Страница:
отчество.
Услышав свою фамилию, я сделал, как надо, -- встал и ответил. Вроде
пронесло. Ведь если человек замельтешит, задергается, засуетится и не сразу
назовет себя, о нем могут плохо подумать.
Наконец, "Урал" отдал концы. Теперь пора рассказать о главных
действующих лицах моего повествования.
Капитан "Урала" Петр Алексеевич Ярковой. Это небольшого роста, около
шестидесяти лет, некурящий, непьющий и почти не ругающийся матом человек.
Судовые знатоки утверждали, что он баптист. Петр Алексеевич в 1925 году
окончил Бакинский морской техникум. Во время войны сражался на Волжской
флотилии. Отходил семь экспедиций в Антарктику за китами. Немногословный и
молчаливый, приученный к начальственным окрикам. Но от него я никогда не
слышал грубого слова, он никого не распекал и не "прихватывал".
Оценивать его капитанские способности не имею морального права. В
экипаже поговаривали, что старик жадноват. На мостике он появлялся в кожаной
шапке-ушанке с потрескавшимся от времени верхом (знатоки утверждали, что она
была участницей Сталинградской битвы, как и ее хозяин). Полушубок, ватные
брюки и валенки с калошами -- его нормальная зимняя экипировка.
Судьба распорядилась так, что, годами позже, капитан дальнего плавания,
Заслуженный рыбак Эстонской ССР Петр Алексеевич Ярковой умер у меня на
руках.
Первым помощником капитана был Харри Яанович Виирма. Обычно на судах
помполитов не слишком уважали, называя за глаза бездельниками и крупными
специалистами по заглядыванию в замочные скважины женских кают. Наш помполит
был на удивление уважаемым человеком, возможно, за то, что особо своего носа
никуда не совал. На промысле он добросовестно получал от рыбмастеров данные
и подводил итоги соревнования между сменами... Теперь думаю, трудно себе
представить лучшего помполита, чем наш.
Помощником капитана по производству -- технологом состоял Иван
Сергеевич Шичкин. Крупный, с непомерно развитой грудной мышцей, но при этом
весьма подвижный человек. Для нас, молодых, был отцом в полном смысле этого
слова. Ни- когда не ругался матом, веселый и общительный. Его полнота и
непомерный аппетит были объектом едких морских шуток и подначек. Спортивные
брюки маратовского производства даже после удаления из них резинки давили
ему в талии. В его каюте постоянно работала электропечка, на которой что-то
варилось, вплоть до акульей печени. На общественных началах Иван Сергеевич
являлся душой, организатором и "крестным отцом" всех судовых розыгрышей и
хохм.
Второй помощник капитана Ульян Никитич Мельников был грамотным и
опытным судоводителем, но очень вспыльчивым. Мне оказывал помощь по
выполнению программы практики.
Третий помощник Юрий Лунин и четвертый -- Альберт Малышев были хорошими
ребятами, от них я имел тоже много помощи.
Боцман Николай Алексеевич Брагин -- добродушный здоровяк немногим
старше меня.
...Мы шли по Балтике, о "свинцовых водах" которой приходилось где-то
читать. Пройдет всего несколько дней, и "Урал" испытает на себе удары
стальных волн Атлантики.
Я стоял на руле, когда мы шли проливом Зунд. Слева столица Датского
королевства -- город Копенгаген. Свои почетные места заняла партийная вахта.
Оказывается, в целях предупреждения попыток побега при прохождении узкостей,
выставлялась вахта из членов КПСС и судовых активистов. Хотел бы я
посмотреть на идиота, готового прыгнуть за борт в ледяную воду.
Представляется, что это была детская игра взрослых людей. Но такова
установка, которую тогда приходилось выполнять без рассуждений.
Проходили траверз красивого замка, его называют замком Гамлета. До него
рукой подать, и вдруг... 0 боже, милостивый, "Урал" пошел вправо, не слушая
руля. И справа же на пересечение нашего курса мчался датский паромчик.
Капитан закричал: "Вправо не ходить!" А когда услышал от меня, что руль
заклинило, весь съежился, подобрал под себя ноги, оттолкнулся и, трижды
подпрыгнув, произнес после каждого прыжка: "Блядская отрава!", сплевывая при
этом через верхнюю губу. Стрелку телеграфа перевели на "полный назад".
Паромчик каким-то чудом проскочил под носом и помчался в столицу. С третьей
космической скоростью на мостик влетел второй механик с масленкой в одной и
ключом в другой руке. За надежную работу и техническое состояние
механической части рулевого устройства ведь он отвечал.
Механик отдал пробку, и я в строгом соответствии с законом
Бойля-Мариотта получил в физиономию полагающуюся мне порцию коричневой
жидкости, невольно вспомнив своего школьного учителя физики Николая
Григорьевича по прозвищу "ехидный". Когда он произносил: "Слово физика
происходит от слова "физис", слюни долетали до четвертой парты.
Свою порцию масла получил в лицо и второй механик, остальное приняла на
себя кормовая переборка рулевой рубки. Вахтенный помощник позвонил по
телефону в румпельное отделение, откуда теперь удерживали судно на курсе.
Наконец, рулевая машинка исправлена, и мы пошли дальше.
Обогнув мыс Скаген, легли на вест и оказались в объятиях пролива
Скагеррак. "Урал" начал отвешивать поклоны его водам. А когда вышел в
Северное море, стая волн накинулась на судно. Разбиваясь о скулу, они
образовали сплошной водяной вал перед рубкой. Создавалось ощущение, что море
соединилось с небом. Находившиеся в носовом кубрике рыбообработчики начали
оморячиваться и ощущать прелесть романтики океана. Их раскалывающиеся от
боли головы получали удары становых якорей конструкции английского инженера
Холла. Наверное, они полагали, что якоря бьют не по борту, а по их дурным
головам, принявшим решение податься на заработки. Двенадцатиместный кубрик
"Урала", называемый гадюшником, начинал оправдывать свое название.
На волне полупустой "Урал" превратился в огромные сатанинские качели,
на которых тела рыбообработчиков вырыгивали на себя остатки пищи. Судно, как
молодая кобылица, лягнуло задом, винт оголился и бешено стал рубить воздух.
Корпус дрожал. С подволока начали сыпаться клопы, доселе не участвовавшие в
кровопитии, и сразу включились в дело.
В кубрике стояло ужасное зловоние от блевотины, от двенадцати пар
мужских носков первой категории, стоящих на палубе колом, и от двенадцати
немытых мужских тел. Горизонтальное положение лежащих без движения
"моряков", обессиленных жестокой качкой, зачтут в табеле рабочего времени в
счет переработанных на промысле часов. А между тем, шла нормальная судовая
жизнь: штурмана и механики, матросы и кочегары несли вахту.
Ученые утверждают, что в природе нет человека, который не реагировал бы
на качку. Другое дело, как и кто это воспринимает: одних рвет, выворачивая
наизнанку, у других отсутствует аппетит, третьи заболевают обжорством,
четвертые спят мертвецким сном, пятые не спят сутками, у некоторых "уходит
крыша". Самым верным лекарством от морской болезни является человеческая
воля, умение заставить себя работать.
Да, к вопросу об аппетите. Когда-то среди военных моряков была такая
песенка:
У меня в любую качку
Преотличный аппетит.
Как пойду я за добавкой,
Кок меня благодарит.
Приходилось мне видеть таких. И хотя я пишу не о рекордсменах,
достойных внесения в книгу рекордов Гиннесса, все же поведаю, пока "Урал"
продирается сквозь частокол северо-морских волн, одну правдивую историю об
аппетите.
Один из моих однокашников в пору рыбацкой молодости шел пассажиром в
район промысла. Перед обедом капитан достал кирпич черного хлеба, разрезал
его по диаметральной плоскости на две равные половины, намазал на каждую из
них по пачке масла и банке свиной тушенки... Уничтожив эти два "дредноута",
капитан сказал: "Пойдем, Алексеевич, пообедаем". С тех дней прошло много
времени, однокашник стал капитаном дальнего плавания, получил назначение на
"большой пароход" и решил это дело обмыть в обществе того старого капитана.
Не считая салатов, заливных и прочих холодных закусок, было уничтожено шесть
лангетов, из которых Алексеевич с трудом одолел один. Все это всполоснули в
трех бутьшках венгерского производства бренди марки "Бутафок" по 0,7 литра
каждая. Когда они вышли из "Глории", старый капитан неожиданно предложил:
"Алексеевич, зайдем в кафе, перекусим!" Умели на флоте выпить и закусить...
"Урал" пробирался на запад. Атлантика, безбрежные голубые просторы --
для мореплавателей. Неисчерпаемые рыбные запасы -- для рыбаков. Кто скажет,
сколько вычерпали на атлантических мелководьях огненно-красного нахального
окуня, про- жорливой трески, ленивой камбалы и агрессивной зубатки?
Атлантика -- полигон для испытания воли.
Атлантика -- убежище для "невыездных".
По таблицам морских расстояний от южной оконечности Ирландии до
Лабрадора 1823 мили, или около 3318 километров. Учитывая наш коронный ход и
встречный ветер, предстояло тилипаться в океане суток десять.
Мы следовали в зоне преобладающих западных ветров, здесь в зимний
период бушуют жестокие штормы. По утверждению ученых, в этой зоне 30
процентов времени приходится на штормы, среднегодовая сила ветра 3 -- 6
баллов. Но рыбаки никогда не отворачивали в зону более слабых ветров. Только
вперед!
...Его Величество Атлантический океан бушевал. Волны стройными рядами и
со страшным ревом набегали на судно. Стоя на руле, я ощущал полет куда-то
ввысь, а потом вбок, и так без конца. Почему-то вспомнил "сына гор" с его
волнами "выше сельсовета"... Где он теперь?
Мы в гордом одиночестве, кругом ни одного огонька. Невольно думалось о
рыбаках, которым приходилось пересекать океан на утлых СРТ. Мне ведь тоже
скоро такое предстояло.
Когда прошли половину океана, наступило какое-то непонятное изменение в
его поведении: волны атаковали "Урал", но уже не так агрессивно. Ветер
убивался (стихал). Постепенно океан начал успокаиваться, и сразу стало
ощущаться ледовое дыхание тумана. Видимость ухудшилась. "Урал" прибыл в
район Большой Ньюфаундлендской банки. Не успели застопорить ход, как
палубная команда под руководством боцмана Брагина начала готовить стрелы для
работы и защищать борта.
Еще на переходе нас развели по бригадам с распределением конкретных
обязанностей. На рабочих местах провели инструктаж по технике безопасности.
Я попал в палубную команду под непосредственное подчинение боцмана. Мы
начали готовить к работе судовые стрелы.
С точки зрения морской практики проведение грузовых операций в открытом
море -- процесс трудоемкий, сложный и весьма опасный. Недооценка степени
защищенности промыслового судна у борта базы может привести к тяжелой
аварии. Поэтому плавбаза оборудовала борт для безопасной стоянки промысловых
судов лагом.
Вывалили за борт плавучие кранцы. К борту каждого швартующегося судна
спускалось по два кранца, длина их в сборе 4110 миллиметров, вес 1400
килограммов. Баллоны изготовлены из морозоустойчивой, износостойкой резины.
Кроме того, борт оборудован висячими кранцами. Они сделаны из старых
покрышек, нанизанных на осевую такелажную цепь. Обычно в одном кранце бывает
по 30 покрышек.
Швартовные тросы при этих операциях отвечают повышенным требованиям,
они комбинированные.
...Флот ждал очереди на подход, чтобы сдать груз, получить тару, соль,
продукты, воду, почту и какие-нибудь видавшие виды, до дыр истертые фильмы.
У нас на судне был штатный "культурник", занимался кинопрокатными делами.
Впрочем, я часто потом видел его в трюме за работой.
Для обеспечения круглосуточной работы команда разбита на две смены. Им
до конца набора груза предстояло соревноваться между собой. В обязанности
помполита входило теперь собирать и оглашать результаты соревнования. Оно
ведь было "соц".
Бригада состояла из 14 человек, возглавлял ее рыбмастер М. Штурм. На
палубе постоянно находились боцман и его два помощника, которые, приняв суда
к борту, становились на судовые лебедки. Самое трудное -- поднять строп с
палубы вздымаю- щегося на волне судна.
Наконец, борт оборудован и к нему лихо подвалил юркий СРТ. Я подал
конец, вроде все в порядке -- и перешел на лебедку. В подъеме 10 бочек в
металлической сетке. Искусство заключалось в том, чтобы взять подъем с
палубы добывающего судна в момент, когда оно на волне достигает верхнего
положения.
Если к борту подходили два судна, наша бригада справлялась нормально,
но если -- страшно представить! -- у борта стояло четыре СРТ, поднимали на
работу другую смену и свободных от вахт членов машинной команды, а на
лебедки становились штурмана.
На меня во время набора груза выпала большая нагрузка: смена, подвахта,
за счет свободного времени, когда ребята "забивали козла" или смотрели
фильм, я заполнял дневник практики и занимался на мостике штурманским делом.
"Урал" снялся с района промысла и следовал к канадскому порту Галифакс
для встречи с водолеем "Выру", чтоб пополнить запасы пресной воды. В точке
встречи отдали якорь. Здесь развлекались успешной охотой на акулу. И потом
опять грузились...
Наконец, все работы закончены, планы выполнены. Началась подготовка к
обратному переходу через океан: подняли кранцы, убрали тросы, завалили
стрелы, закрепили все по-походному и снялись в порт.
В грузу в зоне преобладающих вестовых ветров, дующих в корму, судно
вело себя гораздо уверенней. Пришли в Таллинн, а после выгрузки "Урал"
становился в ремонт.
30 марта 1961 года закончилась моя практика и я был списан с судна для
направления в училище. Мне вручили характеристику, в которой значилось, что
я "хорошо подготовлен в отношении морской практики, морские качества
отличные". Настало время прощаться с ребятами с "Урала".
Я получил прекрасную школу, прошел испытание океаном, который покорил
меня своим величием. Пусть не был я в экзотических странах, не подержал в
руках иностранной валюты, но познал настоящую мужскую работу в море. Обычно
о молодых моряках говорят: "Моряк -- задница в ракушках". Смею утверждать,
что после дружеского общения с Атлантикой количество ракушек на пятой точке
опоры значительно сокращается. И после того рейса я впервые по-настоящему
осознал: все преходяще, а море -- вечно!
Еще раньше испытание Атлантикой прошли на СРТ-- 4590 Аркаша Емельянов и
Анатолий Сенин, а позже Витя Дурнев, Женя Нигородов и Вольдемар Пикат.
Закончив продолжительный зимний рейс, они в ресторане "Ранна Хооне"
продемон- стрировали такую филигранную технику жонглирования суповой
тарелкой, что местные посетители приняли их за артистов Московского цирка. И
через тридцать пять лет капитан Евгений Нигородов говорил: "Ты знаешь, в
Норвежском море пять баллов -- штиль!"
А про тяжкий труд рыбацкий, про славные дела поколения тех, кто покорял
Атлантику, я еще напишу отдельно и особо. Уже подготовлен первый вариант
книги об этом...
ПРОЩАЙ, МОРЕХОДКА!
Последняя практика существенно изменила всех к лучшему: мы
остепенились, стали спокойными и солидными. Приступили к занятиям.
Основы радиотехники читал отставной капитан третьего ранга. Мне трудно
оценить его способности, поскольку он вел лекции, как принято у военных.
Конспект был написан на отдельных листах, чем не преминули воспользоваться
наши шутники-правдолюбы, уверенные, что преподавать надо без конспектов, как
делали другие. На всякий случай они так перетасовали листы, что новому
учителю пришлось долго наводить порядок в своем хозяйстве.
Приятные воспоминания остались от предмета "Судовая гигиена". Его вел
доктор, оставивший значительную часть своих волос на чужих подушках. Веселый
и остроумный человек. Войдя в класс, он садился за стол и начинал выбирать
себе жертву, а в это время поднимался Игорь Сараев: "Товарищ доктор, вопрос
можно?"
-- Вопрос мошно, товарищ курсант, -- отвечал доктор, вставая из-за
стола.
Игорь поднимал весьма пикантную тему из сексологии. Доктор становился
собранным и серьезным, как перед защитой диссертации. Он подходил к доске,
брал мел и изображал восьмерку.
-- Та, такой ситуации ф шизни фполне фероятен, -- говорил доктор,
приступая к подробным объяснениям.
...Приближались государственные экзамены. Мы усиленно готовились к ним.
По навигации делали прокладку, по астрономии решали задачи по определению
места в океане. К устным экзаменам готовились сообща. Рядом со мной друзья
-- Сергей Смоляков, Диоген Горюнов и Анатолий Сенин.
И вот госэкзамены начались. Председателем комиссии был преподаватель
ЛВИМУ им. адмирала С.О. Макаров -- Владимир Владимирович Александровский.
Высокий, импозантный мужчина. В "Макаровке" он преподавал девиацию и
курсанты называли его "Александрович".
Весь ход государственных экзаменов описывать не буду. А вот во время
них произошло одно печальное событие -- последнее в нашей курсантской жизни.
Все тогда было последним...
После сдачи письменной астрономии ребята пошли в ресторан
"Таллинн-Балти" -- излюбленное место многих из нас. Возвращаясь в экипаж, И.
Сараев, А. Емельянов и С. повстречали женщину, и якобы С. грубо взял ее за
руку. Я хорошо помню, как привели С. и привязали к койке, как к дежурному
офицеру пришла эта женщина. Дежурил по училищу капитан третьего ранга Г.П.
Кангро. Он приложил все свое красноречие и талант, но уговорить
"пострадавшую" не смог. Утром она была уже у начальника училища и поставила
условие: исключить Сараева, который не удержал С. от дурного поступка.
Действовала она, видимо, по женской логике. Начальство не стало противиться
ей, а возможно, и не могло. Дело в том, что она была из КГБ и знала всех
наших ребят поименно.
Неприятный, досадный случай. Мы лишились своего друга-весельчака.
Забегая вперед, скажу, что после исключения со стационара он был переведен
на заочное отделение и зимой, сдав экзамены, окончил училище. Крупно не
повезло и С. Он был направлен на работу в рыбную промышленность. Уходя в
рейс, взял с собой труды К. Маркса и в рейсе сошел с ума...
И вот мы успешно сдали госэкзамены.
3 августа 1961 года в зале Таллиннского мореходного училища, на втором
этаже, было многолюдно. В этот день выпускникам судоводительского отделения
вручали дипломы. Кругом цветы, счастливые улыбки и музыка. В последний раз в
этом зале для нас играет один из лучших оркестров города под управлением
Илмара Томберга.
Наступает торжественный момент: на сцену поднимаются начальник ТМУ А.В.
Аносов и капитан третьего ранга Г.П. Кангро. Все замерли. Своды зала потряс
зычный голос Гастона Петровича: "Слушай приказ!" Он называл фамилию,
выпускник под звуки туша и гром аплодисментов поднимался на сцену, начальник
училища вручал диплом и жал ему руку.
-- Рястас Юрию Хансовичу! -- объявил Г. Кангро. Я поднялся вверх,
Александр Владимирович тепло поздравил меня и пожелал всего доброго.
Трудно передать те чувства, которые наполнили мою душу, когда я брал из
рук "папы" синюю корочку с тиснением "Диплом". Как в кино, я услышал
старинную морскую песню, увидел развалившийся плот, мою добрую маму, девушку
с каштановыми волосами. И вспомнились наши общие с ней мечты о море и весь
тернистый путь к нему.
Да, путь к морю закончился в тот день и начался удивительный рейс --
морская жизнь.
Манит нас простор величавый,
С морскою стихией борьба...
В память о тех незабываемых минутах и своих однокашниках привожу текст
приказа начальника Таллиннского мореходного училища. Чтобы назвать всех
друзей-сокашников, с которыми прошел три года жизни.
Начальника таллинского мореходного училища
3 августа 1961 г. No 313 г. Таллин
Содержание: Об очередном выпуске техников-судоводителей.
На основании полного выполнения учебного плана и успешной сдачи
Государственных экзаменов, считать окончившими Таллинское мореходное училище
по специальности МОРСКОЕ СУДОВОЖДЕНИЕ следующих курсантов судоводительской
специальности:
I. С присвоением квалификации техник-судоводитель и вручением диплома
С ОТЛИЧИЕМ:
1. Ниннас Тойво Адольфовичу
2. Раянг Райво Оскаровичу
3. Гайдук Вячеславу Владимировичу
II. С присвоением квалификации техник-судоводитель и вручением
дипломов:
1. Альт Рейну Карловичу
2. Альтон Тоомас-Тийт Иоханнесовичу
3. Арумяэ Вяйно Яановичу
4. Боркману Рейн-Эвальд Иоханнесовичу
5. Биркхольц Арвед Аугустовичу
6. Валвет Иво Оскаровичу
7. Варламову Георгию Александровичу
8. Ваарик Нигул Васильевичу
9. Калвет Виллу Андресовичу
10. Кеввай Юло Иоханнесовичу
11. Колло Рейн Артемисусовичу
12. Коппель Валдур Риидовичу
13. Кююн Николаю Константиновичу
14. Поолма Ааду Викторовичу
15. Пыдер Пеэтер Артуровичу
16. Лыхмус Калью Приидовичу
17. Салусоо Велло Юхановичу
18. Сепп Матти Константиновичу
19. Сепп Валентину Александровичу
20. Суси Энедель-Хальянд Аугустовичу
21. Танг Каупо сын Альвины
22. Тийвель Тыну Карловичу
23. Тийк Уку Укувичу
24. Хейнла Валдо Николаевичу
25. Ымблус Калью Якобовичу
26. Эренди Юрию Борисовичу
27. Юргенс Эрику Аугустовичу
28. Бартеневу Юрию Михайловичу
29. Бельскому Анатолию Ивановичу
30. Бурмак Владимиру Михайловичу
31. Валк Александру Владимировичу
32. Винавер Феликсу Исаевичу
33. Герасимову Алексею Михайловичу
34. Горюнову Диогену Елиферьевичу
35. Губареву Юрию Егоровичу
36. Емельянову Аркадию Федоровичу
37. Казакову Эдуарду Макаровичу
38. Казанцеву Виктору Тимофеевичу
39. Камалетдинову Хасану Абдуловичу
40. Капралову Сергею Борисовичу
41. Куликову Альберту Григорьевичу
42. Малахову Владимиру Федоровичу
43. Мошенскому Леониду Сергеевичу
44. Огибенину Анатолию Алексеевичу
45. Рястас Юрию Хансовичу
46. Сенину Анатолию Васильевичу
47. Смолякову Сергею Петровичу
48. Соболеву Леониду Лукичу
49. Соколову Валентину Ивановичу
50. Сорокину Виктору Васильевичу
51. Хесину Михаилу Аркадьевичу
52. Шалунову Вячеславу Владимировичу
Одновременно с дипломами вручить направления на работу согласно плана
распределения молодых специалистов.
III. Включить в число 5 процентов от выпуска имеющих право поступления
в высшие учебные заведения Министерства морского флота для продолжения
учебы:
1. Гайдук Вячеслава Владимировича
2. Ниннас Тойво Адольфовича
3. Раянг Райво Оскаровича
IV. Занести на Доску почета Училища следующих выпускников, окончивших
С ОТЛИЧИЕМ:
1. Гайдук Вячеслава Владимировича
2. Ниннас Тойво Адольфовича
3. Раянг Райво Оскаровича
Выражаю уверенность, что новый отряд техников-судоводителей своим
самоотверженным трудом на судах морского флота внесет достойный вклад в дело
построения коммунистического общества в нашей стране.
Счастливого плавания, товарищи выпускники!
Начальник таллинского мореходного училища
(АНОСОВ А.В.)
Последний раз гремела музыка для нас и светились радостные улыбки...
Жаль расставаться. Прощай, мореходка!
В строгом соответствии со своими скромными финансовыми возможностями мы
провели в Пирита "обмывание" дипломов, которое в общем-то прошло довольно
цивилизованно, если не считать нескольких мелких стычек с гражданскими,
которых наш чемпион по борьбе самбо, проведя для себя легкую разминку,
побросал в воду, как кутят.
В последнюю ночь в родном экипаже спали, накрывшись матрасами. От
возбуждения долго не могли заснуть.
Последние потери вторая "гвардейская" рота в виде трех верхних передних
зубов понесла утром в результате столкновения челюсти с писсуаром, на
котором явных признаков повреждений не было обнаружено, а три зуба исчезли в
водах фановой системы. На расщелину между зубами, как на пробоину, срочно
наложили "цементный ящик".
Собрав в потертые чемоданы свои нехитрые пожитки, коряги-мореходы
начали разъезжаться по домам. Прощай, экипаж!
Прощай, наш друг пан Коневицкий!
КОРАБЛЬ ИДЕТ ДАЛЬШЕ
А теперь коротко расскажу, что было дальше.
Как станет ясным, большая часть моей трудовой жизни была связана с
работой на рыбопромысловом флоте.
5 сентября 1961 года после отпуска я прибыл в Эстонскую рыбопромысловую
экспедиционную базу, которую в народе называли "Рыбкиной конторой" и где,
как было описано ранее, проходил преддипломную практику.
О рыбаках говорят много, а подлинной правды известно мало. Да и книг об
их тяжком труде, созданных знающими авторами, почти нет. Рыбаки мужественные
люди, совершающие свой скромный трудовой подвиг на просторах седой Атлантики
и других морей и океанов.
Не бывает у рыбаков легкой судьбы. Случалось, разбивало волной
радиорубку, оставляя судно без связи, появлялись трещины в корпусе, волны,
как щепку, бросали суденышко, лишенное хода. Ел рыбак пищу, приготовленную
из говядины, тушу которой возили привязанной к мачте. Иногда по трое суток
подряд выбирал рыбак сети, падая от изнеможения лицом в рыбу, мылся лишь при
посещении плавбазы и смотрел старые, заезженные фильмы. Все переживал и
выносил рыбак -- и выходил победителем.
И многие славные труженики Атлантики были выпускниками Таллиннского
мореходного училища...
1961 год вошел в историю рыбопромыслового хозяйства Эстонии как "год
великого перелома", год начала качественно нового этапа в развитии флота,
его технического перевооружения и обновления.
О том, насколько важна быстрейшая доставка рыбы после ее поимки к
столу, знал еще король Людовик XlY, единственный из парижан, позволявший
себе роскошь есть свежайшую морскую рыбу под ароматным винным соусом с
Услышав свою фамилию, я сделал, как надо, -- встал и ответил. Вроде
пронесло. Ведь если человек замельтешит, задергается, засуетится и не сразу
назовет себя, о нем могут плохо подумать.
Наконец, "Урал" отдал концы. Теперь пора рассказать о главных
действующих лицах моего повествования.
Капитан "Урала" Петр Алексеевич Ярковой. Это небольшого роста, около
шестидесяти лет, некурящий, непьющий и почти не ругающийся матом человек.
Судовые знатоки утверждали, что он баптист. Петр Алексеевич в 1925 году
окончил Бакинский морской техникум. Во время войны сражался на Волжской
флотилии. Отходил семь экспедиций в Антарктику за китами. Немногословный и
молчаливый, приученный к начальственным окрикам. Но от него я никогда не
слышал грубого слова, он никого не распекал и не "прихватывал".
Оценивать его капитанские способности не имею морального права. В
экипаже поговаривали, что старик жадноват. На мостике он появлялся в кожаной
шапке-ушанке с потрескавшимся от времени верхом (знатоки утверждали, что она
была участницей Сталинградской битвы, как и ее хозяин). Полушубок, ватные
брюки и валенки с калошами -- его нормальная зимняя экипировка.
Судьба распорядилась так, что, годами позже, капитан дальнего плавания,
Заслуженный рыбак Эстонской ССР Петр Алексеевич Ярковой умер у меня на
руках.
Первым помощником капитана был Харри Яанович Виирма. Обычно на судах
помполитов не слишком уважали, называя за глаза бездельниками и крупными
специалистами по заглядыванию в замочные скважины женских кают. Наш помполит
был на удивление уважаемым человеком, возможно, за то, что особо своего носа
никуда не совал. На промысле он добросовестно получал от рыбмастеров данные
и подводил итоги соревнования между сменами... Теперь думаю, трудно себе
представить лучшего помполита, чем наш.
Помощником капитана по производству -- технологом состоял Иван
Сергеевич Шичкин. Крупный, с непомерно развитой грудной мышцей, но при этом
весьма подвижный человек. Для нас, молодых, был отцом в полном смысле этого
слова. Ни- когда не ругался матом, веселый и общительный. Его полнота и
непомерный аппетит были объектом едких морских шуток и подначек. Спортивные
брюки маратовского производства даже после удаления из них резинки давили
ему в талии. В его каюте постоянно работала электропечка, на которой что-то
варилось, вплоть до акульей печени. На общественных началах Иван Сергеевич
являлся душой, организатором и "крестным отцом" всех судовых розыгрышей и
хохм.
Второй помощник капитана Ульян Никитич Мельников был грамотным и
опытным судоводителем, но очень вспыльчивым. Мне оказывал помощь по
выполнению программы практики.
Третий помощник Юрий Лунин и четвертый -- Альберт Малышев были хорошими
ребятами, от них я имел тоже много помощи.
Боцман Николай Алексеевич Брагин -- добродушный здоровяк немногим
старше меня.
...Мы шли по Балтике, о "свинцовых водах" которой приходилось где-то
читать. Пройдет всего несколько дней, и "Урал" испытает на себе удары
стальных волн Атлантики.
Я стоял на руле, когда мы шли проливом Зунд. Слева столица Датского
королевства -- город Копенгаген. Свои почетные места заняла партийная вахта.
Оказывается, в целях предупреждения попыток побега при прохождении узкостей,
выставлялась вахта из членов КПСС и судовых активистов. Хотел бы я
посмотреть на идиота, готового прыгнуть за борт в ледяную воду.
Представляется, что это была детская игра взрослых людей. Но такова
установка, которую тогда приходилось выполнять без рассуждений.
Проходили траверз красивого замка, его называют замком Гамлета. До него
рукой подать, и вдруг... 0 боже, милостивый, "Урал" пошел вправо, не слушая
руля. И справа же на пересечение нашего курса мчался датский паромчик.
Капитан закричал: "Вправо не ходить!" А когда услышал от меня, что руль
заклинило, весь съежился, подобрал под себя ноги, оттолкнулся и, трижды
подпрыгнув, произнес после каждого прыжка: "Блядская отрава!", сплевывая при
этом через верхнюю губу. Стрелку телеграфа перевели на "полный назад".
Паромчик каким-то чудом проскочил под носом и помчался в столицу. С третьей
космической скоростью на мостик влетел второй механик с масленкой в одной и
ключом в другой руке. За надежную работу и техническое состояние
механической части рулевого устройства ведь он отвечал.
Механик отдал пробку, и я в строгом соответствии с законом
Бойля-Мариотта получил в физиономию полагающуюся мне порцию коричневой
жидкости, невольно вспомнив своего школьного учителя физики Николая
Григорьевича по прозвищу "ехидный". Когда он произносил: "Слово физика
происходит от слова "физис", слюни долетали до четвертой парты.
Свою порцию масла получил в лицо и второй механик, остальное приняла на
себя кормовая переборка рулевой рубки. Вахтенный помощник позвонил по
телефону в румпельное отделение, откуда теперь удерживали судно на курсе.
Наконец, рулевая машинка исправлена, и мы пошли дальше.
Обогнув мыс Скаген, легли на вест и оказались в объятиях пролива
Скагеррак. "Урал" начал отвешивать поклоны его водам. А когда вышел в
Северное море, стая волн накинулась на судно. Разбиваясь о скулу, они
образовали сплошной водяной вал перед рубкой. Создавалось ощущение, что море
соединилось с небом. Находившиеся в носовом кубрике рыбообработчики начали
оморячиваться и ощущать прелесть романтики океана. Их раскалывающиеся от
боли головы получали удары становых якорей конструкции английского инженера
Холла. Наверное, они полагали, что якоря бьют не по борту, а по их дурным
головам, принявшим решение податься на заработки. Двенадцатиместный кубрик
"Урала", называемый гадюшником, начинал оправдывать свое название.
На волне полупустой "Урал" превратился в огромные сатанинские качели,
на которых тела рыбообработчиков вырыгивали на себя остатки пищи. Судно, как
молодая кобылица, лягнуло задом, винт оголился и бешено стал рубить воздух.
Корпус дрожал. С подволока начали сыпаться клопы, доселе не участвовавшие в
кровопитии, и сразу включились в дело.
В кубрике стояло ужасное зловоние от блевотины, от двенадцати пар
мужских носков первой категории, стоящих на палубе колом, и от двенадцати
немытых мужских тел. Горизонтальное положение лежащих без движения
"моряков", обессиленных жестокой качкой, зачтут в табеле рабочего времени в
счет переработанных на промысле часов. А между тем, шла нормальная судовая
жизнь: штурмана и механики, матросы и кочегары несли вахту.
Ученые утверждают, что в природе нет человека, который не реагировал бы
на качку. Другое дело, как и кто это воспринимает: одних рвет, выворачивая
наизнанку, у других отсутствует аппетит, третьи заболевают обжорством,
четвертые спят мертвецким сном, пятые не спят сутками, у некоторых "уходит
крыша". Самым верным лекарством от морской болезни является человеческая
воля, умение заставить себя работать.
Да, к вопросу об аппетите. Когда-то среди военных моряков была такая
песенка:
У меня в любую качку
Преотличный аппетит.
Как пойду я за добавкой,
Кок меня благодарит.
Приходилось мне видеть таких. И хотя я пишу не о рекордсменах,
достойных внесения в книгу рекордов Гиннесса, все же поведаю, пока "Урал"
продирается сквозь частокол северо-морских волн, одну правдивую историю об
аппетите.
Один из моих однокашников в пору рыбацкой молодости шел пассажиром в
район промысла. Перед обедом капитан достал кирпич черного хлеба, разрезал
его по диаметральной плоскости на две равные половины, намазал на каждую из
них по пачке масла и банке свиной тушенки... Уничтожив эти два "дредноута",
капитан сказал: "Пойдем, Алексеевич, пообедаем". С тех дней прошло много
времени, однокашник стал капитаном дальнего плавания, получил назначение на
"большой пароход" и решил это дело обмыть в обществе того старого капитана.
Не считая салатов, заливных и прочих холодных закусок, было уничтожено шесть
лангетов, из которых Алексеевич с трудом одолел один. Все это всполоснули в
трех бутьшках венгерского производства бренди марки "Бутафок" по 0,7 литра
каждая. Когда они вышли из "Глории", старый капитан неожиданно предложил:
"Алексеевич, зайдем в кафе, перекусим!" Умели на флоте выпить и закусить...
"Урал" пробирался на запад. Атлантика, безбрежные голубые просторы --
для мореплавателей. Неисчерпаемые рыбные запасы -- для рыбаков. Кто скажет,
сколько вычерпали на атлантических мелководьях огненно-красного нахального
окуня, про- жорливой трески, ленивой камбалы и агрессивной зубатки?
Атлантика -- полигон для испытания воли.
Атлантика -- убежище для "невыездных".
По таблицам морских расстояний от южной оконечности Ирландии до
Лабрадора 1823 мили, или около 3318 километров. Учитывая наш коронный ход и
встречный ветер, предстояло тилипаться в океане суток десять.
Мы следовали в зоне преобладающих западных ветров, здесь в зимний
период бушуют жестокие штормы. По утверждению ученых, в этой зоне 30
процентов времени приходится на штормы, среднегодовая сила ветра 3 -- 6
баллов. Но рыбаки никогда не отворачивали в зону более слабых ветров. Только
вперед!
...Его Величество Атлантический океан бушевал. Волны стройными рядами и
со страшным ревом набегали на судно. Стоя на руле, я ощущал полет куда-то
ввысь, а потом вбок, и так без конца. Почему-то вспомнил "сына гор" с его
волнами "выше сельсовета"... Где он теперь?
Мы в гордом одиночестве, кругом ни одного огонька. Невольно думалось о
рыбаках, которым приходилось пересекать океан на утлых СРТ. Мне ведь тоже
скоро такое предстояло.
Когда прошли половину океана, наступило какое-то непонятное изменение в
его поведении: волны атаковали "Урал", но уже не так агрессивно. Ветер
убивался (стихал). Постепенно океан начал успокаиваться, и сразу стало
ощущаться ледовое дыхание тумана. Видимость ухудшилась. "Урал" прибыл в
район Большой Ньюфаундлендской банки. Не успели застопорить ход, как
палубная команда под руководством боцмана Брагина начала готовить стрелы для
работы и защищать борта.
Еще на переходе нас развели по бригадам с распределением конкретных
обязанностей. На рабочих местах провели инструктаж по технике безопасности.
Я попал в палубную команду под непосредственное подчинение боцмана. Мы
начали готовить к работе судовые стрелы.
С точки зрения морской практики проведение грузовых операций в открытом
море -- процесс трудоемкий, сложный и весьма опасный. Недооценка степени
защищенности промыслового судна у борта базы может привести к тяжелой
аварии. Поэтому плавбаза оборудовала борт для безопасной стоянки промысловых
судов лагом.
Вывалили за борт плавучие кранцы. К борту каждого швартующегося судна
спускалось по два кранца, длина их в сборе 4110 миллиметров, вес 1400
килограммов. Баллоны изготовлены из морозоустойчивой, износостойкой резины.
Кроме того, борт оборудован висячими кранцами. Они сделаны из старых
покрышек, нанизанных на осевую такелажную цепь. Обычно в одном кранце бывает
по 30 покрышек.
Швартовные тросы при этих операциях отвечают повышенным требованиям,
они комбинированные.
...Флот ждал очереди на подход, чтобы сдать груз, получить тару, соль,
продукты, воду, почту и какие-нибудь видавшие виды, до дыр истертые фильмы.
У нас на судне был штатный "культурник", занимался кинопрокатными делами.
Впрочем, я часто потом видел его в трюме за работой.
Для обеспечения круглосуточной работы команда разбита на две смены. Им
до конца набора груза предстояло соревноваться между собой. В обязанности
помполита входило теперь собирать и оглашать результаты соревнования. Оно
ведь было "соц".
Бригада состояла из 14 человек, возглавлял ее рыбмастер М. Штурм. На
палубе постоянно находились боцман и его два помощника, которые, приняв суда
к борту, становились на судовые лебедки. Самое трудное -- поднять строп с
палубы вздымаю- щегося на волне судна.
Наконец, борт оборудован и к нему лихо подвалил юркий СРТ. Я подал
конец, вроде все в порядке -- и перешел на лебедку. В подъеме 10 бочек в
металлической сетке. Искусство заключалось в том, чтобы взять подъем с
палубы добывающего судна в момент, когда оно на волне достигает верхнего
положения.
Если к борту подходили два судна, наша бригада справлялась нормально,
но если -- страшно представить! -- у борта стояло четыре СРТ, поднимали на
работу другую смену и свободных от вахт членов машинной команды, а на
лебедки становились штурмана.
На меня во время набора груза выпала большая нагрузка: смена, подвахта,
за счет свободного времени, когда ребята "забивали козла" или смотрели
фильм, я заполнял дневник практики и занимался на мостике штурманским делом.
"Урал" снялся с района промысла и следовал к канадскому порту Галифакс
для встречи с водолеем "Выру", чтоб пополнить запасы пресной воды. В точке
встречи отдали якорь. Здесь развлекались успешной охотой на акулу. И потом
опять грузились...
Наконец, все работы закончены, планы выполнены. Началась подготовка к
обратному переходу через океан: подняли кранцы, убрали тросы, завалили
стрелы, закрепили все по-походному и снялись в порт.
В грузу в зоне преобладающих вестовых ветров, дующих в корму, судно
вело себя гораздо уверенней. Пришли в Таллинн, а после выгрузки "Урал"
становился в ремонт.
30 марта 1961 года закончилась моя практика и я был списан с судна для
направления в училище. Мне вручили характеристику, в которой значилось, что
я "хорошо подготовлен в отношении морской практики, морские качества
отличные". Настало время прощаться с ребятами с "Урала".
Я получил прекрасную школу, прошел испытание океаном, который покорил
меня своим величием. Пусть не был я в экзотических странах, не подержал в
руках иностранной валюты, но познал настоящую мужскую работу в море. Обычно
о молодых моряках говорят: "Моряк -- задница в ракушках". Смею утверждать,
что после дружеского общения с Атлантикой количество ракушек на пятой точке
опоры значительно сокращается. И после того рейса я впервые по-настоящему
осознал: все преходяще, а море -- вечно!
Еще раньше испытание Атлантикой прошли на СРТ-- 4590 Аркаша Емельянов и
Анатолий Сенин, а позже Витя Дурнев, Женя Нигородов и Вольдемар Пикат.
Закончив продолжительный зимний рейс, они в ресторане "Ранна Хооне"
продемон- стрировали такую филигранную технику жонглирования суповой
тарелкой, что местные посетители приняли их за артистов Московского цирка. И
через тридцать пять лет капитан Евгений Нигородов говорил: "Ты знаешь, в
Норвежском море пять баллов -- штиль!"
А про тяжкий труд рыбацкий, про славные дела поколения тех, кто покорял
Атлантику, я еще напишу отдельно и особо. Уже подготовлен первый вариант
книги об этом...
ПРОЩАЙ, МОРЕХОДКА!
Последняя практика существенно изменила всех к лучшему: мы
остепенились, стали спокойными и солидными. Приступили к занятиям.
Основы радиотехники читал отставной капитан третьего ранга. Мне трудно
оценить его способности, поскольку он вел лекции, как принято у военных.
Конспект был написан на отдельных листах, чем не преминули воспользоваться
наши шутники-правдолюбы, уверенные, что преподавать надо без конспектов, как
делали другие. На всякий случай они так перетасовали листы, что новому
учителю пришлось долго наводить порядок в своем хозяйстве.
Приятные воспоминания остались от предмета "Судовая гигиена". Его вел
доктор, оставивший значительную часть своих волос на чужих подушках. Веселый
и остроумный человек. Войдя в класс, он садился за стол и начинал выбирать
себе жертву, а в это время поднимался Игорь Сараев: "Товарищ доктор, вопрос
можно?"
-- Вопрос мошно, товарищ курсант, -- отвечал доктор, вставая из-за
стола.
Игорь поднимал весьма пикантную тему из сексологии. Доктор становился
собранным и серьезным, как перед защитой диссертации. Он подходил к доске,
брал мел и изображал восьмерку.
-- Та, такой ситуации ф шизни фполне фероятен, -- говорил доктор,
приступая к подробным объяснениям.
...Приближались государственные экзамены. Мы усиленно готовились к ним.
По навигации делали прокладку, по астрономии решали задачи по определению
места в океане. К устным экзаменам готовились сообща. Рядом со мной друзья
-- Сергей Смоляков, Диоген Горюнов и Анатолий Сенин.
И вот госэкзамены начались. Председателем комиссии был преподаватель
ЛВИМУ им. адмирала С.О. Макаров -- Владимир Владимирович Александровский.
Высокий, импозантный мужчина. В "Макаровке" он преподавал девиацию и
курсанты называли его "Александрович".
Весь ход государственных экзаменов описывать не буду. А вот во время
них произошло одно печальное событие -- последнее в нашей курсантской жизни.
Все тогда было последним...
После сдачи письменной астрономии ребята пошли в ресторан
"Таллинн-Балти" -- излюбленное место многих из нас. Возвращаясь в экипаж, И.
Сараев, А. Емельянов и С. повстречали женщину, и якобы С. грубо взял ее за
руку. Я хорошо помню, как привели С. и привязали к койке, как к дежурному
офицеру пришла эта женщина. Дежурил по училищу капитан третьего ранга Г.П.
Кангро. Он приложил все свое красноречие и талант, но уговорить
"пострадавшую" не смог. Утром она была уже у начальника училища и поставила
условие: исключить Сараева, который не удержал С. от дурного поступка.
Действовала она, видимо, по женской логике. Начальство не стало противиться
ей, а возможно, и не могло. Дело в том, что она была из КГБ и знала всех
наших ребят поименно.
Неприятный, досадный случай. Мы лишились своего друга-весельчака.
Забегая вперед, скажу, что после исключения со стационара он был переведен
на заочное отделение и зимой, сдав экзамены, окончил училище. Крупно не
повезло и С. Он был направлен на работу в рыбную промышленность. Уходя в
рейс, взял с собой труды К. Маркса и в рейсе сошел с ума...
И вот мы успешно сдали госэкзамены.
3 августа 1961 года в зале Таллиннского мореходного училища, на втором
этаже, было многолюдно. В этот день выпускникам судоводительского отделения
вручали дипломы. Кругом цветы, счастливые улыбки и музыка. В последний раз в
этом зале для нас играет один из лучших оркестров города под управлением
Илмара Томберга.
Наступает торжественный момент: на сцену поднимаются начальник ТМУ А.В.
Аносов и капитан третьего ранга Г.П. Кангро. Все замерли. Своды зала потряс
зычный голос Гастона Петровича: "Слушай приказ!" Он называл фамилию,
выпускник под звуки туша и гром аплодисментов поднимался на сцену, начальник
училища вручал диплом и жал ему руку.
-- Рястас Юрию Хансовичу! -- объявил Г. Кангро. Я поднялся вверх,
Александр Владимирович тепло поздравил меня и пожелал всего доброго.
Трудно передать те чувства, которые наполнили мою душу, когда я брал из
рук "папы" синюю корочку с тиснением "Диплом". Как в кино, я услышал
старинную морскую песню, увидел развалившийся плот, мою добрую маму, девушку
с каштановыми волосами. И вспомнились наши общие с ней мечты о море и весь
тернистый путь к нему.
Да, путь к морю закончился в тот день и начался удивительный рейс --
морская жизнь.
Манит нас простор величавый,
С морскою стихией борьба...
В память о тех незабываемых минутах и своих однокашниках привожу текст
приказа начальника Таллиннского мореходного училища. Чтобы назвать всех
друзей-сокашников, с которыми прошел три года жизни.
Начальника таллинского мореходного училища
3 августа 1961 г. No 313 г. Таллин
Содержание: Об очередном выпуске техников-судоводителей.
На основании полного выполнения учебного плана и успешной сдачи
Государственных экзаменов, считать окончившими Таллинское мореходное училище
по специальности МОРСКОЕ СУДОВОЖДЕНИЕ следующих курсантов судоводительской
специальности:
I. С присвоением квалификации техник-судоводитель и вручением диплома
С ОТЛИЧИЕМ:
1. Ниннас Тойво Адольфовичу
2. Раянг Райво Оскаровичу
3. Гайдук Вячеславу Владимировичу
II. С присвоением квалификации техник-судоводитель и вручением
дипломов:
1. Альт Рейну Карловичу
2. Альтон Тоомас-Тийт Иоханнесовичу
3. Арумяэ Вяйно Яановичу
4. Боркману Рейн-Эвальд Иоханнесовичу
5. Биркхольц Арвед Аугустовичу
6. Валвет Иво Оскаровичу
7. Варламову Георгию Александровичу
8. Ваарик Нигул Васильевичу
9. Калвет Виллу Андресовичу
10. Кеввай Юло Иоханнесовичу
11. Колло Рейн Артемисусовичу
12. Коппель Валдур Риидовичу
13. Кююн Николаю Константиновичу
14. Поолма Ааду Викторовичу
15. Пыдер Пеэтер Артуровичу
16. Лыхмус Калью Приидовичу
17. Салусоо Велло Юхановичу
18. Сепп Матти Константиновичу
19. Сепп Валентину Александровичу
20. Суси Энедель-Хальянд Аугустовичу
21. Танг Каупо сын Альвины
22. Тийвель Тыну Карловичу
23. Тийк Уку Укувичу
24. Хейнла Валдо Николаевичу
25. Ымблус Калью Якобовичу
26. Эренди Юрию Борисовичу
27. Юргенс Эрику Аугустовичу
28. Бартеневу Юрию Михайловичу
29. Бельскому Анатолию Ивановичу
30. Бурмак Владимиру Михайловичу
31. Валк Александру Владимировичу
32. Винавер Феликсу Исаевичу
33. Герасимову Алексею Михайловичу
34. Горюнову Диогену Елиферьевичу
35. Губареву Юрию Егоровичу
36. Емельянову Аркадию Федоровичу
37. Казакову Эдуарду Макаровичу
38. Казанцеву Виктору Тимофеевичу
39. Камалетдинову Хасану Абдуловичу
40. Капралову Сергею Борисовичу
41. Куликову Альберту Григорьевичу
42. Малахову Владимиру Федоровичу
43. Мошенскому Леониду Сергеевичу
44. Огибенину Анатолию Алексеевичу
45. Рястас Юрию Хансовичу
46. Сенину Анатолию Васильевичу
47. Смолякову Сергею Петровичу
48. Соболеву Леониду Лукичу
49. Соколову Валентину Ивановичу
50. Сорокину Виктору Васильевичу
51. Хесину Михаилу Аркадьевичу
52. Шалунову Вячеславу Владимировичу
Одновременно с дипломами вручить направления на работу согласно плана
распределения молодых специалистов.
III. Включить в число 5 процентов от выпуска имеющих право поступления
в высшие учебные заведения Министерства морского флота для продолжения
учебы:
1. Гайдук Вячеслава Владимировича
2. Ниннас Тойво Адольфовича
3. Раянг Райво Оскаровича
IV. Занести на Доску почета Училища следующих выпускников, окончивших
С ОТЛИЧИЕМ:
1. Гайдук Вячеслава Владимировича
2. Ниннас Тойво Адольфовича
3. Раянг Райво Оскаровича
Выражаю уверенность, что новый отряд техников-судоводителей своим
самоотверженным трудом на судах морского флота внесет достойный вклад в дело
построения коммунистического общества в нашей стране.
Счастливого плавания, товарищи выпускники!
Начальник таллинского мореходного училища
(АНОСОВ А.В.)
Последний раз гремела музыка для нас и светились радостные улыбки...
Жаль расставаться. Прощай, мореходка!
В строгом соответствии со своими скромными финансовыми возможностями мы
провели в Пирита "обмывание" дипломов, которое в общем-то прошло довольно
цивилизованно, если не считать нескольких мелких стычек с гражданскими,
которых наш чемпион по борьбе самбо, проведя для себя легкую разминку,
побросал в воду, как кутят.
В последнюю ночь в родном экипаже спали, накрывшись матрасами. От
возбуждения долго не могли заснуть.
Последние потери вторая "гвардейская" рота в виде трех верхних передних
зубов понесла утром в результате столкновения челюсти с писсуаром, на
котором явных признаков повреждений не было обнаружено, а три зуба исчезли в
водах фановой системы. На расщелину между зубами, как на пробоину, срочно
наложили "цементный ящик".
Собрав в потертые чемоданы свои нехитрые пожитки, коряги-мореходы
начали разъезжаться по домам. Прощай, экипаж!
Прощай, наш друг пан Коневицкий!
КОРАБЛЬ ИДЕТ ДАЛЬШЕ
А теперь коротко расскажу, что было дальше.
Как станет ясным, большая часть моей трудовой жизни была связана с
работой на рыбопромысловом флоте.
5 сентября 1961 года после отпуска я прибыл в Эстонскую рыбопромысловую
экспедиционную базу, которую в народе называли "Рыбкиной конторой" и где,
как было описано ранее, проходил преддипломную практику.
О рыбаках говорят много, а подлинной правды известно мало. Да и книг об
их тяжком труде, созданных знающими авторами, почти нет. Рыбаки мужественные
люди, совершающие свой скромный трудовой подвиг на просторах седой Атлантики
и других морей и океанов.
Не бывает у рыбаков легкой судьбы. Случалось, разбивало волной
радиорубку, оставляя судно без связи, появлялись трещины в корпусе, волны,
как щепку, бросали суденышко, лишенное хода. Ел рыбак пищу, приготовленную
из говядины, тушу которой возили привязанной к мачте. Иногда по трое суток
подряд выбирал рыбак сети, падая от изнеможения лицом в рыбу, мылся лишь при
посещении плавбазы и смотрел старые, заезженные фильмы. Все переживал и
выносил рыбак -- и выходил победителем.
И многие славные труженики Атлантики были выпускниками Таллиннского
мореходного училища...
1961 год вошел в историю рыбопромыслового хозяйства Эстонии как "год
великого перелома", год начала качественно нового этапа в развитии флота,
его технического перевооружения и обновления.
О том, насколько важна быстрейшая доставка рыбы после ее поимки к
столу, знал еще король Людовик XlY, единственный из парижан, позволявший
себе роскошь есть свежайшую морскую рыбу под ароматным винным соусом с