Страница:
— Довольно топать каблуками — не на подиуме, — останавливал он через минуту монотонную ходьбу. — Приподними-ка юбку!..
Если в ответ на данную реплику барышня округляла глаза или возмущалась в другой форме, разговор немедля прерывался — распорядитель демонстративно вычеркивал ее фамилию из списка и выпроваживал вон, требуя появления перед очами следующей претендентки. Если же приказ безропотно выполнялся, чеченец становился еще наглее:
— Выше-выше поднимай! Я же должен определить длину твоих нижних конечностей!
Девица задирала юбчонку или платье едва не до плеч, а он, вдоволь налюбовавшись нижним бельем, подзывал ее ближе и требовал показать грудь. Коль и этот номер проходил без препон, молодой человек негромко нашептывал обещания замолвить пару словечек, с опаской бросал взгляд на входную дверь и торопливо, на ощупь «определял гладкость» тех или иных мест юного тела.
По этой бесхитростной схеме «кастинг» продолжался почти час…
Одной из последних в кабинете появилась высокая, стройная красавица с распущенными русыми волосами. Весьма привлекательная фигура отчего-то скрывалась ею под тонкими кожаными брюками и такой же легкой короткой курточкой.
— Комплексы есть? — грозно поднял бровь кавказец, недовольный закрытостью костюма девушки.
— Откуда им взяться?.. — просто отвечала она.
— Тогда раздевайся. А то, как же я смогу разглядеть твою фигуру?.. Рентгеновского аппарата у меня нет, а от шефа получены вполне четкие указания на сей счет… — начал он длинную тираду, пытаясь оправдать похотливое желание лицезреть в неглиже очередную красотку и наливая при этом полную рюмку дармового коньяка.
Когда помощник поднял глаза, на девице оставались лишь узенькие полупрозрачные трусики. Чеченец с поднятой рюмкой остолбенел… Она же вновь обув туфельки на высоких шпильках, грациозно прошлась по кабинету; покрутилась на середине; красиво изогнув кошачью спинку, нагнулась… Закончив «показательную программу», повернулась к нему лицом и спокойно стала ожидать вердикта…
Такое захватывающее и смелое шоу он воочию лицезрел только однажды в лучшем ночном клубе Владивостока. Не совладав с собой и не глядя пристроив полную рюмку на краешке столика, молодой человек вмиг оказался подле нее. Словно во сне поднял руку, желая прикоснуться к, казалось бы, абсолютно доступному телу, но… тут же получил звонкий шлепок по ладони.
— Ты, верно, забыл — я устраиваюсь секретарем вовсе не к тебе, — твердо проговорила знойная особа, взирая на него уверенно и насмешливо, как смотрит всякий гость, внезапно оказавшись в незнакомом богатом доме и безошибочно рассортировав толпу одинаково одетых людей на господ и лакеев.
Впервые смутившись за время сегодняшнего театрализованного действа с раздеванием, посрамленный чеченец вернулся к дивану.
Одевалась и приводила себя в порядок она так же быстро, сколь и сбрасывала одежду. Однако теперь не спешил он — пять галочек уже имелись против фамилий подходящих девушек, и просмотр продолжался разве что для собственной его услады. Да и задетые отказом кавказская гордость с мужским достоинством были ущемлены этой стервочкой основательно.
— Ты нам не подходишь. Свободна, — объявил он решение, жирной чертой вычеркивая ее из длинного списка.
Полная достоинства, русоволосая красавица повернулась и, не произнеся ни слова, ровной походкой направилась к двери. У самого порога неожиданно столкнулась со стремительно вошедшим в кабинет Газыровым и сделала шаг в сторону, деликатно уступая дорогу.
Босс пребывал в дурном расположении духа, да, завидев весьма эффектную девушку, как-то враз обмяк, растаял. Сурово сведенные брови расползлись по своим обычным местам, морщины на лбу разгладились, средь короткой седой бороды мелькнуло подобие улыбки…
Приосанившись, он протянул руку:
— Руслан Селимханович.
Она же, пожимая его ладонь, назвать себя не успела — всемогущий властелин дальневосточной автомобильной империи указал на одно из кресел, что стояли напротив начальственного стола и, выпроводил, вмиг утерявшего всякую власть помощника со словами:
— Все, заканчивай смотрины! Гони всех из офиса вон…
— Вот список тех, кто прошел отбор… — осторожно положил он на краешек стола листочек с галочками у пяти девичьих фамилий.
Но было поздно — Газыров, очарованный визави, сделал окончательный выбор мгновенно — так, как привык разрешать большинство важнейших и чрезвычайно серьезных для себя проблем. Он грозно зыркнул на молодого человека, и тот, поняв все без слов, надолго исчез из кабинета.
Рассматривая прелестную собеседницу, словно сошедшую с обложки модного журнала, Руслан опять почувствовал прилив сил.
— Итак… у меня к тебе единственный вопрос: умеешь ли ты варить хороший кофе?.
— Дайте мне десять минут, и у вас на столе будет чашечка отменного кофе по-венски, — отвечала она безбоязненно, глядя на него открыто и искренне большими зеленоватыми глазами.
«Отлично… — подумал он, впервые за последние двое суток вздохнув с облегчением. Руки его медленно и ритмично рвали на мелкие клочки оставленный помощником список. — Чертовски привлекательна!.. Непозволительно красива!.. Представляю, какова у нее фигура!.. И совсем не похожа на Любку — просто ничего общего!»
— Завтра в восемь сорок ты должна быть на рабочем месте, — уже более деловым тоном произнес Руслан, — ровно в девять подашь мне свой кофе по-венски, попробую… Хотя я, признаться, предпочитаю покрепче — турецкий.
Понимая, что аудиенция окончена, девушка встала, кивнула на прощание и легкой, свободной походкой пошла к двери.
— Хотел бы сразу предупредить, — назидательно обмолвился шеф, вперив жадный взгляд в обтянутые черной кожей идеальной формы ягодицы, — мне очень не нравится, когда сотрудницы приходят на работу в брюках.
— В будущем у вас нареканий на сей счет не возникнет, — заверила она все тем же мягким голосом и одарила его на прощание загадочной, многообещающей улыбкой…
Глава девятая
Увиденное весьма озадачило. Он даже поначалу не понял: снова ли это представления контуженого мозга или же нечто происходящее в действительности. Сквозь мрак глаза различили двух женщин, склонившихся над его раненным плечом и колдовавших с бинтами, ножницами, какими-то снадобьями…
— Где я?.. — прохрипел Сашка.
Та, что была постарше, лишь искоса глянула в его сторону и продолжила сноровистое врачевание. Немного простоватое лицо ее было сосредоточенным. Другая — совсем молоденькая девушка отреагировала на вопрос иначе…
— Тс-с!.. — очень тихо произнесла она, приложив к губам тонкий пальчик. — Наконец-то вы очнулись. А мы уж думали…
— Водички бы мне… — шепотом попросил майор.
Девчонка тут же исчезла из поля зрения, а, вернувшись, осторожно приподняла его голову и помогла напиться из большой эмалированной кружки. Обработав и перебинтовав плечо русского, та, что была постарше куда-то ушла…
Александр лежал на мягкой подстилке в темном, прохладном помещении высотой чуть более полутора метров. Слабый свет пробивался сквозь единственную дощатую квадратную дверцу, находившуюся у самого земляного пола, неподалеку от беглеца. О размерах, убранстве и координатах нового прибежища он мог пока только гадать…
Девушка тихо сидела рядом и неотрывно смотрела на него. Взгляды их иногда встречались, и в такие мгновения она смущенно опускала глаза, теребя в руках подол длинной старенькой юбки из джинсовой ткани. На вид девушке не было и восемнадцати.
— Тебя как зовут? — негромко спросил он.
— Ильвира…
— А та женщина, что меня перевязывала… Она кто?
— Моя мама… Ее зовут Рената.
— И где же я нахожусь, Ильвира?
— В подполе нашего с ней дома, — вполголоса объяснила она. Потом поспешно уверила: — Не бойтесь, бандитов в селении нет.
Когда на улице совсем стемнело, девчонка ненадолго покинула его, а, вернувшись, включила маленький фонарик…
— Вам нужно поесть, — сказала она, расстелив рядом с молодым человеком салфетку и аккуратно расставив на нее посуду, наполненную какой-то провизией.
— Село-то ваше как называется? — продолжил допытывать юную собеседницу майор.
— Батой… Это недалеко от Итум-Кале.
— Ясно.
На самом деле ему пока многое было неясно, и неспешно поглощая принесенную девушкой пищу, он как бы невзначай выяснял подробности своего спасения. Она все так же сидела напротив, подобрав под себя босые ноги и сцепив ладони на согнутых коленях. Отвечая на вопросы, Ильвира с нескрываемым интересом наблюдала за русским мужчиной, изредка беря в руки большую округлую лепешку, отламывая от нее ломтики и подкладывая поближе к нему…
— Ты совсем не похожа на местных девушек, — улыбнулся он ей. — Белокожая, симпатичная…
— А я не чеченка.
— Вот как!.. — удивился Сашка. — Скажи, как же вы меня отыскали в лесу?
— Мы собирали хворост и вдруг услышали вдалеке стрельбу. Думали, какая-то военная операция, — поведала она. — А потом заметили вас… Вы еле шли, качались и постоянно цеплялись руками за ветви, чтобы не упасть. И все-таки упали…
— Это я, кажется, помню. А что же произошло после?
— Мама мне сказала единственную фразу: если мы его спасем, а бандиты узнают об этом — они сожгут и нас, и наш дом…
Он перестал жевать и внимательно посмотрел на ее лицо, слегка освещенное слабым лучом фонаря. Юная девушка снова смутилась, но затем улыбнулась и пояснила:
— Не удивляйтесь тому, что мы все-таки унесли вас из-под носа боевиков. Моя мама тоже не чеченка — она родом из Дагестана. А папа и вовсе был русским…
— Почему был?
Помолчав, она вздохнула:
— Он работал в Итум-Кале в бригаде таких же русских строителей… В общем убили их всех… Давно убили. Еще те, кто служил Дудаеву.
Он понимал: нужно было что сказать, да все фразы со словами в голове скомкались, и рта он так и не раскрыл. Только когда она завернула в салфетку посуду и собралась покинуть темное убежище, Сашка неуверенно поблагодарил:
— Спасибо вам…
— Не за что, — остановилась Ильвира у самого выхода.
Фонарь на мгновение высветил четкий профиль ее повернутой вбок головы: прямой открытый лоб; такой же прямой, но чуть вздернутый носик; влажные, немного приоткрытые губы…
Кажется, она хотела о чем-то спросить, да не решалась…
— Меня зовут Александр, — догадался представиться Баринов.
Кивнув и улыбнувшись, она еле слышно повторила:
— Александр…
И через мгновение ее миниатюрная фигурка исчезла в проеме квадратной дверцы…
В подполе добротного деревенского дома Сашка отлеживался трое суток. Во-первых, следовало переждать пока обозленные дерзким побегом пленника «чехи» обыщут все окрестности и уберутся восвояси — на территорию горной базы. А во-вторых, надо было хоть частично восстановить абсолютно растраченные силы.
Отряд боевиков появился в селе на следующий день. Майор слышал, как во дворе хозяйка дома говорила с кем-то из предводителей бандитов на хорошем чеченском языке, объясняя, что никого из чужаков не видела, по меньшей мере, с полгода. Те покинули двор ни с чем и направились к другим жителям мирной деревни…
Рената — приятная женщина с усталыми, грустными глазами навещала Александра редко. Она должна была по-прежнему хлопотать по хозяйству, так же часто появляясь во дворе и мелькая на глазах у соседей — чеченцев, то с тазиком чистого белья, то с ведром корма для немногочисленной живности в сарае, чтобы ни приведи Всевышний, никто ничего не заподозрил.
Зато Ильвира, пользуясь этим «прикрытием», заглядывала «в гости» к нему ранним утром, принося завтрак и свеженадоенное молоко; раза два-три забегала днем, обрабатывая и перебинтовывая рану, кормя горячим обедом и шепотом рассказывая новости. И в последний раз посещала поздним вечером, перед сном, заставляя хорошенько поужинать…
Сегодняшним утром Баринов сказал девушке, что боле не смеет рисковать их жизнями и в ближайшую ночь покинет гостеприимный приют. Улыбка вмиг слетела с ее лица, и уходила она озабоченной. В обед Ильвира появилась снова, и впервые за время их короткого знакомства показалась ему печальной и неразговорчивой…
Дочь хозяйки плеснула из кувшина в широкую бронзовую емкость теплой воды и помогла молодому мужчине освободиться от форменной куртки. Неторопливо, с предельной осторожностью, юная девушка вытерла кровь, промыла рану и, прежде чем забинтовать приготовленным лоскутом чистой материи поврежденное плечо, своими тонкими пальчиками аккуратно наложила какую-то ароматную, пахнущую травами мазь.
Сашка сидел не шелохнувшись. Несколько раз он уже ловил себя на том, что прикосновения ее теплых, нежных ладоней доставляет ему необъяснимое удовольствие. Удивительная забота, мягкие, красивые движения, боязнь и нежелание причинить боль, снова и снова приятно поражали его.
Он потихоньку, исподволь рассматривал Ильвиру…
Под длинной юбкой и тонкой кофточкой угадывалась стройная фигура с малость не добравшими пока должной полноты формами. Роскошные каштановые волосы были забраны сзади в тугой пучок. Нежная гладкая кожа рук и лица слепили своим глянцем даже при скудном освещении. Наконец, само лицо с идеально правильными чертами… Плавный овал; тонкие черные брови, словно распростертые крылья летящей птицы; слегка пухленькие губки; выразительные и большие темные глаза под длинными, загнутыми кверху как у первоклассницы ресницами…
Когда перевязка закончилась, спецназовец, словно невзначай дотронулся до ее руки…
— Спасибо, — прошептал он.
— Не стоит… — растерянно отвечала она, отводя глаза в сторону и поспешно отнимая ладонь. — Выздоравливайте поскорее.
Вечером он впервые покинул пределы подполья, и вдвоем с Ильвирой они долго сидели в сумерках на лавочке возле дома. Негромко болтали о мирной жизни, о больших городах… Она подробно рассказала об отце, о матери, о себе… За разговором настроение девушки немного улучшилось, и когда молодой человек сызнова легонько сжал в своей руке прохладную, узкую ладонь, та не возражала…
Рената с Ильвирой неплохо знали здешнюю местность и стоявший вплотную к селению лес — после смерти главы семейства приходилось самим заботиться о себе: добывать дрова, хворост, собирать и возить камни для ремонта дома, забора и надворных строений. Они решили проводить русского офицера до самой трассы, и как только он не отговаривал их, толку это не возымело — мать с дочерью настояли на своем.
Впереди с двустволкой на плече шла Рената, за ней Ильвира, и замыкал странную процессию Баринов с пустым автоматом в руках. Ведомые уверенной женщиной, они петляли по каким-то оврагам и лощинам часа четыре — намного дольше, чем представлялось майору. Так или иначе, но стараниями Ренаты к трассе удалось выйти без каких-либо нежелательных встреч и приключений.
— Это самый ближайший к нашему селу блокпост, — указала рукой мать Ильвиры на дорожное полотно и какие-то бетонные нагромождения, видневшиеся сквозь темнеющие в предрассветных сумерках стволы деревьев. — Извини уж, но дальше нам идти не стоит.
— Даже не знаю, как мне вас благодарить, — растерянно молвил Сашка, поднося руку женщины к своим губам.
Та улыбнулась, потрепала бывшего постояльца по темной шевелюре и вздохнула:
— Пора нам в обратный путь. Небось уж подружились за три дня… Ну, прощайтесь, не буду мешать.
Отойдя немного в сторону, она увлеклась сбором каких-то лечебных трав. Мужчина шагнул к девушке, почему-то не поднимавшей на него взгляда.
— Я буду часто вспоминать тебя… Твою заботу, твои руки… — чуть улыбнувшись, тихо сказал он.
Не отвечая, та лишь кивала…
— А могу ли я когда-нибудь заглянуть к вам в гости? — вдруг спросил молодой человек, рискнув опять прикоснуться к ее ладони.
Ильвира согласно мотнула головой, затем вдруг встревожено посмотрела на мать и сокрушенно сказала:
— А мы ведь скоро уедем отсюда…
— Да, — подтвердила Рената, не отрываясь от своего занятия, — в Кизляр отправимся — к родственникам. Насовсем…
Словно очнувшись от грустных раздумий, дочь торопливо зашептала:
— Мама родилась в Кизляре. Она говорит: там почти город и мне легче будет выучиться, получить профессию… Но сама очень часто вспоминает моего отца и даже во сне с ним разговаривает. А похоронен он здесь — в Батое… Как это все будет выглядеть, я не представляю!..
Теперь она неотрывно смотрела в его глаза, и сама сжимала мужскую руку, словно ища поддержки, опоры, защиты… Баринов не удержался — провел ладонью по нежной девичьей щеке. Та на миг замерла, прикрыв глаза длинными бархатистыми ресницами…
— Я потихоньку пойду, а ты догоняй, доченька, — послышался удалявшийся голос женщины. — Счастливо тебе, Александр.
— И вам, Рената… — отвечал он, не сводя глаз с девушки.
А девушка молчала. Ее мать потихоньку уходила вглубь лесной чащи, и время, отведенное на прощание, таяло, словно первые снежинки на прогретой солнцем за лето земле. Мимолетное и во многом странное знакомство подходило к логическому завершению. Вторично судьба никогда уж боле не сведет, пути не пересекутся, а расплывчатые образы понемногу истлеют в анналах бездонной памяти…
Кажется, оба об этом догадывались. В особенности это понимал Сашка — закоренелый холостяк и многое к сему дню познавший в отношениях мужчин и женщин. Однако семнадцатилетняя Ильвира, совершенно не обремененная опытом, должно быть все представляла иначе — по-своему…
Еще раз обернувшись на темноту густого леса, она вдруг торопливо заговорила, сбиваясь и краснея:
— Мамины родственники живут в Кизляре по адресу: улица Степная, дом два. Могу ли я… Могу ли я надеяться, Александр, что вы… что когда-нибудь увижу вас?..
— Конечно… Если пообещаешь не называть меня на «вы»…
Он не успел договорить…
Приподнявшись, девушка дотронулась пальчиками до его шеи и шепнула на ухо:
— Обещаю, Саша…
Потом поспешно и неловко ткнулась губами куда-то в уголок его рта, повернулась и побежала догонять мать. Бегала она еще совсем по-детски — высоко вскидывая в стороны голени…
С минуту майор растерянно стоял в опустевшей, пугающей безмолвием придорожной рощице. Он смотрел на своих спасительниц — хрупкую девочку и ее усталую мать, пока обе фигурки не скрылись в утреннем тумане, окутавшем густой лес северного склона Большого Кавказа…
Часть вторая
Глава первая
Куторгин покрутил настройку радиоприемника, отыскивая волну без предвыборных обещаний, политических дебатов и прочего словесного поноса. Однако все радиостанции, будто сговорившись, передавали новости — стрелки часов показывали полдень.
— Ладно, послушаем, что в мире творится… — махнул рукой капитан, падая на подушку.
«Сегодня, приблизительно в восемь часов по московскому времени в Испании одновременно прогремело несколько сильных взрывов…» — доносился из динамика приятный женский голос.
Оба мужчины прислушались…
«Хорошо спланированная террористическая акция была назначена неизвестными координаторами на утренний час пик, когда мирные граждане крупных испанских городов спешили на работу. Один из взрывов произошел в вагоне пригородного поезда неподалеку от Мадрида. Второй уничтожил автобусную остановку в центре Валенсии, а третий унес десятки жизней на железнодорожном вокзале Сарагосы. Как передает из Испании наш специальный корреспондент Андрей Шаповалов, еще одно взрывное устройство не сработало и в данный момент обезвреживается в одном из портовых городов этой страны — Бильбао…»
— Вот сволочи, что творят!.. — покачал головой капитан. — Выходит, не мы одни маемся с экстремизмом…
«Мы связались по телефону с нашим корреспондентом и попросили его ответить на несколько вопросов. Андрей, скажите, есть какие-либо данные об организациях, стоящих за этими страшными преступлениями?
Приемник затрещал, на секунду стих, потом заговорил мужским тенором:
«Пока испанские власти не располагают даже приблизительными данными об организаторах этих акций — ни одна из известных здесь террористических группировок ответственности за взрывы до сего часа не взяла. Но как вы знаете, Светлана, в Испании довольно много экстремистских течений и старого, и нового толка. Думаю, в ближайшие сутки вопрос с виновниками террористических актов прояснится…»
Ведущая новостей громким голосом перебила:
«Упомянув о течениях нового толка, вы, Андрей, видимо имеете в виду терроризм исламского происхождения?»
Услышав из уст невидимой дамочки эту глупую формулировку с привязкой богопротивного явления к тысячелетней вере, Сашка поморщился…
Корреспондент же с готовностью и охотой отвечал:
«Да, прежде всего — исламских фундаметалистов. В высших политических кругах Европы поговаривают, что в последнее время все настойчивее заявляет о себе некая новая организация „Слуги Ислама“. Но во всем этом еще предстоит кропотливо и долго разбираться местным спецслужбам…»
«И последний вопрос, Андрей, — снова встряла дикторша, торопясь узнать самый „жареный“ факт. — Сколько жертв и пострадавших насчитывается к этому часу?»
— Ты не против? — ради приличия спросил Александр, уже крутанув ручку настройки и переключив приемник на музыкальную волну.
Тот равнодушно пожал плечами, лишь повернувшись на бок — лицом к майору. «Да… После той истории с гибелью группы на перевале Сашка стал какой-то замкнутый, неразговорчивый… — не переставал удивляться Куторгин, исподволь наблюдая за своим флегматичным соседом. — Столько времени прошло после той операции, а из него слова лишнего не вытянешь!.. Часами может лежать, неподвижно уставившись в дурацкий прорезиненный потолок, ловко гоняя меж пальцев ладони свою монетку с заостренными краями. Интересно, где это он научился таким фокусам?.. Старожилы поговаривают, будто когда-то в нашем отряде служил какой-то Станислав Торбин. Служил, пока не погиб в горах… Вроде бы с него и берет начало это поветрие с монетами. А еще ходят слухи: этот знаменитый Торбин остался жив и где-то скрывается… Да разве можно в такое поверить?!»
— Времени в обрез, капитан. Не имеем мы возможности прорабатывать до тонкостей эту чертову операцию! — отчеканил заместитель командира отряда специального назначения «Шторм».
Под брезентовым навесом, обтянутым маскировочной сеткой, собрался весь местный офицерский состав, присланный под Ханкалу месяц назад из Питера: подполковник Маслов, майор Баринов и капитан Куторгин. Два прапорщика, не допущенных на совещание, торчали в курилке, обустроенной по соседству с продуваемым «штабом» подразделения. Остальной контингент: десяток «контрабасов» и двадцать два солдата срочной службы маялись возле своих палаток в ожидании построения, обещанного командиром сразу после окончания экстренного совещания. Пять БМД замерли у южной границы военизированной базы в ожидании решения офицеров…
— Вы ж сами едва не орали на генерала по рации!.. — продолжал отстаивать свою точку зрения Куторгин.
— А толку? — воззрился на него подполковник. — Плевать ему на мои увещевания — приказ есть приказ. Какого хрена сейчас об этом рассуждать?!
— Все у нас через задний проход… — проворчал капитан, — а потом «двухсотые» на север штабелями отправляем…
Маслов вздохнул и перестал ходить взад-вперед перед двумя офицерами. Все он прекрасно понимал: и глупость поступившего скоропалительного приказа, и причину возмущения капитана, и даже молчаливое несогласие Баринова. Понимал, да поделать ни черта не мог…
Около получаса назад с ним на связь вышел генерал Назарьев и сообщил об окопавшейся на окраине Аргуна небольшой группе сепаратистов, оставшихся от недавно уничтоженной банды полевого командира Джанкоева. Что они задумали и каковы их планы — командование не ведало и разбираться не собиралось. Приказ генерала лаконично гласил: обезвредить боевую группу, избежав по возможности больших потерь в живой силе. Времени на подготовку операции Назарьев не отпустил…
Если в ответ на данную реплику барышня округляла глаза или возмущалась в другой форме, разговор немедля прерывался — распорядитель демонстративно вычеркивал ее фамилию из списка и выпроваживал вон, требуя появления перед очами следующей претендентки. Если же приказ безропотно выполнялся, чеченец становился еще наглее:
— Выше-выше поднимай! Я же должен определить длину твоих нижних конечностей!
Девица задирала юбчонку или платье едва не до плеч, а он, вдоволь налюбовавшись нижним бельем, подзывал ее ближе и требовал показать грудь. Коль и этот номер проходил без препон, молодой человек негромко нашептывал обещания замолвить пару словечек, с опаской бросал взгляд на входную дверь и торопливо, на ощупь «определял гладкость» тех или иных мест юного тела.
По этой бесхитростной схеме «кастинг» продолжался почти час…
Одной из последних в кабинете появилась высокая, стройная красавица с распущенными русыми волосами. Весьма привлекательная фигура отчего-то скрывалась ею под тонкими кожаными брюками и такой же легкой короткой курточкой.
— Комплексы есть? — грозно поднял бровь кавказец, недовольный закрытостью костюма девушки.
— Откуда им взяться?.. — просто отвечала она.
— Тогда раздевайся. А то, как же я смогу разглядеть твою фигуру?.. Рентгеновского аппарата у меня нет, а от шефа получены вполне четкие указания на сей счет… — начал он длинную тираду, пытаясь оправдать похотливое желание лицезреть в неглиже очередную красотку и наливая при этом полную рюмку дармового коньяка.
Когда помощник поднял глаза, на девице оставались лишь узенькие полупрозрачные трусики. Чеченец с поднятой рюмкой остолбенел… Она же вновь обув туфельки на высоких шпильках, грациозно прошлась по кабинету; покрутилась на середине; красиво изогнув кошачью спинку, нагнулась… Закончив «показательную программу», повернулась к нему лицом и спокойно стала ожидать вердикта…
Такое захватывающее и смелое шоу он воочию лицезрел только однажды в лучшем ночном клубе Владивостока. Не совладав с собой и не глядя пристроив полную рюмку на краешке столика, молодой человек вмиг оказался подле нее. Словно во сне поднял руку, желая прикоснуться к, казалось бы, абсолютно доступному телу, но… тут же получил звонкий шлепок по ладони.
— Ты, верно, забыл — я устраиваюсь секретарем вовсе не к тебе, — твердо проговорила знойная особа, взирая на него уверенно и насмешливо, как смотрит всякий гость, внезапно оказавшись в незнакомом богатом доме и безошибочно рассортировав толпу одинаково одетых людей на господ и лакеев.
Впервые смутившись за время сегодняшнего театрализованного действа с раздеванием, посрамленный чеченец вернулся к дивану.
Одевалась и приводила себя в порядок она так же быстро, сколь и сбрасывала одежду. Однако теперь не спешил он — пять галочек уже имелись против фамилий подходящих девушек, и просмотр продолжался разве что для собственной его услады. Да и задетые отказом кавказская гордость с мужским достоинством были ущемлены этой стервочкой основательно.
— Ты нам не подходишь. Свободна, — объявил он решение, жирной чертой вычеркивая ее из длинного списка.
Полная достоинства, русоволосая красавица повернулась и, не произнеся ни слова, ровной походкой направилась к двери. У самого порога неожиданно столкнулась со стремительно вошедшим в кабинет Газыровым и сделала шаг в сторону, деликатно уступая дорогу.
Босс пребывал в дурном расположении духа, да, завидев весьма эффектную девушку, как-то враз обмяк, растаял. Сурово сведенные брови расползлись по своим обычным местам, морщины на лбу разгладились, средь короткой седой бороды мелькнуло подобие улыбки…
Приосанившись, он протянул руку:
— Руслан Селимханович.
Она же, пожимая его ладонь, назвать себя не успела — всемогущий властелин дальневосточной автомобильной империи указал на одно из кресел, что стояли напротив начальственного стола и, выпроводил, вмиг утерявшего всякую власть помощника со словами:
— Все, заканчивай смотрины! Гони всех из офиса вон…
— Вот список тех, кто прошел отбор… — осторожно положил он на краешек стола листочек с галочками у пяти девичьих фамилий.
Но было поздно — Газыров, очарованный визави, сделал окончательный выбор мгновенно — так, как привык разрешать большинство важнейших и чрезвычайно серьезных для себя проблем. Он грозно зыркнул на молодого человека, и тот, поняв все без слов, надолго исчез из кабинета.
Рассматривая прелестную собеседницу, словно сошедшую с обложки модного журнала, Руслан опять почувствовал прилив сил.
— Итак… у меня к тебе единственный вопрос: умеешь ли ты варить хороший кофе?.
— Дайте мне десять минут, и у вас на столе будет чашечка отменного кофе по-венски, — отвечала она безбоязненно, глядя на него открыто и искренне большими зеленоватыми глазами.
«Отлично… — подумал он, впервые за последние двое суток вздохнув с облегчением. Руки его медленно и ритмично рвали на мелкие клочки оставленный помощником список. — Чертовски привлекательна!.. Непозволительно красива!.. Представляю, какова у нее фигура!.. И совсем не похожа на Любку — просто ничего общего!»
— Завтра в восемь сорок ты должна быть на рабочем месте, — уже более деловым тоном произнес Руслан, — ровно в девять подашь мне свой кофе по-венски, попробую… Хотя я, признаться, предпочитаю покрепче — турецкий.
Понимая, что аудиенция окончена, девушка встала, кивнула на прощание и легкой, свободной походкой пошла к двери.
— Хотел бы сразу предупредить, — назидательно обмолвился шеф, вперив жадный взгляд в обтянутые черной кожей идеальной формы ягодицы, — мне очень не нравится, когда сотрудницы приходят на работу в брюках.
— В будущем у вас нареканий на сей счет не возникнет, — заверила она все тем же мягким голосом и одарила его на прощание загадочной, многообещающей улыбкой…
Глава девятая
Горная Чечня
Вначале Баринову, как и прежде, представлялся все тот же давний двойной кросс, на финише которого он впервые лишился чувств. Сильная жара, мучительная нехватка влаги, ужасающая нагрузка, голоса медиков и курсантов… Потом, понемногу приходя в себя, он понял: его куда-то несут. Несут тяжело и неловко, периодически останавливаясь для отдыха. Сознание вернулось окончательно, когда на лицо упали брызги холодной воды. Ощутив эту свежесть и, оттого еще явственнее возжелав досыта напиться, он сразу же открыл глаза…Увиденное весьма озадачило. Он даже поначалу не понял: снова ли это представления контуженого мозга или же нечто происходящее в действительности. Сквозь мрак глаза различили двух женщин, склонившихся над его раненным плечом и колдовавших с бинтами, ножницами, какими-то снадобьями…
— Где я?.. — прохрипел Сашка.
Та, что была постарше, лишь искоса глянула в его сторону и продолжила сноровистое врачевание. Немного простоватое лицо ее было сосредоточенным. Другая — совсем молоденькая девушка отреагировала на вопрос иначе…
— Тс-с!.. — очень тихо произнесла она, приложив к губам тонкий пальчик. — Наконец-то вы очнулись. А мы уж думали…
— Водички бы мне… — шепотом попросил майор.
Девчонка тут же исчезла из поля зрения, а, вернувшись, осторожно приподняла его голову и помогла напиться из большой эмалированной кружки. Обработав и перебинтовав плечо русского, та, что была постарше куда-то ушла…
Александр лежал на мягкой подстилке в темном, прохладном помещении высотой чуть более полутора метров. Слабый свет пробивался сквозь единственную дощатую квадратную дверцу, находившуюся у самого земляного пола, неподалеку от беглеца. О размерах, убранстве и координатах нового прибежища он мог пока только гадать…
Девушка тихо сидела рядом и неотрывно смотрела на него. Взгляды их иногда встречались, и в такие мгновения она смущенно опускала глаза, теребя в руках подол длинной старенькой юбки из джинсовой ткани. На вид девушке не было и восемнадцати.
— Тебя как зовут? — негромко спросил он.
— Ильвира…
— А та женщина, что меня перевязывала… Она кто?
— Моя мама… Ее зовут Рената.
— И где же я нахожусь, Ильвира?
— В подполе нашего с ней дома, — вполголоса объяснила она. Потом поспешно уверила: — Не бойтесь, бандитов в селении нет.
Когда на улице совсем стемнело, девчонка ненадолго покинула его, а, вернувшись, включила маленький фонарик…
— Вам нужно поесть, — сказала она, расстелив рядом с молодым человеком салфетку и аккуратно расставив на нее посуду, наполненную какой-то провизией.
— Село-то ваше как называется? — продолжил допытывать юную собеседницу майор.
— Батой… Это недалеко от Итум-Кале.
— Ясно.
На самом деле ему пока многое было неясно, и неспешно поглощая принесенную девушкой пищу, он как бы невзначай выяснял подробности своего спасения. Она все так же сидела напротив, подобрав под себя босые ноги и сцепив ладони на согнутых коленях. Отвечая на вопросы, Ильвира с нескрываемым интересом наблюдала за русским мужчиной, изредка беря в руки большую округлую лепешку, отламывая от нее ломтики и подкладывая поближе к нему…
— Ты совсем не похожа на местных девушек, — улыбнулся он ей. — Белокожая, симпатичная…
— А я не чеченка.
— Вот как!.. — удивился Сашка. — Скажи, как же вы меня отыскали в лесу?
— Мы собирали хворост и вдруг услышали вдалеке стрельбу. Думали, какая-то военная операция, — поведала она. — А потом заметили вас… Вы еле шли, качались и постоянно цеплялись руками за ветви, чтобы не упасть. И все-таки упали…
— Это я, кажется, помню. А что же произошло после?
— Мама мне сказала единственную фразу: если мы его спасем, а бандиты узнают об этом — они сожгут и нас, и наш дом…
Он перестал жевать и внимательно посмотрел на ее лицо, слегка освещенное слабым лучом фонаря. Юная девушка снова смутилась, но затем улыбнулась и пояснила:
— Не удивляйтесь тому, что мы все-таки унесли вас из-под носа боевиков. Моя мама тоже не чеченка — она родом из Дагестана. А папа и вовсе был русским…
— Почему был?
Помолчав, она вздохнула:
— Он работал в Итум-Кале в бригаде таких же русских строителей… В общем убили их всех… Давно убили. Еще те, кто служил Дудаеву.
Он понимал: нужно было что сказать, да все фразы со словами в голове скомкались, и рта он так и не раскрыл. Только когда она завернула в салфетку посуду и собралась покинуть темное убежище, Сашка неуверенно поблагодарил:
— Спасибо вам…
— Не за что, — остановилась Ильвира у самого выхода.
Фонарь на мгновение высветил четкий профиль ее повернутой вбок головы: прямой открытый лоб; такой же прямой, но чуть вздернутый носик; влажные, немного приоткрытые губы…
Кажется, она хотела о чем-то спросить, да не решалась…
— Меня зовут Александр, — догадался представиться Баринов.
Кивнув и улыбнувшись, она еле слышно повторила:
— Александр…
И через мгновение ее миниатюрная фигурка исчезла в проеме квадратной дверцы…
В подполе добротного деревенского дома Сашка отлеживался трое суток. Во-первых, следовало переждать пока обозленные дерзким побегом пленника «чехи» обыщут все окрестности и уберутся восвояси — на территорию горной базы. А во-вторых, надо было хоть частично восстановить абсолютно растраченные силы.
Отряд боевиков появился в селе на следующий день. Майор слышал, как во дворе хозяйка дома говорила с кем-то из предводителей бандитов на хорошем чеченском языке, объясняя, что никого из чужаков не видела, по меньшей мере, с полгода. Те покинули двор ни с чем и направились к другим жителям мирной деревни…
Рената — приятная женщина с усталыми, грустными глазами навещала Александра редко. Она должна была по-прежнему хлопотать по хозяйству, так же часто появляясь во дворе и мелькая на глазах у соседей — чеченцев, то с тазиком чистого белья, то с ведром корма для немногочисленной живности в сарае, чтобы ни приведи Всевышний, никто ничего не заподозрил.
Зато Ильвира, пользуясь этим «прикрытием», заглядывала «в гости» к нему ранним утром, принося завтрак и свеженадоенное молоко; раза два-три забегала днем, обрабатывая и перебинтовывая рану, кормя горячим обедом и шепотом рассказывая новости. И в последний раз посещала поздним вечером, перед сном, заставляя хорошенько поужинать…
Сегодняшним утром Баринов сказал девушке, что боле не смеет рисковать их жизнями и в ближайшую ночь покинет гостеприимный приют. Улыбка вмиг слетела с ее лица, и уходила она озабоченной. В обед Ильвира появилась снова, и впервые за время их короткого знакомства показалась ему печальной и неразговорчивой…
Дочь хозяйки плеснула из кувшина в широкую бронзовую емкость теплой воды и помогла молодому мужчине освободиться от форменной куртки. Неторопливо, с предельной осторожностью, юная девушка вытерла кровь, промыла рану и, прежде чем забинтовать приготовленным лоскутом чистой материи поврежденное плечо, своими тонкими пальчиками аккуратно наложила какую-то ароматную, пахнущую травами мазь.
Сашка сидел не шелохнувшись. Несколько раз он уже ловил себя на том, что прикосновения ее теплых, нежных ладоней доставляет ему необъяснимое удовольствие. Удивительная забота, мягкие, красивые движения, боязнь и нежелание причинить боль, снова и снова приятно поражали его.
Он потихоньку, исподволь рассматривал Ильвиру…
Под длинной юбкой и тонкой кофточкой угадывалась стройная фигура с малость не добравшими пока должной полноты формами. Роскошные каштановые волосы были забраны сзади в тугой пучок. Нежная гладкая кожа рук и лица слепили своим глянцем даже при скудном освещении. Наконец, само лицо с идеально правильными чертами… Плавный овал; тонкие черные брови, словно распростертые крылья летящей птицы; слегка пухленькие губки; выразительные и большие темные глаза под длинными, загнутыми кверху как у первоклассницы ресницами…
Когда перевязка закончилась, спецназовец, словно невзначай дотронулся до ее руки…
— Спасибо, — прошептал он.
— Не стоит… — растерянно отвечала она, отводя глаза в сторону и поспешно отнимая ладонь. — Выздоравливайте поскорее.
Вечером он впервые покинул пределы подполья, и вдвоем с Ильвирой они долго сидели в сумерках на лавочке возле дома. Негромко болтали о мирной жизни, о больших городах… Она подробно рассказала об отце, о матери, о себе… За разговором настроение девушки немного улучшилось, и когда молодой человек сызнова легонько сжал в своей руке прохладную, узкую ладонь, та не возражала…
Рената с Ильвирой неплохо знали здешнюю местность и стоявший вплотную к селению лес — после смерти главы семейства приходилось самим заботиться о себе: добывать дрова, хворост, собирать и возить камни для ремонта дома, забора и надворных строений. Они решили проводить русского офицера до самой трассы, и как только он не отговаривал их, толку это не возымело — мать с дочерью настояли на своем.
Впереди с двустволкой на плече шла Рената, за ней Ильвира, и замыкал странную процессию Баринов с пустым автоматом в руках. Ведомые уверенной женщиной, они петляли по каким-то оврагам и лощинам часа четыре — намного дольше, чем представлялось майору. Так или иначе, но стараниями Ренаты к трассе удалось выйти без каких-либо нежелательных встреч и приключений.
— Это самый ближайший к нашему селу блокпост, — указала рукой мать Ильвиры на дорожное полотно и какие-то бетонные нагромождения, видневшиеся сквозь темнеющие в предрассветных сумерках стволы деревьев. — Извини уж, но дальше нам идти не стоит.
— Даже не знаю, как мне вас благодарить, — растерянно молвил Сашка, поднося руку женщины к своим губам.
Та улыбнулась, потрепала бывшего постояльца по темной шевелюре и вздохнула:
— Пора нам в обратный путь. Небось уж подружились за три дня… Ну, прощайтесь, не буду мешать.
Отойдя немного в сторону, она увлеклась сбором каких-то лечебных трав. Мужчина шагнул к девушке, почему-то не поднимавшей на него взгляда.
— Я буду часто вспоминать тебя… Твою заботу, твои руки… — чуть улыбнувшись, тихо сказал он.
Не отвечая, та лишь кивала…
— А могу ли я когда-нибудь заглянуть к вам в гости? — вдруг спросил молодой человек, рискнув опять прикоснуться к ее ладони.
Ильвира согласно мотнула головой, затем вдруг встревожено посмотрела на мать и сокрушенно сказала:
— А мы ведь скоро уедем отсюда…
— Да, — подтвердила Рената, не отрываясь от своего занятия, — в Кизляр отправимся — к родственникам. Насовсем…
Словно очнувшись от грустных раздумий, дочь торопливо зашептала:
— Мама родилась в Кизляре. Она говорит: там почти город и мне легче будет выучиться, получить профессию… Но сама очень часто вспоминает моего отца и даже во сне с ним разговаривает. А похоронен он здесь — в Батое… Как это все будет выглядеть, я не представляю!..
Теперь она неотрывно смотрела в его глаза, и сама сжимала мужскую руку, словно ища поддержки, опоры, защиты… Баринов не удержался — провел ладонью по нежной девичьей щеке. Та на миг замерла, прикрыв глаза длинными бархатистыми ресницами…
— Я потихоньку пойду, а ты догоняй, доченька, — послышался удалявшийся голос женщины. — Счастливо тебе, Александр.
— И вам, Рената… — отвечал он, не сводя глаз с девушки.
А девушка молчала. Ее мать потихоньку уходила вглубь лесной чащи, и время, отведенное на прощание, таяло, словно первые снежинки на прогретой солнцем за лето земле. Мимолетное и во многом странное знакомство подходило к логическому завершению. Вторично судьба никогда уж боле не сведет, пути не пересекутся, а расплывчатые образы понемногу истлеют в анналах бездонной памяти…
Кажется, оба об этом догадывались. В особенности это понимал Сашка — закоренелый холостяк и многое к сему дню познавший в отношениях мужчин и женщин. Однако семнадцатилетняя Ильвира, совершенно не обремененная опытом, должно быть все представляла иначе — по-своему…
Еще раз обернувшись на темноту густого леса, она вдруг торопливо заговорила, сбиваясь и краснея:
— Мамины родственники живут в Кизляре по адресу: улица Степная, дом два. Могу ли я… Могу ли я надеяться, Александр, что вы… что когда-нибудь увижу вас?..
— Конечно… Если пообещаешь не называть меня на «вы»…
Он не успел договорить…
Приподнявшись, девушка дотронулась пальчиками до его шеи и шепнула на ухо:
— Обещаю, Саша…
Потом поспешно и неловко ткнулась губами куда-то в уголок его рта, повернулась и побежала догонять мать. Бегала она еще совсем по-детски — высоко вскидывая в стороны голени…
С минуту майор растерянно стоял в опустевшей, пугающей безмолвием придорожной рощице. Он смотрел на своих спасительниц — хрупкую девочку и ее усталую мать, пока обе фигурки не скрылись в утреннем тумане, окутавшем густой лес северного склона Большого Кавказа…
Часть вторая
Новое амплуа
Глава первая
Чечня
Третий день начальство не беспокоило группу бойцов из ОСНаз «Шторм», командированную из Санкт-Петербурга в Ханкалу. Наслаждаясь передышкой, спецназовцы привели в порядок свою крохотную территорию обширного палаточного лагеря, истопили баньку и, помывшись с крутым парком, отдыхали. Капитан Куторгин с майором Бариновым решили не выбиваться из общего распорядка — прибравшись в палатке и, выпив по паре стаканов крепкого чая после посещения местной «сауны», расслабленно возлегли на кровати…Куторгин покрутил настройку радиоприемника, отыскивая волну без предвыборных обещаний, политических дебатов и прочего словесного поноса. Однако все радиостанции, будто сговорившись, передавали новости — стрелки часов показывали полдень.
— Ладно, послушаем, что в мире творится… — махнул рукой капитан, падая на подушку.
«Сегодня, приблизительно в восемь часов по московскому времени в Испании одновременно прогремело несколько сильных взрывов…» — доносился из динамика приятный женский голос.
Оба мужчины прислушались…
«Хорошо спланированная террористическая акция была назначена неизвестными координаторами на утренний час пик, когда мирные граждане крупных испанских городов спешили на работу. Один из взрывов произошел в вагоне пригородного поезда неподалеку от Мадрида. Второй уничтожил автобусную остановку в центре Валенсии, а третий унес десятки жизней на железнодорожном вокзале Сарагосы. Как передает из Испании наш специальный корреспондент Андрей Шаповалов, еще одно взрывное устройство не сработало и в данный момент обезвреживается в одном из портовых городов этой страны — Бильбао…»
— Вот сволочи, что творят!.. — покачал головой капитан. — Выходит, не мы одни маемся с экстремизмом…
«Мы связались по телефону с нашим корреспондентом и попросили его ответить на несколько вопросов. Андрей, скажите, есть какие-либо данные об организациях, стоящих за этими страшными преступлениями?
Приемник затрещал, на секунду стих, потом заговорил мужским тенором:
«Пока испанские власти не располагают даже приблизительными данными об организаторах этих акций — ни одна из известных здесь террористических группировок ответственности за взрывы до сего часа не взяла. Но как вы знаете, Светлана, в Испании довольно много экстремистских течений и старого, и нового толка. Думаю, в ближайшие сутки вопрос с виновниками террористических актов прояснится…»
Ведущая новостей громким голосом перебила:
«Упомянув о течениях нового толка, вы, Андрей, видимо имеете в виду терроризм исламского происхождения?»
Услышав из уст невидимой дамочки эту глупую формулировку с привязкой богопротивного явления к тысячелетней вере, Сашка поморщился…
Корреспондент же с готовностью и охотой отвечал:
«Да, прежде всего — исламских фундаметалистов. В высших политических кругах Европы поговаривают, что в последнее время все настойчивее заявляет о себе некая новая организация „Слуги Ислама“. Но во всем этом еще предстоит кропотливо и долго разбираться местным спецслужбам…»
«И последний вопрос, Андрей, — снова встряла дикторша, торопясь узнать самый „жареный“ факт. — Сколько жертв и пострадавших насчитывается к этому часу?»
— Ты не против? — ради приличия спросил Александр, уже крутанув ручку настройки и переключив приемник на музыкальную волну.
Тот равнодушно пожал плечами, лишь повернувшись на бок — лицом к майору. «Да… После той истории с гибелью группы на перевале Сашка стал какой-то замкнутый, неразговорчивый… — не переставал удивляться Куторгин, исподволь наблюдая за своим флегматичным соседом. — Столько времени прошло после той операции, а из него слова лишнего не вытянешь!.. Часами может лежать, неподвижно уставившись в дурацкий прорезиненный потолок, ловко гоняя меж пальцев ладони свою монетку с заостренными краями. Интересно, где это он научился таким фокусам?.. Старожилы поговаривают, будто когда-то в нашем отряде служил какой-то Станислав Торбин. Служил, пока не погиб в горах… Вроде бы с него и берет начало это поветрие с монетами. А еще ходят слухи: этот знаменитый Торбин остался жив и где-то скрывается… Да разве можно в такое поверить?!»
— Времени в обрез, капитан. Не имеем мы возможности прорабатывать до тонкостей эту чертову операцию! — отчеканил заместитель командира отряда специального назначения «Шторм».
Под брезентовым навесом, обтянутым маскировочной сеткой, собрался весь местный офицерский состав, присланный под Ханкалу месяц назад из Питера: подполковник Маслов, майор Баринов и капитан Куторгин. Два прапорщика, не допущенных на совещание, торчали в курилке, обустроенной по соседству с продуваемым «штабом» подразделения. Остальной контингент: десяток «контрабасов» и двадцать два солдата срочной службы маялись возле своих палаток в ожидании построения, обещанного командиром сразу после окончания экстренного совещания. Пять БМД замерли у южной границы военизированной базы в ожидании решения офицеров…
— Вы ж сами едва не орали на генерала по рации!.. — продолжал отстаивать свою точку зрения Куторгин.
— А толку? — воззрился на него подполковник. — Плевать ему на мои увещевания — приказ есть приказ. Какого хрена сейчас об этом рассуждать?!
— Все у нас через задний проход… — проворчал капитан, — а потом «двухсотые» на север штабелями отправляем…
Маслов вздохнул и перестал ходить взад-вперед перед двумя офицерами. Все он прекрасно понимал: и глупость поступившего скоропалительного приказа, и причину возмущения капитана, и даже молчаливое несогласие Баринова. Понимал, да поделать ни черта не мог…
Около получаса назад с ним на связь вышел генерал Назарьев и сообщил об окопавшейся на окраине Аргуна небольшой группе сепаратистов, оставшихся от недавно уничтоженной банды полевого командира Джанкоева. Что они задумали и каковы их планы — командование не ведало и разбираться не собиралось. Приказ генерала лаконично гласил: обезвредить боевую группу, избежав по возможности больших потерь в живой силе. Времени на подготовку операции Назарьев не отпустил…