Страница:
169-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник С. М. Рогачевский, закалилась в зимних боях. Это соединение совместно с 226-й стрелковой дивизией не давало гитлеровским головорезам отсиживаться в тепле, выбило оккупантов из Рубежного, Викнино, Верхнего Салтова, улучшило свои позиции на западном берегу Северского Донца, нанесло врагу большие потери и захватило богатые трофеи. Полковник С. М. Рогачевский показал себя знающим, опытным командиром. Проведенные под его руководством частные операции требовали больших организаторских способностей, тонкого знания тактики и психологии противника, умения вовремя вывести свои войска из-под удара врага. Рогачевский продемонстрировал эти качества. В результате было подсчитано, что 169-я стрелковая дивизия нанесла неприятелю потери в четыре раза большие, чем понесла сама.
А вот 244-я стрелковая дивизия в боях не участвовала. Она только сформировалась и находилась в резерве Юго-Западного направления. Командовал дивизией полковник М. С. Истомин, знающий, заботливый и исполнительный командир. Правда, я заметил, что он иногда передоверял своим подчиненным. И в одной из бесед с ним я указал на это. Забегая вперед, скажу, что в боях он командовал частями уверенно.
В таком составе 28-я армия и начинала операцию по освобождению Харькова.
Первая оперативная директива главнокомандующего Юго-Западным направлением была получена 10 апреля 1942 года. В ней предлагалось подготовиться к наступательной операции, накопить не менее четырех боевых комплектов боеприпасов, семь-восемь заправок горюче-смазочных материалов и на 12-14 суток продовольствия и фуража. Несмотря на весеннюю распутицу, указания были выполнены в срок. В конце апреля была получена вторая директива, определявшая задачу 28-й армии и нашим соседям: справа - 21-й армии, которой предстояло наступать своим левым флангом, обеспечивать правый фланг нашей армии, и слева - 38-й армии, которой надлежало наступать правым флангом, содействуя успешному наступлению нашей армии, и обеспечивать ее левый фланг.
Разработанный штабом армии план операции состоял из трех этапов. Первый предусматривал перегруппировку сил и занятие исходного положения для наступления. В первом эшелоне располагались четыре стрелковые дивизии и во втором - две стрелковые дивизии - 38-я и 162-я. Причем наступление 169, 244 и 13-й гвардейской стрелковых дивизий поддерживалось танковыми бригадами. 175-я стрелковая дивизия, наступавшая в лесистом районе, не имела такой поддержки, но 6-я танковая бригада, располагавшаяся за боевыми порядками 175-й дивизии, имела задачу быть в постоянной готовности поддерживать ее боевые действия.
Второй этап - прорыв оборонительной полосы противника и выход на рубеж Черкасское-Лозовое, Большая Даниловка, хутор Кулиничи. Этот этап как основа операции был тщательно отработан и изучен с командирами стрелковых дивизий и танковых бригад, а последние еще отрабатывали его по своим участкам с командирами частей и батальонов. В ходе боя мы намеревались ввести в прорыв группу развития успеха в составе 3-го гвардейского кавалерийского корпуса (5-я, 6-я гвардейские и 32-я кавалерийские дивизии), 6-й гвардейской танковой и 34-й мотострелковой бригад. Поэтому вопросы обеспечения и четкого взаимодействия всех родов войск с группой развития успеха требовали пристального внимания.
На третьем этапе предполагалось освобождение Харькова. Этот этап нами не отрабатывался, о его содержании в плане было сказано вскользь, так как в ту пору у нас еще не было опыта боев за крупные города. К тому же мы были твердо уверены, что, если обойдем Харьков, гитлеровцы не будут его оборонять, потому что сил у них было немного. Об этом свидетельствовали данные разведывательного отдела Юго-Западного фронта. В частности, перед фронтом 28-й армии враг имел две пехотные и одну танковую дивизии, а в резерве 6-й полевой армии находилось всего 3-4 дивизии.
Получая такую информацию о соотношении сил, естественно, хотелось как можно скорее ударить по врагу. Желанный успех казался близким, и это настраивало всех нас оптимистично. Освобождение Харькова для всех бойцов и командиров было желанной целью.
Харьков... Это слово не сходило с уст политработников, агитаторов, со страниц стенгазет, боевых листков.
Наступаем!
Итак, 12 мая начинаем наступление. Все продумано, подсчитано, расставлено. Невидимая для врага пружина взведена и будет спущена с первым залпом артиллерийской подготовки в 6 часов 30 минут утра. Я вместе с начальником артиллерии полковником А. А. Гусаковым находился на вспомогательном пункте управления, построенном на высоте 160,3, которая находится южнее Шатохино. ВПУ, пожалуй, несколько удален от переднего края наших войск. Отсюда просматривалась не вся линия обороны противника. Но впереди раскинулась долина Северского Донца. Она-то в не позволяла расположить вспомогательный пункт ближе. Но у него был ряд достоинств, главное из которых - он лежал в полосе наступления наших войск, расположен в центре их боевых порядков, имел надлежащую связь со всеми соединениями.
Ночь. На левом фланге взлетают ракеты, слышны пулеметные и автоматные очереди. Наверное, наша разведка нарушила сон немцев.
На правом фланге и в центре часто стреляют зенитные орудия и пулеметы, слышны глухие взрывы бомб. Это наши ночные бомбардировщики наносят удары по Перковцам, Байраку, Купьевахе. Кроме дежурных, все отдыхали. Попытался и я уснуть. Тщетно. Все время не дает покоя мысль: а можно ли верить данным нашей фронтовой разведки? Ведь сколько раз с начала Великой Отечественной войны и в Юго-Западном, и Южном фронтах данные фронтовой разведки оказывались далекими от истины. Правда, бывало и иначе. Например, в период подготовки и проведения Барвенково-Лозовской наступательной операции фронтовая разведка правильно определила силы, состав и резервы противника.
На какое-то время мне все же удалось забыться. И, казалось, тотчас услышал:
- Товарищ генерал, уже шесть часов, - это говорил мой адъютант.
Я быстро встал. Подошел к начальнику артиллерии А. А. Гусакову прильнувшему к стереотрубе. Спросил:
- Как идут дела?
- Батареи вновь прибывших артиллерийских полков усиления закончили пристрелку, - доложил он. - Сейчас в штабах артполков обобщают и дифференцируют данные пристрелки по батареям. Через 30 минут начнется артиллерийская подготовка.
Я невольно залюбовался статным, по-кавалерийски подтянутым полковником. Высокий, с открытым симпатичным лицом, ясными голубыми глазами, он всегда отличался безукоризненной выправкой и деловитой собранностью. Прекрасные внешние качества гармонировали с большой внутренней культурой и разносторонними интересами. Гусаков любил и отлично знал артиллерийское дело, был образцом командира-профессионала.
Выслушав его толковый доклад, я приказал дежурному командиру-связисту вызвать к аппарату командиров дивизий.
- "Корма" слушает, - прозвучал в трубке знакомый баритон генерала Кулешова.
- Как дела?
- Все в порядке, товарищ Первый! - последовал короткий бодрый ответ.
- "Железо", что нового у вас? - обращаюсь к полковнику Родимцеву.
- Плоды зреют, товарищ Первый, ждем урожая, - как всегда, спокойно ответил он.
Так я опросил всех командиров соединенений. Все они с нетерпением ждали. Стрелки часов приближались к 6 часам 30 минутам, но мне казалось, что время остановилось.
Подошел начальник военно-воздушных сил армии и доложил о готовности самолетов на полевых аэродромах к предстоящему вылету. В 7 часов 10 минут пикирующие бомбардировщики и штурмовики начнут обработку артиллерийских позиций врага, скоплений его резервов, танков, автомашин.
Я еще раз напомнил ему о необходимости уделить особое внимание взаимодействию с наземными войсками и своевременному прикрытию их от ударов вражеской авиации.
В 6 часов 30 минут дружно загрохотала артиллерия. Тотчас пришли в движение боевые порядки пехоты и поддерживающие их танки: они занимали исходное положение для атаки. Со своего пункта управления я видел, как артиллеристы разрушали инженерные сооружения немцев, крушили противотанковые препятствия, накрывали огневые позиции артиллерии и минометов.
В 7 часов 10 минут в гул артиллерийской канонады вплелись звуки разрывов бомб - наши бомбардировщики и штурмовики над полем боя. Весь передний край обороны противника на тактическую глубину заволокло дымом и пылью от разрывов бомб, снарядов и огненных залпов реактивных минометов. Вот уже поднялись передовые цепи пехоты. Они устремились к окопам врага, чтобы сразу, как только артиллерийский огонь будет перенесен в глубину, атаковать фашистов.
За 169-ю и особенно за 13-го гвардейскую стрелковые дивизии я не беспокоился. Бойцы этих соединений знали, почем фунт боевого лиха, и умело действовали на поле боя. А вот как себя чувствуют бойцы 175-й и 244-й дивизий, находясь под траекториями снарядов и реактивных мин? Они ведь до этого не нюхали пороха. Для них это первый бой! Накануне наступления мы с Н. К. Попелем направили в эти дивизии всех политработников политотдела армии.
- "Корма", - вызываю генерала Кулешова, - как себя чувствуют бойцы в этом грохоте?
- Идут хорошо! - ответил комдив 175.
- "Мушка", как стрелки? - спрашиваю комдива 244.
- Держатся молодцами! - пробасил полковник Истомин.
Первые доклады несколько успокоили меня, появилась уверенность, что передний край неприятельской обороны будет взломан своевременно и с минимальными потерями. А упустили бы момент, не подошли бы к окопам врага вслед за огневым валом, тогда оставшиеся в живых гитлеровцы после переноса огня артиллерии в глубину могли успеть прийти в себя, открыть стрельбу и причинить нам такой урон, что атака бы захлебнулась.
В 7.30 артиллерия перенесла огонь в глубину... Взвились сигнальные ракеты и пошли в атаку стрелковые батальоны. Вскоре поступил доклад: 560-й полк 175-й стрелковой дивизии овладел селом Избицкое и продолжает продвигаться в направлении на Муравлево, обходя с севера село Терновая.
Из донесения, поступившего уже вечером, стало известно, что успех боя за Избицкое предрешила рота этого полка под командованием лейтенанта Гусева. Умело используя рельеф местности, Гусев вывел роту к южной окраине села. Но здесь на ее пути оказались пулеметные точки, снайперы и минометная батарея. Определив, что ломиться в лоб бесполезно, Гусев отвел роту в укрытие и направил третий взвод в обход села с юго-запада, чтобы атаковать минометную батарею. Оставшимся приказал подавить расчеты пулеметов и сам, как лучший снайпер в полку, взял винтовку. Он лично уничтожил двух немецких снайперов и два пулеметных расчета. Как только замолчали вражеские пулеметы, лейтенант Гусев снова поднял роту в атаку. Она первой ворвалась в Избицкое, захватила минометную батарею и уничтожила 36 фашистских солдат.
В донесении говорилось о том, что в этом бою санитар Топоров на поле боя сделал до сорока перевязок и вынес из-под огня 27 тяжелораненых бойцов с их оружием.
В этот день 728-й стрелковый полк вел тяжелый бой в деревне Варваровка. Немцы упорно сопротивлялись. Первый батальон после многократных атак захватил лишь 11 домов в юго-восточной части деревни. Второй батальон залег в огородах на южной окраине Варваровки, так как противник из центра деревни и с восточной окраины соседнего села Терновая вел сильный пулеметный и минометный огонь.
Разобравшись в обстановке, командир 728-го полка решил использовать успех правого соседа - 560-го полка и атаковать Варваровку с северо-запада. Третьему батальону, находившемуся во втором эшелоне, он приказал обойти Варваровку через Избицкое с севера и атаковать с северо-запада и с запада. Этот маневр привел к успеху, и к вечеру гитлеровцы вынуждены были оставить Варваровку и отступить в село Терновая.
В этом бою отличилась рота 3-го батальона, которой командовал старший лейтенант Ерусланов. Его подразделение должно было атаковать Варваровку с запада, чтобы облегчить наступление с востока 1-го и 2-го батальонов. Занимая исходное положение для наступления, рота Ерусланова попала под перекрестный огонь: ее обстреляли минометы из Варваровки и с восточной стороны Терновой. Старший лейтенант понял, что только стремительной атакой можно спасти роту от гибели и захватить село.
Поставив задачу взводам, он приказал идти на сближение короткими быстрыми перебежками. Командиры взводов лейтенанты Горбачевский и Хромченко поняли командира с полуслова и повели бойцов.
Теперь рассредоточенная рота приближалась к деревне, а потерь меньше было. Минометный и артиллерийский огонь со стороны Терновой начал ослабевать, а затем и вовсе прекратился. Видимо, фашисты боялись накрыть огнем своих солдат в Варваровке и прекратили обстрел. На это и рассчитывал старший лейтенант.
С западной стороны Варваровки у немцев не было дзотов, поэтому бойцы, укрываясь в складках местности, близко подошли к домам, в которых засели гитлеровцы, и начали атаку. Зажатые с фронта и с тыла, они упорно оборонялись, но вынуждены были оставлять один дом за другим.
Старший лейтенант Ерусланов и командиры взводов лейтенанты Горбачев/кий и Хромченко личным примером увлекали бойцов в рукопашные схватки и вскоре заставили противника оставить село.
В этом бою санитары 3-го батальона Николаенко и Кармелюшкин под огнем противника сделали до 80 перевязок. Николаенко вынес с поля боя 19 тяжелораненых бойцов с их оружием, Кармелюшкин - 27 тяжелораненых бойцов.
Преследуя отходившего врага, 728-й полк подошел к окраинам села Терновая (первым батальоном с востока, а вторым - с юга), по был остановлен сильным пулеметным и минометным огнем. Одновременно и 560-й полк охватил Терновую с севера и востока. Таким образом, к исходу первого дня наступления 175-я стрелковая дивизия двумя полками подошла к крупному опорному пункту с гарнизоном до двух полков пехоты противника.
109-я стрелковая дивизия захватила две линии окопов перед деревней Байрак, и весь день ее 434-й и 680-й полки вели тяжелый бои за эту деревню. Неприятель всю зиму совершенствовал здесь оборону, поэтому в ходе артиллерийской и авиационной подготовки были разрушены не все укрепления. Пехоте и танкам пришлось штурмовать неразрушенные. К вечеру полки овладели деревней Байрак, захватили высоту 203,4 и оседлали шоссе, идущее из Перемоги на Рубежное.
Читая и выслушивал донесения, поступающие из соединений, я видел, как слаженно, инициативно действовали в этих боях многие подразделения, В 434-м стрелковом полку взвод младшего лейтенанта Журавлева перебежками подходил к деревне Байрак. Вдруг пулеметчик Шатило доложил, что до роты фашисте и контратакуют наши подразделения, наступавшие справа. Не раздумывая, младший лейтенант Журавлев приказал пулеметчику уничтожить врага, а сам со взводом стрелков вышел во фланг немцам и ударил по их контратакующей роте. Гитлеровцы не выдержали флангового удара, повернули обратно, оставляя раненых и убитых. На плечах отступавших стрелки ворвались в деревню Байрак.
Младший лейтенант Журавлев, возглавивший атаку стрелков, был тяжело ранен, но до последней мипуты не оставлял поля боя. Красноармеец Селезнев, ведя огонь по противнику, поддерживал своего командира, истекавшего кровью, и передавал его приказания. Потом подполз санитар и перевязал Журавлева.
...Рота старшего лейтенанта Рыбаковского из 680-го полка развивала наступление вдоль опушки леса на южную окраину деревни Байрак. Когда лес кончился и вдали показались украинские мазанки, крытые соломой, Рыбаковский остановил роту. С группой бойцов он выдвинулся на западную опушку, чтобы выяснить обстановку и характер местности. Его обстреляли из пулемета, который находился у безымянной высотки на окраине деревни. Рыбаковский определил, что в окопе засело до взвода фашистов. Чтобы выяснить расположение огневых средств неприятеля, лейтенант приказал командиру третьего взвода разведать подступы к южной окраине деревни, выяснить, можно ли обойти окоп с фланга. Оказалось, что у крайних дворов расположен дзот, который фланкирующим огнем прикрывает подступы к окопу. Тогда Рыбаковский приказал командиру первого взвода разведать фланг справа, чтобы атаковать окоп с угла северной опушки леса, но и здесь бреши не оказалось: командир первого взвода доложил, что у ветряной мельницы расположен дзот, который прикрывал подступы к окопу фланговым огнем. И все же Рыбаковский нашел выход. Он сформировал штурмовую группу и атаковал дзоты. По его просьбе лейтенант Бережной, командир минометной батареи, огнем двух минометов поддержал бойцов, атакующих дзоты, а остальные минометы ударили по огневым точкам в окопе у безымянной высотки и расчистили путь роте. Штурмовые группы захватили их. Тем временем рота выбила фашистов с южной окраины деревни Байрак, захватила пленных, трофеи и склад боеприпасов. Враг оставил на поле боя 26 убитых. Но были потери и у нас. В атаке погиб бесстрашный коммунист политрук роты Морозов...
Но вернемся к событиям утра 12 мая. 244-я стрелковая дивизия с 57-й танковой бригадой после артиллерийской подготовки наступала также успешно. 907-й полк занял две линии окопов у высоты 183,3 и, как докладывал полковник Истомин, продвигался вперед к высоте 211,8, ведя бой в лесной местности с упорно оборонявшимся противником. 911-й полк легко овладел тремя линиями окопов на опушке леса восточнее Купьевахи и продолжал наступать на опорный пункт в самой Купьевахе.
Эта деревня расположена в узкой долине река Большая Бабка. А сразу за деревней начинается высокий гребень отрога высоты 211,8. Вот на этом гребне враг прочно зарылся в землю и укреплял оборону всю зиму. Овладеть в лоб Купьевахой было невозможно. Это привело бы к большим потерям.
Около 10 часов мне на ВПУ позвонил командир 169-й стрелковой дивизии полковник С. М. Рогачевский. Он доложил, что его части продвигаются, но левофланговому полку очень тяжело, так как левый сосед остановился у высоты 183,3 и теперь противник бьет по открытому флангу и тылу. Он просил продвинуть левого соседа.
- Только что, - ответил я Рогачевскому, - докладывал ваш левый сосед, что у него все идет по плану, части продвигаются успешно. Выезжаю к нему, на месте разберусь!
Минут через 20 я был на командном пункте командира 244-й стрелковой дивизии.
- Почему ваш правофланговый полк не продвигается вперед? - с ходу спросил я полковника М. С. Истомина.
- 907-й полк наступает на высоту 211,8. Это какое-то недоразумение, ответил Истомин.
- Хорошо, пойдемте на участок полка, на месте все выясним!
- Товарищ командующий, там ад кромешный, - возразил полковник. Разрешите, лучше я один войду.
- Под огнем ходить мне не привыкать. Пошли!
Вскоре мы были на высоте 183,3. Гитлеровцы обстреливали впереди лежащую местность из орудий и минометов. Отвечали и наши артиллеристы. Стрелки сидели в окопах, отбитых у противника. Некоторые бойцы разулись и просушивали на ветерке портянки.
- Здорово наступает ваш полк! - обратился я к Истомину.
Он покраснел от стыда.
- Виноват, - глухо произнес он, опустив голову.
- Полковник Истомин, а у нас был разговор на тему: людям надо доверять, но полагается и проверять, - напомнил я молодому комдиву.
К нам подбежал командир полка. Он был явно растерян.
- Почему не выполняете приказ? - жестко спросил я его. - За это следует отдать вас под трибунал... Но этого я не сделаю! Приказываю немедленно, сейчас же, вести полк в атаку и взять высоту 211,8. Ясно?
- Так точно, товарищ командующий. Приказ будет выполнен! - голос командира полка зазвенел.
- Ваши дальнейшие действия? - обратился я к полковнику Истомину.
- Организовать атаку высоты 211,8.
- Действуйте. Я останусь у вас, посмотрю, как пойдет дело.
Оценив создавшуюся обстановку, полковник Истомин принял правильное решение. Прежде чем овладеть Купьевахой, надо овладеть высотой 211,8, которая являлась ключом ко всей обороне врага в полосе наступления дивизии. Для этой цели он из-за фланга 907-го полка ввел в бой 914-й полк, составлявший второй эшелон дивизии. Эти два полка, действуя в лесистой местности, вели тяжелые бои с противником, но при поддержке 57-й танковой бригады во второй половине дня сломили упорное сопротивление фашистов и захватили высоту.
Когда она была взята, командир 907-го стрелкового полка одним батальоном с ротой танков ударил во фланг немцам, оборонявшимся у деревни Купьеваха. Они поспешно начали отступать.
Командир 907-го полка в бою искупил свою вину, и я больше не напоминал ему о ней.
Теперь расскажу, как шли дела у полковника Родимцева. 13-я гвардейская стрелковая дивизия с 90-й танковой бригадой, которой командовал подполковник М. И. Малышев, прорвала оборону противника и к 17 часам вышла на рубеж южная окраина Перемоги, Гордиенко, Рогачевка, Мартыновка. Подтянув резервы, гитлеровцы упорно сопротивлялись. 39-й гвардейский стрелковый полк к тому времени вел тяжелый бой в районе Перемоги (южной). 42-й гвардейский полк занял хутора Драгуновка (северная и южная) и Гордиенко и сражался в районе Рогачевки, Мартыновки. С этим полком действовали и основные силы 90-й танковой бригады.
К 17 часам командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии полковник Родимцев ввел в бой 34-й гвардейский полк в направлении Перемоги (южной), Красного. Этот полк сразу решил исход боя, отбросив противника к хутору Красный.
Командир дивизии доложил, что серьезные потери понесла 90-я танковая бригада. Они составили 16 танков: восемь Т-60, четыре КВ и четыре Т-34. К счастью, повреждения у новых образцов танков оказались не столь большими, и в течение ночи они были восстановлены.
Наступательный порыв бойцов и командиров гвардейской стрелковой дивизии был высок, как ни в одной другой. Только она выполнила задачу дня, поставленную командованием. Как всегда, коммунисты и комсомольцы были примером.
В этот день в соединении многие узнали имена молодых коммунистов гвардейцев В. Г. Дерявина и Г. А. Попова. Смельчаки захватили в плен 9 немецких солдат. Об их подвиге рассказала дивизионка. Газета писала и о том, что героем дня был и кандидат в члены партии В. П. Южковский. Гвардеец заменил вышедшего из строя командира взвода и возглавил десантную группу на трех танках. Под его командованием десантная группа уничтожила два расчета 37-мм пушек, захватила эти пушки и открыла из них огонь по врагу. Получив ранение, В. П. Южковский продолжал драться до тех пор, пока его группа не выполнила поставленную задачу. Гвардейцы Алексей Любчик и Константин Якомский под ураганным минометным и пулеметным огнем противника сняли 90 мин и 10 фугасов и расчистили проход наступавшей пехоте.
Работники политических отделов дивизий и политотдела армии все время находились на передовой, в батальонах и ротах. Они разъясняли бойцам приказы командиров, организовывали партийно-политическую работу, а когда было необходимо, вели подразделения в атаку. Начальник политического отдела армии бригадный комиссар Н. А. Радецкий в течение дня побывал во всех дивизиях и танковых бригадах, воодушевляя бойцов и командиров на выполнение поставленной задачи.
...Наш сосед справа - 227-я стрелковая дивизия 21-й армии (комдив Г. А. Тер-Гаспарян) в тот день начала наступление с рубежа Огурцово, Старица в направлении на Муром. Соединение овладело этими селами и за день продвинулось своим левым флангом до рубежа Дегтяревка, Табор, обеспечив действия правофлангового полка 175-й стрелковой дивизии.
Сосед слева - 226-я стрелковая дивизия 38-й армии (комдив генерал-майор А. В. Горбатов), наступая с рубежа Октябрьский, Федоровка, что на реке Большая Бабка, к исходу дня отбила у немцев ключевую высоту и заняла крупный опорный пункт в селе Непокрытая. Это, в свою очередь, обеспечило свободу действий и маневра левому флангу 13-й гвардейской стрелковой дивизии.
Первый день операции остался позади. И хотя 175, 169 и 244-я стрелковые дивизии не вышли на указанные им рубежи, но оборону противника взломали; в целом операция развивалась неплохо, если учесть, что неприятель совершенствовал этот рубеж обороны в течение всей зимы и весны. Это, конечно, не те позиции, которые мы прорывали в период Барвенково-Лозовской операции. Там враг еще не успел укрепиться, и нам было легче их штурмовать даже без артиллерийской и авиационной подготовки.
Однако не все в армии шло гладко. На Военном совете говорили о том, что много было замечено недостатков, которые приходилось тут же устранять. Отмечу главные из них.
Командиры частей плохо организовывали разведку, поэтому и не имели ясного представления о силах и группировке противостоящего противника. Так же плохо обстояло дело с организацией боя и управления своими частями у пехотных и танковых командиров. Взаимодействие внутри частей и с соседями также оставляло желать лучшего. Наступление на населенные пункты велось зачастую в лоб, что приводило к неоправданным потерям. И, наконец, некоторые командиры и их штабы не всегда знали истинное положение своих войск.
* * *
...Наступил второй день операции, 13 мая 1942 года. 28-я армия, преодолевая яростное сопротивление врага, продолжала наступать.
560-й и 728-й полки 175-й стрелковой дивизии блокировали опорный пункт врага в Терновой. Из бесчисленного количества сел, деревень и хуторов этот населенный пункт мне запомнился особенно. Терновая... Люди, основавшие село, не случайно выбрали это место. Видимо, в давние времена наши предки, спасаясь от набегов татарских орд и других кочевых племен, построили его как надежную крепость. Особенности местности учли и гитлеровцы. Они превратили Терновую в опорный пункт. Это село, раскинувшееся с севера на юг на четыре километра и с востока на запад на три километра, своими северной, южной и частично восточной окраинами упиралось в густой лес. Перед западной и юго-западной окраинами проходил овраг шириной до 200 метров с обрывистыми краями. Северо-западная, северо-восточная и юго-восточная окраины были открытыми, высокими, и отсюда далеко окрест просматривались подступы к Терновой.
А вот 244-я стрелковая дивизия в боях не участвовала. Она только сформировалась и находилась в резерве Юго-Западного направления. Командовал дивизией полковник М. С. Истомин, знающий, заботливый и исполнительный командир. Правда, я заметил, что он иногда передоверял своим подчиненным. И в одной из бесед с ним я указал на это. Забегая вперед, скажу, что в боях он командовал частями уверенно.
В таком составе 28-я армия и начинала операцию по освобождению Харькова.
Первая оперативная директива главнокомандующего Юго-Западным направлением была получена 10 апреля 1942 года. В ней предлагалось подготовиться к наступательной операции, накопить не менее четырех боевых комплектов боеприпасов, семь-восемь заправок горюче-смазочных материалов и на 12-14 суток продовольствия и фуража. Несмотря на весеннюю распутицу, указания были выполнены в срок. В конце апреля была получена вторая директива, определявшая задачу 28-й армии и нашим соседям: справа - 21-й армии, которой предстояло наступать своим левым флангом, обеспечивать правый фланг нашей армии, и слева - 38-й армии, которой надлежало наступать правым флангом, содействуя успешному наступлению нашей армии, и обеспечивать ее левый фланг.
Разработанный штабом армии план операции состоял из трех этапов. Первый предусматривал перегруппировку сил и занятие исходного положения для наступления. В первом эшелоне располагались четыре стрелковые дивизии и во втором - две стрелковые дивизии - 38-я и 162-я. Причем наступление 169, 244 и 13-й гвардейской стрелковых дивизий поддерживалось танковыми бригадами. 175-я стрелковая дивизия, наступавшая в лесистом районе, не имела такой поддержки, но 6-я танковая бригада, располагавшаяся за боевыми порядками 175-й дивизии, имела задачу быть в постоянной готовности поддерживать ее боевые действия.
Второй этап - прорыв оборонительной полосы противника и выход на рубеж Черкасское-Лозовое, Большая Даниловка, хутор Кулиничи. Этот этап как основа операции был тщательно отработан и изучен с командирами стрелковых дивизий и танковых бригад, а последние еще отрабатывали его по своим участкам с командирами частей и батальонов. В ходе боя мы намеревались ввести в прорыв группу развития успеха в составе 3-го гвардейского кавалерийского корпуса (5-я, 6-я гвардейские и 32-я кавалерийские дивизии), 6-й гвардейской танковой и 34-й мотострелковой бригад. Поэтому вопросы обеспечения и четкого взаимодействия всех родов войск с группой развития успеха требовали пристального внимания.
На третьем этапе предполагалось освобождение Харькова. Этот этап нами не отрабатывался, о его содержании в плане было сказано вскользь, так как в ту пору у нас еще не было опыта боев за крупные города. К тому же мы были твердо уверены, что, если обойдем Харьков, гитлеровцы не будут его оборонять, потому что сил у них было немного. Об этом свидетельствовали данные разведывательного отдела Юго-Западного фронта. В частности, перед фронтом 28-й армии враг имел две пехотные и одну танковую дивизии, а в резерве 6-й полевой армии находилось всего 3-4 дивизии.
Получая такую информацию о соотношении сил, естественно, хотелось как можно скорее ударить по врагу. Желанный успех казался близким, и это настраивало всех нас оптимистично. Освобождение Харькова для всех бойцов и командиров было желанной целью.
Харьков... Это слово не сходило с уст политработников, агитаторов, со страниц стенгазет, боевых листков.
Наступаем!
Итак, 12 мая начинаем наступление. Все продумано, подсчитано, расставлено. Невидимая для врага пружина взведена и будет спущена с первым залпом артиллерийской подготовки в 6 часов 30 минут утра. Я вместе с начальником артиллерии полковником А. А. Гусаковым находился на вспомогательном пункте управления, построенном на высоте 160,3, которая находится южнее Шатохино. ВПУ, пожалуй, несколько удален от переднего края наших войск. Отсюда просматривалась не вся линия обороны противника. Но впереди раскинулась долина Северского Донца. Она-то в не позволяла расположить вспомогательный пункт ближе. Но у него был ряд достоинств, главное из которых - он лежал в полосе наступления наших войск, расположен в центре их боевых порядков, имел надлежащую связь со всеми соединениями.
Ночь. На левом фланге взлетают ракеты, слышны пулеметные и автоматные очереди. Наверное, наша разведка нарушила сон немцев.
На правом фланге и в центре часто стреляют зенитные орудия и пулеметы, слышны глухие взрывы бомб. Это наши ночные бомбардировщики наносят удары по Перковцам, Байраку, Купьевахе. Кроме дежурных, все отдыхали. Попытался и я уснуть. Тщетно. Все время не дает покоя мысль: а можно ли верить данным нашей фронтовой разведки? Ведь сколько раз с начала Великой Отечественной войны и в Юго-Западном, и Южном фронтах данные фронтовой разведки оказывались далекими от истины. Правда, бывало и иначе. Например, в период подготовки и проведения Барвенково-Лозовской наступательной операции фронтовая разведка правильно определила силы, состав и резервы противника.
На какое-то время мне все же удалось забыться. И, казалось, тотчас услышал:
- Товарищ генерал, уже шесть часов, - это говорил мой адъютант.
Я быстро встал. Подошел к начальнику артиллерии А. А. Гусакову прильнувшему к стереотрубе. Спросил:
- Как идут дела?
- Батареи вновь прибывших артиллерийских полков усиления закончили пристрелку, - доложил он. - Сейчас в штабах артполков обобщают и дифференцируют данные пристрелки по батареям. Через 30 минут начнется артиллерийская подготовка.
Я невольно залюбовался статным, по-кавалерийски подтянутым полковником. Высокий, с открытым симпатичным лицом, ясными голубыми глазами, он всегда отличался безукоризненной выправкой и деловитой собранностью. Прекрасные внешние качества гармонировали с большой внутренней культурой и разносторонними интересами. Гусаков любил и отлично знал артиллерийское дело, был образцом командира-профессионала.
Выслушав его толковый доклад, я приказал дежурному командиру-связисту вызвать к аппарату командиров дивизий.
- "Корма" слушает, - прозвучал в трубке знакомый баритон генерала Кулешова.
- Как дела?
- Все в порядке, товарищ Первый! - последовал короткий бодрый ответ.
- "Железо", что нового у вас? - обращаюсь к полковнику Родимцеву.
- Плоды зреют, товарищ Первый, ждем урожая, - как всегда, спокойно ответил он.
Так я опросил всех командиров соединенений. Все они с нетерпением ждали. Стрелки часов приближались к 6 часам 30 минутам, но мне казалось, что время остановилось.
Подошел начальник военно-воздушных сил армии и доложил о готовности самолетов на полевых аэродромах к предстоящему вылету. В 7 часов 10 минут пикирующие бомбардировщики и штурмовики начнут обработку артиллерийских позиций врага, скоплений его резервов, танков, автомашин.
Я еще раз напомнил ему о необходимости уделить особое внимание взаимодействию с наземными войсками и своевременному прикрытию их от ударов вражеской авиации.
В 6 часов 30 минут дружно загрохотала артиллерия. Тотчас пришли в движение боевые порядки пехоты и поддерживающие их танки: они занимали исходное положение для атаки. Со своего пункта управления я видел, как артиллеристы разрушали инженерные сооружения немцев, крушили противотанковые препятствия, накрывали огневые позиции артиллерии и минометов.
В 7 часов 10 минут в гул артиллерийской канонады вплелись звуки разрывов бомб - наши бомбардировщики и штурмовики над полем боя. Весь передний край обороны противника на тактическую глубину заволокло дымом и пылью от разрывов бомб, снарядов и огненных залпов реактивных минометов. Вот уже поднялись передовые цепи пехоты. Они устремились к окопам врага, чтобы сразу, как только артиллерийский огонь будет перенесен в глубину, атаковать фашистов.
За 169-ю и особенно за 13-го гвардейскую стрелковые дивизии я не беспокоился. Бойцы этих соединений знали, почем фунт боевого лиха, и умело действовали на поле боя. А вот как себя чувствуют бойцы 175-й и 244-й дивизий, находясь под траекториями снарядов и реактивных мин? Они ведь до этого не нюхали пороха. Для них это первый бой! Накануне наступления мы с Н. К. Попелем направили в эти дивизии всех политработников политотдела армии.
- "Корма", - вызываю генерала Кулешова, - как себя чувствуют бойцы в этом грохоте?
- Идут хорошо! - ответил комдив 175.
- "Мушка", как стрелки? - спрашиваю комдива 244.
- Держатся молодцами! - пробасил полковник Истомин.
Первые доклады несколько успокоили меня, появилась уверенность, что передний край неприятельской обороны будет взломан своевременно и с минимальными потерями. А упустили бы момент, не подошли бы к окопам врага вслед за огневым валом, тогда оставшиеся в живых гитлеровцы после переноса огня артиллерии в глубину могли успеть прийти в себя, открыть стрельбу и причинить нам такой урон, что атака бы захлебнулась.
В 7.30 артиллерия перенесла огонь в глубину... Взвились сигнальные ракеты и пошли в атаку стрелковые батальоны. Вскоре поступил доклад: 560-й полк 175-й стрелковой дивизии овладел селом Избицкое и продолжает продвигаться в направлении на Муравлево, обходя с севера село Терновая.
Из донесения, поступившего уже вечером, стало известно, что успех боя за Избицкое предрешила рота этого полка под командованием лейтенанта Гусева. Умело используя рельеф местности, Гусев вывел роту к южной окраине села. Но здесь на ее пути оказались пулеметные точки, снайперы и минометная батарея. Определив, что ломиться в лоб бесполезно, Гусев отвел роту в укрытие и направил третий взвод в обход села с юго-запада, чтобы атаковать минометную батарею. Оставшимся приказал подавить расчеты пулеметов и сам, как лучший снайпер в полку, взял винтовку. Он лично уничтожил двух немецких снайперов и два пулеметных расчета. Как только замолчали вражеские пулеметы, лейтенант Гусев снова поднял роту в атаку. Она первой ворвалась в Избицкое, захватила минометную батарею и уничтожила 36 фашистских солдат.
В донесении говорилось о том, что в этом бою санитар Топоров на поле боя сделал до сорока перевязок и вынес из-под огня 27 тяжелораненых бойцов с их оружием.
В этот день 728-й стрелковый полк вел тяжелый бой в деревне Варваровка. Немцы упорно сопротивлялись. Первый батальон после многократных атак захватил лишь 11 домов в юго-восточной части деревни. Второй батальон залег в огородах на южной окраине Варваровки, так как противник из центра деревни и с восточной окраины соседнего села Терновая вел сильный пулеметный и минометный огонь.
Разобравшись в обстановке, командир 728-го полка решил использовать успех правого соседа - 560-го полка и атаковать Варваровку с северо-запада. Третьему батальону, находившемуся во втором эшелоне, он приказал обойти Варваровку через Избицкое с севера и атаковать с северо-запада и с запада. Этот маневр привел к успеху, и к вечеру гитлеровцы вынуждены были оставить Варваровку и отступить в село Терновая.
В этом бою отличилась рота 3-го батальона, которой командовал старший лейтенант Ерусланов. Его подразделение должно было атаковать Варваровку с запада, чтобы облегчить наступление с востока 1-го и 2-го батальонов. Занимая исходное положение для наступления, рота Ерусланова попала под перекрестный огонь: ее обстреляли минометы из Варваровки и с восточной стороны Терновой. Старший лейтенант понял, что только стремительной атакой можно спасти роту от гибели и захватить село.
Поставив задачу взводам, он приказал идти на сближение короткими быстрыми перебежками. Командиры взводов лейтенанты Горбачевский и Хромченко поняли командира с полуслова и повели бойцов.
Теперь рассредоточенная рота приближалась к деревне, а потерь меньше было. Минометный и артиллерийский огонь со стороны Терновой начал ослабевать, а затем и вовсе прекратился. Видимо, фашисты боялись накрыть огнем своих солдат в Варваровке и прекратили обстрел. На это и рассчитывал старший лейтенант.
С западной стороны Варваровки у немцев не было дзотов, поэтому бойцы, укрываясь в складках местности, близко подошли к домам, в которых засели гитлеровцы, и начали атаку. Зажатые с фронта и с тыла, они упорно оборонялись, но вынуждены были оставлять один дом за другим.
Старший лейтенант Ерусланов и командиры взводов лейтенанты Горбачев/кий и Хромченко личным примером увлекали бойцов в рукопашные схватки и вскоре заставили противника оставить село.
В этом бою санитары 3-го батальона Николаенко и Кармелюшкин под огнем противника сделали до 80 перевязок. Николаенко вынес с поля боя 19 тяжелораненых бойцов с их оружием, Кармелюшкин - 27 тяжелораненых бойцов.
Преследуя отходившего врага, 728-й полк подошел к окраинам села Терновая (первым батальоном с востока, а вторым - с юга), по был остановлен сильным пулеметным и минометным огнем. Одновременно и 560-й полк охватил Терновую с севера и востока. Таким образом, к исходу первого дня наступления 175-я стрелковая дивизия двумя полками подошла к крупному опорному пункту с гарнизоном до двух полков пехоты противника.
109-я стрелковая дивизия захватила две линии окопов перед деревней Байрак, и весь день ее 434-й и 680-й полки вели тяжелый бои за эту деревню. Неприятель всю зиму совершенствовал здесь оборону, поэтому в ходе артиллерийской и авиационной подготовки были разрушены не все укрепления. Пехоте и танкам пришлось штурмовать неразрушенные. К вечеру полки овладели деревней Байрак, захватили высоту 203,4 и оседлали шоссе, идущее из Перемоги на Рубежное.
Читая и выслушивал донесения, поступающие из соединений, я видел, как слаженно, инициативно действовали в этих боях многие подразделения, В 434-м стрелковом полку взвод младшего лейтенанта Журавлева перебежками подходил к деревне Байрак. Вдруг пулеметчик Шатило доложил, что до роты фашисте и контратакуют наши подразделения, наступавшие справа. Не раздумывая, младший лейтенант Журавлев приказал пулеметчику уничтожить врага, а сам со взводом стрелков вышел во фланг немцам и ударил по их контратакующей роте. Гитлеровцы не выдержали флангового удара, повернули обратно, оставляя раненых и убитых. На плечах отступавших стрелки ворвались в деревню Байрак.
Младший лейтенант Журавлев, возглавивший атаку стрелков, был тяжело ранен, но до последней мипуты не оставлял поля боя. Красноармеец Селезнев, ведя огонь по противнику, поддерживал своего командира, истекавшего кровью, и передавал его приказания. Потом подполз санитар и перевязал Журавлева.
...Рота старшего лейтенанта Рыбаковского из 680-го полка развивала наступление вдоль опушки леса на южную окраину деревни Байрак. Когда лес кончился и вдали показались украинские мазанки, крытые соломой, Рыбаковский остановил роту. С группой бойцов он выдвинулся на западную опушку, чтобы выяснить обстановку и характер местности. Его обстреляли из пулемета, который находился у безымянной высотки на окраине деревни. Рыбаковский определил, что в окопе засело до взвода фашистов. Чтобы выяснить расположение огневых средств неприятеля, лейтенант приказал командиру третьего взвода разведать подступы к южной окраине деревни, выяснить, можно ли обойти окоп с фланга. Оказалось, что у крайних дворов расположен дзот, который фланкирующим огнем прикрывает подступы к окопу. Тогда Рыбаковский приказал командиру первого взвода разведать фланг справа, чтобы атаковать окоп с угла северной опушки леса, но и здесь бреши не оказалось: командир первого взвода доложил, что у ветряной мельницы расположен дзот, который прикрывал подступы к окопу фланговым огнем. И все же Рыбаковский нашел выход. Он сформировал штурмовую группу и атаковал дзоты. По его просьбе лейтенант Бережной, командир минометной батареи, огнем двух минометов поддержал бойцов, атакующих дзоты, а остальные минометы ударили по огневым точкам в окопе у безымянной высотки и расчистили путь роте. Штурмовые группы захватили их. Тем временем рота выбила фашистов с южной окраины деревни Байрак, захватила пленных, трофеи и склад боеприпасов. Враг оставил на поле боя 26 убитых. Но были потери и у нас. В атаке погиб бесстрашный коммунист политрук роты Морозов...
Но вернемся к событиям утра 12 мая. 244-я стрелковая дивизия с 57-й танковой бригадой после артиллерийской подготовки наступала также успешно. 907-й полк занял две линии окопов у высоты 183,3 и, как докладывал полковник Истомин, продвигался вперед к высоте 211,8, ведя бой в лесной местности с упорно оборонявшимся противником. 911-й полк легко овладел тремя линиями окопов на опушке леса восточнее Купьевахи и продолжал наступать на опорный пункт в самой Купьевахе.
Эта деревня расположена в узкой долине река Большая Бабка. А сразу за деревней начинается высокий гребень отрога высоты 211,8. Вот на этом гребне враг прочно зарылся в землю и укреплял оборону всю зиму. Овладеть в лоб Купьевахой было невозможно. Это привело бы к большим потерям.
Около 10 часов мне на ВПУ позвонил командир 169-й стрелковой дивизии полковник С. М. Рогачевский. Он доложил, что его части продвигаются, но левофланговому полку очень тяжело, так как левый сосед остановился у высоты 183,3 и теперь противник бьет по открытому флангу и тылу. Он просил продвинуть левого соседа.
- Только что, - ответил я Рогачевскому, - докладывал ваш левый сосед, что у него все идет по плану, части продвигаются успешно. Выезжаю к нему, на месте разберусь!
Минут через 20 я был на командном пункте командира 244-й стрелковой дивизии.
- Почему ваш правофланговый полк не продвигается вперед? - с ходу спросил я полковника М. С. Истомина.
- 907-й полк наступает на высоту 211,8. Это какое-то недоразумение, ответил Истомин.
- Хорошо, пойдемте на участок полка, на месте все выясним!
- Товарищ командующий, там ад кромешный, - возразил полковник. Разрешите, лучше я один войду.
- Под огнем ходить мне не привыкать. Пошли!
Вскоре мы были на высоте 183,3. Гитлеровцы обстреливали впереди лежащую местность из орудий и минометов. Отвечали и наши артиллеристы. Стрелки сидели в окопах, отбитых у противника. Некоторые бойцы разулись и просушивали на ветерке портянки.
- Здорово наступает ваш полк! - обратился я к Истомину.
Он покраснел от стыда.
- Виноват, - глухо произнес он, опустив голову.
- Полковник Истомин, а у нас был разговор на тему: людям надо доверять, но полагается и проверять, - напомнил я молодому комдиву.
К нам подбежал командир полка. Он был явно растерян.
- Почему не выполняете приказ? - жестко спросил я его. - За это следует отдать вас под трибунал... Но этого я не сделаю! Приказываю немедленно, сейчас же, вести полк в атаку и взять высоту 211,8. Ясно?
- Так точно, товарищ командующий. Приказ будет выполнен! - голос командира полка зазвенел.
- Ваши дальнейшие действия? - обратился я к полковнику Истомину.
- Организовать атаку высоты 211,8.
- Действуйте. Я останусь у вас, посмотрю, как пойдет дело.
Оценив создавшуюся обстановку, полковник Истомин принял правильное решение. Прежде чем овладеть Купьевахой, надо овладеть высотой 211,8, которая являлась ключом ко всей обороне врага в полосе наступления дивизии. Для этой цели он из-за фланга 907-го полка ввел в бой 914-й полк, составлявший второй эшелон дивизии. Эти два полка, действуя в лесистой местности, вели тяжелые бои с противником, но при поддержке 57-й танковой бригады во второй половине дня сломили упорное сопротивление фашистов и захватили высоту.
Когда она была взята, командир 907-го стрелкового полка одним батальоном с ротой танков ударил во фланг немцам, оборонявшимся у деревни Купьеваха. Они поспешно начали отступать.
Командир 907-го полка в бою искупил свою вину, и я больше не напоминал ему о ней.
Теперь расскажу, как шли дела у полковника Родимцева. 13-я гвардейская стрелковая дивизия с 90-й танковой бригадой, которой командовал подполковник М. И. Малышев, прорвала оборону противника и к 17 часам вышла на рубеж южная окраина Перемоги, Гордиенко, Рогачевка, Мартыновка. Подтянув резервы, гитлеровцы упорно сопротивлялись. 39-й гвардейский стрелковый полк к тому времени вел тяжелый бой в районе Перемоги (южной). 42-й гвардейский полк занял хутора Драгуновка (северная и южная) и Гордиенко и сражался в районе Рогачевки, Мартыновки. С этим полком действовали и основные силы 90-й танковой бригады.
К 17 часам командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии полковник Родимцев ввел в бой 34-й гвардейский полк в направлении Перемоги (южной), Красного. Этот полк сразу решил исход боя, отбросив противника к хутору Красный.
Командир дивизии доложил, что серьезные потери понесла 90-я танковая бригада. Они составили 16 танков: восемь Т-60, четыре КВ и четыре Т-34. К счастью, повреждения у новых образцов танков оказались не столь большими, и в течение ночи они были восстановлены.
Наступательный порыв бойцов и командиров гвардейской стрелковой дивизии был высок, как ни в одной другой. Только она выполнила задачу дня, поставленную командованием. Как всегда, коммунисты и комсомольцы были примером.
В этот день в соединении многие узнали имена молодых коммунистов гвардейцев В. Г. Дерявина и Г. А. Попова. Смельчаки захватили в плен 9 немецких солдат. Об их подвиге рассказала дивизионка. Газета писала и о том, что героем дня был и кандидат в члены партии В. П. Южковский. Гвардеец заменил вышедшего из строя командира взвода и возглавил десантную группу на трех танках. Под его командованием десантная группа уничтожила два расчета 37-мм пушек, захватила эти пушки и открыла из них огонь по врагу. Получив ранение, В. П. Южковский продолжал драться до тех пор, пока его группа не выполнила поставленную задачу. Гвардейцы Алексей Любчик и Константин Якомский под ураганным минометным и пулеметным огнем противника сняли 90 мин и 10 фугасов и расчистили проход наступавшей пехоте.
Работники политических отделов дивизий и политотдела армии все время находились на передовой, в батальонах и ротах. Они разъясняли бойцам приказы командиров, организовывали партийно-политическую работу, а когда было необходимо, вели подразделения в атаку. Начальник политического отдела армии бригадный комиссар Н. А. Радецкий в течение дня побывал во всех дивизиях и танковых бригадах, воодушевляя бойцов и командиров на выполнение поставленной задачи.
...Наш сосед справа - 227-я стрелковая дивизия 21-й армии (комдив Г. А. Тер-Гаспарян) в тот день начала наступление с рубежа Огурцово, Старица в направлении на Муром. Соединение овладело этими селами и за день продвинулось своим левым флангом до рубежа Дегтяревка, Табор, обеспечив действия правофлангового полка 175-й стрелковой дивизии.
Сосед слева - 226-я стрелковая дивизия 38-й армии (комдив генерал-майор А. В. Горбатов), наступая с рубежа Октябрьский, Федоровка, что на реке Большая Бабка, к исходу дня отбила у немцев ключевую высоту и заняла крупный опорный пункт в селе Непокрытая. Это, в свою очередь, обеспечило свободу действий и маневра левому флангу 13-й гвардейской стрелковой дивизии.
Первый день операции остался позади. И хотя 175, 169 и 244-я стрелковые дивизии не вышли на указанные им рубежи, но оборону противника взломали; в целом операция развивалась неплохо, если учесть, что неприятель совершенствовал этот рубеж обороны в течение всей зимы и весны. Это, конечно, не те позиции, которые мы прорывали в период Барвенково-Лозовской операции. Там враг еще не успел укрепиться, и нам было легче их штурмовать даже без артиллерийской и авиационной подготовки.
Однако не все в армии шло гладко. На Военном совете говорили о том, что много было замечено недостатков, которые приходилось тут же устранять. Отмечу главные из них.
Командиры частей плохо организовывали разведку, поэтому и не имели ясного представления о силах и группировке противостоящего противника. Так же плохо обстояло дело с организацией боя и управления своими частями у пехотных и танковых командиров. Взаимодействие внутри частей и с соседями также оставляло желать лучшего. Наступление на населенные пункты велось зачастую в лоб, что приводило к неоправданным потерям. И, наконец, некоторые командиры и их штабы не всегда знали истинное положение своих войск.
* * *
...Наступил второй день операции, 13 мая 1942 года. 28-я армия, преодолевая яростное сопротивление врага, продолжала наступать.
560-й и 728-й полки 175-й стрелковой дивизии блокировали опорный пункт врага в Терновой. Из бесчисленного количества сел, деревень и хуторов этот населенный пункт мне запомнился особенно. Терновая... Люди, основавшие село, не случайно выбрали это место. Видимо, в давние времена наши предки, спасаясь от набегов татарских орд и других кочевых племен, построили его как надежную крепость. Особенности местности учли и гитлеровцы. Они превратили Терновую в опорный пункт. Это село, раскинувшееся с севера на юг на четыре километра и с востока на запад на три километра, своими северной, южной и частично восточной окраинами упиралось в густой лес. Перед западной и юго-западной окраинами проходил овраг шириной до 200 метров с обрывистыми краями. Северо-западная, северо-восточная и юго-восточная окраины были открытыми, высокими, и отсюда далеко окрест просматривались подступы к Терновой.