Розенберг Джоэл. Серебряная корона

   В порядке. Ну, еще бы. Трое невинных мертвы. Лежат с перерезанным горлом. Порядок – дальше некуда.
   Он натянул повод. Морковка перешла на рысь.
   «Тыслишком требователен к себе, Карл Куллинан».
   Возразить на это было нечего; Карл и не стал возражать.
   Он обогнул поворот. В неверном свете дальних костров Эллегон стоял над Тэннети и простертым на земле трупом последнего убийцы.
   Нет – не трупом. Хоть выстрел Тэннети и разворотил ему живот, грудь его все еще медленно вздымалась и опадала.
   Дракон наклонил голову.
   – Что происходит?
   – Тише – Эллегон работает. – Тэннети обернулась взглянуть на Карла, пальцы ее лежали на запястье умирающего. – Хотим выяснить, что эта сволочь знает – если вообще знает хоть что-нибудь.
   – Черт… – Тэннети сплюнула, отвязала от пояса флягу с бальзамом и брызнула немного на раны ассасина, потом капнула пару капель ему в рот. – Ненавижу тратить это снадобье. – Она подняла голову. – Не подержишь руку?
   Тэннети уже обыскала наемника и сняла с него и кошель, и перевязь с ножами. Карл взялся за запястье и плотно прижал правую руку убийцы к земле; Тэннети проделала то же с левой.
   «Так лучше. Тише… нет. Он слишком закрыт. Я не могу пробиться, когда он в сознании».
   Тэннети пожала плечами:
   – Подумаешь! – Она подняла кинжал убийцы и сдернула ножны.
   Голова раненого дернулась; он открыл глаза.
   – Кто послал тебя? Скажи – и будешь жить.
   Круглолицый человек стиснул зубы.
   – Я не скажу ничего. – Он забился – без толку, освободиться не вышло.
   – Спасибо. – Тэннети, улыбнувшись, чуть надрезала ему щеку над тройничным нервом.
   «Прекрати, Тэннети. В этом нет нужды. Попробуй задать еще вопрос, но не пугай его на сей раз. Чтобы я смог прочесть ответ, он должен о нем подумать».
   Карл хмыкнул. Вопрос напрашивался сам собой.
   – Что ты знаешь такого, чего не должны знать мы? Что ты скрываешь?
   «Армин. Вспоминает об Армине. Думает о нем».
   Армин?.. Карл едва не ослабил захват.
   Армин погиб в Мелавэе, сгорел на «Бородавочнике»…
   «Этоты так думал. Он нанял этих троих в Энкиаре меньше сотни дней назад. Они не работорговцы – наемники… Я прорвался, Карл. Секунду… Я знаю все. Про Армина, Энкиар, Целящую Длань – все» .
   «Длань?»
   «Видишь ли, Армину требуется… пластическая операция, да? Точно, то самое. Я потом покажу тебе его лицо… Теперь же – выпустите этого и уходите».
   –  Нет! – Тэннети вытащила собственный нож. – Его убью я.
   «Тыотдашь его мне, Тэннети».
   «Почему?»
   Мысленный голос Эллегона был так спокоен, словно речь шла о чем-то незначащем.
   «Тыотдашь его мне, Тэннети, потому что девочку звали Анной. Анной-Младшей, ибо Анной-Старшей была жена Вертана.
   Ты отдашь его мне, потому что я обещал научить ее плавать. И потому, что она всегда звала меня Э'гон, ибо не умела произносить «эль».
   А еще ты отдашь его мне, потому что именно он перерезал ей горло – сулыбкой, чтобы не закричала.
   И даже если ты не поняла ничего, ты все равно отдашь его мне, – ибо если ты этого не сделаешь, я на месте спалютебя».
   Тэннети отошла.
   Эллегон осторожно подцепил челюстями бьющегося наемника и взмыл в небо, мысленный голос медленно таял: дракон улетал все выше и дальше.
   «Вэтом мире есть равновесие, Эфби. И хоть в нем и нет справедливости, некоторые из нас трудятся во имя нее. Вижу, ты очень боишься падать…»
   – Карл? Хочешь, я все здесь закончу?
   – Не могу тебя просить. Я потерял где-то меч, и потом…
   – Я найду. А ты давай домой. – Лицо Тэннети было мокрым. – Иди.
 
   Закинув руки за голову, Карл лежал на широкой постели. Возвращению домой полагалось быть временем радости, отдыха, временем страсти для него и Энди-Энди. Что бы ни случалось на дороге – это бывало давно и не здесь. Здесь – дом.
   Но только не этой ночью. Он просто не мог…
   – Не спишь? – прошептала Энди-Энди.
   – Не могу. – Глаза его были сухи и горели. Думаешь, после всего, что видел, после всего, что сделал, это принесет облегчение? Он погладил ее по плечу и выскользнул из постели. – Завтра у тебя школа и еще разные разности – лучше тебе поспать. Не жди меня.
   – Карл…
   – Пожалуйста.
   Ахира ждал в холле. В полном доспехе, с расчехленной секирой в руке, гном сидел в придвинутом к дверям детском кресле. Ноги его болтались в воздухе.
   Карл приподнял бровь.
   – Неприятности? – прошептал он.
   – Вовсе нет, – тихо ответил гном. На согнутой руке его покоилась глиняная бутылка. – Все спокойно. Чак и Эллегон отправились осмотреть долину, но уверен – они ничего не найдут. Просто… – Он повел ладонью по обтянутой кольчугой груди, ногтем большого пальца проверил лезвие топора. – Я порой забываю, ради чего это все. Меня слишком захватывает политика – порой… – Голос его оборвался, гном грустно улыбнулся. – Завтра мне предстоит собрать похоронную команду и предать земле тела Вертана и двух его Анн. Это больно.
   Но это – завтра. – Ахира откупорил бутылку, сделал глоток и передал ее Карлу. – А сегодня я намерен выпить – этого вот «Отменного» Рикетти.
   А еще я намерен сидеть здесь, в доспехах и с топором, и не думать ни о чем, кроме простого факта, что там, в комнате, спят трое детей, двоих из которых я не мог бы любить сильней, даже будь они кровью от моей крови и плотью от моей плоти, и что никто и ничто не пройдет мимо меня, чтоб причинить им зло.
   – Глупости какие. – Взгляд Карла затуманился.
   – Ну да, и что?.. М-м-м… Принести тебе кресло?
   – Сам принесу.

Глава 7
ПЕЩЕРА ЛЕТУЧИХ МЫШЕЙ

   Это прекрасно – когда у человека всегда есть, чем заняться.

Франсис Бомон и Джон Флетчер

 
   Лучший, а возможно, и единственный способ бороться с болью – занять себя каким-нибудь делом, не важно, приятно оно или нет. Поездка в Инженерную Деревню в северном конце долины была одновременно и тем и другим. Карл всегда радовался этим поездкам – и всегда мрачнел при мысли, что при этом придется неминуемо видеться с Негерой.
   Выцветшая табличка на покосившейся изгороди была все же: «Проезд дальше – только по пропускам» – гласила она на эрендра. Для устрашения к ней был пририсован магический знак.
   Карл засмеялся. Рикетти опять изменил английскую часть надписи. «Инженерная Деревня. Луи Рикетти, проф. Здесь творят реальное волшебство».
   Многомильная городьба прерывалась лишь там, где была кузница. Тяжелые, высокие, подобные амбарным ворота выходили на обе стороны забора, хотя сараи, где хранилось дерево, уголь и железо, стояли только со стороны Деревни.
   Негера считался Инженером-помощником: Инженеры-ученики постигали у него науку делать необходимые обитателям долины вещи: подковывать лошадей и быков, точить и выпрямлять затупленные и погнутые мечи, вытаскивать и выпрямлять гвозди, мастерить и чинить инвентарь…
   Не все дела в кузнице были тайными, да и занимался тайными делами не один Негера. Он ковал ружейные стволы – вообще же производством оружия занимались в двух других кузнях в глубине Инженерной Деревни.
   Лучше покончить с этим поскорей, подумал Карл, спрыгивая с широкой спины Морковки. Не обращая внимания на коновязь перед кузней, он на миг наступил на повод лошади. Стоит Негере услышать, что я поручил работу кому-то другому, и он начинает плакаться – приниженно и подобострастно до омерзения.
   Но, черт возьми, почему бы гному просто не послать Карла куда подальше? У'Лен бы давно так и сделала. Хоть бы рявкнул когда-нибудь, что ли, – должен же быть у него какой-то характер…
   Двери со стороны долины были закрыты – внутри занимались чем-то секретным. Карл направился к ученику-Инженеру в сторожке у ворот.
   Юноша был прекрасно вымуштрован.
   – В'ас! – крикнул он, поднимая ружье чуть ли не на уровень Карловой груди. – Стой! Кто идет?
   Карл послушно остановился, развел руки в стороны.
   – Я Карл Куллинан. Инженер-подмастерье, – с улыбкой добавил он.
   Юноша кивнул и улыбнулся:
   – Все верно, ты именно Инженер-подмастерье Карл Куллинан. Я узнал тебя. Добро пожаловать в Инженерную Деревню. У меня послание к тебе от Мастера: он просил, чтобы ты, как приедешь, прошел к нему. Он сейчас у себя в пещере.
   – Благодарю. – А повеселюсь-ка и я, подумал Карл. – Твое имя и задание, ученик?
   – Подмастерье! – Юноша вытянулся по стойке «смирно». – Я младший ученик Бает. Мое задание таково:
   я должен оставаться на посту, пока не придет смена;
   я должен окликать любого, кто подходит к изгороди или воротам и приказывать ему остановиться;
   я не должен позволять кому бы то ни было проходить через ворота или перелезать через забор на территорию Деревни до тех пор, пока тот не остановится на мой оклик и я не удостоверюсь, что он имеет на это право;
   если сложившаяся ситуация не укладывается в описанные в моем задании, я должен послать напарника в караульню за старшим учеником.
   – А что бы ты сделал, продолжай я после твоего оклика идти?
   Юноша посопел.
   – Послал бы напарника за старшим учеником, подмастерье. – Он указал подбородком на караульню.
   – Зачем, Бает?
   Ответа было два; юноша выбрал верный.
   – Чтобы унести твой труп, подмастерье, – совершенно серьезно проговорил он.
   – Отлично. – К счастью, случаев, при которых кому-то без злого умысла пришло бы в голову лезть через городьбу или ослушаться оклика часового, не возникало – да и с чего бы им было возникать? Большинство жителей Приюта надменная снисходительность Инженеров попросту отталкивала.
   Карл перемахнул забор и вошел в кузню.
   Негера работал у горна: двое учеников качали мехами воздух а кузнец держал что-то длинными клещами, изредка выхватывая их из огня, чтобы взглянуть на цвет изделия.
   Оттуда, где он стоял, Карлу было плохо видно, но, похоже, Негера трудился над очередным мечом. Сделанные в Приюте клинки пользовались славой не только среди воинов долины; медленно, но верно они становились главным предметом торговли. Негера вытянул из Лу и Карла все их скудные знания о японских мечах, соединил их с тем, что знал о стали сам, – и получились клинки, лучше которых не было нигде: легкие и крепкие, они хорошо точились и долго держали заточку.
   Когда гном выхватил из огня ало мерцающую полосу, по вернулся, припадая на протез, и брякнул ее на наковальню, Карл понял, что его догадка верна. Негера посыпал заготовку угольной пылью, дважды ударил молотом – наковальня загудела, как колокол.
   Гном сунул потускневшую полосу назад в пламя и повернулся ополоснуть лицо.
   Он тряхнул головой, смахивая капли, – и тут только заметил Карла.
   Ну вот – начинается.
   –  Умоляю простить, господин! – Негера припал на колено, протез изогнулся под невероятным углом. – Я не видел тебя.
   Карл не стал тратить время и объяснять Негере, что ему не надо всякий раз падать на колени: гном бы этого не услышал, просто не воспринял бы слов Карла. Где-то, когда-то дух Негеры был сломлен. Возродить его оказалось не в Карловых силах. Гном просто не мог взять в толк, что больше не является собственностью. Глубокие шрамы, избороздившие его лицо, спину, руки и грудь, показывали, что ломался он долго и трудно; заменявший правую ногу протез говорил о по крайности одной попытке вырваться на свободу.
   – Встань, Негера, – сказал Карл. – Ты прощен – разумеется.
   – Благодарю тебя, господин. – От собачьей улыбки гнома Карла едва не стошнило.
   Черт побери, ты не должен падать передо мной на колени, не должен извиняться, что не преклонил их немедля. И уж конечно незачем тебе смотреть на меня так из-за того, что я простил твою нерасторопность.
   Но что проку? Карл сколько угодно мог объяснять Негере, что делать все это ему вовсе не нужно, мог даже приказать – и объяснения, и приказы пропадали втуне. Нравилось это Карлу или нет – Негера считал, что принадлежит ему и что ведет он себя так, как должно рабу. Если приказ противоречил его гномьим убеждениям – он не воспринимал приказа.
   Самое странное – в мире есть немало людей, кому такое нравится, кто считает, что имеет право вот так унижать других, кто находит в этом удовольствие.
   При этой мысли кулаки Карла сжались.
   Негера побелел.
   – Нет-нет, – успокоил его Карл, нацепляя на лицо улыбку. – Ты ни при чем. Я думал о другом. Как работа?
   – Я тружусь не покладая рук, господин. Клянусь. – Негера искоса глянул на горн, спохватился и чуть заметно пожал плечами.
   Карл махнул рукой:
   – Не отвлекайся на меня. Говорить можно и работая. Я не хочу, чтобы ты что-нибудь испортил.
   – Повинуюсь. – Негера мигом выхватил сталь из огня, положил назад, кивком велел ученикам качать мехи сильнее… Обращался он с ними чуть свысока – в конце концов, пусть себе они вольные, господин Негеры поставил его старшим.
   – Это займет какое-то время, господин, – сказал он. – Могу я что-нибудь для тебя сделать?
   – Можешь – целых три дела. – Карл отстегнул ножны. – Во-первых, этот клинок надо немного поправить. Как думаешь, сможешь сделать это сегодня?
   – Займусь тотчас.
   – Спешить ни к чему, Негера. Мне надо навестить Инженера, а там, думаю, мне меч не понадобится.
   – Позволено ли мне будет сказать?..
   – Конечно.
   – Нижайше прошу простить меня, но ты должен носить меч всегда. – Он быстро прохромал к стене и снял саблю в ножнах. Выдернув ее на несколько дюймов из ножен, он поднес саблю Карлу. – Не соблаговолишь ли проверить заточку? – Гном протянул руку.
   – Нет. Я уверен – она остра.
   – Но, господин…
   – Нет, Негера. – Карл тут же проклял себя за то, что повысил голос. Гном снова упал на колено.
   – Я снова рассердил тебя, господин. Прости.
   Карл вздохнул:
   – Ты прощен. Встань.
   Гном вскочил раздражающе быстро.
   – Ты сказал, господин: три дела?..
   У меня зубы от тебя ноют, Негера.
   –  Да. Второе: я знаю, ты предпочитаешь работу со сталью, но мне нужен золотой ошейник – на человека. Расплавь метрейльские монеты.
   Гном наклонил голову.
   – Да, господин. Спать не лягу, пока не сделаю.
   – Нет, ляжешь. Время терпит. Но он нужен мне до Схода. И еще кое-что, Негера. Я слышал, ты совсем загнал себя работой. Кончай с этим. Чувствуешь, что устал – отдохни.
   – Как скажешь, господин.
   Черт. Нет, хватит с меня. Пойду повидаюсь с Рикетти.
 
   Карл принял глиняную бутыль и сделал небольшой глоток, потом запил огненную жидкость доброй порцией воды.
   – Спасибо, Лу. Вроде бы полегчало.
   И все же виски не изгнало мерзкого привкуса изо рта Карла. Впрочем, чего еще он ждал? Жизнь полна мерзких привкусов.
   Он откинулся в кресле, наслаждаясь прохладой пещеры.
   На самом-то деле это была не настоящая пещера, а развалины древнего поселения гномов, изгнанных, как гласило предание, отсюда эльфами – предками нынешних терранджийцев. Но выглядели они как пещеры, и называли их так же.
   Пещерам полагается быть местом сырым и грязным – и большинство пещер именно таковы, – но обиталище Рикетти выглядело почти уютно.
   Ученики Лу выскоблили стены до чистого камня, забрали их деревянными панелями, навесили толстую дубовую дверь, чтобы отделить комнату Рикетти от остального лабиринта, до блеска отполировали пол и пробили в скале колодцы – для вентиляции.
   Магические светильники, висящие на укрепленных в своде потолка балках, снабжены были цепями и блоками – чтобы их можно было легко опустить, когда Энди-Энди понадобится обновить заклятие.
   Место это вполне соответствовало хозяину: вдоль двух стен стояли длинные деревянные столы, заваленные сосудами, пробирками, плошками с какими-то жидкостями и порошками, бутылочками чернил, стальными перьями и пачками заметок, подготовленных к правке и переписыванию учениками.
   И все же комната была уютна – по-рикеттиевски. В жилой ее части у одной стены была навалена гора чего-то постельного, у другой стояли низкая тумба и пара кресел. В них-то и расположились сейчас Карл и Лу.
   – Попробуй пиво, – сказал Рикетти. – Думаю, это – лучшее из моих произведений.
   Карл отставил бутылку и взял кружку. Он пил, изо всех сил стараясь не морщиться, и думал, что Ахира прав: если виски у Лу и впрямь было отменным, за пиво его следовало убить.
   – Пей-пей, – хмыкнул Рикетти. – Какой-то ты сегодня слишком терпеливый. На себя не похож.
   – А я не я. Сегодня, во всяком случае. – Есть вещи, к которым человек не должен привыкать – если хочет оставаться человеком.
   Рикетти поцокал языком.
   – Распечь бы тебя… Кто постоянно твердит, что чем сокрушаться по поводу того, что не нравится, лучше просто взять и приложить к этому руки? – Он ухмыльнулся. – Не скажу, чтобы всегда был в восторге от твоих дел, но до сих пор ты справлялся неплохо.
   Ты так считаешь, Лу? И как же мне вернуть к жизни мертвую девочку? Но этого Карл не сказал.
   – Как успехи с порохом работорговцев? – спросил он вслух. – Я понимаю, тебе, наверное, нужна помощь Энди или Тэлларена, но…
   – Догадайся с трех раз. – Рикетти широко улыбнулся. – Ничего мне уже не нужно. Все сделано. Посидел полночи, провел пару простеньких экспериментов… и сегодня утром сообразил наконец, как и что. Я, конечно, еще попрошу Андреа проверить мои результаты, но…
   – Что?! И мы сидим здесь и треплемся, вместо того…
   – Остынь, Карл. Извини. Я просто… – Рикетти не договорил.
   Карл кивнул. Он понял. Так бывает, когда ты окружен подчиненными, даже если некоторые из них – твои друзья. Одиночество командира… Рикетти редко удается выкроить время навестить Ахиру или Энди-Энди, для этого нужно выбираться в южный конец долины. Вчерашний вечер был исключением.
   – Прости. Так что там? Какая-то взрывчатка?
   – Нет. – Рикетти отставил пивную кружку и поднялся. – Погоди минутку. Я тебе покажу.
   Он отошел к лабораторному столу и взял маленький стеклянный сосуд и каменную ступку.
   – Это вот – вражий порох. – Лу откупорил сосудик и отсыпал на дно ступки с четверть мерной ложечки. – А это, – он приподнял другой сосуд, – дистиллированная вода. Самая чистая, какую мне удалось получить… Отойди-ка на секунду. – Наклонив ступку к стене, Рикетти осторожно капнул на ее край воду. – Подождем: капле надо сползти вниз.
   П-Ш-Ш! Волна жара опалила Карлу лицо.
   – И это сделала простая вода? Что за дьявольское соединение…
   – Не соединение, дурень, а смесь. – Рикетти отсыпал еще порошка на мраморную доску и поманил Карла. – Взгляни-ка – только смотри не дохни на него: он уже впитал воду из воздуха.
   Карл присмотрелся. Среди белого порошка пестрели крохотные синие чешуйки.
   – Медный купорос?
   – Именно. Нагрей его – и получишь безводный сульфат меди – чисто-белый. Добавь воды – или просто дай вобрать ее из воздуха: он легко впитывает влагу. Он посинеет. Что мы и видим.
   – Постой. Медный купорос не взрывается. Ты используешь его для…
   – Воронения ружей. Верно. Но здесь это стабилизатор. Он нужен, чтобы абсорбировать воду, сделать основное зелье не таким взрывчатым. Смотри. – Рикетти свел вместе сложенные чашечкой ладони. – Вот у тебя полая железная сфера, полная воды. Представил?
   – Ну… да.
   – Хорошо. Теперь нагрей ее над огнем – самым жарким. Что выйдет?
   – Вода закипит.
   – Хорошо. А если ей некуда деваться?
   Карл пожал плечами.
   – Взорвется в конце концов – как паровой котел, если не открывать вентиль.
   – Прекрасно. – Рикетти нахмурился. – А если немного поколдовать? Что, если наложить на сферу заклятие, которое не даст ей взорваться?
   – Как?..
   Рикетти фыркнул.
   – Представь себе, что сфера совершенна – ни сломать ее, ни взорвать, ни пробить, ни прогнуть. Во что в этом случае превратится вода?
   – В перегретый пар?
   – Умница. Может быть, даже в плазму. Дальше: представь что кто-то наложил на содержимое сферы охраняющие чары – чтобы то, что внутри, оставалось неизменным. Теперь дай сфере остыть, сними заклинание, открой ее… Что ты найдешь внутри?
   – Что-то очень горячее – и в то же время… Бессмыслица! – Брови Карла сошлись. – И что же это будет?
   – То, что ты видишь. – Рикетти оттопырил губы. – Думаю, именно это и было сделано. Какое-то охранительное заклятие с встроенным пороком: если зелье вступает в контакт с большим количеством воды, чары разрушаются, и что мы получаем? А получаем мы перегретый пар – слегка сдобренный медным купоросом – который, естественно, расширяется. Почти мгновенно.
   – И если расширяться можно только вдоль ружейного ствола…
   – …гоня перед собой пулю… Ты понял. В воде, которой они пользуются, ничего особенного нет – не должно быть.
   Карл спрятал лицо в ладонях.
   – Тогда мы попали. Если они могут это делать…
   – Притормози, Карл. И подумай – хотя бы немного. У этой медали есть и светлая сторона. Это ведь не простые заклинания. Чтобы их наложить, надо быть магом посильнее, чем твоя жена – а она ведь не из слабых. Пожалуй, тут требуется маг посильней даже, чем был я – когда я еще колдовал.
   – И это значит?..
   – Я всего лишь строитель. – Рикетти пожал плечами. – Это твоя епархия. Скажу тебе только, что для всего этого нужен маг высочайшего уровня, а таких немного, да и работают они не задаром. Полагаю, этот порошок стоил работорговцам чертову уйму денег.
   Идем дальше. Даже в Пандатавэе найдется хорошо если горстка магов, способных на нечто подобное.
   – Вот так? А если, скажем, пять-шесть их соберется и будет работать на износ?..
   – Невозможно. Говорю тебе это по личному опыту, Карл. – Рикетти покачал головой. – Магия как наркотик – если твои способности позволяют заниматься ею профессионально. Колдовать по мелочам, время от времени, могут многие – но у каждого есть свой предел. Перейди эту черту – и все. Ты попался. Тебя начинает интересовать только знание – найти новые заклинания, выучить их побольше… Ты будто с ума сходишь.
   Это было похоже на правду. Именно таким был Рикетти в бытность его Аристобулусом – в те времена, когда их впервые забросило на Эту Сторону. Единственным, что интересовало Аристобулуса, были его волшебные книги и магия.
   Если подумать, так он был – в своем роде – подобен безумцам, что крутились в порту Эвенора. Поживи с феями подольше – точно свихнешься, говаривал Аваир Ганнес. Возможно, дело тут не столько в феях, сколько собственно в магии.
   – А теперь, – продолжал Рикетти, – взглянем на это с точки зрения того, кто заказал магам Пандатавэя это зелье. Оторвать магов от их науки – весьма сложно, и совершенно невозможно делать это часто. Этот работорговский порох – штука редкая, и таковым и останется, если только в Фэйри не наладили его производство.
   Карл кивнул:
   – Тогда нам конец.
   – В яблочко. Если феи выступят против нас… – Лу пожал плечами. – Точно так же можно волноваться, не захочет ли с нами разделаться Гильдмастер Люциус, или что кто-нибудь протащит с Той Стороны водородную бомбу. – Он махнул на дверь. – Как бы там ни было, сравни это их изделие с нашим – настоящим – порохом. – Заметны огрехи?
   – Нет.
   – Именно.
   Что-то Лу во всем этом упускал; оно, это «что-то», брезжило на краю сознания Карла. Энди-Энди!
   –  Но Энди – она же маг. Она могла бы…
   Рикетти всплеснул руками:
   – Конечно! Болван. Хочешь еще пива, или налить тебе виски?
   – Но…
   – Тс-с-с. – Рикетти налил им обоим виски. – Пей давай. И, бога ради, верь хоть немного в свою жену.
   Карл выцедил виски.
   – Ты очень уважаешь ее, нет?
   – В яблочко. Счастливчик ты, Куллинан. Но, если ты заметил, больше всего время она проводит в школе, а колдовство ее сводится к выведению вредителей на полях, дождю для посевов да перемещению по воздуху булыжников, когда кто-нибудь случайно натыкается на них в пахоту. Это все детские игрушки. У нее практически нет времени учиться большему.
   Черт, да она метать молнию научилась только в этом году. У нее просто нет возможности продвинуться так же далеко, как Аристобулус. А по моему мнению, она куда одаренней его. – Он тряхнул головой. – Расслабься. Чтобы развить свои способности до необходимого уровня, ей понадобилось бы заниматься годы и годы – как делают маги Пандатавэя.
   Или как делал это Арта Мирддин. Он был настолько могуч, что сумел обратить в пустошь леса Элруда, сумел наложить на меч чары, защищающие его владельца от любых других чар, создал заклятие, хранящее самый меч для истинного владельца.
   Ты не получишь моего сына. Карл помотал головой: ее требовалось прочистить. Тратить времени больше нельзя – теперь, когда Рикетти выяснил, что такое этот вражеский порох. Вопрос в том, что должно произойти в Энкиаре. И как с этим самым порохом связаны Армин и Гильдия?
   Рикетти покашлял.
   – Если не возражаешь, я вернусь к работе. Мне надо кое-что закончить… С потрохами сожру того болвана ученика, что зарядил ружье четвертью заряда! Четвертью – а я велел ему взять четверной заряд. Английский он плохо учил, видите ли!
   Карл пожал плечами:
   – Четверть заряда? И что за беда?
   – Да то, что у него пуля застряла в стволе. Пришлось разбирать ружье, выталкивать пулю шомполом… – Рикетти оборвал себя. – Чуть не забыл: у меня же для тебя подарок!
   Он подошел к одной из полок, снял простой деревянный короб и осторожно, но гордо открыл его.