Страница:
Низкий гул поплыл над водой, смешиваясь с туманом.
Гуннар приложил ладонь к уху. Прислушался.
– Что там слушать! Дудеть надо! – крякнул Сигурд.
Хродгейр подумал и кивнул.
– Помалу-помалу! – скомандовал он. – Асмунд – на нос! Щупай камни.
«Как это он будет камни щупать? – удивился Вратко, хотя и смолчал. – Руками, что ли? Да и где он камни возьмет? И зачем?»
Асмунд, уступавший Олафу ростом, но не шириной плеч, легко, как хворостину, вытащил длинное весло и, удерживая его повыше, чтобы никого не ударить, прошагал к форштевню.
– А ну-ка подвинься! – толкнул он плечом Олафа. – Ишь, дударь нашелся…
– Чего это дударь? – пробурчал здоровяк, отодвигаясь. – И не дударь вовсе…
– Знамо дело не дударь он! – тут же нашелся Сигурд. – Он – дудун!
Викинги попадали под скамейки от хохота. Не сдержался и словен.
Олаф буркнул что-то совсем уж невнятное и поднес к губам рог. Снова тяжелый низкий звук поплыл, продираясь сквозь туман, как человек сквозь колючие заросли.
Асмунд наклонился, свешиваясь за борт, и опустил в воду весло. Короткими, острожными толчками он шевелил воду перед носом корабля. В самом деле будто щупал.
– Не спать, ротозеи! – прикрикнул на хирдманов Гуннар. – Совсем разленились?
Норвежцы взялись за весла. «Слейпнир» осторожно пошел вперед. Так человек, оказавшийся в темноте в незнакомом месте, пробирался бы на ощупь, ожидая подвоха каждое мгновение.
Олаф трубил, Асмунд щупал, Хродгейр прислушивался, настороженно всматриваясь в сырую, стылую мглу.
Для Вратко время остановилось. Казалось, дреки стоит на месте, а викинги шевелят веслами без всякой пользы. Только липкие струи, словно щупальца морского чудовища кракена, протискивались меж людей, невзначай касались щек, лба, шеи… Оставляли капельки воды на волосах.
– Хорошо бы еще факел запалить… – задумчиво проговорил Сигурд. – Туман, он огня не любит. Огонь через туман завсегда пробьется и дорогу верную укажет…
– А ну, тише! – вдруг рыкнул на него Хродгейр. – И все потише!
Дружинники, и без того загребавшие воду, по мнению Вратко, совершенно бесшумно, застыли, не дыша. Только Олаф набрал побольше воздуха и выдал очередной гул.
Скальд слушал. Внимательно слушал.
– Показалось… – вздохнул он, разочарованно махнув рукой, и тут откуда-то из далека-далека донесся слабый, похожий на стон, голос сигнального рога. – Нет! Не показалось! Давай еще, Олаф!
Силач не заставил себя уговаривать.
Ответный зов не замедлил.
– Туда! – после недолгого раздумья указал рукой Хродгейр.
– Чего-то малость не туда… – себе под нос проговорил Сигурд.
И правда, если из объяснений кормщика и вождя следовало, что бухта, куда стремились все корабли норвежцев, должна быть в северной части Лошадиного острова, за длинным мысом, и поэтому дреки нужно забирать левее – на юго-запад, то звук чужого рога доносился, скорее, с северо-запада.
Вратко поразмыслил и решил, что их могло развернуть течением. Тогда нельзя руководствоваться направлением хода, с которым дреки входил в туман. Да и вообще, можно ли доверять хоть какому-то чувству в этой обманчивой белизне?
«Слейпнир» неторопливо скользил по водной глади – чего-чего, а волнения в проливе между островами не ощущалось вовсе. Асмунд не переставал прощупывать воду перед кораблем. Кому охота напороться на камень?
Олаф трубил. И как только голова не закружится?
Впрочем, у здоровяка викинга легкие что твои меха. Наверное, он мог бы ртом раздувать кузнечный горн. Новгородец представил себе эту картину и хихикнул.
Хродгейр покосился на него и не сумел сдержать улыбку. Только Сигурд, вопреки обыкновению, не поддержал веселья, а, напротив, с осуждением покачал головой.
Ответный сигнал приближался. Значит, они продвигались в верном направлении.
Все громче и громче.
Казалось, Олаф и неизвестный трубач играют в веселую игру. Или аукаются, как детвора, собирающая в лесу землянику.
– Вождь! Что там? – крикнул Гуннар с кормы. Ему у прави?ла [35]совсем ничего не было видно.
– Ничего пока! – ответил Хродгейр. И наконец согласился с Сигурдом. – Подарок Ньёрда, живо под палубу, доставай факелы!
Вратко с радостью повиновался. Ему уже порядком наскучило сидеть, сложа руки, когда все вокруг при деле, у каждого своя работа. Он вытащил тяжелую вязанку сосновых веток, каждая из которых была обмотана просмоленной холстиной.
– Зажигай пару! – приказал Черный Скальд.
Парень умело высек искру, зажег первый факел, второй…
Голос рога, звучащий из-за пелены тумана, на самой басовитой ноте вдруг захрипел, сорвался на жалкий визг и смолк.
– Ох, не нравится мне это! – крякнул Сигурд.
– Молчи, старый, накаркаешь! – зыкнул на него Хродгейр, но сам уже вытаскивал меч из ножен. – Быстро, за оружием!
Сигурд опрометью – и не скажешь, что самый старый в хирде, – бросился к сундуку с оружием, стоявшему тоже под палубой в тесном закутке, где и выпрямиться-то невозможно, а приходилось ходить, согнувшись крючком. Быстро и ловко старик передавал наверх мечи, топоры и секиры. Появилось на свет и тяжелое, окованное железом копье с широким наконечником, которым можно не только колоть, но и рубить. Оказалось, копье – любимое оружие Гуннара. Вытащил старик и несколько – пять или шесть – мощных луков, обмотанных промасленными тряпками, чтобы не напитались влагой в морском путешествии и не рассохлись. Теперь те из викингов, которые считались лучшими стрелками, сгибали их и цепляли тетиву. Вратко тоже достался топор. Не слишком тяжелый, как раз по руке. С мечом, сказал Хродгейр, новгородца в бой пускать пока нельзя – он там для своих будет опаснее, чем для врагов.
– Хоть бы чуток развеялся турсов туман! – удерживая под мышкой правой руки рулевое весло, а в левой сжимая оскепище копья, в сердцах проговорил Гуннар.
Словно в ответ на его слова набежал порыв ветра, разорвал завесу, разметал туман в крупные клочья. Открылось пространство в половину стрелища шириной. На дальнем его краю торчала темная, угловатая скала, выглядывающая из тумана лишь самую малость. У ее подножия лениво шевелил веслами дреки, который Вратко сразу узнал, хоть и видел недолго.
«Жрущий ветер».
Датчане, дружинники Лосси Точильного Камня, сгрудились у левого, ближнего к норвежцам борта. Все они были обряжены как для боя – кольчуги, щиты, шлемы, в руках мечи и топоры.
В первый миг Вратко подумал, что это засада и датчане явились по их души, но тут же понял свою ошибку. Хирдманы Лосси стояли, оборотившись к «Слейпниру» спинами, и пялились на скалу.
Глава 8
Гуннар приложил ладонь к уху. Прислушался.
– Что там слушать! Дудеть надо! – крякнул Сигурд.
Хродгейр подумал и кивнул.
– Помалу-помалу! – скомандовал он. – Асмунд – на нос! Щупай камни.
«Как это он будет камни щупать? – удивился Вратко, хотя и смолчал. – Руками, что ли? Да и где он камни возьмет? И зачем?»
Асмунд, уступавший Олафу ростом, но не шириной плеч, легко, как хворостину, вытащил длинное весло и, удерживая его повыше, чтобы никого не ударить, прошагал к форштевню.
– А ну-ка подвинься! – толкнул он плечом Олафа. – Ишь, дударь нашелся…
– Чего это дударь? – пробурчал здоровяк, отодвигаясь. – И не дударь вовсе…
– Знамо дело не дударь он! – тут же нашелся Сигурд. – Он – дудун!
Викинги попадали под скамейки от хохота. Не сдержался и словен.
Олаф буркнул что-то совсем уж невнятное и поднес к губам рог. Снова тяжелый низкий звук поплыл, продираясь сквозь туман, как человек сквозь колючие заросли.
Асмунд наклонился, свешиваясь за борт, и опустил в воду весло. Короткими, острожными толчками он шевелил воду перед носом корабля. В самом деле будто щупал.
– Не спать, ротозеи! – прикрикнул на хирдманов Гуннар. – Совсем разленились?
Норвежцы взялись за весла. «Слейпнир» осторожно пошел вперед. Так человек, оказавшийся в темноте в незнакомом месте, пробирался бы на ощупь, ожидая подвоха каждое мгновение.
Олаф трубил, Асмунд щупал, Хродгейр прислушивался, настороженно всматриваясь в сырую, стылую мглу.
Для Вратко время остановилось. Казалось, дреки стоит на месте, а викинги шевелят веслами без всякой пользы. Только липкие струи, словно щупальца морского чудовища кракена, протискивались меж людей, невзначай касались щек, лба, шеи… Оставляли капельки воды на волосах.
– Хорошо бы еще факел запалить… – задумчиво проговорил Сигурд. – Туман, он огня не любит. Огонь через туман завсегда пробьется и дорогу верную укажет…
– А ну, тише! – вдруг рыкнул на него Хродгейр. – И все потише!
Дружинники, и без того загребавшие воду, по мнению Вратко, совершенно бесшумно, застыли, не дыша. Только Олаф набрал побольше воздуха и выдал очередной гул.
Скальд слушал. Внимательно слушал.
– Показалось… – вздохнул он, разочарованно махнув рукой, и тут откуда-то из далека-далека донесся слабый, похожий на стон, голос сигнального рога. – Нет! Не показалось! Давай еще, Олаф!
Силач не заставил себя уговаривать.
Ответный зов не замедлил.
– Туда! – после недолгого раздумья указал рукой Хродгейр.
– Чего-то малость не туда… – себе под нос проговорил Сигурд.
И правда, если из объяснений кормщика и вождя следовало, что бухта, куда стремились все корабли норвежцев, должна быть в северной части Лошадиного острова, за длинным мысом, и поэтому дреки нужно забирать левее – на юго-запад, то звук чужого рога доносился, скорее, с северо-запада.
Вратко поразмыслил и решил, что их могло развернуть течением. Тогда нельзя руководствоваться направлением хода, с которым дреки входил в туман. Да и вообще, можно ли доверять хоть какому-то чувству в этой обманчивой белизне?
«Слейпнир» неторопливо скользил по водной глади – чего-чего, а волнения в проливе между островами не ощущалось вовсе. Асмунд не переставал прощупывать воду перед кораблем. Кому охота напороться на камень?
Олаф трубил. И как только голова не закружится?
Впрочем, у здоровяка викинга легкие что твои меха. Наверное, он мог бы ртом раздувать кузнечный горн. Новгородец представил себе эту картину и хихикнул.
Хродгейр покосился на него и не сумел сдержать улыбку. Только Сигурд, вопреки обыкновению, не поддержал веселья, а, напротив, с осуждением покачал головой.
Ответный сигнал приближался. Значит, они продвигались в верном направлении.
Все громче и громче.
Казалось, Олаф и неизвестный трубач играют в веселую игру. Или аукаются, как детвора, собирающая в лесу землянику.
– Вождь! Что там? – крикнул Гуннар с кормы. Ему у прави?ла [35]совсем ничего не было видно.
– Ничего пока! – ответил Хродгейр. И наконец согласился с Сигурдом. – Подарок Ньёрда, живо под палубу, доставай факелы!
Вратко с радостью повиновался. Ему уже порядком наскучило сидеть, сложа руки, когда все вокруг при деле, у каждого своя работа. Он вытащил тяжелую вязанку сосновых веток, каждая из которых была обмотана просмоленной холстиной.
– Зажигай пару! – приказал Черный Скальд.
Парень умело высек искру, зажег первый факел, второй…
Голос рога, звучащий из-за пелены тумана, на самой басовитой ноте вдруг захрипел, сорвался на жалкий визг и смолк.
– Ох, не нравится мне это! – крякнул Сигурд.
– Молчи, старый, накаркаешь! – зыкнул на него Хродгейр, но сам уже вытаскивал меч из ножен. – Быстро, за оружием!
Сигурд опрометью – и не скажешь, что самый старый в хирде, – бросился к сундуку с оружием, стоявшему тоже под палубой в тесном закутке, где и выпрямиться-то невозможно, а приходилось ходить, согнувшись крючком. Быстро и ловко старик передавал наверх мечи, топоры и секиры. Появилось на свет и тяжелое, окованное железом копье с широким наконечником, которым можно не только колоть, но и рубить. Оказалось, копье – любимое оружие Гуннара. Вытащил старик и несколько – пять или шесть – мощных луков, обмотанных промасленными тряпками, чтобы не напитались влагой в морском путешествии и не рассохлись. Теперь те из викингов, которые считались лучшими стрелками, сгибали их и цепляли тетиву. Вратко тоже достался топор. Не слишком тяжелый, как раз по руке. С мечом, сказал Хродгейр, новгородца в бой пускать пока нельзя – он там для своих будет опаснее, чем для врагов.
– Хоть бы чуток развеялся турсов туман! – удерживая под мышкой правой руки рулевое весло, а в левой сжимая оскепище копья, в сердцах проговорил Гуннар.
Словно в ответ на его слова набежал порыв ветра, разорвал завесу, разметал туман в крупные клочья. Открылось пространство в половину стрелища шириной. На дальнем его краю торчала темная, угловатая скала, выглядывающая из тумана лишь самую малость. У ее подножия лениво шевелил веслами дреки, который Вратко сразу узнал, хоть и видел недолго.
«Жрущий ветер».
Датчане, дружинники Лосси Точильного Камня, сгрудились у левого, ближнего к норвежцам борта. Все они были обряжены как для боя – кольчуги, щиты, шлемы, в руках мечи и топоры.
В первый миг Вратко подумал, что это засада и датчане явились по их души, но тут же понял свою ошибку. Хирдманы Лосси стояли, оборотившись к «Слейпниру» спинами, и пялились на скалу.
Глава 8
Благодарность датчан
«Жрущий ветер» плавно покачивался на волнах. Скалилась драконья голова.
Датчане не спускали взглядов с серой громадины. Увидев то, что приковало их внимание, Вратко почувствовал, как мороз побежал у него между лопаток. Он и представить не мог подобных чудовищ.
Огромная голова с широким ртом без губ, зато с двумя рядами длинных, крючкообразных зубов. Вместо носа – две дырки, над которыми горел багровым пламенем единственный глаз. Круглый, навыкате. Костистое туловище покрывали багровые и сизые разводы и прожилки – казалось, оно лишено кожи и ты видишь жилы и внутренности. Когтистые лапы с перепонками между пальцами. Передние цеплялись за неровности камня, а задние напряглись, готовые послать тело в полет.
Чудовище шипело и высовывало синюшный, будто у висельника, язык.
Викинги Лосси смотрели на него как завороженные. А может, и правда тварь заколдовала их, лишила бдительности и осторожности? Они не видели, что из воды торчат головы еще троих таких же существ, которые бесшумно подплывали к «Жрущему ветер» и явно примеривались, как бы вскарабкаться по борту и наброситься на людей сзади.
«Что же не стреляют наши хирдманы? Почему не пытаются помочь датчанам?»
Вратко оглянулся.
Увидел застывшего с обнаженным клинком в руках Хродгейра и его дружинников, опустивших мечи и топоры.
Только Сигурд прошептал помертвевшими губами:
– Накилеви… Ужас пучины…
Новгородец дернул скальда за рукав кольчуги:
– Эй, Хродгейр! Ты что?
С огромным усилием вождь оторвал взгляд от багрового глаза. На висках норвежца выступили капельки пота. Грудь вздымалась, а колени дрожали, словно он перетаскивал непосильный груз.
– Хродгейр, очнись!
Викинг тряхнул головой. Тупое безразличие в его глазах сменилось искрой рассудка.
– К оружию… – прохрипел он непослушным горлом.
Никто ему не ответил. Никто даже не пошевелился.
– Асмунд! – Скальд толкнул товарища в плечо.
Рыжий только переступил с ноги на ногу и головы не повернул.
– Лосси! Сражайся!
Молчание, нарушаемое только шипением накилеви.
Хродгейр, отчаявшись пробудить викингов от оцепенения, вырвал лук у одного из них. Рывком натянул тетиву, прицеливаясь прямо в багровое буркало твари.
– Не на… – попытался предостеречь его Вратко, догадавшийся, чем грозит взгляд чудовища.
Он опоздал. Черный Скальд замер. Отпустил тетиву. Выпавшая из безвольных пальцев стрела булькнула и скрылась в мелких волнах.
Шипение накилеви стало громче. Новгородцу почудилось скрытое злорадство в негромком, вызывающем мурашки на коже, звуке.
Подплывшие к «Жрущему ветер» твари вонзили когти в дубовые доски.
«Что же делать?»
Слова нашлись сами собой, будто бы и без усилий со стороны парня. Те самые, единственно нужные. Пришли, сложились в строки, подровнялись рифмами, как слаженный строй бойцов.
Накилеви, сидящий на скале, пронзительно закричал. Сжался, будто от ударов, падающих на него с неба.
Хродгейр выхватил еще одну стрелу, взамен утерянной, натянул лук до уха, выстрелил.
Острая сталь вонзилась чудовищу в плечо, исторгнув из его пасти повторный вопль, более громкий, но с нотками испуга и, как показалось Вратко, удивления.
– Деритесь! – закричал Черный Скальд, накладывая на лук новую стрелу.
Норвежцы приходили в себя не сразу, а по одному.
Гуннар навалился на рулевую лопасть:
– Гребите, тролльи дети! Гребите!
Лосси оторопело озирался, будто разминал затекшую шею. Разобравшись, в чем дело, крутанул топор над головой:
– Бей!
Только сражаться было уже не с кем. Раненый накилеви с громким всплеском ушел в воду. Там, где только что скалились его собратья, лишь расходились круги. Хродгейр и молодой – немногим старше новгородца – воин по имени Игни пустили несколько стрел в воду, под днище «Жрущего ветер», но, скорее всего, попросту потеряли доброе оружие.
– Хватит! – махнул рукой скальд. – Ушли, хвала всем асам и ванам вместе взятым!
Викинги опускали оружие непривычно тихо. Без шуточек, молча. Они вроде как даже опасались смотреть в глаза друг другу. Балагур Сигурд насупился и внимательно разглядывал доски палубы.
По команде Гуннара, зажавшего бороду в кулаке, дреки замедлил ход и остановился в двух саженях от борта «Жрущего ветер».
– Как вас угораздило? – Хродгейр подошел к борту.
Все еще бледный Лосси пожал плечами.
– Проклятый демон! Не иначе заколдовал…
– Умные люди рассказывают, что в багровый глаз накилеви смотреть нельзя… – Сигурд встал рядом с предводителем.
– Накилеви? – нахмурился датчанин. – Откуда он взялся?
– Они испокон веков живут на Оркнейских островах, – пояснил старик. – Местные знают, что он боится только пресной, а больше всего – текучей воды. Через ручей перепрыгнул – считай, спасся.
– Где я тут тебе ручей возьму? – рыкнул Лосси. – Мне его что, на дреки возить?
Сигурд явно обиделся, а потому произнес со скучающим видом:
– Когда встретишь накилеви в следующий раз, можешь помочиться на него… Даже всем хирдом. Глядишь, прогонишь.
– Ты думаешь, у датчан моча пресная?! – совершенно искренне удивился Олаф. Вратко так и не понял, разыгрывает их здоровяк или в самом деле интересуется.
– С такими рожами хоть что пресным будет! – весело отвечал Сигурд, приходя постепенно в обычное расположение духа.
Прислушиваясь к его ядовитым шуточкам, норвежцы светлели лицом и даже начинали улыбаться. Датчане же, напротив, хмурились еще сильнее. Как же не по нутру им оказалось быть спасенными той самой дружиной, что обставила «Жрущего ветер» в недавней гонке!
– Ты говори, да не заговаривайся! – Лосси покрепче перехватил топорище. – Ты бы не обмочился, когда такую гадину повстречал?
Старик медленно, напоказ ощупал свои порты.
– Не обмочился, как видишь. А ты свои показать можешь?
– А задницу тебе не показать?
– Что ты! Не надо! – замахал норвежец руками в притворном испуге. – Я боюсь, что на сияние твоего зада сбежится нечисть со всего Северного моря!
Дружинники Хродгейра покатились от хохота. Черный Скальд тоже не сдержал усмешки, но сделал Сигурду знак замолчать.
– Не обижайся на моих парней! – крикнул он Точильному Камню. – У них бывает. Особенно после боя. Я рад, что все закончилось благополучно. Мы подоспели вовремя.
– Я тоже рад, – кивнул Лосси. – Только чем ты хвастаешься? Ворлока заимел в дружину и радуешься?
– Ворлока? А! Ты говоришь о нашем Подарке Ньёрда?
– О нем! Я думал, нид тогда прочитал ты, но сегодня я слышал все. Я понял, кто колдует в твоем хирде. Теперь мне есть что рассказать викингам. Черный Скальд уже не надеется на добрую сталь. Прячется за спину мальчишки-ворлока из Гардарики.
Хродгейр скрипнул зубами:
– Ты не подумал, Лосси-датчанин, что обязан жизнью моему человеку?
– Спору нет… – произнес Точильный Камень уже не так решительно.
– Так-то ты платишь за добро?
– У меня нет причин для радости. Жизнь мне спас муж женовидный…
Вратко аж захлебнулся от возмущения. С какой это стати датчанин так обзывается? Он шагнул к борту и уже открыл рот для гневной отповеди, но Хродгейр опередил новгородца – крепко взял за плечо и покачал головой: не связывайся, мол.
– Эй, Черный Скальд! – заорал Лосси. – Попридержи колдуна! Если он откроет рот для нового нида, я вырежу ему язык собственными руками!
– Следи-ка лучше за своим языком! – пробасил Олаф. – А то как бы ему не укоротиться…
– Кто ты такой, чтоб меня учить?
– Перелезь ко мне и поглядим, кто кого учить должен!
– Тихо! – поднял руку к небу Хродгейр. Да, именно к небу. Пока викинги препирались, налетевший после висы Вратко ветерок окончательно развеял, разогнал туман, оставив лишь легкую дымку над водой. Несмотря на то что хорошей видимости по-прежнему не было, вдали угадывались очертания скалистого берега.
– Успокойтесь! – продолжал скальд. – Мы не будем устраивать глупую драку. Конунг Харальд ждет нас. Наши мечи нужны ему для войны. А ты, Лосси, разочаровал меня. Я думал, датские воины более великодушны и умеют быть благодарными.
– Я не спорю! – Лосси невозможно было смутить. – Я не спорю, что обязан вам жизнью. Вернее, не вам, а твоему ворлоку. Только поэтому я не требую у тебя его голову!
– Ты серьезно думаешь, что я могу выдать тебе своего человека?
– Конечно не думаю. Я знаю, Черный Скальд стоит за своих хирдманов горой. Но это же не хирдман, а трэль!
– Подарок Ньёрда – не трэль, – веско проговорил Хродгейр, и норвежцы одобрительно загудели. – Он на равных со всеми входит в мою дружину. И не тебе его судить, Лосси Точильный Камень.
– Не мне? Да, ты прав. Я не буду его судить. Судья найдется! – Датский вождь махнул рукой и повернулся спиной к Хродгейру.
Скальд тоже не стремился продолжать разговор.
– На весла! – коротко бросил он норвежцам.
Оба дреки сорвались с места почти одновременно.
Гуннар вел корабль со все возрастающей уверенностью. Штевень смотрел на дальний мыс, напоминающий конскую голову. Не потому ли и остров назван Лошадиным? Ведь вряд ли местные жители разводят табуны скакунов. Северные лошадки, Вратко знал это по рассказам торговых гостей, низкорослые и мохнатые. А на островах, лежащих севернее Англии, говорят, вообще выращивают породу, что взрослый человек и верхом-то поехать не сможет – ноги по земле волочиться будут. На открытых пастбищах островные лошади бродят месяца два-три, за это время лишнего жира не нагуляешь и силы не наберешь, а зимой их кормят тресковыми головами и сушеной селедкой.
Корабль датчан забрал гораздо правее в море. Видно, Лосси не хотел даже по морю идти рядом с колдуном. Но следовал «Жрущий ветер» туда же, куда и «Слейпнир». Вратко вначале удивился. Что это за дела? Датчане и норвежцы то друг с дружкой режутся не на жизнь, а на смерть, то вдруг на общий воинский сбор плывут. Похоже, Лосси хочет в войско Харальда Сурового вступить… Но после новгородец подумал, что, если разобраться, северные народности почти ничем и не отличаются. Не больше, чем словены от древлян или поляне от вятичей, то есть узором на миске, вышивкой на рубахе, видом заколки или серьги. Даже язык, и тот общий. Нет, может быть, когда-нибудь и начнут народности, Киевскую Русь населяющие, делиться, чей язык лучше, да главнее, да красивее, да старше, но парню не хотелось об этом задумываться… Вот и речь северных мореходов почти не отличалась. Где норвежец, где датчанин, где свей? Значит, и Лосси, как свободный вождь, мог захотеть вместе с Харальдом Суровым против Англии выступить, поискать воинского счастья. Тем паче конунг норвежский – полководец знаменитый. Мало кто из людей Хродгейра сомневался в грядущей победе.
Примерно на полпути к мысу Конской Головы, как окрестил его для себя Вратко, «Жрущий ветер» вырвался вперед. Где датчане нашли новые весла? Впрочем, с них станется и ограбить кого-нибудь, лишь бы спастись от позора.
Норвежцы гребли легко и с удовольствием. Будто пытались в работе забыть недавний ужас. Сигурд сказал, что накилеви пожирает одиноких путников, которых ловит вблизи морского берега, а иногда, озверев от голода, подбирается к человеческому жилью. Но чтобы напасть на дреки, полный вооруженных воинов? Такого раньше не случалось. Что-то недоброе творится в мире, если даже чудища морские привычки менять начинают. Чары наводят, в стаи сбиваются… Ох, недоброе…
Вратко размышлял, глядя на приближающийся берег. По мере того, как рассеивался туман, невидимые раньше за его пеленой проступали пологие холмы, поросшие зеленым вереском. Они сбегали к пенному прибою желтоватыми ступеньками скал. А над холмами вставало стеной пронзительной синевы небо. Если бы кто-то рассказал новгородцу, что свод небесный может быть такого чистого, яркого, неповторимого цвета, он решил бы, что ему врут. Нагло и бессовестно.
Но когда дреки обогнул мыс, все мысли вылетели у парня из головы.
Он увидел бухту и серо-желтый берег, на котором отдыхали, словно диковинные морские звери, не меньше сотни кораблей. Длинные, украшенные на штевнях головами чудовищ, они сложили весла, будто стрекозы крылья.
– Сила! – усмехнулся Хродгейр.
– Не сила, а силища! – восхищенно проговорил Сигурд.
«Это точно, – подумал Вратко. – Достанет ли у саксов духа, чтобы противостоять такому войску?»
«Слейпнир» осторожно приблизился к берегу.
Викинги выбрались на песок. Со всех сторон к ним набежали бородатые, одетые в кожаные куртки норвежцы. Многие из них приветствовали дружинников Черного Скальда, как старых друзей и соратников. Словен неловко чувствовал себя среди гогочущих северян. Речь их он понимал хорошо, но привыкнуть, что старого друга после долгой разлуки нужно хорошенько стукнуть кулаком по спине, до сих пор не мог. Зато он с наслаждением ступил на твердую землю. Вдохнул запахи, хоть немного отличающиеся от аромата моря и корабля.
Холодный ветер Оркнейских островов ерошил волосы, но солнце припекало, даром что Вратко забрался далеко на север.
Как же приятно растянуться на пригорке, на упругой короткой траве, раскинуть руки и смотреть в небо, угадывая в очертаниях облаков давно знакомых зверей. Вот лось бежит, размашисто выбрасывая широкие копыта, а вот теленок набычился, пытается напугать крошечными рожками. Вот тетерев присел на ветку, сложив хвост, а вот хищная птица – орел или ястреб – раскинула крылья и парит в вышине. Впрочем, птиц в небе и без того хватало. Чайки вились над заливом в надежде поживиться чем-нибудь от котла дружинников, которых собралось под знамена Харальда Сурового никак не меньше пяти тысяч. Это Вратко прикинул приблизительно, на глаз, по числу сгрудившихся кораблей. Если на каждом из них хирдманов не меньше, чем у Хродгейра, то сила получается внушительная. Возможно, у английского короля Гарольда Годвинссона войско и побольше, но всем известно: викинги – бойцы страшные и опасные, что на суше, что на море…
– У нас сведущие люди говорят… – лениво пробормотал Олаф, щурясь под лучами солнца. – Говорят люди, что чайки – это души погибших в волнах людей.
– Может быть, может быть… – поддержал его Сигурд. – Те, кто утонул.
– Почему? – удивился Вратко.
– Потому, что те, кто погиб с оружием в руках, попадают в Вальхаллу, – терпеливо пояснил Сигурд.
– А христиане по-другому учат. – Парень решил блеснуть знаниями. – К нам священник из Киева приехал. Грек. Ребятню собирал, о Боге рассказывал. Ну, меня тятя тоже посылал слушать… Говорит, пригодится в жизни.
– Э-э, погоди, Подарок, а ты крещеный ли? – подал голос Асмунд.
– А то? Мы все крещеные! – горячо ответил Вратко.
– А у вас что, сперва крестят, а после про Бога рассказывают? – с хитрецой поинтересовался викинг.
– Конечно! Крестят-то младенцев несмышленых. Это деда моего, Третьяка, взрослым крестили, когда князь Владимир приказал всех в греческую веру перевести.
– Младенцев! – передразнил Сигурд. – Князь приказал! Я думаю, мужчина должен сам выбирать себе веру. Как меч. Когда Олаф Толстый хотел нас всех окрестить, дело Стикластадиром закончилось.
– Новгородцы тоже не сразу голову перед Владимиром и греками склонили! – Вратко приподнялся на локте. – Много крови пролилось. Люди крепко за веру пращуров держались! – И добавил упавшим голосом: – Только сейчас ее уж и не вспоминают. Почти никто не вспоминает…
– То-то и оно… – начал было Асмунд, но Олаф перебил его.
– А скажи, Подарок, ты, когда накилеви увидал, какого бога вспомнил? Кому первому помолился?
– Признаться, – вздохнул словен, – я ни о каких богах не подумал…
– Вот и выходишь ты, паря, самый что ни на есть безбожник! – заржал Сигурд. – Колдун! Правильно Лосси на тебя говорит!
Вратко хотел обидеться. Очень хотел. Даже воздуха в грудь набрал, чтобы гадость какую-нибудь старику сказать, но тут на его лицо упала тень. Новгородец поднял голову и увидел Хродгейра. Черный Скальд стоял, заложив большие пальцы за пояс, и глядел туча тучей.
– Что случилось, вождь? – встрепенулся Сигурд. – Беда, что ли, какая?
– Сами решайте, беда или нет. – Голос Хродгейра звучал встревоженно. Вратко в первый раз видел его таким. Не испуганным, а именно встревоженным. Будто очень плохую новость узнал и торопится рассказать ее верным дружинникам.
– Да что ж такое-то? Не томи душу! – Дремавший Гуннар сел.
– Лосси, как на берег выбрался, в первую голову к конунгу пошел.
– Зачем это? – прищурился Сигурд.
– А ты не догадываешься?
– Догадываюсь…
– То-то и оно. Нажаловался. Обвинил нас в колдовстве.
– Нет, что за дерьмовый народ эти датчане! – возмутился Олаф, вскакивая на ноги. – Дайте мне топор, я башку ему вобью в плечи!
– Может, и придется… – серьезно проговорил скальд. – Харальд датчан не очень жалует, хотя из Дании в его войско прибыло много мечей. Но колдунов он жалует еще меньше. Тем паче здесь сейчас гостит епископ Бирсейский. Перед войной ссориться с церковью конунг не станет.
– И что теперь будет? – помертвевшими губами прошептал Вратко.
– Харальд назначил суд. Лосси будет свидетельствовать, что мы… ты и я… колдовали в море у залива Жадного Хевдинга и здесь, когда нападали накилеви.
– Вот дерьмец! – Гуннар зевнул. – Где бы он был, если б не мы?
– Известно где… – сморщился Сигурд. – У чудищ в брюхе. Только умишка, чтобы это понять, у него не хватает.
– Ничего, мы еще поглядим, что конунг присудит, – сказал Олаф. – Харальд суровый, но справедливый.
– Мы все свидетельствовать можем! – Асмунд тоже поднялся, одернул куртку, расчесал пятерней бороду.
Слышавшие слова предводителя викинги зашумели, начали стягиваться поближе.
– А когда суд будет? – тихонько спросил Вратко.
– А вот прямо сейчас и будет! – Хродгейр расправил плечи. – Только не вздумайте потасовку устроить! – прикрикнул он на хирдманов. – Знаю я вас! Молча стоять и слушать. Пойдете без оружия. Всем ясно?
– Что, и в морду Лосси нельзя дать? – разочарованно протянул Олаф.
– На суде нельзя! – отрезал вождь. – А теперь – пошли! И чтобы мне не краснеть за вас! Все запомнили?
Датчане не спускали взглядов с серой громадины. Увидев то, что приковало их внимание, Вратко почувствовал, как мороз побежал у него между лопаток. Он и представить не мог подобных чудовищ.
Огромная голова с широким ртом без губ, зато с двумя рядами длинных, крючкообразных зубов. Вместо носа – две дырки, над которыми горел багровым пламенем единственный глаз. Круглый, навыкате. Костистое туловище покрывали багровые и сизые разводы и прожилки – казалось, оно лишено кожи и ты видишь жилы и внутренности. Когтистые лапы с перепонками между пальцами. Передние цеплялись за неровности камня, а задние напряглись, готовые послать тело в полет.
Чудовище шипело и высовывало синюшный, будто у висельника, язык.
Викинги Лосси смотрели на него как завороженные. А может, и правда тварь заколдовала их, лишила бдительности и осторожности? Они не видели, что из воды торчат головы еще троих таких же существ, которые бесшумно подплывали к «Жрущему ветер» и явно примеривались, как бы вскарабкаться по борту и наброситься на людей сзади.
«Что же не стреляют наши хирдманы? Почему не пытаются помочь датчанам?»
Вратко оглянулся.
Увидел застывшего с обнаженным клинком в руках Хродгейра и его дружинников, опустивших мечи и топоры.
Только Сигурд прошептал помертвевшими губами:
– Накилеви… Ужас пучины…
Новгородец дернул скальда за рукав кольчуги:
– Эй, Хродгейр! Ты что?
С огромным усилием вождь оторвал взгляд от багрового глаза. На висках норвежца выступили капельки пота. Грудь вздымалась, а колени дрожали, словно он перетаскивал непосильный груз.
– Хродгейр, очнись!
Викинг тряхнул головой. Тупое безразличие в его глазах сменилось искрой рассудка.
– К оружию… – прохрипел он непослушным горлом.
Никто ему не ответил. Никто даже не пошевелился.
– Асмунд! – Скальд толкнул товарища в плечо.
Рыжий только переступил с ноги на ногу и головы не повернул.
– Лосси! Сражайся!
Молчание, нарушаемое только шипением накилеви.
Хродгейр, отчаявшись пробудить викингов от оцепенения, вырвал лук у одного из них. Рывком натянул тетиву, прицеливаясь прямо в багровое буркало твари.
– Не на… – попытался предостеречь его Вратко, догадавшийся, чем грозит взгляд чудовища.
Он опоздал. Черный Скальд замер. Отпустил тетиву. Выпавшая из безвольных пальцев стрела булькнула и скрылась в мелких волнах.
Шипение накилеви стало громче. Новгородцу почудилось скрытое злорадство в негромком, вызывающем мурашки на коже, звуке.
Подплывшие к «Жрущему ветер» твари вонзили когти в дубовые доски.
«Что же делать?»
Слова нашлись сами собой, будто бы и без усилий со стороны парня. Те самые, единственно нужные. Пришли, сложились в строки, подровнялись рифмами, как слаженный строй бойцов.
Сильный порыв ветра обрушился на туманную завесу. Раздвинул, разбросал тяжелые молочно-белые клубы. Яркий солнечный свет проник в образовавшуюся лазейку, скользнул по лицам людей.
Исчадье пучин,
Исчезни в ночи.
Хирд храбрецов
К схватке готов.
Солнечный луч
Светел и жгуч
Стылую тень
Раздавит день. [36]
Накилеви, сидящий на скале, пронзительно закричал. Сжался, будто от ударов, падающих на него с неба.
Хродгейр выхватил еще одну стрелу, взамен утерянной, натянул лук до уха, выстрелил.
Острая сталь вонзилась чудовищу в плечо, исторгнув из его пасти повторный вопль, более громкий, но с нотками испуга и, как показалось Вратко, удивления.
– Деритесь! – закричал Черный Скальд, накладывая на лук новую стрелу.
Норвежцы приходили в себя не сразу, а по одному.
Гуннар навалился на рулевую лопасть:
– Гребите, тролльи дети! Гребите!
Лосси оторопело озирался, будто разминал затекшую шею. Разобравшись, в чем дело, крутанул топор над головой:
– Бей!
Только сражаться было уже не с кем. Раненый накилеви с громким всплеском ушел в воду. Там, где только что скалились его собратья, лишь расходились круги. Хродгейр и молодой – немногим старше новгородца – воин по имени Игни пустили несколько стрел в воду, под днище «Жрущего ветер», но, скорее всего, попросту потеряли доброе оружие.
– Хватит! – махнул рукой скальд. – Ушли, хвала всем асам и ванам вместе взятым!
Викинги опускали оружие непривычно тихо. Без шуточек, молча. Они вроде как даже опасались смотреть в глаза друг другу. Балагур Сигурд насупился и внимательно разглядывал доски палубы.
По команде Гуннара, зажавшего бороду в кулаке, дреки замедлил ход и остановился в двух саженях от борта «Жрущего ветер».
– Как вас угораздило? – Хродгейр подошел к борту.
Все еще бледный Лосси пожал плечами.
– Проклятый демон! Не иначе заколдовал…
– Умные люди рассказывают, что в багровый глаз накилеви смотреть нельзя… – Сигурд встал рядом с предводителем.
– Накилеви? – нахмурился датчанин. – Откуда он взялся?
– Они испокон веков живут на Оркнейских островах, – пояснил старик. – Местные знают, что он боится только пресной, а больше всего – текучей воды. Через ручей перепрыгнул – считай, спасся.
– Где я тут тебе ручей возьму? – рыкнул Лосси. – Мне его что, на дреки возить?
Сигурд явно обиделся, а потому произнес со скучающим видом:
– Когда встретишь накилеви в следующий раз, можешь помочиться на него… Даже всем хирдом. Глядишь, прогонишь.
– Ты думаешь, у датчан моча пресная?! – совершенно искренне удивился Олаф. Вратко так и не понял, разыгрывает их здоровяк или в самом деле интересуется.
– С такими рожами хоть что пресным будет! – весело отвечал Сигурд, приходя постепенно в обычное расположение духа.
Прислушиваясь к его ядовитым шуточкам, норвежцы светлели лицом и даже начинали улыбаться. Датчане же, напротив, хмурились еще сильнее. Как же не по нутру им оказалось быть спасенными той самой дружиной, что обставила «Жрущего ветер» в недавней гонке!
– Ты говори, да не заговаривайся! – Лосси покрепче перехватил топорище. – Ты бы не обмочился, когда такую гадину повстречал?
Старик медленно, напоказ ощупал свои порты.
– Не обмочился, как видишь. А ты свои показать можешь?
– А задницу тебе не показать?
– Что ты! Не надо! – замахал норвежец руками в притворном испуге. – Я боюсь, что на сияние твоего зада сбежится нечисть со всего Северного моря!
Дружинники Хродгейра покатились от хохота. Черный Скальд тоже не сдержал усмешки, но сделал Сигурду знак замолчать.
– Не обижайся на моих парней! – крикнул он Точильному Камню. – У них бывает. Особенно после боя. Я рад, что все закончилось благополучно. Мы подоспели вовремя.
– Я тоже рад, – кивнул Лосси. – Только чем ты хвастаешься? Ворлока заимел в дружину и радуешься?
– Ворлока? А! Ты говоришь о нашем Подарке Ньёрда?
– О нем! Я думал, нид тогда прочитал ты, но сегодня я слышал все. Я понял, кто колдует в твоем хирде. Теперь мне есть что рассказать викингам. Черный Скальд уже не надеется на добрую сталь. Прячется за спину мальчишки-ворлока из Гардарики.
Хродгейр скрипнул зубами:
– Ты не подумал, Лосси-датчанин, что обязан жизнью моему человеку?
– Спору нет… – произнес Точильный Камень уже не так решительно.
– Так-то ты платишь за добро?
– У меня нет причин для радости. Жизнь мне спас муж женовидный…
Вратко аж захлебнулся от возмущения. С какой это стати датчанин так обзывается? Он шагнул к борту и уже открыл рот для гневной отповеди, но Хродгейр опередил новгородца – крепко взял за плечо и покачал головой: не связывайся, мол.
– Эй, Черный Скальд! – заорал Лосси. – Попридержи колдуна! Если он откроет рот для нового нида, я вырежу ему язык собственными руками!
– Следи-ка лучше за своим языком! – пробасил Олаф. – А то как бы ему не укоротиться…
– Кто ты такой, чтоб меня учить?
– Перелезь ко мне и поглядим, кто кого учить должен!
– Тихо! – поднял руку к небу Хродгейр. Да, именно к небу. Пока викинги препирались, налетевший после висы Вратко ветерок окончательно развеял, разогнал туман, оставив лишь легкую дымку над водой. Несмотря на то что хорошей видимости по-прежнему не было, вдали угадывались очертания скалистого берега.
– Успокойтесь! – продолжал скальд. – Мы не будем устраивать глупую драку. Конунг Харальд ждет нас. Наши мечи нужны ему для войны. А ты, Лосси, разочаровал меня. Я думал, датские воины более великодушны и умеют быть благодарными.
– Я не спорю! – Лосси невозможно было смутить. – Я не спорю, что обязан вам жизнью. Вернее, не вам, а твоему ворлоку. Только поэтому я не требую у тебя его голову!
– Ты серьезно думаешь, что я могу выдать тебе своего человека?
– Конечно не думаю. Я знаю, Черный Скальд стоит за своих хирдманов горой. Но это же не хирдман, а трэль!
– Подарок Ньёрда – не трэль, – веско проговорил Хродгейр, и норвежцы одобрительно загудели. – Он на равных со всеми входит в мою дружину. И не тебе его судить, Лосси Точильный Камень.
– Не мне? Да, ты прав. Я не буду его судить. Судья найдется! – Датский вождь махнул рукой и повернулся спиной к Хродгейру.
Скальд тоже не стремился продолжать разговор.
– На весла! – коротко бросил он норвежцам.
Оба дреки сорвались с места почти одновременно.
Гуннар вел корабль со все возрастающей уверенностью. Штевень смотрел на дальний мыс, напоминающий конскую голову. Не потому ли и остров назван Лошадиным? Ведь вряд ли местные жители разводят табуны скакунов. Северные лошадки, Вратко знал это по рассказам торговых гостей, низкорослые и мохнатые. А на островах, лежащих севернее Англии, говорят, вообще выращивают породу, что взрослый человек и верхом-то поехать не сможет – ноги по земле волочиться будут. На открытых пастбищах островные лошади бродят месяца два-три, за это время лишнего жира не нагуляешь и силы не наберешь, а зимой их кормят тресковыми головами и сушеной селедкой.
Корабль датчан забрал гораздо правее в море. Видно, Лосси не хотел даже по морю идти рядом с колдуном. Но следовал «Жрущий ветер» туда же, куда и «Слейпнир». Вратко вначале удивился. Что это за дела? Датчане и норвежцы то друг с дружкой режутся не на жизнь, а на смерть, то вдруг на общий воинский сбор плывут. Похоже, Лосси хочет в войско Харальда Сурового вступить… Но после новгородец подумал, что, если разобраться, северные народности почти ничем и не отличаются. Не больше, чем словены от древлян или поляне от вятичей, то есть узором на миске, вышивкой на рубахе, видом заколки или серьги. Даже язык, и тот общий. Нет, может быть, когда-нибудь и начнут народности, Киевскую Русь населяющие, делиться, чей язык лучше, да главнее, да красивее, да старше, но парню не хотелось об этом задумываться… Вот и речь северных мореходов почти не отличалась. Где норвежец, где датчанин, где свей? Значит, и Лосси, как свободный вождь, мог захотеть вместе с Харальдом Суровым против Англии выступить, поискать воинского счастья. Тем паче конунг норвежский – полководец знаменитый. Мало кто из людей Хродгейра сомневался в грядущей победе.
Примерно на полпути к мысу Конской Головы, как окрестил его для себя Вратко, «Жрущий ветер» вырвался вперед. Где датчане нашли новые весла? Впрочем, с них станется и ограбить кого-нибудь, лишь бы спастись от позора.
Норвежцы гребли легко и с удовольствием. Будто пытались в работе забыть недавний ужас. Сигурд сказал, что накилеви пожирает одиноких путников, которых ловит вблизи морского берега, а иногда, озверев от голода, подбирается к человеческому жилью. Но чтобы напасть на дреки, полный вооруженных воинов? Такого раньше не случалось. Что-то недоброе творится в мире, если даже чудища морские привычки менять начинают. Чары наводят, в стаи сбиваются… Ох, недоброе…
Вратко размышлял, глядя на приближающийся берег. По мере того, как рассеивался туман, невидимые раньше за его пеленой проступали пологие холмы, поросшие зеленым вереском. Они сбегали к пенному прибою желтоватыми ступеньками скал. А над холмами вставало стеной пронзительной синевы небо. Если бы кто-то рассказал новгородцу, что свод небесный может быть такого чистого, яркого, неповторимого цвета, он решил бы, что ему врут. Нагло и бессовестно.
Но когда дреки обогнул мыс, все мысли вылетели у парня из головы.
Он увидел бухту и серо-желтый берег, на котором отдыхали, словно диковинные морские звери, не меньше сотни кораблей. Длинные, украшенные на штевнях головами чудовищ, они сложили весла, будто стрекозы крылья.
– Сила! – усмехнулся Хродгейр.
– Не сила, а силища! – восхищенно проговорил Сигурд.
«Это точно, – подумал Вратко. – Достанет ли у саксов духа, чтобы противостоять такому войску?»
«Слейпнир» осторожно приблизился к берегу.
Викинги выбрались на песок. Со всех сторон к ним набежали бородатые, одетые в кожаные куртки норвежцы. Многие из них приветствовали дружинников Черного Скальда, как старых друзей и соратников. Словен неловко чувствовал себя среди гогочущих северян. Речь их он понимал хорошо, но привыкнуть, что старого друга после долгой разлуки нужно хорошенько стукнуть кулаком по спине, до сих пор не мог. Зато он с наслаждением ступил на твердую землю. Вдохнул запахи, хоть немного отличающиеся от аромата моря и корабля.
Холодный ветер Оркнейских островов ерошил волосы, но солнце припекало, даром что Вратко забрался далеко на север.
Как же приятно растянуться на пригорке, на упругой короткой траве, раскинуть руки и смотреть в небо, угадывая в очертаниях облаков давно знакомых зверей. Вот лось бежит, размашисто выбрасывая широкие копыта, а вот теленок набычился, пытается напугать крошечными рожками. Вот тетерев присел на ветку, сложив хвост, а вот хищная птица – орел или ястреб – раскинула крылья и парит в вышине. Впрочем, птиц в небе и без того хватало. Чайки вились над заливом в надежде поживиться чем-нибудь от котла дружинников, которых собралось под знамена Харальда Сурового никак не меньше пяти тысяч. Это Вратко прикинул приблизительно, на глаз, по числу сгрудившихся кораблей. Если на каждом из них хирдманов не меньше, чем у Хродгейра, то сила получается внушительная. Возможно, у английского короля Гарольда Годвинссона войско и побольше, но всем известно: викинги – бойцы страшные и опасные, что на суше, что на море…
– У нас сведущие люди говорят… – лениво пробормотал Олаф, щурясь под лучами солнца. – Говорят люди, что чайки – это души погибших в волнах людей.
– Может быть, может быть… – поддержал его Сигурд. – Те, кто утонул.
– Почему? – удивился Вратко.
– Потому, что те, кто погиб с оружием в руках, попадают в Вальхаллу, – терпеливо пояснил Сигурд.
– А христиане по-другому учат. – Парень решил блеснуть знаниями. – К нам священник из Киева приехал. Грек. Ребятню собирал, о Боге рассказывал. Ну, меня тятя тоже посылал слушать… Говорит, пригодится в жизни.
– Э-э, погоди, Подарок, а ты крещеный ли? – подал голос Асмунд.
– А то? Мы все крещеные! – горячо ответил Вратко.
– А у вас что, сперва крестят, а после про Бога рассказывают? – с хитрецой поинтересовался викинг.
– Конечно! Крестят-то младенцев несмышленых. Это деда моего, Третьяка, взрослым крестили, когда князь Владимир приказал всех в греческую веру перевести.
– Младенцев! – передразнил Сигурд. – Князь приказал! Я думаю, мужчина должен сам выбирать себе веру. Как меч. Когда Олаф Толстый хотел нас всех окрестить, дело Стикластадиром закончилось.
– Новгородцы тоже не сразу голову перед Владимиром и греками склонили! – Вратко приподнялся на локте. – Много крови пролилось. Люди крепко за веру пращуров держались! – И добавил упавшим голосом: – Только сейчас ее уж и не вспоминают. Почти никто не вспоминает…
– То-то и оно… – начал было Асмунд, но Олаф перебил его.
– А скажи, Подарок, ты, когда накилеви увидал, какого бога вспомнил? Кому первому помолился?
– Признаться, – вздохнул словен, – я ни о каких богах не подумал…
– Вот и выходишь ты, паря, самый что ни на есть безбожник! – заржал Сигурд. – Колдун! Правильно Лосси на тебя говорит!
Вратко хотел обидеться. Очень хотел. Даже воздуха в грудь набрал, чтобы гадость какую-нибудь старику сказать, но тут на его лицо упала тень. Новгородец поднял голову и увидел Хродгейра. Черный Скальд стоял, заложив большие пальцы за пояс, и глядел туча тучей.
– Что случилось, вождь? – встрепенулся Сигурд. – Беда, что ли, какая?
– Сами решайте, беда или нет. – Голос Хродгейра звучал встревоженно. Вратко в первый раз видел его таким. Не испуганным, а именно встревоженным. Будто очень плохую новость узнал и торопится рассказать ее верным дружинникам.
– Да что ж такое-то? Не томи душу! – Дремавший Гуннар сел.
– Лосси, как на берег выбрался, в первую голову к конунгу пошел.
– Зачем это? – прищурился Сигурд.
– А ты не догадываешься?
– Догадываюсь…
– То-то и оно. Нажаловался. Обвинил нас в колдовстве.
– Нет, что за дерьмовый народ эти датчане! – возмутился Олаф, вскакивая на ноги. – Дайте мне топор, я башку ему вобью в плечи!
– Может, и придется… – серьезно проговорил скальд. – Харальд датчан не очень жалует, хотя из Дании в его войско прибыло много мечей. Но колдунов он жалует еще меньше. Тем паче здесь сейчас гостит епископ Бирсейский. Перед войной ссориться с церковью конунг не станет.
– И что теперь будет? – помертвевшими губами прошептал Вратко.
– Харальд назначил суд. Лосси будет свидетельствовать, что мы… ты и я… колдовали в море у залива Жадного Хевдинга и здесь, когда нападали накилеви.
– Вот дерьмец! – Гуннар зевнул. – Где бы он был, если б не мы?
– Известно где… – сморщился Сигурд. – У чудищ в брюхе. Только умишка, чтобы это понять, у него не хватает.
– Ничего, мы еще поглядим, что конунг присудит, – сказал Олаф. – Харальд суровый, но справедливый.
– Мы все свидетельствовать можем! – Асмунд тоже поднялся, одернул куртку, расчесал пятерней бороду.
Слышавшие слова предводителя викинги зашумели, начали стягиваться поближе.
– А когда суд будет? – тихонько спросил Вратко.
– А вот прямо сейчас и будет! – Хродгейр расправил плечи. – Только не вздумайте потасовку устроить! – прикрикнул он на хирдманов. – Знаю я вас! Молча стоять и слушать. Пойдете без оружия. Всем ясно?
– Что, и в морду Лосси нельзя дать? – разочарованно протянул Олаф.
– На суде нельзя! – отрезал вождь. – А теперь – пошли! И чтобы мне не краснеть за вас! Все запомнили?