– Расчет точный, – подтвердил тот и вопросительно уставился на американца. Кларк задумался, почему-то поморщился, словно Карл сболтнул глупость, и согласился.
Кремеру не хотелось оставлять Кларка наедине с Вайгангом.
– Не хотелось бы вам, мистер Кларк, ознакомиться с подготовкой к эвакуации?
Американец с радостью согласился и тут же встал.
– С вашего позволения… – слегка поклонился группенфюреру и, не ожидая согласия, засеменил к дверям.
В саду он задержал Карла. Заговорил быстро, как бы боясь, что Кремер не даст ему договорить:
– Мне известно, что у вас там есть несколько картин. Если сможете подкинуть мне парочку старых мастеров, я помогу вам тихо реализовать два-три полотна. Так сказать, неофициально… – посмотрел на Кремера внимательно, прищуренными от солнца глазами.
– А вы мне начинаете нравиться, уважаемый мистер Кларк! – взял его под руку Кремер. – Мы с вами сможем заработать на этом. Только прошу – ни слова Вайгангу.
Американец шмыгнул несколько раз носом.
– Я не намерен делиться прибылью с ним. Мы можем посмотреть картины сейчас?
– Не следует привлекать к себе внимания! – покровительственно похлопал американца по плечу Кремер. – Это мы сделаем вечером.
– Вам виднее… – без энтузиазма согласился тот. -Однако до вечера мне нужно успеть связаться с Берном.
Карл отломил хворостинку, хлестнул ею по побеленному известью стволу яблони.
– Вам нужно в город? – спросил Кларка. – Я могу вас подвезти…
Да, так будет лучше. Не нужно искать повода для поездки, и Ветров вызовет Центр почти в то же время, когда Кларк будет говорить с Берном.
Кремер высадил Кларка в центре, проскочил Альтштадт, выехал на окраину. Позвонил Ветрову и дождался, пока серый «опель» Юрия не проскочил мимо по шоссе. Карл постоял еще несколько минут и, не заметив ничего подозрительного, поехал вслед за Ветровым.
Узнав в чем дело, Юрий помрачнел.
– Так сколько, говоришь, охраны? – переспросил с тревогой. – Двадцать? Самим нам не управиться…
Карл разложил на сиденье карту, начертил маршрут.
– Усадьба Вайганга – на восток от Карлсбада, – показал Ветрову. – Курс на Судеты, в район Теплице. Все время по небольшим дорогам.
– Значит, так… – Ветров снял шляпу, потянулся к затылку. – Вечером у меня сеанс связи с Центром, придется вызывать десант. Встречу хлопцев и перережем вам дорогу на Теплице. Вот здесь горная речка, справа – отвесная стена, слева – пропасть. И так – четыре километра. Дорога узкая, не то что грузовик, мой «опель» не развернется. Место глухое, до ближайшего селения пять-шесть километров. Удобно во всех отношениях.
– Слушай, – спросил его вдруг Карл, – откуда ты все там знаешь?
– Что? – не понял Юрий.
– Ну, что речка возле шоссе, отвесная стена над ней и где высадится десант.
– Чудак! – хлопнул его по спине Ветров. – Там неподалеку моя база. Я говорил же тебе о домике в лесу… Где «отдыхал» Ганс Кремер…
– Вот оно что, – оживился Карл. – А я думаю, почему там?… И здесь, под Дрезденом, есть удобный участок дороги…
– Учти, – не дал ему договорить Юрий. – Кроме всего прочего, там – чехи. Если придется тяжело, могут помочь.
– Об этом я не подумал.
– А мне сам бог велел. – Ветров сложил карту, спрятал в карман. – Мы оседлаем шоссе на рассвете, когда вы только выедете. Для гарантии. Будь в первой машине. За поворотом устроим завал. Увидишь там впереди две высокие ели. Как только твоя машина остановится, выпрыгивай и беги вперед. Понял?
Кремер кивнул.
– Что это?
Шарфюрер недоверчиво покосился на него.
– Патенты или чертежи? – уточнил вопрос Карл.
– Ни то ни другое…
Дузеншен смутился, пробормотал что-то про себя, но все же объяснил:
– Секретные документы СД.
Кремер поморщился, как от зубной боли.
– Бросьте этот хлам во вторую машину, пока там еще есть место…
– Две недели назад за такие слова… – начал шарфюрер.
– Я бы и не произнес их две недели назад, – засмеялся Карл. – Хотелось бы мне посмотреть, как еще через неделю вы будете избавляться от своего черного мундира…
Дузеншен оторвался от папок, лицо его помрачнело.
– Вы ошибаетесь, Кремер, – не сказал, а выдавил из себя. – Не через неделю, а послезавтра… Но дело не в мундире. Мы навсегда останемся солдатами фюрера!
– Но вы ничего не представляете собой без… – пошевелил выразительно пальцами Кремер. – Я беру вас на службу, шарфюрер.
Дузеншен угрюмо улыбнулся.
– Я не уверен в ваших финансовых возможностях, За такие руки, – поднял сжатый кулак, – кому-то придется еще платить!
Карл помог ему упаковать бумаги.
– Теперь, – напомнил шарфюреру, – личный архив фон Вайганга. Возьмите двух солдат, я буду ждать вас у группенфюрера.
В саду все цвело. Деревья, покрытые белой пеной, создали между флигелем и виллой сказочный кружевной туннель. Горьковато-сладкий воздух казался тяжелым и густым. В солнечных лучах над кружевом цветов висели с деловитым жужжанием пчелы.
Кремер торопился, но не мог не остановиться возле большой ветвистой розово-белой яблони. Она словно гордилась своим буйным цветом: толстые узловатые ветви поднимались к самому небу. Карл дотронулся до ветки. Что-то взволновало его. Не буйство цветения и не весенние запахи – он уже привык к ним, – а какой-то совсем необычный вид аллеи. Никак не мог понять сначала, в чем дело, и лишь у самой виллы остановился, потрясенный. И как он сразу не заметил? Из аллеи убрали гномов.
Они стояли возле террасы – два десятка черных маленьких человечков. Высокий здоровенный эсэсовец подтягивал к этой необычной группе последнего: схватил за ноги и волочил так, что карлик пропахал почти всю аллею.
Раньше каждый гном всегда поражал Карла своим особым выражением лица, теперь же они все были похожи друг на друга – черная толпа и огромный надсмотрщик тоже в черном… Это черное пятно на фоне белого кипения цветов казалось раной, еще больше подчеркивало хаос вокруг виллы.
Под террасой стоял грузовик, всюду валялись газеты, какие-то тряпки и веревки. А над всем этим возвышался Вайганг. Стоял на террасе в домашней куртке и распоряжался эсэсовцами.
– Как там у вас? – озабоченно оглянулся на Кремера и, не ожидая ответа, заорал: – Осторожно, болваны, не бросайте этот ящик! Разобьете фарфор!…
Когда солдаты наконец погрузили ящики с фарфором, облегченно вздохнул и повернулся к гномам.
– Жаль, что не могу забрать их с собой, – пожаловался Карлу. – Тяжелые, для них одних нужен отдельный грузовик…
Утром Карл слушал радио и знал, что судьба Берлина уже решена: советские войска все ближе подходят к центру города. Сейчас, глядя на гномов, он почему-то представил, как бьет артиллерия по рейхстагу, как горят и рушатся целые кварталы. А Вайгангу наплевать на все – только бы спасти фарфор и гномов. Кремер с отвращением посмотрел на черное стадо и вдруг отчетливо осознал, что именно в этом беспорядке и хаосе – крах Вайганга, и крах бесповоротный. Десятки лет стояли бронзовые карлики вдоль аллеи, утверждая собой благополучие, респектабельность и, так сказать, несокрушимость фамильных устоев. Они видели взлеты и падения, триумфы и поражения многих своих владельцев. Но такого, чтобы стаскивали их с мест, навечно определенных для них, и швыряли в подвал – такого еще не было…
А их последний хозяин мечется и покрикивает:
– Осторожнее, осторожнее!… Поставьте в уголке, за дверями… Мы еще возвратимся и вытащим гномов на свет!
Кремер знал, что группенфюрер сам не верит своим словам и произносит их, чтобы поторопить эсэсовцев. Однако какое ему дело и до Вайганга, и до гномов? Он повернулся и пошел назад по непривычно пустой аллее. Опустился на лавку и долго сидел, слушая жужжание пчел. Думал: всего в нескольких километрах – свои. Там сущий ад из огня и железа, а он слушает, как жужжат пчелы. Скоро закончится война, солдаты вернутся домой и будут рассказывать, как форсировали Днепр, штурмовали укрепления на Одере, брали рейхстаг…
Карл вздохнул, поднялся. Завтра утром все закончится, и он снова будет среди своих. А пчелы все жужжат, пахнет медом, и яблони тихонько роняют бело-розовые лепестки своего свадебного наряда…
Карл занял место в первом грузовике. Его вел совсем еще молодой эсэсовец. Наверное, привык гонять свой грузовик, и Карлу все время приходилось сдерживать его.
– Не больше сорока километров! – приказал шоферу, но стоило только отвернуться, как стрелка спидометра ползла к шестидесяти. Кремер и так нервничал – ведь десант должны были выбросить только в три. Ребятам нужно было преодолеть еще восемь километров, чтобы выйти на дорогу за Теплице, – а этот мальчишка, как назло, при малейшей возможности гонит и гонит.
Когда машина, преодолев подъем, с ревом помчалась в долину, приказал:
– Остановитесь!
Эсэсовец посмотрел на него пренебрежительно, но приказ выполнил. Кремер, не говоря ни слова, вышел. Второй грузовик немного отстал и затормозил через минуту. Следом за ним, не отставая, шел «мерседес» Вайганга.
– В чем дело? – встревоженно высунулся в окно группенфюрер.
– Проверяю, не отстал ли кто? – объяснил Карл.
– В последней машине Дузеншен, и вряд ли стоит за него волноваться.
– В дороге все может случиться…
– У вас все в порядке, Гуго? – посветил карманным фонариком: ехали не включая фар.
– Куда вы так гоните? – вместо ответа спросил недовольно Дузеншен. – Так темно – собственного носа не видно…
– Поменяемся водителями, – предложил Кремер, – мой склонен к автогонкам.
Шарфюрер выругался сквозь зубы.
– Позовите его сюда, – приказал своему шоферу – пожилому солдату. – А сами поведете головную машину.
Водитель недовольно пробурчал что-то, но возражать не посмел.
Теперь ехали со скоростью тридцать километров в час. Моторы натужно ревели на подъемах, машины шли чуть ли не вплотную друг за другом.
Начался перевал. Перед первым же подъемом их остановил патруль. Эсэсовский офицер долго и тщательно проверял документы, заглядывал в каждую машину и только после этого разрешил следовать дальше. Сразу за перевалом снова свернули с основной магистрали, взяв правее. Теперь они могли вызвать подозрение у первого встречного патруля: если бы действительно хотели попасть к «Альпийской крепости» фюрера, следовало бы ехать в направлении Праги.
Проехали еще километров двадцать, оставив в стороне Теплице. Дорога была безлюдной. Редко проезжали маленькие селения, которые казались вымершими – ни одного огонька, ни души. Только в одном месте их попытались остановить Полицейские, но, увидев черные эсэсовские мундиры, быстро подняли шлагбаум.
Начало рассветать. До места, назначенного Ветровым, оставалось километров пять-шесть. Пошел крутой подъем. Лес подступал к самой дороге: сизые лапы елей хлестали по бортам грузовиков. Внезапно лес расступился, и внизу, между крутыми склонами, сверкнула лента речки. Карл схватился за автомат. Видел лишь извилистую светлую ленточку, которая вилась между темных укрытых космами тумана склонов…
Сказал глухо, не узнав своего голоса:
– Потише… не торопитесь…
Шофер удивленно покосился на него. Пробормотал недовольно:
– Здесь не разгонишься…
И действительно, дорога была вся в выбоинах, машину кидало из стороны в сторону, за колонной висел длинный шлейф пыли. Кремер открыл дверцу и стал на подножку. Машины шли вплотную друг за другом – рев моторов, лязг железа наполнили долину. Еще один поворот, и выехали на берег реки. Вот и отвесная стена справа, о которой говорил Ветров. Дорога тесно прижалась к ней, узкая и неровная. На ней не то что развернуться, в два ряда проехать трудно. Слева, внизу, речка – шумная и прозрачная, настоящая горная речка: мокрые черные валуны и мелкая галька.
Карл опустил стекло, высунулся из кабины. И тут же заметил две ели над крутым береговым склоном – ориентир, указанный Ветровым.
За елями – поворот, где, наверное, уже притаились десантники и ребята Юрия.
Кремер положил автомат на колени, случайно ткнув стволом шофера в бок. Тот раздраженно оттолкнул оружие, пошевелил губами, словно собирался что-то сказать, но промолчал. Однако Карл не обратил на него внимания.
Сейчас поворот и… Наверное, они уже услышали гул моторов и завалили дорогу…
Когда машину подкинуло на ухабе уже за поворотом, Кремер в изнеможении откинулся на спинку сиденья. Завала не было. Значит, Ветров опоздал.
Карл посмотрел на часы – начало шестого. Юрий уверен, что они только выезжают из Дрездена… А может, что-нибудь случилось с самолетом, или немцы заметили парашютистов?
Кремер на секунду закрыл глаза. Сейчас грузовики минуют этот участок и снова поднимутся в горы. И никто уже не остановит их. А уже сегодня вечером приземлятся американские самолеты и…
Заскрипел зубами и едва не застонал от отчаяния. А что…
– Остановить машину! – приказал шоферу. Тот послушно затормозил, посмотрел вопросительно. – Посмотрите, не отстал ли кто?…
Когда эсэсовец выпрыгнул из кабины, Кремер засунул руку под щиток и оборвал провода. Быстро затолкал во внутренний карман пальто две автоматные обоймы.
Водитель вернулся.
– Все в порядке, можно трогаться.
Карл только кивнул. Отвернулся к окну, стараясь сдержать бешено колотящееся сердце. И, как всегда, отдает в виски: стук… стук… стук…
Слышал, как шофер тихонько ругается, нажимая на стартер.
– Что-то не заводится… Минутку…
Хлопнул дверцей, полез в мотор. Карл выпрыгнул, остановился рядом. Шофер копался в проводах, проверяя зажигание. Подошел шофер второй машины, из «мерседеса» вышел Вайганг, направляясь к ним. Карл взял из кабины автомат.
– Пойду посмотрю дорогу… – пояснил Вайгангу, – да и разомнусь немного, вы догоните меня…
Не ожидая ответа, пошел вперед – по самому краю дороги, над речкой. Шел медленно, немного прихрамывая. Вайганг крикнул ему что-то, но Карл лишь оглянулся и махнул рукой, мол, за поворотом подожду. Все время краем глаза следил, видна ли еще передняя машина, и, как только убедился, что его уже не видят, побежал.
Дорога жалась к горе еще километр. Кремер пробежал с сотню метров, внимательно осматриваясь вокруг. Наконец, кажется, нашел, что хотел. Там, где отвесная стена не так круто нависла над дорогой, вскарабкался на четырехметровую высоту, где за скалы вцепились корнями две ели. За вторым деревом, которое росло повыше, небольшая ямка, вернее, просто углубление между корнями…
Карл сбросил пальто, чтобы не мешало двигаться. Разгреб хвою и втиснулся в ложбину, выставив ствол автомата. Рядом положил запасные обоймы. Позиция оказалась более или менее удобной. Не то что окоп, но голову за ствол можно спрятать. Главное – дорога, как на ладони, и проехать они могут только под ним.
Взял на мушку камень сразу за поворотом, прижался щекой к автомату и, казалось, перестал дышать. Вот теперь он сделал все, что мог, и осталось лишь ждать. Может, удастся задержать их до подхода Ветрова, может, так и не дождется… Все равно будет вести бой, пока хватит патронов в обоймах или просто до последнего вздоха.
Почему-то раньше это выражение казалось Карлу несколько высокопарным и избитым. А сейчас он подумал именно так – до последнего дыхания – и не нашел в нем ничего высокопарного; да, он будет стрелять, пока будет видеть врагов и пока руки смогут держать оружие.
Словно в ответ его мыслям, за поворотом заревел мотор, и почти одновременно на дороге появились три черные фигуры. Постояли немного, озираясь, и пошли дальше, выставив вперед автоматы.
Кремер притаился. Пускай те, внизу, идут. Главное, чтобы выехал грузовик. Он возьмет шофера на мушку, машина загородит дорогу, и тогда они не пробьются. Пока есть патроны…
Автомобиль медленно показался из-за скалы. Карл не торопился. Когда грузовик подъехал поближе, послал очередь. Машину повело вправо. Она уткнулась буфером в стену, чуть было не перевернувшись. Те, что шли впереди нее, побежали назад. Карл поймал на мушку черные фигуры, застрочил. Один эсэсовец упал, а другие успели спрятаться за грузовик. Почти сразу же оттуда резанули из пулемета. Пули расщепили ствол ели, на голову Карлу посыпались сухая хвоя, щепки. Он припал лицом к земле. Краем глаза следил за дорогой. Эсэсовцы подтащили еще один пулемет и открыли беспорядочный огонь из автоматов. Пули срезали веточки на елях, поднимали земляные фонтанчики перед самым носом Карла, щелкали по стволам. Кремер не шевелился, поняв их тактику: прижать его к земле и попробовать прорваться машиной. И действительно, дверца кабины с противоположной стороны открылась, эсэсовец, пригнувшись, пробирался в кабину. Карл открыл огонь. Не знал, попал ли – видел только, как разлетелось ветровое стекло. Наверное, попал, потому что никто больше не пробовал пролезть к рулю. Карл переждал несколько секунд и пустил короткую очередь по шине. Грузовик осел на диск и окончательно загородил дорогу.
На минуту стрельба затихла. Очевидно, советовались. Потом пулеметы застрочили с удвоенной яростью. Под самой стеной показались эсэсовцы. Карл скосил первых двух, но остальные бежали вперед, падали и бежали. Еще один упал… Эсэсовцы не выдержали, скатились с дороги, залегли за валунами на берегу.
Теперь они были защищены крутым берегом и могли вести прицельную стрельбу по Кремеру совсем с другого направления.
Карл почувствовал это сразу. Только он поднял автомат, как ударила очередь от берега. Обожгло предплечье. Рука быстро немела, пальцы плохо слушались, и все же Карл попал еще в одного эсэсовца, который пытался обойти его с тыла. Пощупал рукав – ладонь стала красной от крови. Повернулся, чтобы перевязать рану, но по стволу зацокали пули над самым ухом.
Кремер осторожно отодвинулся на дно ложбинки. Теперь – конец. Взглянул на край неба, который уже розовел, и, прикусив от боли губу, осторожно поднял голову. Какой-то нахал в черном снова бежал через дорогу – Карл дал длинную очередь и не попал. Подкосил эсэсовца лишь тогда, когда тот был метрах в десяти – успел увидеть искаженное лицо.
Эсэсовец лежал посреди дороги, царапая землю пальцами, и Карл смотрел на его руки, узловатые пальцы с обломанными ногтями. Странно было их видеть под обшлагами черного мундира.
Кремер не сразу заметил, что пули уже не свистят над ним, не цокают по скале, не щелкают по стволам. Удивленно посмотрел на берег: три одинокие фигуры, бросив оружие, подняли руки. А сверху над Карлом кто-то бил из пулемета.
«Ветров», – подумал Кремер. Хотел подняться, но зацепился плечом за ель. Острая боль пронзила все тело, мозг, колени подкосились – упал неловко, головой вниз и покатился по крутому склону.
Первое, что увидел, очнувшись, – серые внимательные глаза, которые с интересом смотрели на него. Карл перевел взгляд выше – яркая пятиконечная звездочка на пилотке! Сразу все сообразил и засмеялся счастливо.
Серые глаза пропали куда-то, и над Карлом склонился Ветров. Юрий смотрел сочувственно.
– Как? – прошептал Кремер.
– Успели… – понял его Ветров.
Карл, не обращая внимания на боль в руке, встал. Оперся на Юрия. Рядом ребята в маскхалатах меняли колесо грузовика. Немного дальше, за «мерседесом», стояла кучка солдат и гражданских в окружении людей с автоматами.
– Фон Вайганг? – хрипло спросил Кремер.
Ветров кивнул в сторону пленных.
– Там…
Карл, опираясь на руку Юрия, двинулся к «мерседесу». Потом он никогда не мог простить себе этого. Но тогда что-то гораздо большее, чем любопытство, подтолкнуло его. Хотелось заглянуть в глаза Вайгангу, и это было сильнее его.
Ребята с автоматами расступились, и Кремер встретился взглядом с группенфюрером. Вайганг оперся спиной о глыбу, которая поднималась над обрывом. Постарел лет на десять, щеки пожелтели, губы обвисли в горькой складке, а лоб прорезали три глубокие морщины. Смотрел растерянно, наверное, так и не понял, что произошло. Инстинктивно подался к Кремеру, но уже в следующий миг отшатнулся, поднял руку…
– Вы… – прошипел со злостью. – Вы…
Карл хотел что-то сказать, но передумал. Скользнул взглядом по лицам. Фрау Ирма закрылась ладонями, не смотрит, притихла в отчаянии. На толстых холеных пальцах кольца, перстни. Дузеншен смотрит исподлобья – черные глаза так и горят ненавистью. И вдруг – единственное спокойное лицо. Ах да, это же Деннис Кларк. Сосет сигарету и улыбается.
– Вы неплохо провели эту операцию! – выплюнул окурок под ноги Кремеру. – Но вы то знаете, кто я… Я требую немедленно освободить меня!
Карл ответил ему вежливо:
– Ваше требование справедливо, но, учитывая ситуацию… Интересы вашей же безопасности требуют, чтобы вы не оставляли пас так быстро…
– Я протестую! – повысил голос Кларк, но Кремер уже не обращал на него внимания. Повернулся к Юрию: хотел посоветоваться, что делать с пленными, а тот вдруг сильно толкнул его в грудь. У Карла от боли помутилось в голове. И все же услышал глухой звук, будто кто-то выстрелил над самым ухом. Но почему Юрий пошатнулся?
Два солдата в маскхалатах одновременно бросились вперед. Прозвучал еще один выстрел. Солдат навалился на того, кто стрелял, и только теперь до Кремера дошло, что это – Вайганг. Но почему покачнулся Юрий?
Забыв про боль, Карл подхватил его здоровой рукой. И сразу большое тело Ветрова обмякло, стало тяжелым – Карл еле удержал его. Кто-то помог положить Юрия на расстеленный прямо на дороге маскхалат. Солдат с тремя узкими полосками на погоне пощупал пульс и встревоженно покачал головой. Какой-то паренек в гражданском положил голову Юрия себе на колени, осторожно погладил по щеке.
«Василько», – вспомнил Карл рассказы Ветрова. Стоял неподвижно. Казалось, малейшее движение принесет боль Юрию. Но почему солдат с полосками на погонах снял пилотку? Почему плачет Василько? Еще не смея поверить в то, что случилось, Карл опустился на колени возле товарища, прислонился ухом к рубахе, по которой расползалось красное пятно. Сердце не бьется, и руки холодеют. А какие это были сильные руки еще несколько минут назад!
Кремер прижался щекой к большой шершавой ладони Ветрова. И сразу понял: Юрий оттолкнул его, а пуля, предназначенная Карлу, попала…
Руки уже совсем холодные, и их не согреть ничем. Как же это?… Юрий прошел такое… и надо же…
– Старший лейтенант Кирилюк! – позвал кто-то громко. – Старший лейтенант Кирилюк! – повторили за спиной, и только теперь Карл понял, что зовут его. Поднял голову. Лейтенант с густыми усами и лицом, изрытым оспой, нетерпеливо смотрит на него.
– Что вам нужно? – Карл никак не мог выпустить руку Юрия.
Лейтенант отозвал Кремера в сторону.
– Ничего не поделаешь! – произнес сочувственно, но Карлу его слова показались сухими и бездушными до невозможности. – Жаль товарища Ветрова… Уже рассвело, и нам пора немедленно сниматься…
– Что? – непонимающе спросил Карл.
– Нужно немедленно трогаться! – твердо повторил лейтенант. – Стрельбу могли услышать и… – не досказал.
– А-а… Вот вы о чем… – наконец-таки сообразил Кремер. – И что вы предлагаете?
Лейтенант достал из планшета карту.
– Вообще-то обстановка мне не очень нравится, – начал, разворачивая карту. – Через день-два наши возьмут Дрезден и вступят в Судеты, но, черт побери, мы не гарантированы, что за эти дни немцы не обнаружат нас и не перебьют как мух. Ветров думал повернуть на Теплице и пересидеть в лесах. Но там сейчас гитлеровцы собирают силы и пробиваться туда опасно. А нам нужно исчезнуть, раствориться, так сказать… Вы не знаете, что это за дорога? – провел по еле заметной линии на карте.
– Я впервые в этих краях… – наморщил лоб Кремер. – Но другого выхода нет. – Он уже овладел собой… – Пленных – в одну машину. Водителям – переодеться в немецкую форму. Я поеду в «мерседесе» впереди. У нас надежные документы, попробуем прорваться в горы.
Тело Ветрова положили в передний грузовик. За руль «мерседеса» сел Василько, который надел на себя мундир Дузеншена. Пленным связали руки и ноги, заткнули рты, быстро освободили одну из машин и положили всех туда, накрыв брезентом. Кремер старался не смотреть в ту сторону – злость кипела в нем, и он не знал, смог ли бы сдержаться, увидев Вайганга.
Переехали горную речку по шаткому деревянному мосту и сразу повернули в горы. Ехали медленно – все время подъем, глубокая колея, выбоины. Моторы перегревались. Время от времени приходилось останавливаться.
На склонах гор, по обе стороны дороги – густые леса, Молчаливые и темные, без единой тропинки. Они казались вымершими, даже птичьих голосов не было слышно. Карл удивился, когда вдруг громадная сосна закачалась и рухнула перед ними, перегораживая дорогу. И сразу же по «мерседесу» ударили из автоматов. Кремер столкнул с сиденья Василька и сам упал на него, прикрывая собой.
«Немцы, увидев за рулем эсэсовца, – успел подумать Карл, – не стреляли бы… Значит…»
Медленно, морщась от боли, нащупал в кармане платок, дотянулся до дверцы и вылез из машины, поднимая свой белый флаг.
Стреляли еще несколько секунд, но, наверное, чтобы напугать. Потом из леса высыпали плохо одетые люди с решительными лицами. Окружили Кремера. Другие побежали к грузовикам.
– Смотрите, советский офицер! – указал куда-то паренек в латаной куртке человеку с бородой до самых глаз. Карл оглянулся и увидел лейтенанта. Тот, выпрыгнув из кузова, бежал к ним.
Кремер спросил бородатого по-русски:
– Вы партизаны?
Тот удивленно посмотрел на него, но кивнул.
– Партизаны! – хлопнул Карл подбежавшего лейтенанта по спине. – Они помогут нам!
– Кто командир отряда? – спросил лейтенант.
Бородач подался немного вперед, не опуская автомата. Лейтенант шагнул навстречу.
– Лейтенант Советской Армии Абатуров! – приложил руку к пилотке. – Выполняем особое задание и просим вашей помощи!
Бородач плохо понял его, но кто-то из партизан быстро перевал слова Абатурова.
– А как же… – командир нерешительно глянул на эсэсовцев за баранками машин.
– Хлопцы, снимай мундиры! – махнул рукой лейтенант, и лишь этот непринужденный жест убедил бородача.
Из грузовика начали выпрыгивать солдаты.
– Откуда вы взялись? – спросил бородач, с трудом подбирая русские слова.
Абатуров недвусмысленно указал на небо.
– Нужна посадочная площадка… – Сразу же стал наседать он, помогая себе жестами. – Есть тут что-нибудь подходящее?
Бородач радостно закивал головой.
Через час грузовики остановились в селении. Правда, селением его можно было назвать лишь условно – несколько домиков на берегу горной речки. И небольшой луг. Абатуров, недовольно фыркая и ругая горную местность, ходил по лужайке и прикидывал – сядут ли самолеты?… Потом стал налаживать связь по радио с командованием. Уже через четверть часа стало известно – самолеты будут вечером.
А в это время на маленьком сельском кладбище копали могилу. Карл сам выбрал место – под стройной елью, немного в стороне от часовенки, чтобы видны были и горы, и речка, и леса. Первым бросил горсть земли на необструганные сосновые доски гроба и долго еще стоял возле свежей могилы. Думал, что один стоит. Но, оглянувшись, увидел за спиной еще двух. Стояли – с непокрытыми головами и печальные – украинец п поляк.
– Ты – Василько? – положил Карл руку на плечо тому, кто принял последний вздох Ветрова.
– Да.
– А ты – Юзеф?
Паренек кивнул.
Кремер обнял ребят, и они поклялись у могилы друга навеки сохранить в сердце память о мужественном человеке, тело которого приняла чешская земля. Потом постояли еще немного под елью и пошли помогать солдатам разгружать грузовики. Ибо жизнь есть жизнь с ее повседневными заботами.
Кремеру не хотелось оставлять Кларка наедине с Вайгангом.
– Не хотелось бы вам, мистер Кларк, ознакомиться с подготовкой к эвакуации?
Американец с радостью согласился и тут же встал.
– С вашего позволения… – слегка поклонился группенфюреру и, не ожидая согласия, засеменил к дверям.
В саду он задержал Карла. Заговорил быстро, как бы боясь, что Кремер не даст ему договорить:
– Мне известно, что у вас там есть несколько картин. Если сможете подкинуть мне парочку старых мастеров, я помогу вам тихо реализовать два-три полотна. Так сказать, неофициально… – посмотрел на Кремера внимательно, прищуренными от солнца глазами.
– А вы мне начинаете нравиться, уважаемый мистер Кларк! – взял его под руку Кремер. – Мы с вами сможем заработать на этом. Только прошу – ни слова Вайгангу.
Американец шмыгнул несколько раз носом.
– Я не намерен делиться прибылью с ним. Мы можем посмотреть картины сейчас?
– Не следует привлекать к себе внимания! – покровительственно похлопал американца по плечу Кремер. – Это мы сделаем вечером.
– Вам виднее… – без энтузиазма согласился тот. -Однако до вечера мне нужно успеть связаться с Берном.
Карл отломил хворостинку, хлестнул ею по побеленному известью стволу яблони.
– Вам нужно в город? – спросил Кларка. – Я могу вас подвезти…
Да, так будет лучше. Не нужно искать повода для поездки, и Ветров вызовет Центр почти в то же время, когда Кларк будет говорить с Берном.
Кремер высадил Кларка в центре, проскочил Альтштадт, выехал на окраину. Позвонил Ветрову и дождался, пока серый «опель» Юрия не проскочил мимо по шоссе. Карл постоял еще несколько минут и, не заметив ничего подозрительного, поехал вслед за Ветровым.
Узнав в чем дело, Юрий помрачнел.
– Так сколько, говоришь, охраны? – переспросил с тревогой. – Двадцать? Самим нам не управиться…
Карл разложил на сиденье карту, начертил маршрут.
– Усадьба Вайганга – на восток от Карлсбада, – показал Ветрову. – Курс на Судеты, в район Теплице. Все время по небольшим дорогам.
– Значит, так… – Ветров снял шляпу, потянулся к затылку. – Вечером у меня сеанс связи с Центром, придется вызывать десант. Встречу хлопцев и перережем вам дорогу на Теплице. Вот здесь горная речка, справа – отвесная стена, слева – пропасть. И так – четыре километра. Дорога узкая, не то что грузовик, мой «опель» не развернется. Место глухое, до ближайшего селения пять-шесть километров. Удобно во всех отношениях.
– Слушай, – спросил его вдруг Карл, – откуда ты все там знаешь?
– Что? – не понял Юрий.
– Ну, что речка возле шоссе, отвесная стена над ней и где высадится десант.
– Чудак! – хлопнул его по спине Ветров. – Там неподалеку моя база. Я говорил же тебе о домике в лесу… Где «отдыхал» Ганс Кремер…
– Вот оно что, – оживился Карл. – А я думаю, почему там?… И здесь, под Дрезденом, есть удобный участок дороги…
– Учти, – не дал ему договорить Юрий. – Кроме всего прочего, там – чехи. Если придется тяжело, могут помочь.
– Об этом я не подумал.
– А мне сам бог велел. – Ветров сложил карту, спрятал в карман. – Мы оседлаем шоссе на рассвете, когда вы только выедете. Для гарантии. Будь в первой машине. За поворотом устроим завал. Увидишь там впереди две высокие ели. Как только твоя машина остановится, выпрыгивай и беги вперед. Понял?
Кремер кивнул.
* * *
На следующий день Кремер заметил, что Дузеншен в присутствии Вайганга опорожнил наконец сейф. Сам упаковал толстые папки в металлические ящики. Карл подождал, пока группенфюрер не вышел, и спросил Дузеншена:– Что это?
Шарфюрер недоверчиво покосился на него.
– Патенты или чертежи? – уточнил вопрос Карл.
– Ни то ни другое…
Дузеншен смутился, пробормотал что-то про себя, но все же объяснил:
– Секретные документы СД.
Кремер поморщился, как от зубной боли.
– Бросьте этот хлам во вторую машину, пока там еще есть место…
– Две недели назад за такие слова… – начал шарфюрер.
– Я бы и не произнес их две недели назад, – засмеялся Карл. – Хотелось бы мне посмотреть, как еще через неделю вы будете избавляться от своего черного мундира…
Дузеншен оторвался от папок, лицо его помрачнело.
– Вы ошибаетесь, Кремер, – не сказал, а выдавил из себя. – Не через неделю, а послезавтра… Но дело не в мундире. Мы навсегда останемся солдатами фюрера!
– Но вы ничего не представляете собой без… – пошевелил выразительно пальцами Кремер. – Я беру вас на службу, шарфюрер.
Дузеншен угрюмо улыбнулся.
– Я не уверен в ваших финансовых возможностях, За такие руки, – поднял сжатый кулак, – кому-то придется еще платить!
Карл помог ему упаковать бумаги.
– Теперь, – напомнил шарфюреру, – личный архив фон Вайганга. Возьмите двух солдат, я буду ждать вас у группенфюрера.
В саду все цвело. Деревья, покрытые белой пеной, создали между флигелем и виллой сказочный кружевной туннель. Горьковато-сладкий воздух казался тяжелым и густым. В солнечных лучах над кружевом цветов висели с деловитым жужжанием пчелы.
Кремер торопился, но не мог не остановиться возле большой ветвистой розово-белой яблони. Она словно гордилась своим буйным цветом: толстые узловатые ветви поднимались к самому небу. Карл дотронулся до ветки. Что-то взволновало его. Не буйство цветения и не весенние запахи – он уже привык к ним, – а какой-то совсем необычный вид аллеи. Никак не мог понять сначала, в чем дело, и лишь у самой виллы остановился, потрясенный. И как он сразу не заметил? Из аллеи убрали гномов.
Они стояли возле террасы – два десятка черных маленьких человечков. Высокий здоровенный эсэсовец подтягивал к этой необычной группе последнего: схватил за ноги и волочил так, что карлик пропахал почти всю аллею.
Раньше каждый гном всегда поражал Карла своим особым выражением лица, теперь же они все были похожи друг на друга – черная толпа и огромный надсмотрщик тоже в черном… Это черное пятно на фоне белого кипения цветов казалось раной, еще больше подчеркивало хаос вокруг виллы.
Под террасой стоял грузовик, всюду валялись газеты, какие-то тряпки и веревки. А над всем этим возвышался Вайганг. Стоял на террасе в домашней куртке и распоряжался эсэсовцами.
– Как там у вас? – озабоченно оглянулся на Кремера и, не ожидая ответа, заорал: – Осторожно, болваны, не бросайте этот ящик! Разобьете фарфор!…
Когда солдаты наконец погрузили ящики с фарфором, облегченно вздохнул и повернулся к гномам.
– Жаль, что не могу забрать их с собой, – пожаловался Карлу. – Тяжелые, для них одних нужен отдельный грузовик…
Утром Карл слушал радио и знал, что судьба Берлина уже решена: советские войска все ближе подходят к центру города. Сейчас, глядя на гномов, он почему-то представил, как бьет артиллерия по рейхстагу, как горят и рушатся целые кварталы. А Вайгангу наплевать на все – только бы спасти фарфор и гномов. Кремер с отвращением посмотрел на черное стадо и вдруг отчетливо осознал, что именно в этом беспорядке и хаосе – крах Вайганга, и крах бесповоротный. Десятки лет стояли бронзовые карлики вдоль аллеи, утверждая собой благополучие, респектабельность и, так сказать, несокрушимость фамильных устоев. Они видели взлеты и падения, триумфы и поражения многих своих владельцев. Но такого, чтобы стаскивали их с мест, навечно определенных для них, и швыряли в подвал – такого еще не было…
А их последний хозяин мечется и покрикивает:
– Осторожнее, осторожнее!… Поставьте в уголке, за дверями… Мы еще возвратимся и вытащим гномов на свет!
Кремер знал, что группенфюрер сам не верит своим словам и произносит их, чтобы поторопить эсэсовцев. Однако какое ему дело и до Вайганга, и до гномов? Он повернулся и пошел назад по непривычно пустой аллее. Опустился на лавку и долго сидел, слушая жужжание пчел. Думал: всего в нескольких километрах – свои. Там сущий ад из огня и железа, а он слушает, как жужжат пчелы. Скоро закончится война, солдаты вернутся домой и будут рассказывать, как форсировали Днепр, штурмовали укрепления на Одере, брали рейхстаг…
Карл вздохнул, поднялся. Завтра утром все закончится, и он снова будет среди своих. А пчелы все жужжат, пахнет медом, и яблони тихонько роняют бело-розовые лепестки своего свадебного наряда…
* * *
Все началось с того, что у фрау Ирмы разыгралась мигрень, и она никак не могла заснуть. Вайганг тоже не ложился и в два часа ночи поднял охрану. Единственное, что смог еще сделать Кремер, – оттянуть отъезд до трех: еще раз внимательно проверил наличие груза во всех машинах.Карл занял место в первом грузовике. Его вел совсем еще молодой эсэсовец. Наверное, привык гонять свой грузовик, и Карлу все время приходилось сдерживать его.
– Не больше сорока километров! – приказал шоферу, но стоило только отвернуться, как стрелка спидометра ползла к шестидесяти. Кремер и так нервничал – ведь десант должны были выбросить только в три. Ребятам нужно было преодолеть еще восемь километров, чтобы выйти на дорогу за Теплице, – а этот мальчишка, как назло, при малейшей возможности гонит и гонит.
Когда машина, преодолев подъем, с ревом помчалась в долину, приказал:
– Остановитесь!
Эсэсовец посмотрел на него пренебрежительно, но приказ выполнил. Кремер, не говоря ни слова, вышел. Второй грузовик немного отстал и затормозил через минуту. Следом за ним, не отставая, шел «мерседес» Вайганга.
– В чем дело? – встревоженно высунулся в окно группенфюрер.
– Проверяю, не отстал ли кто? – объяснил Карл.
– В последней машине Дузеншен, и вряд ли стоит за него волноваться.
– В дороге все может случиться…
– У вас все в порядке, Гуго? – посветил карманным фонариком: ехали не включая фар.
– Куда вы так гоните? – вместо ответа спросил недовольно Дузеншен. – Так темно – собственного носа не видно…
– Поменяемся водителями, – предложил Кремер, – мой склонен к автогонкам.
Шарфюрер выругался сквозь зубы.
– Позовите его сюда, – приказал своему шоферу – пожилому солдату. – А сами поведете головную машину.
Водитель недовольно пробурчал что-то, но возражать не посмел.
Теперь ехали со скоростью тридцать километров в час. Моторы натужно ревели на подъемах, машины шли чуть ли не вплотную друг за другом.
Начался перевал. Перед первым же подъемом их остановил патруль. Эсэсовский офицер долго и тщательно проверял документы, заглядывал в каждую машину и только после этого разрешил следовать дальше. Сразу за перевалом снова свернули с основной магистрали, взяв правее. Теперь они могли вызвать подозрение у первого встречного патруля: если бы действительно хотели попасть к «Альпийской крепости» фюрера, следовало бы ехать в направлении Праги.
Проехали еще километров двадцать, оставив в стороне Теплице. Дорога была безлюдной. Редко проезжали маленькие селения, которые казались вымершими – ни одного огонька, ни души. Только в одном месте их попытались остановить Полицейские, но, увидев черные эсэсовские мундиры, быстро подняли шлагбаум.
Начало рассветать. До места, назначенного Ветровым, оставалось километров пять-шесть. Пошел крутой подъем. Лес подступал к самой дороге: сизые лапы елей хлестали по бортам грузовиков. Внезапно лес расступился, и внизу, между крутыми склонами, сверкнула лента речки. Карл схватился за автомат. Видел лишь извилистую светлую ленточку, которая вилась между темных укрытых космами тумана склонов…
Сказал глухо, не узнав своего голоса:
– Потише… не торопитесь…
Шофер удивленно покосился на него. Пробормотал недовольно:
– Здесь не разгонишься…
И действительно, дорога была вся в выбоинах, машину кидало из стороны в сторону, за колонной висел длинный шлейф пыли. Кремер открыл дверцу и стал на подножку. Машины шли вплотную друг за другом – рев моторов, лязг железа наполнили долину. Еще один поворот, и выехали на берег реки. Вот и отвесная стена справа, о которой говорил Ветров. Дорога тесно прижалась к ней, узкая и неровная. На ней не то что развернуться, в два ряда проехать трудно. Слева, внизу, речка – шумная и прозрачная, настоящая горная речка: мокрые черные валуны и мелкая галька.
Карл опустил стекло, высунулся из кабины. И тут же заметил две ели над крутым береговым склоном – ориентир, указанный Ветровым.
За елями – поворот, где, наверное, уже притаились десантники и ребята Юрия.
Кремер положил автомат на колени, случайно ткнув стволом шофера в бок. Тот раздраженно оттолкнул оружие, пошевелил губами, словно собирался что-то сказать, но промолчал. Однако Карл не обратил на него внимания.
Сейчас поворот и… Наверное, они уже услышали гул моторов и завалили дорогу…
Когда машину подкинуло на ухабе уже за поворотом, Кремер в изнеможении откинулся на спинку сиденья. Завала не было. Значит, Ветров опоздал.
Карл посмотрел на часы – начало шестого. Юрий уверен, что они только выезжают из Дрездена… А может, что-нибудь случилось с самолетом, или немцы заметили парашютистов?
Кремер на секунду закрыл глаза. Сейчас грузовики минуют этот участок и снова поднимутся в горы. И никто уже не остановит их. А уже сегодня вечером приземлятся американские самолеты и…
Заскрипел зубами и едва не застонал от отчаяния. А что…
– Остановить машину! – приказал шоферу. Тот послушно затормозил, посмотрел вопросительно. – Посмотрите, не отстал ли кто?…
Когда эсэсовец выпрыгнул из кабины, Кремер засунул руку под щиток и оборвал провода. Быстро затолкал во внутренний карман пальто две автоматные обоймы.
Водитель вернулся.
– Все в порядке, можно трогаться.
Карл только кивнул. Отвернулся к окну, стараясь сдержать бешено колотящееся сердце. И, как всегда, отдает в виски: стук… стук… стук…
Слышал, как шофер тихонько ругается, нажимая на стартер.
– Что-то не заводится… Минутку…
Хлопнул дверцей, полез в мотор. Карл выпрыгнул, остановился рядом. Шофер копался в проводах, проверяя зажигание. Подошел шофер второй машины, из «мерседеса» вышел Вайганг, направляясь к ним. Карл взял из кабины автомат.
– Пойду посмотрю дорогу… – пояснил Вайгангу, – да и разомнусь немного, вы догоните меня…
Не ожидая ответа, пошел вперед – по самому краю дороги, над речкой. Шел медленно, немного прихрамывая. Вайганг крикнул ему что-то, но Карл лишь оглянулся и махнул рукой, мол, за поворотом подожду. Все время краем глаза следил, видна ли еще передняя машина, и, как только убедился, что его уже не видят, побежал.
Дорога жалась к горе еще километр. Кремер пробежал с сотню метров, внимательно осматриваясь вокруг. Наконец, кажется, нашел, что хотел. Там, где отвесная стена не так круто нависла над дорогой, вскарабкался на четырехметровую высоту, где за скалы вцепились корнями две ели. За вторым деревом, которое росло повыше, небольшая ямка, вернее, просто углубление между корнями…
Карл сбросил пальто, чтобы не мешало двигаться. Разгреб хвою и втиснулся в ложбину, выставив ствол автомата. Рядом положил запасные обоймы. Позиция оказалась более или менее удобной. Не то что окоп, но голову за ствол можно спрятать. Главное – дорога, как на ладони, и проехать они могут только под ним.
Взял на мушку камень сразу за поворотом, прижался щекой к автомату и, казалось, перестал дышать. Вот теперь он сделал все, что мог, и осталось лишь ждать. Может, удастся задержать их до подхода Ветрова, может, так и не дождется… Все равно будет вести бой, пока хватит патронов в обоймах или просто до последнего вздоха.
Почему-то раньше это выражение казалось Карлу несколько высокопарным и избитым. А сейчас он подумал именно так – до последнего дыхания – и не нашел в нем ничего высокопарного; да, он будет стрелять, пока будет видеть врагов и пока руки смогут держать оружие.
Словно в ответ его мыслям, за поворотом заревел мотор, и почти одновременно на дороге появились три черные фигуры. Постояли немного, озираясь, и пошли дальше, выставив вперед автоматы.
Кремер притаился. Пускай те, внизу, идут. Главное, чтобы выехал грузовик. Он возьмет шофера на мушку, машина загородит дорогу, и тогда они не пробьются. Пока есть патроны…
Автомобиль медленно показался из-за скалы. Карл не торопился. Когда грузовик подъехал поближе, послал очередь. Машину повело вправо. Она уткнулась буфером в стену, чуть было не перевернувшись. Те, что шли впереди нее, побежали назад. Карл поймал на мушку черные фигуры, застрочил. Один эсэсовец упал, а другие успели спрятаться за грузовик. Почти сразу же оттуда резанули из пулемета. Пули расщепили ствол ели, на голову Карлу посыпались сухая хвоя, щепки. Он припал лицом к земле. Краем глаза следил за дорогой. Эсэсовцы подтащили еще один пулемет и открыли беспорядочный огонь из автоматов. Пули срезали веточки на елях, поднимали земляные фонтанчики перед самым носом Карла, щелкали по стволам. Кремер не шевелился, поняв их тактику: прижать его к земле и попробовать прорваться машиной. И действительно, дверца кабины с противоположной стороны открылась, эсэсовец, пригнувшись, пробирался в кабину. Карл открыл огонь. Не знал, попал ли – видел только, как разлетелось ветровое стекло. Наверное, попал, потому что никто больше не пробовал пролезть к рулю. Карл переждал несколько секунд и пустил короткую очередь по шине. Грузовик осел на диск и окончательно загородил дорогу.
На минуту стрельба затихла. Очевидно, советовались. Потом пулеметы застрочили с удвоенной яростью. Под самой стеной показались эсэсовцы. Карл скосил первых двух, но остальные бежали вперед, падали и бежали. Еще один упал… Эсэсовцы не выдержали, скатились с дороги, залегли за валунами на берегу.
Теперь они были защищены крутым берегом и могли вести прицельную стрельбу по Кремеру совсем с другого направления.
Карл почувствовал это сразу. Только он поднял автомат, как ударила очередь от берега. Обожгло предплечье. Рука быстро немела, пальцы плохо слушались, и все же Карл попал еще в одного эсэсовца, который пытался обойти его с тыла. Пощупал рукав – ладонь стала красной от крови. Повернулся, чтобы перевязать рану, но по стволу зацокали пули над самым ухом.
Кремер осторожно отодвинулся на дно ложбинки. Теперь – конец. Взглянул на край неба, который уже розовел, и, прикусив от боли губу, осторожно поднял голову. Какой-то нахал в черном снова бежал через дорогу – Карл дал длинную очередь и не попал. Подкосил эсэсовца лишь тогда, когда тот был метрах в десяти – успел увидеть искаженное лицо.
Эсэсовец лежал посреди дороги, царапая землю пальцами, и Карл смотрел на его руки, узловатые пальцы с обломанными ногтями. Странно было их видеть под обшлагами черного мундира.
Кремер не сразу заметил, что пули уже не свистят над ним, не цокают по скале, не щелкают по стволам. Удивленно посмотрел на берег: три одинокие фигуры, бросив оружие, подняли руки. А сверху над Карлом кто-то бил из пулемета.
«Ветров», – подумал Кремер. Хотел подняться, но зацепился плечом за ель. Острая боль пронзила все тело, мозг, колени подкосились – упал неловко, головой вниз и покатился по крутому склону.
Первое, что увидел, очнувшись, – серые внимательные глаза, которые с интересом смотрели на него. Карл перевел взгляд выше – яркая пятиконечная звездочка на пилотке! Сразу все сообразил и засмеялся счастливо.
Серые глаза пропали куда-то, и над Карлом склонился Ветров. Юрий смотрел сочувственно.
– Как? – прошептал Кремер.
– Успели… – понял его Ветров.
Карл, не обращая внимания на боль в руке, встал. Оперся на Юрия. Рядом ребята в маскхалатах меняли колесо грузовика. Немного дальше, за «мерседесом», стояла кучка солдат и гражданских в окружении людей с автоматами.
– Фон Вайганг? – хрипло спросил Кремер.
Ветров кивнул в сторону пленных.
– Там…
Карл, опираясь на руку Юрия, двинулся к «мерседесу». Потом он никогда не мог простить себе этого. Но тогда что-то гораздо большее, чем любопытство, подтолкнуло его. Хотелось заглянуть в глаза Вайгангу, и это было сильнее его.
Ребята с автоматами расступились, и Кремер встретился взглядом с группенфюрером. Вайганг оперся спиной о глыбу, которая поднималась над обрывом. Постарел лет на десять, щеки пожелтели, губы обвисли в горькой складке, а лоб прорезали три глубокие морщины. Смотрел растерянно, наверное, так и не понял, что произошло. Инстинктивно подался к Кремеру, но уже в следующий миг отшатнулся, поднял руку…
– Вы… – прошипел со злостью. – Вы…
Карл хотел что-то сказать, но передумал. Скользнул взглядом по лицам. Фрау Ирма закрылась ладонями, не смотрит, притихла в отчаянии. На толстых холеных пальцах кольца, перстни. Дузеншен смотрит исподлобья – черные глаза так и горят ненавистью. И вдруг – единственное спокойное лицо. Ах да, это же Деннис Кларк. Сосет сигарету и улыбается.
– Вы неплохо провели эту операцию! – выплюнул окурок под ноги Кремеру. – Но вы то знаете, кто я… Я требую немедленно освободить меня!
Карл ответил ему вежливо:
– Ваше требование справедливо, но, учитывая ситуацию… Интересы вашей же безопасности требуют, чтобы вы не оставляли пас так быстро…
– Я протестую! – повысил голос Кларк, но Кремер уже не обращал на него внимания. Повернулся к Юрию: хотел посоветоваться, что делать с пленными, а тот вдруг сильно толкнул его в грудь. У Карла от боли помутилось в голове. И все же услышал глухой звук, будто кто-то выстрелил над самым ухом. Но почему Юрий пошатнулся?
Два солдата в маскхалатах одновременно бросились вперед. Прозвучал еще один выстрел. Солдат навалился на того, кто стрелял, и только теперь до Кремера дошло, что это – Вайганг. Но почему покачнулся Юрий?
Забыв про боль, Карл подхватил его здоровой рукой. И сразу большое тело Ветрова обмякло, стало тяжелым – Карл еле удержал его. Кто-то помог положить Юрия на расстеленный прямо на дороге маскхалат. Солдат с тремя узкими полосками на погоне пощупал пульс и встревоженно покачал головой. Какой-то паренек в гражданском положил голову Юрия себе на колени, осторожно погладил по щеке.
«Василько», – вспомнил Карл рассказы Ветрова. Стоял неподвижно. Казалось, малейшее движение принесет боль Юрию. Но почему солдат с полосками на погонах снял пилотку? Почему плачет Василько? Еще не смея поверить в то, что случилось, Карл опустился на колени возле товарища, прислонился ухом к рубахе, по которой расползалось красное пятно. Сердце не бьется, и руки холодеют. А какие это были сильные руки еще несколько минут назад!
Кремер прижался щекой к большой шершавой ладони Ветрова. И сразу понял: Юрий оттолкнул его, а пуля, предназначенная Карлу, попала…
Руки уже совсем холодные, и их не согреть ничем. Как же это?… Юрий прошел такое… и надо же…
– Старший лейтенант Кирилюк! – позвал кто-то громко. – Старший лейтенант Кирилюк! – повторили за спиной, и только теперь Карл понял, что зовут его. Поднял голову. Лейтенант с густыми усами и лицом, изрытым оспой, нетерпеливо смотрит на него.
– Что вам нужно? – Карл никак не мог выпустить руку Юрия.
Лейтенант отозвал Кремера в сторону.
– Ничего не поделаешь! – произнес сочувственно, но Карлу его слова показались сухими и бездушными до невозможности. – Жаль товарища Ветрова… Уже рассвело, и нам пора немедленно сниматься…
– Что? – непонимающе спросил Карл.
– Нужно немедленно трогаться! – твердо повторил лейтенант. – Стрельбу могли услышать и… – не досказал.
– А-а… Вот вы о чем… – наконец-таки сообразил Кремер. – И что вы предлагаете?
Лейтенант достал из планшета карту.
– Вообще-то обстановка мне не очень нравится, – начал, разворачивая карту. – Через день-два наши возьмут Дрезден и вступят в Судеты, но, черт побери, мы не гарантированы, что за эти дни немцы не обнаружат нас и не перебьют как мух. Ветров думал повернуть на Теплице и пересидеть в лесах. Но там сейчас гитлеровцы собирают силы и пробиваться туда опасно. А нам нужно исчезнуть, раствориться, так сказать… Вы не знаете, что это за дорога? – провел по еле заметной линии на карте.
– Я впервые в этих краях… – наморщил лоб Кремер. – Но другого выхода нет. – Он уже овладел собой… – Пленных – в одну машину. Водителям – переодеться в немецкую форму. Я поеду в «мерседесе» впереди. У нас надежные документы, попробуем прорваться в горы.
Тело Ветрова положили в передний грузовик. За руль «мерседеса» сел Василько, который надел на себя мундир Дузеншена. Пленным связали руки и ноги, заткнули рты, быстро освободили одну из машин и положили всех туда, накрыв брезентом. Кремер старался не смотреть в ту сторону – злость кипела в нем, и он не знал, смог ли бы сдержаться, увидев Вайганга.
Переехали горную речку по шаткому деревянному мосту и сразу повернули в горы. Ехали медленно – все время подъем, глубокая колея, выбоины. Моторы перегревались. Время от времени приходилось останавливаться.
На склонах гор, по обе стороны дороги – густые леса, Молчаливые и темные, без единой тропинки. Они казались вымершими, даже птичьих голосов не было слышно. Карл удивился, когда вдруг громадная сосна закачалась и рухнула перед ними, перегораживая дорогу. И сразу же по «мерседесу» ударили из автоматов. Кремер столкнул с сиденья Василька и сам упал на него, прикрывая собой.
«Немцы, увидев за рулем эсэсовца, – успел подумать Карл, – не стреляли бы… Значит…»
Медленно, морщась от боли, нащупал в кармане платок, дотянулся до дверцы и вылез из машины, поднимая свой белый флаг.
Стреляли еще несколько секунд, но, наверное, чтобы напугать. Потом из леса высыпали плохо одетые люди с решительными лицами. Окружили Кремера. Другие побежали к грузовикам.
– Смотрите, советский офицер! – указал куда-то паренек в латаной куртке человеку с бородой до самых глаз. Карл оглянулся и увидел лейтенанта. Тот, выпрыгнув из кузова, бежал к ним.
Кремер спросил бородатого по-русски:
– Вы партизаны?
Тот удивленно посмотрел на него, но кивнул.
– Партизаны! – хлопнул Карл подбежавшего лейтенанта по спине. – Они помогут нам!
– Кто командир отряда? – спросил лейтенант.
Бородач подался немного вперед, не опуская автомата. Лейтенант шагнул навстречу.
– Лейтенант Советской Армии Абатуров! – приложил руку к пилотке. – Выполняем особое задание и просим вашей помощи!
Бородач плохо понял его, но кто-то из партизан быстро перевал слова Абатурова.
– А как же… – командир нерешительно глянул на эсэсовцев за баранками машин.
– Хлопцы, снимай мундиры! – махнул рукой лейтенант, и лишь этот непринужденный жест убедил бородача.
Из грузовика начали выпрыгивать солдаты.
– Откуда вы взялись? – спросил бородач, с трудом подбирая русские слова.
Абатуров недвусмысленно указал на небо.
– Нужна посадочная площадка… – Сразу же стал наседать он, помогая себе жестами. – Есть тут что-нибудь подходящее?
Бородач радостно закивал головой.
Через час грузовики остановились в селении. Правда, селением его можно было назвать лишь условно – несколько домиков на берегу горной речки. И небольшой луг. Абатуров, недовольно фыркая и ругая горную местность, ходил по лужайке и прикидывал – сядут ли самолеты?… Потом стал налаживать связь по радио с командованием. Уже через четверть часа стало известно – самолеты будут вечером.
А в это время на маленьком сельском кладбище копали могилу. Карл сам выбрал место – под стройной елью, немного в стороне от часовенки, чтобы видны были и горы, и речка, и леса. Первым бросил горсть земли на необструганные сосновые доски гроба и долго еще стоял возле свежей могилы. Думал, что один стоит. Но, оглянувшись, увидел за спиной еще двух. Стояли – с непокрытыми головами и печальные – украинец п поляк.
– Ты – Василько? – положил Карл руку на плечо тому, кто принял последний вздох Ветрова.
– Да.
– А ты – Юзеф?
Паренек кивнул.
Кремер обнял ребят, и они поклялись у могилы друга навеки сохранить в сердце память о мужественном человеке, тело которого приняла чешская земля. Потом постояли еще немного под елью и пошли помогать солдатам разгружать грузовики. Ибо жизнь есть жизнь с ее повседневными заботами.