Бог обещал Аврааму благословлять тех, кто благословляет наш народ, и проклинать тех, кто его проклинает, но Он никогда не говорил, что нас будут за это любить. Вот нас и не любят. Согласно Его слову, мы — светоч для всех остальных народов планеты, но все остальные народы планеты, возможно, предпочли бы иметь под рукой выключатель, без которого они чувствуют себя, как бедные, невинные иракцы, запертые в камерах Абу-Граиб под яркими электрическими лампочками, горящими день и ночь без перерыва, итолько злобные садистки в американской военной форме обладают властью выключить свет и дать передышку усталым глазам несчастных арабских узников.
Бедные гои!
Нам также не следует забывать об особенностях Господнего чувства юмора. Он пообещал Аврааму, что его потомки будут многочисленны, как песчинки в пустыне, но не упомянул, что 98 процентов из них произойдут от Агарева ублюдка и на протяжении всей своей истории будут бессмысленно-злобно, как бармалеи, искоренять оставшиеся 2 процента.
Те из нас, кто лично испытал прикосновение антисемитизма к своей нежной коже, наверно жалеют о бесчисленных упущенных возможностях, о нескончаемом потоке ежедневных унижений, о страшной памяти прошлой Катастрофы и еще более страшном предчувствии Катастрофы будущей. У всего, однако, есть плюсы и минусы. Подумайте, где бы мы были сегодня, если бы человечество не ненавидело нас, а любило. Словно щепотка соли, что медленно просачивается сквозь дрянь на поверхности заросшего пруда и без следа растворяется в его мутной воде, мы давным-давно растворились бы без остатка в окружающей нас человеческой массе. Всеобщая ненависть причинила нам массу страданий, и худшее, возможно, еще впереди, но она — один из двух главных факторов, благодаря которым мы, вопреки всем тяготам, сохранили себя как народ на протяжении тысячелетий. Это — антисемитизм и Тора, не обязательно именно в такой последовательности. Так скажите же мне — вам надо, чтоб они вас любили?
Президент Буш, чье безграничное чувство такта может сравниться только с его бездонным чувством истории, в своей речи, обращенной к Американско-Израильскому Комитету по Общественным Делам (AIPAC), сказал: «Между нашей страной и Израилем много общего. Обе страны относительно молоды.» Я голосовала за него в 2000 году, собираюсь снова голосовать за него в этом и надеюсь, что вы последуете моему примеру, потому что выбора у нас, строго говоря, нет. Но давайте честно признаем, что когда дело доходит до относительности, то наш с вами президент — не Эйнштейн. Соединенным Штатам недавно перевалило за двести, что президенту может показаться солидным возрастом, но ведь Израиль-то, грубо говоря, раз в двадцать старше. По-видимому Джордж Буш считает, что все, что произошло с еврейским народом с начала времен до 1948 года, к истории Израиля не относится. Поэтому мне придется поправить нашего бесстрашного лидера: в то время как Соединенные Штаты действительно относительно молоды, Израиль остается одной из самых старых наций, живущих на нашей планете. Тем не менее, между Соединенными Штатами и Израилем действительно имеется одно очень важное сходство.
За время, истекшее с 11 сентября 2001 года, Соединенные Штаты стали объектом такой же всеобщей ненависти, как Израиль. Тот факт, что ни одна страна мира, кроме США и Израиля, даже не пытается сопротивляться джихаду, отнюдь не является совпадением.
Наблюдать за манифестациями этой ненависти было бы забавно, если бы все это происходило на какой-нибудь другой планете. Когда кучка дураков в американской форме грубо, но безобидно поиздевалась над заключенными Абу-Граиб, мир ответил бурными протестами всех народов и правительств. ООНовский Комитет по правам человека надеется привлечь американцев, причем, я полагаю, не рядовых, пр статье, предусматривающей ответственность за военные преступления. Но где же была ООН, когда в той же тюрьме тысячи людей подвергались настоящим пыткам и предавались мучительной смерти по прихоти Саддама? По-видимому, считала миллиарды, украденные в процессе обмена нефти на еду. Но почему не протестовала мировая общественность? Где была эта самая общественность, когда Нику Бергу на глазах у всего мира отпилили голову? Почему 11 сентября не вызвало никаких массовых протестов и требований призвать виновных к ответу? Почему не последовало всеобщего возмущения за 11 марта в Мадриде? Почему никто никогда не протестует и не протестовал против захвата заложников арабами? Или издевательства над трупами?
Почему никто не угрожает преследованиями за преступления против человечности тем, кто совершает их каждый день, потому что из образ жизни сам является преступлением? Почему гнев мировой общественности направлен только против тех, кто пытается хоть как-то защитить себя от настоящих преступников?
Во время последнего хаджа один из главных саудовских мулл поучал миллионы паломников, что убийство неверных представляет собой джихад, а убийство мусульман — терроризм. Никто его не осудил, никто не обвинил его в расизме. На Западе стальи об этой проповеди вышли под заголовками, гласившими: «Ведуший священник Саудовской Аравии осуждает терроризм». Против этой гнусной лжи тоже никто не протестовал.
Вот отрывок из недавней статьи в «New York Times»:
«Новая фатва, опубликованная на популярном исламском сайте в Саудовской Аравии, разъясняет, когда мусульманам позволено осквернять трупы неверных. Правило, написанное саудовским религиозным шейхом [а есть саудовские шейхи-атеисты? — ЯС] по имени Омар Абдулла Хассан аль-Шехаби, гласит, что издевательство над трупом позволено либо в ответ на аналогичные действия врагов, либо когда оно служит интересам ислама.»
Причины, входящие во вторую категорию, включают, наряду с другими подпунктами, наведение ужаса на врагов и ублажение сердца воина. Иными словами, мусульманские власти поощряют осквернение трупов при каждом удобном случае. Это исходит из страны, которую наша администрация считает одним из самых надежных союзников США на Ближнем Востоке. Ни одно правительство мира, ни одна организация не пришли к выводу, что религия, интересам которой может служить осквернение трупов, не имеет права именоваться религией. Никому не пришло в голову протестовать.
За этой кажущейся непоследовательностью, за этой избирательной слепотой кроется железная логика. Это — логика слепой ненависти. Та же логика вызвала к жизни изобретенную римлянами клевету, будто в святая святых своего храма евреи молятся ослиной голове. Та же логика породила «Протоколы сионских мудрецов». Та же логика способствовала сокрушительному успеху глупого антисемитского мифа о никогда не существовавшей стране под названием «Палестина». Это — логика антисемитизма, которая теперь направлена и против Соединенных Штатов.
В каком-то смысле Соединенным Штатам приходится хуже, чем Израилю. В отличие от Израиля, США — молодая страна, а в молодости любовь кажется куда важнее, чем она есть на самом деле. Потому-то Америка и проигрывает войну с терроризмом: она старается не победить своих смертельных врагов, а завоевать их любовь. С возрастом это должно пройти, если, конечно, она доживет до этого возраста. А пока она взрослеет, ненависть всего мира к Соединенным Штатам служит надежным признаком того, что сегодня США стоят на стороне добра.
Томас Л. Фридман, штатный антисемит New York Times
Вообразите всеобщее негодование, если бы New York Times опубликовал статью, содержащую следующий абзац:
Да, в межрасовых отношениях в США все еще царит напряженность, но количество негров, подвергнутых линчеванию за последние четыре года, невелико. На мой взгляд, это означает, что расовая гармония достигнута. Черные не могут добиться полной победы над расизмом в Соединенных Штатах без полного уничтожения Ку-Клукс-Клана. Существует однако возможность продолжительных периодов без сжигания крестов и судов Линча, в течение которых негритянская община США, воспользовавшись своим моральным преимуществом, может продолжать свою жизнь.
Этот абзац написан не мной. Его автор — Томас Л. Фридман. Я только заменил несколько существительных другими. Вот, что на самом деле было написано в его статье, опубликованной в New York Times 13 июня 2004 г.:
Да, на границе между Израилем и Ливаном все еще царит напряженность, но количество израильтян, убитых там за последние четыре года, невелико. На мой взгляд, это означает, что мир достигнут. Израиль не может одержать полную победу над Хизбаллой или палестинцами без геноцида. Существует однако возможность длительных перемирий, в течение которых Израиль, воспользовавшись своим моральным превосходством, может продолжать свою жизнь.
Нетрудно понять, зачем New York Times понадобилось нанимать еврея для распространения антисемитской пропаганды. Труднее понять, как г-н Фридман умудряется смотреть в зеркало, не испытывая при этом тошноты. По-видимому, это — результат длительной практики.
Вопросы и ответы
Вначале существовали только два вида информации: правда и ложь. Эта буколическая простота продержалась тысячи лет, пока Промышленная революция не породила статистику. Вскоре после этого Карл Маркс написал «Капитал», который блестяще продемонстрировал, как с помощью кропотливо собранной цифири можно вести угнетенные массы к гарантированно абсурдным умозаключениям. Но прогресс не остановишь, и теперь у нас появилась еще одна категория вранья — опросы общественного мнения.
Для того, чтобы понять, почему их результаты требуют очень осторожной интерпретации, рассмотрим воображаемый опрос, проводимый в СССР в 1937 году:
«Кого бы Вы предпочли в качестве верховного лидера?
(а) И. В. Сталина;
(б) С. М. Кирова;
(в) Л. Д. Троцкого;
(г) ни одного из вышеперечисленных.»
Обратите внимание на то, как просто и ясно сформулирован вопрос. Если кто-нибудь, ссылаясь на недопонимание, попытался бы увильнуть от прямого ответа, то у социолога, проводившего дознание, не было бы ни малейших сомнений в том, что подследственный придуривается. К счастью, советская социология той эпохи обладала эффективными методами борьбы с такого рода уловками, гарантируя, что каждый гражданин, подвергнутый опросу, даст ответ, устраивающий следственные органы.
Примерно год назад, вскоре после того, как президент Буш несколько опрометчиво объявил, что война в Ираке окончилась нашей победой, один из самых лево-либеральных комментаторов во всей лево-либеральной газете New York Times, Николас Кристоф, попытался провести свой собственный опрос общественного мнения в Багдаде. Целью опроса было доказать, что иракцы ненавидят Буша за вторжение в Ирак и считают американцев не освободителями, а оккупантами. Когда он спросил у случайного прохожего, что тот думает о Соединенных Штатах Америки, то последовал весьма неожиданный ответ: прохожий предложил отлить золотой памятник матушке нашего президента и установить его на главной площади столицы.
— Почему? — спросил обалдевший Кристоф.
— Потому что она родила нашего драгоценного освободителя, да благословит Аллах всех ее предков и потомков! — ответил подследственный.
Надо отдать должное комментатору, который ожидал совершенно другого ответа, но, тем не менее, честно описал этот странный инцидент в своей колонке. Более того, он вслух усомнился в правильности своего понимания ситуации — и зря. Как мы с вами знаем сегодня, война в Ираке в то время еще, строго говоря, даже не началась, а иракцы ненавидят нас сегодня больше, чем даже при Саддаме, когда они, под строгим оком иракской сигуранцы, скакали по улицам с воплями «Смерть Америке! Смерть Израилю!» и жгли флаги и чучела. Теперь они жгут американские бронетранспортеры и американских солдат.
Мне же этот эпизод невольно напомнил о свадьбе на Брайтоне, на которой мне довелось присутствовать незадолго до выхода статьи Кристофа. Прекрасно организованное торжество происходило под бдительным надзором дальнего родственника невесты под названием «тамада». Мне объяснили, что «тамада» — это не степень родства, а как бы должность. Периодически вмешиваясь в хаос застолья, он следил за тем, чтобы каждый присутствующий хоть на несколько минут почувствовал себя центром всеобщего внимания. Пока очередь дошла до меня, от моего русского словарного запаса, и без того ограниченного, почти ничего не осталось, но это было неважно, поскольку мои соседи по столу почему-то все время задавали мне один и тот же вопрос: «Ты меня уважаешь?» Каждая фраза, с которой тамада обращался ко мне, приветствовалась смехом и аплодисментами гостей. Я тоже смеялась и аплодировала, хотя не могла понять ни слова, потому что тамада говорил на совершенно незнакомом мне диалекте. От меня потребовали ответного тоста, и я вышла из положения, громко крикнув «Горько!» — русский свадебный обычай, с которым я в тот день познакомилась. Позже мне объяснили, что тамада шутки ради говорил с грузинским акцентом, и пересказали его обращенный ко мне тост по-английски. Все, что он говорил, звучало в высшей степени лестно, но было либо неправдой, либо, в лучшем случае, грубым преувеличением.
Вот почему, читая колонку Кристофа, я не могла отделаться от ощущения, что его багдадец говорил с грузинским акцентом, как тот тамада.
Последние годы все больше опросов стало проводиться среди членов арабской террористической организации известной под названием «палестинский народ». Иногда результаты таких опросов оказываются довольно неожиданными. Так, недавно большинство опрошенных террористов заявили, что хотели бы для своей будущей страны, которой у них никогда не будет, форму правления, аналогичную израильской демократии. По какой-то непонятной причине они предпочли израильскую демократию французской и даже американской. К сожалению, в списке форм правления отсутствовал Талибан, так что для нас навсегда останется тайной, предпочли бы опрашиваемые этот наиболее естественный для мусульман государственный строй израильской демократии или нет.
Оптимисты, еще оставшиеся в наших рядах, немедленно заявили, что выбор арабов означает, что они не верят антисемитскому мифу об апартеиде в Израиле. На самом деле результаты опроса заставляют усомниться в том, что вопрос был понят: не следует забывать, что арабам демократия так же глубоко чужда, как нам — рабовладение, и они не очень разбираются, что она такое и зачем она нужна. Мои сомнения были подтверждены результатами другого опроса, проведенного практически одновременно в той же террористической организации. На этот раз подопытных спрашивали, кого бы они хотели себе в главари. Большинством голосов победил Арафат. Идея израильской демократии с Арафатом во главе напомнила мне об основном законе органической химии: если смешать фунт повидла с фунтом фекалий, то получится два фунта фекалий. И хотя этот результат совершенно не зависит от качества повидла, используемого в эксперименте, в данном случае оно может представлять определенный интерес.
Я подозреваю, что здесь, наряду с арабской дремучей неосведомленностью о предмете, сыграли роль недавние действия израильского правительства и лично г-на Шарона. Даже принимая во внимание постоянно усиливающееся удушающее давление на Израиль со стороны всех стран мира, включая США, а также всех международных организаций и избирательно-миролюбивой мировой общественности, будущие историки будут не в состоянии объяснить, не прибегая к термину «предательство», ни ныне мертвое, но все еще незахороненное Осло, ни недавнее решение израильского правительство последовать не прецеденту Чехословакии, при первой же возможности переселившей судетских немцев в Германию, а примеру Советского Союза, выселившего крымских татар из Крыма. С тех пор, как для достижения этой цели Шарон, ничтоже сумняшеся, уволил двух несогласных с его предательством министров, выражение «израильская демократия» стало звучать для меня с неуместным акцентом — не то грузинским, не то арабским. Так что давайте не будем винить в этой путанице бедных арабов, а будем, вместе со всем прогрессивным человечеством, винить богатых евреев.
Вообще дилетанту, вроде меня, часто бывает трудно разобраться в перипетиях не только израильской, но даже родной американской политики. Выручает New York Times: например, если газета хвалит Буша, что, к счастью, бывает нечасто, то это неизбежно означает, что наш президент сделал какую-то невероятную подлость. Для оценки действий Израиля прекрасно подходит реакция ООН. На днях Кофи Аннан пообещал Израилю поддержку ООН в сдаче Газы врагу. В качестве аванса Израилю вручили временное вице-председательство в каком-то ООНовском комитете. Я не удивлюсь, если узнаю, что правительства разных стран, следуя примеру газет, заранее заготавливающих некрологи на престарелых, но пока живых знаменитостей, уже вступили в контакт с ведущими архитекторами мира, чтобы заручиться их участием в планировании музеев предстоящей в скором будущем Катастрофы. Жизнь продолжается.
В преддверии теперь уже, по-видимому, неизбежной сдачи Газы, интересно заметить, что ее еврейское население составляет всего 8 тысяч человек — сущая мелочь по сравнению с мировой революцией. Однако эта горсточка евреев производит 70% израильских органических овощей и экспортирует на 60 миллионов долларов в год товаров. В Газе функционируют 20 ешив, школ и других образовательных учреждений, не считая детских садов и ясель. Все это будет либо уничтожено самими израильтянами, либо разорено арабами. Ничто, кроме терроризма, на этом месте не произрастет.
Если вы думаете, что в глазах мировой общественности это может послужить доводом против сдачи Газы террористам, то взгляните, что произошло с Южной Африкой, которая при апартеиде была одной из самых процветающих стран на земле, и в которой небелое население жило несравненно лучше, чем в любой другой стране континента. Как ни несправедлив был апартеид, то, что пришло ему на смену, оказалось куда более разрушительным. Преступность и СПИД при новой власти круто пошли вверх, экономика быстро приходит в необратимый упадок, а правительство озабочено, главным образом, тем, что значительный сектор экономики все еще находится в руках белых. Увидим ли мы в Южной Африке, как в бывшей Родезии, ныне Зимбабве, охоту на белых, пока неясно. Ясно то, что под давлением мировой общественности, одно зло было заменено другим, гораздо худшим, но поскольку жертвы нового режима не принадлежат к защищенной разновидности человеческих существ, то так им и надо. Израилю не следует надеяться, что общественное мнение, перед лицом чудовищных несправедливостей и нового расцвета антисемитизма, может неожиданно повернуться в его пользу, как бы он не подставлялся врагу.
Но что же придет на смену кровавой израильской оккупации, когда израильские земли будут наконец освобождены от израильтян и отданы арабам-террористам? То, чего пытаются добиться Соединенные Штаты, просто, как лобзик, и неосуществимо, как вечный д вигатель: убедившись, что с Арафатом работать невозможно, Буш с Пауэллом ищут ему замену, которая за разумную плату согласилась бы с нами дружить. Пока у них ничего не выходит, и это хорошо, потому что история учит нас, что подобный гамбит неизменно приводит к окончанию, которое так или иначе сводится к одному из двух вариантов: иранскому, при котором ставленника американского империализма свергает озверелое население, и иракскому, при котором нам в конце концов приходится выковыривать его своими силами.
В конечном же итоге арабы последуют за Древним Египтом, Европа — за Древней Грецией, Америка — за Древним Римом, новые сверхдержавы возникнут и уйдут в небытие, а евреи, как обычно, останутся светочем ненавидящих их народов. Таким образом, никаких существенных перемен в мире не предвидится, и можно спокойно играть в вопросы и ответы.
Плохие законы
Плохие законы не соблюдаются. Водители превышают абсурдно низкий предел скорости. Нормальные подростки пробуют алкоголь задолго до того, как закон им это позволяет. Человек, которому срочно нужен пистолет, вынужден покупать его нелегально. И Женевские соглашения в глазах террориста являются доказательством того, что Аллах его любит, потому что без них его бы убили, как бешеную собаку, не дожидаясь, пока он причинит столько горя своим жертвам.
Самая обычная картинка в сегодняшних новостях это безликий араб, бегущий по улице с «калашом» или гранатометом. Добежав до дома, он прячет свое оружие под кровать или в яму у сортира и немедленно превращается в невинное гражданское лицо. Как? Просто. Он не вооружен, и на нем нет военной формы. Следовательно, он — лицо гражданское. А гражданские лица считаются невиновными, пока суд не докажет обратное. Удобно, правда?
Время от времени невинное гражданское лицо затесывается в толпу евреев и взрывает себя и их, без всякого суда доказывая свою несомненную вину. Мы и раньше подозревали, что он — террорист, но ничего не могли сделать, потому что у нас не был достаточно веских доказательств. Теперь у нас есть веские доказательства, но наказание ему не грозит: он навсегда ушел из-под описи. Пылкий и беззаботный, словно сытый кролик, он навек поселился в Большом Небесном Борделе для мусульман, вверенный нежным заботам персональной роты гурий. Между тем, внизу жизнь течет своим чередом: арабы празднуют победу, мы хороним убитых. Максимум, что можно сделать, это снести дом, где живет семья новоиспеченного мученика. ХАМАC с лихвой возместит им убытки из фондов гуманитарной помощи, собранных по всему миру, включая и Соединенные Штаты.
Что делать?
В 80-е годы, когда похищение иностранцев стало в Ливане чем-то вроде национального спорта, советских, которых там было пруд пруди, почему-то не трогали. Отчасти это объяснялось тем, что большинство арабских террористов того времени были обучены и вооружены в Советском Союзе. Но все же неверный — он и в Африке неверный. Откуда же взялся стопроцентный советский иммунитет? Мне говорили, не ручаясь за достоверность, что однажды советского человека в Ливане похитили. Вскоре к похитителям пришел старичок, дальний родственник одного из них, и принес с собой сверточек. Он рассказал, что русские взяли несколько членов семей похитителей, включая самого старичка и маленького мальчика. Всем, кроме ребенка, на глазах у старичка перерезали горло, а старичка отпустили, чтобы он передал похитителям сверточек, в котором оказался детский мизинчик. После этого советские люди гуляли по Бейруту никого не боясь, как милиционеры по Красной площади.
Вот еще одна, на этот раз абсолютно достоверная история про Россию и терроризм. Девять лет назад, 14 июня 1995 года, чеченская банда, состоявшая из 162 человек с Шамилем Басаевым во главе, ворвалась на трех грузовиках в южный российский город Буденновск. В течение нескольких часов чеченцы носились по улицам, давя прохожих. Затем они согнали 1800 человек в госпиталь, рассчитанный на 250 пациентов, и объявили их заложниками. Российские власти отреагировали со своей обычной убийственной некомпетентностью. Через 6 дней чеченцы ушли без потерь, оставив позади 142 убитых и больше 400 раненых горожан. В течение последующих лет, некоторые участники налета были арестованы, но Басаева так никогда и не поймали, хотя его послужной список Буденновском отнюдь не закончился.
Представьте себе слегка измененный сценарий. Представьте себе, что русские окружили госпиталь непроходимым кордоном и сообщили Басаеву следующее: (а) каждый участник налета будет казнен немедленно, как только сдастся властям; (б) за каждого убитого или раненого заложника русские расстреляют несколько сообщников террористов; (в) единственный способ для Басаева связаться с властями — посредством записки, переданной с отпущенным заложником. Если бы русские смогли это осуществить, то рейд на Буденновск, возможно, стал бы последним чеченским терактом.
Но где же взять столько сообщников? Ответ на этот вопрос можно найти, если порыться, в статье антисемита Томаса Фридмана, опубликованной в New York Times 13 июня. Статья пытается убедить читателей в том, что безоговорочная сдача террористам завоюет Израилю моральное превосходство над ними. (Любопытно, что Фридман порекомендовал бы жертве изнасилования?) В частности, он пишет: «Израиль не может одержать полной победы над Хизбуллой и палестинцами, не прибегая к геноциду.»
Эта короткая фраза содержит такие напластования вранья, что трудно решить, с чего начать. Во-первых, Хизбулла — это террористическая организация. Ее уничтожение геноцидом никак не являлось бы. Во-вторых, так называемые «палестинцы» — это не народ, а тоже террористическая организация. Их уничтожение было бы геноцидом ничуть не в большей степени, чем уничтожение Хизбуллы или, допустим, Аль-Каеды. В третьих, я категорически возражаю против предположения, что, услышав слово «геноцид», я должен испугаться и, не сопротивляясь, дать зарезать себя, свою семью, и весь мой народ тем, кто живет мечтой об уничтожении евреев, даже если, с точки зрения антисемита Фридмана, это дало бы мне моральное преимущество над моими убийцами. Ему не приходит в голову, что даже до того, как почти половина моего народа сгорела в печах Холокоста, две тысячи лет кровавых страданий евреев от рук всего человечества заработали нам неисчерпаемый запас морального превосходства над кем угодно, от Махатмы Ганди до Папы Римского. Теперь, если на нас нападают, мы защищаемся, и я не вижу причин чувствовать себя виноватым, когда мы побеждаем. В конце концов, мы — единственный народ на планете, который не совершил ни единого акта агрессии за последние два тысячелетия.
Бедные гои!
Нам также не следует забывать об особенностях Господнего чувства юмора. Он пообещал Аврааму, что его потомки будут многочисленны, как песчинки в пустыне, но не упомянул, что 98 процентов из них произойдут от Агарева ублюдка и на протяжении всей своей истории будут бессмысленно-злобно, как бармалеи, искоренять оставшиеся 2 процента.
Те из нас, кто лично испытал прикосновение антисемитизма к своей нежной коже, наверно жалеют о бесчисленных упущенных возможностях, о нескончаемом потоке ежедневных унижений, о страшной памяти прошлой Катастрофы и еще более страшном предчувствии Катастрофы будущей. У всего, однако, есть плюсы и минусы. Подумайте, где бы мы были сегодня, если бы человечество не ненавидело нас, а любило. Словно щепотка соли, что медленно просачивается сквозь дрянь на поверхности заросшего пруда и без следа растворяется в его мутной воде, мы давным-давно растворились бы без остатка в окружающей нас человеческой массе. Всеобщая ненависть причинила нам массу страданий, и худшее, возможно, еще впереди, но она — один из двух главных факторов, благодаря которым мы, вопреки всем тяготам, сохранили себя как народ на протяжении тысячелетий. Это — антисемитизм и Тора, не обязательно именно в такой последовательности. Так скажите же мне — вам надо, чтоб они вас любили?
Президент Буш, чье безграничное чувство такта может сравниться только с его бездонным чувством истории, в своей речи, обращенной к Американско-Израильскому Комитету по Общественным Делам (AIPAC), сказал: «Между нашей страной и Израилем много общего. Обе страны относительно молоды.» Я голосовала за него в 2000 году, собираюсь снова голосовать за него в этом и надеюсь, что вы последуете моему примеру, потому что выбора у нас, строго говоря, нет. Но давайте честно признаем, что когда дело доходит до относительности, то наш с вами президент — не Эйнштейн. Соединенным Штатам недавно перевалило за двести, что президенту может показаться солидным возрастом, но ведь Израиль-то, грубо говоря, раз в двадцать старше. По-видимому Джордж Буш считает, что все, что произошло с еврейским народом с начала времен до 1948 года, к истории Израиля не относится. Поэтому мне придется поправить нашего бесстрашного лидера: в то время как Соединенные Штаты действительно относительно молоды, Израиль остается одной из самых старых наций, живущих на нашей планете. Тем не менее, между Соединенными Штатами и Израилем действительно имеется одно очень важное сходство.
За время, истекшее с 11 сентября 2001 года, Соединенные Штаты стали объектом такой же всеобщей ненависти, как Израиль. Тот факт, что ни одна страна мира, кроме США и Израиля, даже не пытается сопротивляться джихаду, отнюдь не является совпадением.
Наблюдать за манифестациями этой ненависти было бы забавно, если бы все это происходило на какой-нибудь другой планете. Когда кучка дураков в американской форме грубо, но безобидно поиздевалась над заключенными Абу-Граиб, мир ответил бурными протестами всех народов и правительств. ООНовский Комитет по правам человека надеется привлечь американцев, причем, я полагаю, не рядовых, пр статье, предусматривающей ответственность за военные преступления. Но где же была ООН, когда в той же тюрьме тысячи людей подвергались настоящим пыткам и предавались мучительной смерти по прихоти Саддама? По-видимому, считала миллиарды, украденные в процессе обмена нефти на еду. Но почему не протестовала мировая общественность? Где была эта самая общественность, когда Нику Бергу на глазах у всего мира отпилили голову? Почему 11 сентября не вызвало никаких массовых протестов и требований призвать виновных к ответу? Почему не последовало всеобщего возмущения за 11 марта в Мадриде? Почему никто никогда не протестует и не протестовал против захвата заложников арабами? Или издевательства над трупами?
Почему никто не угрожает преследованиями за преступления против человечности тем, кто совершает их каждый день, потому что из образ жизни сам является преступлением? Почему гнев мировой общественности направлен только против тех, кто пытается хоть как-то защитить себя от настоящих преступников?
Во время последнего хаджа один из главных саудовских мулл поучал миллионы паломников, что убийство неверных представляет собой джихад, а убийство мусульман — терроризм. Никто его не осудил, никто не обвинил его в расизме. На Западе стальи об этой проповеди вышли под заголовками, гласившими: «Ведуший священник Саудовской Аравии осуждает терроризм». Против этой гнусной лжи тоже никто не протестовал.
Вот отрывок из недавней статьи в «New York Times»:
«Новая фатва, опубликованная на популярном исламском сайте в Саудовской Аравии, разъясняет, когда мусульманам позволено осквернять трупы неверных. Правило, написанное саудовским религиозным шейхом [а есть саудовские шейхи-атеисты? — ЯС] по имени Омар Абдулла Хассан аль-Шехаби, гласит, что издевательство над трупом позволено либо в ответ на аналогичные действия врагов, либо когда оно служит интересам ислама.»
Причины, входящие во вторую категорию, включают, наряду с другими подпунктами, наведение ужаса на врагов и ублажение сердца воина. Иными словами, мусульманские власти поощряют осквернение трупов при каждом удобном случае. Это исходит из страны, которую наша администрация считает одним из самых надежных союзников США на Ближнем Востоке. Ни одно правительство мира, ни одна организация не пришли к выводу, что религия, интересам которой может служить осквернение трупов, не имеет права именоваться религией. Никому не пришло в голову протестовать.
За этой кажущейся непоследовательностью, за этой избирательной слепотой кроется железная логика. Это — логика слепой ненависти. Та же логика вызвала к жизни изобретенную римлянами клевету, будто в святая святых своего храма евреи молятся ослиной голове. Та же логика породила «Протоколы сионских мудрецов». Та же логика способствовала сокрушительному успеху глупого антисемитского мифа о никогда не существовавшей стране под названием «Палестина». Это — логика антисемитизма, которая теперь направлена и против Соединенных Штатов.
В каком-то смысле Соединенным Штатам приходится хуже, чем Израилю. В отличие от Израиля, США — молодая страна, а в молодости любовь кажется куда важнее, чем она есть на самом деле. Потому-то Америка и проигрывает войну с терроризмом: она старается не победить своих смертельных врагов, а завоевать их любовь. С возрастом это должно пройти, если, конечно, она доживет до этого возраста. А пока она взрослеет, ненависть всего мира к Соединенным Штатам служит надежным признаком того, что сегодня США стоят на стороне добра.
Томас Л. Фридман, штатный антисемит New York Times
Да, в межрасовых отношениях в США все еще царит напряженность, но количество негров, подвергнутых линчеванию за последние четыре года, невелико. На мой взгляд, это означает, что расовая гармония достигнута. Черные не могут добиться полной победы над расизмом в Соединенных Штатах без полного уничтожения Ку-Клукс-Клана. Существует однако возможность продолжительных периодов без сжигания крестов и судов Линча, в течение которых негритянская община США, воспользовавшись своим моральным преимуществом, может продолжать свою жизнь.
Этот абзац написан не мной. Его автор — Томас Л. Фридман. Я только заменил несколько существительных другими. Вот, что на самом деле было написано в его статье, опубликованной в New York Times 13 июня 2004 г.:
Да, на границе между Израилем и Ливаном все еще царит напряженность, но количество израильтян, убитых там за последние четыре года, невелико. На мой взгляд, это означает, что мир достигнут. Израиль не может одержать полную победу над Хизбаллой или палестинцами без геноцида. Существует однако возможность длительных перемирий, в течение которых Израиль, воспользовавшись своим моральным превосходством, может продолжать свою жизнь.
Нетрудно понять, зачем New York Times понадобилось нанимать еврея для распространения антисемитской пропаганды. Труднее понять, как г-н Фридман умудряется смотреть в зеркало, не испытывая при этом тошноты. По-видимому, это — результат длительной практики.
Вопросы и ответы
Для того, чтобы понять, почему их результаты требуют очень осторожной интерпретации, рассмотрим воображаемый опрос, проводимый в СССР в 1937 году:
«Кого бы Вы предпочли в качестве верховного лидера?
(а) И. В. Сталина;
(б) С. М. Кирова;
(в) Л. Д. Троцкого;
(г) ни одного из вышеперечисленных.»
Обратите внимание на то, как просто и ясно сформулирован вопрос. Если кто-нибудь, ссылаясь на недопонимание, попытался бы увильнуть от прямого ответа, то у социолога, проводившего дознание, не было бы ни малейших сомнений в том, что подследственный придуривается. К счастью, советская социология той эпохи обладала эффективными методами борьбы с такого рода уловками, гарантируя, что каждый гражданин, подвергнутый опросу, даст ответ, устраивающий следственные органы.
Примерно год назад, вскоре после того, как президент Буш несколько опрометчиво объявил, что война в Ираке окончилась нашей победой, один из самых лево-либеральных комментаторов во всей лево-либеральной газете New York Times, Николас Кристоф, попытался провести свой собственный опрос общественного мнения в Багдаде. Целью опроса было доказать, что иракцы ненавидят Буша за вторжение в Ирак и считают американцев не освободителями, а оккупантами. Когда он спросил у случайного прохожего, что тот думает о Соединенных Штатах Америки, то последовал весьма неожиданный ответ: прохожий предложил отлить золотой памятник матушке нашего президента и установить его на главной площади столицы.
— Почему? — спросил обалдевший Кристоф.
— Потому что она родила нашего драгоценного освободителя, да благословит Аллах всех ее предков и потомков! — ответил подследственный.
Надо отдать должное комментатору, который ожидал совершенно другого ответа, но, тем не менее, честно описал этот странный инцидент в своей колонке. Более того, он вслух усомнился в правильности своего понимания ситуации — и зря. Как мы с вами знаем сегодня, война в Ираке в то время еще, строго говоря, даже не началась, а иракцы ненавидят нас сегодня больше, чем даже при Саддаме, когда они, под строгим оком иракской сигуранцы, скакали по улицам с воплями «Смерть Америке! Смерть Израилю!» и жгли флаги и чучела. Теперь они жгут американские бронетранспортеры и американских солдат.
Мне же этот эпизод невольно напомнил о свадьбе на Брайтоне, на которой мне довелось присутствовать незадолго до выхода статьи Кристофа. Прекрасно организованное торжество происходило под бдительным надзором дальнего родственника невесты под названием «тамада». Мне объяснили, что «тамада» — это не степень родства, а как бы должность. Периодически вмешиваясь в хаос застолья, он следил за тем, чтобы каждый присутствующий хоть на несколько минут почувствовал себя центром всеобщего внимания. Пока очередь дошла до меня, от моего русского словарного запаса, и без того ограниченного, почти ничего не осталось, но это было неважно, поскольку мои соседи по столу почему-то все время задавали мне один и тот же вопрос: «Ты меня уважаешь?» Каждая фраза, с которой тамада обращался ко мне, приветствовалась смехом и аплодисментами гостей. Я тоже смеялась и аплодировала, хотя не могла понять ни слова, потому что тамада говорил на совершенно незнакомом мне диалекте. От меня потребовали ответного тоста, и я вышла из положения, громко крикнув «Горько!» — русский свадебный обычай, с которым я в тот день познакомилась. Позже мне объяснили, что тамада шутки ради говорил с грузинским акцентом, и пересказали его обращенный ко мне тост по-английски. Все, что он говорил, звучало в высшей степени лестно, но было либо неправдой, либо, в лучшем случае, грубым преувеличением.
Вот почему, читая колонку Кристофа, я не могла отделаться от ощущения, что его багдадец говорил с грузинским акцентом, как тот тамада.
Последние годы все больше опросов стало проводиться среди членов арабской террористической организации известной под названием «палестинский народ». Иногда результаты таких опросов оказываются довольно неожиданными. Так, недавно большинство опрошенных террористов заявили, что хотели бы для своей будущей страны, которой у них никогда не будет, форму правления, аналогичную израильской демократии. По какой-то непонятной причине они предпочли израильскую демократию французской и даже американской. К сожалению, в списке форм правления отсутствовал Талибан, так что для нас навсегда останется тайной, предпочли бы опрашиваемые этот наиболее естественный для мусульман государственный строй израильской демократии или нет.
Оптимисты, еще оставшиеся в наших рядах, немедленно заявили, что выбор арабов означает, что они не верят антисемитскому мифу об апартеиде в Израиле. На самом деле результаты опроса заставляют усомниться в том, что вопрос был понят: не следует забывать, что арабам демократия так же глубоко чужда, как нам — рабовладение, и они не очень разбираются, что она такое и зачем она нужна. Мои сомнения были подтверждены результатами другого опроса, проведенного практически одновременно в той же террористической организации. На этот раз подопытных спрашивали, кого бы они хотели себе в главари. Большинством голосов победил Арафат. Идея израильской демократии с Арафатом во главе напомнила мне об основном законе органической химии: если смешать фунт повидла с фунтом фекалий, то получится два фунта фекалий. И хотя этот результат совершенно не зависит от качества повидла, используемого в эксперименте, в данном случае оно может представлять определенный интерес.
Я подозреваю, что здесь, наряду с арабской дремучей неосведомленностью о предмете, сыграли роль недавние действия израильского правительства и лично г-на Шарона. Даже принимая во внимание постоянно усиливающееся удушающее давление на Израиль со стороны всех стран мира, включая США, а также всех международных организаций и избирательно-миролюбивой мировой общественности, будущие историки будут не в состоянии объяснить, не прибегая к термину «предательство», ни ныне мертвое, но все еще незахороненное Осло, ни недавнее решение израильского правительство последовать не прецеденту Чехословакии, при первой же возможности переселившей судетских немцев в Германию, а примеру Советского Союза, выселившего крымских татар из Крыма. С тех пор, как для достижения этой цели Шарон, ничтоже сумняшеся, уволил двух несогласных с его предательством министров, выражение «израильская демократия» стало звучать для меня с неуместным акцентом — не то грузинским, не то арабским. Так что давайте не будем винить в этой путанице бедных арабов, а будем, вместе со всем прогрессивным человечеством, винить богатых евреев.
Вообще дилетанту, вроде меня, часто бывает трудно разобраться в перипетиях не только израильской, но даже родной американской политики. Выручает New York Times: например, если газета хвалит Буша, что, к счастью, бывает нечасто, то это неизбежно означает, что наш президент сделал какую-то невероятную подлость. Для оценки действий Израиля прекрасно подходит реакция ООН. На днях Кофи Аннан пообещал Израилю поддержку ООН в сдаче Газы врагу. В качестве аванса Израилю вручили временное вице-председательство в каком-то ООНовском комитете. Я не удивлюсь, если узнаю, что правительства разных стран, следуя примеру газет, заранее заготавливающих некрологи на престарелых, но пока живых знаменитостей, уже вступили в контакт с ведущими архитекторами мира, чтобы заручиться их участием в планировании музеев предстоящей в скором будущем Катастрофы. Жизнь продолжается.
В преддверии теперь уже, по-видимому, неизбежной сдачи Газы, интересно заметить, что ее еврейское население составляет всего 8 тысяч человек — сущая мелочь по сравнению с мировой революцией. Однако эта горсточка евреев производит 70% израильских органических овощей и экспортирует на 60 миллионов долларов в год товаров. В Газе функционируют 20 ешив, школ и других образовательных учреждений, не считая детских садов и ясель. Все это будет либо уничтожено самими израильтянами, либо разорено арабами. Ничто, кроме терроризма, на этом месте не произрастет.
Если вы думаете, что в глазах мировой общественности это может послужить доводом против сдачи Газы террористам, то взгляните, что произошло с Южной Африкой, которая при апартеиде была одной из самых процветающих стран на земле, и в которой небелое население жило несравненно лучше, чем в любой другой стране континента. Как ни несправедлив был апартеид, то, что пришло ему на смену, оказалось куда более разрушительным. Преступность и СПИД при новой власти круто пошли вверх, экономика быстро приходит в необратимый упадок, а правительство озабочено, главным образом, тем, что значительный сектор экономики все еще находится в руках белых. Увидим ли мы в Южной Африке, как в бывшей Родезии, ныне Зимбабве, охоту на белых, пока неясно. Ясно то, что под давлением мировой общественности, одно зло было заменено другим, гораздо худшим, но поскольку жертвы нового режима не принадлежат к защищенной разновидности человеческих существ, то так им и надо. Израилю не следует надеяться, что общественное мнение, перед лицом чудовищных несправедливостей и нового расцвета антисемитизма, может неожиданно повернуться в его пользу, как бы он не подставлялся врагу.
Но что же придет на смену кровавой израильской оккупации, когда израильские земли будут наконец освобождены от израильтян и отданы арабам-террористам? То, чего пытаются добиться Соединенные Штаты, просто, как лобзик, и неосуществимо, как вечный д вигатель: убедившись, что с Арафатом работать невозможно, Буш с Пауэллом ищут ему замену, которая за разумную плату согласилась бы с нами дружить. Пока у них ничего не выходит, и это хорошо, потому что история учит нас, что подобный гамбит неизменно приводит к окончанию, которое так или иначе сводится к одному из двух вариантов: иранскому, при котором ставленника американского империализма свергает озверелое население, и иракскому, при котором нам в конце концов приходится выковыривать его своими силами.
В конечном же итоге арабы последуют за Древним Египтом, Европа — за Древней Грецией, Америка — за Древним Римом, новые сверхдержавы возникнут и уйдут в небытие, а евреи, как обычно, останутся светочем ненавидящих их народов. Таким образом, никаких существенных перемен в мире не предвидится, и можно спокойно играть в вопросы и ответы.
Плохие законы
Самая обычная картинка в сегодняшних новостях это безликий араб, бегущий по улице с «калашом» или гранатометом. Добежав до дома, он прячет свое оружие под кровать или в яму у сортира и немедленно превращается в невинное гражданское лицо. Как? Просто. Он не вооружен, и на нем нет военной формы. Следовательно, он — лицо гражданское. А гражданские лица считаются невиновными, пока суд не докажет обратное. Удобно, правда?
Время от времени невинное гражданское лицо затесывается в толпу евреев и взрывает себя и их, без всякого суда доказывая свою несомненную вину. Мы и раньше подозревали, что он — террорист, но ничего не могли сделать, потому что у нас не был достаточно веских доказательств. Теперь у нас есть веские доказательства, но наказание ему не грозит: он навсегда ушел из-под описи. Пылкий и беззаботный, словно сытый кролик, он навек поселился в Большом Небесном Борделе для мусульман, вверенный нежным заботам персональной роты гурий. Между тем, внизу жизнь течет своим чередом: арабы празднуют победу, мы хороним убитых. Максимум, что можно сделать, это снести дом, где живет семья новоиспеченного мученика. ХАМАC с лихвой возместит им убытки из фондов гуманитарной помощи, собранных по всему миру, включая и Соединенные Штаты.
Что делать?
В 80-е годы, когда похищение иностранцев стало в Ливане чем-то вроде национального спорта, советских, которых там было пруд пруди, почему-то не трогали. Отчасти это объяснялось тем, что большинство арабских террористов того времени были обучены и вооружены в Советском Союзе. Но все же неверный — он и в Африке неверный. Откуда же взялся стопроцентный советский иммунитет? Мне говорили, не ручаясь за достоверность, что однажды советского человека в Ливане похитили. Вскоре к похитителям пришел старичок, дальний родственник одного из них, и принес с собой сверточек. Он рассказал, что русские взяли несколько членов семей похитителей, включая самого старичка и маленького мальчика. Всем, кроме ребенка, на глазах у старичка перерезали горло, а старичка отпустили, чтобы он передал похитителям сверточек, в котором оказался детский мизинчик. После этого советские люди гуляли по Бейруту никого не боясь, как милиционеры по Красной площади.
Вот еще одна, на этот раз абсолютно достоверная история про Россию и терроризм. Девять лет назад, 14 июня 1995 года, чеченская банда, состоявшая из 162 человек с Шамилем Басаевым во главе, ворвалась на трех грузовиках в южный российский город Буденновск. В течение нескольких часов чеченцы носились по улицам, давя прохожих. Затем они согнали 1800 человек в госпиталь, рассчитанный на 250 пациентов, и объявили их заложниками. Российские власти отреагировали со своей обычной убийственной некомпетентностью. Через 6 дней чеченцы ушли без потерь, оставив позади 142 убитых и больше 400 раненых горожан. В течение последующих лет, некоторые участники налета были арестованы, но Басаева так никогда и не поймали, хотя его послужной список Буденновском отнюдь не закончился.
Представьте себе слегка измененный сценарий. Представьте себе, что русские окружили госпиталь непроходимым кордоном и сообщили Басаеву следующее: (а) каждый участник налета будет казнен немедленно, как только сдастся властям; (б) за каждого убитого или раненого заложника русские расстреляют несколько сообщников террористов; (в) единственный способ для Басаева связаться с властями — посредством записки, переданной с отпущенным заложником. Если бы русские смогли это осуществить, то рейд на Буденновск, возможно, стал бы последним чеченским терактом.
Но где же взять столько сообщников? Ответ на этот вопрос можно найти, если порыться, в статье антисемита Томаса Фридмана, опубликованной в New York Times 13 июня. Статья пытается убедить читателей в том, что безоговорочная сдача террористам завоюет Израилю моральное превосходство над ними. (Любопытно, что Фридман порекомендовал бы жертве изнасилования?) В частности, он пишет: «Израиль не может одержать полной победы над Хизбуллой и палестинцами, не прибегая к геноциду.»
Эта короткая фраза содержит такие напластования вранья, что трудно решить, с чего начать. Во-первых, Хизбулла — это террористическая организация. Ее уничтожение геноцидом никак не являлось бы. Во-вторых, так называемые «палестинцы» — это не народ, а тоже террористическая организация. Их уничтожение было бы геноцидом ничуть не в большей степени, чем уничтожение Хизбуллы или, допустим, Аль-Каеды. В третьих, я категорически возражаю против предположения, что, услышав слово «геноцид», я должен испугаться и, не сопротивляясь, дать зарезать себя, свою семью, и весь мой народ тем, кто живет мечтой об уничтожении евреев, даже если, с точки зрения антисемита Фридмана, это дало бы мне моральное преимущество над моими убийцами. Ему не приходит в голову, что даже до того, как почти половина моего народа сгорела в печах Холокоста, две тысячи лет кровавых страданий евреев от рук всего человечества заработали нам неисчерпаемый запас морального превосходства над кем угодно, от Махатмы Ганди до Папы Римского. Теперь, если на нас нападают, мы защищаемся, и я не вижу причин чувствовать себя виноватым, когда мы побеждаем. В конце концов, мы — единственный народ на планете, который не совершил ни единого акта агрессии за последние два тысячелетия.