Если он поддастся порыву, который охватывает его всякий раз, когда она оказывается рядом, и отправится с ней в постель, какое будущее может он ей обещать?
Никакого, мрачно признал Старбак. Решительно никакого.
– Ты права. – Он медленно отстранился. – Нет сомнений, что ты из тех женщин, с которыми связывают свою жизнь навсегда.
Что же делать? Всю жизнь его учили быть предельно честным. Но никогда правда не ранила так жестоко.
– Как бы ни хотелось мне обещать тебе счастливое будущее, Черити, я не могу дать тебе то, что тебе нужно. Чего ты заслуживаешь.
Черити потребовалось огромное усилие, чтобы скрыть, какой удар он нанес ей своим отказом. Казалось, будто Старбак полоснул ее ножом по сердцу.
А чего ты, собственно, ожидала, дурочка? – спрашивала она себя. Возвышенного, коленопреклоненного предложения руки и сердца от мужчины, всего лишь три дня как объявившегося в твоей жизни?
Да. К несчастью, она глупейшим образом ожидала именно этого.
– Что ж. – Она закусила губу и отвернулась. – В чем, в чем, а в отсутствии искренности тебя никакая женщина не обвинит, Старбак.
– Я не умею быть другим.
Было что-то такое в его простодушной откровенности в те самые мгновения, когда любой другой мужчина если и не солгал бы, то хотя бы завуалировал правду, от чего сердце Черити всякий раз прощало его.
Она взглянула на часы-кукушку. Скоро стемнеет. Ночь. Время отправляться в постель. Воспоминание о том, как она проснулась в объятиях этого человека, заставило ее пульс пуститься вскачь.
– Когда тебе нужно вернуться в лабораторию?
– Через час.
– Так скоро… – Она и пытаться не стала скрыть разочарование.
– Очень много работы, Черити, – тихо сказал Старбак. – И основную ее часть необходимо закончить до ослабления вспышек на солнце.
Разочарование на ее лице мгновенно уступило место любопытству.
– Вспышек на солнце? А что, вы с Диланом исследуете их влияние на эмоции людей?
– Это один из аспектов нашей работы. – Интересно, что сказала бы Черити, если бы узнала об основной цели их занятий?
– Меня бы здорово утешило, если бы вы доказали, что именно вспышки заставляют всех, и меня в том числе, поступать по примеру героев «Сна в летнюю ночь».
У его матери эта пьеса была записана на голограмме, поэтому Старбак тоже познакомился с веселой комедией ошибок Шекспира. И он решил, что она определила верно – лишь за одним немаловажным исключением. Его чувства к Черити вызваны отнюдь не сказочным цветочным нектаром. Они были удручающе реальны.
– Очень может случиться так, что вспышки виноваты во всем, что с нами произошло, – согласился он. – Но только не в моих чувствах к тебе.
Она все гадала: почему же он, если искренне верит в то, что влюбился, не хочет предложить хотя бы видимость союза? Кошмарная мысль вдруг пришла ей в голову.
– Ты женат?
– Женат?
Старбака потрясло, что она могла даже предположить подобное. Если бы он был из тех безответственных мужчин, которые с легкостью идут на внебрачную связь, то давно бы уже наслаждался прелестями Черити в постели.
– Нет. Конечно, я не женат.
– Ты уверен? Ведь у тебя, в конце концов, амнезия, и вполне возможно…
– Я не женат, – твердо повторил он.
– Обручен?
Он уже не раз убеждался в своей способности увиливать от прямого ответа и даже врать при необходимости. Но ее умоляющие синие глаза заставили Старбака сказать правду там, где вполне хватило бы и лжи.
– Кажется, я припоминаю, что был связан с одной женщиной.
– О! – Плечи Черити поникли. – Что ж, ни за что не стала бы вторгаться во владения другой женщины.
– Но она разорвала наши отношения.
– О! – Возможно, ему лишь показалось, но Старбак мог поклясться, что едва заметная улыбка тронула утолки ее губ.
Он мог бы остановиться на этом. Наверное, ему даже стоило бы остановиться. Но честность не позволила ему.
– Я надеялся изменить ее решение.
Легкая улыбка растаяла, облачко затуманило ее дивные глаза.
– Что ж. Уверена, что тебе это удастся. Не могу себе представить, чтобы тебе не удалось хоть какое-то дело, – ровным тоном добавила она.
Ему хотелось рассказать Черити о том, что встреча с ней поставила под вопрос абсолютно всю его жизнь, включая и Селу. Ему невыносимо хотелось заключить ее в объятия и испытать с ней то, что, как он подозревал, потрясло бы все его существо. Ему отчаянно хотелось остаться здесь, с ней, навсегда.
– У моей бабушки Прескотт была присказка, – тихо произнесла Черити. – Если бы желания были лошадьми, нищие были бы всадниками.
Он смотрел на нее. Вглядывался упорно, глубоко. Неужели он до такой степени потерял контроль над собой, что высказал свои желания вслух? Или же она прочитала его мысли?
– Мы с тобой как будто связаны живой нитью, – медленно сказал он. – Ты звала меня…
– Я тебя не звала.
Он лишь махнул рукой на ее возражение.
– Ты звала меня, – упрямо повторил он. – И я пришел. А сейчас, хотя всем известно, что это невозможно, ты проникла в мое сознание, прочитала мои мысли.
– Я не читала твои мысли.
– Тогда откуда ты узнала, о чем я думал? О чем я мечтал?
– Я читала у тебя на лице, – ответила Черити. – У тебя очень выразительное лицо, Старбак.
– Правда?
Это сюрприз. Придется по возвращении на Сарнию поработать над своим лицом. Испытывать какие-либо эмоции уже не желательно; но их проявление навеки уронило бы его в глазах ученых мужей.
Черити рассмеялась, увидев, как в его глазах удивление сменилось тревогой, а потом твердым намерением. Он такой открытый, этот мужчина, в которого она, похоже, готова влюбиться. Такой искренний. И так не похож на Стивена. Для ее бывшего мужа лгать и изворачиваться было так же естественно, как дышать. Он занимался этим постоянно, без всякой надобности.
– В данный момент очень выразительное лицо у тебя, – пробормотал Старбак. Он провел пальцем по сердито сжавшимся губам. – Надеюсь, не я вызвал эту гримасу.
От этого легкого прикосновения кожа у нее загорелась. Ну почему – несмотря на то, что оба знают о бесперспективности отношений между ними, несмотря на то, что оба клянутся не продолжать эти отношения, – почему они не в силах удержаться от прикосновений?
– Нет. Я думала совсем о другом человеке.
– О том, что тебя обидел?
– Я не хочу говорить о Стивене, – поспешно возразила она и отстранилась. – Я не хочу о нем даже думать.
Один раз в жизни она позволила сердцу взять власть над разумом. Пережив эту катастрофу, она поклялась никогда не отдавать сердце мужчине. И вот, пожалуйста, она на пороге той же самой ошибки.
Старбак кивнул.
– Я могу понять, какая это болезненная тема.
– Совсем не болезненная, – вспыхнула Черити. – Просто мысли о нем приводят меня в дикую ярость.
В который раз Старбак убедился, что в мире нет более привлекательного зрелища, нежели сполохи раздражения в синих глазах Черити. В который раз в нем вспыхнуло желание. В который раз он напомнил себе, что не имеет на это права.
А Черити следила за волнами эмоций, пробегавших по его лицу. Страсть, желание, твердое решение. И опять между ними выросла стена – и она очутилась по другую ее сторону. Брэма Старбака нелегко понять. И любить его непросто.
Скрипучая пташка выскочила из своего домика, возвещая время, и разорвала напряженную тишину, которая становилась все более и более опасной.
Старбаку неожиданно пришло в голову, что эта птичка сравнима со многими землянами, встречавшимися на его пути: странная, забавная, абсолютно неразумная и удивительно привлекательная.
– Тебе пора назад, в лабораторию.
– Да. – В голосе Старбака слышалась не меньшая неохотность.
– Может, возьмешь джип? Я уже никуда не поеду.
– Спасибо. – Он кивнул. – Ты так добра.
– Мне всегда говорили, что это мое слабое место.
Он одарил ее одним из своих долгих, вдумчивых взглядов.
– Может быть, – наконец согласился он. – Но это и одно из твоих самых подкупающих качеств.
Не в силах устоять перед соблазном нежных розовых губ, он приподнял ее подбородок и легким, едва заметным движением прикоснулся к ее губам. И все равно поцелуй потряс его. Старбак уронил руки и отступил на шаг назад.
– Статическое электричество, – высказала предположение Черити, с трудом шевельнув горевшими от его прикосновения губами. – У коврика нейлоновая основа.
– Несомненно, все дело именно в этом, – согласился Старбак, с горячностью хватаясь за любое научное объяснение очередного головокружительного опыта. И опять он не мог не заметить, насколько совпадают их мысли. – Дилан, наверное, уже гадает, куда я делся.
– Если мой брат работает, то у него прямо под ногами может разверзнуться земля, а он и бровью не поведет, если только его драгоценный компьютер не провалится в трещину, – сухо возразила Черити.
Старбак улыбнулся.
– Джулианна не раз говорила обо мне нечто подобное.
– Джулианна – это твоя сестра, – припомнила Черити. – Какой-то-там-антрополог.
– Ксеноантрополог.
– Точно. Я бы хотела познакомиться с ней. Похоже, у нас много общего.
Вообще-то Старбаку не доводилось встречать двух настолько различных женщин. Но обеих он любил, каждую по-своему.
– Чтобы вы обсуждали меня, будто срез под микроскопом? – с улыбкой ужаснулся он. – Я тебя знаю, Черити Прескотт. Через пять минут после встречи с Джулианной ты выведаешь у нее все мои секреты.
– Так, значит, у тебя много секретов, Старбак? – коротко и неуверенно хохотнув, спросила Черити, не умея скрыть, что это не праздный вопрос.
– Достаточно, – честно признался Старбак. Она, похоже, собралась копнуть поглубже, и он поспешно добавил: – Мне действительно пора.
– Разумеется. – Протягивая ему ключи от джипа, Черити с деланной беспечностью пожала плечами. – Поосторожнее за рулем.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не разбить твой моби… твой джип, – тут же поправился он.
Старбак взглянул на часы, проклиная своего нового врага – время. Хоть он и знал, что ему следует от зари до зари пропадать в лаборатории, желание насладиться каждой минутой оставшегося у него на Земле времени с Черити не покидало его.
– Может быть, если тебе удастся закончить дела в разумно короткий срок, – предложила Черити, – поужинаем вместе?
И опять она читала его мысли. Эта очевидность его одновременно поражала и удручала.
– Я был бы счастлив. Но мне бы не хотелось доставлять тебе хлопоты с приготовлением ужина.
Черити расхохоталась.
– Я не намерена подвергать тебя такому страшному риску, Старбак. Пиццу-то я сумею разогреть.
– Превосходно. – Черити и пицца. Настоящая нирвана.
Он наклонился и легко, быстро прикоснулся губами к ее губам. Этот поцелуй повлек за собой другой, потом еще и еще, пока у обоих не перехватило дыхание.
В конце концов он нехотя, подчиняясь необходимости, покинул ее дом. Погруженный в мысли о Черити, Старбак не заметил одинокую фигуру, из-за заснеженных сосен неотрывно наблюдавшую за домом.
Глава девятая
Никакого, мрачно признал Старбак. Решительно никакого.
– Ты права. – Он медленно отстранился. – Нет сомнений, что ты из тех женщин, с которыми связывают свою жизнь навсегда.
Что же делать? Всю жизнь его учили быть предельно честным. Но никогда правда не ранила так жестоко.
– Как бы ни хотелось мне обещать тебе счастливое будущее, Черити, я не могу дать тебе то, что тебе нужно. Чего ты заслуживаешь.
Черити потребовалось огромное усилие, чтобы скрыть, какой удар он нанес ей своим отказом. Казалось, будто Старбак полоснул ее ножом по сердцу.
А чего ты, собственно, ожидала, дурочка? – спрашивала она себя. Возвышенного, коленопреклоненного предложения руки и сердца от мужчины, всего лишь три дня как объявившегося в твоей жизни?
Да. К несчастью, она глупейшим образом ожидала именно этого.
– Что ж. – Она закусила губу и отвернулась. – В чем, в чем, а в отсутствии искренности тебя никакая женщина не обвинит, Старбак.
– Я не умею быть другим.
Было что-то такое в его простодушной откровенности в те самые мгновения, когда любой другой мужчина если и не солгал бы, то хотя бы завуалировал правду, от чего сердце Черити всякий раз прощало его.
Она взглянула на часы-кукушку. Скоро стемнеет. Ночь. Время отправляться в постель. Воспоминание о том, как она проснулась в объятиях этого человека, заставило ее пульс пуститься вскачь.
– Когда тебе нужно вернуться в лабораторию?
– Через час.
– Так скоро… – Она и пытаться не стала скрыть разочарование.
– Очень много работы, Черити, – тихо сказал Старбак. – И основную ее часть необходимо закончить до ослабления вспышек на солнце.
Разочарование на ее лице мгновенно уступило место любопытству.
– Вспышек на солнце? А что, вы с Диланом исследуете их влияние на эмоции людей?
– Это один из аспектов нашей работы. – Интересно, что сказала бы Черити, если бы узнала об основной цели их занятий?
– Меня бы здорово утешило, если бы вы доказали, что именно вспышки заставляют всех, и меня в том числе, поступать по примеру героев «Сна в летнюю ночь».
У его матери эта пьеса была записана на голограмме, поэтому Старбак тоже познакомился с веселой комедией ошибок Шекспира. И он решил, что она определила верно – лишь за одним немаловажным исключением. Его чувства к Черити вызваны отнюдь не сказочным цветочным нектаром. Они были удручающе реальны.
– Очень может случиться так, что вспышки виноваты во всем, что с нами произошло, – согласился он. – Но только не в моих чувствах к тебе.
Она все гадала: почему же он, если искренне верит в то, что влюбился, не хочет предложить хотя бы видимость союза? Кошмарная мысль вдруг пришла ей в голову.
– Ты женат?
– Женат?
Старбака потрясло, что она могла даже предположить подобное. Если бы он был из тех безответственных мужчин, которые с легкостью идут на внебрачную связь, то давно бы уже наслаждался прелестями Черити в постели.
– Нет. Конечно, я не женат.
– Ты уверен? Ведь у тебя, в конце концов, амнезия, и вполне возможно…
– Я не женат, – твердо повторил он.
– Обручен?
Он уже не раз убеждался в своей способности увиливать от прямого ответа и даже врать при необходимости. Но ее умоляющие синие глаза заставили Старбака сказать правду там, где вполне хватило бы и лжи.
– Кажется, я припоминаю, что был связан с одной женщиной.
– О! – Плечи Черити поникли. – Что ж, ни за что не стала бы вторгаться во владения другой женщины.
– Но она разорвала наши отношения.
– О! – Возможно, ему лишь показалось, но Старбак мог поклясться, что едва заметная улыбка тронула утолки ее губ.
Он мог бы остановиться на этом. Наверное, ему даже стоило бы остановиться. Но честность не позволила ему.
– Я надеялся изменить ее решение.
Легкая улыбка растаяла, облачко затуманило ее дивные глаза.
– Что ж. Уверена, что тебе это удастся. Не могу себе представить, чтобы тебе не удалось хоть какое-то дело, – ровным тоном добавила она.
Ему хотелось рассказать Черити о том, что встреча с ней поставила под вопрос абсолютно всю его жизнь, включая и Селу. Ему невыносимо хотелось заключить ее в объятия и испытать с ней то, что, как он подозревал, потрясло бы все его существо. Ему отчаянно хотелось остаться здесь, с ней, навсегда.
– У моей бабушки Прескотт была присказка, – тихо произнесла Черити. – Если бы желания были лошадьми, нищие были бы всадниками.
Он смотрел на нее. Вглядывался упорно, глубоко. Неужели он до такой степени потерял контроль над собой, что высказал свои желания вслух? Или же она прочитала его мысли?
– Мы с тобой как будто связаны живой нитью, – медленно сказал он. – Ты звала меня…
– Я тебя не звала.
Он лишь махнул рукой на ее возражение.
– Ты звала меня, – упрямо повторил он. – И я пришел. А сейчас, хотя всем известно, что это невозможно, ты проникла в мое сознание, прочитала мои мысли.
– Я не читала твои мысли.
– Тогда откуда ты узнала, о чем я думал? О чем я мечтал?
– Я читала у тебя на лице, – ответила Черити. – У тебя очень выразительное лицо, Старбак.
– Правда?
Это сюрприз. Придется по возвращении на Сарнию поработать над своим лицом. Испытывать какие-либо эмоции уже не желательно; но их проявление навеки уронило бы его в глазах ученых мужей.
Черити рассмеялась, увидев, как в его глазах удивление сменилось тревогой, а потом твердым намерением. Он такой открытый, этот мужчина, в которого она, похоже, готова влюбиться. Такой искренний. И так не похож на Стивена. Для ее бывшего мужа лгать и изворачиваться было так же естественно, как дышать. Он занимался этим постоянно, без всякой надобности.
– В данный момент очень выразительное лицо у тебя, – пробормотал Старбак. Он провел пальцем по сердито сжавшимся губам. – Надеюсь, не я вызвал эту гримасу.
От этого легкого прикосновения кожа у нее загорелась. Ну почему – несмотря на то, что оба знают о бесперспективности отношений между ними, несмотря на то, что оба клянутся не продолжать эти отношения, – почему они не в силах удержаться от прикосновений?
– Нет. Я думала совсем о другом человеке.
– О том, что тебя обидел?
– Я не хочу говорить о Стивене, – поспешно возразила она и отстранилась. – Я не хочу о нем даже думать.
Один раз в жизни она позволила сердцу взять власть над разумом. Пережив эту катастрофу, она поклялась никогда не отдавать сердце мужчине. И вот, пожалуйста, она на пороге той же самой ошибки.
Старбак кивнул.
– Я могу понять, какая это болезненная тема.
– Совсем не болезненная, – вспыхнула Черити. – Просто мысли о нем приводят меня в дикую ярость.
В который раз Старбак убедился, что в мире нет более привлекательного зрелища, нежели сполохи раздражения в синих глазах Черити. В который раз в нем вспыхнуло желание. В который раз он напомнил себе, что не имеет на это права.
А Черити следила за волнами эмоций, пробегавших по его лицу. Страсть, желание, твердое решение. И опять между ними выросла стена – и она очутилась по другую ее сторону. Брэма Старбака нелегко понять. И любить его непросто.
Скрипучая пташка выскочила из своего домика, возвещая время, и разорвала напряженную тишину, которая становилась все более и более опасной.
Старбаку неожиданно пришло в голову, что эта птичка сравнима со многими землянами, встречавшимися на его пути: странная, забавная, абсолютно неразумная и удивительно привлекательная.
– Тебе пора назад, в лабораторию.
– Да. – В голосе Старбака слышалась не меньшая неохотность.
– Может, возьмешь джип? Я уже никуда не поеду.
– Спасибо. – Он кивнул. – Ты так добра.
– Мне всегда говорили, что это мое слабое место.
Он одарил ее одним из своих долгих, вдумчивых взглядов.
– Может быть, – наконец согласился он. – Но это и одно из твоих самых подкупающих качеств.
Не в силах устоять перед соблазном нежных розовых губ, он приподнял ее подбородок и легким, едва заметным движением прикоснулся к ее губам. И все равно поцелуй потряс его. Старбак уронил руки и отступил на шаг назад.
– Статическое электричество, – высказала предположение Черити, с трудом шевельнув горевшими от его прикосновения губами. – У коврика нейлоновая основа.
– Несомненно, все дело именно в этом, – согласился Старбак, с горячностью хватаясь за любое научное объяснение очередного головокружительного опыта. И опять он не мог не заметить, насколько совпадают их мысли. – Дилан, наверное, уже гадает, куда я делся.
– Если мой брат работает, то у него прямо под ногами может разверзнуться земля, а он и бровью не поведет, если только его драгоценный компьютер не провалится в трещину, – сухо возразила Черити.
Старбак улыбнулся.
– Джулианна не раз говорила обо мне нечто подобное.
– Джулианна – это твоя сестра, – припомнила Черити. – Какой-то-там-антрополог.
– Ксеноантрополог.
– Точно. Я бы хотела познакомиться с ней. Похоже, у нас много общего.
Вообще-то Старбаку не доводилось встречать двух настолько различных женщин. Но обеих он любил, каждую по-своему.
– Чтобы вы обсуждали меня, будто срез под микроскопом? – с улыбкой ужаснулся он. – Я тебя знаю, Черити Прескотт. Через пять минут после встречи с Джулианной ты выведаешь у нее все мои секреты.
– Так, значит, у тебя много секретов, Старбак? – коротко и неуверенно хохотнув, спросила Черити, не умея скрыть, что это не праздный вопрос.
– Достаточно, – честно признался Старбак. Она, похоже, собралась копнуть поглубже, и он поспешно добавил: – Мне действительно пора.
– Разумеется. – Протягивая ему ключи от джипа, Черити с деланной беспечностью пожала плечами. – Поосторожнее за рулем.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не разбить твой моби… твой джип, – тут же поправился он.
Старбак взглянул на часы, проклиная своего нового врага – время. Хоть он и знал, что ему следует от зари до зари пропадать в лаборатории, желание насладиться каждой минутой оставшегося у него на Земле времени с Черити не покидало его.
– Может быть, если тебе удастся закончить дела в разумно короткий срок, – предложила Черити, – поужинаем вместе?
И опять она читала его мысли. Эта очевидность его одновременно поражала и удручала.
– Я был бы счастлив. Но мне бы не хотелось доставлять тебе хлопоты с приготовлением ужина.
Черити расхохоталась.
– Я не намерена подвергать тебя такому страшному риску, Старбак. Пиццу-то я сумею разогреть.
– Превосходно. – Черити и пицца. Настоящая нирвана.
Он наклонился и легко, быстро прикоснулся губами к ее губам. Этот поцелуй повлек за собой другой, потом еще и еще, пока у обоих не перехватило дыхание.
В конце концов он нехотя, подчиняясь необходимости, покинул ее дом. Погруженный в мысли о Черити, Старбак не заметил одинокую фигуру, из-за заснеженных сосен неотрывно наблюдавшую за домом.
Глава девятая
СЛЕДУЮЩИЕ ДВЕ НЕДЕЛИ Старбак и Черити, как будто по взаимной договоренности, провели в борьбе с искушением. Хотя задача была совсем не из легких, их упорный отказ от любых проявлений физической близости привел к близости душевной, которая оказалась сильнее и глубже притяжения плоти, с самого начала толкавшего их в объятия друг друга.
Постепенно, день за днем, они все больше сближались. Черити удивлялась, с какой легкостью Старбак вошел в ее размеренную жизнь. За утренним кофе и вечерним шоколадом, ставшими привычкой, она обнаружила, что Старбак очень похож на ее брата – тот же блестящий интеллект, невероятная работоспособность и при этом любящая, нежная душа.
И пусть она все время напоминала себе, что он не обещал ей никакого будущего – напротив, не единожды подчеркивал невозможность между ними сколько-нибудь длительных отношений, – ее непокорное сердце, похоже, твердо решило взять власть над осмотрительной головой. Как все это безнадежно запутано и удручающе сложно!
Но когда бы она ни пыталась разобраться в своих чувствах, основной вывод оставался прежним: вопреки тем крупицам американского здравого смысла, что ей удалось сохранить, она с каждым днем все больше влюблялась в этого человека.
Пока Черити сражалась со своими смятенными эмоциями, Старбака чувства захватили с не меньшей силой. Потаенные желания, о существовании которых он раньше и не подозревал, поднимались из глубин его существа, – желания, с легкостью сметавшие все преграды, с таким трудом возводимые им между ним и Черити. Несмотря на все его усилия, Черити перевернула его жизнь. И этого ему больше не удавалось игнорировать.
– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? – спросила она однажды утром за кофе и ежедневным выпуском «Янки обсервер».
Старбак пожал плечами.
– Думал проверить новую программу. – Он воздержался от упоминания, что им с Диланом удалось решить проблему его возвращения домой. Возвращения, которое в случае правильности расчетов Дилана должно будет произойти через каких-нибудь два дня. – А что?
– Не знаю, слышал ли ты что-то об этом, сидя взаперти в своем мозговом центре, но сегодня начинается Праздник Зимы.
– Кажется, Ванесса что-то говорила, – неуверенно пробормотал Старбак. На самом же деле она предложила ему сопровождать ее на этом ежегодном празднестве.
– Ну, естественно.
Старбак сжал ладонями помрачневшее лицо Черити. Волосы, подсвеченные сзади огнем камина, создавали медного цвета ореол.
– Я должен был бы пригласить тебя посетить праздник вместе со мной…
Она упорно избегала встречи с его взглядом.
– Не нужно мне делать одолжений.
– Это ты, согласившись, сделаешь мне одолжение, Черити. Я ни разу до сих пор не видел Праздника Зимы. – Откровенно говоря, до появления в Мэне он ни разу не видел ни снега, ни льда. – Не могу придумать на сегодняшний вечер ничего лучшего, чем поехать туда с тобой.
– А разве тебе не нужно работать?
– Работа подождет. – Старбак сам едва поверил своим ушам. – Я предпочитаю побыть с тобой.
Черити улыбнулась.
– Если мы выедем в шесть, то поспеем на площадь как раз к ужину. Считай, что ты ничего вкусного не ел, если тебе не довелось попробовать настоящего омара из Мэна.
– Значит, в шесть. – Следующие десять часов он не сможет ни о чем думать, кроме как о предстоящем празднике с Черити.
ПОХОЖЕ БЫЛО, что все до единого жители острова Касл-Маунтин, нисколько не напуганные морозом, оставили свои дома в этот первый вечер трехдневного Праздника Зимы.
Мать-природа тоже приняла в нем участие, организовав для торжеств тихую, ясную ночь. Черный бархат неба усеяли мерцающие звезды. Все деревья на Центральной улице опрыскали водой, и теперь они сияли хрустальным блеском. Кроме того, между ветвей мигали праздничные разноцветные лампочки. Посреди городской площади вырос величественный белоснежный замок из глыб льда, украшенный, как и деревья, крошечными огоньками.
– О! – выдохнула Черити. – Ну разве не прелесть?
– Полностью согласен, – кивнул Старбак. Только смотрел он не на сверкающий огнями замок. Он смотрел на нее.
Ее щеки запылали.
– Если ты будешь так на меня смотреть, – пожаловалась она, – мы не доживем до ужина.
Каким бы ни был восхитительным на вкус омар знаменитого Мэна, Старбак не сомневался, что ему не сравниться с чудным вкусом ее нежных губ.
– Перестань, – сказала она, когда он поделился с ней этим соображением. – На нас же все смотрят. Еще минута – и окружающие организуют нам торжественное шествие к алтарю.
Старбак нашел эту мысль удивительно, чрезвычайно притягательной. Он обнял ее за плечи.
– Пусть будет омар. – Мягко улыбнувшись, он отказался от заманчивой идеи поцеловать Черити. – Тогда пойдем?
Омар, политый горячим маслом, оказался достойным обещаний Черити. Более чем. Старбак гадал, понимают ли терране, насколько им повезло, что они могут наслаждаться столь огромным разнообразием отменных, восхитительных блюд.
Общегородской ужин, устроенный в ратуше, предназначался для сбора средств в благотворительную казну, сильно истощенную празднествами. Многие женщины, словно решив перещеголять друг друга, появились с собственными шедеврами, способными удовлетворить любого гурмана.
Черити, не доверяя своим кулинарным способностям, просто купила в местной кондитерской кекс. Когда она сообщила, что это произведение кулинарного искусства носит название «Смерть от шоколада», он решил, что это, пожалуй, не самый плохой способ уйти в небытие.
Но то оказалось лишь началом. Пока они обходили выставку ледяных скульптур, воздвигнутых местными жителями, пока охали и ахали над огромной статуей Свободы, пока восхищались изящной ледяной лисичкой и гладили рога гордого ледяного оленя, Старбака напичкали еще уймой вкуснющих вещей. Пригоршни нежных шоколадных подушечек следовали за бокалами горячего ароматизированного сидра, а потом еще темно-красное подогретое вино с пряностями, хрустящие кленовые леденцы, поджаренные орешки…
– Я больше в жизни ничего не смогу взять в рот, – простонал он, уничтожив плошку политого горячим маслом попкорна, вернувшего его во времена семейной поездки в Диснейленд.
– Это ты сейчас так говоришь, – отозвалась Черити. – Вот подожди завтрашнего вечера! Конкурс пирогов – это что-то!
Его желудок, казалось, готов был лопнуть, но, когда Черити начала перечислять названия пирогов здешних кондитеров, Старбак почувствовал, как рот у него наполняется слюной.
По мере знакомства с обитателями Касл-Маунтин Старбак испытывал удивительное ощущение общности, связи с ними, чего никогда не случалось на Сарнии. В который раз с момента его появления на далеком островке его охватило желание остаться здесь навсегда. С Черити.
Но как только сомнения начинали его одолевать, Старбак напоминал себе, как много нового он обязан сообщить своему народу. Что произошло бы, если бы Коперник и другие ученые оставляли свои открытия при себе?
Рядом процокала белая лошадка, впряженная в старомодные сани.
– Прокатишься со мной? – пригласила Черити.
– Хоть на край света, – мгновенно согласился Старбак.
Очень скоро они уже восседали в санях, плотно укрытые пледами. Жгуче-морозная ночь окружала их, а над головами чернело прозрачное небо. Под полозьями захрустел снег, колокольчики на упряжи весело зазвенели, и Старбак привлек Черити к себе. Она покорно прислонилась головой к его плечу и вздохнула, и этот тихий, довольный вздох был красноречивее всяких слов.
Так они неслись сквозь ночь, и ее запах пьянил его. Поездка закончилась слишком быстро. Старбак собрался было предложить ей прокатиться еще разок, но тут в кармане ее парки зажужжал пейджер.
На этот раз ее вздох выражал смирение перед неизбежностью.
– Мне нужно ответить, – извиняющимся тоном произнесла она.
Старбак, усмирив разочарование, улыбнулся в ответ.
– Ну конечно.
Старбак проводил ее до участка и подождал, пока она набирала номер.
– Черт. – Она взъерошила ладонью блестящие пряди волос. – Сейчас приеду. – Открыв ящик, она достала револьвер.
– В чем дело?
– Дэн Олсон напился и начал ссориться с женой. Я так поняла, что ситуация осложнилась, когда их сын-подросток вернулся домой и увидел, что Дэн ударил Эйлин. По словам их соседа – это он сообщил о драке, – сейчас парень держит отца на мушке.
Подросток со взбунтовавшимися гормонами даже на Сарнии способен натворить кучу опасных дел. А земной подросток с ружьем в руках представляет просто смертельную опасность.
– Пусть этим займется Энди.
Черити изумленно уставилась на него.
– Почему это?
– Потому что это опасно, черт побери!
– Но это моя работа.
Тревога выплеснулась из него резким замечанием:
– Но это смешно!
Ее лицо помрачнело, и она воздвигла между ними стену из льда, достойную планеты Алгор.
– Если есть тут что-то смешное, так только твое отношение. Мы тратим драгоценное время. Я скоро вернусь.
– Если ты думаешь, что я позволю тебе остаться наедине с вооруженным подростком, то ты просто сошла с ума!
В уголках ее губ залегли мрачные морщинки.
– Это моя работа, Старбак. Моя профессия.
– Это то, чем ты занимаешься, вопреки всякому здравому смыслу, черт возьми! – взорвался Старбак. – Но это не должно быть твоей профессией!
Она одарила его долгим, непроницаемым взглядом.
– Ты ошибаешься. И то и другое – мое.
И с этими словами она повернулась и направилась к двери.
Старбак следовал за нею по пятам.
– Я иду с тобой.
– А я не желаю этого.
– Глупости. – Она спиной услышала, как он скрипнул зубами. – Можешь попытаться остановить меня. Но должен вас предупредить, офицер, для этого вам придется применить оружие!
Она посмотрела ему в лицо, обвела взглядом его застывшие в мрачной неподвижности черты.
– Ты должен пообещать мне не вмешиваться.
– Черт возьми, Черити…
– Обещай.
Он молча перебрал в уме все известные ему сарнианские проклятия. Добрался до инопланетных, куда более острых. Но вслух сказал:
– Хорошо.
Она еще мгновение изучала его, потом, как видно вспомнив, что он никогда не лжет, сказала:
– Прекрасно. Идем.
Они в молчании продирались сквозь мглу. Свет от фар джипа прокладывал в ночи желтоватую дорожку. Сколько раз за прошедшие недели их молчание по-дружески связывало их. Но не сейчас.
В ночь их знакомства бушевавшая метель вынудила Черити вести машину крайне осторожно, но сейчас она не отрывала ногу от педали газа. Дважды джип едва не занесло на скользком участке, и дважды она умело справилась с управлением. Старбака снова восхитило ее искусство вождения. Он скорее замерз бы в сугробе, нежели признался, что в свою первую поездку на ее автомобиле он с трудом справлялся даже с переключением скоростей.
Не прошло и пяти минут, как она свернула с главной дороги на проселочную, с глубокой колеей из замерзшей грязи.
– Я хочу, чтобы ты остался в джипе, – сказала она, затормозив у довольно потрепанного здания.
– Я обещал лишь не вмешиваться, – напомнил Старбак. – Но не соглашался оставаться в машине.
– Ты всегда такой упрямый? – вскипела она.
– Всегда.
Процедив ругательство, она рывком распахнула дверцу, соскочила с сиденья и зашагала по глубокому снегу. Старбак, мысленно ответив ей очередной обоймой древних сарнианских проклятий, последовал за ней.
Сцену, открывшуюся им в скромной, но аккуратной гостиной, трудно было бы назвать домашней идиллией. Женщина лет сорока в ужасе окаменела рядом с продавленным диваном. В волосах цвета воронова крыла блестели серебряные нити, а тонкие закушенные губы совершенно побелели. На щеке был виден след от удара, темно-багровый синяк разливался на мертвенно-бледной коже. Вид у нее был изможденный, усталый и смертельно испуганный.
В темных глазах ее мужа, напротив, ярким пламенем горел злобный огонь, сверкнувший в сторону Старбака и Черити.
– Черт побери, тебя это не касается, Черити Прескотт. – Глухой рокот голоса Дэна Олсона сделал бы честь австралианскому пещерному тигру.
– Прошу прощения, Дэн, но боюсь, что касается. – Черити спокойно обернулась к мальчику, лицо у которого – такое же мертвенно-бледное, как и у матери, – пошло алыми гневными пятнами. – Эрик, ты задумал не дело.
– Этот негодяй ударил маму. – Эрика Олсона била такая дрожь, что трясся и ствол его ружья. Но он целил им прямехонько в своего папашу.
– Черт возьми, это была случайность, – с жаром возразил Дэн Олсон.
Ни одна душа в комнате ему не поверила.
– А я, черт возьми, намерен навсегда прекратить подобные случайности. – Юный ломающийся голос Эрика сорвался.
– Я тебя прекрасно понимаю, Эрик. – Голос Черити был безмятежен, как море во время штиля, и гладок, как стекло. – И думаю, что любая мать гордилась бы таким сыном-защитником. – На миг замолчав, она взглянула на дрогнувший ствол ружья. – Но вот как ты думаешь: что станет с твоей мамой, если следующие двадцать лет ей придется смотреть на тебя сквозь решетку?
– Я только хотел, чтобы все стало по-прежнему, – жалобно протянул Эрик.
– Я знаю. – Черити шагнула к нему. – Сейчас для многих наступили тяжелые времена. Вот почему нужно держаться за свою семью. Крепче, чем когда-либо.
Ружье в руках мальчика не переставало дрожать.
– Он не должен был ее бить.
– Это случайность, – настаивал Дэн Олсон. Но краска смущения, медленно поднимавшаяся от шеи к щекам, говорила об обратном.
– Случайность, – эхом повторила Эйлин заявление своего мужа. По ее щекам текли слезы, оставляя черные следы от туши.
Эрик, не веря своим ушам, глядел на мать.
– Как ты можешь ему поддакивать? – Плечи его поникли, руки опустились. Ствол упирался теперь в пол. Но Черити из прошлого опыта прекрасно знала, что опасность еще далеко не миновала.
– Понимаешь, Эрик, – сказала она. – Жизнь время от времени преподносит нам неприятные сюрпризы. Я в этом убедилась. – Все взрослые в комнате с облегчением вздохнули, когда она взяла из рук мальчика ружье. – К тому же часто несправедливые. Но никогда еще насилие не помогало разрешить проблемы.
– Попробуйте это им объяснить! – выпалил Эрик с обновленной яростью.
Постепенно, день за днем, они все больше сближались. Черити удивлялась, с какой легкостью Старбак вошел в ее размеренную жизнь. За утренним кофе и вечерним шоколадом, ставшими привычкой, она обнаружила, что Старбак очень похож на ее брата – тот же блестящий интеллект, невероятная работоспособность и при этом любящая, нежная душа.
И пусть она все время напоминала себе, что он не обещал ей никакого будущего – напротив, не единожды подчеркивал невозможность между ними сколько-нибудь длительных отношений, – ее непокорное сердце, похоже, твердо решило взять власть над осмотрительной головой. Как все это безнадежно запутано и удручающе сложно!
Но когда бы она ни пыталась разобраться в своих чувствах, основной вывод оставался прежним: вопреки тем крупицам американского здравого смысла, что ей удалось сохранить, она с каждым днем все больше влюблялась в этого человека.
Пока Черити сражалась со своими смятенными эмоциями, Старбака чувства захватили с не меньшей силой. Потаенные желания, о существовании которых он раньше и не подозревал, поднимались из глубин его существа, – желания, с легкостью сметавшие все преграды, с таким трудом возводимые им между ним и Черити. Несмотря на все его усилия, Черити перевернула его жизнь. И этого ему больше не удавалось игнорировать.
– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? – спросила она однажды утром за кофе и ежедневным выпуском «Янки обсервер».
Старбак пожал плечами.
– Думал проверить новую программу. – Он воздержался от упоминания, что им с Диланом удалось решить проблему его возвращения домой. Возвращения, которое в случае правильности расчетов Дилана должно будет произойти через каких-нибудь два дня. – А что?
– Не знаю, слышал ли ты что-то об этом, сидя взаперти в своем мозговом центре, но сегодня начинается Праздник Зимы.
– Кажется, Ванесса что-то говорила, – неуверенно пробормотал Старбак. На самом же деле она предложила ему сопровождать ее на этом ежегодном празднестве.
– Ну, естественно.
Старбак сжал ладонями помрачневшее лицо Черити. Волосы, подсвеченные сзади огнем камина, создавали медного цвета ореол.
– Я должен был бы пригласить тебя посетить праздник вместе со мной…
Она упорно избегала встречи с его взглядом.
– Не нужно мне делать одолжений.
– Это ты, согласившись, сделаешь мне одолжение, Черити. Я ни разу до сих пор не видел Праздника Зимы. – Откровенно говоря, до появления в Мэне он ни разу не видел ни снега, ни льда. – Не могу придумать на сегодняшний вечер ничего лучшего, чем поехать туда с тобой.
– А разве тебе не нужно работать?
– Работа подождет. – Старбак сам едва поверил своим ушам. – Я предпочитаю побыть с тобой.
Черити улыбнулась.
– Если мы выедем в шесть, то поспеем на площадь как раз к ужину. Считай, что ты ничего вкусного не ел, если тебе не довелось попробовать настоящего омара из Мэна.
– Значит, в шесть. – Следующие десять часов он не сможет ни о чем думать, кроме как о предстоящем празднике с Черити.
ПОХОЖЕ БЫЛО, что все до единого жители острова Касл-Маунтин, нисколько не напуганные морозом, оставили свои дома в этот первый вечер трехдневного Праздника Зимы.
Мать-природа тоже приняла в нем участие, организовав для торжеств тихую, ясную ночь. Черный бархат неба усеяли мерцающие звезды. Все деревья на Центральной улице опрыскали водой, и теперь они сияли хрустальным блеском. Кроме того, между ветвей мигали праздничные разноцветные лампочки. Посреди городской площади вырос величественный белоснежный замок из глыб льда, украшенный, как и деревья, крошечными огоньками.
– О! – выдохнула Черити. – Ну разве не прелесть?
– Полностью согласен, – кивнул Старбак. Только смотрел он не на сверкающий огнями замок. Он смотрел на нее.
Ее щеки запылали.
– Если ты будешь так на меня смотреть, – пожаловалась она, – мы не доживем до ужина.
Каким бы ни был восхитительным на вкус омар знаменитого Мэна, Старбак не сомневался, что ему не сравниться с чудным вкусом ее нежных губ.
– Перестань, – сказала она, когда он поделился с ней этим соображением. – На нас же все смотрят. Еще минута – и окружающие организуют нам торжественное шествие к алтарю.
Старбак нашел эту мысль удивительно, чрезвычайно притягательной. Он обнял ее за плечи.
– Пусть будет омар. – Мягко улыбнувшись, он отказался от заманчивой идеи поцеловать Черити. – Тогда пойдем?
Омар, политый горячим маслом, оказался достойным обещаний Черити. Более чем. Старбак гадал, понимают ли терране, насколько им повезло, что они могут наслаждаться столь огромным разнообразием отменных, восхитительных блюд.
Общегородской ужин, устроенный в ратуше, предназначался для сбора средств в благотворительную казну, сильно истощенную празднествами. Многие женщины, словно решив перещеголять друг друга, появились с собственными шедеврами, способными удовлетворить любого гурмана.
Черити, не доверяя своим кулинарным способностям, просто купила в местной кондитерской кекс. Когда она сообщила, что это произведение кулинарного искусства носит название «Смерть от шоколада», он решил, что это, пожалуй, не самый плохой способ уйти в небытие.
Но то оказалось лишь началом. Пока они обходили выставку ледяных скульптур, воздвигнутых местными жителями, пока охали и ахали над огромной статуей Свободы, пока восхищались изящной ледяной лисичкой и гладили рога гордого ледяного оленя, Старбака напичкали еще уймой вкуснющих вещей. Пригоршни нежных шоколадных подушечек следовали за бокалами горячего ароматизированного сидра, а потом еще темно-красное подогретое вино с пряностями, хрустящие кленовые леденцы, поджаренные орешки…
– Я больше в жизни ничего не смогу взять в рот, – простонал он, уничтожив плошку политого горячим маслом попкорна, вернувшего его во времена семейной поездки в Диснейленд.
– Это ты сейчас так говоришь, – отозвалась Черити. – Вот подожди завтрашнего вечера! Конкурс пирогов – это что-то!
Его желудок, казалось, готов был лопнуть, но, когда Черити начала перечислять названия пирогов здешних кондитеров, Старбак почувствовал, как рот у него наполняется слюной.
По мере знакомства с обитателями Касл-Маунтин Старбак испытывал удивительное ощущение общности, связи с ними, чего никогда не случалось на Сарнии. В который раз с момента его появления на далеком островке его охватило желание остаться здесь навсегда. С Черити.
Но как только сомнения начинали его одолевать, Старбак напоминал себе, как много нового он обязан сообщить своему народу. Что произошло бы, если бы Коперник и другие ученые оставляли свои открытия при себе?
Рядом процокала белая лошадка, впряженная в старомодные сани.
– Прокатишься со мной? – пригласила Черити.
– Хоть на край света, – мгновенно согласился Старбак.
Очень скоро они уже восседали в санях, плотно укрытые пледами. Жгуче-морозная ночь окружала их, а над головами чернело прозрачное небо. Под полозьями захрустел снег, колокольчики на упряжи весело зазвенели, и Старбак привлек Черити к себе. Она покорно прислонилась головой к его плечу и вздохнула, и этот тихий, довольный вздох был красноречивее всяких слов.
Так они неслись сквозь ночь, и ее запах пьянил его. Поездка закончилась слишком быстро. Старбак собрался было предложить ей прокатиться еще разок, но тут в кармане ее парки зажужжал пейджер.
На этот раз ее вздох выражал смирение перед неизбежностью.
– Мне нужно ответить, – извиняющимся тоном произнесла она.
Старбак, усмирив разочарование, улыбнулся в ответ.
– Ну конечно.
Старбак проводил ее до участка и подождал, пока она набирала номер.
– Черт. – Она взъерошила ладонью блестящие пряди волос. – Сейчас приеду. – Открыв ящик, она достала револьвер.
– В чем дело?
– Дэн Олсон напился и начал ссориться с женой. Я так поняла, что ситуация осложнилась, когда их сын-подросток вернулся домой и увидел, что Дэн ударил Эйлин. По словам их соседа – это он сообщил о драке, – сейчас парень держит отца на мушке.
Подросток со взбунтовавшимися гормонами даже на Сарнии способен натворить кучу опасных дел. А земной подросток с ружьем в руках представляет просто смертельную опасность.
– Пусть этим займется Энди.
Черити изумленно уставилась на него.
– Почему это?
– Потому что это опасно, черт побери!
– Но это моя работа.
Тревога выплеснулась из него резким замечанием:
– Но это смешно!
Ее лицо помрачнело, и она воздвигла между ними стену из льда, достойную планеты Алгор.
– Если есть тут что-то смешное, так только твое отношение. Мы тратим драгоценное время. Я скоро вернусь.
– Если ты думаешь, что я позволю тебе остаться наедине с вооруженным подростком, то ты просто сошла с ума!
В уголках ее губ залегли мрачные морщинки.
– Это моя работа, Старбак. Моя профессия.
– Это то, чем ты занимаешься, вопреки всякому здравому смыслу, черт возьми! – взорвался Старбак. – Но это не должно быть твоей профессией!
Она одарила его долгим, непроницаемым взглядом.
– Ты ошибаешься. И то и другое – мое.
И с этими словами она повернулась и направилась к двери.
Старбак следовал за нею по пятам.
– Я иду с тобой.
– А я не желаю этого.
– Глупости. – Она спиной услышала, как он скрипнул зубами. – Можешь попытаться остановить меня. Но должен вас предупредить, офицер, для этого вам придется применить оружие!
Она посмотрела ему в лицо, обвела взглядом его застывшие в мрачной неподвижности черты.
– Ты должен пообещать мне не вмешиваться.
– Черт возьми, Черити…
– Обещай.
Он молча перебрал в уме все известные ему сарнианские проклятия. Добрался до инопланетных, куда более острых. Но вслух сказал:
– Хорошо.
Она еще мгновение изучала его, потом, как видно вспомнив, что он никогда не лжет, сказала:
– Прекрасно. Идем.
Они в молчании продирались сквозь мглу. Свет от фар джипа прокладывал в ночи желтоватую дорожку. Сколько раз за прошедшие недели их молчание по-дружески связывало их. Но не сейчас.
В ночь их знакомства бушевавшая метель вынудила Черити вести машину крайне осторожно, но сейчас она не отрывала ногу от педали газа. Дважды джип едва не занесло на скользком участке, и дважды она умело справилась с управлением. Старбака снова восхитило ее искусство вождения. Он скорее замерз бы в сугробе, нежели признался, что в свою первую поездку на ее автомобиле он с трудом справлялся даже с переключением скоростей.
Не прошло и пяти минут, как она свернула с главной дороги на проселочную, с глубокой колеей из замерзшей грязи.
– Я хочу, чтобы ты остался в джипе, – сказала она, затормозив у довольно потрепанного здания.
– Я обещал лишь не вмешиваться, – напомнил Старбак. – Но не соглашался оставаться в машине.
– Ты всегда такой упрямый? – вскипела она.
– Всегда.
Процедив ругательство, она рывком распахнула дверцу, соскочила с сиденья и зашагала по глубокому снегу. Старбак, мысленно ответив ей очередной обоймой древних сарнианских проклятий, последовал за ней.
Сцену, открывшуюся им в скромной, но аккуратной гостиной, трудно было бы назвать домашней идиллией. Женщина лет сорока в ужасе окаменела рядом с продавленным диваном. В волосах цвета воронова крыла блестели серебряные нити, а тонкие закушенные губы совершенно побелели. На щеке был виден след от удара, темно-багровый синяк разливался на мертвенно-бледной коже. Вид у нее был изможденный, усталый и смертельно испуганный.
В темных глазах ее мужа, напротив, ярким пламенем горел злобный огонь, сверкнувший в сторону Старбака и Черити.
– Черт побери, тебя это не касается, Черити Прескотт. – Глухой рокот голоса Дэна Олсона сделал бы честь австралианскому пещерному тигру.
– Прошу прощения, Дэн, но боюсь, что касается. – Черити спокойно обернулась к мальчику, лицо у которого – такое же мертвенно-бледное, как и у матери, – пошло алыми гневными пятнами. – Эрик, ты задумал не дело.
– Этот негодяй ударил маму. – Эрика Олсона била такая дрожь, что трясся и ствол его ружья. Но он целил им прямехонько в своего папашу.
– Черт возьми, это была случайность, – с жаром возразил Дэн Олсон.
Ни одна душа в комнате ему не поверила.
– А я, черт возьми, намерен навсегда прекратить подобные случайности. – Юный ломающийся голос Эрика сорвался.
– Я тебя прекрасно понимаю, Эрик. – Голос Черити был безмятежен, как море во время штиля, и гладок, как стекло. – И думаю, что любая мать гордилась бы таким сыном-защитником. – На миг замолчав, она взглянула на дрогнувший ствол ружья. – Но вот как ты думаешь: что станет с твоей мамой, если следующие двадцать лет ей придется смотреть на тебя сквозь решетку?
– Я только хотел, чтобы все стало по-прежнему, – жалобно протянул Эрик.
– Я знаю. – Черити шагнула к нему. – Сейчас для многих наступили тяжелые времена. Вот почему нужно держаться за свою семью. Крепче, чем когда-либо.
Ружье в руках мальчика не переставало дрожать.
– Он не должен был ее бить.
– Это случайность, – настаивал Дэн Олсон. Но краска смущения, медленно поднимавшаяся от шеи к щекам, говорила об обратном.
– Случайность, – эхом повторила Эйлин заявление своего мужа. По ее щекам текли слезы, оставляя черные следы от туши.
Эрик, не веря своим ушам, глядел на мать.
– Как ты можешь ему поддакивать? – Плечи его поникли, руки опустились. Ствол упирался теперь в пол. Но Черити из прошлого опыта прекрасно знала, что опасность еще далеко не миновала.
– Понимаешь, Эрик, – сказала она. – Жизнь время от времени преподносит нам неприятные сюрпризы. Я в этом убедилась. – Все взрослые в комнате с облегчением вздохнули, когда она взяла из рук мальчика ружье. – К тому же часто несправедливые. Но никогда еще насилие не помогало разрешить проблемы.
– Попробуйте это им объяснить! – выпалил Эрик с обновленной яростью.