– Далеко-далеко отсюда. Знаю. А ты – член правящей семьи, потомок Древних Отцов, написавших Книгу Законов, основанных на идеалах правды и здравого смысла.
– Верно.
– Так. Твоя сестра – ксеноантрополог, а ты – астрофизик, и ты изобрел способ космического путешествия без кораблей – при помощи только антивещества, астроброска и элементов квантовой физики из еще не написанной книги Дилана.
– Все правильно.
– И тебе каким-то образом удалось забраться в мои мысли и перенестись сюда, совсем как в «Звездных переселенцах». Но вспышки на солнце искривили временной поток, поэтому ты оказался здесь на две сотни лет раньше, чем рассчитывал.
– Абсолютно точно. – Он знал, что у нее острый ум, но все равно не ожидал такого мгновенного проникновения в суть дела.
– Ну, так, все ясно. Мы едем в больницу. – Не так-то просто, решила Черити, будет ему избежать отделения для душевнобольных.
– Но почему?
– Да потому, – подчеркнула она, – ты же сам только что доказал, что у тебя галлюцинации.
– Я не в состоянии разобраться в твоей извилистой женской логике.
Черити справилась со вспышкой злости, напомнив себе, что он, несомненно, сильно пострадал и не может полностью отвечать за свои слова.
– Потому что если ты и в самом деле с Сарнии, причем из будущего, то откуда тебе известен этот фильм, «Звездные переселенцы»?
– Это же классика, – возразил Старбак. – У Джулианны в библиотеке двадцать шесть серий записаны на голо-дисках.
– Двадцать шесть? Неужели в самом деле двадцать шесть?
– Когда я улетел с Сарнии, снимали двадцать седьмую, – признался Старбак. – Сюжет держится в секрете, но ходят слухи, что команда создает новый корабль. Уже шестой.
– Мне лично больше всего нравится «Энтерпрайз», – сказала Черити.
– Это и мой самый любимый. Совет по искусству на Сарнии объявил эти фильмы нелогичными и наложил запрет на их распространение на нашей планете – уже пятьдесят лет назад. Но самые заядлые фанаты еще держатся, моя сестра в их числе. Поэтому ловкие торговцы из Федерации провозят копии контрабандой через границы, наполняя довольно объемный черный рынок.
– Двадцать шесть, – мечтательно повторила Черити. – Дилан будет на седьмом небе от счастья. Буквально в прошлом месяце он ездил на киномарафон в Бангоре. Там крутили все шесть серий подряд. Люди лагерем стояли вокруг кинотеатра, чтобы занять самые лучшие места.
Осознав, что поддалась на приманку, поверив сумасшедшей выдумке Старбака, Черити покачала головой.
– Нет, это просто смешно. И я тебе почти что поверила!
– Я не лгу, Черити.
– Докажи.
В жизни не встречал более упрямой женщины, подумал Старбак. Кроме разве что своей сестры. Потому что, несмотря на внешнюю сдержанность, Джулианна в самый неподходящий момент могла проявить приводящую в отчаяние непреклонность. Вспомнить, например, ее поиски этих древних опасных дневников. Уж не говоря о том случае, когда Золтар Флавиус, посол на Галактии, человек в два раза старше Джулианны, попросил у ее отца разрешения на брак с ней.
Поддавшись на уговоры жены-терранки, Ксантус Валдериан разрешил дочери самостоятельно выбрать себе спутника жизни. Это разрешение обернулось катастрофой, потому что девушка отказалась даже обдумать возможность брака с влиятельным и богатым послом – потомком, наравне с самим Ксантусом, Древних Отцов.
Новость об отказе сестры молнией пронеслась не только по Сарнии, но и по всей галактике. Поскольку до сих пор женщинам не позволялось самим решать собственную судьбу, то такую свободу ретрограды посчитали возмутительной, зато защитники прав женщин ее широко приветствовали.
Но хуже всего, что Золтар Флавиус отказ Джулианны счел для себя оскорблением. Влиятельное лицо, причем человек отнюдь не сарнианского темперамента, он добился от городских властей вывода Ксантуса Валдериана из членов правительства. Старбак подозревал, что именно вынужденный отход отца от дел и стал причиной смертельного сердечного приступа.
Расправившись с отцом, Золтар обратил свой гнев против Джулианны. Но прежде чем ему удалось довести дело до конца и вышвырнуть ее из института, он погиб на пути с Галактии, попав в метеоритный дождь, и на этом закончилась история его жизни и отмщения.
– Я жду. – Голос Черити прервал его воспоминания.
– Ах да. – Решив воспользоваться тем же доказательством, что и в случае с Диланом, Старбак сконцентрировал все свои силы на переносе тела в другую часть комнаты.
Но не тут-то было. Как он ни пытался, ему не удавалось развить необходимую энергию.
– О Боже! – Черити уставилась на мерцающие частицы вещества в форме человека, повисшие над тем самым местом, где секунду назад находился Старбак. – Не могу поверить!
– Я тоже. – Старбак оставил свои попытки и воссоздался заново. На лбу и над верхней губой блестел пот. Рубашка промокла. – На такое расстояние способен перенестись даже сарнианин четвертого уровня. А для меня это оказалось невозможно. Очень неприятно.
– Ты именно так оказался рядом со мной, не оставив на снегу никаких следов?
– Да. Только тогда проблем у меня не возникло, – размышлял он, скрестив на груди руки. – Не понимаю.
Он задумчиво потер ладонью решительный подбородок.
– Возможно, тогда сработал адреналин, – сказал он. – Я ясно видел, что кто-то пытается причинить тебе вред. И понял, что нужно спешить.
– Адреналин, говорят, творит чудеса, – согласилась Черити. – Я читала, что бывали случаи, когда женщины поднимали машины, чтобы спасти своих детей.
– Наверное, так оно и есть, – рассеянно отозвался Старбак.
Его мучила страшная мысль. Если он не в состоянии перенестись через комнату, то каким же образом он вернется домой? Даже с поддержкой ускорителя и телепорта, создание которого они с Диланом наконец завершили вчера вечером, ему потребуется вся возможная энергия.
– Так ты действительно с другой планеты?
Она выбросила из головы все эти рассказы об НЛО как досужие домыслы, вызванные вспышками на солнце. А доказательство находилось прямо здесь, в ее комнате, в какой-нибудь паре футов от нее.
– Да. Только я не трех футов ростом и совсем не зеленый. И не в костюме из фольги Рейнолдса. – Он взглянул на нее с любопытством. – А что такое фольга Рейнолдса?
– Ну, такая металлическая бумага. Знаешь, серебристая и блестящая. Мы в нее заворачиваем всякие остатки еды.
– А! Тинаниум, – кивнул Старбак. – Кухарка моей мамы делает то же самое. Только вечно забывает надписать, что где.
– На Земле такое тоже случается.
Короткое, полное значения молчание повисло в комнате.
– Старбак?
– Да?
Она смотрела на него снизу вверх. Ее лицо выражало наивное восхищение и… желание.
– Я вижу, что ты не зеленый и не серебристый и что лицо у тебя ни капельки не похоже на шланг от пылесоса, но ты еще сказал, что только наполовину сарнианин и что у тебя, как и у твоей матери, абсолютно земное тело. Это значит?..
Краска залила ее щеки, и она умолкла.
– Ладно, не обращай внимания. – Совершенно сконфуженная, она отвернулась.
Ему вовсе не нужно было вторгаться в ее мысли, чтобы понять, о чем она подумала. Желание по-женски мягким блеском светилось в ее глазах.
Приблизившись к ней неспешным шагом, Старбак снова присел на край кровати.
– Ты хотела спросить, могу ли я заниматься любовью так же, как мужчины, с которыми ты спала?
– Да. – Она смотрела на него во все глаза. Молча. Вопросительно. Желая его больше, чем кого-либо на свете.
– Но я не знаю, насколько я похож на тех мужчин, – напомнил он. – И, полагаю, есть лишь один способ это выяснить.
Ее губы изогнулись в легкой усмешке.
– Я очень надеялась, что ты придешь именно к такому выводу.
Нет, это нечестно с его стороны. Он хочет ее, всеми фибрами своего существа. И что еще более удивительно: он любит Черити Прескотт куда больше, чем хочет ее физически.
Но он не может остаться. И ясно как день, что он не может взять ее с собой. Так что же им делать?
Неизвестно, мрачно решил Старбак. Абсолютно неизвестно.
– Черити. – В его голосе звучала мука. – Я не могу лгать тебе, любимая. Это ни к чему не приведет.
Ее била дрожь. Такого томления она никогда еще не испытывала. Каждая клеточка ее тела взывала к этому человеку.
– Слишком поздно, – сказала она, и ее нервный, прерывистый смех был под стать разве что ее пульсу.
Обхватив его за шею, она притянула его к себе и прижалась к нему губами. Очень крепко.
Старбак хотел, чтобы это происходило медленно. Осторожно. И не только ради нее, понял он. Но и ради себя самого. Он хотел насладиться этим мгновением, увековечить его, чтобы память о нем объединяла бы их сквозь века, сквозь многие и многие мили Вселенной, которые так скоро разлучат их.
Ее губы были мягкими и дрожащими, но одновременно горячими и требовательными. И сладкими. Ах, какими сладкими!
Аромат. Удивительно – у любви свой аромат. Он поднимался от ее теплой кожи, окружал его густым душистым облаком. Старбак вдохнул пьянящий запах ее волос и понял, что до конца жизни при взгляде на цветы будет вспоминать эту женщину.
Вкус. Поразительно – у любви свой вкус. Вкус меда на ее губах, вкус солнца и влаги на ее теплой коже. Они – и бесчисленное множество других соблазнительных приправ – обжигали ему язык, затуманивали сознание.
Чувства, ощущения хлынули на него таким потоком, что он едва не тонул в них.
– Мне все это снилось, – прошептала она, скользнув ладонями под его свитер, проводя пальцами по спине. – В распутных, грешных, восхитительных снах.
Это признание, сорвавшееся с ее губ, привело его в восторг. Он запутался пальцами в ее волосах и приник к ней долгим, жадным поцелуем. Желание щедрым потоком текло от него к ней. Любовь стремительной рекой впадала из нее в него.
Тело Черити под ним было мягким и гибким, но он угадывал в нем и силу. Черити Прескотт – это закаленная сталь в переливающихся складках шелка. Старбак понял, что ему не устоять.
Пятнадцать из своих тридцати лет Старбак считал освобождение от одежды всего лишь прелюдией к сексу. Но сейчас, принимаясь расстегивать ее синюю форменную рубашку – пуговичку за пуговичкой, – он осознал, что ритуал раздевания Черити нисколько не уступает в чувственности их поцелуям.
Дрожащими – чуть сильнее, чем ему хотелось бы, – пальцами он протолкнул каждую пуговицу в прорезь, а потом медленно, нежно распахнул рубашку. На его губах заиграла улыбка, когда он увидел на ней белье цвета персика, какое должно было быть на ней в ее эротическом сне.
– Не говори, что вот это положено по уставу для офицеров полиции Касл-Маунтин. – Совсем как в ее сне, он пробежал пальцами по кружевам лифчика.
– Нет. – Черити затаила дыхание, кожей впитывая жар от его прикосновения. – Вовсе нет.
– Это хорошо. – Он опустил голову и припал ртом к ее груди. – Мне приятно знать, что есть такая женственная, сексуальная часть твоей натуры, которую ты прячешь от других. – Зубы его сомкнулись на обтянутом шелком соске. Черити под ним шевельнулась и застонала. – Мне приятно быть тем мужчиной, кто открывает твои сокровенные тайны.
Огонь разгорался. Исчерпав до дна свой многолетний опыт самообладания, Старбак отключил его. На время.
Он расстегнул манжеты, и Черити выгнулась, помогая ему снять с нее рубашку. А потом его руки взялись за пояс. Мужской пояс, подумал Старбак. Он не сдержал улыбки при мысли о том, что она могла надеяться спрятать такую животрепещущую женственность под этой мужской амуницией.
Покончив с поясом, он расстегнул плотные брюки и медленно стянул их с живота, бедер, с ног; дюйм следовал за дюймом, и каждый сопровождался сводящим с ума поцелуем.
Настала очередь носков, и Старбак, приподняв по очереди обе ножки, обжег жаркими поцелуями узкие ступни.
Затем он сдернул с нее персиковое белье.
– Так я и знал, – пробормотал он ей прямо в губы, накрыв груди ладонями.
– Знал что? – выдохнула она.
– Что твоя кожа еще нежнее, чем этот шелк.
А еще через миг его рот был везде, жаром и пламенем зажигая все, к чему бы он ни прикоснулся. Грудь, бедра, впадинки под коленями, родинку на пояснице, плечи. Он бы должен был брать, а он лишь дарил.
Она мечтала об этом. Долгие годы. Но никогда, даже в самых сладостных грезах, она не могла вообразить такой жажды. Такой безумной страсти.
Пламя жгло невыносимо. Она извивалась на цветастых простынях, влажное тело блестело от пота. И словами, и отчаянными жестами она снова и снова умоляла Старбака прекратить эту пытку, но он все продолжал, вознося ее все выше одними лишь губами и ловкими, грешными руками.
Сны стали реальностью, мечты исполнились.
Она впивалась ногтями в простыни; она яростно мотала головой, веером разбрасывая по цветастой подушке медно-рыжие волосы.
Его имя криком рвалось из ее горла, но с полуоткрытых губ сорвался лишь шепот:
– Старбак.
Он стиснул зубами нежную кожу внутренней стороны бедер, но боли не было. Только желание.
– Еще нет. – Он прикоснулся языком к тому месту, где его зубы оставили едва заметный след. – Я хочу, чтобы ты запомнила это. – Его дыхание порывами жаркого сирокко пробегало по треугольному гнездышку шелковистых волос, за которым таились ее женственные тайны. – Я хочу, чтобы ты запомнила меня.
– Как я могу забыть? – выдохнула она в ответ на прикосновение его губ к средоточию сокровенных чувствований.
Она выгнулась под ним, напряглась как струна; из ее горла вырывались стоны, просьбы, мольбы, а ласки его губ поднимали ее к пределам наслаждения. И за пределы.
Снопы света и огня расходились из этого средоточия и искрящимися, золотистыми импульсами облегчения пронизывали ее тело.
Он крепко обнял ее, ожидая, пока уймется дрожь. Потом встал и сбросил рубашку, джинсы и трусы.
Черити не сводила с него глаз, взглядом охватывая широкие плечи, мощный торс с темным жестким покровом, сильные смуглые ноги, и осознала, что, даже будучи наполовину сарнианином, он определенно выглядел как земной мужчина. И физически очень возбужденный, если уж на то пошло.
– Ты знаешь, как долго я ждал этого? – Он вернулся в постель и привлек ее к себе. – Как долго я ждал момента, когда буду вот так лежать с тобой?
– Все эти две с половиной недели?
В ее тоне он уловил едва заметное разочарование и не замедлил смахнуть его поцелуем.
– Всю жизнь, – возразил он, когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.
Смуглые пальцы обвились вокруг ее талии, и он усадил ее на себя. Черити, ощутив осторожное, твердое прикосновение его плоти, на мгновение напряглась.
– Все хорошо, – успокаивал он ее лаской голоса и жестов. – Ты такая теплая. Такая влажная. И такая упругая.
Их взгляды безмолвно слились, и Черити направила его в себя. От его мощи мышцы ее напряглись, но нежность его взгляда помогла ей расслабиться, и вскоре он оказался так глубоко, что стал частью ее самой.
Черити уперлась ладонями в его грудь, окунулась в его туманный взгляд и начала медленно, как на волнах, раскачиваться, наслаждаясь его ощущением внутри себя. Наслаждаясь им.
Возбуждение поднималось из глубин – жарче и сильнее, чем раньше. Она откинула голову, закрыла глаза и крепко стиснула коленями его бедра. Ее захватил ритм такой же древний, как и силы, создавшие обе их галактики.
С внезапной ослепляющей ясностью Старбак осознал, что ему никогда не найти такой совершенной женщины себе под пару. Он мог бы обрыскать Вселенную, потратить несколько жизней – и не встретил бы женщины, которая бы до такой степени – и физически и духовно – гармонировала с ним.
Для Старбака любовь с Черити стала взглядом сквозь щелку в таинственный мир. Мысль о том, чтобы провести остаток жизни без нее, была невыносима. Но какой у него выбор?
Прежде чем он успел прийти к разумному выводу, разум распался, здравый смысл растворился, и остался лишь этот единственный миг. Лишь это умопомрачительное ощущение потрясающего, абсолютного отречения.
Впервые в жизни испытывая физический оргазм, Старбак сперва решил, что умирает. Но второй, более острой его мыслью было, что он нашел тот мифический рай, в который, похоже, верит большинство терран.
Последней связной мыслью стало, что он никогда не предполагал возможности испытывать победный триумф и поражение одновременно.
Черити лежала, растворившись в своих ощущениях. Кровь яростно пульсировала в венах, тело стало мокрым, как макаронина, и по нему проходили волны сладостной дрожи удовлетворения.
– Никогда не знала, – шепнула она. От благоговения и обретенного чисто женского знания ее глаза потемнели, голос охрип.
– Я знаю.
Она изобразила возмущение его откровенной мужской гордостью.
– В который раз поражаюсь, до какой степени мужской эгоцентризм способен переходить все пределы пространства и времени.
– Мои слова не имеют ничего общего с эгоцентризмом, – возразил Старбак. – Ни с мужским, ни с каким другим. – Его ладонь пробежала по ее бедру, по округлым ягодицам и замерла на ямочках поясницы. – Я знал, о чем ты думаешь, любовь моя, потому что сам думал точно о том же.
– О! – Ее восхитила мысль, что для него все, что произошло между ними, так же важно, как и для нее.
– Свой первый сексуальный опыт я испытал в день, когда выбрал себе имя, – объяснил Старбак, – ровно в пятнадцать лет. Но на Сарнии занятия любовью не похожи на земные.
Она не удержалась от вопроса:
– Лучше?
Его глубокий, низкий смешок отозвался в ее груди.
– Мне они всегда казались вполне удовлетворительными, – признал он. – Чисто духовно. Только что я обнаружил, что физически они оставляют желать много лучшего.
– Ты никогда раньше не занимался физической любовью?
– Нет.
– Тогда откуда же…
Она отвернулась, смущенная собственным вопросом. Просто смешно, подумала Черити, если не забывать, что только что они со Старбаком были близки так, как только могут быть близки люди.
– … я знал, что делать?
– Да.
Он лениво провел рукой по ее телу – от плеча к бедру.
– Я просто-напросто следовал своим инстинктам.
– У тебя хорошие инстинкты. – Лучше, чем хорошие. Потрясающие.
– А, но вдохновляла меня ты.
Его бархатный, осипший от переживаний голос окутывал ее мягким теплым покрывалом. Она взглянула на него, не скрывая чувств.
– Я люблю тебя, Старбак.
– И я люблю тебя, Черити Прескотт. – Она еще не видела в его глазах такой серьезности. – Всем моим земным телом. И каждой частичкой моего сарнианского мозга.
Она услышала сожаление в его голосе, прочитала это сожаление в его глазах.
– Но это ничего не меняет, верно? Почти ничего.
– Нет.
Он пытался ее удержать. Пытался удержать себя. Но физическое влечение, эмоциональная связь между ними были слишком сильны с самой первой их встречи.
Он обнял ладонями ее милое, душераздирающе печальное лицо.
– Как бы я хотел сказать, что это все меняет. Но не могу.
Потом, взяв ее ладонь и не отрывая взгляда от ее глаз, он перецеловал все пальчики до единого.
– Мне необходимо вернуться домой, Черити. Там моя работа, моя семья, моя жизнь…
– Я знаю. – Свободной рукой она зажала ему рот, не желая больше вникать ни в какие логические обоснования того, что они не могут провести всю оставшуюся жизнь вместе. На Касл-Маунтин. В ее доме, в ее кровати. – Не нужно ничего говорить, – пылко произнесла она и снова притянула его к себе. – Не сейчас. Сейчас я хочу, чтобы ты снова любил меня.
Отведав один раз запретного плода сексуального наслаждения, Старбак был ненасытен. И охотно покорился своим желаниям – не менее жадным, чем желания Черити.
Снова и снова, всю ночь напролет.
Глава двенадцатая
– Верно.
– Так. Твоя сестра – ксеноантрополог, а ты – астрофизик, и ты изобрел способ космического путешествия без кораблей – при помощи только антивещества, астроброска и элементов квантовой физики из еще не написанной книги Дилана.
– Все правильно.
– И тебе каким-то образом удалось забраться в мои мысли и перенестись сюда, совсем как в «Звездных переселенцах». Но вспышки на солнце искривили временной поток, поэтому ты оказался здесь на две сотни лет раньше, чем рассчитывал.
– Абсолютно точно. – Он знал, что у нее острый ум, но все равно не ожидал такого мгновенного проникновения в суть дела.
– Ну, так, все ясно. Мы едем в больницу. – Не так-то просто, решила Черити, будет ему избежать отделения для душевнобольных.
– Но почему?
– Да потому, – подчеркнула она, – ты же сам только что доказал, что у тебя галлюцинации.
– Я не в состоянии разобраться в твоей извилистой женской логике.
Черити справилась со вспышкой злости, напомнив себе, что он, несомненно, сильно пострадал и не может полностью отвечать за свои слова.
– Потому что если ты и в самом деле с Сарнии, причем из будущего, то откуда тебе известен этот фильм, «Звездные переселенцы»?
– Это же классика, – возразил Старбак. – У Джулианны в библиотеке двадцать шесть серий записаны на голо-дисках.
– Двадцать шесть? Неужели в самом деле двадцать шесть?
– Когда я улетел с Сарнии, снимали двадцать седьмую, – признался Старбак. – Сюжет держится в секрете, но ходят слухи, что команда создает новый корабль. Уже шестой.
– Мне лично больше всего нравится «Энтерпрайз», – сказала Черити.
– Это и мой самый любимый. Совет по искусству на Сарнии объявил эти фильмы нелогичными и наложил запрет на их распространение на нашей планете – уже пятьдесят лет назад. Но самые заядлые фанаты еще держатся, моя сестра в их числе. Поэтому ловкие торговцы из Федерации провозят копии контрабандой через границы, наполняя довольно объемный черный рынок.
– Двадцать шесть, – мечтательно повторила Черити. – Дилан будет на седьмом небе от счастья. Буквально в прошлом месяце он ездил на киномарафон в Бангоре. Там крутили все шесть серий подряд. Люди лагерем стояли вокруг кинотеатра, чтобы занять самые лучшие места.
Осознав, что поддалась на приманку, поверив сумасшедшей выдумке Старбака, Черити покачала головой.
– Нет, это просто смешно. И я тебе почти что поверила!
– Я не лгу, Черити.
– Докажи.
В жизни не встречал более упрямой женщины, подумал Старбак. Кроме разве что своей сестры. Потому что, несмотря на внешнюю сдержанность, Джулианна в самый неподходящий момент могла проявить приводящую в отчаяние непреклонность. Вспомнить, например, ее поиски этих древних опасных дневников. Уж не говоря о том случае, когда Золтар Флавиус, посол на Галактии, человек в два раза старше Джулианны, попросил у ее отца разрешения на брак с ней.
Поддавшись на уговоры жены-терранки, Ксантус Валдериан разрешил дочери самостоятельно выбрать себе спутника жизни. Это разрешение обернулось катастрофой, потому что девушка отказалась даже обдумать возможность брака с влиятельным и богатым послом – потомком, наравне с самим Ксантусом, Древних Отцов.
Новость об отказе сестры молнией пронеслась не только по Сарнии, но и по всей галактике. Поскольку до сих пор женщинам не позволялось самим решать собственную судьбу, то такую свободу ретрограды посчитали возмутительной, зато защитники прав женщин ее широко приветствовали.
Но хуже всего, что Золтар Флавиус отказ Джулианны счел для себя оскорблением. Влиятельное лицо, причем человек отнюдь не сарнианского темперамента, он добился от городских властей вывода Ксантуса Валдериана из членов правительства. Старбак подозревал, что именно вынужденный отход отца от дел и стал причиной смертельного сердечного приступа.
Расправившись с отцом, Золтар обратил свой гнев против Джулианны. Но прежде чем ему удалось довести дело до конца и вышвырнуть ее из института, он погиб на пути с Галактии, попав в метеоритный дождь, и на этом закончилась история его жизни и отмщения.
– Я жду. – Голос Черити прервал его воспоминания.
– Ах да. – Решив воспользоваться тем же доказательством, что и в случае с Диланом, Старбак сконцентрировал все свои силы на переносе тела в другую часть комнаты.
Но не тут-то было. Как он ни пытался, ему не удавалось развить необходимую энергию.
– О Боже! – Черити уставилась на мерцающие частицы вещества в форме человека, повисшие над тем самым местом, где секунду назад находился Старбак. – Не могу поверить!
– Я тоже. – Старбак оставил свои попытки и воссоздался заново. На лбу и над верхней губой блестел пот. Рубашка промокла. – На такое расстояние способен перенестись даже сарнианин четвертого уровня. А для меня это оказалось невозможно. Очень неприятно.
– Ты именно так оказался рядом со мной, не оставив на снегу никаких следов?
– Да. Только тогда проблем у меня не возникло, – размышлял он, скрестив на груди руки. – Не понимаю.
Он задумчиво потер ладонью решительный подбородок.
– Возможно, тогда сработал адреналин, – сказал он. – Я ясно видел, что кто-то пытается причинить тебе вред. И понял, что нужно спешить.
– Адреналин, говорят, творит чудеса, – согласилась Черити. – Я читала, что бывали случаи, когда женщины поднимали машины, чтобы спасти своих детей.
– Наверное, так оно и есть, – рассеянно отозвался Старбак.
Его мучила страшная мысль. Если он не в состоянии перенестись через комнату, то каким же образом он вернется домой? Даже с поддержкой ускорителя и телепорта, создание которого они с Диланом наконец завершили вчера вечером, ему потребуется вся возможная энергия.
– Так ты действительно с другой планеты?
Она выбросила из головы все эти рассказы об НЛО как досужие домыслы, вызванные вспышками на солнце. А доказательство находилось прямо здесь, в ее комнате, в какой-нибудь паре футов от нее.
– Да. Только я не трех футов ростом и совсем не зеленый. И не в костюме из фольги Рейнолдса. – Он взглянул на нее с любопытством. – А что такое фольга Рейнолдса?
– Ну, такая металлическая бумага. Знаешь, серебристая и блестящая. Мы в нее заворачиваем всякие остатки еды.
– А! Тинаниум, – кивнул Старбак. – Кухарка моей мамы делает то же самое. Только вечно забывает надписать, что где.
– На Земле такое тоже случается.
Короткое, полное значения молчание повисло в комнате.
– Старбак?
– Да?
Она смотрела на него снизу вверх. Ее лицо выражало наивное восхищение и… желание.
– Я вижу, что ты не зеленый и не серебристый и что лицо у тебя ни капельки не похоже на шланг от пылесоса, но ты еще сказал, что только наполовину сарнианин и что у тебя, как и у твоей матери, абсолютно земное тело. Это значит?..
Краска залила ее щеки, и она умолкла.
– Ладно, не обращай внимания. – Совершенно сконфуженная, она отвернулась.
Ему вовсе не нужно было вторгаться в ее мысли, чтобы понять, о чем она подумала. Желание по-женски мягким блеском светилось в ее глазах.
Приблизившись к ней неспешным шагом, Старбак снова присел на край кровати.
– Ты хотела спросить, могу ли я заниматься любовью так же, как мужчины, с которыми ты спала?
– Да. – Она смотрела на него во все глаза. Молча. Вопросительно. Желая его больше, чем кого-либо на свете.
– Но я не знаю, насколько я похож на тех мужчин, – напомнил он. – И, полагаю, есть лишь один способ это выяснить.
Ее губы изогнулись в легкой усмешке.
– Я очень надеялась, что ты придешь именно к такому выводу.
Нет, это нечестно с его стороны. Он хочет ее, всеми фибрами своего существа. И что еще более удивительно: он любит Черити Прескотт куда больше, чем хочет ее физически.
Но он не может остаться. И ясно как день, что он не может взять ее с собой. Так что же им делать?
Неизвестно, мрачно решил Старбак. Абсолютно неизвестно.
– Черити. – В его голосе звучала мука. – Я не могу лгать тебе, любимая. Это ни к чему не приведет.
Ее била дрожь. Такого томления она никогда еще не испытывала. Каждая клеточка ее тела взывала к этому человеку.
– Слишком поздно, – сказала она, и ее нервный, прерывистый смех был под стать разве что ее пульсу.
Обхватив его за шею, она притянула его к себе и прижалась к нему губами. Очень крепко.
Старбак хотел, чтобы это происходило медленно. Осторожно. И не только ради нее, понял он. Но и ради себя самого. Он хотел насладиться этим мгновением, увековечить его, чтобы память о нем объединяла бы их сквозь века, сквозь многие и многие мили Вселенной, которые так скоро разлучат их.
Ее губы были мягкими и дрожащими, но одновременно горячими и требовательными. И сладкими. Ах, какими сладкими!
Аромат. Удивительно – у любви свой аромат. Он поднимался от ее теплой кожи, окружал его густым душистым облаком. Старбак вдохнул пьянящий запах ее волос и понял, что до конца жизни при взгляде на цветы будет вспоминать эту женщину.
Вкус. Поразительно – у любви свой вкус. Вкус меда на ее губах, вкус солнца и влаги на ее теплой коже. Они – и бесчисленное множество других соблазнительных приправ – обжигали ему язык, затуманивали сознание.
Чувства, ощущения хлынули на него таким потоком, что он едва не тонул в них.
– Мне все это снилось, – прошептала она, скользнув ладонями под его свитер, проводя пальцами по спине. – В распутных, грешных, восхитительных снах.
Это признание, сорвавшееся с ее губ, привело его в восторг. Он запутался пальцами в ее волосах и приник к ней долгим, жадным поцелуем. Желание щедрым потоком текло от него к ней. Любовь стремительной рекой впадала из нее в него.
Тело Черити под ним было мягким и гибким, но он угадывал в нем и силу. Черити Прескотт – это закаленная сталь в переливающихся складках шелка. Старбак понял, что ему не устоять.
Пятнадцать из своих тридцати лет Старбак считал освобождение от одежды всего лишь прелюдией к сексу. Но сейчас, принимаясь расстегивать ее синюю форменную рубашку – пуговичку за пуговичкой, – он осознал, что ритуал раздевания Черити нисколько не уступает в чувственности их поцелуям.
Дрожащими – чуть сильнее, чем ему хотелось бы, – пальцами он протолкнул каждую пуговицу в прорезь, а потом медленно, нежно распахнул рубашку. На его губах заиграла улыбка, когда он увидел на ней белье цвета персика, какое должно было быть на ней в ее эротическом сне.
– Не говори, что вот это положено по уставу для офицеров полиции Касл-Маунтин. – Совсем как в ее сне, он пробежал пальцами по кружевам лифчика.
– Нет. – Черити затаила дыхание, кожей впитывая жар от его прикосновения. – Вовсе нет.
– Это хорошо. – Он опустил голову и припал ртом к ее груди. – Мне приятно знать, что есть такая женственная, сексуальная часть твоей натуры, которую ты прячешь от других. – Зубы его сомкнулись на обтянутом шелком соске. Черити под ним шевельнулась и застонала. – Мне приятно быть тем мужчиной, кто открывает твои сокровенные тайны.
Огонь разгорался. Исчерпав до дна свой многолетний опыт самообладания, Старбак отключил его. На время.
Он расстегнул манжеты, и Черити выгнулась, помогая ему снять с нее рубашку. А потом его руки взялись за пояс. Мужской пояс, подумал Старбак. Он не сдержал улыбки при мысли о том, что она могла надеяться спрятать такую животрепещущую женственность под этой мужской амуницией.
Покончив с поясом, он расстегнул плотные брюки и медленно стянул их с живота, бедер, с ног; дюйм следовал за дюймом, и каждый сопровождался сводящим с ума поцелуем.
Настала очередь носков, и Старбак, приподняв по очереди обе ножки, обжег жаркими поцелуями узкие ступни.
Затем он сдернул с нее персиковое белье.
– Так я и знал, – пробормотал он ей прямо в губы, накрыв груди ладонями.
– Знал что? – выдохнула она.
– Что твоя кожа еще нежнее, чем этот шелк.
А еще через миг его рот был везде, жаром и пламенем зажигая все, к чему бы он ни прикоснулся. Грудь, бедра, впадинки под коленями, родинку на пояснице, плечи. Он бы должен был брать, а он лишь дарил.
Она мечтала об этом. Долгие годы. Но никогда, даже в самых сладостных грезах, она не могла вообразить такой жажды. Такой безумной страсти.
Пламя жгло невыносимо. Она извивалась на цветастых простынях, влажное тело блестело от пота. И словами, и отчаянными жестами она снова и снова умоляла Старбака прекратить эту пытку, но он все продолжал, вознося ее все выше одними лишь губами и ловкими, грешными руками.
Сны стали реальностью, мечты исполнились.
Она впивалась ногтями в простыни; она яростно мотала головой, веером разбрасывая по цветастой подушке медно-рыжие волосы.
Его имя криком рвалось из ее горла, но с полуоткрытых губ сорвался лишь шепот:
– Старбак.
Он стиснул зубами нежную кожу внутренней стороны бедер, но боли не было. Только желание.
– Еще нет. – Он прикоснулся языком к тому месту, где его зубы оставили едва заметный след. – Я хочу, чтобы ты запомнила это. – Его дыхание порывами жаркого сирокко пробегало по треугольному гнездышку шелковистых волос, за которым таились ее женственные тайны. – Я хочу, чтобы ты запомнила меня.
– Как я могу забыть? – выдохнула она в ответ на прикосновение его губ к средоточию сокровенных чувствований.
Она выгнулась под ним, напряглась как струна; из ее горла вырывались стоны, просьбы, мольбы, а ласки его губ поднимали ее к пределам наслаждения. И за пределы.
Снопы света и огня расходились из этого средоточия и искрящимися, золотистыми импульсами облегчения пронизывали ее тело.
Он крепко обнял ее, ожидая, пока уймется дрожь. Потом встал и сбросил рубашку, джинсы и трусы.
Черити не сводила с него глаз, взглядом охватывая широкие плечи, мощный торс с темным жестким покровом, сильные смуглые ноги, и осознала, что, даже будучи наполовину сарнианином, он определенно выглядел как земной мужчина. И физически очень возбужденный, если уж на то пошло.
– Ты знаешь, как долго я ждал этого? – Он вернулся в постель и привлек ее к себе. – Как долго я ждал момента, когда буду вот так лежать с тобой?
– Все эти две с половиной недели?
В ее тоне он уловил едва заметное разочарование и не замедлил смахнуть его поцелуем.
– Всю жизнь, – возразил он, когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.
Смуглые пальцы обвились вокруг ее талии, и он усадил ее на себя. Черити, ощутив осторожное, твердое прикосновение его плоти, на мгновение напряглась.
– Все хорошо, – успокаивал он ее лаской голоса и жестов. – Ты такая теплая. Такая влажная. И такая упругая.
Их взгляды безмолвно слились, и Черити направила его в себя. От его мощи мышцы ее напряглись, но нежность его взгляда помогла ей расслабиться, и вскоре он оказался так глубоко, что стал частью ее самой.
Черити уперлась ладонями в его грудь, окунулась в его туманный взгляд и начала медленно, как на волнах, раскачиваться, наслаждаясь его ощущением внутри себя. Наслаждаясь им.
Возбуждение поднималось из глубин – жарче и сильнее, чем раньше. Она откинула голову, закрыла глаза и крепко стиснула коленями его бедра. Ее захватил ритм такой же древний, как и силы, создавшие обе их галактики.
С внезапной ослепляющей ясностью Старбак осознал, что ему никогда не найти такой совершенной женщины себе под пару. Он мог бы обрыскать Вселенную, потратить несколько жизней – и не встретил бы женщины, которая бы до такой степени – и физически и духовно – гармонировала с ним.
Для Старбака любовь с Черити стала взглядом сквозь щелку в таинственный мир. Мысль о том, чтобы провести остаток жизни без нее, была невыносима. Но какой у него выбор?
Прежде чем он успел прийти к разумному выводу, разум распался, здравый смысл растворился, и остался лишь этот единственный миг. Лишь это умопомрачительное ощущение потрясающего, абсолютного отречения.
Впервые в жизни испытывая физический оргазм, Старбак сперва решил, что умирает. Но второй, более острой его мыслью было, что он нашел тот мифический рай, в который, похоже, верит большинство терран.
Последней связной мыслью стало, что он никогда не предполагал возможности испытывать победный триумф и поражение одновременно.
Черити лежала, растворившись в своих ощущениях. Кровь яростно пульсировала в венах, тело стало мокрым, как макаронина, и по нему проходили волны сладостной дрожи удовлетворения.
– Никогда не знала, – шепнула она. От благоговения и обретенного чисто женского знания ее глаза потемнели, голос охрип.
– Я знаю.
Она изобразила возмущение его откровенной мужской гордостью.
– В который раз поражаюсь, до какой степени мужской эгоцентризм способен переходить все пределы пространства и времени.
– Мои слова не имеют ничего общего с эгоцентризмом, – возразил Старбак. – Ни с мужским, ни с каким другим. – Его ладонь пробежала по ее бедру, по округлым ягодицам и замерла на ямочках поясницы. – Я знал, о чем ты думаешь, любовь моя, потому что сам думал точно о том же.
– О! – Ее восхитила мысль, что для него все, что произошло между ними, так же важно, как и для нее.
– Свой первый сексуальный опыт я испытал в день, когда выбрал себе имя, – объяснил Старбак, – ровно в пятнадцать лет. Но на Сарнии занятия любовью не похожи на земные.
Она не удержалась от вопроса:
– Лучше?
Его глубокий, низкий смешок отозвался в ее груди.
– Мне они всегда казались вполне удовлетворительными, – признал он. – Чисто духовно. Только что я обнаружил, что физически они оставляют желать много лучшего.
– Ты никогда раньше не занимался физической любовью?
– Нет.
– Тогда откуда же…
Она отвернулась, смущенная собственным вопросом. Просто смешно, подумала Черити, если не забывать, что только что они со Старбаком были близки так, как только могут быть близки люди.
– … я знал, что делать?
– Да.
Он лениво провел рукой по ее телу – от плеча к бедру.
– Я просто-напросто следовал своим инстинктам.
– У тебя хорошие инстинкты. – Лучше, чем хорошие. Потрясающие.
– А, но вдохновляла меня ты.
Его бархатный, осипший от переживаний голос окутывал ее мягким теплым покрывалом. Она взглянула на него, не скрывая чувств.
– Я люблю тебя, Старбак.
– И я люблю тебя, Черити Прескотт. – Она еще не видела в его глазах такой серьезности. – Всем моим земным телом. И каждой частичкой моего сарнианского мозга.
Она услышала сожаление в его голосе, прочитала это сожаление в его глазах.
– Но это ничего не меняет, верно? Почти ничего.
– Нет.
Он пытался ее удержать. Пытался удержать себя. Но физическое влечение, эмоциональная связь между ними были слишком сильны с самой первой их встречи.
Он обнял ладонями ее милое, душераздирающе печальное лицо.
– Как бы я хотел сказать, что это все меняет. Но не могу.
Потом, взяв ее ладонь и не отрывая взгляда от ее глаз, он перецеловал все пальчики до единого.
– Мне необходимо вернуться домой, Черити. Там моя работа, моя семья, моя жизнь…
– Я знаю. – Свободной рукой она зажала ему рот, не желая больше вникать ни в какие логические обоснования того, что они не могут провести всю оставшуюся жизнь вместе. На Касл-Маунтин. В ее доме, в ее кровати. – Не нужно ничего говорить, – пылко произнесла она и снова притянула его к себе. – Не сейчас. Сейчас я хочу, чтобы ты снова любил меня.
Отведав один раз запретного плода сексуального наслаждения, Старбак был ненасытен. И охотно покорился своим желаниям – не менее жадным, чем желания Черити.
Снова и снова, всю ночь напролет.
Глава двенадцатая
КОГДА ОНИ НЕ ЗАНИМАЛИСЬ любовью, они болтали. Черити хотелось знать о Сарнии все, и Старбак пытался в меру способностей описать свою родную планету, избегая лишь упоминания о том, что на ней царит патриархат. Ему было слишком хорошо, чтобы в очередной раз ввязываться в спор относительно равноправия полов. Кроме того, общение с Черити заставило его в какой-то мере признать правоту рассуждений Джулианны.
– А как там Земля, в твоем времени? – спросила Черити. Она села на кровати, притянула колени к подбородку и обхватила их руками.
– Все еще вертится, – ответил Старбак.
– Уже приятно, – кивнула Черити, – что нам удалось все же не взорвать ее или не загрязнить до полного уничтожения всякой жизни. Ну, а Калифорния? Она еще не исчезла под водой?
– Нет. Но вот-вот будет землетрясение.
Она рассмеялась.
– Приятно знать, что хоть что-то осталось по-прежнему… Ну, а бездомные? И леса?
– Союз государственных и частных предприятий в двадцать первом веке решил проблему бездомных, – сообщил Старбак. – А вот леса, к сожалению, исчезли. Сначала их выращивали, но потом это стало слишком дорого, и дерево заменили другими высококачественными соединениями.
– Ох, отвратительно. – Она покачала головой. – Ну, ладно, нужно просто изменить будущее, – решила она. – А женщины-президента еще не было?
– Пятеро.
– Вот так здорово. А как там «Янки Нью-Йорка»? Все еще в загоне?
– Боюсь, что так, черт возьми. Но у них новый босс, так что почитатели не теряют надежды, – славировал Старбак, чтобы вызвать улыбку на ее лице. И не без успеха.
– Как все это удивительно. – Она покачала головой и обвела медленным взглядом его лицо, как будто навеки запоминая черты. – Никогда, ни за что бы не поверила, что буду лежать в постели с сарнианским астрофизиком. – Еще одна мысль пришла ей в голову. – А твое имя? Оно настоящее? – Ей неприятно было думать, что в пылу страсти она выкрикивала чужое имя.
– Мое, – заверил ее Старбак. – При рождении меня назвали Брэм Валдериан. Валдериан – семейное имя. Однако по достижении мужчиной зрелости ему предлагают выбрать имя, которое кажется ему созвучным философской основе его жизни.
– Поэтому ты и выбрал имя Старбак[6] – потому что ты астрофизик и изучаешь звезды?
– Частично – да. Но по большей части из-за нескольких маминых книг, прочитанных в юности.
– Каких книг?
– «Остров сокровищ» и «Капитан Блад». И в какой-то степени – «Питер Пэн». Я обожал читать о приключениях земных морских разбойников. Они напоминали мне о космических пиратах, рыскающих по нашей галактике.
– Эти книги – сплошная романтическая чепуха, – возразила она, сочтя это своим долгом.
– Верно. Но вопреки разуму что-то такое в жизни этих корсаров меня притягивало.
– Может, как раз потому, что они противоречат разуму. В разумном обществе они были бы мятежниками. Может, ты и имя выбрал, именно выражая скрытое чувство разочарования.
Он пригладил ей волосы и привлек ее поближе.
– Откуда ты так хорошо знаешь меня? – пробормотал он.
Она приподняла голову и улыбнулась.
– Все очень просто. Я люблю тебя. А еще, – напомнила она, – я, кажется, умею читать твои мысли.
– Можешь сказать, о чем я сейчас думаю?
Она не спешила, притворяясь, что всматривается в самую глубину его немигающих глаз.
– Ты хочешь заняться со мной любовью.
– Прекрасно.
– Угадать было не сложно, – мягко рассмеялась она. И скользнула рукой под простыню, прикрывающую его до половины. – Поскольку твой сарнианский мозг все время посылает сообщение твоему очень земному телу.
Смеясь, она отшвырнула простыню и прижалась к нему. Очень долго им обоим не нужны были никакие слова.
НА ЖЕМЧУЖНО-СЕРОМ НЕБЕ начинала загораться заря. Невозможно поверить, что пролетело почти двадцать четыре часа. Старбак и Черити сидели за кухонным столом и следили за семейством оленей, которое лакомилось вынесенным для них куском соли.
– В газете говорится, что сегодня сизигия, – пробормотала Черити.
Во время этой долгой, переполненной любовью ночи Старбак объяснил ей теорию Дилана, что наступающий «парад планет» – оптимальное время для возвращения на Сарнию. С некоторым рассеянным изумлением Черити вдруг осознала, что мысль о том, что Старбак ее покидает, гораздо страшнее самого факта, что она умудрилась влюбиться в человека не только с другой планеты, но и из другого времени.
– Да. – Старбак избегал ее взгляда. Одна мысль о расставании разрывала ему сердце.
– Значит, у нас остался лишь сегодняшний день.
– И этого нет. – Он почувствовал ее глубокое разочарование. – Мне нужно целый день провести в лаборатории.
– Но я думала, что вы с Диланом уже рассчитали все координаты.
– Так и есть. Но теперь мне нужно найти способ увеличить свою энергию. Совершенно очевидно, что либо сама атмосфера Земли, либо ее гравитация блокирует мои способности. С момента появления здесь я лишился дара телекинеза…
– Но только не со мной, – возразила Черити.
– Да. – Старбак улыбнулся, взял ее ладонь, и их пальцы сомкнулись над крышкой стола. – Не с тобой. Но вся моя теория путешествия без корабля основана на моей способности астроброска. А я больше не имею для этого достаточной силы, как ты уже видела.
«И это значит, что ты должен отказаться от полета? Что ты вынужден остаться здесь? Со мной?» Как ей хотелось задать эти вопросы, но она не посмела.
– Верно, если только мне не удастся за следующие шесть часов каким-нибудь образом обзавестись кристаллом диамазимана, – ответил он.
– А как там Земля, в твоем времени? – спросила Черити. Она села на кровати, притянула колени к подбородку и обхватила их руками.
– Все еще вертится, – ответил Старбак.
– Уже приятно, – кивнула Черити, – что нам удалось все же не взорвать ее или не загрязнить до полного уничтожения всякой жизни. Ну, а Калифорния? Она еще не исчезла под водой?
– Нет. Но вот-вот будет землетрясение.
Она рассмеялась.
– Приятно знать, что хоть что-то осталось по-прежнему… Ну, а бездомные? И леса?
– Союз государственных и частных предприятий в двадцать первом веке решил проблему бездомных, – сообщил Старбак. – А вот леса, к сожалению, исчезли. Сначала их выращивали, но потом это стало слишком дорого, и дерево заменили другими высококачественными соединениями.
– Ох, отвратительно. – Она покачала головой. – Ну, ладно, нужно просто изменить будущее, – решила она. – А женщины-президента еще не было?
– Пятеро.
– Вот так здорово. А как там «Янки Нью-Йорка»? Все еще в загоне?
– Боюсь, что так, черт возьми. Но у них новый босс, так что почитатели не теряют надежды, – славировал Старбак, чтобы вызвать улыбку на ее лице. И не без успеха.
– Как все это удивительно. – Она покачала головой и обвела медленным взглядом его лицо, как будто навеки запоминая черты. – Никогда, ни за что бы не поверила, что буду лежать в постели с сарнианским астрофизиком. – Еще одна мысль пришла ей в голову. – А твое имя? Оно настоящее? – Ей неприятно было думать, что в пылу страсти она выкрикивала чужое имя.
– Мое, – заверил ее Старбак. – При рождении меня назвали Брэм Валдериан. Валдериан – семейное имя. Однако по достижении мужчиной зрелости ему предлагают выбрать имя, которое кажется ему созвучным философской основе его жизни.
– Поэтому ты и выбрал имя Старбак[6] – потому что ты астрофизик и изучаешь звезды?
– Частично – да. Но по большей части из-за нескольких маминых книг, прочитанных в юности.
– Каких книг?
– «Остров сокровищ» и «Капитан Блад». И в какой-то степени – «Питер Пэн». Я обожал читать о приключениях земных морских разбойников. Они напоминали мне о космических пиратах, рыскающих по нашей галактике.
– Эти книги – сплошная романтическая чепуха, – возразила она, сочтя это своим долгом.
– Верно. Но вопреки разуму что-то такое в жизни этих корсаров меня притягивало.
– Может, как раз потому, что они противоречат разуму. В разумном обществе они были бы мятежниками. Может, ты и имя выбрал, именно выражая скрытое чувство разочарования.
Он пригладил ей волосы и привлек ее поближе.
– Откуда ты так хорошо знаешь меня? – пробормотал он.
Она приподняла голову и улыбнулась.
– Все очень просто. Я люблю тебя. А еще, – напомнила она, – я, кажется, умею читать твои мысли.
– Можешь сказать, о чем я сейчас думаю?
Она не спешила, притворяясь, что всматривается в самую глубину его немигающих глаз.
– Ты хочешь заняться со мной любовью.
– Прекрасно.
– Угадать было не сложно, – мягко рассмеялась она. И скользнула рукой под простыню, прикрывающую его до половины. – Поскольку твой сарнианский мозг все время посылает сообщение твоему очень земному телу.
Смеясь, она отшвырнула простыню и прижалась к нему. Очень долго им обоим не нужны были никакие слова.
НА ЖЕМЧУЖНО-СЕРОМ НЕБЕ начинала загораться заря. Невозможно поверить, что пролетело почти двадцать четыре часа. Старбак и Черити сидели за кухонным столом и следили за семейством оленей, которое лакомилось вынесенным для них куском соли.
– В газете говорится, что сегодня сизигия, – пробормотала Черити.
Во время этой долгой, переполненной любовью ночи Старбак объяснил ей теорию Дилана, что наступающий «парад планет» – оптимальное время для возвращения на Сарнию. С некоторым рассеянным изумлением Черити вдруг осознала, что мысль о том, что Старбак ее покидает, гораздо страшнее самого факта, что она умудрилась влюбиться в человека не только с другой планеты, но и из другого времени.
– Да. – Старбак избегал ее взгляда. Одна мысль о расставании разрывала ему сердце.
– Значит, у нас остался лишь сегодняшний день.
– И этого нет. – Он почувствовал ее глубокое разочарование. – Мне нужно целый день провести в лаборатории.
– Но я думала, что вы с Диланом уже рассчитали все координаты.
– Так и есть. Но теперь мне нужно найти способ увеличить свою энергию. Совершенно очевидно, что либо сама атмосфера Земли, либо ее гравитация блокирует мои способности. С момента появления здесь я лишился дара телекинеза…
– Но только не со мной, – возразила Черити.
– Да. – Старбак улыбнулся, взял ее ладонь, и их пальцы сомкнулись над крышкой стола. – Не с тобой. Но вся моя теория путешествия без корабля основана на моей способности астроброска. А я больше не имею для этого достаточной силы, как ты уже видела.
«И это значит, что ты должен отказаться от полета? Что ты вынужден остаться здесь? Со мной?» Как ей хотелось задать эти вопросы, но она не посмела.
– Верно, если только мне не удастся за следующие шесть часов каким-нибудь образом обзавестись кристаллом диамазимана, – ответил он.