Страница:
Сен Ви уже несколько лет трудилась над изготовлением своего меча. Каждый день она накладывала только один слой металла. Брат Динард вспомнил тот день, когда она только приступила к работе. Это событие было отмечено торжественной церемонией, в которой участвовали все четыреста с лишним представителей Джеста Ту, собравшиеся на террасах и молившиеся о благополучном ходе работы. Под негромкое пение молитв младшие члены племени принесли священный свиток стали, такой тонкой, что она могла порваться от дуновения ветерка. Металлическая лента была около четырех футов в ширину и почти двадцать футов в длину.
Такой тонкий слой выходил из-под раскаленных валунов, и весь свиток весил всего несколько фунтов. Он и не должен был быть тяжелым, ведь весь металл, за исключением крошечных кусочков, отсекавшихся в самом конце работы, уходил на изготовление меча, предназначенного для Сен Ви. Это и было ее заданием: перенести рулон металла на специально изготовленный стол в ее жилище и сосредоточиться на одной-единственной задаче – создании оружия. Неоднократно брат Динард пытался расспрашивать об этом таинственном процессе и саму Сен Ви, и других мастеров Облачного Пути, гостеприимно предоставивших ему возможность жить и работать в их доме.
Но, увы, этот секрет они ему не раскрыли.
Динард не мог сердиться на них за скрытность. Благородство и радушие этих людей и так превзошли все его ожидания. Они охотно слушали его рассказы о святом Абеле, об основанной в его честь церкви и ее заповедях, о стремлении Динарда распространить новое учение по всему миру. Никто не запрещал ему проповедовать свою веру обитателям Облачного Пути, поскольку в словах Динарда они видели источник новых знаний, а представители Джеста Ту никогда не отказывались узнать нечто новое, В ответ на его старания и рассказы об использовании священных камней монахи научили его своим дисциплинам – духовной, интеллектуальной и военной, хотя в последней он никогда не смог достичь заметных успехов. Они благожелательно реагировали на его бесконечные вопросы и с одобрением отнеслись к зародившемуся чувству между странным светлокожим северянином и представительницей своего народа.
И еще они отблагодарили его особенно ценным подарком: Джеста Ту научили его читать на своем языке, разительно отличавшемся от наречий Хонсе. И, кроме того, дали ему на время священную Книгу Джеста, содержащую их учение.
На страницах объемистого тома раскрывалось множество секретов – уроки концентрации внимания, механизм памяти, танцы воинов и танцы любовников, – все это было записано в одной книге, и это сокровище предстало перед глазами пришельца. Динарду также подарили книгу такого же размера, но с чистыми страницами, чтобы он смог сделать копию, взять ее с собой на родину и поделиться знаниями со своими соплеменниками в северных странах.
– Разве вы не ослабите свою воинскую силу, выдавая эти секреты? – спросил потрясенный Динард, когда услышал такое заманчивое предложение.
Благородный мастер Джиао не проявил ни тени сомнения.
– Каждому человеку, желающему постичь искусство наших воинских танцев, потребуется немало времени, чтобы выучить язык Джеста. Но даже и тогда он не сможет понять значения слов, пока не овладеет мудростью всей Книги Джеста. Без этих знаний, без ясного понимания каждого слова в упражнениях не будет толку; а человек, постигший мудрость Джеста, не может представлять для нас угрозу.
С тех пор каждый день, когда Сен Ви удалялась в свои комнаты, чтобы положить один из тысячи слоев металла на свой меч, брат Динард отправлялся к себе и стремился как можно тщательнее скопировать несколько строк из увесистого тома. Во времена его послушничества в обители святого Абеля Динарду часто приходилось заниматься переписыванием книг, и тогда он приступал к работе не без опасений, несмотря на религиозное рвение. От долгого сидения за столом с пером в руке у него болели спина и шея, часто слезились глаза. Но у его новых друзей имелись средства от этой напасти, заключавшиеся в ежедневных утренних упражнениях, которые следовало выполнять босиком, чтобы ощутить связь с землей.
Динард снова перевел взгляд на Сен Ви и порадовался, что она не знает о его присутствии во время священного утреннего танца. Вот она грациозно, как и всегда, приподнялась на цыпочки и подняла руки, потом взмахнула левой ногой и повернулась вокруг своей оси. Закончив поворот, Сен Ви медленно опустила руки на уровень груди, сведя вместе ладони пальцами вверх, потом поставила левую ступню рядом с правой. Дальше последовало несколько вращательных движений рук, причем в противоположные стороны, потом наклоны вперед и назад. Внезапно она безо всякого напряжения выполнила кульбит вперед, потом назад и снова продолжила медленно поворачиваться в разные стороны.
Все ее движения выглядели словно прекрасный танец во славу земли и ветра и самой жизни, но Динард понимал, что в комплексе упражнений кроется нечто большее. Набор простых на первый взгляд упражнений представлял собой основу воинских тренировок Джеста Ту, и каждое движение являлось ответом на угрозы врагов. В данный момент Сен Ви совершенствовалась в тактике защиты одновременно от троих нападавших; Динарду как-то довелось видеть применение этой тактики на практических занятиях, и они произвели на него сильное впечатление.
Но даже если бы ее движения представляли собой просто танец, монах с севера с не меньшим удовольствием любовался бы его красотой и грациозностью.
Как любовался бы и прекрасной танцовщицей, которую любил больше, чем кого бы то ни было.
Сен Ви закончила упражнения, выпрямилась и замерла неподвижно, прикрыв глаза и восстанавливая дыхание.
Динарду было понятно и это. Девушка укрепляла свою Ки-Чи-Крии, линию соединения духовной и физической сил, которая, по убеждениям Джеста, соединяла макушку головы – Ки – с областью паха – Крии. Для людей Джеста Ту эта линия была средоточием необходимого баланса, источника любой силы. Укрепляя и улучшая эту связь духовных и физических свойств, как это делала сейчас Сен Ви, жители юга стремились к совершенству.
Сен Ви закончила занятия и подняла руки вверх, соединив большие и указательные пальцы в приветственном жесте утреннему солнцу, а потом низко поклонилась, перегнувшись в поясе, но напряженно выпрямив спину. После этого женщина покинула террасу и направилась в свое жилище, чтобы приступить к ежедневной работе по созданию меча, а брат Динард со вздохом посмотрел ей вслед и сам приступил к ежедневной утренней зарядке. Его ловкость намного уступала умению Сен Ви, однако он достиг определенных успехов и освоил тактику отражения нападения двух противников, спереди и сзади. Затем наступил черед его самого любимого упражнения – Динард замер в «позе горы», мысленно установил линию Ки-Чи-Крии от макушки до паха, продолжил энергетический канал до ступней ног и прикоснулся к каменному основанию террасы. Откуда-то налетел сильный порыв ветра, но Динард не шелохнулся. Он сосредоточился
на поступающей в его тело энергии самой земли, и, казалось, никакой силач не мог бы сдвинуть его с места в этот момент. Некоторое время спустя Динард расслабился и позволил себе насладиться внешними ощущениями: ароматами цветов, теплыми лучами солнца и ласкающим прикосновениям легкой одежды.
Наконец Динард приветствовал поднимающееся солнце, поклонился и вернулся в отведенное ему помещение к своей работе.
Динард не удержался от взгляда на свое старое одеяние, висевшее на крючке за дверью. Как и большинство простых жителей Хонсе, монахи братства Абеля носили грубую шерстяную рубаху до колен, подпоясанную сплетенным из кожи шнуром. Отправляясь в дальние края, он добавил к ней такую же колючую шерстяную накидку с капюшоном темно-коричневого цвета. И то и другое не выдерживало никакого сравнения с мягкой шелковой тканью одежды, предоставленной ему монахами Джеста Ту.
– Дикари Бехрена, – вполголоса усмехнулся Динард и покачал головой.
Наконец он сполоснул лицо и подошел к столу, на котором его ждали две открытые книги, перья и баночки с разноцветными чернилами.
По мере повышения ранга в иерархии Джеста Ту Сен Ви несколько раз меняла жилище, с каждым разом получая все более благоустроенную комнату ближе к наружной стене пещерного городка монастыря. Теперь, достигнув звания опытного мастера, она занимала две комнаты с несколькими окнами, выходящими на юг и на восток. Эти окна представляли собой всего лишь отверстия, пробитые в наружной стене, но Сен Ви редко пользовалась тяжелыми шторами, задергивая их только в самые холодные зимние ночи и в то время, когда она занималась своей основной работой.
Вот и теперь, взбодрившись после утренних упражнений, она подошла к окну, чтобы закрыть штору, но остановилась, залюбовавшись игрой солнечного света на отделанной серебром и слоновой костью рукояти и эфесе своего будущего меча. Она подошла к столу и нежно провела пальцами по резной поверхности, изображавшей раздувшийся капюшон опасной змеи, обитательницы степей Ту-Гай. Сияющее серебро и матовая слоновая кость сплетались на рукоятке, образуя сложнейший рисунок. Сен Ви позволила ладони обхватить это произведение искусства и снова испытала наслаждение от удобства, не уступавшего красоте. Рукоять сужалась внизу и переходила в крестовину, образованную двумя блестящими стальными стержнями. Они были выполнены Сен Ви в виде небольших змей с головами на концах. Дальше за крестовиной шел трехфутовый стержень.
Сен Ви перевела взгляд на свиток тонкой стальной ленты. Тщательнее всего надо было положить первые несколько слоев лезвия, поскольку именно они определяли отверстие, в которое потом войдет стержень и соединит оружие в одно целое.
Сен Ви повернула в ладони рукоять меча, с трудом веря, что с момента начала работы прошло уже несколько лет. Она и сейчас отчетливо помнила тот день, когда наставники с улыбкой вернули ей законченную рукоять и сообщили, что она справилась с работой и может приступать к созданию оружия.
Сколько тысяч часов было потрачено ради одной-единственной цели? Только теперь, когда завершение было уже так близко, Сен Ви осознала, с каким удовольствием провела она эти часы. За несколько прошедших лет она словно узнала себя заново, изведала пределы своих знаний, достигла высот мастерства и научилась терпению истинного художника. Сейчас она не могла удержаться от улыбки, вспоминая те дни, когда целая неделя могла уйти только на прорисовывание одной линии узора рукояти. Не менее скрупулезно она трудилась теперь над изготовлением лезвия, накладывая сотни слоев один за другим. За день можно было наложить только один слой стали.
Мастерство и сноровка уже позволяли ей справиться с этим за несколько часов, но никогда она не бралась за второй слой в тот же день. В процессе изготовления меча Джеста Ту не было места спешке, все должно соответствовать древней традиции.
Наконец Сен Ви задернула тяжелые шторы и развернула стальную ленту на специально изготовленном металлическом столе. По мере приближения к нему она ощущала все более сильное тепло, поскольку под блестящей поверхностью стояла небольшая жаровня, и Сен Ви разожгла ее еще перед выходом на утренние упражнения. Она взяла еще один обломок каменного угля, надела рукавицу на левую руку и небольшой кочергой открыла круглую дверцу. Несколько мгновений она наблюдала, как брошенный внутрь кусок угля занялся языками пламени, как потянулись вверх струйки дыма, словно живые гусеницы, спешившие убраться в более безопасное место. Волны горячего воздуха поднимались к прорезям в столе и равномерно распределяли жар по всей поверхности.
Сен Ви закрыла дверцу топки и подошла к кромке стола. Справа от нее лежала заготовка лезвия, а слева – развернутая лента, блестевшая, словно расплавленное серебро. Чуть правее заготовки над столом приподнималась кромка, раскалившаяся так сильно, что начала светиться в сумрачной комнате.
В процессе создания лезвия Сен Ви пользовалась особым изогнутым резцом и небольшой линейкой с алмазными краями. Она неторопливо и осторожно приложила инструмент к стальной ленте, провела линию обреза следующего слоя, и еще одну – не такую отчетливую, отмечающую границу наложения соседних слоев. Потом она правой рукой без перчатки подняла лезвие меча и очень тщательно уложила так, чтобы отмеченная линия совпадала с раскаленной кромкой. Сбросив перчатку и с левой руки, Сен Ви отошла в противоположный угол и предалась молитвам, сосредоточив внимание на линии Ки-Чи-Крии. На это потребовалось определенное время, необходимое для разогрева меча, а потом Сен Ви взяла пару маленьких молоточков и снова вернулась к столу.
Она негромко запела, придерживаясь определенного ритма, и стала исполнять вокруг стола замысловатый танец. Руки Сен Ви порхали над поверхностью стола, а маленькие молоточки легонько, чтобы не прорвать тонкую ленту, постукивали по раскаленному металлу. Так продолжалось в течение целого часа: пение, перезвон молоточков, грациозные шажки, помогающие выбрать нужную позицию для ударов вдоль линии. Ни разу за все долгие дни работы она не прикоснулась молотком к поверхности уже наложенного накануне слоя, несмотря на то, что границы почти не было видно. Ритмичные танцевальные движения помогали Сен Ви безошибочно распределять удары по поверхности нового слоя металла.
Наконец удары прекратились, Сен Ви отложила молотки и быстро надела толстые рукавицы. Теперь ее движения стали намного быстрее. Обеими руками девушка перевернула лезвие и что было сил прижала к раскаленной приподнятой грани стола, так чтобы граница предыдущего слоя совпала с отметкой на следующем отрезке ленты металла. Несколько мгновений она изо всех сил прижимала лезвие натренированными руками, затем, тяжело дыша, выпрямилась и плеснула на лезвие водой, улыбнувшись на его протестующее шипенье. Так же быстро она досуха протерла сталь, добавив ей еще немного прочности.
Сен Ви прочла очередную молитву и подбросила угля в топку.
Снова последовали молитвы, а когда стол как следует раскалился, Сен Ви водрузила на него длинный тяжелый каменный брусок. Потом еще один, и еще, пока не заложила все лезвие целиком, чтобы вес камней хорошенько прижал вновь наложенный слой к раскаленной поверхности лезвия.
Только тогда Сен Ви пошла завтракать. Она надеялась встретить по пути своего возлюбленного, хотя и знала, что он копирует последние страницы книги и трудится без остановки, чтобы закончить работу одновременно с ней. Бран Динард хотел отправиться в путь весной или, самое позднее, в начале лета.
Конечно, и ее труды на сегодня еще не закончились. После завтрака Сен Ви вернулась к себе, сняла камни с лезвия и остудила его. Теперь можно было воспользоваться напильником с алмазным напылением и час за часом полировать треугольный наконечник меча, придавая последнему слою надлежащую форму.
Завтра она все это повторит сначала.
Пройдет еще несколько дней, и работа будет завершена. Обычный сверток металлической ленты превратится в прекрасное оружие, подлинное произведение искусства, и станет достойным завершением ее воинских тренировок.
Холод тут был ни при чем – зима уже ослабила свою безжалостную хватку, – но пальцы дрожали так сильно, что пришлось оставить работу.
Брат Динард откинулся на спинку стула, разочарованно хмыкнул и встал из-за стола, оттягивая тот момент, которого он так долго ждал. Он даже отошел от стола и старался не Оглядываться. Но все же бросил взгляд через плечо и снова увидел объемистую раскрытую книгу, в которой не перевернутой оставалась всего одна страница.
Последняя страница. В сущности, даже половина, поскольку она была заполнена не до конца. Полстраницы огромного тома, и еще две, оставленные чистыми в самом начале, чтобы переписчик мог предварить свой труд обращением к читателям. Вплоть до этого момента Динард работал без остановок, предвкушая финал, в надежде, что это утро станет последним в бесконечном процессе копирования книги.
Но теперь его охватили сомнения. Впервые, после того как он с головой ушел в работу, во время которой значительно расширил границы своего кругозора и приобрел массу знаний, монах из Хонсе вынужден был признаться самому себе, что окончание копирования книги означает и конец его пребывания в монастыре Облачный Путь.
Долгие месяцы Динард провел среди замысловатых завитков, присущих письменности Джеста Ту, следя за изящно изогнутыми росчерками пера, за рядами символов, погружавших его в глубокие размышления так же непреодолимо, как и монотонное пение молитв. Напряжение, вызванное желанием как можно точнее скопировать записи, вызывало у него состояние, близкое к медитации. Долгие месяцы эта работа была его единственной целью и смыслом жизни; важность такого труда невозможно переоценить. Он привезет эту книгу на север, и она сможет изменить устои церкви Святого Абеля.
Но сейчас Динарда тревожили совсем другие мысли. Теперь, когда его труд подошел к концу, монах задумался о предстоящей дороге через пустыни к скалистому побережью, а потом морем, до границ Хонсе. Он прекрасно сознавал все опасности этого путешествия – грабители и мошенники, войны между соседними племенами Бехрена, змеи, дикие кошки и другие хищники, да и путь по морю представлял немалую угрозу. Даже если он благополучно доберется до владений Этельберта, дорога в глубь страны до Прайда может таить смертельный риск для беспечных путников.
Динард снова посмотрел на книгу. Неужели он проделал все это, разобрал таинственные хитросплетения чуждой для него письменности, скопировал многостраничный труд только ради того, чтобы разноцветные чернила расплылись под проливными дождями? Или ради того, чтобы какой-то невежа подтирал мягкими страницами свою задницу?
Дыхание Динарда внезапно участилось. Он прикрыл глаза и приказал себе успокоиться. В состоянии сильнейшего нервного напряжения монах выбежал из комнаты, пересек коридор и устремился на террасу. В этот день ветер дул сильнее обычного, по небу неслись тяжелые темные облака. Лишь немногие из Джеста Ту оставались снаружи, бельевые веревки опустели, а многочисленные цветочные горшки были убраны в жилища.
С трясущимися от страха руками и ногами Динард все же добрел до дальнего края террасы и вцепился пальцами в перила рядом с началом тысячефутового спуска в долину. Костяшки его пальцев побелели, Динарда охватил гнев на самого себя за слабость – не перед лицом опасности, а в преддверии триумфа.
– Я самый настоящий дурак, – пробормотал он налетевшему ветру.
Он хотел было посмеяться над собой, но в ту же минуту осознал человеческую природу своих переживаний. Динард припомнил один из дней своего детства в Чаде, маленькой деревушке, затерявшейся в лесах на окраине Прайда. Отец, мать, две сестренки и сам юный Бран Динард отправились тогда по лесной тропинке в своеобразное паломничество – посмотреть на новый храм, сооруженный недавно возникшей церковью, распространившей свое влияние уже по всей стране и постепенно вытеснявшей самхаизм.
Отец Брана никогда не придерживался самхаистской веры, более того, он затаил против нее гнев, непонятный маленькому Брану. Много лет спустя, на похоронах отца, он узнал, что у того был брат-близнец, которого по требованиям самхаистских жрецов принесли в жертву; они всегда убивали одного из близнецов, считая, что второй младенец предназначен богам.
В тот далекий день всем им казалось, что они не одни в лесу. Таинственные звуки в стороне от тропы и тени среди деревьев наводили на мысли о грабителях, а то и о ком-нибудь похуже. Путники поторапливались, дым из городских труб уже был виден над верхушками деревьев. Бран первым заметил признаки опасности – в лесном полумраке мелькнуло что-то красное, и на его крик «Поври!» отец подхватил на руки младшую сестренку, мать схватила за руку вторую девочку, и все припустили бегом. Кровожадные карлики в красных беретах охотились не за золотом или серебром, да у родных Брана все равно не было ни гроша. Поври жаждали только человеческой крови, в которую окунали свои шапки.
Динард так и не узнал, были ли тогда в лесу поври, или он увидел красноголовую птицу, а может, и ярко-рыжую дикую свинью. Однако он хорошо запомнил свои чувства. Ему едва исполнилось десять лет, но мальчик с сознанием долга занял место в арьергарде с отцовским копьем в руках, и даже немного отстал, чтобы в случае стычки защитить своих родных. Динард отчетливо помнил, что в тот момент ему не было страшно. Безусловно, при появлении поври он испытал ужас, но, убегая вслед за отцом, матерью и сестрами, он чувствовал странный душевный подъем, шум крови в ушах и непоколебимую уверенность, что кровожадным карликам не удастся окунуть береты в его кровь.
Так продолжалось до того самого момента, когда его семейство благополучно добралось до деревянных ворот Прайда, оказавшихся всего в пятидесяти футах. Вот тогда к Брану вернулся страх, да еще такой сильный, какого ему никогда не приходилось испытывать. Он даже не мог вспомнить, когда и где бросил копье отца.
К тому времени, когда он прошел через городские ворота, его щеки повлажнели от слез, и мальчик стыдливо прятался за спины близких от взглядов горожан, подошедших узнать, что произошло. Бран весь дрожал, всхлипывал от страха и чувствовал себя последним неудачником.
Двое прохожих громко рассмеялись – возможно, и не над ним, но подросток не мог думать иначе. Но вот отец крепко сжал плечо сына, второй рукой взъерошил его волосы и вслух поблагодарил за проявленные мужество и храбрость.
Бран не поверил отцу, он все еще ощущал себя трусом. Но тут подошел мужчина, одетый в просторную коричневую рясу, и обнял его, а потом отстранил мальчика на расстояние вытянутой руки и отдал честь. Так Бран Динард впервые встретился с отцом Жераком из прайдского монастыря.
– Разве не удивительно, что в самом конце бегства, когда цель уже видна, наши страхи выплывают наружу? – спросил отец Жерак, и его слова снова прозвучали в ушах Динарда на террасе Облачного Пути.
Монах отступил от края и повернулся навстречу неистовым порывам ветра. Он расставил ноги на ширину плеч, поднял руки перед собой, сплел пальцы и поднял над головой. Бран сосредоточился на энергетическом канале Чи, как учили его Джеста Ту, и продлил его через ноги к каменным плитам террасы. Потом застыл, словно врос корнями в землю или слился в одно целое со скалой. Его внутренняя сила отрицала ветер, и хотя одежда на нем хлопала и надувалась, брат Динард оставался неподвижным.
На этом месте и в этот момент он снова обрел присутствие духа. Спустя несколько минут он вернулся в свое жилище к незавершенной работе, и прежде чем последние лучи солнца покинули западное окошко, он закрыл обе книги.
Работа закончена.
Сен Ви неохотно расслабила пальцы, сжимавшие алмазный напильник, чудесный инструмент, один из трех во всем мире, и отложила его в сторону.
Продолжать работу больше не было смысла; грани треугольного кончика меча были ровными и гладкими, никакие усилия не могут сделать их более совершенными.
Острие меча закончено. Ножны закончены. Последнее нагревание металла выполнено, лезвие надежно закреплено на рукояти. Рано утром Сен Ви доделала собственный знак на лезвии, состоящий из плавных, но смелых линий цветочной гирлянды, идущей по всей длине меча. Эти символы точно соответствовали традиционным рисункам Хоу-Лей, боевых техник Джеста Ту. Этот меч нельзя было спутать ни с каким другим, поскольку в мире не существовало ничего подобного. Многослойный металл давал уверенность в том, что со временем, по мере стачивания тонких крайних слоев стали, меч будет становиться все острее.
Теперь, глядя на созданное собственными руками оружие, не уступающее лучшим образцам, Сен Ви ощутила связь с далеким прошлым, с теми, кто жил задолго до нее, совершенствовал методику работы, предвидя в своей мудрости появление последователей. В этот миг она была им благодарна, как никогда раньше.
Влажными и дрожащими от волнения руками Сен Ви подняла меч со стола и проверила его балансировку. Она выбрала позицию для боя, взялась за рукоять обеими руками и неторопливо выполнила несколько выпадов и парирующих движений, как тысячи раз проделывала во время тренировок с деревянным оружием на террасах Облачного Пути.
Впереди предстояло долгое неведомое путешествие с любимым человеком по пути, который уведет ее далеко от родного дома.
С удивительным мечом в руках, олицетворением ее связи с прошлым и вещественным свидетельством полученных знаний, Сен Ви не испытывала страха.
Повсюду, сколько хватало глаз, в одном пестром представлении смешались трепещущие праздничные флаги и яркие одежды буквально всех представителей Джеста Ту, заполнивших мостики и террасы горного монастыря. Люди пели и играли на диковинных инструментах: резных флейтах, больших и малых арфах, крошечных, но пронзительно звучащих четырехструнных мандолинах, каких Брану никогда не доводилось видеть раньше.
Звуки, запахи и яркие краски повсюду сопровождали молодую чету на пути по террасам. Праздничный танцевальный ритм захватил Динарда, и он ускорил шаги по последней из террас перед началом древней, вырубленной в скале лестницы. У самого спуска Сен Ви придержала его за руку и остановилась. Монах заглянул в лицо своей молодой жены и прочел на нем отражение тысячи чувств. Этот дом она знала с самого детства; как ужасно, должно быть, начинать спуск по ступеням, сознавая, что, вероятно, никогда не вернешься обратно. Динард терпеливо ждал, мгновения летели словно мимо них, а вокруг продолжалась праздничная церемония. Неподалеку от начала лестницы стояли самые искусные умельцы Джеста Ту, и взгляд Сен Ви устремился в их сторону. Мастера ободряюще улыбались и кивали своей бывшей ученице. Наконец глаза Сен Ви вернулись к лицу Динарда, ее улыбка стала более уверенной, и девушка потянула его к ступеням. Они покинули Облачный Путь и никогда больше сюда не возвращались.
Такой тонкий слой выходил из-под раскаленных валунов, и весь свиток весил всего несколько фунтов. Он и не должен был быть тяжелым, ведь весь металл, за исключением крошечных кусочков, отсекавшихся в самом конце работы, уходил на изготовление меча, предназначенного для Сен Ви. Это и было ее заданием: перенести рулон металла на специально изготовленный стол в ее жилище и сосредоточиться на одной-единственной задаче – создании оружия. Неоднократно брат Динард пытался расспрашивать об этом таинственном процессе и саму Сен Ви, и других мастеров Облачного Пути, гостеприимно предоставивших ему возможность жить и работать в их доме.
Но, увы, этот секрет они ему не раскрыли.
Динард не мог сердиться на них за скрытность. Благородство и радушие этих людей и так превзошли все его ожидания. Они охотно слушали его рассказы о святом Абеле, об основанной в его честь церкви и ее заповедях, о стремлении Динарда распространить новое учение по всему миру. Никто не запрещал ему проповедовать свою веру обитателям Облачного Пути, поскольку в словах Динарда они видели источник новых знаний, а представители Джеста Ту никогда не отказывались узнать нечто новое, В ответ на его старания и рассказы об использовании священных камней монахи научили его своим дисциплинам – духовной, интеллектуальной и военной, хотя в последней он никогда не смог достичь заметных успехов. Они благожелательно реагировали на его бесконечные вопросы и с одобрением отнеслись к зародившемуся чувству между странным светлокожим северянином и представительницей своего народа.
И еще они отблагодарили его особенно ценным подарком: Джеста Ту научили его читать на своем языке, разительно отличавшемся от наречий Хонсе. И, кроме того, дали ему на время священную Книгу Джеста, содержащую их учение.
На страницах объемистого тома раскрывалось множество секретов – уроки концентрации внимания, механизм памяти, танцы воинов и танцы любовников, – все это было записано в одной книге, и это сокровище предстало перед глазами пришельца. Динарду также подарили книгу такого же размера, но с чистыми страницами, чтобы он смог сделать копию, взять ее с собой на родину и поделиться знаниями со своими соплеменниками в северных странах.
– Разве вы не ослабите свою воинскую силу, выдавая эти секреты? – спросил потрясенный Динард, когда услышал такое заманчивое предложение.
Благородный мастер Джиао не проявил ни тени сомнения.
– Каждому человеку, желающему постичь искусство наших воинских танцев, потребуется немало времени, чтобы выучить язык Джеста. Но даже и тогда он не сможет понять значения слов, пока не овладеет мудростью всей Книги Джеста. Без этих знаний, без ясного понимания каждого слова в упражнениях не будет толку; а человек, постигший мудрость Джеста, не может представлять для нас угрозу.
С тех пор каждый день, когда Сен Ви удалялась в свои комнаты, чтобы положить один из тысячи слоев металла на свой меч, брат Динард отправлялся к себе и стремился как можно тщательнее скопировать несколько строк из увесистого тома. Во времена его послушничества в обители святого Абеля Динарду часто приходилось заниматься переписыванием книг, и тогда он приступал к работе не без опасений, несмотря на религиозное рвение. От долгого сидения за столом с пером в руке у него болели спина и шея, часто слезились глаза. Но у его новых друзей имелись средства от этой напасти, заключавшиеся в ежедневных утренних упражнениях, которые следовало выполнять босиком, чтобы ощутить связь с землей.
Динард снова перевел взгляд на Сен Ви и порадовался, что она не знает о его присутствии во время священного утреннего танца. Вот она грациозно, как и всегда, приподнялась на цыпочки и подняла руки, потом взмахнула левой ногой и повернулась вокруг своей оси. Закончив поворот, Сен Ви медленно опустила руки на уровень груди, сведя вместе ладони пальцами вверх, потом поставила левую ступню рядом с правой. Дальше последовало несколько вращательных движений рук, причем в противоположные стороны, потом наклоны вперед и назад. Внезапно она безо всякого напряжения выполнила кульбит вперед, потом назад и снова продолжила медленно поворачиваться в разные стороны.
Все ее движения выглядели словно прекрасный танец во славу земли и ветра и самой жизни, но Динард понимал, что в комплексе упражнений кроется нечто большее. Набор простых на первый взгляд упражнений представлял собой основу воинских тренировок Джеста Ту, и каждое движение являлось ответом на угрозы врагов. В данный момент Сен Ви совершенствовалась в тактике защиты одновременно от троих нападавших; Динарду как-то довелось видеть применение этой тактики на практических занятиях, и они произвели на него сильное впечатление.
Но даже если бы ее движения представляли собой просто танец, монах с севера с не меньшим удовольствием любовался бы его красотой и грациозностью.
Как любовался бы и прекрасной танцовщицей, которую любил больше, чем кого бы то ни было.
Сен Ви закончила упражнения, выпрямилась и замерла неподвижно, прикрыв глаза и восстанавливая дыхание.
Динарду было понятно и это. Девушка укрепляла свою Ки-Чи-Крии, линию соединения духовной и физической сил, которая, по убеждениям Джеста, соединяла макушку головы – Ки – с областью паха – Крии. Для людей Джеста Ту эта линия была средоточием необходимого баланса, источника любой силы. Укрепляя и улучшая эту связь духовных и физических свойств, как это делала сейчас Сен Ви, жители юга стремились к совершенству.
Сен Ви закончила занятия и подняла руки вверх, соединив большие и указательные пальцы в приветственном жесте утреннему солнцу, а потом низко поклонилась, перегнувшись в поясе, но напряженно выпрямив спину. После этого женщина покинула террасу и направилась в свое жилище, чтобы приступить к ежедневной работе по созданию меча, а брат Динард со вздохом посмотрел ей вслед и сам приступил к ежедневной утренней зарядке. Его ловкость намного уступала умению Сен Ви, однако он достиг определенных успехов и освоил тактику отражения нападения двух противников, спереди и сзади. Затем наступил черед его самого любимого упражнения – Динард замер в «позе горы», мысленно установил линию Ки-Чи-Крии от макушки до паха, продолжил энергетический канал до ступней ног и прикоснулся к каменному основанию террасы. Откуда-то налетел сильный порыв ветра, но Динард не шелохнулся. Он сосредоточился
на поступающей в его тело энергии самой земли, и, казалось, никакой силач не мог бы сдвинуть его с места в этот момент. Некоторое время спустя Динард расслабился и позволил себе насладиться внешними ощущениями: ароматами цветов, теплыми лучами солнца и ласкающим прикосновениям легкой одежды.
Наконец Динард приветствовал поднимающееся солнце, поклонился и вернулся в отведенное ему помещение к своей работе.
Динард не удержался от взгляда на свое старое одеяние, висевшее на крючке за дверью. Как и большинство простых жителей Хонсе, монахи братства Абеля носили грубую шерстяную рубаху до колен, подпоясанную сплетенным из кожи шнуром. Отправляясь в дальние края, он добавил к ней такую же колючую шерстяную накидку с капюшоном темно-коричневого цвета. И то и другое не выдерживало никакого сравнения с мягкой шелковой тканью одежды, предоставленной ему монахами Джеста Ту.
– Дикари Бехрена, – вполголоса усмехнулся Динард и покачал головой.
Наконец он сполоснул лицо и подошел к столу, на котором его ждали две открытые книги, перья и баночки с разноцветными чернилами.
По мере повышения ранга в иерархии Джеста Ту Сен Ви несколько раз меняла жилище, с каждым разом получая все более благоустроенную комнату ближе к наружной стене пещерного городка монастыря. Теперь, достигнув звания опытного мастера, она занимала две комнаты с несколькими окнами, выходящими на юг и на восток. Эти окна представляли собой всего лишь отверстия, пробитые в наружной стене, но Сен Ви редко пользовалась тяжелыми шторами, задергивая их только в самые холодные зимние ночи и в то время, когда она занималась своей основной работой.
Вот и теперь, взбодрившись после утренних упражнений, она подошла к окну, чтобы закрыть штору, но остановилась, залюбовавшись игрой солнечного света на отделанной серебром и слоновой костью рукояти и эфесе своего будущего меча. Она подошла к столу и нежно провела пальцами по резной поверхности, изображавшей раздувшийся капюшон опасной змеи, обитательницы степей Ту-Гай. Сияющее серебро и матовая слоновая кость сплетались на рукоятке, образуя сложнейший рисунок. Сен Ви позволила ладони обхватить это произведение искусства и снова испытала наслаждение от удобства, не уступавшего красоте. Рукоять сужалась внизу и переходила в крестовину, образованную двумя блестящими стальными стержнями. Они были выполнены Сен Ви в виде небольших змей с головами на концах. Дальше за крестовиной шел трехфутовый стержень.
Сен Ви перевела взгляд на свиток тонкой стальной ленты. Тщательнее всего надо было положить первые несколько слоев лезвия, поскольку именно они определяли отверстие, в которое потом войдет стержень и соединит оружие в одно целое.
Сен Ви повернула в ладони рукоять меча, с трудом веря, что с момента начала работы прошло уже несколько лет. Она и сейчас отчетливо помнила тот день, когда наставники с улыбкой вернули ей законченную рукоять и сообщили, что она справилась с работой и может приступать к созданию оружия.
Сколько тысяч часов было потрачено ради одной-единственной цели? Только теперь, когда завершение было уже так близко, Сен Ви осознала, с каким удовольствием провела она эти часы. За несколько прошедших лет она словно узнала себя заново, изведала пределы своих знаний, достигла высот мастерства и научилась терпению истинного художника. Сейчас она не могла удержаться от улыбки, вспоминая те дни, когда целая неделя могла уйти только на прорисовывание одной линии узора рукояти. Не менее скрупулезно она трудилась теперь над изготовлением лезвия, накладывая сотни слоев один за другим. За день можно было наложить только один слой стали.
Мастерство и сноровка уже позволяли ей справиться с этим за несколько часов, но никогда она не бралась за второй слой в тот же день. В процессе изготовления меча Джеста Ту не было места спешке, все должно соответствовать древней традиции.
Наконец Сен Ви задернула тяжелые шторы и развернула стальную ленту на специально изготовленном металлическом столе. По мере приближения к нему она ощущала все более сильное тепло, поскольку под блестящей поверхностью стояла небольшая жаровня, и Сен Ви разожгла ее еще перед выходом на утренние упражнения. Она взяла еще один обломок каменного угля, надела рукавицу на левую руку и небольшой кочергой открыла круглую дверцу. Несколько мгновений она наблюдала, как брошенный внутрь кусок угля занялся языками пламени, как потянулись вверх струйки дыма, словно живые гусеницы, спешившие убраться в более безопасное место. Волны горячего воздуха поднимались к прорезям в столе и равномерно распределяли жар по всей поверхности.
Сен Ви закрыла дверцу топки и подошла к кромке стола. Справа от нее лежала заготовка лезвия, а слева – развернутая лента, блестевшая, словно расплавленное серебро. Чуть правее заготовки над столом приподнималась кромка, раскалившаяся так сильно, что начала светиться в сумрачной комнате.
В процессе создания лезвия Сен Ви пользовалась особым изогнутым резцом и небольшой линейкой с алмазными краями. Она неторопливо и осторожно приложила инструмент к стальной ленте, провела линию обреза следующего слоя, и еще одну – не такую отчетливую, отмечающую границу наложения соседних слоев. Потом она правой рукой без перчатки подняла лезвие меча и очень тщательно уложила так, чтобы отмеченная линия совпадала с раскаленной кромкой. Сбросив перчатку и с левой руки, Сен Ви отошла в противоположный угол и предалась молитвам, сосредоточив внимание на линии Ки-Чи-Крии. На это потребовалось определенное время, необходимое для разогрева меча, а потом Сен Ви взяла пару маленьких молоточков и снова вернулась к столу.
Она негромко запела, придерживаясь определенного ритма, и стала исполнять вокруг стола замысловатый танец. Руки Сен Ви порхали над поверхностью стола, а маленькие молоточки легонько, чтобы не прорвать тонкую ленту, постукивали по раскаленному металлу. Так продолжалось в течение целого часа: пение, перезвон молоточков, грациозные шажки, помогающие выбрать нужную позицию для ударов вдоль линии. Ни разу за все долгие дни работы она не прикоснулась молотком к поверхности уже наложенного накануне слоя, несмотря на то, что границы почти не было видно. Ритмичные танцевальные движения помогали Сен Ви безошибочно распределять удары по поверхности нового слоя металла.
Наконец удары прекратились, Сен Ви отложила молотки и быстро надела толстые рукавицы. Теперь ее движения стали намного быстрее. Обеими руками девушка перевернула лезвие и что было сил прижала к раскаленной приподнятой грани стола, так чтобы граница предыдущего слоя совпала с отметкой на следующем отрезке ленты металла. Несколько мгновений она изо всех сил прижимала лезвие натренированными руками, затем, тяжело дыша, выпрямилась и плеснула на лезвие водой, улыбнувшись на его протестующее шипенье. Так же быстро она досуха протерла сталь, добавив ей еще немного прочности.
Сен Ви прочла очередную молитву и подбросила угля в топку.
Снова последовали молитвы, а когда стол как следует раскалился, Сен Ви водрузила на него длинный тяжелый каменный брусок. Потом еще один, и еще, пока не заложила все лезвие целиком, чтобы вес камней хорошенько прижал вновь наложенный слой к раскаленной поверхности лезвия.
Только тогда Сен Ви пошла завтракать. Она надеялась встретить по пути своего возлюбленного, хотя и знала, что он копирует последние страницы книги и трудится без остановки, чтобы закончить работу одновременно с ней. Бран Динард хотел отправиться в путь весной или, самое позднее, в начале лета.
Конечно, и ее труды на сегодня еще не закончились. После завтрака Сен Ви вернулась к себе, сняла камни с лезвия и остудила его. Теперь можно было воспользоваться напильником с алмазным напылением и час за часом полировать треугольный наконечник меча, придавая последнему слою надлежащую форму.
Завтра она все это повторит сначала.
Пройдет еще несколько дней, и работа будет завершена. Обычный сверток металлической ленты превратится в прекрасное оружие, подлинное произведение искусства, и станет достойным завершением ее воинских тренировок.
Холод тут был ни при чем – зима уже ослабила свою безжалостную хватку, – но пальцы дрожали так сильно, что пришлось оставить работу.
Брат Динард откинулся на спинку стула, разочарованно хмыкнул и встал из-за стола, оттягивая тот момент, которого он так долго ждал. Он даже отошел от стола и старался не Оглядываться. Но все же бросил взгляд через плечо и снова увидел объемистую раскрытую книгу, в которой не перевернутой оставалась всего одна страница.
Последняя страница. В сущности, даже половина, поскольку она была заполнена не до конца. Полстраницы огромного тома, и еще две, оставленные чистыми в самом начале, чтобы переписчик мог предварить свой труд обращением к читателям. Вплоть до этого момента Динард работал без остановок, предвкушая финал, в надежде, что это утро станет последним в бесконечном процессе копирования книги.
Но теперь его охватили сомнения. Впервые, после того как он с головой ушел в работу, во время которой значительно расширил границы своего кругозора и приобрел массу знаний, монах из Хонсе вынужден был признаться самому себе, что окончание копирования книги означает и конец его пребывания в монастыре Облачный Путь.
Долгие месяцы Динард провел среди замысловатых завитков, присущих письменности Джеста Ту, следя за изящно изогнутыми росчерками пера, за рядами символов, погружавших его в глубокие размышления так же непреодолимо, как и монотонное пение молитв. Напряжение, вызванное желанием как можно точнее скопировать записи, вызывало у него состояние, близкое к медитации. Долгие месяцы эта работа была его единственной целью и смыслом жизни; важность такого труда невозможно переоценить. Он привезет эту книгу на север, и она сможет изменить устои церкви Святого Абеля.
Но сейчас Динарда тревожили совсем другие мысли. Теперь, когда его труд подошел к концу, монах задумался о предстоящей дороге через пустыни к скалистому побережью, а потом морем, до границ Хонсе. Он прекрасно сознавал все опасности этого путешествия – грабители и мошенники, войны между соседними племенами Бехрена, змеи, дикие кошки и другие хищники, да и путь по морю представлял немалую угрозу. Даже если он благополучно доберется до владений Этельберта, дорога в глубь страны до Прайда может таить смертельный риск для беспечных путников.
Динард снова посмотрел на книгу. Неужели он проделал все это, разобрал таинственные хитросплетения чуждой для него письменности, скопировал многостраничный труд только ради того, чтобы разноцветные чернила расплылись под проливными дождями? Или ради того, чтобы какой-то невежа подтирал мягкими страницами свою задницу?
Дыхание Динарда внезапно участилось. Он прикрыл глаза и приказал себе успокоиться. В состоянии сильнейшего нервного напряжения монах выбежал из комнаты, пересек коридор и устремился на террасу. В этот день ветер дул сильнее обычного, по небу неслись тяжелые темные облака. Лишь немногие из Джеста Ту оставались снаружи, бельевые веревки опустели, а многочисленные цветочные горшки были убраны в жилища.
С трясущимися от страха руками и ногами Динард все же добрел до дальнего края террасы и вцепился пальцами в перила рядом с началом тысячефутового спуска в долину. Костяшки его пальцев побелели, Динарда охватил гнев на самого себя за слабость – не перед лицом опасности, а в преддверии триумфа.
– Я самый настоящий дурак, – пробормотал он налетевшему ветру.
Он хотел было посмеяться над собой, но в ту же минуту осознал человеческую природу своих переживаний. Динард припомнил один из дней своего детства в Чаде, маленькой деревушке, затерявшейся в лесах на окраине Прайда. Отец, мать, две сестренки и сам юный Бран Динард отправились тогда по лесной тропинке в своеобразное паломничество – посмотреть на новый храм, сооруженный недавно возникшей церковью, распространившей свое влияние уже по всей стране и постепенно вытеснявшей самхаизм.
Отец Брана никогда не придерживался самхаистской веры, более того, он затаил против нее гнев, непонятный маленькому Брану. Много лет спустя, на похоронах отца, он узнал, что у того был брат-близнец, которого по требованиям самхаистских жрецов принесли в жертву; они всегда убивали одного из близнецов, считая, что второй младенец предназначен богам.
В тот далекий день всем им казалось, что они не одни в лесу. Таинственные звуки в стороне от тропы и тени среди деревьев наводили на мысли о грабителях, а то и о ком-нибудь похуже. Путники поторапливались, дым из городских труб уже был виден над верхушками деревьев. Бран первым заметил признаки опасности – в лесном полумраке мелькнуло что-то красное, и на его крик «Поври!» отец подхватил на руки младшую сестренку, мать схватила за руку вторую девочку, и все припустили бегом. Кровожадные карлики в красных беретах охотились не за золотом или серебром, да у родных Брана все равно не было ни гроша. Поври жаждали только человеческой крови, в которую окунали свои шапки.
Динард так и не узнал, были ли тогда в лесу поври, или он увидел красноголовую птицу, а может, и ярко-рыжую дикую свинью. Однако он хорошо запомнил свои чувства. Ему едва исполнилось десять лет, но мальчик с сознанием долга занял место в арьергарде с отцовским копьем в руках, и даже немного отстал, чтобы в случае стычки защитить своих родных. Динард отчетливо помнил, что в тот момент ему не было страшно. Безусловно, при появлении поври он испытал ужас, но, убегая вслед за отцом, матерью и сестрами, он чувствовал странный душевный подъем, шум крови в ушах и непоколебимую уверенность, что кровожадным карликам не удастся окунуть береты в его кровь.
Так продолжалось до того самого момента, когда его семейство благополучно добралось до деревянных ворот Прайда, оказавшихся всего в пятидесяти футах. Вот тогда к Брану вернулся страх, да еще такой сильный, какого ему никогда не приходилось испытывать. Он даже не мог вспомнить, когда и где бросил копье отца.
К тому времени, когда он прошел через городские ворота, его щеки повлажнели от слез, и мальчик стыдливо прятался за спины близких от взглядов горожан, подошедших узнать, что произошло. Бран весь дрожал, всхлипывал от страха и чувствовал себя последним неудачником.
Двое прохожих громко рассмеялись – возможно, и не над ним, но подросток не мог думать иначе. Но вот отец крепко сжал плечо сына, второй рукой взъерошил его волосы и вслух поблагодарил за проявленные мужество и храбрость.
Бран не поверил отцу, он все еще ощущал себя трусом. Но тут подошел мужчина, одетый в просторную коричневую рясу, и обнял его, а потом отстранил мальчика на расстояние вытянутой руки и отдал честь. Так Бран Динард впервые встретился с отцом Жераком из прайдского монастыря.
– Разве не удивительно, что в самом конце бегства, когда цель уже видна, наши страхи выплывают наружу? – спросил отец Жерак, и его слова снова прозвучали в ушах Динарда на террасе Облачного Пути.
Монах отступил от края и повернулся навстречу неистовым порывам ветра. Он расставил ноги на ширину плеч, поднял руки перед собой, сплел пальцы и поднял над головой. Бран сосредоточился на энергетическом канале Чи, как учили его Джеста Ту, и продлил его через ноги к каменным плитам террасы. Потом застыл, словно врос корнями в землю или слился в одно целое со скалой. Его внутренняя сила отрицала ветер, и хотя одежда на нем хлопала и надувалась, брат Динард оставался неподвижным.
На этом месте и в этот момент он снова обрел присутствие духа. Спустя несколько минут он вернулся в свое жилище к незавершенной работе, и прежде чем последние лучи солнца покинули западное окошко, он закрыл обе книги.
Работа закончена.
Сен Ви неохотно расслабила пальцы, сжимавшие алмазный напильник, чудесный инструмент, один из трех во всем мире, и отложила его в сторону.
Продолжать работу больше не было смысла; грани треугольного кончика меча были ровными и гладкими, никакие усилия не могут сделать их более совершенными.
Острие меча закончено. Ножны закончены. Последнее нагревание металла выполнено, лезвие надежно закреплено на рукояти. Рано утром Сен Ви доделала собственный знак на лезвии, состоящий из плавных, но смелых линий цветочной гирлянды, идущей по всей длине меча. Эти символы точно соответствовали традиционным рисункам Хоу-Лей, боевых техник Джеста Ту. Этот меч нельзя было спутать ни с каким другим, поскольку в мире не существовало ничего подобного. Многослойный металл давал уверенность в том, что со временем, по мере стачивания тонких крайних слоев стали, меч будет становиться все острее.
Теперь, глядя на созданное собственными руками оружие, не уступающее лучшим образцам, Сен Ви ощутила связь с далеким прошлым, с теми, кто жил задолго до нее, совершенствовал методику работы, предвидя в своей мудрости появление последователей. В этот миг она была им благодарна, как никогда раньше.
Влажными и дрожащими от волнения руками Сен Ви подняла меч со стола и проверила его балансировку. Она выбрала позицию для боя, взялась за рукоять обеими руками и неторопливо выполнила несколько выпадов и парирующих движений, как тысячи раз проделывала во время тренировок с деревянным оружием на террасах Облачного Пути.
Впереди предстояло долгое неведомое путешествие с любимым человеком по пути, который уведет ее далеко от родного дома.
С удивительным мечом в руках, олицетворением ее связи с прошлым и вещественным свидетельством полученных знаний, Сен Ви не испытывала страха.
Повсюду, сколько хватало глаз, в одном пестром представлении смешались трепещущие праздничные флаги и яркие одежды буквально всех представителей Джеста Ту, заполнивших мостики и террасы горного монастыря. Люди пели и играли на диковинных инструментах: резных флейтах, больших и малых арфах, крошечных, но пронзительно звучащих четырехструнных мандолинах, каких Брану никогда не доводилось видеть раньше.
Звуки, запахи и яркие краски повсюду сопровождали молодую чету на пути по террасам. Праздничный танцевальный ритм захватил Динарда, и он ускорил шаги по последней из террас перед началом древней, вырубленной в скале лестницы. У самого спуска Сен Ви придержала его за руку и остановилась. Монах заглянул в лицо своей молодой жены и прочел на нем отражение тысячи чувств. Этот дом она знала с самого детства; как ужасно, должно быть, начинать спуск по ступеням, сознавая, что, вероятно, никогда не вернешься обратно. Динард терпеливо ждал, мгновения летели словно мимо них, а вокруг продолжалась праздничная церемония. Неподалеку от начала лестницы стояли самые искусные умельцы Джеста Ту, и взгляд Сен Ви устремился в их сторону. Мастера ободряюще улыбались и кивали своей бывшей ученице. Наконец глаза Сен Ви вернулись к лицу Динарда, ее улыбка стала более уверенной, и девушка потянула его к ступеням. Они покинули Облачный Путь и никогда больше сюда не возвращались.