Сальваторе Роберт. Разбойник

   – Да, мой господин, – отозвался отец Жерак.
   – Нам еще о многом надо позаботиться, – перевел разговор на другую тему Ренарк. – Принц – лорд Прайди – будет коронован на следующей неделе. Эта церемония продолжит череду празднеств по поводу доблестной победы над красными шапками. Полчища поври изгнаны с наших земель, и больше никогда люди не станут бояться кровожадных карликов на дорогах.
   При этих словах Прайди и Баннарган обменялись понимающими взглядами. Слов нет, победа на востоке была значительным событием, и кровь поври на несколько дней окрасила прибрежные скалы и волны прибоя. Но лорд Этельберт и лорд Делавал, командующие основными силами людей, не стали настаивать на окончательном истреблении карликов. И Баннарган и Прайди прекрасно понимали, что причина кроется не в усталости воинов. Нет, решение позволить ускользнуть некоторому количеству врагов было осознанным и взвешенным, о чем знали или догадывались все правители, принимавшие участие в кампании. Угроза нападения поври сведена к минимуму, чтобы не препятствовать развитию торговли и сообщению между отдельными владениями. Но в то же самое время некоторая опасность должна оставаться. Так, небольшое беспокойство, дабы все лорды Хонсе могли надежнее держать своих подданных в границах владений. При наличии рассказов о поври и гоблинах, рыскающих по лесам, крестьяне не станут задавать лишних вопросов своим покровителям-лордам.
   – Вы можете нас оставить, – произнес Прайди монахам, а сам повернулся к Берниввигару и добавил: – А ты немного задержись.
   Старый самхаист окинул отца Жерака самодовольным взглядом и поклонился. Брат Бателейс начал что-то недовольно бормотать, но отец-настоятель жестом призвал его к молчанию.
   – Как прекрасно, что братья Абеля смогли спасти вашу жизнь, мой добрый принц, – произнес отец Же-рак, проходя к выходу. – Прайд-касл оказался бы в запустении без гордого сына лорда Прайда.
   Принц ничего не ответил, только коротко кивнул монахам на прощанье.
   – Нам надо обсудить несколько важных вопросов, господин, – заговорил Ренарк, и принц сделал вид, что внимательно его слушает.
   Но как только закрылась дверь за братьями Абеля, Прайди переключил все внимание с лорда-регента на самхаистского жреца.
   – Ты говорил о принесении в жертву языка ради восстановления голоса.
   – Да, так оно и было, – подтвердил Бернивви-гар. – Когда все другие способы оказывались недостаточно эффективными.
   – К чему можно применить такой способ?
   – К чему угодно, если жертва предназначена Древним Предкам. Я сам видел, как убивали людей, чтобы другие могли подняться со смертного ложа. И я видел вырванные глаза, принесенные в жертву, чтобы более достойные люди могли видеть.
   Прайди вздохнул и опустил голову.
   – А что до вашей… болезни, – деликатно сказал Берниввигар, – то вы опасаетесь, что станете последним представителем рода Прайдов…
   – Я уже почти убежден в своем бессилии, – признался принц.
   – Кастрация другого человека может принести пользу в зависимости от тяжести ранения и благосклонности Древних Предков.
   – Благосклонности?
   – Таковы боги, мой господин, – ответил Берниввигар. – Среди смертных вы занимаете самое высокое положение. Для жителей Прайда вы почти божество, но для Древних Предков все мы ничтожно малы.
   Принц некоторое время молча обдумывал слова жреца. Потом облизнул пересохшие губы и посмотрел на Баннаргана. Тот молча кивнул головой.
   – Что для этого нужно сделать? – спросил бу-дущий правитель.
   – Найти жертву, конечно.
   – Какие для этого требования?
   Берниввигар рассмеялся:
   – Только наличие половых органов, мой господин. Подойдет любой мужчина, хотя я не советовал бы выбирать слишком старый и болезненный экземпляр.
   Злорадная улыбка исказила лицо самхаиста, и принц отвернулся, чтобы не видеть его самодовольства.
   – В городе проживает один мальчишка, – заметил Берниввигар.
   – Это не тот, который ходит, как аист? – вступил в разговор Ренарк, и Берниввигар, не переставая злобно ухмыляться, кивнул головой.
   – Я не понимаю, почему он до сих пор занимает место под солнцем. Древние Предки вряд ли одобряют существование такого беспомощного калеки, – внушительно заметил старый самхаист.
   – Тот мальчишка на дороге? – спросил Баннарган у Прайди. – Тот, который дергается на каждом шагу и залит соплями и слюной?
   – Прекрасный образчик, не правда ли? – добавил жрец. – Возможно, когда я с ним покончу – с вашего разрешения, конечно, мой господин, – я свершу акт милосердия и положу конец его несчастному существованию.
   Разум принца взбунтовался. Неужели он решится на такой шаг? Конечно, род правителей не должнен прерываться ради блага народа… Но все же…
   Прайди оглядел лица своих доверенных советников, особенно внимательно посмотрел на Баннаргана, ставшего почти родным во время тяжелого похода. Могучий воин не отвел глаз и кивнул.
   Прайди снова нервно облизнул губы и повернулся к Берниввигару:
   – Мы знаем, где обитает это существо?

Глава 20
КОГДА ВЕСЬ МИР ПЕРЕВЕРНУЛСЯ

   Гарибонд смотрел вслед женщине с дочерью, удалявшейся по тропинке от дверей его домика на озере. Он узнал в ней Каллен Дюворнэ, но женщина упрямо твердила, что ее зовут Ада Вехелин. «За добро надо платить добром», – повторил он прощальные слова своей гостьи, сказанные в ответ на горячую благодарность за помощь после происшествия в городе.
   Поначалу Гарибонд ее не узнал – воспоминания о Каллен Дюворнэ относились к далекому прошлому. Не вспомнил ее он и по дороге домой, и во время краткого визита ее и дочери у него в доме. Только перед самым расставанием, когда она произнесла эти слова, да и то не сразу, в его голове всплыли воспоминания о давнем случае с осужденной преступницей.
   А сейчас, когда Гарибонд смотрел ей вслед, у него исчезли последние сомнения. Это действительно была Каллен. Он был рад узнать, что женщина выжила, справилась со своим несчастьем и даже сумела остаться в Прайде. По ее словам, они с дочерью жили на западной окраине города. Сознание, что несчастная женщина осталась в живых после тяжелого испытания, подбодрило дух Гарибонда. Ее жизнь и жизнь рожденной ею хорошенькой девочки несколько примиряли его с гибелью Сен Ви и болезнью Брансена. Их жертва не оказалась напрасной.
   Гарибонд всегда понимал, что Сен Ви, спасая молодую женщину, поступала правильно, и она сама никогда в этом не сомневалась и ничуть не жалела. Встреча с Каллен и Кадайль подтвердила эту уверенность.
   – О… на… м-м-мой… др-др-уг, – произнес Брансен, глядя вместе с ним из окна.
   – У тебя очень хорошая подружка, Брансен, – ответил Гарибонд, обнял мальчика за узкие плечики и привлек к себе. Не то чтобы он опасался, что Брансен упадет, просто Гарибонду очень захотелось почувствовать кого-то рядом.
   – Я-я-я на… н-н-ней… же-же-нюсь.
   Рот Гарибонда в улыбке растянулся до самых ушей, но мужчина не стал ничего говорить, просто покрепче прижал к себе несчастного мальчика. Он знал, что желание Брансена несбыточно, но не захотел его расстраивать.
   – Она будет тебе хорошей женой, – сказал он. Зачем лишать парня его мечты? У него и так нет никаких радостей в жизни.
   Посмотрев на Брансена, Гарибонд только укрепился в своих мыслях. Никогда ему еще не приходилось видеть такой ясной и открытой улыбки на лице приемного сына. И Брансен даже не обернулся, не почувствовал взгляда Гарибонда, как это обычно бывало. Он продолжал смотреть вслед Кадайль и продолжал улыбаться.
   Позже, когда мать и дочь скрылись из виду, Гарибонд вспомнил о делах по хозяйству.
   – Пора немного почиститься и приготовить что-нибудь на ужин, – спохватился он.
   Гарибонд еще раз обнял мальчика, потом разжал объятия и принялся разводить огонь, чтобы согреть воду для похлебки. Помешивая варево в котелке, Гарибонд не переставал размышлять об улыбке на лице мальчика. Как хорошо, что он может так улыбаться после унизительного происшествия в городе. Как это было ужасно!
   Но оказалось, что ему было тяжелее пережить такой случай, чем Брансену, и Гарибонд понял, что бедняга давно привык к оскорбительным выходкам людей. Снова и снова Гарибонд задним числом сожалел обо всех случаях, когда позволял Брансену уходить в Прайдтаун. Но мальчик всегда так настаивал на своих походах, так нетерпеливо ждал их, хотя за два или три года всего несколько раз он вернулся без грязи на одежде и крови на лице. В свете сегодняшнего происшествия Гарибонду стало окончательно ясно, что мальчик чаще всего страдал не из-за собственной неловкости.
   Мужчина медленно помешивал кипящую похлебку и вспоминал своих давних друзей, Динарда и Сен Ви. Густая жидкость потихоньку бурлила в котелке, и след от ложки неизменно сглаживался; наблюдение за этим процессом заставило Гарибонда пристальнее заглянуть в собственную душу и свою жизнь. Он называл себя отшельником и сейчас припомнил все разочарования, приведшие его в это место. Решение поселиться в заброшенном уединенном домике на маленьком скалистом островке пришло не сразу. Оно выросло и укрепилось после целой череды бед, сопровождавших жизнь Гарибонда среди людей. Он вспомнил, что его сестра погибла от рук поври, а солдаты, как всегда опоздавшие ее спасти, больше были заняты празднованием победы, чем сочувствием его горю. В то время как он стоял на коленях над телом сестры, бравые воины веселились и спорили, кто сразил большее количество врагов.
   – Да, тогда была совсем другая жизнь, – пробормотал он кипящей на огне похлебке.
   Сожаления о прошлом быстро испарились, как и всегда бывало с Гарибондом, и он обратился мыслями к более приятным воспоминаниям, к Динарду и Сен Ви. Удивительно, как за сравнительно короткий срок женщина смогла настолько сильно затронуть его душу. И еще он с радостью думал о Брансене, этом неловком и искалеченном мальчике. Гарибонд не мог без смеха вспоминать, как раздражались люди, слушая сбивчивое заикание Брансена; для Гарибонда этот недостаток только незначительно замедлял процесс раскрытия некоего секрета. Так длительное ожидание поклевки на рыбалке делает улов еще ценнее, а после долгого ненастья солнечные день становится ярче.
   Гарибонд оторвался от похлебки, чтобы взглянуть на мальчика. Брансен снова уткнулся в Книгу Джеста и осторожно переворачивал страницу. С тех пор как Гарибонд показал ему первые слова, а потом несколько часов посвятил урокам чтения, мальчик почти не расставался с книгой. По какой-то непонятной Гарибонду причине Брансен находил в этом занятии явное утешение. Поначалу у Гарибонда возникли опасения, что неловкий мальчуган испортит или порвет книгу, но вскоре стало совершенно очевидно, что Брансен как никто другой заботится о ее сохранности. После чего Гарибонд разрешил ему брать книгу в любое время и больше не заботился о состоянии реликвии, связанной с воспоминаниями о Сен Ви и Динарде.
   В этот вечер они сели ужинать позднее чем обычно, и в комнате вкусно пахло только что сваренным супом и древесным дымком. Низкие тучи за окном ускорили наступление сумерек, и пришлось зажечь несколько свечей.
   – Красивый почерк в этой книге, – заметил Гарибонд между двумя глотками. – Тебе, наверно, нравится разглядывать его завитушки.
   На лице Брансена появилась смущенная улыбка.
   – Скажи, это помогает тебе отвлечься от всего, что тебя окружает? – спросил мужчина. – Ты, вероятно, забываешь о том, что произошло в городе, когда разглядываешь затейливые буквы? Какие все-таки дураки эти солдаты!
   Выражение лица мальчика немного изменилось, и на нем мелькнуло что-то похожее на растерянность. Несколько раз он пытался заговорить, и Гарибонду показалось, что причина его неудач не только в невозможности ясно произнести слова. Наконец Брансен положил на стол растопыренную пятерню ладонью вниз.
   – Эт-т-то… б-б-бра… ть, – произнес он.
   От усилий перевернуть ладонь и при этом не смахнуть со стола посуду рука Брансена задрожала. Гарибонд с любопытством склонил голову набок.
   – А эт-т-то… п-по… лу… чать.
   – Да, конечно, – спокойно отозвался Гарибонд и осторожно убрал руку Брансена со стола.
   Он видел, что мальчик взволнован, а такое состояние обычно предшествовало совершенно непредсказуемым и порывистым движениям не только его рук, но всего тела. Гарибонду совсем не улыбалось смотреть, как миски с только что приготовленной горячей похлебкой будут летать по всей комнате.
   Но уже после того, как он убрал руку мальчика со стола, до него дошел смысл сказанных слов, и это буквально пригвоздило его к стулу.
   – Что ты сказал? – спросил он, удивленно раскрыв единственный здоровый глаз.
   Лицо мальчика исказилось от напряжения, но он снова попытался положить руку на стол, хотя Гарибонд все еще придерживал его за запястье. Он сам положил растопыренную ладонь на крышку стола, но не стал дожидаться, пока Брансен справится со словами.
   – Это значит брать? – спросил он. Брансен кивнул.
   Гарибонд перевернул его ладонь кверху.
   – Получать?
   Радостная улыбка мальчика была ответом.
   Гарибонд стремительно вскочил из-за стола, в спешке опрокинув стул. Он схватил книгу, зажег еще одну свечу и внимательно посмотрел на текст. Вот оно! На той самой странице, где Брансен оставил книгу раскрытой, мудрец Джеста Ту объяснял различия в жестах, скрытый смысл движений и поз. Те, кто действует под влиянием гнева или чувства собственного превосходства, говорилось в книге, чаще всего тянутся за чем-то, держа руку ладонью вниз, то есть дают понять, что они возьмут желаемое без спроса. Как солдат на дороге, отпихнувший в сторону Гарибонда, как и сам принц, бесцеремонно отбросивший калеку.
   Те же, кто более восприимчив к чувствам других, кто надеется на взаимопонимание и поддержку, протягивают руку ладонью вверх.
   Но как удалось Брансену это понять? Гарибонд никогда не читал ему именно эту страницу!
   Он повернулся к столу и внимательно посмотрел на мальчика.
   – Ты это читаешь?
   В ответ последовала смущенная улыбка и неловкий кивок головы.
   – Читаешь? – чуть не задохнулся от волнения Гарибонд.
   Брансен открыл рот, словно готовился что-то произнести, но не сказал ни слова. Да теперь это было и неважно для совершенно сбитого с толку Гарибонда. Как мог читать этот недоразвитый мальчишка, который едва справлялся с простейшим движением и не мог ровно поставить одну ногу перед другой? Как мог калека Брансен разобрать замысловатый почерк Динарда?
   Гарибонд недоверчиво тряхнул головой, потом сгреб книгу и подошел к столу. Он решительно смахнул со стола миски, немало не заботясь о том, что они полетели на пол, чем очень удивил и даже напугал Брансена. Затем он положил книгу на стол и стал листать страницы. Гарибонд отыскал то место, где описывалось одно из простейших упражнений для начинающих учеников Джеста Ту. Ученику на ноги привязывали тяжелый груз и опускали в бассейн, достаточно глубокий, чтобы закрыть с головой самого высокого человека. Гарибонд не стал утруждать себя глубокими раздумьями над данной задачей. Все, что он понял, это возможность человека без посторонней помощи освободиться от пут и вынырнуть на поверхность. Заключительный вывод, имевшийся на каждой странице, в этом случае гласил: «В тишине и уединении воды мы познаем самих себя».
   – О-о-об… ра… з.
   – Верно, – кивнул Гарибонд. – Образ. Это когда мы смотрим на поверхность воды и видим самих себя, видим, как мы выглядим.
   Брансен затряс головой.
   – Н-н-нет, – выговорил он и ткнул пальцем в текст. – В… в-в-оде…
   Мальчик закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Казалось, на мгновение он погрузился в свои мысли, заглянул в себя, а потом, к удивлению Гарибонда, совершенно чисто произнес целую фразу.
   – В воде мы познаем себя.
   Мужчина был настолько поражен чистотой его речи, что не сразу понял смысл сказанного. А Брансен настойчиво показывал пальцем на страницу, приглашая его прочитать текст. Гарибонд прочел указанный отрывок, еще раз вспомнил произнесенные Брансеном слова, и что-то прояснилось в его голове. Цель испытания водой Джеста Ту была в достижении внутреннего спокойствия. Всем ученикам заранее показывали, как освободиться от тяжелого груза; важно было другое – смогут ли они достаточно сосредоточиться под водой и проделать это или растеряются и наглотаются воды. Испытание определяло внутреннюю силу человека в чрезвычайных обстоятельствах. Гарибонд, конечно, догадывался о чем-то подобном, но окончательно понял это только сейчас, прочитав страницу Книги Джеста и благодаря помощи Брансена.
   Мало того, что мальчик умел читать, он еще и обладал способностью понимать прочитанное! Как это могло произойти?
   Гарибонд смотрел на Брансена, хотел высказать ему свое удивление и восхищение, но не находил слов. Никогда раньше он не мог и предположить ничего подобного, и теперь ему хотелось кричать от счастья.
   Но он не мог. К горлу подкатил твердый ком, и слова не могли вырваться наружу. Гарибонд молча взъерошил волосы мальчика и подтолкнул его к кровати. Потом осторожно закрыл книгу, задул свечи и подождал, пока Брансен устроится на своей постели, состоящей только из набитого сухим сеном тюфяка. Но и после этого он не пошел спать. Гарибонд подошел к окну и уставился в небо, еще хранившее последние отблески заката. В просветах между тучами он наблюдал за появлением первых звезд среди черных пятен облаков.
   Прошло немало времени, прежде чем Гарибонд наконец отправился в свою постель, а уснул он только при первых лучах рассвета.
   Гарибонд услышал стук, но не отреагировал на звук, словно он доносился откуда-то издалека, может даже из другого мира. Повторный стук тоже не разбудил его, только заставил сонно моргнуть и перевернуться на другой бок.
   Лишь только когда раздался отчаянный крик мальчика, Гарибонд мгновенно открыл глаза и соскочил с кровати. Происходило что-то невероятное – в его доме находился принц Прайди и его приятель, прославленный воин по имени Баннарган. Именно он держал мальчика за плечи, и огромные ручищи не давали Бран-сену даже шелохнуться.
   – Когда правитель стучит в твою дверь, ты со всех ног должен бросаться навстречу, – произнес Баннарган.
   – Я… Я спал, – пробормотал Гарибонд. – Мой господин, что случилось?
   – Ничего не случилось, – ответил Баннарган. – Мы пришли за мальчишкой, и мы его заберем.
   Могучий воин так стремительно повернулся, что ноги Брансена мелькнули в воздухе. Гарибонд, одетый лишь в ночную рубаху, метнулся вслед за ним к двери.
   – Что вы делаете? – кричал он. – Вы не можете забрать моего мальчика!
   – Не можем? – переспросил Прайди, жестом призывая Баннаргана к молчанию.
   – Но, мой господин…
   – Вот именно, – прервал его принц. – Твой господин. Твой правитель.
   – Зачем вы хотите его забрать? Он всего лишь ребенок, он не сделал никому ничего дурного. Прошу вас, мой господин, оставьте его в покое. Помилуйте, мой господин!
   – Заткнись, крикливый дурак, – сказал Баннарган. – И уйди с дороги, пока я не вышвырнул тебя за дверь. Принцу Прайди понадобился твой сын, значит, он ему послужит.
   – Но что же он сможет сделать? Он же ребенок, да еще и не здоров…
   – Могу поклясться, он достаточно здоров для нашего дела, – возразил Баннарган.
   Он обхватил мальчика рукой за грудь и легко оторвал его от пола. Второй рукой Баннарган без труда дотянулся до его промежности и сжал пальцы, заставив беднягу сдавленно вскрикнуть.
   – Да, все в порядке.
   Гарибонд едва не задохнулся от ужаса и рванулся вперед, вернее, попытался это сделать. Не успел он ступить и шага, как кончик обнаженного меча Прайди уперся ему в грудь.
   – Я могу это простить, – сказал принц. – Но только один раз.
   – А, как я вижу, вы уже отыскали жертву, – раздался голос за спиной Гарибонда.
   Обернувшись, Гарибонд увидел стоящего на пороге Берниввигара.
   – Жертву? – прошептал он и весь напрягся. – Вон из моего дома, скотина!
   – Мальчик не умрет, – заверил Гарибонда принц Прайди, и в его голосе прозвучал намек на сожаление, заставивший обернуться обезумевшего от ужаса Гарибонда. – Он нам нужен. И можешь гордиться, что это несчастное создание послужит делу продолжения рода Прайдов.
   Гарибонд недоверчиво посмотрел на принца:
   – Что вы собираетесь с ним сделать? Ведь он же еще мальчик.
   – Древние Предки нередко принимают такие жертвы, – вставил Берниввигар.
   – Но вы же сказали… – обратился Гарибонд к принцу.
   – Он не умрет, – повторил принц.
   – Жертвой будет не его жизнь, – с видимым удовольствием сказал Берниввигар. – Это никчемное существо поможет принцу Прайди вернуть силу, которой его лишили поври.
   Гарибонд изумленно замолчал и неосторожно перевел глаза на нижнюю половину тела принца.
   – Если ты проронишь об этом хоть одно слово, я изрежу тебе лицо, – предупредил принц. – И всю оставшуюся жизнь ты будешь слышать крики отвращения детей, женщин и даже мужчин, ужаснувшихся такому уродству. А еще я заставлю тебя смотреть, как твой ненормальный мальчишка умирает – долго и мучительно.
   Гарибонд едва слышал эти угрозы; все его мысли были поглощены словами старого самхаистского жреца.
   – Вы… вы не можете, – пробормотал он. – Ведь он еще ребенок.
   – Род Прайдов должен продолжаться, – отрезал принц.
   Гарибонд оглянулся по сторонам, словно загнанный зверь. Все чудесные открытия предыдущего дня: удивительное присутствие разума в голове мальчика, его умение читать – все это всплыло в затуманенном мозгу несчастного мужчины. Ужасная сцена показалась ему нереальной.
   – Возьмите меня вместо него.
   – Не валяй дурака, – возразил Баннарган. – Мальчишка все равно калека и ни на что не годен.
   – Ты бы должен умолять нас убить его во время этой операции, – насмешливо произнес Берниввигар. – Его мужская сила никогда ему не понадобится, можешь не сомневаться. Да его надо было убить сразу после рождения, ты и сам это знаешь! Радуйся, что этот калека принесет какую-то пользу в своей жизни!
   Брансен тоненько вскрикнул.
   Гарибонд не смог вынести такой жестокости. Он резко развернулся, и большой кулак попал точно в челюсть старого самхаиста. Удар был настолько сильным, что жрец отлетел назад и стукнулся головой о дверной косяк. В этот момент Брансен снова вскрикнул, Гарибонд обернулся и увидел, что к нему бросился Баннарган. Сокрушительный удар по корпусу заставил Гарибонда выпрямиться и оглушил настолько, что он даже не попытался увернуться от удара слева по лицу. Второй удар сбил его с ног.
   Снова раздался голос Берниввигара, но Гарибонд слышал его так же, как слышал сквозь сон стук в дверь, – откуда-то издалека.
   – А может, взрослый мужчина был бы лучшим вариантом, – говорил Берниввигар. – Сколько лет мальчишке?
   – Девять? Или десять? – предположил Баннарган.
   – Он еще не мужчина.
   – А это имеет значение? – спросил Прайди.
   – Было бы лучше, если бы он достиг зрелости и мог самостоятельно зачать ребенка, – сказал жрец.
   Гарибонд с трудом открыл глаза и увидел, что Берниввигар стоит на пороге, опираясь на косяк, и потирает челюсть. Его взгляд светился такой ненавистью, какой ни разу не приходилось видеть Гарибонду.
   – Примите его предложение и бросьте мальчишку, – посоветовал Берниввигар.
   В следующий момент могучая рука Баннаргана подняла Гарибонда на ноги, и воин потащил его к выходу. По дороге он смог лишь мельком взглянуть на Брансена, отчаянно пытавшегося подняться с пола после того, как Баннарган его отшвырнул.
   – И не надейся, что твой сын-калека от меня так легко ускользнет, – негромко пробормотал ему напоследок Берниввигар.
   Несчастный Брансен весь день провел у восточного окна маленького домика. Когда солнце скрылось за горизонтом, он все еще сидел на том же месте.
   Что я буду делать? Что буду есть?
   Он отчаянно хотел вскочить и побежать в город, чтобы спасти Гарибонда. Весь день только эта мысль его и занимала. Но он не мог вскочить и не мог побежать. Он не мог ничего. Даже зажечь свечу не мог, и весь вечер беспомощно сидел в темноте.
   Он не собирался спать, он должен быть готов… к чему угодно, лишь бы помочь горячо любимому отцу. Но мало-помалу голова Брансена склонилась на подоконник. Сон был некрепким, и мальчик услышал топот приближающихся лошадей. Он выглянул в окно, но с этой стороны ничего не было видно. Тогда Брансен вытянул ноги и решился дойти до входной двери.
   Он повернулся и попытался встать со стула, но в спешке упал на пол и все еще сидел, когда лошади развернулись и ускакали, а входная дверь распахнулась.
   Гарибонд переступил через порог и сразу поднял руку, чтобы помочь мальчику подняться.
   – Иди спать, сынок, – произнес он, и Брансен поразился мучительной боли, прозвучавшей в его голосе.
   Мальчик потихоньку двинулся к кровати, а Гарибонд подошел к столу и высек огонь, чтобы зажечь свечу. Только тогда Брансен увидел, как измучен и истерзан его приемный отец. А когда он повернулся со свечой в руке, мальчик чуть не лишился чувств – вся ночная рубаха отца спереди от пояса до самого низа была пропитана кровью.
   – Все в порядке, – сказал Гарибонд. – Иди в кровать.
   Брансен упал на постель и зарылся лицом в подушку. Он хотел спрятаться от всего мира.