В полнейшем молчании они ехали по заснеженной дороге. Выросший в накрытом прозрачным куполом городе с искусственным климатом, где растения и животные выращивались рабочими низших классов исключительно для потребления, Старбак с восторгом первооткрывателя рассматривал лесистые окрестности Мэна.
За каких-нибудь пять минут ему на глаза попалось бесчисленное количество птиц, заяц-беляк, похожий на зайцев планеты Полярис, несколько пушистых белок и еще одно животное с густым мехом и плоским хвостом – бобер, как подсказала ему память.
Он бы по-настоящему наслаждался поездкой, если бы не необычное каменное молчание Черити. Счетчик на доске приборов все отщелкивал оставшиеся позади мили, а Старбаку становилось все неуютнее.
– Извини, что поцеловал тебя.
– Не смей извиняться! – Черити, не отрывая глаз от дороги, слегка притормозила, когда из-за соседних деревьев чуть ли не под колеса джипу выскочила лиса, ярким красным пятном выделяясь на сверкающем белом снегу.
– Ладно.
Проследив глазами за скрывшейся в лесу на другой стороне дороги лисой, Старбак твердо решил разузнать у Дилана тайну непостижимого ума земных женщин. В конце концов, он же собирается раскрыть этому человеку возможности практического применения антивещества; подобный обмен информацией был бы справедливым.
– Ты опять рассердишься, если я попрошу прощения за то, что извинился?
Черити против воли усмехнулась.
– Тебе не стоило извиняться потому, что я получила удовольствие от поцелуя.
– О! Мне в тот момент тоже так показалось, – согласился Старбак. – Но… если тебе понравилось меня целовать, почему ты так сердишься?
Потому что мне слишком понравилось, могла бы ответить она, но ответила иначе:
– Из-за того, что вы с Диланом обсуждали меня, как будто я какой-то ценный фарфор, с которым нужно обращаться особенно бережно, чтобы не разбить.
Старбак немного подумал над ее словами.
– Он лишь старался защитить тебя, Черити. Я сделал бы то же самое ради моей сестры.
Она искоса окинула его взглядом.
– У тебя есть сестра?
– Да.
– Что она делает? Чем зарабатывает на жизнь?
– Она – ксеноантрополог.
– Кто?
Старбак спохватился, что в этом обществе еще не возникла необходимость изучать инопланетные культуры, и поправился:
– Ну, такое направление в антропологии.
– Ага, – кивнула Черити. – Похоже, она толковая девушка.
– О да. Выдающаяся.
– Для женщины?
– Я этого не сказал, – мягко возразил он. – По правде говоря, Джулианна – одна из самых умных личностей, неважно, мужчин или женщин, с которыми мне приходилось встречаться.
– Кажется, ты не безнадежен, – решила Черити. – Она младше или старше тебя?
– Младше. Всего на пару лет.
– Итак, несмотря на то что она одна из самых умных личностей, неважно, мужчин или женщин, с которыми тебе приходилось встречаться, – бросила она ему его же слова, – ты все равно испытываешь необходимость ее защищать.
– Конечно.
– Потому что она женщина.
– Правильно. – Он поежился. Разговор приобретал слишком знакомую окраску. Сколько раз они вели подобные беседы с Джулианной!
– А если бы она была твоим младшим братом? – спросила Черити.
– У меня нет младшего брата, – с абсолютной логикой указал Старбак. – Я же тебе сказал, Черити, Джулианна – моя сестра.
Раздраженный выдох Черити взъерошил ее медную челку.
– Предположим чисто гипотетически, – проворковала она. – Уверена, что, как ученый, ты знаком с гипотезами.
В ее тоне он уловил сарказм, но решил не заострять на этом внимания, раз уж она настолько рассержена.
– Конечно.
– Замечательно, – кивнула Черити. – Итак, договоримся – чисто гипотетически, – что Джулианна – это Джулиан, твой младший брат.
– Хорошо. Чисто гипотетически.
– И Джулиан встречает женщину, которая ему очень нравится. И которой он сам нравится не меньше. Пока понятно?
– Абсолютно.
– Ты бы посчитал своей обязанностью отправиться к этой женщине и предупредить ее, что она должна держаться от Джулиана подальше? Чтобы защитить его?
– Конечно, нет.
– Потому что он – мужчина.
– Да.
Черити была очаровательна. И, учитывая ее прошлую адвокатскую практику, Старбак не сомневался, что она еще и умна. Так почему же она не может понять простейшую логику его рассуждений?
– Сдаюсь. – В полном отчаянии Черити вскинула обе руки вверх, и джип угрожающе заскользил по льду к краю дороги. – Черт! – Она вцепилась в руль и с восхитившим Старбака искусством вернула машину на середину дороги.
– Здорово, – заметил он в надежде утихомирить ее гнев.
– Я долго училась.
Она свернула с дороги, и перед ними внезапно появилось здание, скрытое до того за огромными соснами. Старбаку пришло в голову, что он ни за что сам не обнаружил бы лабораторию.
– Ну, вот и прибыли. В целости и сохранности.
Пока, безмолвно согласился Старбак. Но надолго ли? Похоже, они на большой скорости приближаются к невероятной опасности.
– Спасибо. Я очень благодарен тебе за то, что подвезла меня.
Она пожала плечами.
– В снегомобиле не нашлось бы места для троих. А мне, Старбак, хоть и хотелось бы запустить чем-нибудь в твою консервативную голову, все же приятнее ехать в твоем ужасном обществе, нежели с Ванессой и ее самодовольным превосходством.
– Это что, косвенный комплимент?
– Не исключено. – Улыбка, столь быстро ставшая ему родной, заиграла на ее губах, в ее глазах.
– В таком случае…
Наклонившись к ней, он коснулся ее лица. Не успокаивающим и не соблазняющим, но по-мужски властным жестом. Он почти ждал от нее новой вспышки ярости за этот жест, но по какой-то непонятной для него причине этой вспышки не последовало.
– Мне тоже хорошо с тобой, Черити. – Старбак дотронулся кончиком пальца до ее губ и тут же почувствовал ответное движение. – Очень хорошо, должен признать. – Он смотрел, как в прерывистом вздохе раскрылись ее губы. – А еще знаешь что?
В предвкушении его поцелуя веки ее медленно опустились. На щеки легли пушистые ресницы.
– Что?
– Наверное, ты права, называя меня консерватором, но я очень рад, что ты женщина.
Он наслаждался вкусом Черити – истинно женским вкусом. И ощущением от ее истинно женских губ – мягких, теплых и щедрых. Старбак решил, что мог бы до конца своих дней не отрываться от них.
Когда она протянула руку и вцепилась ему в куртку, он понял, что который уже раз их мысли полностью совпадают.
Он покрывал поцелуями ее лицо, чувствуя, как его охватывает самая сильная из всех доселе испытанных им эмоций.
Первой мыслью Старбака было, что он влюбляется. Но это просто невероятно. Любому сарнианину известно, что этим устаревшим эвфемизмом обозначают чисто биологические функции. А Старбак не мог избавиться от странного ощущения, что он проделал весь путь сквозь пространство и время специально ради встречи с этой женщиной.
Снаружи снова пошел снег, пушистые белые хлопья невесомыми лепестками опускались на землю. А внутри джипа слышны были только вздохи.
– Твой брат удивится, куда я пропал, – пробормотал Старбак, касаясь губами ее уха.
– Дилан – умный парень, – еле слышно шепнула она, когда его губы прижались к ее виску. – Он все поймет.
– Этого-то я и боюсь.
Таких усилий ему еще не приходилось прикладывать никогда в жизни, но Старбак все же отстранился – в прямом и переносном смысле – от того, что так быстро превращалось в абсолютно нелогичную и непредсказуемую ситуацию.
Уголки ее губ, чуть припухших, темно-розовых, приподнялись в ободряющей усмешке. Старбак отметил, что ее гнев напоминает метеор: яркий мгновенный свет – и нет его.
– Мне двадцать восемь лет, Старбак, – сказала она. – И пусть Дилан возражает сколько его душе угодно, но чем я занимаюсь и с кем – его ничуть не касается.
Она наклонилась и потерлась губами о его губы.
– Удачи тебе в мозговом центре. Попытаюсь разыскать твои вещи. До встречи.
– До встречи, – откликнулся Старбак. Наедине с Черити ему было трудно, но собственное нежелание расставаться с ней привело его просто в смятение. – Несмотря на все мои обещания твоему брату, я хочу быть с тобой.
– Я знаю.
– Кроме того, вопреки здравому смыслу, я обнаружил, что ты мне совершенно необходима. И это приводит меня в ужас.
Обласкав его нежным взглядом, она легонько прикоснулась ладонью к его щеке.
– И это я тоже знаю.
– Я так и думал, – согласился Старбак. – Поскольку мы совершенно непостижимым образом постоянно думаем об одном и том же. – Не отводя взгляда от ее глаз, он боролся с желанием привлечь ее к себе и снова ощутить ее вкус. – Ты оказалась права. Это может стать огромной проблемой.
– Да, – не стала она отрицать.
– Но мы справимся.
– Да.
Ему показалось, что он заглянул в ее душу.
Лишь поцеловав ее на прощание и уже шагая в сторону лаборатории, Старбак вдруг осознал, на что сейчас согласилась Черити.
Заняться любовью с Черити после того, как он обещал ее брату не делать этого, было бы не только неэтичным и неразумным поступком, но и просто безумием.
Сама жизнь Старбака находилась в руках Дилана Прескотта. Без его помощи в вычислении временных координат Старбак запросто может вернуться на свою планету не в то время. Возможно, даже раньше, чем туда прибыли Древние Отцы с их высшим интеллектом, законами и логикой и превратили недружелюбную, примитивную планету в цивилизованную.
И это было бы самоубийством.
Так что же такое есть в Черити, что Старбак готов ради нее подвергнуться подобному риску?
Как все ученые, Старбак любил решать сложные задачи. Еще мальчишкой он обожал головоломки – чем сложнее, тем лучше. Он получал наслаждение, когда рассекал проблему на составляющие, более простые вопросы, один за другим решал их и, наконец, изрядно потрудившись, получал ответ.
Он не сомневался, что собственное усердие и помощь Дилана позволят ему решить и эту головоломку времени и пространства и благополучно вернуться на родную планету.
К несчастью, ответа на дилемму личного характера, подозревал Старбак, не найти при помощи логики или научного подхода. Он чувствовал, что поступает скорее как землянин, нежели истинный сарнианин. И все же он не мог припомнить, чтобы когда-либо получал такое удовольствие, как сейчас от поцелуя Черити.
Вот уж проблема так проблема, честно признал он. Но и самая восхитительная, соблазнительная, очаровательная проблема, с которой ему только приходилось сталкиваться.
Глава седьмая
За каких-нибудь пять минут ему на глаза попалось бесчисленное количество птиц, заяц-беляк, похожий на зайцев планеты Полярис, несколько пушистых белок и еще одно животное с густым мехом и плоским хвостом – бобер, как подсказала ему память.
Он бы по-настоящему наслаждался поездкой, если бы не необычное каменное молчание Черити. Счетчик на доске приборов все отщелкивал оставшиеся позади мили, а Старбаку становилось все неуютнее.
– Извини, что поцеловал тебя.
– Не смей извиняться! – Черити, не отрывая глаз от дороги, слегка притормозила, когда из-за соседних деревьев чуть ли не под колеса джипу выскочила лиса, ярким красным пятном выделяясь на сверкающем белом снегу.
– Ладно.
Проследив глазами за скрывшейся в лесу на другой стороне дороги лисой, Старбак твердо решил разузнать у Дилана тайну непостижимого ума земных женщин. В конце концов, он же собирается раскрыть этому человеку возможности практического применения антивещества; подобный обмен информацией был бы справедливым.
– Ты опять рассердишься, если я попрошу прощения за то, что извинился?
Черити против воли усмехнулась.
– Тебе не стоило извиняться потому, что я получила удовольствие от поцелуя.
– О! Мне в тот момент тоже так показалось, – согласился Старбак. – Но… если тебе понравилось меня целовать, почему ты так сердишься?
Потому что мне слишком понравилось, могла бы ответить она, но ответила иначе:
– Из-за того, что вы с Диланом обсуждали меня, как будто я какой-то ценный фарфор, с которым нужно обращаться особенно бережно, чтобы не разбить.
Старбак немного подумал над ее словами.
– Он лишь старался защитить тебя, Черити. Я сделал бы то же самое ради моей сестры.
Она искоса окинула его взглядом.
– У тебя есть сестра?
– Да.
– Что она делает? Чем зарабатывает на жизнь?
– Она – ксеноантрополог.
– Кто?
Старбак спохватился, что в этом обществе еще не возникла необходимость изучать инопланетные культуры, и поправился:
– Ну, такое направление в антропологии.
– Ага, – кивнула Черити. – Похоже, она толковая девушка.
– О да. Выдающаяся.
– Для женщины?
– Я этого не сказал, – мягко возразил он. – По правде говоря, Джулианна – одна из самых умных личностей, неважно, мужчин или женщин, с которыми мне приходилось встречаться.
– Кажется, ты не безнадежен, – решила Черити. – Она младше или старше тебя?
– Младше. Всего на пару лет.
– Итак, несмотря на то что она одна из самых умных личностей, неважно, мужчин или женщин, с которыми тебе приходилось встречаться, – бросила она ему его же слова, – ты все равно испытываешь необходимость ее защищать.
– Конечно.
– Потому что она женщина.
– Правильно. – Он поежился. Разговор приобретал слишком знакомую окраску. Сколько раз они вели подобные беседы с Джулианной!
– А если бы она была твоим младшим братом? – спросила Черити.
– У меня нет младшего брата, – с абсолютной логикой указал Старбак. – Я же тебе сказал, Черити, Джулианна – моя сестра.
Раздраженный выдох Черити взъерошил ее медную челку.
– Предположим чисто гипотетически, – проворковала она. – Уверена, что, как ученый, ты знаком с гипотезами.
В ее тоне он уловил сарказм, но решил не заострять на этом внимания, раз уж она настолько рассержена.
– Конечно.
– Замечательно, – кивнула Черити. – Итак, договоримся – чисто гипотетически, – что Джулианна – это Джулиан, твой младший брат.
– Хорошо. Чисто гипотетически.
– И Джулиан встречает женщину, которая ему очень нравится. И которой он сам нравится не меньше. Пока понятно?
– Абсолютно.
– Ты бы посчитал своей обязанностью отправиться к этой женщине и предупредить ее, что она должна держаться от Джулиана подальше? Чтобы защитить его?
– Конечно, нет.
– Потому что он – мужчина.
– Да.
Черити была очаровательна. И, учитывая ее прошлую адвокатскую практику, Старбак не сомневался, что она еще и умна. Так почему же она не может понять простейшую логику его рассуждений?
– Сдаюсь. – В полном отчаянии Черити вскинула обе руки вверх, и джип угрожающе заскользил по льду к краю дороги. – Черт! – Она вцепилась в руль и с восхитившим Старбака искусством вернула машину на середину дороги.
– Здорово, – заметил он в надежде утихомирить ее гнев.
– Я долго училась.
Она свернула с дороги, и перед ними внезапно появилось здание, скрытое до того за огромными соснами. Старбаку пришло в голову, что он ни за что сам не обнаружил бы лабораторию.
– Ну, вот и прибыли. В целости и сохранности.
Пока, безмолвно согласился Старбак. Но надолго ли? Похоже, они на большой скорости приближаются к невероятной опасности.
– Спасибо. Я очень благодарен тебе за то, что подвезла меня.
Она пожала плечами.
– В снегомобиле не нашлось бы места для троих. А мне, Старбак, хоть и хотелось бы запустить чем-нибудь в твою консервативную голову, все же приятнее ехать в твоем ужасном обществе, нежели с Ванессой и ее самодовольным превосходством.
– Это что, косвенный комплимент?
– Не исключено. – Улыбка, столь быстро ставшая ему родной, заиграла на ее губах, в ее глазах.
– В таком случае…
Наклонившись к ней, он коснулся ее лица. Не успокаивающим и не соблазняющим, но по-мужски властным жестом. Он почти ждал от нее новой вспышки ярости за этот жест, но по какой-то непонятной для него причине этой вспышки не последовало.
– Мне тоже хорошо с тобой, Черити. – Старбак дотронулся кончиком пальца до ее губ и тут же почувствовал ответное движение. – Очень хорошо, должен признать. – Он смотрел, как в прерывистом вздохе раскрылись ее губы. – А еще знаешь что?
В предвкушении его поцелуя веки ее медленно опустились. На щеки легли пушистые ресницы.
– Что?
– Наверное, ты права, называя меня консерватором, но я очень рад, что ты женщина.
Он наслаждался вкусом Черити – истинно женским вкусом. И ощущением от ее истинно женских губ – мягких, теплых и щедрых. Старбак решил, что мог бы до конца своих дней не отрываться от них.
Когда она протянула руку и вцепилась ему в куртку, он понял, что который уже раз их мысли полностью совпадают.
Он покрывал поцелуями ее лицо, чувствуя, как его охватывает самая сильная из всех доселе испытанных им эмоций.
Первой мыслью Старбака было, что он влюбляется. Но это просто невероятно. Любому сарнианину известно, что этим устаревшим эвфемизмом обозначают чисто биологические функции. А Старбак не мог избавиться от странного ощущения, что он проделал весь путь сквозь пространство и время специально ради встречи с этой женщиной.
Снаружи снова пошел снег, пушистые белые хлопья невесомыми лепестками опускались на землю. А внутри джипа слышны были только вздохи.
– Твой брат удивится, куда я пропал, – пробормотал Старбак, касаясь губами ее уха.
– Дилан – умный парень, – еле слышно шепнула она, когда его губы прижались к ее виску. – Он все поймет.
– Этого-то я и боюсь.
Таких усилий ему еще не приходилось прикладывать никогда в жизни, но Старбак все же отстранился – в прямом и переносном смысле – от того, что так быстро превращалось в абсолютно нелогичную и непредсказуемую ситуацию.
Уголки ее губ, чуть припухших, темно-розовых, приподнялись в ободряющей усмешке. Старбак отметил, что ее гнев напоминает метеор: яркий мгновенный свет – и нет его.
– Мне двадцать восемь лет, Старбак, – сказала она. – И пусть Дилан возражает сколько его душе угодно, но чем я занимаюсь и с кем – его ничуть не касается.
Она наклонилась и потерлась губами о его губы.
– Удачи тебе в мозговом центре. Попытаюсь разыскать твои вещи. До встречи.
– До встречи, – откликнулся Старбак. Наедине с Черити ему было трудно, но собственное нежелание расставаться с ней привело его просто в смятение. – Несмотря на все мои обещания твоему брату, я хочу быть с тобой.
– Я знаю.
– Кроме того, вопреки здравому смыслу, я обнаружил, что ты мне совершенно необходима. И это приводит меня в ужас.
Обласкав его нежным взглядом, она легонько прикоснулась ладонью к его щеке.
– И это я тоже знаю.
– Я так и думал, – согласился Старбак. – Поскольку мы совершенно непостижимым образом постоянно думаем об одном и том же. – Не отводя взгляда от ее глаз, он боролся с желанием привлечь ее к себе и снова ощутить ее вкус. – Ты оказалась права. Это может стать огромной проблемой.
– Да, – не стала она отрицать.
– Но мы справимся.
– Да.
Ему показалось, что он заглянул в ее душу.
Лишь поцеловав ее на прощание и уже шагая в сторону лаборатории, Старбак вдруг осознал, на что сейчас согласилась Черити.
Заняться любовью с Черити после того, как он обещал ее брату не делать этого, было бы не только неэтичным и неразумным поступком, но и просто безумием.
Сама жизнь Старбака находилась в руках Дилана Прескотта. Без его помощи в вычислении временных координат Старбак запросто может вернуться на свою планету не в то время. Возможно, даже раньше, чем туда прибыли Древние Отцы с их высшим интеллектом, законами и логикой и превратили недружелюбную, примитивную планету в цивилизованную.
И это было бы самоубийством.
Так что же такое есть в Черити, что Старбак готов ради нее подвергнуться подобному риску?
Как все ученые, Старбак любил решать сложные задачи. Еще мальчишкой он обожал головоломки – чем сложнее, тем лучше. Он получал наслаждение, когда рассекал проблему на составляющие, более простые вопросы, один за другим решал их и, наконец, изрядно потрудившись, получал ответ.
Он не сомневался, что собственное усердие и помощь Дилана позволят ему решить и эту головоломку времени и пространства и благополучно вернуться на родную планету.
К несчастью, ответа на дилемму личного характера, подозревал Старбак, не найти при помощи логики или научного подхода. Он чувствовал, что поступает скорее как землянин, нежели истинный сарнианин. И все же он не мог припомнить, чтобы когда-либо получал такое удовольствие, как сейчас от поцелуя Черити.
Вот уж проблема так проблема, честно признал он. Но и самая восхитительная, соблазнительная, очаровательная проблема, с которой ему только приходилось сталкиваться.
Глава седьмая
СТАРБАКА НИСКОЛЬКО не удивили тщательные меры предосторожности в лаборатории. Он стоял перед всевидящим оком видеокамеры и уже собрался было нажать кнопку интеркома, как двери внезапно отворились.
– Привет, – произнесла Ванесса. – А я уж гадала, когда же ты появишься. – Она бросила взгляд через плечо Старбака. – Черити, полагаю, отправилась на работу.
– Да. – Старбаку все еще не удавалось приспособиться к светской беседе, столь привычной на этой планете. – В полицейский участок.
– Хоть сто лет проживу – не смогу понять, как может женщина стать офицером полиции, – сказала Ванесса.
– Я тоже, – отозвался Старбак.
Ванесса наградила его ленивой, подчеркнуто женской улыбкой, заставившей Старбака усомниться в том, что Дилан сумел завоевать эту женщину.
– По-моему, это такое неженственное занятие, – продолжала она. – Как ты считаешь?
Старбак был с ней согласен. Но от хищного блеска ее глаз ему стало определенно неуютно. Этот блеск да еще то, что эта женщина вызывала в Черити чувство неполноценности, заставили Старбака уклониться от прямого ответа.
– Черити мне кажется самой женственной из всех знакомых мне женщин. – За все тридцать лет жизни он не давал более искреннего ответа.
– Вот как. – Улыбка Ванессы стала ледяной; холод заморозил взгляд. – Что ж, если девушке нравится, пусть испытает себя.
– Конечно.
Любопытство в ее взгляде было окрашено легкой насмешкой.
– Ты странный тип, Старбак. А впрочем, разве все мы не странные?
Она натянула теплые кожаные перчатки.
– Пойду пройдусь, – доверительно сообщила она. – Когда я озадачена, прогулка по лесу, быстрым шагом здорово прочищает мозги. Проходи, – добавила она. – Секретарша в приемной вызовет Дилана.
С этим она вышла из здания и зашагала прочь, ни разу не оглянувшись. Старбак мгновение смотрел ей вслед, удивляясь, почему мягкое покачивание ее бедер не волнует его так, как это бывает, когда он видит Черити.
Затем, решив подумать над этим на досуге, вошел внутрь.
Старбака не удивило, что лаборатория Дилана оказалась куда прогрессивнее времени, в котором он живет. Учебники утверждали, что Дилан Прескотт – выдающаяся личность, и Старбак, после утреннего разговора с ним о теории путешествий во времени, был с ними полностью согласен.
Они довольно быстро пришли к выводу, что вызванные вспышками на солнце электромагнитные поля стали причиной отклонения его пути сквозь субпространство и световые годы.
Старбак, полностью удовлетворенный этой разумной гипотезой, тем не менее испытывал беспокойство от тревоживших его мыслей. Мыслей, которыми он не был готов поделиться с Диланом.
В самых дальних уголках сознания, насмехаясь над ним, по-прежнему жила странная идея, что вспышки на солнце – не единственная причина. А что, если – правда, это предположение просто выходит за всякие рамки! – он был затянут сюда Черити? Ее грезами?
Идея была слишком невероятной и тревожной, чтобы всерьез принять ее. Но полностью от нее избавиться он не мог, как ни пытался.
СПУСТЯ ТРИ ДНЯ после спасения Старбака Черити оказалась в полном тупике. Его вещи так и не нашлись. Ни единая душа не видела его до того, как она нашла его на дороге. Учитывая, что в этом отдаленном уголке мира, особенно зимой, приезжие были в диковинку, она вынуждена была прийти к выводу, что его ограбили на материке, потом привезли сюда и вышвырнули умирать.
Но кто это сделал? И почему?
Ни в одном из полицейских участков Новой Англии не зарегистрировали заявление о пропаже человека с описанием Старбака. Нигде не смогли ей дать доказательств существования человека по имени Брэм Старбак. Впечатление было такое, как будто он упал в ее жизнь с неба.
Старбак. Черити потягивала кофе и, постукивая пальцами по истертым ручкам старого отцовского кресла, пыталась отделить профессиональное отношение к смуглому таинственному незнакомцу от чисто личного.
Профессионал в Черити испытывал раздражение оттого, что она не справилась с простейшим случаем определения личности пропавшего. Женщина в ней не могла избавиться от мыслей о том, как темнеют от чувственного желания его глаза всякий раз, когда он смотрит на нее. Шеф полиции решил расширить сферу запросов – вплоть до Нью-Йорка; женщина мечтала, как чудесно было бы лежать с ним у бушующего в камине огня и слушать вьюгу за окном.
Впрочем, ей этого, похоже, никогда не узнать. Потому что этот парень, кажется, и впрямь решил соблюсти чертово обещание, данное Дилану. Прошедшие три дня Старбак от зари до зари работал в лаборатории. Ночи же проводил в комнате Дилана, наверху, появляясь лишь тогда, когда Черити теряла надежду дождаться его и засыпала.
Каждое утро он, выпив кофе, уже уходил, когда она только-только поднималась. А в те редкие мгновения, когда они все же оставались наедине, он витал мыслями в каких-то заоблачных далях, размышляя о чем-то важном и неотложном.
Более чем очевидно было, что он ее избегает.
И хуже всего, что это причиняло ей боль. И какую боль!
В энный раз клянясь себе относиться к Старбаку просто как к очередному случаю в ее профессиональной практике, Черити услышала звонок.
– Полицейское управление.
Вот этого-то мне сейчас и не хватало, мысленно застонала Черити, услышав сообщение о драке в местном баре. Портовая драка.
Ее заместитель, Энди Мэйфейр, отправился на обед, внезапно воспылав горячим желанием отведать в «Серой чайке» рыбной похлебки Николетт Дюпре. По тому, как ее пятидесятипятилетний помощник вспыхивал каждый раз при упоминании имени Николетт, Черити заподозрила, что она интересует его значительно больше, нежели похлебка.
Скрепя сердце, поскольку ей не хотелось ему мешать, Черити вызвала его по радиотелефону. Он не отозвался, и она поняла, что он оставил телефон в машине. Снова.
У нее было два выхода. Потерять кучу времени, чтобы поймать своего помощника в кафе, которое расположено на другом конце города. Или же справиться самой. Тот день, когда она окажется не в состоянии справиться с парочкой пьяниц, станет последним днем ее работы в полиции, после чего она снимет значок отца с груди.
Приняв решение, Черити покинула уютное тепло участка, забралась в джип и направилась в сторону порта.
СТАРБАК И ДИЛАН только-только закончили очередные расчеты, и Дилан сказал:
– Мы пропустили обед. Ты, должно быть, умираешь с голоду.
Старбак с удивлением обнаружил, как быстро пробежало время.
– Да, я голоден.
Дилан встал и сладко потянулся.
– В холодильнике, кажется, осталась пицца. Можно разогреть в микроволновке. Если только ты не хочешь чего-нибудь другого.
– Пицца подойдет, – сказал Старбак, не имея ни малейшего понятия, на что согласился. Но поскольку до сих пор все, что он пробовал на Земле, – особенно некая сказочная смесь под названием «ореховое масло» – имело восхитительный вкус, он горел желанием попробовать что-нибудь еще.
Пицца более чем великолепна, решил Старбак десять минут спустя. Правда, расплавленный сыр обжег ему небо, но все равно сочетание продуктов показалось ему самым настоящим гастрономическим волшебством.
Он как раз обдумывал техническую возможность захватить на Сарнию такое количество замороженной пиццы, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь, как на пороге столовой возникла Ванесса.
– Джентльмены не возражают, если я к ним присоединюсь?
– Разумеется, нет, – ответил Дилан.
– Не хотела прерывать вашу работу. – Ее хрипловатый голос напомнил Старбаку мурлыканье полярной кошки. А когда она прошла по столовой своей скользящей, расслабленной походкой, аналогия с кошкой стала еще заметнее.
– В данный момент ты прерываешь лишь беседу о великолепном вкусе острой пиццы, – отозвался Дилан.
Она с явным презрением оглядела коробку с сырными крошками.
– У вас с сестрой ужасающая манера есть все подряд.
Дилан расплылся в ухмылке.
– Уж лучше я доживу до восьмидесяти, наслаждаясь пиццей, чем до ста на тех низкокалорийных картонках, которыми ты поддерживаешь свое существование.
– Рисовые хлебцы весьма питательны. – Она достала с полки пачку. – Не хочешь попробовать?
– С удовольствием, – вежливо ответил Старбак. Интересно, насколько это невкусно?
Ответ на этот вопрос он узнал секунду спустя.
– Прекрасно, – похвалил он, старательно разжевывая черствый сухой кусок и запивая его глотком шипящей колы, предложенной Диланом.
– А ты лжец, – констатировала Ванесса тоном таким же сухим, как и тот рисовый хлебец, которым Старбак едва не подавился. – Но красивый. – Она с улыбкой взглянула на Дилана. – Как идут дела?
– Идут, как им и положено, – уклончиво ответил Дилан. – А как там Эмилия?
– Сегодня утром я рассчитывала расщепить клетку, но где-то заклинило. Опять. Ну, я прошлась, чтобы освежить мозги, и теперь, полагаю, этой чертовой проблеме от меня не уйти.
– Что ж, удачи тебе, – сказал Дилан.
– Благодарю. На этой стадии вегетативного размножения мне понадобится вся удача, на какую только я могу рассчитывать. – Она опустила глаза на часы и вздохнула: – Пожалуй, пора идти, поскольку удача с неба не свалится.
На пороге она задержалась:
– Вы будете работать допоздна?
Приглашение в ее голосе звучало так явно, что Старбак догадался: дело не в одном лишь научном интересе. За последние три дня он убедился в том, что отношения Ванессы Рейнолдс и Дилана Прескотта далеко выходят за рамки платонических и дружеских.
– Возможно. – Дилан обменялся взглядом со Старбаком. – У нас еще очень много дел.
– Мне хотелось что-нибудь приготовить вечерком. А для себя одной готовить скучно.
Ее тон снова понизился до мурлыканья полярной кошки.
– Извини, но, пожалуй, в другой раз, – виновато улыбнулся Дилан.
В уголках ее бледных губ залегли напряженные тени. Взгляд потяжелел.
– Разумеется. Ни за что не стану мешать гению.
Она бросила этот лестный эпитет ему в лицо скорее как оскорбление. И торжественно удалилась. Дилан вздохнул.
– Ох уж эти женщины.
– Похоже, она любит тебя, – заметил Старбак, хотя именно в этот миг ему пришло в голову, что в глазах Ванессы он не увидел огня желания, так ярко загоравшегося в глазах Черити каждый раз, когда она смотрела на него.
– Поначалу я тоже так думал, – пожав плечами, согласился Дилан. – Но потом пришел к выводу, что для нее секс то же, что велотренажер – раз в сутки по часу. В качестве упражнения для сжигания лишних калорий. Но Ванесса может быть по-своему восхитительной, – добавил он. – И не могу отрицать, что ум у нее острый, как бритва.
– Она говорила, что работает в области генетики?
– Ага. Пытается воссоздать Эмилию Бронте.
– Эмилию Бронте? – Имя зазвенело колокольчиками.
– Ага. Писательницу. Хотя, впрочем, откуда тебе знать. Она написала «Грозовой перевал» где-то в 1800-м. Пару лет назад на блошином рынке в Лондоне Ванесса купила медальон, как утверждают, принадлежавший Бранвеллу Бронте, брату Эмилии. В медальоне оказался локон, и Ванесса убеждена, что волосы принадлежат Эмилии. Вот она и вознамерилась воссоздать писательницу.
– Эмилия Бронте, – задумчиво повторил Старбак. – Ну конечно. – Он кивнул. – Когда Ванесса назвала меня Хитклиффом, это имя показалось мне смутно знакомым. У мамы есть экземпляр этой книги.
– Настоящий экземпляр? Переплетенный и все такое? – Дилан, совершенно равнодушный к деньгам, за исключением тех случаев, когда ему требо-валось выбить средства на свою работу, тем не менее не мог избавиться от мысли о стоимости такого раритета два века спустя.
– Книга переходит в семье по наследству, – объяснил Старбак. – Она уже изветшала до предела. Отец с тоской смотрел, как мама перечитывала ее, потому что от частого пользования выпадало все больше страниц.
– Могу себе представить, – покачал головой Дилан. – Твоя мать, похоже, натура романтичная.
– Вполне подходящее для нее определение, – согласился Старбак.
– А сестра? Она такой же романтик?
– О, Джулианна решительно отличается от мамы, – быстро ответил Старбак. – Она унаследовала гораздо больше отцовских черт, чем даже я, хотя, к сожалению, и не все.
– А именно?
– Большинство сарниан обладает способностью к телепатии, – объяснил Старбак. – Особенно те, кто происходит от Древних Отцов, как предки моего отца. Джулианна, к сожалению, этой способностью не обладает.
– А ты?
– Я – обладаю, хотя на Земле это нелегко. Я, например, получаю от Ванессы какие-то колебания, Черити называет их флюидами, но я не могу прочесть ее мысли.
– Может, оно и к лучшему, – решил Дилан. – Ну, а у меня? Мои мысли ты можешь прочитать?
– Не знаю. Сарниан с детства учат, что вторгаться в чужое сознание без приглашения невежливо.
– Ну, так я тебя приглашаю. – Дилан уселся поудобнее, закинул ногу на ногу и приготовился. – Давай, читай.
Что-то определенно блокировало телепатические волны Дилана. Старбак в замешательстве взглянул на него.
– Не могу. – Он сделал еще одну попытку и растерянно запустил пальцы в волосы. – Не понимаю.
– Может, разница в атмосфере.
– Может быть, – неуверенно согласился Старбак. – Но это очень неприятно. Будь я Джулианной, я впал бы в отчаяние.
– Но ей-то это несвойственно?
– О, нет. Джулианна никогда не выказывает отчаяния. Она неизменно спокойна, бесстрастна и безупречно логична. Для женщины – логична, – не мог не добавить он. – Эти ее удручающе твердые убеждения относительно равенства женщин с мужчинами…
Дилан, убирая бумажные салфетки, коробку из-под пиццы и две бело-красные банки в корзину для мусора, расхохотался.
– Похоже на Черити. У нас с тобой, Старбак, общего, оказывается, гораздо больше, чем только работа!
– Больше даже, чем ты думаешь, – пробормотал Старбак. – Обе наши сестрички не желают отказываться от потенциально опасной работы.
– Опасной?
Старбак, вздыхая, вспоминал секретное дознание своей сестры.
– Во время последней научной экспедиции Джулианна обнаружила пакет документов, порочащих Древних Отцов.
– Ваши предки были среди Древних Отцов, – припомнил Дилан.
– Верно. И наша история свято чтит их за то, что они принесли мир и разум на дикую, первобытную планету. – Брови его грозно сошлись. – Однако Джулианна утверждает, что на планете задолго до появления наших предков существовало здоровое матриархальное общество. Документы также утверждают, что Древние Отцы появились на Сарнии не с мирной миссией, но по приглашению супруга Древней Матери – правительницы планеты.
– Ну, ваше общество отнюдь не первое сочиняет небылицы, когда дело касается исторических фактов.
– Точно. Но если документы Джулианны окажутся подлинными, следовательно, вся система нашей веры и законов основана на фальшивом фундаменте. Найденный Джулианной дневник утверждает, что женщины в мире и процветании правили Сарнией на протяжении нескольких веков и мечтали о равенстве для всех.
– Привет, – произнесла Ванесса. – А я уж гадала, когда же ты появишься. – Она бросила взгляд через плечо Старбака. – Черити, полагаю, отправилась на работу.
– Да. – Старбаку все еще не удавалось приспособиться к светской беседе, столь привычной на этой планете. – В полицейский участок.
– Хоть сто лет проживу – не смогу понять, как может женщина стать офицером полиции, – сказала Ванесса.
– Я тоже, – отозвался Старбак.
Ванесса наградила его ленивой, подчеркнуто женской улыбкой, заставившей Старбака усомниться в том, что Дилан сумел завоевать эту женщину.
– По-моему, это такое неженственное занятие, – продолжала она. – Как ты считаешь?
Старбак был с ней согласен. Но от хищного блеска ее глаз ему стало определенно неуютно. Этот блеск да еще то, что эта женщина вызывала в Черити чувство неполноценности, заставили Старбака уклониться от прямого ответа.
– Черити мне кажется самой женственной из всех знакомых мне женщин. – За все тридцать лет жизни он не давал более искреннего ответа.
– Вот как. – Улыбка Ванессы стала ледяной; холод заморозил взгляд. – Что ж, если девушке нравится, пусть испытает себя.
– Конечно.
Любопытство в ее взгляде было окрашено легкой насмешкой.
– Ты странный тип, Старбак. А впрочем, разве все мы не странные?
Она натянула теплые кожаные перчатки.
– Пойду пройдусь, – доверительно сообщила она. – Когда я озадачена, прогулка по лесу, быстрым шагом здорово прочищает мозги. Проходи, – добавила она. – Секретарша в приемной вызовет Дилана.
С этим она вышла из здания и зашагала прочь, ни разу не оглянувшись. Старбак мгновение смотрел ей вслед, удивляясь, почему мягкое покачивание ее бедер не волнует его так, как это бывает, когда он видит Черити.
Затем, решив подумать над этим на досуге, вошел внутрь.
Старбака не удивило, что лаборатория Дилана оказалась куда прогрессивнее времени, в котором он живет. Учебники утверждали, что Дилан Прескотт – выдающаяся личность, и Старбак, после утреннего разговора с ним о теории путешествий во времени, был с ними полностью согласен.
Они довольно быстро пришли к выводу, что вызванные вспышками на солнце электромагнитные поля стали причиной отклонения его пути сквозь субпространство и световые годы.
Старбак, полностью удовлетворенный этой разумной гипотезой, тем не менее испытывал беспокойство от тревоживших его мыслей. Мыслей, которыми он не был готов поделиться с Диланом.
В самых дальних уголках сознания, насмехаясь над ним, по-прежнему жила странная идея, что вспышки на солнце – не единственная причина. А что, если – правда, это предположение просто выходит за всякие рамки! – он был затянут сюда Черити? Ее грезами?
Идея была слишком невероятной и тревожной, чтобы всерьез принять ее. Но полностью от нее избавиться он не мог, как ни пытался.
СПУСТЯ ТРИ ДНЯ после спасения Старбака Черити оказалась в полном тупике. Его вещи так и не нашлись. Ни единая душа не видела его до того, как она нашла его на дороге. Учитывая, что в этом отдаленном уголке мира, особенно зимой, приезжие были в диковинку, она вынуждена была прийти к выводу, что его ограбили на материке, потом привезли сюда и вышвырнули умирать.
Но кто это сделал? И почему?
Ни в одном из полицейских участков Новой Англии не зарегистрировали заявление о пропаже человека с описанием Старбака. Нигде не смогли ей дать доказательств существования человека по имени Брэм Старбак. Впечатление было такое, как будто он упал в ее жизнь с неба.
Старбак. Черити потягивала кофе и, постукивая пальцами по истертым ручкам старого отцовского кресла, пыталась отделить профессиональное отношение к смуглому таинственному незнакомцу от чисто личного.
Профессионал в Черити испытывал раздражение оттого, что она не справилась с простейшим случаем определения личности пропавшего. Женщина в ней не могла избавиться от мыслей о том, как темнеют от чувственного желания его глаза всякий раз, когда он смотрит на нее. Шеф полиции решил расширить сферу запросов – вплоть до Нью-Йорка; женщина мечтала, как чудесно было бы лежать с ним у бушующего в камине огня и слушать вьюгу за окном.
Впрочем, ей этого, похоже, никогда не узнать. Потому что этот парень, кажется, и впрямь решил соблюсти чертово обещание, данное Дилану. Прошедшие три дня Старбак от зари до зари работал в лаборатории. Ночи же проводил в комнате Дилана, наверху, появляясь лишь тогда, когда Черити теряла надежду дождаться его и засыпала.
Каждое утро он, выпив кофе, уже уходил, когда она только-только поднималась. А в те редкие мгновения, когда они все же оставались наедине, он витал мыслями в каких-то заоблачных далях, размышляя о чем-то важном и неотложном.
Более чем очевидно было, что он ее избегает.
И хуже всего, что это причиняло ей боль. И какую боль!
В энный раз клянясь себе относиться к Старбаку просто как к очередному случаю в ее профессиональной практике, Черити услышала звонок.
– Полицейское управление.
Вот этого-то мне сейчас и не хватало, мысленно застонала Черити, услышав сообщение о драке в местном баре. Портовая драка.
Ее заместитель, Энди Мэйфейр, отправился на обед, внезапно воспылав горячим желанием отведать в «Серой чайке» рыбной похлебки Николетт Дюпре. По тому, как ее пятидесятипятилетний помощник вспыхивал каждый раз при упоминании имени Николетт, Черити заподозрила, что она интересует его значительно больше, нежели похлебка.
Скрепя сердце, поскольку ей не хотелось ему мешать, Черити вызвала его по радиотелефону. Он не отозвался, и она поняла, что он оставил телефон в машине. Снова.
У нее было два выхода. Потерять кучу времени, чтобы поймать своего помощника в кафе, которое расположено на другом конце города. Или же справиться самой. Тот день, когда она окажется не в состоянии справиться с парочкой пьяниц, станет последним днем ее работы в полиции, после чего она снимет значок отца с груди.
Приняв решение, Черити покинула уютное тепло участка, забралась в джип и направилась в сторону порта.
СТАРБАК И ДИЛАН только-только закончили очередные расчеты, и Дилан сказал:
– Мы пропустили обед. Ты, должно быть, умираешь с голоду.
Старбак с удивлением обнаружил, как быстро пробежало время.
– Да, я голоден.
Дилан встал и сладко потянулся.
– В холодильнике, кажется, осталась пицца. Можно разогреть в микроволновке. Если только ты не хочешь чего-нибудь другого.
– Пицца подойдет, – сказал Старбак, не имея ни малейшего понятия, на что согласился. Но поскольку до сих пор все, что он пробовал на Земле, – особенно некая сказочная смесь под названием «ореховое масло» – имело восхитительный вкус, он горел желанием попробовать что-нибудь еще.
Пицца более чем великолепна, решил Старбак десять минут спустя. Правда, расплавленный сыр обжег ему небо, но все равно сочетание продуктов показалось ему самым настоящим гастрономическим волшебством.
Он как раз обдумывал техническую возможность захватить на Сарнию такое количество замороженной пиццы, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь, как на пороге столовой возникла Ванесса.
– Джентльмены не возражают, если я к ним присоединюсь?
– Разумеется, нет, – ответил Дилан.
– Не хотела прерывать вашу работу. – Ее хрипловатый голос напомнил Старбаку мурлыканье полярной кошки. А когда она прошла по столовой своей скользящей, расслабленной походкой, аналогия с кошкой стала еще заметнее.
– В данный момент ты прерываешь лишь беседу о великолепном вкусе острой пиццы, – отозвался Дилан.
Она с явным презрением оглядела коробку с сырными крошками.
– У вас с сестрой ужасающая манера есть все подряд.
Дилан расплылся в ухмылке.
– Уж лучше я доживу до восьмидесяти, наслаждаясь пиццей, чем до ста на тех низкокалорийных картонках, которыми ты поддерживаешь свое существование.
– Рисовые хлебцы весьма питательны. – Она достала с полки пачку. – Не хочешь попробовать?
– С удовольствием, – вежливо ответил Старбак. Интересно, насколько это невкусно?
Ответ на этот вопрос он узнал секунду спустя.
– Прекрасно, – похвалил он, старательно разжевывая черствый сухой кусок и запивая его глотком шипящей колы, предложенной Диланом.
– А ты лжец, – констатировала Ванесса тоном таким же сухим, как и тот рисовый хлебец, которым Старбак едва не подавился. – Но красивый. – Она с улыбкой взглянула на Дилана. – Как идут дела?
– Идут, как им и положено, – уклончиво ответил Дилан. – А как там Эмилия?
– Сегодня утром я рассчитывала расщепить клетку, но где-то заклинило. Опять. Ну, я прошлась, чтобы освежить мозги, и теперь, полагаю, этой чертовой проблеме от меня не уйти.
– Что ж, удачи тебе, – сказал Дилан.
– Благодарю. На этой стадии вегетативного размножения мне понадобится вся удача, на какую только я могу рассчитывать. – Она опустила глаза на часы и вздохнула: – Пожалуй, пора идти, поскольку удача с неба не свалится.
На пороге она задержалась:
– Вы будете работать допоздна?
Приглашение в ее голосе звучало так явно, что Старбак догадался: дело не в одном лишь научном интересе. За последние три дня он убедился в том, что отношения Ванессы Рейнолдс и Дилана Прескотта далеко выходят за рамки платонических и дружеских.
– Возможно. – Дилан обменялся взглядом со Старбаком. – У нас еще очень много дел.
– Мне хотелось что-нибудь приготовить вечерком. А для себя одной готовить скучно.
Ее тон снова понизился до мурлыканья полярной кошки.
– Извини, но, пожалуй, в другой раз, – виновато улыбнулся Дилан.
В уголках ее бледных губ залегли напряженные тени. Взгляд потяжелел.
– Разумеется. Ни за что не стану мешать гению.
Она бросила этот лестный эпитет ему в лицо скорее как оскорбление. И торжественно удалилась. Дилан вздохнул.
– Ох уж эти женщины.
– Похоже, она любит тебя, – заметил Старбак, хотя именно в этот миг ему пришло в голову, что в глазах Ванессы он не увидел огня желания, так ярко загоравшегося в глазах Черити каждый раз, когда она смотрела на него.
– Поначалу я тоже так думал, – пожав плечами, согласился Дилан. – Но потом пришел к выводу, что для нее секс то же, что велотренажер – раз в сутки по часу. В качестве упражнения для сжигания лишних калорий. Но Ванесса может быть по-своему восхитительной, – добавил он. – И не могу отрицать, что ум у нее острый, как бритва.
– Она говорила, что работает в области генетики?
– Ага. Пытается воссоздать Эмилию Бронте.
– Эмилию Бронте? – Имя зазвенело колокольчиками.
– Ага. Писательницу. Хотя, впрочем, откуда тебе знать. Она написала «Грозовой перевал» где-то в 1800-м. Пару лет назад на блошином рынке в Лондоне Ванесса купила медальон, как утверждают, принадлежавший Бранвеллу Бронте, брату Эмилии. В медальоне оказался локон, и Ванесса убеждена, что волосы принадлежат Эмилии. Вот она и вознамерилась воссоздать писательницу.
– Эмилия Бронте, – задумчиво повторил Старбак. – Ну конечно. – Он кивнул. – Когда Ванесса назвала меня Хитклиффом, это имя показалось мне смутно знакомым. У мамы есть экземпляр этой книги.
– Настоящий экземпляр? Переплетенный и все такое? – Дилан, совершенно равнодушный к деньгам, за исключением тех случаев, когда ему требо-валось выбить средства на свою работу, тем не менее не мог избавиться от мысли о стоимости такого раритета два века спустя.
– Книга переходит в семье по наследству, – объяснил Старбак. – Она уже изветшала до предела. Отец с тоской смотрел, как мама перечитывала ее, потому что от частого пользования выпадало все больше страниц.
– Могу себе представить, – покачал головой Дилан. – Твоя мать, похоже, натура романтичная.
– Вполне подходящее для нее определение, – согласился Старбак.
– А сестра? Она такой же романтик?
– О, Джулианна решительно отличается от мамы, – быстро ответил Старбак. – Она унаследовала гораздо больше отцовских черт, чем даже я, хотя, к сожалению, и не все.
– А именно?
– Большинство сарниан обладает способностью к телепатии, – объяснил Старбак. – Особенно те, кто происходит от Древних Отцов, как предки моего отца. Джулианна, к сожалению, этой способностью не обладает.
– А ты?
– Я – обладаю, хотя на Земле это нелегко. Я, например, получаю от Ванессы какие-то колебания, Черити называет их флюидами, но я не могу прочесть ее мысли.
– Может, оно и к лучшему, – решил Дилан. – Ну, а у меня? Мои мысли ты можешь прочитать?
– Не знаю. Сарниан с детства учат, что вторгаться в чужое сознание без приглашения невежливо.
– Ну, так я тебя приглашаю. – Дилан уселся поудобнее, закинул ногу на ногу и приготовился. – Давай, читай.
Что-то определенно блокировало телепатические волны Дилана. Старбак в замешательстве взглянул на него.
– Не могу. – Он сделал еще одну попытку и растерянно запустил пальцы в волосы. – Не понимаю.
– Может, разница в атмосфере.
– Может быть, – неуверенно согласился Старбак. – Но это очень неприятно. Будь я Джулианной, я впал бы в отчаяние.
– Но ей-то это несвойственно?
– О, нет. Джулианна никогда не выказывает отчаяния. Она неизменно спокойна, бесстрастна и безупречно логична. Для женщины – логична, – не мог не добавить он. – Эти ее удручающе твердые убеждения относительно равенства женщин с мужчинами…
Дилан, убирая бумажные салфетки, коробку из-под пиццы и две бело-красные банки в корзину для мусора, расхохотался.
– Похоже на Черити. У нас с тобой, Старбак, общего, оказывается, гораздо больше, чем только работа!
– Больше даже, чем ты думаешь, – пробормотал Старбак. – Обе наши сестрички не желают отказываться от потенциально опасной работы.
– Опасной?
Старбак, вздыхая, вспоминал секретное дознание своей сестры.
– Во время последней научной экспедиции Джулианна обнаружила пакет документов, порочащих Древних Отцов.
– Ваши предки были среди Древних Отцов, – припомнил Дилан.
– Верно. И наша история свято чтит их за то, что они принесли мир и разум на дикую, первобытную планету. – Брови его грозно сошлись. – Однако Джулианна утверждает, что на планете задолго до появления наших предков существовало здоровое матриархальное общество. Документы также утверждают, что Древние Отцы появились на Сарнии не с мирной миссией, но по приглашению супруга Древней Матери – правительницы планеты.
– Ну, ваше общество отнюдь не первое сочиняет небылицы, когда дело касается исторических фактов.
– Точно. Но если документы Джулианны окажутся подлинными, следовательно, вся система нашей веры и законов основана на фальшивом фундаменте. Найденный Джулианной дневник утверждает, что женщины в мире и процветании правили Сарнией на протяжении нескольких веков и мечтали о равенстве для всех.