Сальваторе Роберт. Разбойник

   Его заявление явно не убедило Кадайль, но хотя бы немного притушило ее гнев.
   – Ты хочешь, чтобы я ушел?
   Кадайль долго молча смотрела в его глаза, и ее ответ прозвучал тихо и определенно: «Нет».
   – Но никакого поцелуя взамен цветов я не получу? – осмелился улыбнуться Брансен.
   – Может быть, в другой раз, – ответила она, но, услышав вздох облегчения, добавила: – А может, и никогда.
   – Дорогая госпожа, не надо играть с моим сердцем.
   Кадайль рассмеялась:
   – Теперь ты насмехаешься надо мной?
   Она не переставала смеяться, и Брансен тоже не смог остаться серьезным.
   Немного спустя Брансен вспомнил, что монахи собирались вернуться в монастырь сразу после обеда.
   – Мне пора идти, – сказал он. – Но даю слово, я еще вернусь.
   – Это очень опасно.
   – Сердце мужчины стремится к риску. Времени оставалось в обрез. Всю дорогу до самой реки он летел на крыльях надежды и восторга и все же опоздал. Брансен благополучно добрался до берега, переоделся и принял образ Аиста, но, как только доковылял до ворот монастыря, увидел, что брат Реанду уже вернулся и поджидает его у дверей. Монах явно чего-то боялся и к тому же был довольно сильно рассержен.
   – Что ты делаешь за пределами монастырской стены? – проворчал он, схватил Брансена за руку и потащил внутрь. – А что у тебя в этом свертке?
   Брансена охватил паника. Он решил, что все кончено. Но окрик с другой стороны двора отвлек внимание Реанду.
   – Скорее иди сюда, – позвал его магистр Бателейс. – Лорд Прайди приказал прочесать весь город в поисках необходимой суммы для принца Иеслника!
   – Закончи свою работу, – приказал Брансену брат Реанду и заторопился на зов, видимо уже забыв о злополучном свертке.
   Юноша вздохнул с облегчением.
   Он преодолел путь до своей кельи и упал на кровать. Правитель приказал собрать дополнительные деньги?
   Брансен закрыл глаза и постарался уснуть. У Разбойника этой ночью будет немало хлопот.
   Ему снился прекрасный сон о Кадайль на цветущем лугу. Его тело еще помнило горячий поцелуй крестьянки, но в мыслях он видел на ее месте другую. В глубине души Брансен даже во сне знал, что поцелуи Кадайль будут слаще.
   Дневные переживания и буря различных чувств, да еще усталость от необходимости поддерживать энергетический канал настолько утомили Брансена, что он проснулся не среди ночи, как обычно бывало в последнее время, а рано утром, от криков братьев, призывавших его на работу.
   Брансену ничего не оставалось, как выполнять ежедневные обязанности, а в течение дня он узнал, что сборщики податей лорда Прайди особенно отличились этой ночью.
   Но визит принца Иеслника еще не закончен, и собранные деньги не покинули пределов Прайда.
   Два дня спустя монахи в полном составе провожали карету принца,
   И, как только монастырь опустел, Разбойник тоже собрался в дорогу.

Глава 31
БЛЕСК ГЛАЗ

   Баннарган изо всех сил старался не рассмеяться, но смех прорывался даже сквозь крепко сжатые губы.
   – Не стоит преуменьшать серьезность этого происшествия, – одернул его лорд Прайди. – Такие люди, как принц Иеслник, нелегко мирятся с потерями.
   Несмотря на всю искренность своих слов, Прайди тоже не смог удержаться от смеха.
   Карета принца Йеслника вернулась в Прайд-касл. Молодой принц с криком устремился в замок и потребовал от Прайди схватить «этого мерзавца Разбойника». Иеслник живо описал свою встречу с этим человеком, рассказав, что одетый в черное Разбойник спрыгнул прямо на крышу его кареты и под угрозой меча похитил все собранные Прайди деньги.
   Принцесса Олим добавила, что перед этим Разбойник уничтожил нескольких поври, остановивших их экипаж.
   – Нельзя не учитывать тот факт, что личность бандита произвела на жену принца сильное впечатление, – сказал Баннарган. – И еще этот кучер, Хоркин, он испытывает к Разбойнику чувство благодарности. Если бы не он, все трое погибли бы от кинжалов поври. Я хотел напомнить, что принц Иеслник ничего не рассказывал о нападении поври.
   – Он очень разозлился.
   – Его самолюбие пострадало больше всего.
   – Зато его злоба дойдет до лорда Делавала. Вместе с обещанными деньгами от Прайда.
   – Мой господин, мы не можем снова обратиться к людям за деньгами и продовольствием, – предупредил Баннарган. – Они этого не выдержат. Каждого сборщика придется сопровождать с отрядом солдат, и тогда неминуемо прольется кровь. Много крови.
   Лорд Прайди тщательно обдумал эти слова, сознавая их правоту. Но он также понимал, что не может отослать принца Иеслника к правителю Делавала с пустыми руками. Как жаль, что этот молодой аристократ не добрался благополучно до устья реки! Тогда он смог бы выиграть некоторое время до следующего сбора средств на оплату защиты от Этельберта. В душе Прайди вскипела злоба против Разбойника. Теперь деньги для Делавала придется платить из собственного кармана!
   – Назначь награду, – приказал он Баннаргану.
   – Люди любят Разбойника.
   – Но еще больше они любят деньги. Назначь такую сумму, чтобы они не смогли устоять. Пообещай, что любой, кто своими сведениями поможет поймать грабителя, получит возможность до конца жизни обедать в замке. Пообещай тысячу золотых монет. И еще, можешь посулить помощь братьев святого Абеля с их камнями тому, кто предоставит верную информацию, и даже членам его семейства.
   Баннарган удивленно приподнял бровь.
   – Магистр Бателейс не откажет мне в этом.
   – Я распространю эти посулы в каждой таверне и на всех дорогах, – согласился Баннарган.
   Прайди подошел к своему другу и положил руку ему на плечо.
   – Ты всегда, сколько я помню, был моим другом и помощником, – сказал он. – И теперь мне нужна твоя помощь. Я поручаю тебе изловить этого негодяя. Он подрывает устои моей власти, Баннарган, а это последнее злодеяние угрожает безопасности всей страны.
   Брови Баннаргана снова приподнялись, показывая, что воин считает последнее заявление несколько преувеличенным. Впрочем, нельзя отрицать, что действия Разбойника усиливают недовольство крестьян своим правителем.
   – Крестьяне будут возмущены, если мы схватим и казним этого человека, – заметил Баннарган.
   – Берниввигар сделает это за нас, я в этом не сомневаюсь. А люди очень скоро обо всем позабудут. Он напал на карету принца, а вдруг в следующий раз он решит напасть на меня? Вдруг он зарежет правителя в собственной спальне?
   Баннарган нахмурился. В конце концов, Разбойник до сих пор убил только одного человека, да и то его собственным кинжалом.
   – Излови его, друг мой, – настаивал Прайди. – Все солдаты и любые средства в твоем распоряжении. Найди и убей его как можно скорее.
   Баннарган кивнул.
   – Ты не должен был приходить сюда, – сказала Кадайль. – Тебе вообще лучше не показываться в городе этой ночью. Люди лорда Прайди ищут тебя повсюду.
   – Как ты узнала, что я сегодня спас принца Иеслника?
   – Спас? Ты хотел сказать – ограбил?
   – Почему ограбил? Нет, я просто получил награду, моя госпожа. Я ведь сначала перебил всех поври, которые грозились убить молодого принца, а уже потом взял деньги.
   – Но они рассказывают об этом случае совсем по-другому.
   – А ты хотела, чтобы у аристократа хватило духу сознаться, что его кто-то спас? Да еще какой-то грабитель? – Брансен рассмеялся. – Нет, гордость принца Иеслника не позволит ему упомянуть эту незначительную деталь.
   Кадайль наконец улыбнулась – и эта улыбка согрела сердце Брансена, но девушка все время испуганно озиралась, словно в любой момент ожидала появления солдат правителя Прайди.
   – Наверно, мне надо было подождать, пока карлики покончат и с принцем, и с его женой, а потом уже забирать деньги, – продолжал Брансен. – Но тогда и ни в чем не повинные слуги тоже наверняка были бы убиты, а этого я не мог допустить.
   – А ты мог допустить, чтобы поври убили принца? Разбойник пожал плечами.
   – И его жену? – настаивала явно огорченная Ка-дайль.
   – Скорее всего, не смог бы, хотя и не испытываю добрых чувств к правителям Хонсе и их подлым прихвостням.
   – Они – наши защитники.
   – Они защищают только самих себя, – возразил Разбойник. – Мне приходилось бывать в замке лорда Прайди, и могу тебя заверить, этому человеку не о чем больше желать.
   – Он избран Богом, так говорят священники. Его род имеет божественное происхождение.
   Разбойник при этих словах рассмеялся, хотя в глубине души Брансен понимал, что эта тема не должна быть предметом насмешек. Он был знаком с теорией «святости правителей» и в изложении братьев святого Абеля, и в изложении самхаистов. И те и другие старались таким образом заслужить благосклонность власти. Но мудрецы Джеста Ту считали иначе. Они полностью отвергали всякую связь между правителями различных народов и племен с Богом. Но крестьяне этого не знали; не знала и Кадайль, которую Брансен считал очень умной и сообразительной по сравнению с другими людьми.
   – Тогда, вероятно, Бог будет недоволен, увидев, что я взял… вот это, – сказал Брансен, протягивая девушке ожерелье, сорванное с шеи Олим.
   Кадайль задохнулась от восторга, и ее глаза при свете звезд засверкали ярче драгоценных камней.
   – Госпожа Кадайль, – заговорил Брансен. – Прекрасная Кадайль! Если ты намерена убедить меня, то шея принцессы из Делавала больше подходит для этого украшения, ты только понапрасну потратишь силы и время. Если Бог и создал красоту, достойную этого ожерелья, то это твоя красота.
   Девушка подняла на него взгляд, но ничего не сказала.
   Брансен осторожно шагнул вперед. Он чувствовал ее испуг, Кадайль даже слегка задрожала, но прохладный ночной ветер был в этом не повинен. Юноша приблизился к ней и приложил драгоценное ожерелье к стройной шейке. Ему пришлось обхватить Кадайль обеими руками и даже слегка наклониться вперед, чтобы заглянуть через плечо и справиться с застежкой.
   Теплое дыхание коснулось его шеи, и Брансен, уже застегнув ожерелье, стоял неподвижно, наслаждаясь ароматом Кадайль. Наконец он отстранился, но не снял рук с ее плеч.
   – Я не смогу его носить, – сказала Кадайль, но Брансен приложил к ее губам свой палец.
   – Конечно, не сможешь, – согласился он. – Но ты можешь надевать его по ночам, тайком от всех. Лорд Прайди и принц Иеслник обязательно назначат за него награду, и когда это произойдет, ты скажешь, что нашла ожерелье на обочине дороги, и получишь деньги. Сделай это ради своей матери, если не хочешь потратить выкуп на себя.
   – Я не могу.
   – Можешь, – настаивал Брансен. – Я брошу рядом с тем дубом несколько монет, а ты скажешь, что там и нашла ожерелье. Эти глупцы поверят, что я мог обронить часть добычи.
   – Но…
   – А иначе куда же мне его девать? – прервал Брансен ее возражения. – Мне не нужны деньги, у меня есть кров над головой и вполне сносная пища.
   – Тогда зачем ты отнимаешь деньги?
   – Наверно, потому, что я принадлежу к тем немногим, кто таким образом поддерживает хорошую форму. Еще потому, что я знаю – лорд Прайди и другие аристократы живут в роскоши, а другие трудятся на их благо, даже умирают ради их выгоды.
   Он хотел еще добавить, что это его забавляет, но счел более правильным утаить свой секрет.
   – К тому же мне нравятся красивые вещи, – добавил Брансен, пристально глядя в глаза Кадайль и полностью завладев ее вниманием. – Но, по правде говоря, ожерелье бледнеет по сравнению с твоей красотой. Только благодаря тебе сияют эти самоцветы.
   Девушка покраснела и попыталась отвести взгляд, но Брансен ей этого не позволил. Он осторожно обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе. Брансен больше не мог противиться искушению ее красоты, ее аромата и теплого дыхания. Он наклонился и бережно прижался своими губами к ее рту.
   К великому его изумлению, девушка не отпрянула. Напротив, ее руки обхватили его шею, и губы их сомкнулись.
   Более восхитительного чувства Брансен не испытывал никогда в жизни.
   Миновал прекрасный миг наслаждения, и Кадайль оттолкнула его от себя.
   – Я не должна так поступать, – прошептала она, высвобождаясь из его объятий.
   – Ох, а мне так хочется повторить этот опыт, – протянул Брансен, и Кадайль пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не рассмеяться.
   – Но мне правда хочется, – смущенно повторил он.
   – А тебе приходилось целоваться раньше? Несколько мгновений Брансен вспоминал ощущения от поцелуя крестьянки во время дневной прогулки.
   – Один раз меня поцеловали.
   – Только один раз? – насмешливо спросила Кадайль. – Такого проказника?
   – А сколько поцелуев Кадайль получила от мужчин? – в свою очередь поинтересовался Брансен.
   Внезапно девушка стала очень серьезной.
   – До этого случая я ни с кем не целовалась, – тихо ответила она.
   У Брансена от волнения ослабели колени.
   – Можно еще один поцелуй перед тем, как я уйду? – спросил он.
   – Только один, и всего лишь поцелуй, а потом ты должен убраться восвояси, Разбойник.
   Брансен стремительно рванулся вперед, но Кадайль вытянула руки, дав ему время успокоиться. А потом одарила долгим и нежным поцелуем.
   Вкус ее губ сопровождал Брансена всю дорогу до монастыря, до его темной и грязной кельи.
   Каллен испуганно закрыла рот рукой и чуть не лишилась чувств. Никогда в жизни не приходилось ей видеть такого роскошного произведения ювелирного искусства, как ожерелье, сияющее на шее Кадайль.
   – Ты опять встречалась с ним, – выдохнула Кал-лен.
   – Я нашла его на обочине дороги, – ответила Кадайль. – Вместе с этим. – Она протянула ладонь с несколькими золотыми монетами, подаренными Разбойником, чтобы подтвердить эту выдумку.
   Каллен недоверчиво прищурила глаза:
   – Ты ничего не находила.
   Кадайль поежилась под проницательным взглядом матери:
   – Мама, все это лежало под деревом. Там могло остаться что-нибудь еще. Мы с тобой можем пойти поискать при солнечном свете.
   – Кадайль, – ровным и серьезным тоном строгой матери произнесла Каллен. – Ты никогда раньше мне не лгала.
   Кадайль не выдержала, и ее плечи поникли.
   – Сегодня к тебе снова приходил Разбойник? – Да.
   Каллен взяла дочь за подбородок и подняла лицо, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
   – А что ты отдала ему взамен ожерелья?
   От неожиданности Кадайль ошеломленно раскрыла глаза, а ее мать облегченно вздохнула.
   – Я действительно поцеловала его, – призналась Кадайль секунду спустя, и Каллен нахмурилась. – Но не из-за ожерелья. Я сама этого захотела.
   – А ты бы стала его целовать, если бы этих самоцветов не было?
   – Конечно! – выпалила Кадайль, но потом смутилась и снова опустила глаза. – Я хотела сказать, что захотела этого не из-за подарка.
   Каллен обняла дочь, потом немного отстранила от себя, не выпуская из объятий.
   – Но ты не можешь оставить его у себя. Ты и сама это знаешь.
   – Он сказал вернуть его правителю или принцу, как только будет назначена награда. И все же у меня такое чувство, будто я что-то украла. Может, вернуть его без всякой награды?
   – И не думай! – сердито воскликнула Каллен, удивив дочь своей горячностью. – Нет, ты сделаешь так, как советовал Разбойник. Лорд Прайди и принц Иеслник не обеднеют от нескольких монет, а Бог и Древние Предки знают, что мы найдем применение этим деньгам, они нужны и нам, и нашим голодным соседям.
   Кадайль прикоснулась пальцами к ожерелью, и в ее глазах появилась печаль. Наблюдательная Каллен без труда поняла, что мысль о возврате ожерелья не радует дочку.
   – Ты понимаешь, что не можешь его носить, – ласково повторила Каллен. – Если Берниввигар увидит его на твоей шее, он наверняка будет ликовать.
   – Я понимаю, – печально ответила Кадайль. Девушка отошла в другой конец комнаты к своей кровати, разделась и скользнула под одеяла.
   Каллен заметила, что ожерелье осталось на шее Кадайль. Мать только тихонько улыбнулась. Ее дочь дождалась любви, и Каллен радовалась за нее, хотя ее сильно беспокоил предмет мечтаний Кадайль.

Глава 32
ВЕЩИЦА ИЗ ПРОШЛОГО И ОТКРОВЕНИЕ

   Все легкомыслие по поводу недовольства лорда Прайди его поступками пропало у Брансена на следующий день, когда из ворот монастыря он мог наблюдать последствия гнева правителя. Множество солдат наводнили улицу и стучались в каждую дверь.
   – Что тебе о нем известно? – кричал солдат, ухватив за ворот рубахи молодую женщину, да так крепко, что той пришлось подняться на цыпочки. – Лучше говори по-хорошему!
   – Я ничего не знаю, мой господин, – плакала женщина.
   – Ты встречалась с этим Разбойником?
   – Нет, мой господин. Пожалуйста, отпустите меня, вы сломаете мне шею.
   Солдат грубо отшвырнул свою жертву, чуть не свалив ее с ног. Женщина, плача, скрылась в доме, а воин прошел к следующей двери и снова забарабанил кулаком.
   В душе Брансена закипел гнев, и он с трудом удержался, чтобы в ту же минуту не надеть свой черный костюм и не разобраться с грубияном и его товарищами.
   Аист прикусил губу и постарался успокоиться. Правитель разгневался не на шутку, и его солдаты запугивают людей, но ничего серьезного не происходит. На перекошенном лице Аиста появилась слабая улыбка от сознания, что он настолько расстроил планы правителя и тех, кто стоит за ним. Чтобы избавиться от стоявшего перед глазами испуганного лица женщины, он вспомнил физиономию принца Иеслника во время стычки на дороге. Да, это были приятные воспоминания!
   Брансен поклялся себе, что впредь не будет доводить лорда Прайди до такой ярости без особой причины. Интересно, как долго придется изводить правителя, чтобы тот пошел на уступки? Фантазия Брансена разыгралась, он вообразил себе, что его пригласили на встречу с правителем для обсуждения условий перемирия. Вот тогда он станет настоящим героем в глазах простых людей! Может, тогда и Кадайль сильнее его полюбит?
   Последняя мысль заставила его нахмуриться. Кого на самом деле любит Кадайль? Вероятно, просто таинственный образ удалого молодца по прозвищу Разбойник?
   Все это показалось ему настолько запутанным, что он предпочел отбросить страхи и сомнения, а вместо этого сосредоточиться на поцелуе. До сих пор он ощущал тепло ее губ. А ночью его посетили восхитительные сновидения. В глазах Брансена все в Кадайль казалось прекрасным – и лицо, и нежная кожа, и мягкие губы, и звук голоса, ее легкие прикосновения.
   Образ любимой сопровождал его целый день во время однообразной работы в монастыре. И весь день Брансен нетерпеливо поглядывал на солнце, словно желая его поторопить опуститься за горизонт.
   В эту ночь он снова встретится с ней.
   Кадайль не могла удержаться от радости, заметив приближающегося Разбойника. Она помнила его обещание вернуться. Она видела его взволнованное лицо после поцелуя. Но, несмотря ни на что, Кадайль испытывала сомнения и даже страх, что он не придет. Эти опасения сильнее всего выдавали ее истинные чувства. Если бы он не пришел, Кадайль провела бы ночь, полную горестных переживаний.
   Но Разбойник не обманул ее ожиданий. Он стремительно бежал через поле позади ее дома, и девушка поняла, что он заметил ее задолго до того, как она убедилась в его появлении.
   Разбойник подскочил к девушке, отвесил учтивый поклон и протянул небольшой сверток.
   – Вы с матерью не будете голодать на этой неделе, – произнес он со своей загадочной улыбкой, тем более таинственной, что всю верхнюю половину лица по-прежнему закрывала черная маска.
   Эта улыбка стояла перед глазами Кадайль всякий раз еще долго после их расставания.
   Кадайль заглянула в сверток и обнаружила там различные продукты, даже фрукты и хлеб. Она постаралась скрыть свое волнение за приветливой улыбкой. Очередной подарок ее уже не удивлял. Каждую ночь Разбойник что-нибудь дарил – от самых обычных подношений в виде продуктов до роскошного ожерелья, которое и сейчас сияло на ее шее.
   Кадайль подняла взгляд и обнаружила, что Разбойник как раз разглядывает драгоценное украшение.
   – Награда еще не объявлена, – сказала Кадайль, прикасаясь к ожерелью.
   – Скоро объявят, – заверил ее Разбойник. – Все их поиски в Прайдтауне не принесли ничего, кроме неприязни со стороны крестьян. Гнев доведет их до того, что они попытаются настроить людей друг против друга, поскольку крестьян во много раз больше, чем аристократов, и солдаты мало чем смогут помочь, если крестьяне взбунтуются.
   Его предположение поразило Кадайль.
   – Не надо говорить о таких вещах, – попросила она.
   – Но это правда, и лорды все прекрасно понимают.
   – Пожалуйста, не говори так, – снова сказала девушка.
   – Если все простые люди поднимутся…
   – То многие из них погибнут, – перебила его Кадайль. – Будет правитель низложен или нет – какое это имеет значение для того, кто умрет на улицах. Я предпочитаю жить под гнетом власти лорда Прайди, чем похоронить мать при попытке его свергнуть. То, что мы имеем, далеко от совершенства, но что есть, то есть.
   Разбойник немного помолчал.
   – Но… – снова заговорил он, осекся и не стал продолжать спор. – Они скоро назначат награду, – повторил он вместо этого.
   Кадайль хотелось сказать, что она не торопится вернуть ожерелье лорду Прайди, но она сдержалась. Ей нравилось носить драгоценное украшение, даже больше, чем она сама это сознавала. Оно, хотя бы на несколько мгновений, делало ее богатой и могущественной. И что важнее всего, ожерелье давало уверенность, что этот таинственный незнакомец, Разбойник, спасший и ее, и Каллен, этот добрый человек, который пытался помочь многим несчастным жителям Прайд-тауна, любит ее. Хотя Кадайль до сих пор не была уверена в своих собственных чувствах. Любит ли она Разбойника? Она ведь даже ни разу не видела его без маски!
   Кадайль исподтишка взглянула на Разбойника. Единственное, в чем она была полностью уверена, так это в том, что она рада их встречам и его заботе.
   – Скажи, все ли крестьяне чувствуют твою заботу? – спросила Кадайль. – Или только некоторые, вроде меня и моей мамы?
   – Все крестьяне? Да я не смог бы обойти даже половину их домов! Я просто делюсь тем, что удается добыть, и никого не выбираю. Ну, кроме тебя, конечно. Для тебя я всегда оставляю самое лучшее.
   Кадайль почувствовала, что краснеет, и опустила голову.
   – Правитель, наверно, тебя разыскивает.
   – Вместе со всеми своими солдатами, – добавил Разбойник.
   Кадайль с беспокойством посмотрела на своего друга:
   – Если тебя поймают, наказание будет ужасным. Разбойник пожал плечами:
   – Я не убил ни одного человека без особой на то причины, а лишь отдавал людям то, что принадлежало им по праву.
   Пальчики Кадайль прикоснулись к ожерелью.
   – Ну, лордам не стоило так открыто демонстрировать свое богатство, – нашелся Разбойник. – Они живут в полном достатке, а простые люди прозябают в нищете.
   – Они избраны Богом.
   Разбойник презрительно фыркнул, и Кадайль непроизвольно отшатнулась. Она даже не поняла, что именно так рассердило Разбойника – ссылка на Бога или упоминание о правителях. В тот момент ее поразило то, что, несмотря на все усиливающееся чувство к нему, она почти ничего не знает о своем защитнике.
   – Ты исповедуешь религию святого Абеля? Вопрос, несомненно, удивил Разбойника.
   – Да вроде нет… – не очень решительно протянул он.
   – Ты самхаист?
   – Только не это!
   Во взгляде Кадайль зажглось любопытство, за которым скрывалось явное облегчение. Уж она-то точно не испытывала теплых чувств к Берниввигару и его жестоким последователям. Каллен никогда не говорила ничего хорошего о самхаистах и, несмотря на то что не ругала их вслух, каждый раз при упоминании о последователях древней веры ее лицо становилось жестким, словно в душе кипел скрытый гнев. По крайней мере у Кадайль сложилось именно такое впечатление.
   – Но я не совсем безбожник, – продолжил Разбойник, прервав размышления Кадайль. – В том, что проповедуют братья святого Абеля я вижу много хорошего, а некоторые их поступки свидетельствуют об истинном благородстве. Но в мире есть много других ценностей, о которых они не знают, как мне кажется. И я не хочу ограничивать себя рамками их веры.
   – Тебе известно больше, чем священникам?
   Разбойник пожал плечами, словно это подразумевалось само собой, и Кадайль предпочла больше не обсуждать тему религии.
   Они еще поболтали о разных вещах, не касаясь серьезных предметов, и вскоре Кадайль стало ясно, что Разбойник тянет время и продолжает разговор ни о чем в надежде на…
   Он нервничал.
   И она тоже.
   Из двери домика показалась Каллен и позвала дочь домой. Кадайль оглянулась, потом снова повернулась к своему таинственному поклоннику.
   – Я должна идти, – сказала она и неожиданно потянулась вперед, чтобы закончить свидание легким поцелуем в щеку.
   Но Брансен заключил ее в объятия и прижал к своей груди. Прошло несколько минут, прежде чем Кадайль вырвалась из его рук.
   Всю дорогу до дома она весело прыгала, словно маленькая девочка, увидевшая солнце после весенней грозы.
   Мысли о Кадайль преследовали Брансена всю дорогу через Прайдтаун. В эту ночь, как и накануне, солдаты вместе со сборщиками податей ходили от одного дома к другому и стучались в двери крестьян. Сегодня Брансен был не в том настроении, чтобы ввязываться в драку. Перспектива подстеречь кого-то из этих грабителей в темном углу и отнять несколько монет и мешок с продуктами его не привлекала.