Страница:
– Отлично. – Она улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.
Карл поймал ее за руку.
– Еще только одно: принеси мою одежду. Не хочется умирать полуголым.
Тэннети не было, казалось, целую вечность. К тому времени, когда она – и остальные семеро – наконец появились, Карл успел изобрести и отвергнуть тысячу и один план самостоятельной операции по уничтожению пушки.
Семеро. Это все, что она привела. Впрочем, упрекать ее Карл не мог: она куда лучше его понимала, скольких можно вывести из замка незамеченными.
Но она могла бы взять и кого похуже. Семеро: Пейлл, Фирк, Хервеан, Раниджи, Тэрмен, Эрек… и Авенир.
– Я считал, что оставил тебя за себя, – сказал Карл, оделяя его гранатами. Вышло по девять штук на нос да две про запас; их Карл взял себе.
– Оставил, – кивнул рыжебородый нипх. – А я оставил за себя Валерана. – Авенир пожал плечами. – Слишком часто в моей жизни события обходили меня стороной. На сей раз я решил сделать все, чтобы не умереть от старости.
Теперь уже пожал плечами Карл. Даже если он не хотел видеть здесь Авенира с его секирой, теперь с этим ничего не поделаешь.
А он очень хотел его видеть.
– Ладно, – проговорил Карл. – Во-первых, мы должны быть уверены, что нам не помешает их маг. – Он поднял амулет. – Защищает он плохо, но это все, что у нас есть…
– Нет. – Тэннети спокойно смотрела на него. – Андреа велела сказать: холтский маг – ее. После первого же взрыва гранаты она – как она сказала – «зажжет свой огонь». Маг поймет, что это вызов.
«Эллегон, передай…» – Карл осекся. Он слишком далеко. И здесь тоже он ничего не может поделать. Кроме…
– Приказ остается в силе. Если вы увидите мага – уничтожьте его! Ясно?
Тэннети взглянула ему прямо в лицо.
– Даже вместо склада? Или пушки?
Он сгреб ее за тунику.
– Ты оспариваешь мои приказы, Тэннети?
Она подняла руки.
– Нет. Я спрашиваю, что именно ты приказываешь.
Энди… Он заставил себя шептать спокойно.
– Уничтожить склад и пушку. Не важно что.
Карл взял у Тэннети тунику, натянул ее и туго стянул на талии куском веревки. Засунув фитили в детонаторы, а детонаторы в гранаты, он осторожно уложил их за пазуху, чувствуя, как их металлические бока холодят его живот, потом застегнул на бедрах мечевой пояс с прикрепленной справа сумкой.
– Держи дистанцию, – сказал он. – Не слишком близко: если выстрел попадет куда не надо – взлетишь на воздух вместе с гранатами.
Тэннети улыбнулась.
– Ладно, ладно. Мы идем или нет?
Было время – давным-давно, – когда юный Карл Куллинан и помыслить не мог добровольно шагнуть в пасть льва.
То время давно миновало. Он переводил взгляд с лица на лицо, пытаясь найти единственно верные слова.
Он не нашел их – ни единого.
– За мной, – сказал он.
На четвереньках они крались во тьме сквозь высокую – по пояс – траву. У Пейлла и Тэннети, кроме гранат, были еще и арбалеты. Если им хоть чуть-чуть повезет, через первую линию холтских постов незаметно просочатся все девятеро.
Удача отвернулась от них. Они были в добрых пятидесяти ярдах от внешней границы чистой земли, где стоял холтский лагерь, когда прозвучал резкий оклик; ударил выстрел, над головами свистнула пуля.
Пейлл вскочил и разрядил арбалет. Болт вошел часовому в грудь; он жутко вскрикнул. Поднялся и Хервеан; в руке его тлела граната.
Но холтские часовые реагировали быстро; Пейлл и Хервеан были сражены наповал, граната Хервеана взорвалась у него в руке, чудом не подорвав тех гранат, что остались у него и Пейлла.
Уже вскочив, на бегу, Карл провел фитилем по пряжке мечевого пояса и швырнул шипящую гранату в сторону холтов.
Он упала меж трех часовых и взорвалась – и остатки тел улетели в ночь.
Взрыв справа сбил его с ног. Вскочив, он выхватил вторую гранату, поджег ее и метнул, а потом еще одну…
На него бежали три холтских мечника. Карл выхватил меч и отбил наскок первого, пропустил атакующего мимо себя и поразил в горло второго.
Третий улыбнулся и кинулся к Карлу.
Но улыбка погасла, и он рухнул с простреленной навылет шеей. Тэннети с хохотом швырнула шипящую гранату в самую гущу холтов. Карл тоже выхватил свою из-за пазухи и метнул ее в сигнальный костер, не потрудившись даже зажечь. Она взорвалась мгновенно, превратив костер в дождь из головешек и искр.
Карл не видел, что происходило с остальными: все, кроме Тэннети и Авенира, оказались от него далеко.
– Сюда! – крикнул он, и троица двинулась сквозь лагерь. Авенир косил топором, как косой, Карл и Тэннети одной рукой поджигали и бросали гранаты, в другой руке, как змеи, у них извивались и убивали мечи.
Держа меч параллельно земле, Карл поразил холта в грудь, стряхнул тело с влажного клинка, повернулся и ударил другого, подбиравшегося к Тэннети.
Меньше чем в ста ярдах от них, в ограде внутреннего лагеря, меж складом пороха и пушкой стоял холтский маг.
С пальцев его сорвалась молния и с треском умчалась в ночь.
Энди… Нет! Он начал пробиваться к магу, но тяжкий удар поразил его в правый бок, бросив на колени за миг до того, как он услыхал выстрел. Он попытался встать – но тяжелый сапог ударил его в грудь, лишил дыхания и сшиб обратно.
Не размышляя, Карл развернул меч и ударил острием вверх, в пах противнику, а потом резко рванул клинок на себя, перекатился и вскочил на ноги. Другой холт целился в Тэннети; Карл ногой вышиб у него ружье, а потом схватил его за волосы – и тело холта дважды дернулось, приняв в себя пули, назначенные Карлу.
Прежде чем выпустить, Карл перерезал ему горло, а потом вспомнил, что давно не бросал гранат, и поджег сразу две.
Будто ответом взрывам ударил гром.
Теперь я уберу ма…
Но где же маг холтов? Там, где он за миг до того стоял, ничего не было – лишь небольшой кратер.
Пальцы Тэннети впились в его руку. Мгновенье крики и выстрелы обтекали их, как река обтекает скалу.
– Я убрала мага, – прокричала Тэннети. – Не возражаешь?
Времени благодарить ее не было.
– Я к пушке. Прикрой.
Он отшвырнул меч и рванулся к пушке, на бегу доставая из сумки клинья – а за его спиной Тэннети сшибла двоих врагов.
Тяжкий вес обрушился ему на спину; Карл ударил назад локтем, потом, с замаха, молотком и почувствовал как, словно яйцо, треснул череп врага.
Чтобы заклинить пушку, понадобилось лишь несколько мгновений, но когда Карл, бросив молоток, нагнулся за мечом, резкий удар в спину поверг его на землю. Он полез за пазуху за гранатой – но они укатились во тьму, а разлившаяся по боку и спине слабость мешала двигаться.
Где-то позади грохнул еще один взрыв – но что проку? Склад впереди, а не сзади. Карл пополз к нему – и в этот миг в грохоте грома полил дождь.
Что-то темное врезалось в него сбоку. Слепо пошарив во тьме, он нащупал повязку.
– Тэннети!
Она слабо улыбнулась ему, губы ее шевелились, но ни звука не слетело с окрашенных кровью губ; глаз ее закрылся.
Простите меня Тэннети, Рафф, Фиалт, Эрек, Авенир, Чак – все вы…
Но дождь? Сейчас не время дождей…
Энди. Это прощальный привет от Энди, так она дает ему знать, что выжила. Холтский маг не стал бы устраивать ливень, даже если б и смог: при дожде нельзя перезаряжать ружья, порох может намокнуть. А холты отбивали нападение – перезаряжать ружья им было необходимо. Значит, они не могут…
Не могут, вот как? Настоящий порох, намокнув, становится бесполезным.
Но порох работорговцев должен оставаться в сухости – иначе он превратится в перегретый пар.
Порох должен намокнуть. Дрожащие пальцы Карла шарили в тунике Тэннети, пока не нашли гранату. Он потер фитиль о большой палец и бросил гранату под стену склада.
Порох намокнет. Взрыв разнес стену хижины; бочки внутри раскатились. Он прижал к себе Тэннети, услышал треск дерева…
… и самый сильный из всех взрыв, что обратил мир в ослепительные искры боли, а после – во тьму.
Глава 25
Долго, очень долго не было ничего. И не было никого.
А потом возникла искра, и с искрой – мысль: «Так вот что такое смерть».
– Не думаю, что ты располагаешь всеми необходимыми данными, чтобы об этом судить, Карл Куллинан, – проговорил невесомый тенор из его прошлого. – Хотя, если ты когда-нибудь выяснишь это наверняка – буду весьма благодарен за сведенья. Если ты, конечно, сможешь мне их сообщить. Сей предмет очень меня интересует… с давних времен. – Дейтон тихо засмеялся.
Без вопросов: голос принадлежал Дейтону. Доктору Артуру Симеону Дейтону, профессору социологии, читавшему курс лекций (но не практических занятий) по этике. Мастеру игры. Магу.
Ублюдку, который послал нас…
– Мое происхождение сейчас не обсуждается. И я не собираюсь во второй раз признавать свою вину. Позволь напомнить, в тот раз к моему горлу приставили нож. – И снова тонкий смешок заполнил собой вселенную. – Хотя я с удовольствием признал бы это, попроси вы меня вежливо… как вы, вероятно, уже поняли.
Где ты, Дейтон? Черт, и где я сам? На каком я свете?
– Пока ни на каком, Карл. Но могу создать для тебя иллюзию привычного, если не возражаешь. Она будет вполне убедительной, обещаю.
Какого…
– Считаю это согласием.
Не было ни громких звуков, ни ярких огней. Мир просто вернулся назад, и Карл Куллинан оказался в деревянном кресле у старого истертого стола в комнате № 109 студенческого общежития.
Комната была точно такой, какой они оставили ее тем давним вечером. Книги и вещи свалены у стены на лишних стульях; ручки, карандаши, бумага и кости разбросаны по видавшей виды столешнице красного дерева. Карл взглянул на висящие над головой лампы. Странно, так странно снова видеть лампы дневного света. Никакого мерцания – ровный, холодный свет.
Медленно, осторожно он поднялся на ноги, ожидая, что раны зайдутся болью.
Никакой боли. Он прекрасно себя чувствовал – вот только был не собой, не таким, как должен быть здесь. Хоть и был он одет в потертые джинсы и чуть тесноватую спортивную куртку – в точности, как тогда, – он был собой с Той Стороны, а не субтильным Карлом Куллинаном отсюда. Он напряг правую руку; рукав поехал по шву.
– Да, если уколешь себя, покажется кровь. – Голос шел непонятно откуда. – Это же иллюзия, Карл. Выпей иллюзорного кофе, закури несуществующую сигарету – тебе станет лучше.
Он взглянул на стол. Белая фарфоровая кружка кофе дымилась подле полупустой пачки «Кэмела».
– Пей же, Карл.
Он пожал плечами, взял кружку и сделал осторожный глоток.
Отличный колумбийский кофе, тонкого помола, хорошо сваренный и в меру сдобренный сливками и сахаром. Некогда Карл считал кофе хоть и приятной, но вредной привычкой, от которой – правда, слегка помучившись – можно излечиться. Теперь он понял, что ошибался. Это было восхитительно. Он взял упакованную в целлофан пачку и вытащил сигарету, мимолетно усмехнувшись предупреждению Департамента здравоохранения.
Не думаю, что мертвецам стоит думать о своем здоровье… Он сунул сигарету в рот.
– Не зажжете?
– Я уже говорил тебе – ты не мертвец. Впрочем, иллюзорные сигареты безвредны. Наслаждайся. – На конце сигареты зарделся огонек.
Карл вдохнул ароматный дым… и согнулся пополам в приступе кашля. Он отшвырнул сигарету.
– Я сказал – безвредны; раздражать они могут.
– Прекрасно. – Карл вытер губы тыльной стороной ладони. – Дейтон – или мне называть тебя Арта Мирддин?
– Как тебе больше нравится.
– Почему ты не показываешься?
– Только скажи. – По другую сторону стола воздух сгустился и замерцал – и вот он уже сидит напротив Карла, точно такой, каким Карл видел его вечером более семи лет назад – худощавый, сутулый, в поношенной шерстяной куртке, попыхивающий пенковой трубкой, из-за которой рукава и карманы его куртки были вечно прожженными.
Дейтон вынул трубку изо рта и, насмешливо салютуя, прикоснулся ею ко лбу.
– Как поживаешь, Карл?
Карл прикинул, достанет ли он Дейтона, но решил, что не стоит. Либо это тщательно наведенная иллюзия, либо Дейтон на своей территории. И в том, и в другом случае кидаться на него бессмысленно.
– Из-за тебя погибли мои друзья, Арта Мирддин, – сказал он.
– Верно. – Дейтон медленно, печально кивнул. – Смею тебя уверить, я жалею об этом не меньше тебя. И о Джейсоне Паркере, кстати, тоже. Вы с Андреа просто молодцы, что назвали в честь него сына… – Лицо его на миг стало задумчивым. – Я… правда не хотел причинять никому из вас зла. И я с удовольствием рассказал бы тебе все, Карл, если б у меня не было причин – весьма убедительных – не делать этого.
– Чего ты хочешь?
– Мы заключили соглашение, Карл Куллинан. – Приятный собеседник исчез, глаза Дейтона подернулись льдом. – Ты согласился взять мой меч для своего сына, сохранить клинок для него, пока он не будет готов его носить. В обмен на это обещание тебе было позволено использовать меч против этого болвана Тирена. Но ты не сдержал обещания, Карл.
Карл вскочил на ноги.
– Ты не получишь моего сына, ублюдок! Держи свои грязные лапы от него подальше!
– Сядь.
Карл подобрался для прыжка…
… и обнаружил, что сидит в кресле.
– Это иллюзия, вспомнил? Моя иллюзия, не твоя. – Некоторое время Дейтон попыхивал трубкой. – Я предлагаю тебе другую сделку. Достань меч, сохрани его для Джейсона – и я отошлю тебя назад.
Карл заставил себя говорить спокойно.
– По-моему, ты сказал – это иллюзия, – проговорил он, довольный, что спокойный тон ему удался. – Как же ты сможешь послать меня назад?
– В данный… момент – полагаю, ты сказал бы именно так? – в данный момент, Карл, тело твое лежит на поле битвы, а сам ты – между жизнью и смертью. Обычно я не могу общаться с тобой через барьер между Этой и Той Сторонами, но тут… особые обстоятельства. Ты не вполне на Той Стороне и не вполне на Этой. Не знаю, насколько тебе это понятно.
Дейтон склонил голову набок и сплел пальцы под подбородком.
– Я не смог бы вернуть тебя из смерти и не стал бы перекидывать через грань, но я… сделаю все от меня зависящее, чтобы удержать тебя в жизни – в данный момент. Если, конечно, мы придем к соглашению.
– Никаких сделок. – Карл покачал головой. – Никаких сделок, Арта. Ты не станешь играть жизнью моего сына так, как играл моей.
Он решился внезапно – и сразу. И удивился самому себе. Было время, когда выбор давался ему с трудом – даже если выбирать нужно было всего-навсего предмет специализации. Но это было давным-давно.
– Да, – сказал Дейтон, пристально всматриваясь в него. – Ты изменился. Совершенно ясно, что бы я ни сделал, это не изменит твоего решения. – Он поднялся. – Что же – быть по сему. – Сказано это было как бы между делом. Дейтон отбросил трубку. Она исчезла.
Комната начала таять. Цвета сливались. Карл приготовился погрузиться во тьму. Прощай, Энди…
– О, не надо мелодрам. – Комната возникла опять. – Погоди с этим. Оставь геройство до поры, когда оно понадобится – а оно, уверяю тебя, понадобится. Ибо, думаю, мне все же следует отослать тебя назад. – Дейтон погрозил ему пальцем. – Но тебе и правда стоит быть осторожней. Вряд ли в следующий раз я смогу сделать для тебя хотя бы такую малость.
– В следующий раз?
Дейтон кивнул.
– Мы встретимся еще раз. Еще только раз, Карл Куллинан.
Внезапно оказавшись рядом с ним, старик протянул руку.
– Удачи, Карл. Позаботься о своем сыне. Ему предстоит важнейшая роль – ты, вероятно, это уже понял.
Карл не принял руки.
– Я позабочусь о своем сыне, Дейтон, хочешь ты того или нет.
– Иного я и не ждал.
– Скажи мне только одно – почему?
– Я не могу ответить тебе. Не теперь.
– А потом?
– Нет. – Дейтон закусил губу. – Мне очень жаль, Карл. Сейчас я не могу ничего объяснить тебе – а в следующий раз, боюсь, у меня просто не будет такой возможности. До тех пор – прощай.
– Погоди…
– Еще только одно: Армин не погиб. Он снова ускользнул. Хоть я и не могу винить тебя за Мелавэй – тебе стоило бы быть там более внимательным. – Дейтон сердечно улыбнулся. – Удачи, Карл.
Комната растаяла.
Глава 26
– Карл! – Зовущий голос Энди-Энди музыкой прозвучал в ушах. Ему пришло в голову, что, должно быть, она твердит его имя не переставая – минуты, а быть может часы?
Она встревожена. Веки Карла весили не больше пары фольксвагенов, так что он поднял их. Никакой разницы: в комнате темно, а приглядываться нет сил. Он лежал на низком тюфяке, укрытый кучей мешающих дышать одеял.
– Карл, – настойчиво повторила она. – Ты меня слышишь?
– Разумеется, слышу, – попытался сказать он, но вышло какое-то расмл.
«Он прекрасно тебя слышит. – Мысленный голос Эллегона был тверд. – Карл, не говори. Просто думай – если, конечно, есть чем. Я передам».
«Отлично. Надо рассказать ей про Дейтона».
«Оставь это на потом».
«Но…»
«Никаких „но“. Ты бредил этим все время с тех пор, как тебя принесли. Я все знаю».
«Эллегон…»
«Молчи и слушай. Ты самый везучий из тех, кого я знал. Наверное, и из тех, кого я еще буду знать. Ты потерял море крови, Андреа думает – не меньше кварты, так что отдыхай. Мы вынули из твоего бока пять пуль; ни одна из них не задела ничего жизненно важного. Пушка не только прикрыла тебя от взрыва – что спасло тебе жизнь, – но и Андреа подоспела к тебе с бальзамами так быстро, что успела спасти практически все, кроме трех пальцев на левой руке. Ты был на грани одиннадцать дней, и мы все волновались, выберешься ты или нет. Доволен?»
Его веки наливались тяжестью, и когда стали тяжелей бьюиков, Карл закрыл их.
«Тэннети, Авенир, Эрек – они…»
«Тэннети в порядке, Карл. Сломала несколько ребер, и все. Впрочем, когда мы обнаружили, что ты поправляешься, она высказалась на твой счет – про то, как ты шарил у нее за пазухой. Сказала, если захочешь повторить это, должен будешь очень хорошо попросить».
«Эллегон, ты ничего не говоришь о других. Хоть кто-то из них…»
«Не выжил никто».
Он попробовал сжать кулаки – но не смог даже этого.
«Холты и работорговцы…»
«Рассеяны и бежали. После взрыва Валеран повел им вслед стрелковый отряд. Холты своими ружьями пользоваться не могли: Андреа устроила мелкую морось. Человек двести Валеран захватил, втрое больше убил, остальные удрали. А теперь – спи».
Когда он проснулся в следующий раз, в тусклое стекло окна било солнце, омывая постель теплом и светом.
Рядом с ним на низком табурете сидела Энди, лицо ее было совсем рядом. Карл потянулся и взял ее за руку, и она улыбнулась в ответ.
– Привет, – сказала она. Голос был спокоен и ровен, но на лице лежала печать усталости, а темные мешки под глазами и покрасневшие глаза яснее ясного говорили, что ей не помешало бы хорошенько выспаться.
– Привет. – Поднять и опустить руку, чтобы похлопать по матрасу рядом с собой, оказалось вполне возможным для него делом. – Лезь… сюда.
– Серьезно? – Она повеселела. – Ты поправляешься быстро, но не настолько же.
– Нет. Поспи.
– Может быть – позже. Хочешь поесть?
«Я уже послал на кухню… Андреа, я должен ему сказать».
– Это подождет! – прошипела она.
«Как посмотреть. Я смотрю на это иначе, чем ты… Карл, Уолтер хочет, чтобы ты знал: Пирондэль отрекся, как ты и хотел, но Фурнаэль убит. В Бимстрене».
Фурнаэль погиб. Значит, теперь Томен – князь? Молод, конечно, но из Бералин выйдет достойный регент.
«Подумай получше. Томен – барон Фурнаэльский. Его мать действительно будет регентом – нолишь баронства».
«Погоди. Если Пирондэль отрекся в пользу Фурнаэля, то…»
«Пирондэль отрекся не в пользу Фурнаэля, а в пользу того, кого изберет капитан Гаравар. Поскольку дело передано капитану Гаравару и остальной гвардии, его можно считать улаженным: Гаравар выбрал следующего князя, а если баронам это не понравится, пусть попробуют бунтовать».
«Кто такой этот Гаравар?»
«Официально он капитан Дворцовой стражи. Неофициально – бимский главнокомандующий, хотя это звание должно быть подтверждено новым князем».
«Прекрасно. И кто же этот новый князь? Какой-нибудь…»
«Ты».
«Очень смешно».
«Я тоже так думаю. Но капитан Гаравар и его Дворцовая стража здесь – кроме той малости, что осталась охранять замок, – и ни самому Гаравару, ни двум тысячам его гвардейцев это смешным не кажется. Кстати сказать, он весьма впечатлен той огневой мощью, которую Ваше Величество принесло престолу, – в это приданое входят: одна заклиненная рабовладельческая пушка, несколько сотен нормальных пороховых ружей, дюжина ручных гранат и – гм! – один слегка поврежденный дракон. Вдовствующая баронесса Бералин разослала ко всем остальным баронам вестников с сообщением, что баронство Фурнаэль уже присягнуло тебе на верность и – для пущей убедительности – что ты и пять сотен твоих людей только что разогнали и отправили ко всем чертям остатки холтов и рабовладельцев».
«Свихнуться можно».
«Вопрос мнения. Но будь я на твоем месте – я постарался бы привыкнуть. А теперь – спать».
«Но…»
«Это не предложение».
Ничто из этого не имело для него смысла.
А сон – имел.
* * *
Сон, еда и отдых медленно возвращали ему силы. Через три дня Андреа решила, что к нему можно пропустить посетителей. Первым был Уолтер Словотский.
– Привет, князь, как самочувствие? – Он выглядел страшно довольным собой. Как всегда.
Карл оттолкнул миску с супом, которым Андреа пыталась накормить его.
– Хватит с меня мясных отваров. Хочу мясную отбивную. Толстую. Жаренную на сковородке. В масле. И кукурузу. Початком. И…
– Bay, герой. – Она засмеялась и легко чмокнула его в лоб. – Не все сразу. – Она еще раз одарила его сестринским поцелуем.
Карл – про себя – решил, что сравняет счет. И скоро.
«Секс. Все, о чем он способен думать…»
«Ш-ш-ш».
Энди-Энди встала и вышла из комнаты, остановившись только чтобы прошептать Уолтеру, что визит должен быть недолгим.
– Ну, – ответствовал Уолтер, – постараюсь сократить его, насколько смогу: нам надо много всякого обсудить.
– Сократи, будь добр. – Она взмахнула рукой перед лицом Словотского и пробормотала несколько слов. Меж ее пальцев пробежали искры. – Запомни: пару минут.
– Да. Пара минут. Одна минута. Тридцать секунд. Как скажешь. – Словотский выждал, пока за ней закроется дверь. – Фью! – Он тряхнул головой. – Рад буду вернуться к Кире. Моя жена не столь смертоносна. – Он плюхнулся на край постели. – И долго еще ты намерен валяться?
Карл сидел, почти не шевеля головой.
– Еще несколько дней – и я буду на ногах. Вернусь в строй я еще не скоро, но… – Он взглянул на свежие повязки на все еще ноющих культях трех пальцев левой руки. – Могло быть и хуже.
– Хорошо. Я собираюсь через пару минут позвать сюда Гаравара. – Словотский фыркнул. – Знаешь, был момент, когда я пожалел, что впутал его и гвардейцев в это дело с отречением Пирондэля – я собирался показать им Карла Куллинана в деле, а не на одре болезни.
– Что это за чушь насчет меня и трона?
– Не чушь. Бим действительно твой – если только ты не отречешься. Думаю, не отречешься: хватит уже перемен…
– Но почему я? – Черт побери, Уолтер, это все совершенно не для меня, и ты…
– Гаравар согласился с этим, потому что кого-то нужно было назвать, а твое имя было единственным. – Уолтер пожал плечами. – А я предложил тебя, потому что мне подумалось – это единственный способ быстро закончить войну. Ни один из жаждущих мести баронов, сядь он на трон, на мировую с холтами не пойдет.
Вот откуда взялся ты. Когда по Холтуну разойдется весть, что ты наголову разбил два объединенных холтско-рабовладельческих войска, ты станешь самым страшным человеком во всех Срединных Княжествах. А если и это не приведет Холтун к столу переговоров, полагаю, Энди сумеет сделать так, чтобы холты не могли пользоваться своими ружьями, и тогда свеженькая бригада Валерана раскатает их, как блин по сковороде.
– Но я собирался закончить войну…
– Своими методами. – Уолтер развел руками. – Которые, может, сработают, а может, и нет. Это сработает. И вообще – ты что, не хочешь корону?
Карл сжал кулаки.
– Не напяливай на меня…
– Что ж, ладно. Тогда передай ее Томену – и пусть за него правит Бералин. Сделай Фурнаэлю прощальный подарок.
– Нет, погоди…
– Или пусть за нее дерутся бароны. Может, они решат все по-быстрому и Бим все-таки не проиграет войну. Возможно, Бим даже и победит, Карл, – тогда торговать в Пандатавэе будут не бимцами, а холтами.
– Нет. Пока я жив – этому не бывать.
Словотский кивнул.
– И пока ты князь – тоже. У тебя появилась уйма возможностей все изменить. Так давай, воспользуйся ими. – Он повернулся к двери. – Гаравар! Он примет тебя.
Гаравар оказался крупным седовласым воином лет пятидесяти. Черты лица у него были правильными, а руки и ноги – нормального размера, но чем-то он неуловимо напоминал Авенира, возможно – выражением глаз. Взор орла, подумалось Карлу.
Карл поймал ее за руку.
– Еще только одно: принеси мою одежду. Не хочется умирать полуголым.
Тэннети не было, казалось, целую вечность. К тому времени, когда она – и остальные семеро – наконец появились, Карл успел изобрести и отвергнуть тысячу и один план самостоятельной операции по уничтожению пушки.
Семеро. Это все, что она привела. Впрочем, упрекать ее Карл не мог: она куда лучше его понимала, скольких можно вывести из замка незамеченными.
Но она могла бы взять и кого похуже. Семеро: Пейлл, Фирк, Хервеан, Раниджи, Тэрмен, Эрек… и Авенир.
– Я считал, что оставил тебя за себя, – сказал Карл, оделяя его гранатами. Вышло по девять штук на нос да две про запас; их Карл взял себе.
– Оставил, – кивнул рыжебородый нипх. – А я оставил за себя Валерана. – Авенир пожал плечами. – Слишком часто в моей жизни события обходили меня стороной. На сей раз я решил сделать все, чтобы не умереть от старости.
Теперь уже пожал плечами Карл. Даже если он не хотел видеть здесь Авенира с его секирой, теперь с этим ничего не поделаешь.
А он очень хотел его видеть.
– Ладно, – проговорил Карл. – Во-первых, мы должны быть уверены, что нам не помешает их маг. – Он поднял амулет. – Защищает он плохо, но это все, что у нас есть…
– Нет. – Тэннети спокойно смотрела на него. – Андреа велела сказать: холтский маг – ее. После первого же взрыва гранаты она – как она сказала – «зажжет свой огонь». Маг поймет, что это вызов.
«Эллегон, передай…» – Карл осекся. Он слишком далеко. И здесь тоже он ничего не может поделать. Кроме…
– Приказ остается в силе. Если вы увидите мага – уничтожьте его! Ясно?
Тэннети взглянула ему прямо в лицо.
– Даже вместо склада? Или пушки?
Он сгреб ее за тунику.
– Ты оспариваешь мои приказы, Тэннети?
Она подняла руки.
– Нет. Я спрашиваю, что именно ты приказываешь.
Энди… Он заставил себя шептать спокойно.
– Уничтожить склад и пушку. Не важно что.
Карл взял у Тэннети тунику, натянул ее и туго стянул на талии куском веревки. Засунув фитили в детонаторы, а детонаторы в гранаты, он осторожно уложил их за пазуху, чувствуя, как их металлические бока холодят его живот, потом застегнул на бедрах мечевой пояс с прикрепленной справа сумкой.
– Держи дистанцию, – сказал он. – Не слишком близко: если выстрел попадет куда не надо – взлетишь на воздух вместе с гранатами.
Тэннети улыбнулась.
– Ладно, ладно. Мы идем или нет?
Было время – давным-давно, – когда юный Карл Куллинан и помыслить не мог добровольно шагнуть в пасть льва.
То время давно миновало. Он переводил взгляд с лица на лицо, пытаясь найти единственно верные слова.
Он не нашел их – ни единого.
– За мной, – сказал он.
На четвереньках они крались во тьме сквозь высокую – по пояс – траву. У Пейлла и Тэннети, кроме гранат, были еще и арбалеты. Если им хоть чуть-чуть повезет, через первую линию холтских постов незаметно просочатся все девятеро.
Удача отвернулась от них. Они были в добрых пятидесяти ярдах от внешней границы чистой земли, где стоял холтский лагерь, когда прозвучал резкий оклик; ударил выстрел, над головами свистнула пуля.
Пейлл вскочил и разрядил арбалет. Болт вошел часовому в грудь; он жутко вскрикнул. Поднялся и Хервеан; в руке его тлела граната.
Но холтские часовые реагировали быстро; Пейлл и Хервеан были сражены наповал, граната Хервеана взорвалась у него в руке, чудом не подорвав тех гранат, что остались у него и Пейлла.
Уже вскочив, на бегу, Карл провел фитилем по пряжке мечевого пояса и швырнул шипящую гранату в сторону холтов.
Он упала меж трех часовых и взорвалась – и остатки тел улетели в ночь.
Взрыв справа сбил его с ног. Вскочив, он выхватил вторую гранату, поджег ее и метнул, а потом еще одну…
На него бежали три холтских мечника. Карл выхватил меч и отбил наскок первого, пропустил атакующего мимо себя и поразил в горло второго.
Третий улыбнулся и кинулся к Карлу.
Но улыбка погасла, и он рухнул с простреленной навылет шеей. Тэннети с хохотом швырнула шипящую гранату в самую гущу холтов. Карл тоже выхватил свою из-за пазухи и метнул ее в сигнальный костер, не потрудившись даже зажечь. Она взорвалась мгновенно, превратив костер в дождь из головешек и искр.
Карл не видел, что происходило с остальными: все, кроме Тэннети и Авенира, оказались от него далеко.
– Сюда! – крикнул он, и троица двинулась сквозь лагерь. Авенир косил топором, как косой, Карл и Тэннети одной рукой поджигали и бросали гранаты, в другой руке, как змеи, у них извивались и убивали мечи.
Держа меч параллельно земле, Карл поразил холта в грудь, стряхнул тело с влажного клинка, повернулся и ударил другого, подбиравшегося к Тэннети.
Меньше чем в ста ярдах от них, в ограде внутреннего лагеря, меж складом пороха и пушкой стоял холтский маг.
С пальцев его сорвалась молния и с треском умчалась в ночь.
Энди… Нет! Он начал пробиваться к магу, но тяжкий удар поразил его в правый бок, бросив на колени за миг до того, как он услыхал выстрел. Он попытался встать – но тяжелый сапог ударил его в грудь, лишил дыхания и сшиб обратно.
Не размышляя, Карл развернул меч и ударил острием вверх, в пах противнику, а потом резко рванул клинок на себя, перекатился и вскочил на ноги. Другой холт целился в Тэннети; Карл ногой вышиб у него ружье, а потом схватил его за волосы – и тело холта дважды дернулось, приняв в себя пули, назначенные Карлу.
Прежде чем выпустить, Карл перерезал ему горло, а потом вспомнил, что давно не бросал гранат, и поджег сразу две.
Будто ответом взрывам ударил гром.
Теперь я уберу ма…
Но где же маг холтов? Там, где он за миг до того стоял, ничего не было – лишь небольшой кратер.
Пальцы Тэннети впились в его руку. Мгновенье крики и выстрелы обтекали их, как река обтекает скалу.
– Я убрала мага, – прокричала Тэннети. – Не возражаешь?
Времени благодарить ее не было.
– Я к пушке. Прикрой.
Он отшвырнул меч и рванулся к пушке, на бегу доставая из сумки клинья – а за его спиной Тэннети сшибла двоих врагов.
Тяжкий вес обрушился ему на спину; Карл ударил назад локтем, потом, с замаха, молотком и почувствовал как, словно яйцо, треснул череп врага.
Чтобы заклинить пушку, понадобилось лишь несколько мгновений, но когда Карл, бросив молоток, нагнулся за мечом, резкий удар в спину поверг его на землю. Он полез за пазуху за гранатой – но они укатились во тьму, а разлившаяся по боку и спине слабость мешала двигаться.
Где-то позади грохнул еще один взрыв – но что проку? Склад впереди, а не сзади. Карл пополз к нему – и в этот миг в грохоте грома полил дождь.
Что-то темное врезалось в него сбоку. Слепо пошарив во тьме, он нащупал повязку.
– Тэннети!
Она слабо улыбнулась ему, губы ее шевелились, но ни звука не слетело с окрашенных кровью губ; глаз ее закрылся.
Простите меня Тэннети, Рафф, Фиалт, Эрек, Авенир, Чак – все вы…
Но дождь? Сейчас не время дождей…
Энди. Это прощальный привет от Энди, так она дает ему знать, что выжила. Холтский маг не стал бы устраивать ливень, даже если б и смог: при дожде нельзя перезаряжать ружья, порох может намокнуть. А холты отбивали нападение – перезаряжать ружья им было необходимо. Значит, они не могут…
Не могут, вот как? Настоящий порох, намокнув, становится бесполезным.
Но порох работорговцев должен оставаться в сухости – иначе он превратится в перегретый пар.
Порох должен намокнуть. Дрожащие пальцы Карла шарили в тунике Тэннети, пока не нашли гранату. Он потер фитиль о большой палец и бросил гранату под стену склада.
Порох намокнет. Взрыв разнес стену хижины; бочки внутри раскатились. Он прижал к себе Тэннети, услышал треск дерева…
… и самый сильный из всех взрыв, что обратил мир в ослепительные искры боли, а после – во тьму.
Глава 25
АРТА МИРДДИН
И проиграли бой. Что из того?
Не все погибло: сохранен запал
Неукротимой воли, наряду
С безмерной ненавистью, жаждой мстить,
И мужеством – не уступать вовек.
Джон Милтон
Долго, очень долго не было ничего. И не было никого.
А потом возникла искра, и с искрой – мысль: «Так вот что такое смерть».
– Не думаю, что ты располагаешь всеми необходимыми данными, чтобы об этом судить, Карл Куллинан, – проговорил невесомый тенор из его прошлого. – Хотя, если ты когда-нибудь выяснишь это наверняка – буду весьма благодарен за сведенья. Если ты, конечно, сможешь мне их сообщить. Сей предмет очень меня интересует… с давних времен. – Дейтон тихо засмеялся.
Без вопросов: голос принадлежал Дейтону. Доктору Артуру Симеону Дейтону, профессору социологии, читавшему курс лекций (но не практических занятий) по этике. Мастеру игры. Магу.
Ублюдку, который послал нас…
– Мое происхождение сейчас не обсуждается. И я не собираюсь во второй раз признавать свою вину. Позволь напомнить, в тот раз к моему горлу приставили нож. – И снова тонкий смешок заполнил собой вселенную. – Хотя я с удовольствием признал бы это, попроси вы меня вежливо… как вы, вероятно, уже поняли.
Где ты, Дейтон? Черт, и где я сам? На каком я свете?
– Пока ни на каком, Карл. Но могу создать для тебя иллюзию привычного, если не возражаешь. Она будет вполне убедительной, обещаю.
Какого…
– Считаю это согласием.
Не было ни громких звуков, ни ярких огней. Мир просто вернулся назад, и Карл Куллинан оказался в деревянном кресле у старого истертого стола в комнате № 109 студенческого общежития.
Комната была точно такой, какой они оставили ее тем давним вечером. Книги и вещи свалены у стены на лишних стульях; ручки, карандаши, бумага и кости разбросаны по видавшей виды столешнице красного дерева. Карл взглянул на висящие над головой лампы. Странно, так странно снова видеть лампы дневного света. Никакого мерцания – ровный, холодный свет.
Медленно, осторожно он поднялся на ноги, ожидая, что раны зайдутся болью.
Никакой боли. Он прекрасно себя чувствовал – вот только был не собой, не таким, как должен быть здесь. Хоть и был он одет в потертые джинсы и чуть тесноватую спортивную куртку – в точности, как тогда, – он был собой с Той Стороны, а не субтильным Карлом Куллинаном отсюда. Он напряг правую руку; рукав поехал по шву.
– Да, если уколешь себя, покажется кровь. – Голос шел непонятно откуда. – Это же иллюзия, Карл. Выпей иллюзорного кофе, закури несуществующую сигарету – тебе станет лучше.
Он взглянул на стол. Белая фарфоровая кружка кофе дымилась подле полупустой пачки «Кэмела».
– Пей же, Карл.
Он пожал плечами, взял кружку и сделал осторожный глоток.
Отличный колумбийский кофе, тонкого помола, хорошо сваренный и в меру сдобренный сливками и сахаром. Некогда Карл считал кофе хоть и приятной, но вредной привычкой, от которой – правда, слегка помучившись – можно излечиться. Теперь он понял, что ошибался. Это было восхитительно. Он взял упакованную в целлофан пачку и вытащил сигарету, мимолетно усмехнувшись предупреждению Департамента здравоохранения.
Не думаю, что мертвецам стоит думать о своем здоровье… Он сунул сигарету в рот.
– Не зажжете?
– Я уже говорил тебе – ты не мертвец. Впрочем, иллюзорные сигареты безвредны. Наслаждайся. – На конце сигареты зарделся огонек.
Карл вдохнул ароматный дым… и согнулся пополам в приступе кашля. Он отшвырнул сигарету.
– Я сказал – безвредны; раздражать они могут.
– Прекрасно. – Карл вытер губы тыльной стороной ладони. – Дейтон – или мне называть тебя Арта Мирддин?
– Как тебе больше нравится.
– Почему ты не показываешься?
– Только скажи. – По другую сторону стола воздух сгустился и замерцал – и вот он уже сидит напротив Карла, точно такой, каким Карл видел его вечером более семи лет назад – худощавый, сутулый, в поношенной шерстяной куртке, попыхивающий пенковой трубкой, из-за которой рукава и карманы его куртки были вечно прожженными.
Дейтон вынул трубку изо рта и, насмешливо салютуя, прикоснулся ею ко лбу.
– Как поживаешь, Карл?
Карл прикинул, достанет ли он Дейтона, но решил, что не стоит. Либо это тщательно наведенная иллюзия, либо Дейтон на своей территории. И в том, и в другом случае кидаться на него бессмысленно.
– Из-за тебя погибли мои друзья, Арта Мирддин, – сказал он.
– Верно. – Дейтон медленно, печально кивнул. – Смею тебя уверить, я жалею об этом не меньше тебя. И о Джейсоне Паркере, кстати, тоже. Вы с Андреа просто молодцы, что назвали в честь него сына… – Лицо его на миг стало задумчивым. – Я… правда не хотел причинять никому из вас зла. И я с удовольствием рассказал бы тебе все, Карл, если б у меня не было причин – весьма убедительных – не делать этого.
– Чего ты хочешь?
– Мы заключили соглашение, Карл Куллинан. – Приятный собеседник исчез, глаза Дейтона подернулись льдом. – Ты согласился взять мой меч для своего сына, сохранить клинок для него, пока он не будет готов его носить. В обмен на это обещание тебе было позволено использовать меч против этого болвана Тирена. Но ты не сдержал обещания, Карл.
Карл вскочил на ноги.
– Ты не получишь моего сына, ублюдок! Держи свои грязные лапы от него подальше!
– Сядь.
Карл подобрался для прыжка…
… и обнаружил, что сидит в кресле.
– Это иллюзия, вспомнил? Моя иллюзия, не твоя. – Некоторое время Дейтон попыхивал трубкой. – Я предлагаю тебе другую сделку. Достань меч, сохрани его для Джейсона – и я отошлю тебя назад.
Карл заставил себя говорить спокойно.
– По-моему, ты сказал – это иллюзия, – проговорил он, довольный, что спокойный тон ему удался. – Как же ты сможешь послать меня назад?
– В данный… момент – полагаю, ты сказал бы именно так? – в данный момент, Карл, тело твое лежит на поле битвы, а сам ты – между жизнью и смертью. Обычно я не могу общаться с тобой через барьер между Этой и Той Сторонами, но тут… особые обстоятельства. Ты не вполне на Той Стороне и не вполне на Этой. Не знаю, насколько тебе это понятно.
Дейтон склонил голову набок и сплел пальцы под подбородком.
– Я не смог бы вернуть тебя из смерти и не стал бы перекидывать через грань, но я… сделаю все от меня зависящее, чтобы удержать тебя в жизни – в данный момент. Если, конечно, мы придем к соглашению.
– Никаких сделок. – Карл покачал головой. – Никаких сделок, Арта. Ты не станешь играть жизнью моего сына так, как играл моей.
Он решился внезапно – и сразу. И удивился самому себе. Было время, когда выбор давался ему с трудом – даже если выбирать нужно было всего-навсего предмет специализации. Но это было давным-давно.
– Да, – сказал Дейтон, пристально всматриваясь в него. – Ты изменился. Совершенно ясно, что бы я ни сделал, это не изменит твоего решения. – Он поднялся. – Что же – быть по сему. – Сказано это было как бы между делом. Дейтон отбросил трубку. Она исчезла.
Комната начала таять. Цвета сливались. Карл приготовился погрузиться во тьму. Прощай, Энди…
– О, не надо мелодрам. – Комната возникла опять. – Погоди с этим. Оставь геройство до поры, когда оно понадобится – а оно, уверяю тебя, понадобится. Ибо, думаю, мне все же следует отослать тебя назад. – Дейтон погрозил ему пальцем. – Но тебе и правда стоит быть осторожней. Вряд ли в следующий раз я смогу сделать для тебя хотя бы такую малость.
– В следующий раз?
Дейтон кивнул.
– Мы встретимся еще раз. Еще только раз, Карл Куллинан.
Внезапно оказавшись рядом с ним, старик протянул руку.
– Удачи, Карл. Позаботься о своем сыне. Ему предстоит важнейшая роль – ты, вероятно, это уже понял.
Карл не принял руки.
– Я позабочусь о своем сыне, Дейтон, хочешь ты того или нет.
– Иного я и не ждал.
– Скажи мне только одно – почему?
– Я не могу ответить тебе. Не теперь.
– А потом?
– Нет. – Дейтон закусил губу. – Мне очень жаль, Карл. Сейчас я не могу ничего объяснить тебе – а в следующий раз, боюсь, у меня просто не будет такой возможности. До тех пор – прощай.
– Погоди…
– Еще только одно: Армин не погиб. Он снова ускользнул. Хоть я и не могу винить тебя за Мелавэй – тебе стоило бы быть там более внимательным. – Дейтон сердечно улыбнулся. – Удачи, Карл.
Комната растаяла.
Глава 26
СЕРЕБРЯНАЯ КОРОНА
Покоя нет тому, на ком корона…
Вильям Шекспир
– Карл! – Зовущий голос Энди-Энди музыкой прозвучал в ушах. Ему пришло в голову, что, должно быть, она твердит его имя не переставая – минуты, а быть может часы?
Она встревожена. Веки Карла весили не больше пары фольксвагенов, так что он поднял их. Никакой разницы: в комнате темно, а приглядываться нет сил. Он лежал на низком тюфяке, укрытый кучей мешающих дышать одеял.
– Карл, – настойчиво повторила она. – Ты меня слышишь?
– Разумеется, слышу, – попытался сказать он, но вышло какое-то расмл.
«Он прекрасно тебя слышит. – Мысленный голос Эллегона был тверд. – Карл, не говори. Просто думай – если, конечно, есть чем. Я передам».
«Отлично. Надо рассказать ей про Дейтона».
«Оставь это на потом».
«Но…»
«Никаких „но“. Ты бредил этим все время с тех пор, как тебя принесли. Я все знаю».
«Эллегон…»
«Молчи и слушай. Ты самый везучий из тех, кого я знал. Наверное, и из тех, кого я еще буду знать. Ты потерял море крови, Андреа думает – не меньше кварты, так что отдыхай. Мы вынули из твоего бока пять пуль; ни одна из них не задела ничего жизненно важного. Пушка не только прикрыла тебя от взрыва – что спасло тебе жизнь, – но и Андреа подоспела к тебе с бальзамами так быстро, что успела спасти практически все, кроме трех пальцев на левой руке. Ты был на грани одиннадцать дней, и мы все волновались, выберешься ты или нет. Доволен?»
Его веки наливались тяжестью, и когда стали тяжелей бьюиков, Карл закрыл их.
«Тэннети, Авенир, Эрек – они…»
«Тэннети в порядке, Карл. Сломала несколько ребер, и все. Впрочем, когда мы обнаружили, что ты поправляешься, она высказалась на твой счет – про то, как ты шарил у нее за пазухой. Сказала, если захочешь повторить это, должен будешь очень хорошо попросить».
«Эллегон, ты ничего не говоришь о других. Хоть кто-то из них…»
«Не выжил никто».
Он попробовал сжать кулаки – но не смог даже этого.
«Холты и работорговцы…»
«Рассеяны и бежали. После взрыва Валеран повел им вслед стрелковый отряд. Холты своими ружьями пользоваться не могли: Андреа устроила мелкую морось. Человек двести Валеран захватил, втрое больше убил, остальные удрали. А теперь – спи».
Когда он проснулся в следующий раз, в тусклое стекло окна било солнце, омывая постель теплом и светом.
Рядом с ним на низком табурете сидела Энди, лицо ее было совсем рядом. Карл потянулся и взял ее за руку, и она улыбнулась в ответ.
– Привет, – сказала она. Голос был спокоен и ровен, но на лице лежала печать усталости, а темные мешки под глазами и покрасневшие глаза яснее ясного говорили, что ей не помешало бы хорошенько выспаться.
– Привет. – Поднять и опустить руку, чтобы похлопать по матрасу рядом с собой, оказалось вполне возможным для него делом. – Лезь… сюда.
– Серьезно? – Она повеселела. – Ты поправляешься быстро, но не настолько же.
– Нет. Поспи.
– Может быть – позже. Хочешь поесть?
«Я уже послал на кухню… Андреа, я должен ему сказать».
– Это подождет! – прошипела она.
«Как посмотреть. Я смотрю на это иначе, чем ты… Карл, Уолтер хочет, чтобы ты знал: Пирондэль отрекся, как ты и хотел, но Фурнаэль убит. В Бимстрене».
Фурнаэль погиб. Значит, теперь Томен – князь? Молод, конечно, но из Бералин выйдет достойный регент.
«Подумай получше. Томен – барон Фурнаэльский. Его мать действительно будет регентом – нолишь баронства».
«Погоди. Если Пирондэль отрекся в пользу Фурнаэля, то…»
«Пирондэль отрекся не в пользу Фурнаэля, а в пользу того, кого изберет капитан Гаравар. Поскольку дело передано капитану Гаравару и остальной гвардии, его можно считать улаженным: Гаравар выбрал следующего князя, а если баронам это не понравится, пусть попробуют бунтовать».
«Кто такой этот Гаравар?»
«Официально он капитан Дворцовой стражи. Неофициально – бимский главнокомандующий, хотя это звание должно быть подтверждено новым князем».
«Прекрасно. И кто же этот новый князь? Какой-нибудь…»
«Ты».
«Очень смешно».
«Я тоже так думаю. Но капитан Гаравар и его Дворцовая стража здесь – кроме той малости, что осталась охранять замок, – и ни самому Гаравару, ни двум тысячам его гвардейцев это смешным не кажется. Кстати сказать, он весьма впечатлен той огневой мощью, которую Ваше Величество принесло престолу, – в это приданое входят: одна заклиненная рабовладельческая пушка, несколько сотен нормальных пороховых ружей, дюжина ручных гранат и – гм! – один слегка поврежденный дракон. Вдовствующая баронесса Бералин разослала ко всем остальным баронам вестников с сообщением, что баронство Фурнаэль уже присягнуло тебе на верность и – для пущей убедительности – что ты и пять сотен твоих людей только что разогнали и отправили ко всем чертям остатки холтов и рабовладельцев».
«Свихнуться можно».
«Вопрос мнения. Но будь я на твоем месте – я постарался бы привыкнуть. А теперь – спать».
«Но…»
«Это не предложение».
Ничто из этого не имело для него смысла.
А сон – имел.
* * *
Сон, еда и отдых медленно возвращали ему силы. Через три дня Андреа решила, что к нему можно пропустить посетителей. Первым был Уолтер Словотский.
– Привет, князь, как самочувствие? – Он выглядел страшно довольным собой. Как всегда.
Карл оттолкнул миску с супом, которым Андреа пыталась накормить его.
– Хватит с меня мясных отваров. Хочу мясную отбивную. Толстую. Жаренную на сковородке. В масле. И кукурузу. Початком. И…
– Bay, герой. – Она засмеялась и легко чмокнула его в лоб. – Не все сразу. – Она еще раз одарила его сестринским поцелуем.
Карл – про себя – решил, что сравняет счет. И скоро.
«Секс. Все, о чем он способен думать…»
«Ш-ш-ш».
Энди-Энди встала и вышла из комнаты, остановившись только чтобы прошептать Уолтеру, что визит должен быть недолгим.
– Ну, – ответствовал Уолтер, – постараюсь сократить его, насколько смогу: нам надо много всякого обсудить.
– Сократи, будь добр. – Она взмахнула рукой перед лицом Словотского и пробормотала несколько слов. Меж ее пальцев пробежали искры. – Запомни: пару минут.
– Да. Пара минут. Одна минута. Тридцать секунд. Как скажешь. – Словотский выждал, пока за ней закроется дверь. – Фью! – Он тряхнул головой. – Рад буду вернуться к Кире. Моя жена не столь смертоносна. – Он плюхнулся на край постели. – И долго еще ты намерен валяться?
Карл сидел, почти не шевеля головой.
– Еще несколько дней – и я буду на ногах. Вернусь в строй я еще не скоро, но… – Он взглянул на свежие повязки на все еще ноющих культях трех пальцев левой руки. – Могло быть и хуже.
– Хорошо. Я собираюсь через пару минут позвать сюда Гаравара. – Словотский фыркнул. – Знаешь, был момент, когда я пожалел, что впутал его и гвардейцев в это дело с отречением Пирондэля – я собирался показать им Карла Куллинана в деле, а не на одре болезни.
– Что это за чушь насчет меня и трона?
– Не чушь. Бим действительно твой – если только ты не отречешься. Думаю, не отречешься: хватит уже перемен…
– Но почему я? – Черт побери, Уолтер, это все совершенно не для меня, и ты…
– Гаравар согласился с этим, потому что кого-то нужно было назвать, а твое имя было единственным. – Уолтер пожал плечами. – А я предложил тебя, потому что мне подумалось – это единственный способ быстро закончить войну. Ни один из жаждущих мести баронов, сядь он на трон, на мировую с холтами не пойдет.
Вот откуда взялся ты. Когда по Холтуну разойдется весть, что ты наголову разбил два объединенных холтско-рабовладельческих войска, ты станешь самым страшным человеком во всех Срединных Княжествах. А если и это не приведет Холтун к столу переговоров, полагаю, Энди сумеет сделать так, чтобы холты не могли пользоваться своими ружьями, и тогда свеженькая бригада Валерана раскатает их, как блин по сковороде.
– Но я собирался закончить войну…
– Своими методами. – Уолтер развел руками. – Которые, может, сработают, а может, и нет. Это сработает. И вообще – ты что, не хочешь корону?
Карл сжал кулаки.
– Не напяливай на меня…
– Что ж, ладно. Тогда передай ее Томену – и пусть за него правит Бералин. Сделай Фурнаэлю прощальный подарок.
– Нет, погоди…
– Или пусть за нее дерутся бароны. Может, они решат все по-быстрому и Бим все-таки не проиграет войну. Возможно, Бим даже и победит, Карл, – тогда торговать в Пандатавэе будут не бимцами, а холтами.
– Нет. Пока я жив – этому не бывать.
Словотский кивнул.
– И пока ты князь – тоже. У тебя появилась уйма возможностей все изменить. Так давай, воспользуйся ими. – Он повернулся к двери. – Гаравар! Он примет тебя.
Гаравар оказался крупным седовласым воином лет пятидесяти. Черты лица у него были правильными, а руки и ноги – нормального размера, но чем-то он неуловимо напоминал Авенира, возможно – выражением глаз. Взор орла, подумалось Карлу.