Страница:
– Но вы уже сделали это! – Карету качнуло, и она ухватилась за ремешок. – У меня мороз по коже, словно я стою в темноте, а вокруг – непонятные звуки!
Он полоснул ее взглядом – сумрак ночи и ледяное пламя обожгли ее кожу.
– Я подумал, вы будете рады знакомому лицу, даже если это лицо мое.
«Даю вам слово попытаться».
– И что там, на этом постоялом дворе?
– Если все пойдет по плану, то вы проснетесь утром и позовете к себе своих фрейлин, Грету и Беатрис. Они преданы Софии и посвящены во все детали.
Имена, имена, целые списки имен, рядом с каждым аккуратным убористым почерком выведено подробное описание. Она знала, как выглядят эти дамы, была в курсе их жизни и вкусов.
– Значит, провала не будет?
Он улыбнулся, лучик лунного света упал на щеку. Эта улыбка была способна даже воз яблок опрокинуть.
– По определению королевская особа всегда права. Просто запомните это, храбрая Пенелопа.
– Значит, никто не узнает, что я не настоящая принцесса?
– Никто, кроме Карла, конечно.
Карета накренилась, подпрыгнув на колее. И ее сердце вместе с ней ухнуло вниз и подскочило к самому горлу.
– О Бог ты мой! Вы никогда не говорили мне об этом! Вы вообще ничего не говорили. Меня ведут от одного откровения к другому, словно слепого. Карл будет в Лондоне?
– Конечно. Вы не могли не догадаться.
– Не могла, но не догадалась! Он непременно меня выдаст!
К ее неописуемому удивлению, принц взял ее за руку.
– Нет. Успокойтесь. Все в порядке. Он не сможет выдать вас, если вас примут русский царь и принц-регент. Что он скажет? «Это не настоящая принцесса София. Я это знаю, потому что держу ее пленницей в Бург-Заниче»?
– Но если он увидит меня раньше…
Карета остановилась. Из темноты возник всадник, скользнул вниз со своей лошади и подошел к дверце. Николас наклонился к окошку и переговорил с ним несколько минут. Пенни заметила лишь темные волосы да гладкий, как у тюленя, череп, однако в бледных глазах на красивом лице горела необычайная проницательность и сообразительность.
Принц откинулся на сиденье, и кучер снова тронул лошадей. Всадник пристроился за ними.
– Лукас, – пояснил Николас. – Один из моих людей. Все идет как надо. Запаситесь смелостью, принцесса.
– Этот Лукас, он шпион?
– Он принц. Глариен кишмя кишит членами королевских семейств. Я пытаюсь по возможности пользоваться их услугами.
– Принц? Он тоже одной ногой на троне стоит? Вы ему доверяете?
– Я доверяю ему. – Он бросил на нее взгляд. – Господи, я никогда в жизни не видел никого, столь не похожего на мальчишку. Сидите смирно.
Пенни сидела, словно статуя, ожидая, пока он скрутит ее волосы и закрепит их на макушке, водрузив сверху шапку. Она прикрыла глаза, стараясь отгородиться от клубившейся в его глазах метели. Запах жженой пробки заставил ее сморщить носик – принц навел тень на ее подбородок и верхнюю губу. Большой палец решительно прошелся по бровям. Ей хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно, чтобы он еще раз провел пальцами по щеке и дотронулся до уголка рта.
– Вот так, – раздраженно бросил он. – Смотрите не потеряйте шапку, и тогда мы войдем на постоялый двор как обычные путники. Грета спустится вниз забрать вас. Тем временем мои люди удалят из спальни принцессы нежелательных дам. Никто ничего не заподозрит.
Пенни уперлась взглядом в свои руки. Ей захотелось положить голову ему на плечо и взмолиться:
«Нет, защитите меня от всего этого, обнимите и скажите, что в маскараде больше нет нужды».
Но вместо этого она проговорила, здорово подражая сыну мясника с его норфолкским акцентом:
– В таком случае можно мне будет пропустить по приезде кружечку эля, сир?
На постоялый двор они попали уже затемно. Пенни вылезла из кареты и вслед за Николасом пробралась внутрь через заднюю дверь. В туфлях по-прежнему хлюпало. Опередивший их Лукас исчез из виду. В конце коридора распахнулась дверь. Высокий, необыкновенно красивый мужчина улыбнулся небольшой компании, словно волк овцам. Этому хорошо сложенному, стройному, пышущему силой мужчине было, по всей вероятности, около сорока, хотя в густой черной шевелюре не просматривалось ни одного седого волоса.
Николас застыл на месте. Пенни чуть не врезалась в него.
– Да это же наш милый кузен Нико! – сказал мужчина по-глариенски. – Примчались встретить свою невесту, как ваш романтический английский король Генрих Восьмой Анну Клевскую?
– Любовь сводит с ума, – ответил Николас. – Анна Клевская была фламандской кобылкой Генриха – все лучше, чем назвать ее коровой. Он развелся с ней, как только смог. Я не собираюсь поступать так с прекрасной Софией.
– У меня мурашки по коже бегают, как представлю, что ты собираешься сделать с прекрасной Софией. – Мужчина заглянул за спину Николасу, стараясь разглядеть спрятавшуюся в тень Пенни. – Мальчишка? Только не говори, что привез с собой Алексиса! Какая банальность!
– Упаси Господи! – Николас шагнул вперед, вынудив собеседника отступить. – Если ты не можешь отличить в темноте Алексиса от другого мальчишки, тогда кто сможет? Но чего торчать здесь, в дверях? Пошли в зал. Надеюсь, ты не откажешься выпить со мной за предстоящую свадьбу?
– С удовольствием, – ответил мужчина. – Хотя кто я такой, чтобы задерживать тебя, когда твоя невеста с нетерпением ожидает наверху? Я, правда, и не подозревал, что дело у вас зашло так далеко. Похоже, в итоге это все же будет брак по любви. Что ж, я тронут.
– Брак по любви? – удивился Николас. – Как старомодно! Мне передали, что принцесса нездорова. То бишь неблагосклонна, милый мой Карл, если не сказать большего. Но ваша забота о ней делает вам честь.
Пенни чуть не поперхнулась. Кузен Карл. Граф Карл Занич! Она уставилась на свои туфли, словно в них крылся секрет гордиева узла. Что, по мнению Николаса, она должна предпринять? Мужчины двинулись в пивную, она поплелась следом за ними. Свет стал ярче. Вдруг Карлу взбредет в голову присмотреться к ней получше и он заметит ее сходство с Софией? И что вообще все это значит? Почему Карл здесь, в этой гостинице, словно он поджидал Николаса?
– Разверзлась пропасть подлых возможностей, – неожиданно выдал Николас.
Пенни поняла, что не слышала Карла. Она окинула взглядом помещение. За столиками сидели немногочисленные путники, ели, пили или грелись у камина. Все мило, спокойно и так по-английски – постоялый двор, в котором большинство комнат заняла принцесса и ее свита.
– Значит, твои шпионы не знали, что я здесь? – спросил Карл. – Какие же в таком случае из них профессионалы! Мои доложили мне, что в Норфолке ты наслаждался ласками одной дамочки – как свежо и пикантно! Но я – молчок, конечно же. Могила. Не дело расстраивать Софию в такой момент.
– Тогда я прошу тебя не говорить ей об этом, – ответил Николас. – Ради нашей старинной дружбы.
– Увы, – вздохнул Карл. – Она больна, словно кошка после окота, и никого не принимает, даже меня. Женщины – хрупкие создания. Может, она верит в примету – жених не должен видеть невесту до свадьбы.
Николас повернулся и щелкнул пальцами прямо под носом у Пенни:
– Ты чего рот раззявил, парень? Иди позаботься о наших комнатах.
Не имея ни малейшего понятия, куда идти и что делать, Пенни поклонилась, спрятав лицо, и пробормотала:
– Да, сир.
Потом повернулась и пошла к ведущему на лестницу коридору.
– Какой неловкий юнец, Нико! – поплыл вслед за ней голос Карла. – Похоже, свалился в реку. Неужели ты никого получше не нашел? Может, предложить тебе свои собственные услуги на ночь? – В голосе послышались жестокие насмешливые нотки. – Ради нашей старинной дружбы?
Пенни обернулась.
– Хороший принц живет только ради служения своим преданным подданным. – Николас спокойно смотрел на своего кузена, но голос его вибрировал, точно струна. – Это я в вашем распоряжении, кузен.
Чья-то рука подхватила ее под локоток. Она подняла голову и увидела того самого Лукаса с бледными умными глазами и темными волосами. Принц и шпион. Красивый, молодой, улыбчивый.
– Вы здорово справились, – сказал он. – Идите за мной.
– Я думала, меня должна забрать Грета.
– Грета ждет вас наверху. Идемте.
Она последовала за ним наверх, словно еще глубже погружалась в сон. В коридорах звенела тишина. Полеводами и тусклыми канделябрами царила безмятежная дрема. Лукас двигался плавно, словно кот.
– Вы знали, что Карл здесь? – прошептала она.
– Конечно. – Улыбка у него была открытой, очаровательной. – Эрцгерцог предпочел умолчать об этом?
Вслед за шоком по телу прошла волна ярости, однако и то и другое уступило место чувству опустошения. Значит, его обещание – всего лишь очередная ложь. Он не мог или не захотел – довериться ей. Он по-прежнему не знал, что такое дружба и как нужно дружить. Она согласилась, однако все это было выше ее понимания, ведь она – всего лишь пешка в партии принца, ставка которой – королевство. Она попыталась разглядеть потаенный смысл в игре Николаса с его кузеном.
– Неужели Карл не узнает, чем мы тут занимаемся? Разве его самозванка не должна постоянно держать с ним контакт?
Лукас снял с нее шапку, задев рукой ее щеку.
– Карл понятия не имеет, что Николасу известно о похищении Софии. Он не захочет, чтобы Николас узнал о его махинациях, так что в его интересах увезти эрцгерцога подальше отсюда, причем чем скорее, тем лучше. У Николаса те же мотивы – он не хочет, чтобы Карл пронюхал про вас. Полагаю, эти двое уже скачут в Лондон.
– А самозванка Карла?
Канделябр высветил прилизанные волосы.
– Женщина, которая выдавала себя за принцессу, уже на пути в Глариен. Их с фрейлиной связали, словно цыплят, за ними сам майор барон фон Герхард присматривает. Грета разведала, каким образом они держали связь с Карлом, и вполне может заменить их. Если все сделано правильно, он ничего не узнает.
– Но что, если Карлу уже известно обо мне?
Шпион улыбнулся:
– Тогда Фриц лежит где-нибудь с перерезанным горлом, а я стою на пороге смерти, если только вы не считаете, что Карл успел перекупить меня. Начиная с этой ночи фальшивки могут пойти и в ту и в другую сторону. Ни Николас, ни Карл не могут быть абсолютно уверены в исходе данного мероприятия, пока не станет слишком поздно. Вы готовы, мэм?
Он распахнул дверь.
Лондон пребывал в эйфории по поводу празднования победы. Главным героем дня был русский царь. Утонченные выпады, которыми обменивались его императорское величество России и принц-регент, служили темой для бесконечных пересудов. Вставшие лагерем в Гайд-парке казаки приводили в восторг весь бомонд, выезжавший на ежедневные прогулки, чтобы поглазеть на этих необычных гостей. В парках пускали фейерверки, вино и веселье лились нескончаемой рекой. Судьба двух маленьких княжеств, даже в свете предстоявшего бракосочетания королевских особ, мало кого волновала. Эрцгерцог Николас из Глариена считался всего лишь украшением, по крайней мере до тех пор, пока не прибыл лично.
Николас кисло ухмылялся, наблюдая за тем, как великосветские хозяйки сначала по привычке фальшиво восторгались его умом и обаянием, потом вдруг начинали из кожи вон лезть, чтобы добиться его расположения. Приглашения – и корректные, и не очень – приходили ежедневно. Какая жалость, что его невеста сидит взаперти, оправляясь после внезапной болезни и тягот пути! Какая удача, что граф Карл Занич прибыл, чтобы предложить свою поддержку и обаяние!
Дворы Альвии и Глариена остановились в Риволкс-Хаусе – лондонском доме маркиза, который, будучи в отъезде, с радостью предложил свою собственность в распоряжение правительства. Огромный особняк располагался на частных землях у Пиккадилли в окружении садов – настоящий оазис безмятежного спокойствия в центре Лондона. С виду дом был просто великолепен, но комнаты отчего-то казались холодными и неуютными. В парадной спальне доминировала кровать. На каждом углу балдахина красовалось по короне, украшенной золотыми листьями клубники и серебряными шариками. Но Николас не замечал ничего вокруг. Он стоял и смотрел на картину. По длинной, залитой штормовыми водами долине под хмурыми небесами неслась к далеким вересковым пустошам белая лошадь.
Многие комнаты оставались запертыми, в том числе музыкальная и личный кабинет маркиза. За исключением этого, огромный дом с двумя крыльями и общими комнатами в центре был в полном распоряжении гостей. Так называемая принцесса София со своими фрейлинами занимала одно крыло, Николас со своим двором – другое. Графу Карлу Заничу, его кузену, само собой разумеется, были отведены личные покои. София никуда не выходила, ссылаясь на жуткую простуду. Николас ежедневно засыпал ее подарками – небольшими вещицами, выбранными его секретарем в Глариене, – и от всей души надеялся, что они попадают к Пенни.
За три дня до свадьбы кортеж карет растянулся по всей Пэлл-Мэлл и Кокспер-стрит. Принц-регент давал прием в Карлтон-Хаусе. Николас ничуть не удивился, когда русский царь отозвал его в сторонку, желая переброситься словечком.
– Ходят слухи, – сказал царь Александр на безупречном французском, – что принцесса София может отклонить сегодняшнее приглашение, как и все прочие до этого. Это уже попахивает прямым публичным оскорблением союзников. Мы волнуемся.
– Отклонить, сир? – улыбнулся Николас. – Надеюсь, этого не случится. Иначе можно подумать, что она собирается отказаться от нашей свадьбы. Если она решится на это, мне придется отречься от своих притязаний на Глариен, поскольку мы не сможем и далее выполнять свои обязательства по договору.
Карл вальяжно подошел к ним и низко поклонился государю всея Руси.
– Граф Занич! – воскликнул царь. – Ваш эрцгерцог поговаривает о том, чтобы отказаться от трона, если женщина отвергнет его. Вам не кажется это полным безрассудством?
– Сир, любовь преданных подданных его королевского высочества никогда не позволит ему пойти на столь отчаянный шаг, – ответил Карл.
– А как насчет моих не столь преданных подданных? – поинтересовался Николас. – Каково им будет, если Альвия бросит меня?
– Не могу знать, сир. – Карл еле сдержал торжествующую улыбку. – За них ничего сказать не могу.
Николас положил руку на плечо Карла поверх тяжелого галуна и плотной ткани полковничьей формы. Каждый мускул Карла звенел от возбуждения и предвкушения.
Царь Александр улыбнулся. Весьма проницательный и в то же время сентиментальный, он явно был поражен сложившейся ситуацией. Сплетни уже раскинули свои щупальца. София не может присутствовать, потому что ее нет в Лондоне. Она отказалась от свадьбы. Николас будет раздавлен. Светские дамы Лондона изображали ужас, вынашивая планы, как бы исхитриться и предложить эрцгерцогу утешение. Карл уже добрался до представителей царя, бросал намеки в Уайтхолле, изо всех сил показывая, что готов заполнить собой образовавшуюся брешь. Политики уже начали разрабатывать проекты по контролю за центральной частью Европы и передаче Глариена и Альвии в подходящие руки.
Ситуация щекотливая.
Николас и так шел по лезвию бритвы, но принцесса София по-прежнему отказывалась появляться на людях. Неужели Пенни дрожала в своих покоях от страха, до смерти перепугавшись, когда пришло время действовать? Или она и впрямь заболела? Или решила, что он не заслуживает спасения, и надумала избежать всех этих махинаций и вернуться обратно к матери? Зачем ей рисковать собой ради Глариена? Зачем ей рисковать ради него? Он не дал ей ничего, хоть и отдал все, что имел.
А вдруг Пенни пропала и Фриц пропал? Вдруг случилось нечто непредвиденное, и Лукас в конце концов предал его?
Карл шлепнул левой ладонью по руке Николаса:
– Я ваш до самой смерти, сир. Предан так же, как был предан с тех самых пор, как вы объявились в Глариене. Сколько вам тогда было? Лет десять? Храбрый парнишка!
– Мне было одиннадцать. – Николас сбросил с себя руку Карла. – И именно вы, граф Занич, научили меня всему, что мне полагалось знать о храбрости.
Царь обернулся:
– Эрцгерцог Николас, возможно, вы не ошиблись в своей суженой! Похоже, вечер все же не пропадет даром. – Его розовощекое лицо осветила улыбка. – Ну и ну! Принцесса София Альвийская!
Николас встал рядом с царем, стараясь разглядеть ее получше. Под тиарой из бриллиантов и сапфиров сияли изумительно рыжие волосы. Плечи и шея дерзко выглядывали из облака белых кружев, расшитых жемчужными бисеринками ценой в целое состояние. Жемчужины вперемежку с бриллиантами сбегали по длинному шлейфу ее платья, образуя замысловатые узоры из крохотных львиных голов и лебедей – символов Глариена и Альвии. Веер из слоновой кости и шелка был инкрустирован бантиками из драгоценных камней. Пристегнутый к плечу бриллиантовыми булавками голубой пояс указывал на королевское происхождение. Следом за ней шествовали ее фрейлины. Она остановилась на секунду и окинула взглядом толпу – величественным, властным взглядом; взглядом, под которым жеребцы становились покорными, словно ягнята, а храбрые мужчины падали к ее ногам.
От вида того, как толпа расступилась, пропуская ее, у него сердце в груди перевернулось. Она двинулась вперед, улыбаясь и обращаясь к каждому, кого должна была бы знать в лицо: фон Понтирас, благородные господа Глариена, навещавшие ее двор, ее собственные преданные подданные из Альвии.
Стоявший рядом с ним претендент на трон зашатался, как если бы получил удар в спину, любезную улыбку точно ветром сдуло.
– Граф Занич, – обратился к нему Николас, – вы, случаем, не больны?
Карл провел рукой по лицу.
– Нет, нет, – пробормотал он. – Со мной все в порядке. Все отлично. Это просто удивление, но оно быстро перерастает в восхищение. Похоже, принцесса поправилась.
Пенни знала, что ей никогда не забыть этого. Чувственный шорох шелковых юбок, тяжесть бесценных каменьев на ее платье, незнакомое ощущение тиары в волосах. Простое удовольствие шикарной красоты изысканных тканей. «Принцесса на день, мисс Линдси! Маскарад, рискованнее которого не придумаешь. Шанс взять в свои руки судьбу наций. Представьте те наряды и драгоценности, которые вы сможете надеть, это же шанс поглядеть на королевскую жизнь изнутри».
Но разве все это не полагалось ей по праву рождения? Ее отец был принцем. Режиссером этой роли был сам эрцгерцог. Хотя Николас, конечно же, оставил почти все самое важное без внимания. Вместо того чтобы просто перекрасить ей волосы в нужный цвет, леди Беатрис и старая няня Софии Грета были вынуждены дать ей экстренный курс по тем аспектам жизни Софии, которые Николас просто упустил из виду.
Николас выглядел шикарно в своей роскошной официальной форме, увешанной разнообразными украшениями и ленточками, с высоким, до самого подбородка, воротником. Он стоял в числе нескольких человек бок о бок с высоким мужчиной – русским царем, насколько она понимала. Рядом с ними граф Карл Занич – лицо превратилось в маску ярости, – единственный человек, который знал, что она самозванка, и улыбался ей улыбкой смерти.
Она раскрыла веер непринужденным жестом, на обучение которому у леди Беатрис ушло два дня. Грациозно обмахиваясь им и заодно прикрывая лицо, она двинулась по направлению к этой троице и одарила каждого точно отмеренной дозой учтивости, когда каждый склонялся над ее рукой.
«Когда настанет время сыграть принцессу, ваше сердце будет биться в груди, в животе похолодеет и радостное возбуждение понесет вас на своих руках. Вы не допустите ни единой ошибки».
Сердце ее подпрыгнуло, стоило Николасу коснуться губами ее пальцев. Она на один краткий миг встретилась с ним глазами. В их мрачных глубинах скрывался огонь, но улыбка несла с собой тепло летнего солнца. «Что бы ни ждало нас впереди, – словно говорила эта улыбка, – спасибо вам за это».
Граф Занич натянуто поклонился. Она выжидательно уставилась на него. Молчание затянулось. Собирается ли он разоблачить ее? Или даже он засомневался на секунду?
– Ну-ну, Карл! – глянул на него Николас. – Вас как будто молнией поразило.
– У меня такое чувство, что мы столкнулись с фантазией, – ответил тот.
Царь взял ее руку.
– Фантазией красоты. Такие прекрасные дамы только в сказках встречаются. Мадам, пришла пора России лишиться дара речи.
– А Альвии – польщенной. – Пенни деликатно кашлянула за своим веером. – Увы, мой голос все еще изменяет мне. Я несколько дней не могла говорить. Ваша безмерная доброта, сир, лишила меня остатков сил.
Александр расцвел, словно младенец.
– Вот что! Россия поведет вас к алтарю. Отец ваш не может присутствовать, поэтому Россия сделает это за него. – Он повернулся к Николасу: – Царь должен быть больше чем просто гостем. Россия даст свое благословение на эту свадьбу. Россия сыграет роль отца.
– Это высокая честь, сир, – поклонился Николас.
– В таком случае я поведу эту леди в церковь. И сам благословлю этот брак. Вместе с благословением вы получите поддержку и одобрение. Потому что я вижу – это брак по любви, а не просто жертва во благо нового мира в Европе.
Пенни вспыхнула и поднесла к лицу веер, чтобы скрыть смущение. Брак по любви! Первая любовь закончилась поспешной свадьбой перед лицом шотландского трактирщика. Второй раз к алтарю ее поведет сам русский царь. И все же ни одна из этих церемоний не вела к настоящему браку. В конце пути ждут только Клампер-Коттедж да та жизнь, которой она когда-то довольствовалась.
– Мальчишка! – вырвалось у Карла. – Господи, тот мальчишка на постоялом дворе!
Она закрыла веер и смерила его таким взглядом, будто смотрела на жука под ногами.
– Вы о том мальчике, которого эрцгерцог Николас прислал мне в качестве пажа, граф? Увы, он так скучал по дому, что мне пришлось отправить его обратно в Глариен с одной из моих фрейлин, убивавшихся по мужу. Мне кажется, вы ее знаете. Да, точно должны знать. Майор барон Фридрих фон Герхард возглавил эту компанию. Так что, прошу вас, не волнуйтесь о мальчике, граф Занич.
Царь прижал руку к богато украшенной груди.
– Пажам нужна дисциплина, мадам, но ваше мягкое сердце делает вам честь.
– Как и забота графа Занича, – улыбнулась она. – Он такой внимательный. Шесть лет назад, когда он приезжал в Альвию, мой отец подарил ему редкого скакуна, и с тех пор он каждый год присылает нам жеребенка.
– Гнедой жеребец, насколько я помню, – процедил Карл.
– Нет, ну что вы, граф! Пятнистый! И все жеребята, которых вы нам присылаете, такие же.
– Нам в Санкт-Петербург тоже прислали пару похожих лошадей, – вставил царь. – Как вы могли забыть, граф?
– Карл Занич прячет свою щедрость под скромностью, сир, – сказала она. – Очень преданный человек.
– Принцесса льстит мне, – ответил Карл. – Я рад, что жеребята вам нравятся. Но мне показалось, что вы сильно изменились, мадам.
– Я действительно изменилась. – Она раскрыла веер. – Какую женщину не изменит любовь мужчины, за которого она собирается замуж? Увы, путешественница из меня никудышная! Боюсь, что я заставила вас всех зря поволноваться.
– Не пройдетесь со мной, мадам? – предложил ей руку царь.
Она ответила точно так, как полагается, и легким движением руки закрыла веер.
– Мой суженый будет со мной все оставшуюся жизнь. И только раз в жизни выпадает честь пройтись в обществе его императорского величества, императора всея Руси. Я с удовольствием принимаю ваше предложение.
Сердце ее заливалось соловьем, подскакивая от восторга, когда Пенни коснулась затянутой в перчатку рукой рукава царя и пошла с ним под руку. Флирт и политика представляли собой довольно странную смесь, как сладкое в соусе из анчоусов, и только теперь она поняла, насколько жизненно необходимыми были уроки Николаса.
– Не стоит кидаться на меня с ножом прямо здесь, – спокойно проговорил Николас. – Это будет настоящий скандал.
– Господи! Может, это ее надо убить!
– Если принцесса умрет в Лондоне на глазах у всех монархов Европы, мы оба попадем в довольно неприятную ситуацию. Вряд ли мы сможем снова воскресить ее из мертвых, к тому же боюсь, что Франция тут же предъявит свои права на Альвию.
– Кто она такая? – постарался взять себя в руки Карл.
– О чем это вы? Она – принцесса София, и в субботу я женюсь на ней. Какая удача, что она так понравилась русскому царю! Теперь все стало намного проще, вам так не кажется?
– Черт тебя подери! Ты проделал этот фокус в гостинице. Эта женщина – твоя проститутка из Норфолка!
– Нет, – покачал головой Николас. – Это та женщина, которая в настоящий момент находится на пути в Глариен под присмотром Фрица фон Герхарда, – твоя проститутка из Бург-Занича. Может, пойдем сыграем в карты с принцем-регентом?
– Твоим отожравшимся дружком? – съязвил Карл.
– Да, он толстячок, – согласно кивнул Николас. – И конечно же, друг. Похоже, меня окружают одни друзья.
Земли Карлтон-Хауса протянулись на весь Молл, начинаясь неподалеку от Хорсгардз-Парейд и продолжаясь за Сент-Джеймс-парком до садов принца-регента у Мальборо-Хауса. На кустах и деревьях были развешаны фонарики и крохотные колокольчики, позвякивающие от каждого дуновения ветерка. От русского царя Пенни перешла к лорду Тренту, от лорда Трента – к герцогу Ратли и так далее, пока имена не начали путаться у нее в голове. Она только раз видела мельком, как Николас вел беседу с немецким принцем, и после этого не могла найти его взглядом, как ни старалась.
Он полоснул ее взглядом – сумрак ночи и ледяное пламя обожгли ее кожу.
– Я подумал, вы будете рады знакомому лицу, даже если это лицо мое.
«Даю вам слово попытаться».
– И что там, на этом постоялом дворе?
– Если все пойдет по плану, то вы проснетесь утром и позовете к себе своих фрейлин, Грету и Беатрис. Они преданы Софии и посвящены во все детали.
Имена, имена, целые списки имен, рядом с каждым аккуратным убористым почерком выведено подробное описание. Она знала, как выглядят эти дамы, была в курсе их жизни и вкусов.
– Значит, провала не будет?
Он улыбнулся, лучик лунного света упал на щеку. Эта улыбка была способна даже воз яблок опрокинуть.
– По определению королевская особа всегда права. Просто запомните это, храбрая Пенелопа.
– Значит, никто не узнает, что я не настоящая принцесса?
– Никто, кроме Карла, конечно.
Карета накренилась, подпрыгнув на колее. И ее сердце вместе с ней ухнуло вниз и подскочило к самому горлу.
– О Бог ты мой! Вы никогда не говорили мне об этом! Вы вообще ничего не говорили. Меня ведут от одного откровения к другому, словно слепого. Карл будет в Лондоне?
– Конечно. Вы не могли не догадаться.
– Не могла, но не догадалась! Он непременно меня выдаст!
К ее неописуемому удивлению, принц взял ее за руку.
– Нет. Успокойтесь. Все в порядке. Он не сможет выдать вас, если вас примут русский царь и принц-регент. Что он скажет? «Это не настоящая принцесса София. Я это знаю, потому что держу ее пленницей в Бург-Заниче»?
– Но если он увидит меня раньше…
Карета остановилась. Из темноты возник всадник, скользнул вниз со своей лошади и подошел к дверце. Николас наклонился к окошку и переговорил с ним несколько минут. Пенни заметила лишь темные волосы да гладкий, как у тюленя, череп, однако в бледных глазах на красивом лице горела необычайная проницательность и сообразительность.
Принц откинулся на сиденье, и кучер снова тронул лошадей. Всадник пристроился за ними.
– Лукас, – пояснил Николас. – Один из моих людей. Все идет как надо. Запаситесь смелостью, принцесса.
– Этот Лукас, он шпион?
– Он принц. Глариен кишмя кишит членами королевских семейств. Я пытаюсь по возможности пользоваться их услугами.
– Принц? Он тоже одной ногой на троне стоит? Вы ему доверяете?
– Я доверяю ему. – Он бросил на нее взгляд. – Господи, я никогда в жизни не видел никого, столь не похожего на мальчишку. Сидите смирно.
Пенни сидела, словно статуя, ожидая, пока он скрутит ее волосы и закрепит их на макушке, водрузив сверху шапку. Она прикрыла глаза, стараясь отгородиться от клубившейся в его глазах метели. Запах жженой пробки заставил ее сморщить носик – принц навел тень на ее подбородок и верхнюю губу. Большой палец решительно прошелся по бровям. Ей хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно, чтобы он еще раз провел пальцами по щеке и дотронулся до уголка рта.
– Вот так, – раздраженно бросил он. – Смотрите не потеряйте шапку, и тогда мы войдем на постоялый двор как обычные путники. Грета спустится вниз забрать вас. Тем временем мои люди удалят из спальни принцессы нежелательных дам. Никто ничего не заподозрит.
Пенни уперлась взглядом в свои руки. Ей захотелось положить голову ему на плечо и взмолиться:
«Нет, защитите меня от всего этого, обнимите и скажите, что в маскараде больше нет нужды».
Но вместо этого она проговорила, здорово подражая сыну мясника с его норфолкским акцентом:
– В таком случае можно мне будет пропустить по приезде кружечку эля, сир?
На постоялый двор они попали уже затемно. Пенни вылезла из кареты и вслед за Николасом пробралась внутрь через заднюю дверь. В туфлях по-прежнему хлюпало. Опередивший их Лукас исчез из виду. В конце коридора распахнулась дверь. Высокий, необыкновенно красивый мужчина улыбнулся небольшой компании, словно волк овцам. Этому хорошо сложенному, стройному, пышущему силой мужчине было, по всей вероятности, около сорока, хотя в густой черной шевелюре не просматривалось ни одного седого волоса.
Николас застыл на месте. Пенни чуть не врезалась в него.
– Да это же наш милый кузен Нико! – сказал мужчина по-глариенски. – Примчались встретить свою невесту, как ваш романтический английский король Генрих Восьмой Анну Клевскую?
– Любовь сводит с ума, – ответил Николас. – Анна Клевская была фламандской кобылкой Генриха – все лучше, чем назвать ее коровой. Он развелся с ней, как только смог. Я не собираюсь поступать так с прекрасной Софией.
– У меня мурашки по коже бегают, как представлю, что ты собираешься сделать с прекрасной Софией. – Мужчина заглянул за спину Николасу, стараясь разглядеть спрятавшуюся в тень Пенни. – Мальчишка? Только не говори, что привез с собой Алексиса! Какая банальность!
– Упаси Господи! – Николас шагнул вперед, вынудив собеседника отступить. – Если ты не можешь отличить в темноте Алексиса от другого мальчишки, тогда кто сможет? Но чего торчать здесь, в дверях? Пошли в зал. Надеюсь, ты не откажешься выпить со мной за предстоящую свадьбу?
– С удовольствием, – ответил мужчина. – Хотя кто я такой, чтобы задерживать тебя, когда твоя невеста с нетерпением ожидает наверху? Я, правда, и не подозревал, что дело у вас зашло так далеко. Похоже, в итоге это все же будет брак по любви. Что ж, я тронут.
– Брак по любви? – удивился Николас. – Как старомодно! Мне передали, что принцесса нездорова. То бишь неблагосклонна, милый мой Карл, если не сказать большего. Но ваша забота о ней делает вам честь.
Пенни чуть не поперхнулась. Кузен Карл. Граф Карл Занич! Она уставилась на свои туфли, словно в них крылся секрет гордиева узла. Что, по мнению Николаса, она должна предпринять? Мужчины двинулись в пивную, она поплелась следом за ними. Свет стал ярче. Вдруг Карлу взбредет в голову присмотреться к ней получше и он заметит ее сходство с Софией? И что вообще все это значит? Почему Карл здесь, в этой гостинице, словно он поджидал Николаса?
– Разверзлась пропасть подлых возможностей, – неожиданно выдал Николас.
Пенни поняла, что не слышала Карла. Она окинула взглядом помещение. За столиками сидели немногочисленные путники, ели, пили или грелись у камина. Все мило, спокойно и так по-английски – постоялый двор, в котором большинство комнат заняла принцесса и ее свита.
– Значит, твои шпионы не знали, что я здесь? – спросил Карл. – Какие же в таком случае из них профессионалы! Мои доложили мне, что в Норфолке ты наслаждался ласками одной дамочки – как свежо и пикантно! Но я – молчок, конечно же. Могила. Не дело расстраивать Софию в такой момент.
– Тогда я прошу тебя не говорить ей об этом, – ответил Николас. – Ради нашей старинной дружбы.
– Увы, – вздохнул Карл. – Она больна, словно кошка после окота, и никого не принимает, даже меня. Женщины – хрупкие создания. Может, она верит в примету – жених не должен видеть невесту до свадьбы.
Николас повернулся и щелкнул пальцами прямо под носом у Пенни:
– Ты чего рот раззявил, парень? Иди позаботься о наших комнатах.
Не имея ни малейшего понятия, куда идти и что делать, Пенни поклонилась, спрятав лицо, и пробормотала:
– Да, сир.
Потом повернулась и пошла к ведущему на лестницу коридору.
– Какой неловкий юнец, Нико! – поплыл вслед за ней голос Карла. – Похоже, свалился в реку. Неужели ты никого получше не нашел? Может, предложить тебе свои собственные услуги на ночь? – В голосе послышались жестокие насмешливые нотки. – Ради нашей старинной дружбы?
Пенни обернулась.
– Хороший принц живет только ради служения своим преданным подданным. – Николас спокойно смотрел на своего кузена, но голос его вибрировал, точно струна. – Это я в вашем распоряжении, кузен.
Чья-то рука подхватила ее под локоток. Она подняла голову и увидела того самого Лукаса с бледными умными глазами и темными волосами. Принц и шпион. Красивый, молодой, улыбчивый.
– Вы здорово справились, – сказал он. – Идите за мной.
– Я думала, меня должна забрать Грета.
– Грета ждет вас наверху. Идемте.
Она последовала за ним наверх, словно еще глубже погружалась в сон. В коридорах звенела тишина. Полеводами и тусклыми канделябрами царила безмятежная дрема. Лукас двигался плавно, словно кот.
– Вы знали, что Карл здесь? – прошептала она.
– Конечно. – Улыбка у него была открытой, очаровательной. – Эрцгерцог предпочел умолчать об этом?
Вслед за шоком по телу прошла волна ярости, однако и то и другое уступило место чувству опустошения. Значит, его обещание – всего лишь очередная ложь. Он не мог или не захотел – довериться ей. Он по-прежнему не знал, что такое дружба и как нужно дружить. Она согласилась, однако все это было выше ее понимания, ведь она – всего лишь пешка в партии принца, ставка которой – королевство. Она попыталась разглядеть потаенный смысл в игре Николаса с его кузеном.
– Неужели Карл не узнает, чем мы тут занимаемся? Разве его самозванка не должна постоянно держать с ним контакт?
Лукас снял с нее шапку, задев рукой ее щеку.
– Карл понятия не имеет, что Николасу известно о похищении Софии. Он не захочет, чтобы Николас узнал о его махинациях, так что в его интересах увезти эрцгерцога подальше отсюда, причем чем скорее, тем лучше. У Николаса те же мотивы – он не хочет, чтобы Карл пронюхал про вас. Полагаю, эти двое уже скачут в Лондон.
– А самозванка Карла?
Канделябр высветил прилизанные волосы.
– Женщина, которая выдавала себя за принцессу, уже на пути в Глариен. Их с фрейлиной связали, словно цыплят, за ними сам майор барон фон Герхард присматривает. Грета разведала, каким образом они держали связь с Карлом, и вполне может заменить их. Если все сделано правильно, он ничего не узнает.
– Но что, если Карлу уже известно обо мне?
Шпион улыбнулся:
– Тогда Фриц лежит где-нибудь с перерезанным горлом, а я стою на пороге смерти, если только вы не считаете, что Карл успел перекупить меня. Начиная с этой ночи фальшивки могут пойти и в ту и в другую сторону. Ни Николас, ни Карл не могут быть абсолютно уверены в исходе данного мероприятия, пока не станет слишком поздно. Вы готовы, мэм?
Он распахнул дверь.
Лондон пребывал в эйфории по поводу празднования победы. Главным героем дня был русский царь. Утонченные выпады, которыми обменивались его императорское величество России и принц-регент, служили темой для бесконечных пересудов. Вставшие лагерем в Гайд-парке казаки приводили в восторг весь бомонд, выезжавший на ежедневные прогулки, чтобы поглазеть на этих необычных гостей. В парках пускали фейерверки, вино и веселье лились нескончаемой рекой. Судьба двух маленьких княжеств, даже в свете предстоявшего бракосочетания королевских особ, мало кого волновала. Эрцгерцог Николас из Глариена считался всего лишь украшением, по крайней мере до тех пор, пока не прибыл лично.
Николас кисло ухмылялся, наблюдая за тем, как великосветские хозяйки сначала по привычке фальшиво восторгались его умом и обаянием, потом вдруг начинали из кожи вон лезть, чтобы добиться его расположения. Приглашения – и корректные, и не очень – приходили ежедневно. Какая жалость, что его невеста сидит взаперти, оправляясь после внезапной болезни и тягот пути! Какая удача, что граф Карл Занич прибыл, чтобы предложить свою поддержку и обаяние!
Дворы Альвии и Глариена остановились в Риволкс-Хаусе – лондонском доме маркиза, который, будучи в отъезде, с радостью предложил свою собственность в распоряжение правительства. Огромный особняк располагался на частных землях у Пиккадилли в окружении садов – настоящий оазис безмятежного спокойствия в центре Лондона. С виду дом был просто великолепен, но комнаты отчего-то казались холодными и неуютными. В парадной спальне доминировала кровать. На каждом углу балдахина красовалось по короне, украшенной золотыми листьями клубники и серебряными шариками. Но Николас не замечал ничего вокруг. Он стоял и смотрел на картину. По длинной, залитой штормовыми водами долине под хмурыми небесами неслась к далеким вересковым пустошам белая лошадь.
Многие комнаты оставались запертыми, в том числе музыкальная и личный кабинет маркиза. За исключением этого, огромный дом с двумя крыльями и общими комнатами в центре был в полном распоряжении гостей. Так называемая принцесса София со своими фрейлинами занимала одно крыло, Николас со своим двором – другое. Графу Карлу Заничу, его кузену, само собой разумеется, были отведены личные покои. София никуда не выходила, ссылаясь на жуткую простуду. Николас ежедневно засыпал ее подарками – небольшими вещицами, выбранными его секретарем в Глариене, – и от всей души надеялся, что они попадают к Пенни.
За три дня до свадьбы кортеж карет растянулся по всей Пэлл-Мэлл и Кокспер-стрит. Принц-регент давал прием в Карлтон-Хаусе. Николас ничуть не удивился, когда русский царь отозвал его в сторонку, желая переброситься словечком.
– Ходят слухи, – сказал царь Александр на безупречном французском, – что принцесса София может отклонить сегодняшнее приглашение, как и все прочие до этого. Это уже попахивает прямым публичным оскорблением союзников. Мы волнуемся.
– Отклонить, сир? – улыбнулся Николас. – Надеюсь, этого не случится. Иначе можно подумать, что она собирается отказаться от нашей свадьбы. Если она решится на это, мне придется отречься от своих притязаний на Глариен, поскольку мы не сможем и далее выполнять свои обязательства по договору.
Карл вальяжно подошел к ним и низко поклонился государю всея Руси.
– Граф Занич! – воскликнул царь. – Ваш эрцгерцог поговаривает о том, чтобы отказаться от трона, если женщина отвергнет его. Вам не кажется это полным безрассудством?
– Сир, любовь преданных подданных его королевского высочества никогда не позволит ему пойти на столь отчаянный шаг, – ответил Карл.
– А как насчет моих не столь преданных подданных? – поинтересовался Николас. – Каково им будет, если Альвия бросит меня?
– Не могу знать, сир. – Карл еле сдержал торжествующую улыбку. – За них ничего сказать не могу.
Николас положил руку на плечо Карла поверх тяжелого галуна и плотной ткани полковничьей формы. Каждый мускул Карла звенел от возбуждения и предвкушения.
Царь Александр улыбнулся. Весьма проницательный и в то же время сентиментальный, он явно был поражен сложившейся ситуацией. Сплетни уже раскинули свои щупальца. София не может присутствовать, потому что ее нет в Лондоне. Она отказалась от свадьбы. Николас будет раздавлен. Светские дамы Лондона изображали ужас, вынашивая планы, как бы исхитриться и предложить эрцгерцогу утешение. Карл уже добрался до представителей царя, бросал намеки в Уайтхолле, изо всех сил показывая, что готов заполнить собой образовавшуюся брешь. Политики уже начали разрабатывать проекты по контролю за центральной частью Европы и передаче Глариена и Альвии в подходящие руки.
Ситуация щекотливая.
Николас и так шел по лезвию бритвы, но принцесса София по-прежнему отказывалась появляться на людях. Неужели Пенни дрожала в своих покоях от страха, до смерти перепугавшись, когда пришло время действовать? Или она и впрямь заболела? Или решила, что он не заслуживает спасения, и надумала избежать всех этих махинаций и вернуться обратно к матери? Зачем ей рисковать собой ради Глариена? Зачем ей рисковать ради него? Он не дал ей ничего, хоть и отдал все, что имел.
А вдруг Пенни пропала и Фриц пропал? Вдруг случилось нечто непредвиденное, и Лукас в конце концов предал его?
Карл шлепнул левой ладонью по руке Николаса:
– Я ваш до самой смерти, сир. Предан так же, как был предан с тех самых пор, как вы объявились в Глариене. Сколько вам тогда было? Лет десять? Храбрый парнишка!
– Мне было одиннадцать. – Николас сбросил с себя руку Карла. – И именно вы, граф Занич, научили меня всему, что мне полагалось знать о храбрости.
Царь обернулся:
– Эрцгерцог Николас, возможно, вы не ошиблись в своей суженой! Похоже, вечер все же не пропадет даром. – Его розовощекое лицо осветила улыбка. – Ну и ну! Принцесса София Альвийская!
Николас встал рядом с царем, стараясь разглядеть ее получше. Под тиарой из бриллиантов и сапфиров сияли изумительно рыжие волосы. Плечи и шея дерзко выглядывали из облака белых кружев, расшитых жемчужными бисеринками ценой в целое состояние. Жемчужины вперемежку с бриллиантами сбегали по длинному шлейфу ее платья, образуя замысловатые узоры из крохотных львиных голов и лебедей – символов Глариена и Альвии. Веер из слоновой кости и шелка был инкрустирован бантиками из драгоценных камней. Пристегнутый к плечу бриллиантовыми булавками голубой пояс указывал на королевское происхождение. Следом за ней шествовали ее фрейлины. Она остановилась на секунду и окинула взглядом толпу – величественным, властным взглядом; взглядом, под которым жеребцы становились покорными, словно ягнята, а храбрые мужчины падали к ее ногам.
От вида того, как толпа расступилась, пропуская ее, у него сердце в груди перевернулось. Она двинулась вперед, улыбаясь и обращаясь к каждому, кого должна была бы знать в лицо: фон Понтирас, благородные господа Глариена, навещавшие ее двор, ее собственные преданные подданные из Альвии.
Стоявший рядом с ним претендент на трон зашатался, как если бы получил удар в спину, любезную улыбку точно ветром сдуло.
– Граф Занич, – обратился к нему Николас, – вы, случаем, не больны?
Карл провел рукой по лицу.
– Нет, нет, – пробормотал он. – Со мной все в порядке. Все отлично. Это просто удивление, но оно быстро перерастает в восхищение. Похоже, принцесса поправилась.
Пенни знала, что ей никогда не забыть этого. Чувственный шорох шелковых юбок, тяжесть бесценных каменьев на ее платье, незнакомое ощущение тиары в волосах. Простое удовольствие шикарной красоты изысканных тканей. «Принцесса на день, мисс Линдси! Маскарад, рискованнее которого не придумаешь. Шанс взять в свои руки судьбу наций. Представьте те наряды и драгоценности, которые вы сможете надеть, это же шанс поглядеть на королевскую жизнь изнутри».
Но разве все это не полагалось ей по праву рождения? Ее отец был принцем. Режиссером этой роли был сам эрцгерцог. Хотя Николас, конечно же, оставил почти все самое важное без внимания. Вместо того чтобы просто перекрасить ей волосы в нужный цвет, леди Беатрис и старая няня Софии Грета были вынуждены дать ей экстренный курс по тем аспектам жизни Софии, которые Николас просто упустил из виду.
Николас выглядел шикарно в своей роскошной официальной форме, увешанной разнообразными украшениями и ленточками, с высоким, до самого подбородка, воротником. Он стоял в числе нескольких человек бок о бок с высоким мужчиной – русским царем, насколько она понимала. Рядом с ними граф Карл Занич – лицо превратилось в маску ярости, – единственный человек, который знал, что она самозванка, и улыбался ей улыбкой смерти.
Она раскрыла веер непринужденным жестом, на обучение которому у леди Беатрис ушло два дня. Грациозно обмахиваясь им и заодно прикрывая лицо, она двинулась по направлению к этой троице и одарила каждого точно отмеренной дозой учтивости, когда каждый склонялся над ее рукой.
«Когда настанет время сыграть принцессу, ваше сердце будет биться в груди, в животе похолодеет и радостное возбуждение понесет вас на своих руках. Вы не допустите ни единой ошибки».
Сердце ее подпрыгнуло, стоило Николасу коснуться губами ее пальцев. Она на один краткий миг встретилась с ним глазами. В их мрачных глубинах скрывался огонь, но улыбка несла с собой тепло летнего солнца. «Что бы ни ждало нас впереди, – словно говорила эта улыбка, – спасибо вам за это».
Граф Занич натянуто поклонился. Она выжидательно уставилась на него. Молчание затянулось. Собирается ли он разоблачить ее? Или даже он засомневался на секунду?
– Ну-ну, Карл! – глянул на него Николас. – Вас как будто молнией поразило.
– У меня такое чувство, что мы столкнулись с фантазией, – ответил тот.
Царь взял ее руку.
– Фантазией красоты. Такие прекрасные дамы только в сказках встречаются. Мадам, пришла пора России лишиться дара речи.
– А Альвии – польщенной. – Пенни деликатно кашлянула за своим веером. – Увы, мой голос все еще изменяет мне. Я несколько дней не могла говорить. Ваша безмерная доброта, сир, лишила меня остатков сил.
Александр расцвел, словно младенец.
– Вот что! Россия поведет вас к алтарю. Отец ваш не может присутствовать, поэтому Россия сделает это за него. – Он повернулся к Николасу: – Царь должен быть больше чем просто гостем. Россия даст свое благословение на эту свадьбу. Россия сыграет роль отца.
– Это высокая честь, сир, – поклонился Николас.
– В таком случае я поведу эту леди в церковь. И сам благословлю этот брак. Вместе с благословением вы получите поддержку и одобрение. Потому что я вижу – это брак по любви, а не просто жертва во благо нового мира в Европе.
Пенни вспыхнула и поднесла к лицу веер, чтобы скрыть смущение. Брак по любви! Первая любовь закончилась поспешной свадьбой перед лицом шотландского трактирщика. Второй раз к алтарю ее поведет сам русский царь. И все же ни одна из этих церемоний не вела к настоящему браку. В конце пути ждут только Клампер-Коттедж да та жизнь, которой она когда-то довольствовалась.
– Мальчишка! – вырвалось у Карла. – Господи, тот мальчишка на постоялом дворе!
Она закрыла веер и смерила его таким взглядом, будто смотрела на жука под ногами.
– Вы о том мальчике, которого эрцгерцог Николас прислал мне в качестве пажа, граф? Увы, он так скучал по дому, что мне пришлось отправить его обратно в Глариен с одной из моих фрейлин, убивавшихся по мужу. Мне кажется, вы ее знаете. Да, точно должны знать. Майор барон Фридрих фон Герхард возглавил эту компанию. Так что, прошу вас, не волнуйтесь о мальчике, граф Занич.
Царь прижал руку к богато украшенной груди.
– Пажам нужна дисциплина, мадам, но ваше мягкое сердце делает вам честь.
– Как и забота графа Занича, – улыбнулась она. – Он такой внимательный. Шесть лет назад, когда он приезжал в Альвию, мой отец подарил ему редкого скакуна, и с тех пор он каждый год присылает нам жеребенка.
– Гнедой жеребец, насколько я помню, – процедил Карл.
– Нет, ну что вы, граф! Пятнистый! И все жеребята, которых вы нам присылаете, такие же.
– Нам в Санкт-Петербург тоже прислали пару похожих лошадей, – вставил царь. – Как вы могли забыть, граф?
– Карл Занич прячет свою щедрость под скромностью, сир, – сказала она. – Очень преданный человек.
– Принцесса льстит мне, – ответил Карл. – Я рад, что жеребята вам нравятся. Но мне показалось, что вы сильно изменились, мадам.
– Я действительно изменилась. – Она раскрыла веер. – Какую женщину не изменит любовь мужчины, за которого она собирается замуж? Увы, путешественница из меня никудышная! Боюсь, что я заставила вас всех зря поволноваться.
– Не пройдетесь со мной, мадам? – предложил ей руку царь.
Она ответила точно так, как полагается, и легким движением руки закрыла веер.
– Мой суженый будет со мной все оставшуюся жизнь. И только раз в жизни выпадает честь пройтись в обществе его императорского величества, императора всея Руси. Я с удовольствием принимаю ваше предложение.
Сердце ее заливалось соловьем, подскакивая от восторга, когда Пенни коснулась затянутой в перчатку рукой рукава царя и пошла с ним под руку. Флирт и политика представляли собой довольно странную смесь, как сладкое в соусе из анчоусов, и только теперь она поняла, насколько жизненно необходимыми были уроки Николаса.
* * *
Карл повернулся к Николасу. Красивые черты лица исказила нескрываемая ярость.– Не стоит кидаться на меня с ножом прямо здесь, – спокойно проговорил Николас. – Это будет настоящий скандал.
– Господи! Может, это ее надо убить!
– Если принцесса умрет в Лондоне на глазах у всех монархов Европы, мы оба попадем в довольно неприятную ситуацию. Вряд ли мы сможем снова воскресить ее из мертвых, к тому же боюсь, что Франция тут же предъявит свои права на Альвию.
– Кто она такая? – постарался взять себя в руки Карл.
– О чем это вы? Она – принцесса София, и в субботу я женюсь на ней. Какая удача, что она так понравилась русскому царю! Теперь все стало намного проще, вам так не кажется?
– Черт тебя подери! Ты проделал этот фокус в гостинице. Эта женщина – твоя проститутка из Норфолка!
– Нет, – покачал головой Николас. – Это та женщина, которая в настоящий момент находится на пути в Глариен под присмотром Фрица фон Герхарда, – твоя проститутка из Бург-Занича. Может, пойдем сыграем в карты с принцем-регентом?
– Твоим отожравшимся дружком? – съязвил Карл.
– Да, он толстячок, – согласно кивнул Николас. – И конечно же, друг. Похоже, меня окружают одни друзья.
Земли Карлтон-Хауса протянулись на весь Молл, начинаясь неподалеку от Хорсгардз-Парейд и продолжаясь за Сент-Джеймс-парком до садов принца-регента у Мальборо-Хауса. На кустах и деревьях были развешаны фонарики и крохотные колокольчики, позвякивающие от каждого дуновения ветерка. От русского царя Пенни перешла к лорду Тренту, от лорда Трента – к герцогу Ратли и так далее, пока имена не начали путаться у нее в голове. Она только раз видела мельком, как Николас вел беседу с немецким принцем, и после этого не могла найти его взглядом, как ни старалась.