вас там каждый день стреляют. Денег не пожалею…
– Он спас тебе жизнь… – глухо произнесла Инесса. Смерть Манукалова никак не входила в ее ближайшие планы.
– Ладно. Давай о деле, – резко отчеканил он. Его заострявшееся книзу лицо еще более вытянулось. Уголки губ опустились. Ямка на подбородке углубилась. Расслабление первых минут прошло, и Виктор стал таким, каким бывал обычно. Резким, стремительным, замкнутым.
Инесса сама понимала, что слишком много грузит на любящего человека. Но другого выхода не было. Манукалов никогда ее не отпустит. Но, даже став независимой, она должна иметь свой капитал. Иначе даже с Виктором не сможет быть счастлива.
– Мы уже подготовили почву. Жена Суховея подпишет у него постановление правительства. Потом этот документ отксерим, а подлинник уничтожим. Ориентировочная цена – четыре миллиарда долларов…
– Это Шикотан?
– Нет, поменьше – Уруп.
– А что на Шикотане решили со сдачей на пятьдесят лет в аренду трехсот гектаров гонконговской фирме?
– Ничего не решили. Просто спустили в унитаз.
– И после этого ты хочешь, чтобы кто-то согласился вкладывать деньги?
– Погоди. Во-первых, после землетрясения на Курилах правительство совсем раскорячилось. Нет денег на восстановление. А во-вторых, как это тебе ни кажется неправдоподобным, никто никому ничего не продаст и не сдаст в аренду. Мой план тем-то и хорош, что вся затея – сплошной мыльный пузырь. Уже сейчас самые влиятельные мафиози через нашего человека решают, кто сколько внесет в уставной капитал инвестиционного фонда, с которым правительство начнет диалог об аренде.
– Блеф! – лаконично выразился Виктор.
– Это здесь, в центре Европы, так кажется. А у нас до сих пор верят во все. Пойми, интрига выстроена идеально. Президент и правительство запутались с вопросами об островах. А тут еще землетрясение. Японцам продать острова невозможно. Парламент встанет на дыбы. А для того чтобы сдать в аренду российскому частному капиталу, согласие парламента и всяких идиотских партий не требуется. А уж те, что получат острова в аренду, смогут на те же девяносто девять лет заключить договор на субаренду с японцами. В результате правительство получает практически на лом огромные суммы из инвестиционного фонда, а японцы платят уже конкретным хозяевам.
– Так ведь так не будет!
– Ну я же не могу поменять правительство! Поэтому создаем фонд. Мафия скидывает туда деньги. А потом начнется отстрел всех уголовных «авторитетов», клюнувших на эту удочку. Недостающим звеном является западный банк, который бы стал соучредителем. Без него мы не сумеем перекинуть эти деньги на Запад.
– Представляешь, что устроят мафиози, узнав, что их обманули?
– Ну, постреляют немного… Мы привыкли.
– А правительство?
– Сочтет постановление фальшивкой.
– И твоего вице-премьера отправят в отставку или под суд.
– Да никуда его не отправят. Честь мундира для них сейчас превыше всего. Государство-то не пострадает. Подумаешь, разорятся несколько мафиози. А вдруг к тому времени и острова действительно начнут продавать. Ведь никто ничего не знает. Мы в любом случае будем лоббировать в парламенте и начнем кампанию в прессе.
Виктор задумался. Впервые от Инессы он слышал столь определенное предложение. Какой же должен в стране царить бардак, чтобы проворачивать такие авантюры. А с другой стороны, сколько уже скандалов с мифическими фондами, банками только за последний год разразилось в России, и ничего. Деньги – тю-тю, а председатели чуть ли не народные герои. Виктору, давно оторвавшемуся от советской действительности, трудно было переварить сделанное Инессой предложение. Но отказываться было бы глупо. Как специалист по сотрудничеству с российскими банками, он – наиболее реальная фигура на Западе для подобной операции.
– А Манукалов в курсе затеи?
– Нет. Его время пока не пришло.
– Кто же все решает?
– Я и дамы моего круга. Самого высокого круга в России.
– Короче, дамский бизнес… – усмехнулся Виктор. – Надо будет подумать.
– Думай быстрее, – нервно посоветовала Инесса. Она совершенно не была похожа на странную фантазерку, верившую в любовь и в сказки.
Но другой у Виктора не было. Вся его жизнь слилась в одно-единственное ожидание конца их разлуки. Семнадцать лет прошло со дня их первого свидания. Оно произошло тоже весной, на Воробьевых горах. И лавочка была совсем такая же. Белая и свободная.
Оркестр взял первые аккорды. Народу на набережной прибавилось. Вокруг раздавался детский смех.
– Поехали ко мне, – предложил Виктор.
– Нет. Только в гостиницу. Помнишь, была какая-то маленькая, прямо на трассе.
Виктор лет шесть назад купил в Люксембурге дом. Судя по фотографиям, замечательный. Восемь комнат, две огромных ванных, бассейн во дворе. Но Инесса ни разу туда не приезжала. Чего-то боялась. Пока встречались по гостиницам, их связь не обременялась бытом. Виктор много раз настойчиво требовал, чтобы она удрала от Манукалова и поселилась в его доме. Хотя сам понимал нелепость своей просьбы. С Манукаловым ему не справиться. Инесса сама этого не допустит. Так что встречи в отелях носили менее обременительный характер.
Взявшись за руки, они пошли к машине.
– Ты еще не поменял? – удивилась Инесса, заметив старую «БМВ».
– Я к ней привык. Она – моя единственная подруга. Инесса довольно цинично рассмеялась.
– Только не рассказывай, что ты у меня совершенно лишен женской ласки! Не поверю.
Виктор ничего не ответил. Помог сесть в машину и захлопнул дверцу. Пока он выезжал, Инесса вертела головой, боясь слежки. Но ничего подозрительного не обнаружила.
– Манукалов давно мечтает нас накрыть. А сейчас это крайне нежелательно. Давай совершим эту сделку и больше никогда не будем расставаться.
– А Манукалов?
– Боюсь, что он и погибнет от рук мафиози. – При этом Инесса так улыбнулась, что у Виктора мурашки поползли по спине.
Но, должно быть, он и любил ее за неординарный характер, да еще за изломанную из-за нее собственную судьбу, хотя жаловаться было бы грех, ведь именно Инесса настояла, чтобы Манукалов устроил ему побег во время этапирования, а потом по подложным документам сумел отправить на Запад. Слишком тесно переплелись судьбы всех троих. Ненавидя Манукалова, Виктор где-то сочувствовал ему. А любя Инессу, с болью замечал, как она все дальше уходит от них двоих.
Галине везло! Она сидела, низко пригнувшись к столу, и постоянно чувствовала на себе тусклый, словно болотный туман, взгляд человека, возвышающегося в кресле над рулеткой. Он уже несколько раз менял крупье. А ей продолжало везти. Рядом стоял Доменик Порте и тихим спокойным голосом указывал, на что ставить. Гора фишек перед ней неуклонно росла.
– А сейчас рискните на «зеро» пять жетонов.
Она пододвинула к крупье жетоны и указала на «зеро». Снова побежал шарик, и в глазах Галины от напряжения поплыли разноцветные круги.
– Зеро! – бесстрастно сообщил крупье и ловким движением пододвинул к ней фишки.
И тут Галина впервые подняла голову и посмотрела в глаза властителю игры. Он сидел в своем кресле все в той же непринужденной позе, но мешки под глазами почернели и потяжелели.
– Сколько у меня? – прошептала Галина.
– Тысячи четыре франков, – сообщил Доменик и добавил: – Я думаю, пора прекращать игру.
Если бы это сказала Инесса, или муж Вагнер, или даже сам Цунами, она ни за что не отошла бы от стола. Но этому тихому голосу подчинилась безропотно. Бросила несколько жетонов крупье, за что тот одарил ее почти искренней улыбкой, и встала из-за стола. Ноги у нее дрожали, и она с благодарностью оперлась о руку Доменика.
– Все еще болит? – участливо спросил он.
– Что болит? – не поняла Галина, в пылу азарта совершенно забыв, что демонстративно споткнулась.
– Нога!
– Вы же видите, еле стою… – спохватилась она. Но сказала правду. Ноги не держали.
– Хотите, поужинаем в «Голубом поезде»? – галантно предложил он.
Тут вдруг Галина вспомнила, что выполняет поручение Инессы и нужно было всеми силами задержать этого гэбэшника, чтобы он не заметил ее отсутствия.
– А какие ваши пожелания? – игриво спросила она, уверенная, что он тотчас же потащит ее в отель искать Инессу.
Доменик посмотрел на нее грустными, чуть навыкате зелеными глазами, глубоко вздохнул, так что на залысинах появилась испарина, и извиняющимся тоном сообщил:
– Я стараюсь не есть в ресторанах…
Галина с гордостью отметила про себя, что очень элегантно разоблачила гэбэшника. У него, конечно же, нет денег на ужин в таком ресторане. И с улыбкой победительницы предложила:
– Если вы не откажетесь, я угощаю.
– О, только не это… – Он немного помялся и чуть заискивающе произнес: – Позвольте мне пригласить вас на скромный ужин к себе домой.
Такого поворота Галина никак не ожидала. Даже произнесла свое любимое – «Зупер!», хотя понимала, что соглашаться неприлично.
– В такое время… – растерялась она, не испытывая желания идти в гости к гэбэшнику, но тут же вспомнила об Инессе и подумала, что лучше согласиться.
Лицо Доменика просияло. Он подал ей руку, помог поменять жетоны на деньги и вывел из зала. Весенний ливень резвился над Монте-Карло. Сквозь потоки дождя ничего нельзя было разглядеть, кроме утопающего в огнях кафе де Пари.
– Куда ж мы в такой дождь двинемся? – охнула Галина.
– Ничего, всего несколько шагов. Нас проводят, – весело отозвался Доменик.
И действительно к ним подскочили двое высоких служащих казино и, раскрыв зонты, помогли спуститься вниз по лестнице. Галина сначала даже не поняла, что идти больше некуда. Она стояла возле низкого черного «порша» и озиралась в поисках машины.
– Прошу вас, фрау Вагнер, садиться. – Доменик приподнял дверцу вверх, и изумленная Галина буквально повалилась внутрь. Ноги отказали ей второй раз.
– Это ваша машина? – справилась она с перехватившим горло дыханием.
– Да. Я состою членом клуба «Порше».
– И вам дают покататься… – ничего не понимая, предположила Галина.
Доменик недоуменно посмотрел на нее и сказал сам себе:
– Странно. Я не задумывался об этом.
– О чем?
– Раз я являюсь членом клуба, значит, они обязаны давать мне машину… Интересная мысль. Нужно будет ее высказать президенту.
«Значит, машина все-таки не его», – подумала про себя Галина и немного успокоилась.
Но ненадолго. Минут через пятнадцать они остановились возле высоких чугунных ворот с вензелями, которые бесшумно открылись, и машина въехала во двор, освещенный спрятанными в кустах низкими светильниками. Шурша колесами по гальке, «порш» остановился на небольшой свободной площадке и вдруг плавно провалилась под землю. Галина не успела вскрикнуть, как увидела, что они находятся возле стеклянных дверей, ведущих в просторную залу с горящими люстрами.
– Я же пообещал, что мокнуть больше не придется, – напомнил ей Доменик, откидывая дверцу машины.
Только благодаря его протянутой руке Галина вылезла наружу. И уже больше не верила в то, что перед ней – гэбэшник, она была уверена, что попала в руки дьявола, который ей сегодня почудился в человеке, вальяжно восседавшем в кресле.
Телефонный звонок застал Манукалова в дверях. Он вернулся в кабинет. Не снимая плаща, сел на краешек стола и снял трубку. Звонил агент из Франции.
– Она покинула Монте-Карло вчера ночью. Мы ее потеряли.
– Идиоты! – взорвался Манукалов. В этот раз у него было какое-то предчувствие, что все произойдет именно так. – Может, она в Баден-Бадене?
– Вряд ли. Завтра – открытие Каннского кинофестиваля. Мы уверены, что она будет на нем присутствовать.
– Плевал я на вашу уверенность! Открытие завтра, а сегодня она может спокойно просидеть весь вечер за рулеткой… В Баден-Бадене.
– Да. Но ее подруга Галина Вагнер тоже исчезла. Только тремя часами позже.
Это уже было похоже на сговор. Манукалов лихорадочно соображал, что предпринять, и в отсутствие вариантов решил проверить самый запасной.
– Поищите-ка в Люксембурге. Проверьте списки пассажиров, прилетевших за прошедшие сутки из Ниццы.
– Будет сделано, шеф. Какие еще указания?
– Идите к черту и срочно свяжитесь со мной, когда ее найдете. – Он положил трубку и, соскочив со стола, задумчиво прошелся по комнате. Активность Инессы начинала пугать. Вчера у него был разговор со Столетовым, тот не постеснялся по телефону намекнуть на какие-то темные делишки, числящиеся за ней. Сегодня Манукалов собирался к нему заехать и переговорить. Хотя Столетов и работал в администрации президента и состоял в числе избранных, бракоразводный процесс, который он затеял, не давал ему права на объективность. Однако слухи – один из источников информации…
Манукалов тут же набрал телефон Столетова.
– Геннадий Владимирович? Это Манукалов. С утра пораньше на работе?
– Кто-то же должен в этой стране работать? – пробурчал Столетов и, обращаясь к кому-то, крикнул: – Не уходи, не уходи… – Потом снова обратился к Манукалову: – Слушаю тебя.
– Я по поводу нашей встречи. Она не отменяется?
– Ты вот что, на службе не надо нам с тобой время друг у друга отнимать, а вечерком давай прямиком ко мне на дачу, в Севидово. Договорились?
– Все понял, – подтвердил Манукалов.
– Ну, будь здоров.
Больше Александр Сергеевич не имел права задерживаться и быстрым шагом направился к выходу.
Пока ехал на Лубянку, пришло новое сообщение от агента, который подтверждал, что в списках пассажиров числится интересующий Манукалова объект. Это вконец испортило ему настроение. «Значит, встречалась с Виктором», – понял Александр Сергеевич. Он знал, что когда-нибудь это должно было произойти. Слишком долго ей удавалось его обманывать. А может, Манукалов специально не усиливал слежку, чтобы не напороться на подобную информацию?
Он знал о Викторе Иратове все. Под давлением Инессы устроил ему побег из зоны, сделал секретным агентом КГБ, внедрил в деловые круги Запада. Сколько сил и энергии пришлось потратить, чтобы убедить самого Цвигуна в целесообразности своих действий. Рисковал собственной карьерой. И все – ради Инессы. Разве после всего сделанного он не заслуживает любви или хотя бы уважения с ее стороны? А Виктор? Четырнадцать лет назад поклялся перед отправкой во Франкфурт-на-Майне, что с Инессой отношения прекращены навсегда! И что? Нарушил данное слово!
Александр Сергеевич сжал руки так, что хрустнули пальцы. Оставалось проверить, где сейчас находится Виктор, и если подтвердится, что в Люксембурге, то придется с ним заканчивать. Убрать его было несложно. Но следовало действовать на свой страх и риск, потому что «наверху» согласие на устранение ни за что не дадут. Виктор превратился в очень ценного агента. У него появились связи и знакомства в банковских кругах. Поэтому для многих хозяев высоких кабинетов он стал чуть ли не закадычным другом. Возможно, именно поэтому и решился нарушить слово. Надеется, что теперь Манукалов его не достанет.
Александр Сергеевич вытащил заветную пачку «Космоса», лежавшую в столе лет десять, и закурил. Как бы ни было заинтересовано в Викторе руководство ФСБ, он для себя его судьбу решил. Оставалось подобрать исполнителей. Искать из числа сотрудников было слишком опасно. Нити сразу потянутся к нему. Этот план требовал других исполнителей, и искать их следовало в мафиозных структурах. Но там никто палец о палец не ударит, если не возникнут джентльменские отношения: ты – мне, я – тебе. Придется поразмыслить, какую услугу можно оказать «крестным отцам». На мелочь они не отреагируют…
Весь день дела валились из рук. Александр Сергеевич курил сигарету за сигаретой и лихорадочно думал о мести. Оказалось, в настоящее время думать об этом приятнее, чем о любви к Инессе.
Из Франции поступали неутешительные сообщения. Инесса ночным рейсом вылетела из Люксембурга в Ниццу, а оттуда на такси – в Монте-Карло. В течение всего дня не выходила из своего номера в «Эрмитаже».
Конец рабочего дня Манукалов воспринял как освобождение от пытки и, заказав машину, помчался в Севидово к Столетову.
Грузный, обрюзгший хозяин бывшей цековской дачи гулял по асфальтовым дорожкам с черным ризеншнауцером по кличке Берг. Он без особого радушия встретил Манукалова и провел его на веранду, где был накрыт ужин, состоявший из бутылки армянского коньяка, жареной картошки, салата и холодного мяса.
– Садись, закусим чем Бог послал. Я ведь теперь без жены, холостяк, стало быть. – И он, указав на плетеное кресло, разлил коньяк по стаканам.
Манукалов строго воздерживался от употребления спиртного. Но после пачки сигарет было поздно заботиться о здоровье, которому посвящал так много времени.