Рокотов Сергей. Воскресший для мщения

   - А кто знает, - вошел в комнату с бутылкой пива и Живоглот. - А может быть, мы их и выпустим... Изуродуем, как положено, отрежем языки и выпустим. Пусть радуются друг на друга. Да что ты стоишь, как истукан? Дал бы женщине пива... Что же ей нельзя порадоваться напоследок... Никакой галантности, - на сей раз спародировал и он покойного Гнедого.
   - Можно, это можно, - согласился Михаил и попытался влить Инне в рот пиво. Но та отдернула голову и пиво полилось ей на волосы, разметавшиеся по грязному покрывалу.
   - Ладно, не хочешь, как хочешь, нам больше достанется, - криво ухмыльнулся Михаил. - Пошли туда, не желаю больше разговаривать с этой набитой дурой... Помечтай о свидании с суженым. Недолго уже осталось...
   Они вышли в соседнюю комнату, а Инна металась по железной кровати. Острые веревки резали ей запястья и лодыжки. Страшные мысли огнем жгли голову.
   "Бедный доверчивый Алешка... Зачем он летит спасать меня, как мотылек на огонь? И я... зачем я так расслабилась в тот момент... Надо было сказать, что у меня все в порядке, чтобы он не думал лететь мне на помощь... Но я... Я же тоже не железная... И мне страшно, мне очень, очень страшно. Потому что знаю - эти нелюди способны на все."
   Прошло уже около суток, как её привезли сюда. Привезли и втолкнули в этот холодный, непротопленный с зимы дом. Потом этот мерзкий качок с водянистыми глазами, ежиком светлых волос на круглой как мяч голове и пудовыми кулачищами посадил её на колченогий стул и начал методично избивать, при этом то смачно ругаясь, то по лошадиному хохоча. Он бил её кулаками в лицо, подбил ей правый глаз, потом сбил со стула и начал бить ногами в живот. Наверное, он мог бы бить ещё сильнее, но он не хотел убивать её, он берег её тело для новых, гораздо более страшных испытаний. Затем он поднял её, и вместе со своими товарищами, как две капли воды похожими на него они привязали её крепкими веревками к железной кровати с вонючим матрацем и грязным покрывалом на нем... А потом робкий лучик надежды, звонок Алексея, робость в водянистых глазах истязателя... Потом они уехали, а вернулись радостные и довольные, мерзко хохочущие... Лучик надежды исчез... И этот звонок бандитов Алексею, и его растерянность, и её ужас... А теперь ей было ужасно стыдно за то, что она показала перед этими гадами свой страх... А Михаил... Ведь она жила с ним, она когда-то любила этого человека, если его вообще можно назвать человеком... Да, она разлюбила его, ей не захотелось с ним больше общаться, но разве она могла подумать, что он будет так страшно мстить. И ей, и человеку, которого она полюбила, который, кстати, доверял ему, когда они вместе работали, который ценил его... Но им мало того, что они упрятали его за решетку на семь лет, теперь им надо добить и его и её до конца... А каким страшным чудовищем оказалась её сестра по матери Лариса... Разве она могла подумать, что она так ненавидит её. Но за что? Только за то, что Инна не так развратна, как она? И вообще, как ужасна жизнь, как ужасны люди...
   Постепенно силы стали оставлять её, и она забылась каким-то тревожным утренним не то сном, не то кошмаром. Некие страшные видения, какие-то красные морды то и дело вставали перед её глазами... Кто-то хохотал яростным шепотом прямо ей на ухо, кто-то повторял словно заклинание какие-то совершенно непонятные и бессмысленные, но от того ещё более страшные слова. Она то проваливалась в сон, то просыпалась от ужаса, пыталась встать, но веревки, больно врезавшиеся в затекшие и онемевшие руки и ноги, не давали ей сделать это. Наконец, она вообще провалилась словно в какую-то бездонную яму и перестала что-либо ощущать и понимать...
   Михаил же и Живоглот продолжали беседовать, попивая прямо из горлышка пиво. На душе у них было весело. Они перестали чувствовать над собой хитрый презрительный взгляд Гнедого, теперь они были хозяева, теперь все в их руках. И от этого осознания собственного могущества у них словно у сказочных чудовищ вырастали крылья...
   ... Это были сутки без утра, без вечера, без времени... Серая студенистая мгла воцарилась в этом холодном, несмотря на май месяц доме. Впрочем, и май был довольно холодным, дождливым. Солнце порой вылезало из-за туч, но тучи снова сгущались, лил нудный, словно осенний дождь, становилось холодно и мерзко. И настроение соответствовало погоде...
   - Спать хочу, - буркнул Лычкин, широко зевая. - Давай, пойдем, покемарим с часочек...
   - Экой ты засоня, Мишель! - усмехнулся с какой-то мерзкой искринкой в глазах Живоглот. - Успеем ещё отоспаться... На том свете. А сейчас... Идея есть... Помянем нашего усопшего друга Гнедого...
   - Да и так сидим, поминаем целый день, - ответил Лычкин, хотя мерзкая идея Живоглота стала до него доходить...
   - Не то, все не то... Пошли на пару твою бывшую трахнем... А? Нет желания? - лыбился Живоглот. - Сначала по очереди, а потом вдвоем сразу...
   - А что? - загорелись глаза у Лычкина. - Почему бы и нет?
   Ему припомнились мерзейшие развлечения Гнедого, и он был не против их в той или иной степени повторить... Гнедой мертв, он уже не поразвлекается... А они живы, здоровы и молоды...
   Они пошли в комнату, где, привязанная крепкими веревками к кровати, металась в полубреду Инна.
   Лычкин подошел к кровати и стал трясти Инну за плечо. Она дернулась, открыла глаза и её бледное лицо исказилось гримасой страдания.
   - Маленькая тренировочка перед долгожданным свиданием с суженым, глядя на неё в упор, тихо произнес Лычкин. - Чтобы тебе не было скучно и одиноко...
   - Сволочь..., - прошептала Инна, сразу поняв, чего они от неё хотят. Какая же ты сволочь...
   - Словеса, одни словеса, - усмехнулся Михаил. - А сейчас будут веселые дела... Да и тебе постараемся доставить удовольствие.
   Раздеть её было не сложно. Верхнюю одежду с неё давно сняли, одев в неё глухонемую наркоманку. Инна лежала в одной комбинации и трусиках.
   Живоглот стал развязывать веревки на её ногах. Чертыхался из-за того, что слишком крепко затянули узлы.
   Наконец, развязал, мощными ручищами сжал ей ноги, а Михаил начал стягивать с Инны трусики.
   Она дергалась из остатков сил, визжала, кричала. В комнату всунулось круглое лицо одного братка, но он все понял, сладострастно улыбнулся и захлопнул дверь.
   - Давненько я тебя не пробовал, - прошептал Михаил с загоревшимися глазами. Какое ему доставляло удовольствие беспомощное положение Инны, отвергнувшей его...
   - Давай, действуй, - сказал Живоглот. - Ты первый, по старому знакомству... Только быстрее. Я уже разогрелся...
   Михаил быстро скинул с себя джинсы и трусы и полез на Инну. Но тут в двери снова появилось круглое лицо.
   - Чего опять тебе? Тоже хочешь? Заходи! - крикнул распаренный от вожделения Живоглот. Он уже расстегнул верхнюю пуговицу на джинсах.
   - Да нет, там Комар звонит. Говорит, срочное дело...
   Живоглот снова застегнул пуговицу и выскочил из комнаты. Сделал знак Лычкину, чтобы он повременил с действом.
   - Я что-то не пойму, Живоглот, что происходит, - послышался в трубке тоненький, действительно, комариный голосок хранителя общака. - Во-первых, до тебя невозможно дозвониться, а во-вторых, в этом казино происходят странные дела... Мы доставили деньги, куда следует, я стал их пересчитывать и обнаружил следующее - там должно было быть семьсот пятьдесят тысяч долларов... А на деле всего-то пятьсот сорок... Ты чуешь, Живоглот, какой суммы не хватает... А вас с Лычкиным со вчерашнего дня найти невозможно, ни твой, ни его телефон не отвечает...
   - Мозги не компостируй! У нас телефоны работают... Это у тебя там что-то...
   - Хорошо, пусть у меня, - согласился Комар. - Только факт остается фактом - двухсот десяти штук не хватает... А там делами ворочают Лычкин и твой братан Игоряха... Я не хочу сказать...
   - Не хочешь, так не говори! А то ответишь за базар, Комарище! Сейчас пошлю к тебе Лычкина с двумя братками, пусть разбирается... Ты где? Там, где договаривались?
   - Разумеется, не к Гнедому же везти... Как все тогда ночью от него вывезли, так там и лежит... И люди при бабках неотлучно. Но вот этих денег не хватает... У меня свидетели есть, а то скажете еще, я прикарманил. А меня Гнедой поставил на эту должность, и кое-кто свыше одобрил... Все знают, как я общак берегу, цента не возьму... И давай разбираться немедленно, Живоглот. Чтобы потом никакого базара...
   - Не будет никакого базара, приедет он, - пробубнил Живоглот. Подумаешь, двести штук... Беда какая... Но... дело ясное, разбираться надо... Иди сюда, Мишель!!! - закричал он на ухо Лычкину. - Тебя зовет на разборку наш уважаемый Комар. - Бери двоих и... вперед с песней... А мы тут пока побудем...
   Михаил натянул на себя трусы и джинсы, мрачно поглядел на мечущуюся по кровати Инну и вышел из комнаты... А через некоторое время вошел обозленный вконец и потерявший к ней всяческий интерес Живоглот и снова связал ей ноги.
   16.
   До гибели Гнедого воровской общак находился под усиленной охраной у него в особняке. Туда свозили все деньги, которые аккуратно пересчитывал Комар и отчитывался перед хозяином. А уж потом Гнедой отвозил часть денег тому, кому нужно, а остальным распоряжался по своему усмотрению. Кстати, довольно справедливо - никто в этом смысле на него обид не держал.
   Но хранителем общака он назначил Комара, потому что по настоящему доверял лишь ему. Комар занимал совершенно особое место в группировке. Маленький, щуплый, он вышел из той хорошо знакомой породы подростков, которые, пользуясь своим невзрачным видом и хилым сложением надираются к прохожим, а как только те дают отпор дохляку, откуда ни возьмись, появляется орава качков и начинает бить и грабить растерявшуюся жертву. Впоследствии пригодились и незаурядные актерские данные Комара. Он мог прикинуться, кем угодно - вплоть до женщины, войти в доверие и ввести в заблуждение самых искушенных и проницательных людей. Поначалу использовался этот талант Комара, но затем ему доверили ответственную задачу. И исполнял он её до поры, до времени, безукоризненно.
   После гибели Гнедого братва ночью вывезла деньги в маленький домик надежного, молчаливого качка Тимохи, который находился километрах в десяти от дачи Гнедого. Там при деньгах постоянно находилась охрана. Хотя Живоглот постоянно говорил, что её нужно усилить, говорил, что при деньгах должно находиться побольше людей, собираясь это организовать в ближайшее время. Однако, внезапная гибель Гнедого как-то деморализовала братков, Живоглот с трудом воспринимался ими как новый пахан, слишком уж был он туп и примитивен. Они успели привыкнуть к экстравагантной манере поведения Гнедого, умеющего при этом и расположить к себе и заинтересовать материально и запугать до кошмара. Живоглот же был лишь хорошим исполнителем при хозяине.
   ... Все эти мысли одолевали Михаила, когда он, сидя на заднем сидении "Ауди", ехал по Рублево-Успенскому шоссе разбираться с недостачей. Досада разбирала его. Надо же, только что такая удача, и на тебе... Начинают шалить ребятишки, денежки разворовывать... Комар-то, пожалуй, не врет, видимо, и правда, денег не хватает... А ведь и Игорь сам пересчитывал выручку, и тогда все было в порядке... А, может быть, это опять происки Кондратьева с компашкой, может быть, они, похитив Игорька, умудрились и договориться с работниками казино, пользуясь в той или иной степени возникшей паникой? А что, запросто, кому сейчас можно верить?
   Сомнения овладели Михаилом. Он вдруг пожалел, что они едут на место только втроем - он, молчаливый водила Тимоха и ещё один человек, по кличке Свист, умеющий прекрасно стрелять из любых положений. Там вполне может быть провокация... Надо было оставить Инну с одним человеком и рвануть к месту хранения общака гораздо большим количеством людей. А Живоглот такой тупой... Недаром он заподозрил его в причастности к гибели Гнедого, хотя и ежу понятно, что он этого сделать не мог. Каким же надо быть идиотом, чтобы пригнать в автосервис машину с трупом хозяина в багажнике и оставить там? А он заподозрил его, избил его, а, возможно, и убил бы, если бы не заступничество Игоря... Идет по накатанному пути Живоглот, не умеет или не хочет думать...
   Михаил набрал номер Живоглота и поделился своими сомнениями.
   - Трус ты, Лыко! - обозлился Живоглот. - Что ты гонишь? Кто-то, возможно, и прикарманил денежки, всего и делов-то... При чем тут Кондратьев? Ты все готов свалить на своего кровного врага... Кондратьев свое дело сделал, и скоро припрется как баран туда, где его будут ждать и откуда его как позорного лоха доставят сюда, ко мне... И к тебе... Так что езжай спокойно и разбирайся... Нечего все валить на одного меня. Я тоже человек, я спать хочу... Действуй... Карты тебе в руки...
   ...Они свернули на проселочную дорогу и поехали к тимохиному дому. Было уже совсем светло. Около домика стоял запыленный джип "Мицубиси". Больше машин не было. На душе у Лычкина стало как-то поспокойнее. Тимоха остановил машину, медленно и спокойно вышел из нее. Сделал рукой знак сидящим в машине, чтобы они немного повременили выходить, береженого, мол, Бог бережет...
   Медленно шел, глядя куда-то вниз, что-то изучал на траве.
   И вдруг нахмурился, резко повернулся и бросился назад к машине.
   - Атас! - крикнул он своим могучим басом. И это стало последними словами в его короткой нелепой жизни. Пуля, пущенная из окна его же домика, попала ему в затылок. Свист отреагировал мгновенно. Он распахнул переднюю дверцу машины и выстрелил в окно. Послышался звон разбитого стекла. На сей раз и Михаил вспомнил про пистолет, лежавший у него в кармане. А вот таких вещей он ужас как не любил. Да и не умел толком стрелять, хоть и находился при оружии. Но тем не менее, нехотя вытащил и свой ТТ из кармана, передернул затвор.
   "Прав я был, абсолютно прав, мудак Живоглот, это засада... И все это дело рук Кондратьева и компании."
   Свист продолжал палить по домику, не выходя из машины. Сделал несколько выстрелов и Михаил. Но оттуда уже никто не стрелял.
   - Перебирайся на водительское место, - крикнул Свист Михаилу. - Тебе легче, слева вылезай, пригнись только пониже. За баранку и... Я думаю, их там много, нам не справиться...
   Преодолевая ужас от того, что его могут подстрелить, Михаил дрожащей левой рукой приоткрыл дверцу и вылез наружу. Но Тимоха поставил машину так, что даже её левая сторона была вполне доступна для обстрела. И ужас Михаила оказался вполне оправдан. Не успел он вылезти, как несколько пуль просвистело около него. Он нырнул обратно...
   - Ты что? Тебе уже туда было ближе! - кричал Свист, продолжая пальбу по дому. - Эх, автомат надо было брать с собой... И людей побольше... Ну, Живоглот, как прокололся бригадир... А ты давай, давай, рискуй, Лыко, у нас другого выхода нет. Сейчас нас тут похоронят...
   Но, видя, что Михаил находится в какой-то прострации от ужаса, он сам стал перебираться на переднее сидение. И тут-то его и настигла метко пущенная из дома пуля, попавшая ему в висок. С залитым кровью лицом, Свист упал головой на левое сидение "Ауди".
   Михаил остался один. Он понял, что ему пришел конец. Стрельба тут же прекратилась, и воцарилась гробовая тишина.
   Звенело только в ушах... А так - солнце на востоке, щебетание птичек, а где-то вдали кукование кукушки... Зеленеющая трава... А около дома пятна крови на траве... Вот что заметил Тимоха, вот от чего он крикнул свое последнее: "Атас!" Только поздно было...
   И тут среди этой гнетущей тишины раздался скрип двери. Дом был построен так, что выступ закрывал входную дверь, и Михаил не видел того, кто открыл эту дверь. Скрипнула дверь, скрипели ступеньки... Кто-то шел к нему... И Михаил понял, что это шагает его смерть...
   16.
   ... Алексей шел по скрипучим ступенькам вниз по лесенке. У него было легко и весело на душе. Калейдоскопом проносился этот сумасшедший последний день... Такой день стоил иного года, а то и всей жизни... Взлеты, падения и снова взлеты...
   ... Сидя в машине около казино он пристально смотрел на запыленный джип "Мицубиси", подъехавший к черному ходу заведения. Он заметил, как невзрачный человечек выходил из правой передней двери джипа. А до него из машины быстро выскочили три парня крепкого сложения с сумками в руках и мгновенно нырнули в боковую дверь. Невзрачный человечек огляделся по сторонам и взлохматил себе волосы. А затем подавил ладонями виски... И, медленно шагая, исчез в дверном проеме...
   ... Вспомнились события восьмилетней давности... Офис "Гермеса" в Теплом Стане. И невзрачный человечек в сером костюме, сидящий напротив него... Пирогов... Илья Николаевич Пирогов... Представитель тюменской торговой компании... Тот, который приехал вместо якобы заболевшего, а фактически бесследно исчезнувшего Дмитриева... И вот он здесь... Вышел из джипа "Мицубиси". А в боковую дверь казино, контролируемого бандой Гнедого, подстроившего всю ту аферу в девяносто первом году, шустро нырнули крутолобые парняги с сумками в руках... А ведь, небось, за выручкой приехали... Что-то надо делать... Но что? Выпускать Игоря уже поздно... И нельзя терять ни минуты, братва может спохватиться из-за внезапного ухода Игоря. Но надо бы и проследить за джипом... Видимо, скоро они заберут выручку и уедут... Но не с Игорем же ехать вслед за ними... А шантажировать Живоглота можно только братом, а не каким-то там лже-Пироговым. А будет ещё там в сумках что-то или нет, кто знает? Машина одна, разделиться нельзя... Что же делать? Что делать? - лихорадочно соображал Алексей, кусая губы и не слыша вопросов Олега Никифорова.
   - Что, прибалдели, братаны? - раздался откуда-то справа хрипловатый басок. - А ну-ка, выкладывайте, что вы такое задумали. То гнали, как на пожар, а теперь тут сидят, кумекают, застыли, как истуканы... Эй! Шугнитесь, братаны!
   - Алешка! - обрадовался Олег и толкнул в спину Кондратьева. Игорь Глотов продолжал сидеть неподвижно, ибо чувствовал у своих ребер дуло пистолета. - Эй, Кондратьев, знакомься, это твой тезка Алексей Красильников.
   Красильников был одет в куртку защитного цвета и такие же широченные брюки. На голове была кепка с длинным утиным козырьком. Весело и задорно глядели голубые глаза. Из под кепки выбивались густые русые с проседью волосы. Могучие усы почти прикрывали верхнюю губу.
   Он обошел машину и сел рядом с Алексеем.
   Они крепко пожали друг другу руки.
   - Горжусь тобой, - произнес Красильников. - И тем не менее имею претензию. Сам хотел отомстить, но ты опередил... - Тут повернулся назад, уставился на Игоря и моментально понял ситуацию.
   - Брат Живоглота, - шепнул Олег и вкратце объяснил ситуацию.
   - А кто это такой был? - повернулся к Игорю Кондратьев. - Тот, маленький, который вышел из джипа?
   - Я братву не продаю! - гордо произнес Игорь. - Кончайте на месте, все равно, ни хера я вам не скажу...
   - Времени нет с тобой разбираться, - проворчал Алексей. - Я скажу. Это тот человек, который в девяносто первом году приехал вместо Дмитриева...
   - Да что ты? - встрепенулся Олег. - Надо же его...
   - Так, времени терять не будем, - предложил Красильников. - Вы езжайте, куда хотели, а наблюдение за этими беру на себя. Тут за углом у меня две тачки. Неприметные, грязные, с фальшивыми номерами. И несколько отборных ребятишек... Все сделаем, как надо... Тут интересное дело может получиться... Ну, ты молодец, Кондратьев... Глаз у тебя, как алмаз... Память тоже...
   - Такое не забывается, - вздохнул Кондратьев. - Сколько раз во сне эту морду видел...
   - Ладно. Вы вперед. А мы следим за этими. Ну, давайте... Скоро уж там очухаются. И то странно, что они до сих пор не выскочили за живоглотиком.
   Кондратьев тронул машину с места...
   ... А потом этот ужасный прокол с Инной. Как он казнил себя за глупость и нерасторопность... И тогда, в машине раздался звонок.
   - Тезка. Хорошие новости... И не просто хорошие, а замечательные... Мы выследили твоих корешей... Они везли деньги в общак... И скоро собираемся совершить туда вооруженный налет. Предлагаем тебе, Олегу и Валерке поучаствовать в этом мероприятии, - сказал Красильников. - Дуйте ко мне Можайское шоссе, угол Рябиновой улицы... Это моя хаза и одновременно штаб. Сюда подгребут наши ребята... Уже кое-кто есть в наличии. Витька Иванов, например, тот, который отключил свет в поселке у Гнедого и сделал слепки с замков директора казино. Обалденный чувак... Барон ещё приехал, просится в дело, только я что-то сомневаюсь, брать его с собой или нет... И вы трое очень даже пригодитесь. Давай, жми на полную. Жду...
   ... Безуспешно попытавшись что-то выяснить у глухонемой наркоманки, которую выдавали за Инну, её выставили вон. Надо было действовать. И немедленно. Взятие воровского общака было бы такой козырной картой, которую побить было бы невозможно...
   Набралось восемь человек. Но стоили они восьмидесяти... Прошедшие суровую школу афганской войны, снайпера, десантники, мастера рукопашного боя, они ещё и прошли науку ненависти к тем, кто мешал им теперь спокойно жить. Они решили дать решительный бой отморозкам, не признающим никаких честных методов борьбы, не гнушающимся никакими провокациями, и защитить друг друга... Все были в курсе всего, ни от одного человека ничего не утаивалось. Все знали о том, что произошло в девяносто первом с Кондратьевым, знали о том, что на него покушались и в тюрьме, знали о том, что он взорвал в машине кровавого отморозка и садиста Шервуда-Гнедого, того самого, который наверняка организовал взрыв на Востряковском кладбище, унесшем жизни десяти лучших ребят, в том числе Олега Шелеста и Сергея Фролова, все знали и о том, что похищена любимая женщина Кондратьева и находится в опасности. И ребята были готовы показать все, на что способны... Девятым был Барон, которого тоже взяли с собой, только Красильников взял с него слово, что он до последнего момента останется в машине и зря рисковать не будет - все-таки возраст, отсутствие опыта в подобных делах...
   На трех машинах, зеленой "Ниве", серой "Волге" и машине Алексея поехали к месту... Ехать было совсем недалеко - от Рябиновой улицы до нужного поворота на Рублево-Успенском шоссе доехали за двадцать пять минут. Надо было спешить - темнота была им на руку. А рассвет уже не за горами.
   Машины оставили довольно далеко от дома, где хранился общак. Дальше пошли пешком...
   ... Первого часового, стоявшего около дома, убил ножом в сердце сам Алексей Красильников. Тот даже не успел ничего понять, мешком свалившись на землю...
   Тщательно осмотрели дом. По счастью, был он невелик... Четыре окна, одна дверь...
   У каждого окна встало по человеку. К двери пошел Кондратьев. Барон остался в машине со своим "Байярдом" наготове.
   Сигналом к штурму должен был стать камень, брошенный в окно. Только раздался звук разбитого стекла, как оттуда послышались автоматные очереди. Но автоматы были и у нападавших. И стреляли они лучше, опыт был богатейший...
   Уже через десять минут целые и невредимые афганцы сидели в доме... На полу лежало четыре трупа... А в дверях Кондратьев встретил своего старого знакомого, пытавшегося улизнуть под шумок.
   - Доброе утро, Илья Николаевич Пирогов, - приветствовал его Кондратьев сильным ударом в челюсть. Тот упал на крашеный пол тимохиной фазенды и потерял сознание.
   А в это время Алексей Красильников вскрывал тяжеленные чемоданы и пересчитывал наличность. Это было довольно сложно и остальные стали помогать ему...
   - Двадцать три лимона, сто пятьдесят две тысячи баксов! - торжествующе провозгласил Олег Никифоров, подытожив подсчет.
   - Ничего себе улов! - восхищался Виктор Иванов. - Игра стоила свеч...
   - А все Кондратьев, - восхищался Красильников, закуривая сигарету. Вот зоркий глаз. Не угляди он своего давнего знакомого, ничего бы и не было...
   - Зоркий глаз через раз, - проворчал Алексей, помня, что Инна ещё в опасности.
   Тем временем Комар пришел в себя и присел на полу среди лежащих трупов.
   - Так кто же ты таков, а? - спросил Алексей. - Говори, если хочешь жить...
   - Да не жить мне все равно, - усмехнулся Комар. - Я так - живой трупик среди мертвых трупов... Стреляй, Кондратьев, мне в лоб, и на том тебе будет спасибо... Фамилия моя Комаров. Кличка Комар. Профессия - кидала. Должность - хранитель общака. Все... Финита ла комедиа... Эге, вижу тут знакомые лица - и Барон тут... И бессмертный Алексей Григорьевич... Да, крутейшую компанию вы сколотили... Нет, мне точно крышка... Финита ла комедиа...
   Он лег спиной на пол, сложил как покойник на груди свои хилые ручки стал терпеливо ждать пули в лоб.
   - Тебе лет-то сколько? - спросил его Кондратьев.
   - Мне идет сорок третий годочек... Пожил вполне прилично, с достатком... Семьей и детьми не обременен... Плакать обо мне будет некому... А вы посмеетесь, и на том спасибо... - И снова взъерошил свои жидкие покрытые перхотью волосы.
   - Так поживи ещё столько же, не желаешь? - поинтересовался Кондратьев.
   - Есть шанс? - спросил Комар.
   - Ага...
   - Что надобно? - присел он на полу.
   - Позвонить Живоглоту и сказать ему, что в кассе казино крупная недостача. Пусть пришлют сюда кого-нибудь, желательно, Лычкина...
   - И всего-то и делов-то? - подивился элементарности условия Комар. Телефон сюда! - скомандовал он.
   ...Прошел только час... И вот Алексей спускается по скрипучим ступенькам вниз.
   ... - Я так и знал, что это ты, - прошептал Михаил, вылезая из машины и бросая пистолет на землю.
   Алексей положил свой пистолет в карман и медленно подошел к Михаилу.
   - Никаких нотаций, никаких слов, Лычкин, - произнес он, подойдя вплотную к нему. - Один вопрос - где Инна?
   - Покажу, - прошептал Лычкин, глядя в землю. - Садитесь в машины. Поехали. Не так далеко. Волоколамское шоссе...
   - Только позвони сначала Живоглоту, - предложил Барон, подходя сзади к Лычкину. - И постарайся, чтобы разговор прошел натурально...