Розенберг Джоэл. Серебряная корона

   – Спасибо. – Он заставил себя говорить спокойно. – А теперь рассказывай. Что, черт возьми, приключилось в Приюте? Ахира что – подстроил переизбрание или Хтон оказался ему не по зубам?
   Андреа покачала головой.
   – Думаю, подстроил – неосознанно, А может, и сознательно. Ты знаешь, что Гвеллин решил-таки возвращаться в Эндел? – Она изогнула бровь. – Ты не удивлен?
   – Нет. Он как-то поминал об этом.
   – Как бы там ни было, он позвал Ахиру с собой. Ахира сказал – нет, но… после этого он начал… ну, вроде нарочно раздражать людей. Помнишь спор между Лу и Керемином?
   – Что-то насчет земли?
   – Именно. Керемин был не прав, но он искренне заблуждался. Ахира обошелся с ним очень грубо, Карл, прилюдно приказал ему перестать красть чужие земли… – Она покачала головой. – Он нажил себе лишнего врага. А потом он подначил Давена вызвать себя на бой. Учебный бой, но… Ахира побил его на глазах его собственного отряда, Карл.
   Действовал ли он сознательно? Нарочно ли гном старался избавиться от службы, или это был неосознанный протест под гнетом ответственности?
   Спрашивать Карл не стал. Если кто и знал ответ, то Эллегон – так что лучше было оставить это на после.
   – Я постаралась смягчить ситуацию, – продолжала Энди-Энди, – но вышло у меня немного. Когда собрался Сход, Ахира просто не набрал голосов – ведь на сей раз ты не прикрывал его тыл.
   – Так как же ему удалось убедить Объединителей выбрать мэром Рикетти? Колдовство?
   – Лучше, – усмехнулась она, – интриги. Я убедила Рикетти объяснить одному из Объединителей, что Инженеры тут же потеряют интерес к торговле с Терранджи, стань только мэром Хтон. Ну а Хтон, очевидно, выяснил, что Кораля это не устраивает, и решил нас перехитрить: сам выдвинул Рикетти. Очень умно: с одной стороны это дает возможность Коралю торговать с Рикетти напрямую, с другой – вбивает клин между Лу и нами.
   – Но Хтон должен был понимать, что это не выйдет. Верность Лу несомненна.
   Ой ли?
   –  Была. – Она подышала на ногти и потерла их о платье. – Ух… Рикетти долго и безуспешно желал меня и попытался пристать в твое отсутствие… Ну и когда услышали, как я велю ему убрать от меня свои грязные лапы… Так это выглядело.
   М-да… Такой повод Хтон не мог не использовать. Хотя бы попытаться… Но не слишком ли это хитро?
   – Ты слишком много времени проводила со Словотским.
   – Вот как?
   – Это его стиль, не твой.
   – А где написано, что я не могу научиться?
   Карл не ответил. Разумеется, за время жизни в Приюте она могла научиться плести интриги. Кстати сказать, мне и самому неплохо бы у нее поучиться. Я бы за все Хтоновы художества попросту засветил ему в глаз.
   –  Последний вопрос: почему Ахира полетел с тобой?
   Андреа ответила не сразу.
   – Не знаю; он просто вызвался. Гвеллин согласился не уходить до его возвращения. Но скажи – если б я предложила тебе догадаться, почему в Приюте он будет скучать, что бы ты назвал?
   – Скорей всего – Дженни или Уолтера. – Карл втянул воздух сквозь зубы. – Он собрался просить Уолтера отправиться с ним и взять Киру и Дженни.
   – Думаю, да.
   Черт. Ладно, сейчас с этим ничего не поделаешь. Но, может быть, потом он сумеет отговорить Ахиру от этой просьбы – или отговорить Словотского соглашаться на нее.
   – Окажи мне любезность. Держи ушки на макушке, а глаза открытыми, ладно?
   – Ладно. – Она тонко улыбнулась. – Но ответь: что сказал бы ты, попроси я тебя о том же?
   – Сказал бы, что уже это делаю. – Он помог ей встать. – Пошли к остальным.
   Улыбка ее стала шире, она встряхнула головой.
   – Нет. Мне в голову пришла мысль получше. – Вытянув смуглый палец, она ногтем провела по его руке. – Если уж мы стараемся поддерживать образ на должной высоте…
 
   Вычесав пальцами из волос грязь и листву, Карл возвратился на поляну.
   Большую часть оружия уже выгрузили, и Ранэлла раскладывала его на просмоленной парусине. Там было порядка двух сотен ружей, бочонки с порохом и дробью и в придачу – несколько свинцовых слитков для пуль. Карл одобрительно кивнул: лить пули достаточно легко, а слитки занимают меньше места.
   – Карл Куллинан, – Ранэлла склонила голову, – рада видеть тебя, Карл.
   Он приподнял бровь и открыл было рот, собираясь спросить, кто позволил ученику-инженеру обращаться к подмастерью как к равному, но промолчал. Рикетти, должно быть, повысил ее.
   – Я также рад, подмастерье Ранэлла. – Он возвратил кивок.
   Ее лицо вытянулось. Она ожидала: он рявкнет на нее, и предвкушала, как заявит ему о своем новом статусе.
   – Что тут у нас? – спросил Карл.
   – Много всего, Карл. Пятьдесят два пистолета, сто шестьдесят дробовиков, тридцать три ружья…
   – Откуда столько?
   – Ты велел привезти все оружие, какое сможем, так что мы… забрали все старые ружья у Давена и большую часть того, что было в твоем отряде. Негера работал как каторжный, но заменил все стволы. Ученики позаботились о ложах, замках и нарезке.
   И все равно Негере выпала чертова пропасть работы. Что бы превратить железный брусок сперва в плоскую заготовку, а потом свернуть ее в ружейный ствол и заварить, требуется раз сто побегать от горна к наковальне, да еще и молотами помахать. И даже учитывая, что Негера работает сразу с несколькими стволами, где он при этом находит время для сна?
   Придется, видно, написать Рикетти, чтоб не перегружал гнома сверх меры.
   «Не глупи. – Эллегон фыркнул, и руки Авенировых воинов сами собой потянулись к мечам. – Лу Рикетти не столь стар и мудр, как некоторые, но он и не дурак. О здоровье Негеры он позаботится».
   Карл кивнул. «Твоя правда».
   – Что у нас еще?
   – В этом мешке – три тысячи пуль: слитки и все необходимое для отливки. В этих двух бочонках – порох. А еще Инженер прислал вам сюрприз.
   – Да? – Карл приподнял бровь.
   – Видишь вон те маленькие бочонки, Карл?
   – Да.
   – В них двенадцать дюжин новых гранат. Они с пироксилином. – Ранэлла приподняла ладонь. – Инженер велел передать тебе, что проблему нестабильности он пока не решил – но мы держали их в холоде. Он не может поручиться, что самоподрыва не будет, но он сказал, что будет очень удивлен, если это произойдет раньше, чем через шесть десятидневий. В другой бочке – побольше – тщательно упакованные детонаторы.
   – Детонаторы?
   – Гремучая ртуть, Карл. Серебряные взрыватели срабатывают – не успеешь моргнуть. Эти стабильны. Относительно.
   Он подавил дрожь. Гремучая ртуть – весьма чувствительный состав. Заставить ее взорваться может что угодно – жара, тряска, неожиданный удар.
   – Какие-нибудь особые инструкции к детонаторам?
   – Нет. – Девушка покачала головой. – Только то, что не стоит вставлять детонаторы в гранаты – и держать их рядом друг другом – пока не готов их поджечь.
   – Поджечь?..
   Ранэлла улыбнулась.
   – Он сказал, это произведет на тебя впечатление. Кончик фитиля пропитан серой. Трешь фитиль о шероховатую поверхность, пока не займется огонь – и бросаешь. – Она предостерегающе подняла палец. – Нет гарантии, что она не взорвется в руках.
   Сюрприз, сюрприз… Однако ему это нравилось.
   – Если все пойдет хорошо, я попрошу освободить мне в крепости место под склад… м-м-м… ну, и под пороховой погреб тоже – заодно. – Гранаты лучше держать отдельно: взорвись хоть одна – рванут и все остальные. – А покуда за это отвечаешь ты; договорись с Франдредом и Авениром об охране.
   – Есть, Карл.
   Ранэлла словно испытывала на прочность… что? Его имя? Или его терпение? Карл хмыкнул, отмахнулся от вопросительного взгляда девушки и тряхнул головой.
   – Отлично. Позже я хотел бы…
   С тропинки донеслась дробь лошадиных копыт. Подскакал Эрек, соскочил с загнанного пони – скорей даже не соскочил, а вывалился из седла.
   – Авенир… передает… – едва дыша, проговорил он.
   – Беда?
   Эрек замотал головой.
   – Нет. Он говорит… – Юноша умолк, задохнувшись, и попробовал начать снова.
   Карл движением руки остановил его.
   – Та хават, Эрек, – сказал он. Порой кажется, подумалось ему, что добрую половину своей жизни я трачу на то, чтобы всех успокаивать. – Если там ничего не стряслось, погоди немного и отдышись.
   Эрек кивнул и стал ждать; постепенно дыхание его восстановилось.
   – Авенир передает – все чисто. Уолтер Словотский передает – барон примет тебя.
 
   Барон Жерр Фурнаэль ожидал их сразу за главными воротами крепости. Компанию ему составляли пятьдесят человек, остальные собрались на укреплениях.
   Карл едва узнал барона: годы обошлись с Жерром Фурнаэлем жестоко. Прежде он был крепко сбитым мужчиной с намечающимся брюшком; теперь же кожаная туника болталась на нем, словно пошитая на другого человека – моложе и не такого иссохшего.
   Глубокие морщины избороздили лицо барона. Белки его глаз обрели желтоватый оттенок – несильный, но все же заметный. Левый глаз Фурнаэля подергивался от тика. Казалось, он все время подмигивает.
   Но остатки прежней внутренней силы все еще жили в нем. Лишь на миг обнял он Томена, потом плечи его развернулись, спина выпрямилась и он с мрачным лицом шагнул навстречу Карлу.
   – Приветствую тебя, Карл Куллинан. Давно мы не виделись. – Голос его был тише, чем раньше, но властен по-прежнему.
   Карл спешился, передал поводья одному из Фурнаэлевых воинов. Он не был уверен в отношении к себе барона. Обвинит ли его и Фурнаэль в смерти Раффа?
   Впрочем, сейчас он так же нуждался в сотрудничестве с бароном, как барон – в помощи Карла для прорыва осады. Карлу пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не расплыться в идиотской улыбке, когда Фурнаэль протянул руку.
   Баронское пожатие было на удивление слабым. Карл постарался, чтобы барон по его лицу не понял, что он заметил это, – но пожалел, что ему это удалось, увидев отраженную в глазах Фурнаэля потаенную жалость.
   Выпустив руку Карла, барон повернулся к одному из своих людей и потребовал коня.
   – Нам надо о многом поговорить, Карл Куллинан. Проедешься со мной?
   – Разумеется, барон. Я к твоим услугам.
   Тень улыбки блеснула сквозь окутавшую барона мрачность.
   – Увидим, Карл Куллинан. Увидим.
 
   Шестью годами раньше, в ночь, когда Фурнаэль отдал Раффа Карлу в ученики, они вдвоем ехали вдоль по дороге от Фурнаэльского замка к ряду чистеньких хижин, где жили рабы барона.
   Хотя вопрос – закончится или не закончится ночь кровопролитием – занимал их обоих, прогулка была приятной: спелые нивы пшеницы и кукурузы тихо шептали что-то ночному ветру, а они вели неспешную беседу, пока Фурнаэль не спешился отбросить камень с утоптанной грязи дороги.
   С тех пор здесь все изменилось. По обе стороны разбитой в болото дороги тянулись вытоптанные поля, кукурузные стебли сломаны и прибиты к земле копытами и сапогами. Холты не желали, чтобы высокие стебли закрывали им обзор, а возможно – и скрывали врага. То, что они не использовали для собственных нужд, они потоптали или сожгли – так шакал портит несъеденное мясо собственными испражнениями.
   Фурнаэль натянул повод гнедого мерина и спешился, знаком пригласив Карла поступить так же.
   – Не совсем как в тот раз, а, Карл Куллинан? – Барон смотрел на него, не мигая. – Ты выглядишь старше.
   – Я чувствую себя старше. Лет так на миллион, хоть и ничуть не мудрей.
   – Да. – Фурнаэль вздохнул. – Да, мне понятно твое чувство. Помнишь, ты предложил уничтожить бандитов Аэрштина, если я освобожу всех своих рабов?
   Карл кивнул:
   – Возможно, мне стоило быть настойчивей. Я часто думал, сумел бы я тогда убедить тебя?
   – Нет. – Фурнаэль покачал головой. – Я тогда не был… готов принять твои слова всерьез. И долго еще не был готов – пока не начали доходить вести об этих твоих… Приютских набегах. Много хороших людей погибло из-за того, что я не поверил тебе. – Во-первых, Рафф. – Барон постоял молча. – Ты знаешь, что полгода назад я приказал убить своего лучшего друга?
   – Я не знал. – Карл качнул головой. – Барона… Адахана Холтунского?
   – Да. Вертум был одним из лучших стратегов Ульдрена. Уничтожить его было необходимо. – На миг Фурнаэль стиснул кулаки. – Я рад, что Брен на севере; возможно, сын Адахана и уцелеет.
   Карл вздохнул с облегчением. Если Брен на севере – ему не придется убивать лучшего друга Раффа.
   Фурнаэль хмыкнул, будто прочтя Карловы мысли.
   – А если Брена убьет кто-то другой? Станет ли он от этого менее мертвым? – Он хлопнул Карла по плечу. – Мы думаем одинаково, Карл Куллинан. Скажи: как умер мой сын?
   В голосе его звучала бесконечная усталость.
   – Я посылал письмо с купцом – еще тогда. – Карл играл поводом Стэка.
   – Ты написал только, что он погиб с честью, защищая кого-то. Как он умер, Карл Куллинан? Ты должен сказать мне. Я… мне нужно знать.
   – Понимаю. – Карл со свистом втянул воздух. – Помнишь ты Эйю, барон?
   И снова лицо барона стало на миг лицом прежнего Фурнаэля а не той призрачной маской, в какую оно превратилось теперь.
   – Зови меня Жерром, Карл. Да, я ее помню. Девочка-мелка, которую ты провожал в Мелавэй.
   – Она не осталась в Мелавэе; сейчас она моя приемная дочь. Работорговец собирался ее убить. Рафф остановил его. Не знаю… может, я плохо учил его или ему просто недостало скорости. Прежде, чем я успел вмешаться, работорговец сразил его.
   – Он умер быстро?
   – Он вряд ли что-то почувствовал, – солгал Карл. Это вырвалось у него само собой. Разве не имел Фурнаэль права знать, что сын его отходил в муках, с животом, распоротым вражьим мечом?
   Возможно. Но я буду последним, от кого он это узнает.
   –  Тот, кто убил его… – Глаза Фурнаэля полыхнули внутренним огнем. – Ты…
   – Я свернул этому гаду шею, Жерр. – Карл вытянул руки. – Этими вот руками.
   – Хорошо. Что ж… кажется, мое баронство в долгу у тебя. Чем оплатить этот долг?
   – Во-первых, моим людям нужны еда и отдых. Солдаты Авенира на марше сами не помнят сколько дней. Я хотел бы, чтобы твои люди позаботились о еде и отдыхе для них.
   – Сделаем. Ты, как я понял, собираешься двинуться на работорговцев – союзников Холтуна?
   – Да. – А потом – правда, пока не знаю как – и вообще прекратить эту войну. Лишить сарычей и работорговцев добычи. – Ты слышал об обожженном работорговце, что работает с холтами?
   – Наслышан, – кивнул Фурнаэль. – По имени Армин?
   – Он самый. Это он командовал тем набегом на Мелавэй, и он же торгует с холтами, снабжая их порохом. – Карл потрепал Стэка по морде. – Я велю своим людям допросить пленников, и мы, возможно, узнаем, где точно расположен Аэрштинский лагерь. И какие у них ресурсы. Об заклад бьюсь – на Аэрштине штаб-квартира Гильдии в Срединных Княжествах.
   – А если и так? – Фурнаэль пожал плечами. – Что нам с того пользы? Где бы они ни стояли – они засекут тебя за день до лагеря и успеют подготовиться к штурму.
   – Ты забыл Эллегона. Пока главные силы будут ползти вверх и отвлекать их внимание, Эллегон высадит меня и еще нескольких бойцов у врага в тылу. – Карл похлопал по мечу и улыбнулся. – Если мы сумеем сделать это, если поразим в спину работоргово-холтский союз – возможно, холты склонятся к миру.
   Это был бы самый лучший вариант – если бы удалось сделать все быстро. Это заставит князя Пирондэля и его баронов принять хоть и плохой, но мир вместо войны, которую они обречены проиграть, а князь Ульдрен и его бароны выйдут из войны, сознавая, что чаша весов вот-вот склонится на другую сторону. В результате обе стороны будут чувствовать себя очень умными… какое-то время: лет через десять и те и другие, возможно, заявят, что мир этот был им навязан.
   Карл подавил вздох. Он видел в своем плане самое меньшее три слабые точки – но это был хоть какой-то выход.
   Фурнаэль протянул ладонь.
   – Приятно было повидать тебя, друг мой.
   Карл принял руку барона и с радостью ощутил, что пожатие стало крепче.
   – Жерр… – Он зажмурился, но заставил себя договорить. – Я так сожалею о Раффе! Если б только я мог…
   – Нет, – покачал головой барон. – Мы оба должны продолжать свое дело. – Он легко взлетел на спину своего коня. – Нам надо выиграть войну. – Он хлопнул себя по бедру и засмеялся, давая мерину шпоры. – Будь я проклят, нам надо выиграть войну!
   Карл улыбнулся. Фурнаэль получил тень надежды на возможную победу, на то, что его баронство и люди будут жить – и стряхнул с плеч добрых двадцать лет.
   Так что Карл промолчал, посылая Стэка за гнедым Фурнаэля. Он скакал следом – и думал: Нет, Жерр.Нам надо не выиграть войну. Нам надо ее прекратить.

Глава 21
АРМИН

   Кого боятся – тех и ненавидят.

Квинт Эипий

 
   – Мастер Армин! – громыхнул за стенками шатра бас Фенриуса.
   Медленно, с трудом Армин поднялся и, хромая, вышел из шатра. Прищурился. Над лагерем разгорался рассвет. Карета уже ждала его. Армин позволил Фенриусу проводить себя к ней и помочь залезть внутрь; потом устроился на ковровом, с подушками, сиденье.
   Лагерь работорговцев у подножия Аэрштина был совсем иным, чем его расположенный на склоне собрат. Там стояли загоны и бараки с закованными в цепи бимцами, которых, дабы обеспечить сохранность товара, охраняла пара-тройка членов Гильдии.
   Но этот лагерь был военным, в нем хранились созданный в Пандатавэе порох, новые и требующие починки ружья – хранились до сего дня. Сейчас лагерь сворачивался: Армин и его гильдийцы готовились уходить. Очень трудно незаметно перевести с места на место три сотни бойцов, а когда они соединятся с холтским войском князя Ульдрена, это станет попросту невозможно. К счастью, элемент внезапности необходим далеко не всегда.
   Проблема в том, Карл Куллинан, что ты не просто бросил вызов мне. Будь оно так – я все равно убил бы тебя, но ты не тревожил бы моих ночных снов. Будь ты просто убийцей моего отца, я бы убивал тебя медленно.
   Но я ошибся в тебе – ты не просто мой враг; ты – угроза самой ткани бытия. Я не могу позволить себе роскошь убивать тебя медленно; куда важнее убить тебя наверняка.
   –  Ты уверен в наемниках? – спросил он Фенриуса.
   – Полной уверенности быть не может, – проговорил великан, медленно подбирая слова, – но мне говорили – они свое дело знают. Я… уверен: к нашему прибытию его убьют – ну или по крайней мере выведут из игры.
   – Хорошо. – Нет, неожиданности сейчас ни к чему. Зачем они, если враг и без того пойман и заперт, как жук в крепко заткнутой бутылке? И все, что требуется, – это нагреть бутыль… – Очень хорошо. Убедись, что бочки увязаны. – Армин наклонился к окну. Его здоровая – левая – рука качнулась в сторону фургона, груженного большими бочками с порохом. Огромные, пропитанные маслом дубовые бочки были запечатаны так крепко, что ни воздух, ни вода не могли попасть внутрь.
   – Да, мастер Армин. – Фенриус щелкнул пальцами и указал на фургон; дюжина подмастерьев кинулась проверять и подтягивать веревки.
   – Есть что-нибудь от холтов?
   – Ничего нового. – Фенриус пожал плечами. – Князь Ульдрен, как и обещал, вывел из битвы в Арондэле большую часть войск – хоть я и не уверен, что он поверил посланию…
   – Я поверил посланию. Что куда более важно. Как известно Ульдрену. – Если Ульдрен не захочет сотрудничать во всем – из Бима выйдет союзник не хуже. А возможно и лучше: вряд ли Пирондэль окажется настолько же туп, как Ульдрен, и также не сможет воспользоваться тактическим преимуществом. Армин видел, что Пирондэль умеет – и готов – пользоваться любыми преимуществами.
   Пока, однако, менять союзников нужды не было: Ульдрен знал, что жив только благодаря пороху и ружьям работорговцев.
   – Там даже больше, чем нужно для нашей операции – коли уж мы их настигнем.
   Фенриус показал на укрытый просмоленной парусиной цилиндр в два человеческих роста, лежащий на самой большой из открытых повозок.
   Армин кивнул:
   – Пожалуй. Ты видел последний гурт из Хифаэля?
   – Да. – Фенриус довольно кивнул. – Этим утром пригнали сотню.
   – Я слыхал – лучше, чем прошлая партия.
   – Ни в какое сравнение не идет. Барон Драган, кажись, внял твоему письму.
   Армин улыбнулся.
   – Всего-то надо – не давать им пороха, пока не придем к соглашению. Обоз Керанахана уничтожен, так что у них теперь каждая пылинка на вес золота.
   – Не знаю уж, что там и как, мастер Армин, но его проняло. – Фенриус согласно кивнул. – Я отобрал дюжину телок. – Он позволил себе улыбнуться. – Первый сорт. Правда, вяловаты чуток…
   – Прекрасно. Пришли мне двух поживее – хоть развлекусь дорогой.
   – Да, мастер Армин. Мигом.
   Приятная перспектива. Путь обещал быть долгим и скучным; хорошо, что будет чем развлекаться.
   – Как пришлешь – сразу и двинемся.
   – Да, мастер Армин.
   Армин откинулся на подушки. Скоро. Уже скоро.
   У нас большой счет друг к другу, Карл Куллинан. Будеттолько…честно, если подобие одного из твоих творений убьет тебя.

Глава 22
ПРЕДАТЕЛЬСТВО

   Если вы подберете подыхающего от голода пса,
   приласкаете его и дадите поесть – он никогда
   вас не укусит. В этом и заключается принципиальное
   различие между собакой и человеком.

Марк Твен

 
   Осада и битва оставили по себе – во многих смыслах – кровавую память.
   Карл с удовольствием предоставил восстановление Фурнаэлю и его людям. Война способна за недели разрушить то, что создавалось годами; много воды утечет, прежде чем баронство вернет себе прежнее процветание. Нехватка рабочих рук на полях была сейчас пожалуй что благом – меньше ртов надо было кормить из крепостных закромов, опустошенных осадой.
   Свободной земли у Фурнаэля сейчас было столько, что впору выставлять на продажу – найдись на нее покупатели. Но покупателей не было: соседние баронства обезлюдели, рабов и вольных фермеров равно угнали в рабство, чтобы продать на побережье Киррика: надрываться на рудниках Порт-Ордуина и Скифорта, обрабатывать поля в Лундескарне или прислуживать в богатых домах Пандатавэя и Аэрика.
   Если выпадет удача, кое-кого из них удастся освободить. Из того лагеря, что, по словам редких беглецов, устроили рабовладельцы на Аэрштине и где, как стало известно от пленников-холтов, они собирали свой живой товар для отправки в Пандатавэй.
   Возможно, их удастся освободить. Но для этого нужно было сделать кое-какие приготовления. Самыми важными и – на взгляд Карла – самыми приятными были отдых и нормальная еда. Отряд Авенира вымотался почти до предела; люди Валерана и наемники, набранные в Бимстреме, были утомлены не меньше. Даже Карл вынужден был признать, что регулярное питание и упорядоченный сон имеют свои – и немалые – преимущества.
   Да, что и говорить, правильные питание и сон были бы весьма приятны – не будь у Карла столько забот. Главной из них было огнестрельное оружие. Починку и доводку вполне можно было оставить на Ранэллу и Словотского – тот почти все время проводил в замковой кузне, у дверей которой постоянно стоял часовой.
   Эта работа пересекалась, однако, с не менее важным делом – ковкой лошадей. Животными не занимались уже давно, и необходимость подковывать их создавала логическую проблему: все, что касалось производства ружей, держалось в строжайшей тайне, и заниматься этим необходимо было во внутренней кузнице замка; но подковывать лошадей тоже можно было лишь там.
   Решение нашлось – но у Карла прибавилось работы. Он был не настолько хорошим кузнецом, чтобы ковать подковы самому, так что ими – в кузне – занималась Ранэлла, а Карл потом пристраивал их к копытам коней.
   Разумеется, подковы приходилось подгонять, а для этого требовалась наковальня и горн. Или то, что могло бы их заменить.
 
   «Прекрати, Эллегон… Ты пугаешь… Не мог бы ты излучать покой?» – подумал Карл, старательно уворачиваясь от копыт гнедой кобылы.
   Ему это почти удалось: копыто скользнуло по правому бедру. Ощущение было – будто его ударили молотом; Карл потерял равновесие, упал и откатился в сторону.
   Растирая бедро, он смотрел, как Терен и Мигдал воюют с лошадью.
   – Я-то думал, вы здесь, чтобы помочь мне управиться с этой заразой, – проговорил он ровно и дружелюбно – для кобылы, не для солдат.
   – Прости, Карл. – Мигдал повис на поводьях.
   Подскочил Эрек и помог Карлу встать. Карл постоял немного, опираясь на здоровую ногу и прикидывая, не прекратить ли на сегодня работу – а эта гнедая зараза пусть себе шкандыбает подкованной на три ноги. Всегда именно последний конь ломает тебе кость. Как вот тогда, последний раз съезжая на лыжах по склону, Карл сломал ногу.
   Дальние пальцы коснулись его разума.
   «Все так. Но вспомни: тому, что спуск, когда ты сломал ногу, стал последним, была очень простая причина».
   «Да? И какая же?»
   «Сломав ногу, ты перестал интересоваться горными лыжами».
   «Опять работаешь моей совестью?»
   «Дело трудное, но должен же кто-то этим заниматься». – Эллегон смежил веки.
   – Ладно, парни, давайте попробуем еще раз. Последняя подкова – и дело сделано; рабочий день окончен. – А славно поработалось сегодня, подумал он, с удовлетворением глядя на предзакатное солнце.
   Нельзя сказать, чтобы он испытывал восторг от работы ковалем; но и утверждать, что это не так, он бы тоже не стал. Карл всегда считал работу с металлом сродни волшебству, и подковывать коней – дело, которое обычный кузнец счел бы совершенно обыденным, – Карлу нравилось очень. Одновременно работать с лошадьми и металлом – что может быть лучше?