Рокотов Сергей. Воскресший для мщения

   Барон вышел из машины и быстрым шагом направился к воротам особняка. И тут же из черной машины, припаркованной в лесочке, выскочили трое мордоворотов и бросились к нему. Кондратьев насторожился, но вылезать из машины не стал, помнив слова Барона.
   - Куда следуешь? - спросил один из мордоворотов Барона.
   - Туда, - спокойно ответил он. - К Евгению Петровичу... А что, нельзя?
   - А кто ты такой, чтобы туда идти?
   - Я Барон. Ты что, про меня не слышал?
   Тот окинул взглядом приятелей, те пожали плечами.
   - Никто про тебя не слышал, - усмехнулся первый. - Проходи однако... Войти-то можно... Выйти сложнее будет...
   Барон ничего не ответил и спокойным уверенным шагом пошел к воротам. Позвонил в дверь. Ему открыл телохранитель Гнедого. Трое мордоворотов стояли сзади, напряженно держа руки в карманах.
   - Здравствуйте, - приветствовал Барона телохранитель, явно узнав его.
   - Ну что, ждет меня Евгений Петрович? - улыбался Барон.
   - Но... Разве вы не знаете?
   - Что такое? Случилось что-нибудь?
   - Случилось... Погиб сегодня утром Евгений Петрович...
   - Погиб?!!!
   - Да..., - изобразил на своем лице телохранитель вселенскую скорбь. Взорвали его утром. Еще трое ребят погибло.
   Барон приложил руку к лицу и стоял так несколько минут.
   - Какой ужас! - произнес, наконец, он. - Какое ужасное время. Гибнут лучшие люди...
   Лица мордоворотов несколько посветлели. Однако, ослаблять бдительность они не собирались. Живоглот поручил им строго следить за всеми, кто будет посещать особняк покойного хозяина.
   - А где Лерка? - неожиданно спросил Барон.
   - Здесь. Дома. А что?
   - Зови её сюда. Поедет со мной.
   Телохранитель вошел в дом и вскоре вышел в сопровождении бледной, но пытающейся держаться Ниной Туманович. Только что, после того, как её чуть не увезли с собой Живоглот и Лычкин, она давала показания следователю. Ее обещали вызвать на допрос в районное управление. Но из дома её не выпускали и она находилась в состоянии, близком к отчаянию. Барона она знала по описаниям Кондратьева, был такой запасной вариант, что в крайнем случае за ней приедет высокий седой бородатый человек лет пятидесяти. И, увидев его, она воспряла духом, но не подала виду и стала продолжать играть роль, на сей раз провинившейся неверной любовницы. Она виновато потупила глаза, иногда бросая виноватые взгляды на своего спасителя.
   - Поехали, - Барон резко дернул её за руку. - Нечего тут тебе больше делать, раз такие дела... Это Дашка Карелова её порекомендовала Жене, сволочуга, все, чтобы мне насолить, все за моей спиной..., - доверительно сообщил он стоящим сзади мордоворотам. - Знала ведь прекрасно, чья она бикса, - добавил он. - Такие ведь на дороге не валяются, сами видите, подмигнул он им.
   Те снова нахмурились, один стал о чем-то шептаться с телохранителем.
   - Барон, - едва слышно шепнул телохранитель. - Авторитет. Бывал у хозяина.
   Барон действительно пару раз бывал у Гнедого на толковище, и, хотя к числу его друзей никак не мог принадлежать, но телохранители видели, что хозяин разговаривает с ним почтительно.
   Он сильно взял под руку Нину и повел её к выходу. Открыл калитку и вышел с ней.
   - Посоветоваться надо кое с кем, - вдруг встал перед ним мордоворот.
   - Ты с кем говоришь, падаль? - побледнел Барон и сделал угрожающую стойку. Мордоворот было схватился за мобильный телефон, но Барон первым ударом ноги выбил у него аппарат, а следующим ударил противника в солнечное сплетение. Затем в его руке появился вороненый "Байярд". Барон передернул затвор и направил дуло пистолета на оторопевших от неожиданности противников.
   - А ну, разойдись, грязь, - процедил он и, пропустив Нину вперед, задом попятился к своей машине, держа палец на курке. Ошалевшая от страха Нина еле передвигала ноги, такого оборота событий она все же не ожидала.
   Так они и дошли до машины. Алексей, пригнувшись, вылез из машины и спрятался снизу. Когда Нина подошла, он шепнул ей: - Привет, - и пропустил её на заднее сидение "восьмерки". Тут же Барон выстрелил в воздух поверх голов приготовившихся к броску мордоворотов, сел в машину и резко тронул её с места. Она уже была заранее заведена Алексеем. Мордовороты бросились к своей машине, но она стояла довольно далеко, и когда они сели в неё и рванули её с места, "восьмерка" уже скрылась за поворотом. Они поехали на трассу, но "восьмерки" уже и след простыл. И только когда машина с мордоворотами умчалась на почтительное расстояние, Барон аккуратно выехал из маленького тупичка и потихоньку повел машину в сторону Москвы.
   - Спасибо вам, - прошептала Нина Туманович, дрожа от страха на заднем сидении машины. Теперь, вне страшного обиталища покойного садиста, она могла дать волю этому страху.
   - За что спасибо? - обернулся к ней Алексей. - Это тебе спасибо, да какое ещё спасибо за то, что ты пошла на такое... И так мне помогла...
   - Я отомстила за подругу, - разрыдалась Нина. - Я знаю, на что шла... И однако, как же все это было мерзко и ужасно... Как я была счастлива, что этой твари уже нет на свете, ужасно боялась себя выдать...
   - Похоже на то, что пятнадцатое мая скоро будет объявлено всенародным праздником, - заметил Барон. - Сколько людей самого разнообразного рода занятий выражают свое удовольствие по поводу безвременной кончины господина Шервуда Евгения Петровича. И, полагаю, что это ещё не последняя восторженная реакция на это примечательное событие за сегодняшний день...
   Нину отвезли домой, а затем поехали на дачу к Барону. Алексей уже два часа назад позвонил Инне и предупредил, что не приедет к ней, а также о том, что, возможно, за ней и её домом будет слежка. И сообщил, как бы между прочим, что один из его преследователей, главный организатор всего происшедшего, уже почил в бозе нынешним утром. Инна вскрикнула от радости и обещала быть бдительной и предельно внимательной.
   - Точно, не последняя реакция, - сообщил Барону Алексей. - Еще одна огромная радость на том конце провода...
   - Да, славно пожил на свете Евгений Петрович, - заметил Барон. - Раз столько людей не могут скрыть своего ликования от его безвременной кончины. Я имею в виду то, что она должна была произойти лет на двадцать - тридцать, а то и сорок, сколько ему там было, раньше... В чреве матери, например...
   Когда они уже приехали смертельно усталые на дачу к Барону, Инна позвонила туда и сообщила, что около её дома стоит красный "Пежо" - 405, в котором она заметила Михаила Лычкина.
   - Следит, точно следит, - побледнел Алексей. - Этого и следовало ожидать.
   - Следить-то следит, - согласился Барон. - Но он не знает, что вы снова близки. А, может быть, вам глубоко наплевать на её судьбу, если они, допустим, похитят её. Никто ведь не видел вас вместе после вашего освобождения...
   - Не знаю, не знаю, на душе все равно очень неспокойно, Кирилл Игнатьевич. Надо бы её куда-нибудь эвакуировать...
   - Надо бы... Только ко мне небезопасно. На свой страх и риск я вытащил оттуда Нину Туманович, не маскируясь, явившись туда под своим именем. И в этом ничего страшного нет - кто такая эта "Лера" никто не знал, откуда она появилась, никто не знал. Гнедой не докладывал своей челяди о том, откуда появляются его новые любовницы... Если кто-нибудь знал, что их познакомила Карелова, так я это подтвердил... Что с того, что старый вор вроде меня вывез с дачи своего приятеля любовницу, которую тот отбил? Но за моей дачей вполне могут следить, ни для кого не секрет, что я обитаю здесь, отошедши от лихих дел. А вот если здесь заметят и вас, и Инну, то поймут, что мы с вами в сговоре и вполне может быть осада... И мои бедные собачки нас не спасут...
   - Значит, и мне тут быть опасно?
   - Вполне возможно... Завтра вам надо перекочевать куда-нибудь в другое место, например, к вашей сестре в Сергиев Посад, или ещё куда-нибудь. Вы затеяли хоть и благородную, но очень опасную игру, Капитан, и при такой игре надо быть предельно мобильным и не допускать никаких промахов. Неужели вы полагали, что братва простит смерть Гнедого? Еще не начался настоящий шухер. Повторяю, большой босс разъезжает по Европам, а этот гнилой Гнедой играл в его игре очень важную роль, именно за этим трусливым позером он, как ни странно и мог оставаться в тени и делать большие дела. Знал его только Гнедой, и не выдал бы его ни при каких обстоятельствах. А выдал бы, никто бы ему не поверил, слишком уж огромными деньгами ворочает Мехоношин, да и людьми умеет играть, как марионетками. Оказался вполне способен натравить на оборзевшего от ощущения своей безнаказанности Славку-Цвета, Гнедого, который написал на него в правоохранительные органы донос, а мог поступить и наоборот и отдать Гнедого на растерзание лютому Цвету, который расправился бы с ним иными методами. Тем и живет припеваючи... А за гибель Гнедого он способен поднять большую бучу... Или совсем не обратить на неё внимания, как будто ничего вообще не произошло. Такое тоже вполне допустимо, слишком он высоко сидит, этот Ферзь. Но вообще-то, я в такой вариант верю слабо - не потерпит он, чтобы его верных людей взрывали в собственных машинах неподалеку от собственных особняков. Такое позволено только ему самому.
   Но Алексей слушал не очень внимательно. Помыслы его были только о безопасности Инны.
   - Завтра она пойдет на работу, - сказал он. - Это в центре, на Сивцевом Вражке. И я должен как-то незаметно от следящих забрать её оттуда и вывезти в безопасное место.
   - Попробуйте. Могу я вам чем-нибудь помочь?
   - Эх, Кирилл Игнатьевич, Кирилл Игнатьевич, вы уже и так мне так помогли, мне нескольких жизней не хватит с вами рассчитаться. Да и не должны вы рисковать, вы совершенно правы - увидят нас с вами вместе, разделаются поодиночке. Никто из них не должен знать, что мы с вами знакомы...
   - Согласен. В таком случае, я ещё смогу быть вам полезен. А вот мертвый... навряд ли...
   ...Алексей знал и из письма покойного Сергея, и от самой Инны, что работает она теперь под началом того самого Олега Никифорова, который был его заместителем по многострадальному "Гермесу". Олег был веселым неунывающим человеком, всегда бодрым и мобильным, готовым прийти на помощь другу. И хоть тогда, семь лет назад они находились в чисто деловых отношениях, он всегда симпатизировал ему. Огромного роста, чернокудрый, румяный, невозмутимый Олег прекрасно выполнял все его поручения, а уж каким он стал руководителем, ему неизвестно. Алексей искренне желал, чтобы лучшим, чем был семь лет назад он сам, не допускающим таких ошеломляющих провалов и уж, разумеется, более везучим.
   Решив, что утро вечера мудренее, они с Бароном отправились спать. От волнения Алексей долго не мог заснуть, а потом забылся сном... Во сне он увидел улыбающееся румяное лицо Сергея Фролова, ковыляющего на своем протезе навстречу ему от ворот Востряковского кладбища. "Все, Леха!" крикнул он. - "Ты убил его, и я ожил... "- "А разве так бывает?" - удивился его словам Алексей. - "Конечно, бывает", - вдруг рассердился Сергей. "Именно так как раз и бывает, пока я не был отомщен, я лежал там, на Востряковском, а теперь я снова ожил... Только вот навряд ли смогу дойти пешком до Ясенева, трудно очень... А я так соскучился по Насте и Маринке, представляю, как им трудно без меня..." - "А зачем пешком?" - снова продолжал удивляться Алексей. - "Вот, у меня машина новая, садись, и поехали..." - "Да не поеду я с тобой! Этого ещё не хватало!" - ещё яростнее ответил Сергей. - "Я пешком должен дойти, только далеко очень, и трудно на одной ноге, протез натирает... А ты езжай, езжай..." И как-то нехорошо улыбнулся, словно о чем-то догадывался. Алексею стало не по себе, он сел на машину и поехал. Сергей же стоял около ворот кладбища и грозил ему пальцем, нахмурив брови. А потом крикнул вдогонку: "И все же, Леха, как я тебе благодарен!" Алексей обернулся, потерял управление и врезался на полном ходу в столб. "Все, вот Сергей ожил, а я умер", - подумал он и... проснулся в холодном поту. Потом встряхнул головой, вспомнил про утренний взрыв, и так ему стало хорошо на душе, что он снова заснул крепчайшим сном, на сей раз уже безо всяких сновидений...
   11.
   Изнемогавшие от усталости и жуткого желания спать, Михаил и Гена провели всю ночь на улице Новаторов, карауля подъезд Инны. Они видели её, вернувшуюся с работы, затем она пошла в магазин и вернулась с продуктами. И все. Больше не выходила...
   Кондратьева не было. На его мобильный телефон позвонил разгневанный Живоглот и сообщил, что "Лерочку" забрал из особняка Гнедого авторитет Барон, насмерть запугав его людей.
   - А кто такой этот Барон? - спросил Михаил.
   - Так, чудодей. Артист своего дела... Бомбанул пару лет назад один замечательный лохотрон. Его хотели на распыл пустить, но он поделился деньгами с кем надо, и было дано указание его не трогать. Живет на даче по Ярославскому шоссе недалеко от Загорска, собак выращивает... Гнедой его уважал. И охрана его знала, бывал он там, как почетный гость... Вот и лоханулись капитально, падлы позорные... Даже догнать не смогли, он как сквозь землю провалился на своей серой "восьмерке".
   - А что, нельзя его там, на его даче замочить, раз знаете, где он живет? - удивился нерасторопности Живоглота Михаил.
   - А за что его мочить? Мы что, беспредельщики? Мочить авторитета за то, что он какую-то их общую шлюху увез, молокососам по рожам надавал и волыной их попугал? Тут тоже законы есть... Ты, разве что, поедешь, замочишь, - усмехнулся он. - Тебе это раз плюнуть, специалист по мокрухе, Лыко крутое...
   Напоминание об убийстве Мойдодыра было всегда очень болезненным для Михаила. Он боялся даже вспоминать о том мартовском холодном утре, когда своими нежными пальчики, которыми в отцовском доме на Ленинградском проспекте он играл гаммы и собачий вальс, он давил крепкое горло Мойдодыра, преодолевая подступавшее омерзение от его острого шевелящегося кадыка, выпученных бесцветных глазенок и источаемого им смрада.
   - Не знаю, - проворчал он. - Если она была подослана, чтобы шпионить за Гнедым, а этот Барон её увез, вполне возможно, что и он в этом деле прямой участник...
   - Может быть так, а может быть, и не так, я этого точно сказать не могу и ответственности за такое дело на себя брать не буду. Гнедой по бабской части сам знаешь, какой жучара был. Порой с ним крутые люди разбираться хотели за баб, которых он от них уводил. Один раз в кабаке при мне один блатырь волыну вытащил и кармана и шмальнул в Гнедого, и в башку бы попал, если бы хозяин не увернулся. Тот у него накануне одну фотомодель увел и поглумился над ней вдоволь. Шмальнул, а Гнедой поначалу перетрухал, но потом оклемался, дело то при братве было, трухать себе дороже, и тоже волыну вытащил и палить стал, правда, явно стараясь в блатыря не попасть, это я четко выкупил. Но тут к ним подбежали, волыны отобрали и постарались помирить. Так что... бывали по этой части разные случаи...
   - И тем не менее, последить за домом этого Барона не хило было бы, настаивал Михаил.
   - Подумаю, - проворчал Живоглот. - А пока твое дело за Кондратьевым следить, вернее, отыскать его хоть из-под земли. Что бы там не было, в этом деле он явно главный участник...
   - Значит, тут всю ночь сидеть? - уточнил Михаил. - А как же казино?
   - А плевать мне на твое гребаное казино! - заорал Живоглот. - Не развалится без тебя, там Игоряха пока делами поворочает. Раз больше пока искать Кондратьева негде, так сиди на стреме там, у его бывшей бабы и карауль... Твое дело - его найти, понял? А найдешь - глаз не спускать... Мудак ты, Лыко, как я погляжу - от этого же жизнь твоя зависит... Пока ты её поддерживаешь, догадку высказал верную, потом ты его найдешь, потом кто-нибудь, ты или ещё кто, замочат его, и все... Думаешь, с меня не спросят за гибель Гнедого? Мне тоже отвечать придется, не ссы, Лыко!
   Так и пришлось не спать всю ночь. Доверяться глупому Гене он не решился, врубил магнитолу, курил беспрестанно, так и не заснул, тер глаза и виски, ерошил волосы... Рядом безмятежным сном спал Гена...
   Утром хорошо одетая, прекрасно выглядящая Инна вышла из дома и отправилась на работу. Гена уже проснулся, продирал глаза.
   Она шла по направлению к Ленинскому проспекту. Гена тихо тронул машину вслед за ней. Она перешла подземный переход, и Гена, грубо нарушив правила, развернулся на сплошной линии. Остановил машину за остановкой автобуса. Она села в автобус, машина тронулась за ней. Доехала до метро "Юго-Западная". Пошла к метро. Михаил выскочил из машины и, стараясь быть незаметным, прошел за ней.
   Инна прошла турникет, а Михаил замешкался, так как понятия не имел, как нужно проходить в метро. В последний раз он бросал в щелочку пятак, а как теперь? Был час пик, толпа начала затирать Инну, вот-вот она исчезнет из поля зрения, а там ищи-свищи...
   Отчаявшийся Михаил схватил за талию какую-то девицу и проскочил вместе ней через турникет.
   - Стой! - заорала толстая контролерша. - Держите его!
   - Извините! - на ходу крикнул Михаил девице. - Денег нет... Обокрали только что, пятачок вытащили... - Несмотря на серьезность ситуации, ему вдруг стало жутко смешно.
   Он мчался вниз по эскалатору и, наконец, в самом низу увидел светлый модный пиджачок Инны.
   Она уже села в переполненный вагон, за ней втиснулась орава народу, последним в этот вагон влез тяжело дышавший невыспавшийся Михаил...
   Только в этом переполненном вагоне он оценил всю прелесть личного автотранспорта. На него напирали, ему в лицо смрадно дышали, кто-то дотронулся пальцами до его причинного места, на что Михаил грубо выругался, получив примерно то же в ответ. Только одно радовало его в этой кошмарной давке - Инна не видела его. А это было самое главное...
   Она вышла на станции "Кропоткинская". Он последовал за ней. Она пошла по бульвару и повернула на Сивцев Вражек. Прошла метров двести и зашла в какую-то дверь. Михаил прочитал вывеску и позвонил на мобильный телефон Гене. Сказал, куда ему надо приехать. Сам же примостился на удобном месте, закурил и стал делать отчаянные попытки не заснуть стоя... И только когда, наконец, приехал Гена, причем на другой машине - темно-синей "четверке", но с тонированными стеклами, он сел на заднее сидение, строго наказал Гене следить за входом и заснул крепчайшим сном, словно провалившись в какую-то сладкую мягкую тьму...
   Но долго поспать ему не удалось. Он получил от Гены сильный толчок в бок и вздрогнул.
   - Она, Михаил Гаврилыч, - произнес Гена. - Извините, сами велели будить, если выйдет...
   Инна вышла из подъезда с кейсом в руках и села в припаркованную около старинного трехэтажного здания черную "Волгу". Водитель уже был на месте. Машина тронулась.
   - За ними? - спросил Гена.
   - Поехали за ними, - с каким-то отчаянием в голосе произнес Михаил. Ему показалось, что вся идея со слежкой за Инной нелепа и бессмысленна. Она же никакого отношения к Кондратьеву давно не имеет. Ведь не кто-нибудь, а лично он, Михаил Лычкин отвечал за создание угнетенного состояния у подследственного Кондратьева и поссорил их не на шутку, а именно навсегда. Но из этого вытекала другая проблема - было непонятно, где искать Кондратьева. Навряд ли он поедет к родителям в Сергиев Посад... И все никаких концов, ни дома, ни семьи... Появляется неизвестно откуда и исчезает, неизвестно куда...
   - Поехали за ними, - занудным голосом повторил Михаил. - Да что же ты не едешь, едрена мать?
   А не ехал он потому что в "четверке" что-то забарахлило, и она никак не заводилась. Гена, чертыхаясь, открыл капот и сунул туда свою круглую голову.
   - Тут уж моей вины нет, Михаил Гаврилыч, - разводил руками он. - Мне позвонил Живоглот, я ему все рассказал, и он потребовал, чтобы я пересел на эту тачку, сказал, что она не могла не заметить слежки. Так что, не наша тачка, и не та и не эта, не наша и вина, что чужие машины барахлят...
   - Да ты делай, делай, что искать виноватого? - заныл раздосадованный Михаил, и вдруг гнев и досада его сменились бурной радостью. - Стой и ковыряйся в машине, - открыв окно, сказал он Гене. - А меня нет, я опускаю стекло. - И добавил, чтобы Гена не подумал, что у него поехала крыша: Нашли мы с тобой, кого искали, Генашка, понимаешь, нашли... Только, ради Бога, не оборачивайся... А тачку все равно делай, пригодится...
   Радость Лычкина была вызвана тем, что он увидел в боковое зеркало припарковавшуюся неподалеку от них на той же стороне улицы вишневую "девяносто девятку". А из этой машины вышел ни кто иной, как хорошо одетый, стройный, с коротким ежиком седых волос собственной персоной его бывший начальник Алексей Николаевич Кондратьев. Вышел и, поглядывая по сторонам, нет ли за ним слежки, зашел в то самое учреждение, откуда пять минут назад вышла Инна.
   Значит, не зря он провел бессонную ночь, не зря толкался в переполненном вагоне. Он нашел его, потому что он умен, потому что изобретателен. И он не пропадет от того, что погиб Гнедой. Небесные силы на его стороне, они спасли его, сделав вмятину на машине, они помогут ему и теперь...
   Михаил немедленно позвонил Живоглоту.
   - Я нашел его, - гордо произнес он. - Он на Сивцевом Вражке в фирме "Бриз", контролируемой Фондом ветеранов Афганистана. А она там работает, только что выехала куда-то на служебной "Волге". Наверное, по делам, скоро приедет обратно...
   Живоглот, однако, не собирался хвалить его.
   - Так почему один из вас не поехал за ней, а один не остался караулить Кондратьева? - проворчал он.
   - А потому что машину ты нам подсунул туфтовую, - неожиданно сам для себя рявкнул Михаил. - Она не заводится...
   - Имей свою, - ничуть не разозлился на его выпад Живоглот. - Не делай вмятин и не вози в багажнике трупы крутых авторитетов. И тогда, Лыко, все у тебя будет о,кей... Ладно, не кипишись, все равно, молодец, что нашел его... Мы подстрахуем тебя. Скоро будем... А она и впрямь от нас никуда не уйдет. Теперь он у нас на крючке...
   ... Алексей же в это время входил в кабинет Олега Никифорова.
   - Леха! - закричал, вставая с места, цветущий богатырь Олег. - Алексей Николаевич, дорогой! Ну порадовал, вот кого я не ожидал увидеть... А, впрочем, наша бухгалтер уже похвасталась! И я ожидал, ожидал, только не так скоро. Ну, дай я тебя обниму, старина!
   Он встал из-за своего стола, подошел к Кондратьеву, и они крепко обнялись.
   - Да..., - протянул Олег. - Гляжу на тебя и не могу понять - то ли постарел ты, то ли, наоборот, помолодел... Но то, что изменился, это точно... Ведь семь лет прошло, не семь дней... Глаза другими стали, совсем другие у тебя глаза, Алексей Николаевич... И все же, ты хорошо выглядишь настоящий супермен, подтянутый, седой, загорелый, в джинсах, в кожанке... Прямо из американского боевика...
   - Да и ты, Олег, все цветешь и цветешь... Еще выше стал и увеличился в размерах... Любо-дорого на тебя смотреть, впрочем, как и в прежние времена...
   - Эх, прежние времена, - тяжело вздохнул Олег. - Иных уж нет, а те далече... Какими мы были наивными тогда, в девяносто первом - девяносто втором годах. Мы-то думали в простоте душевной, что только теперь начинается настоящая жизнь, что мы строим демократическое общество... А такого понастроили, не пойму никак - явь это или страшный сон, кошмар... Воистину, криминальное государство, ни прибавить, ни убавить, Алексей... Дела-то какие... Сколько наших там полегло, на Востряковском... И Серега, и Олег Шелест, и Володька Хохлов... Лучшие люди...
   - Дело, говорят, к суду идет, - сказал Алексей.
   - К суду-то, к суду, да судят кого? Наших же ребят, Краснова, Бартеньева... Меня хотели привлечь, столько таскали, ты не представляешь... Алиби проверяли тысячу раз, всю душу вытрясли...
   - А кто на самом-то деле все это организовал? Не имеешь понятия?
   - Разное болтали... Но доказательств никаких... А, что говорить? Разве у нас такие дела когда-нибудь до конца расследуются? Против ребят тоже ничего нет, а их до сих пор держат в Бутырке, уже второй год... Якобы Краснов метил на место Шелеста, а Бартеньев - на место Сереги. И якобы крутые бабки между собой не поделили... Откуда у Сереги были бабки? Он же бессеребренник, а они его задним числом в преступники и расхитители записали, сволочи... Ладно, - вздохнул он. - Ты вообще-то, ко мне или к Инне?
   - Я, вообще-то, Олег, вот по какому к тебе поводу пришел, - понизил голос Алексей. - Тут вчера кое-что произошло, но это только между нами... Одного авторитета взорвали в его же "Мерседесе", не слышал?
   - Слышал, по телевизору передавали. А что?
   - Тут кое-кто подозревает, что он был организатором и взрыва, и убийства того самого Мойдодыра, из-за которого меня посадили, и ограбления нашего склада, и исчезновения Дмитриева... А поэтому грешат этот взрыв на меня. Понял?
   - А на самом деле это ты или не ты? - с испугом в голосе спросил Никифоров.
   - А черт его знает, - многозначительно усмехнулся Алексей, подмигивая Олегу. - Дело не в этом. Дело в том, чтобы обезопасить Инну. И я прошу тебя...
   Никифоров прервал его речь, подошел к нему, крепко обнял и поцеловал.
   - Молодец, - шепнул он. - Просто молодец. Ты настоящий герой, Леха... А то, что от меня зависит, я сделаю. Будь спокоен. Но какой же ты, однако, молодец, - не уставал восхищаться он, ходя взад-вперед по кабинету.
   - Да какой я герой? - досадливо произнес Алексей. - Мне идет сорок второй год, и чего я добился в жизни? Чуть ли не пятую часть жизни провел на нарах, служил в горячих точках, результатом чего стала гибель жены и сына. Нет ни дома, ни семьи, ни денег...
   - Какие наши годы? - улыбался белыми зубами Никифоров. - У тебя все впереди, и дом будет, и семья, и дети... Зато кто может похвастаться такими делами, как ты? Только прибыл оттуда, и уже успел разобраться со своим главным врагом... Отомстил за наших ребят... Нет, молодец, и все... Я горжусь тем, что работал под твоим началом...
   - С главным врагом я не разобрался, - возразил Алексей. - Насчет отомстил, это большой вопрос... Да и вообще, я ничего не делал, и ничего тебе не говорил. Я только прошу об одном - дай Инне отпуск или что угодно. Она не должна появляться здесь. И хорошо бы вывезти её в безопасное место. Инна - это моя ахиллесова пята, и об этом наверняка догадывается тот, кому нужно...