У Карла екнуло сердце. На миг задержался, растерявшись, но тут же шагнул на ступени, что вели выше.
   Да, возможно, в квартире засада – сразу вспомнились те двое внизу.
   Карлу стало холодно. Так бессмысленно влипнуть! Правда, он может попытаться создать себе алиби – позвонить в любую квартиру, извиниться, мол, ошибся адресом. Но эти фокусы известны – если его задержат при выходе, в гестапо не поверят ни единому его слову. И не поможет ни бог, ни черт, ни сам Вайганг.
   Надо выиграть время, задержаться в доме подольше, чтобы не выходить сразу.
   Третий этаж. Миновав площадку, Кремер стал подниматься на четвертый. Шел, чувствуя пустоту в груди и еле переставляя налитые свинцовой усталостью ноги.
   Вот и четвертый этаж. Двери со стандартными бронзовыми табличками. Что же делать? Впереди лишь один этаж.
   Проходя площадку, взглянул на крайние двери и тут же остановился. А что, если?… Сильнее застучало сердце – да, это шанс на спасение. Шагнул и решительно нажал на кнопку звонка.
   И как он сразу не вспомнил об этом? Ведь видел же на стене дома, рядом с парадным, вывеску – черные буквы на белой эмали: «Врач-стоматолог Гюнтер Фольк. 4 этаж».
   Карл, держась рукой за щеку, еще раз позвонил. Открыл низенький лысый человек в белом халате.
   – Прошу, прошу, – засуетился, – заходите…
   Кремер переступил порог. Врач закрыл двери, Карл оперся рукой о стену…
   – Болит? – по-своему воспринял его движение врач, – Ничего, потерпите немного. Раздевайтесь и проходите…!
   В приемной сидела какая-то полная женщина.
   – Садитесь, – кивнул врач на кресло у стены. – Сейчас я отпущу пациента, а потом очередь фрау. Надеюсь, потерпите полчаса?
   Карл в ответ лишь кивнул. Сел, уставив невидящий взгляд в журналы на низеньком столике. Хорошо. Он получил полчаса отсрочки…
   За дверями шумела бормашина, кто-то стонал от боли. Черт побери, у Карла, как нарочно, никогда не болели зубы. Садиться в кресло к врачу нельзя – тот сразу поймет все и даст знать гестаповцам. Нетрудно сообразить, почему забрел к стоматологу человек, симулирующий зубную боль. Врача и специально могли предупредить.
   Карл выглянул в окно: те двое перешли к дому напротив. Следовательно, Марлен арестована.
   Открылась дверь кабинета. Стоматолог любезно попрощался с пациентом и пригласил женщину.
   Карл подошел к окну. Стал наблюдать из-за шторы. Вот появился только что вышедший от врача мужчина. За ним увязался «хвост», а к оставшемуся агенту в кожанке подошел еще один.
   «Ага, не задерживают, а берут под наблюдение. Ну, уйти, хотя и трудно, но все же можно…»
   Карл сел в кресло поближе к выходу. Надо переждать еще несколько минут, чтобы сойти за следующего пациента стоматолога.
   А если врач быстро отпустит эту фрау?…
   Уставился на часы, глазами подгоняя секундную стрелку. И почему она так медленно движется?
   Прошла еще минута. За дверью кабинета загудела бормашина. У Кремера отлегло от сердца. Выждал еще десять минут, на цыпочках вышел в прихожую. Спокойно, будто был в гостях, оделся. Замок щелкнул, как выстрел. Прикрыв щеку шарфом, быстро спустился по лестнице. При выходе из парадного чуть было не столкнулся с гестаповцами. Извинился, нарочно постоял несколько секунд, словно колебался куда идти, и повернул налево, Там, метров через сто, площадь и трамвайная остановка. Трамвая не было. Кремер быстро свернул в первый переулок. Шел не оглядываясь. На оживленной улице затерялся в толпе. Несколько раз брал и на перекрестках отпускал такси. Убедившись, что от наблюдения оторвался, вышел к дворцу Цвингер. Теперь надо подумать, что делать дальше.
   Если спросят стоматолога, то гестаповцы будут иметь только описание его внешности, примет: средний рост, модное пальто мышиного цвета да черная шляпа. Собственно и все. Значит, надо немедленно сменить одежду! Подозвал такси и поехал в отель.
   Портье поклонился Карлу издалека!
   – Звонил адъютант группенфюрера фон Вайганга, – сказал угодливо, – за вами выслали автомобиль.
* * *
   На столе перед Вайгангом стояла литая, старинной бронзы, пепельница. Группенфюрер погасил сигарету, спросил любезно:
   – Не хотите ли, мой друг, подышать свежим воздухом? У меня всегда в это время моцион, и вы можете составить мне компанию.
   Карл Кремер почтительно склонил голову.
   – Я буду счастлив, генерал…
   Подумал: «Ради этой прогулки, наверно, и устроена вечеринка. Группенфюреру что-то нужно…» Насторожился.
   Вышли на крыльцо и спустились в сад. Вайганг свернул налево, где между клумбами и молодыми деревьями начиналась узкая, вымощенная красным кирпичом аллея. По обеим сторонам этой красной дорожки стояли, как часовые, бронзовые гномы.
   Карлики были точно такие, как их рисуют в детских книжках: приземистые, с длинными бородами, в смешных колпаках и больших башмаках. Кремер сразу обратил внимание на этих маленьких черных человечков. С первого взгляда они казались похожими друг на друга. Но это было лишь поверхностное впечатление. Отливал гномов, безусловно, талантливый скульптор: у каждого карлика было свое неповторимое выражение лица, каждый имел свой характер, каждый смотрел на мир собственными глазами.
   Первый гном глянул на Карла подозрительно и словно спросил: что это, мол, за новая персона появилась на аллее? Зато второй подморгнул и посоветовал: плюнь на того старого пройдоху! В нем разлилась желчь, и он сердится на весь мир. Третий смеялся – искренне и весело, взявшись за бока. Жизнь явно нравилась ему. Четвертый задумался. Наверное, был философом и даже не смотрел ни на кого, углубившись в свои мысли.
   Возле каждого черного человечка Кремер замедлял шаг. Вайганг заметил это.
   – Вам правятся гномы? – спросил. – Им уже без малого двести лет. Отлиты в восемнадцатом столетии.
   – Поразительные! Я не удивлюсь, если они сейчас заговорят.
   Группенфюрер наклонился над гномом. Карлик смотрел исподлобья, предостерегающе подняв палец.
   – Каждый раз, – произнес Вайганг, – я нахожу в выражении их лиц что-то новое. Ну, чего ты сердишься на меня? – щелкнул гнома по носу. – Давайте посидим, – указал Карлу на низенькую скамью.
   Кремер обождал, пока усядется Вайганг, и сел немного боком к нему. Выдержал долгий и пристальный взгляд группенфюрера. Внезапно тот мягко улыбнулся, спросил заинтересованно:
   – Вы не очень много потеряли, ликвидируя дела на Украине?
   – Наступление русских перепутало мне все карты, – с досадой ответил Карл. – Безусловно, я кое-что заработал там, и перспективы были неплохими, но… – развел руками. – Теперь приходится начинать все сначала.
   Кремеру показалось: довольная улыбка скользнула по лицу Вайганга.
   – Говорите, начинать все сначала? – Группенфюрер сидел, закрывшись от ветра, и лениво покачивал носком черной туфли. – И что же вы думаете делать?
   – Меня ждет достаточно сильная конкуренция, – начал Кремер. – Ювелирные фирмы в Германии имеют свою клиентуру и крепко связаны между собой. Они восстанут против новичка, который осмелился рассчитывать хотя бы на крохи от их пирога. Я не тешу себя иллюзиями, но попробовать все же придется. – Прищурил глаза и сказал уверенно: – Сил и энергии у меня хватит, остальное будет зависеть от фортуны. Надеюсь, вы не откажетесь быть клиентом фирмы «Карл Кремер».
   – Дай бог, – вздохнул Вайганг. Положив руку на плечо Карлу, сказал одобрительно: – Мне нравится твоя хватка. Так и нужно в наше время. Будущее за деловыми и сильными людьми…
   Группенфюрер выдержал паузу. Карл молчал, всем видом показывая, что согласен со словами Вайганга. Этот внезапный переход на «ты» и обрадовал, и одновременно насторожил его.
   – Я только хотел посоветовать тебе, – продолжал Вайганг конфиденциально, – не торопиться и хорошо обдумать первый шаг. Кстати, – спросил, – ты не делился своими планами с дядей?
   Карл был готов к этому вопросу. Он знал, что Вайганг мог видеться или говорить по телефону с Гансом Кремером, и потому не стал врать.
   – Я не встречался с дядей уже целую вечность, – ответил и пояснил, – с того самого времени, как попал во Львов. Но, думаю, дядюшке сейчас не до меня. Я не хотел бы быть пророком, – сказал и тут же пожалел об этом: все же говорит с группенфюрером CС, – но русский фронт проходит сейчас слишком близко от Бреслау…
   Вайганг понял его.
   – Можешь быть со мной вполне откровенным, – сказал просто. – Забудь мое звание и должность, мне хотелось бы, чтобы ты видел во мне друга.
   – Я всегда ощущал вашу отцовскую опеку, – ответил Карл вкрадчиво, – и ваши советы и пожелания были для меня очень ценны.
   Сказал и подумал – не пересолил ли? Но лицо Вайганга расплылось в довольной улыбке.
   – Мне очень приятно, – продолжал Вайганг, – что ты именно так воспринимаешь мои советы. К слову, недавно я разговаривал по телефону с твоим дядей. Он принимает меры, чтобы положить основной капитал в надежные сейфы. Между прочим, – Вайганг почти не изменил тона, – старый Ганс не очень хорошего мнения о твоем коммерческом таланте.
   – Дядя все еще считает меня лоботрясом, – недовольно передернул плечами Карл. «Чего еще наговорил старый скряга обо мне? – подумал. – Может, Вайгангу нужны доказательства моей откровенности?» Сделав вид, что колеблется, произнес: – Хотя у дяди есть все основания к этому. Он никак не может примириться с тем, что я пустил на ветер отцовское наследство. Но дядя ведь не знает, что я сам никак не могу простить себе этого. Те деньги так пригодились бы!…
   Группенфюрер задумчиво посмотрел на Кремера.
   – Когда я рассказал Гансу о твоих успехах, он не хотел верить.
   – Дядя неохотно меняет свои взгляды. Для этого ему нужны очень веские доказательства.
   – А разве это плохо?
   – Как-никак, а обидно, – пожаловался Карл. – Хоть из шкуры лезь, а тебя все считают мальчишкой и транжиром.
   – Это не смертельно, – снисходительно улыбнулся группенфюрер, – лишь бы не наоборот…
   Вайганг снова помолчал, будто собирался с мыслями, потом повернулся к Карлу и, глядя ему прямо в глаза, заговорил:
   – Мне хотелось, чтобы ты был откровенен со мной. И я не буду таиться от тебя. Конечно, надеюсь на твою скромность…
   – Вы можете не сомневаться, – сказал Карл, – я лучше проглочу язык, чем пророню хоть слово.
   – Верю тебе, мой мальчик. Хотя, – произнес жестко, – у меня всегда найдутся способы, чтобы заставить замолчать кого угодно!
   «Намек понял», – подумал Карл, но ничего не ответил, лишь склонил голову в знак согласия.
   – Так вот, мой дорогой, – резко изменил тон Вайганг, – надеюсь, ты способен анализировать события и видишь, что ситуация для нас складывается э-э… – замялся, подыскивая слова, – не так, как нам хотелось бы. Возможны разные варианты, и только люди рассудительные и осторожные выиграют в любом случае. В наше беспокойное время единственной гарантией во всех житейских невзгодах может быть солидный счет в солидном банке. – Группенфюрер замолк, вытер платочком глаза, заслезившиеся от ветра, и продолжал, не сводя взгляда с Кремера: – А если этот банк расположен на территории нейтральной страны, скажем, Швейцарии, то гарантии возрастают во много раз.
   Карл тревожно оглянулся. Придвинулся к группенфюреру, произнес почтительно:
   – Счет в швейцарском банке? Об этом можно лишь мечтать…
   – Эти мечты не так уж неосуществимы, – сказал, тоже оглянувшись, Вайганг. Продолжал шепотом: – Больше того, есть реальные возможности сделать это в ближайшее время…
   – Что? – выразил искреннее удивление Карл. – Открыть счет в швейцарском банке?
   Вайганг кивнул.
   – Но как? – В глазах Кремера засветился неподдельный интерес.
   – Все можно сделать, – ответил группенфюрер, – если будешь слушаться меня… Именно поэтому я и хотел посоветовать тебе на некоторое время отложить свою коммерцию и заняться более перспективными делами. Мне нужен доверенный человек, которому я мог бы поручить решение э-э… деликатных, так сказать, вопросов…
   – И вы уверены, что я справлюсь с этим? – попробовал возразить Карл.
   – Надо лишь четко выполнять мои указания и можно положить на счет ну… двести – двести пятьдесят тысяч марок. И это не предел… при условии сохранения тайны, конечно… Ты переедешь ко мне, – кивнул в сторону виллы, – и будешь выполнять особые поручения. Разумеется, – вздохнул, – придется и самому пошевелить мозгами. Мне нужен деловой и находчивый помощник, потому я и выбрал тебя. Согласен?
   – Я очень благодарен вам, – начал Карл, не глядя на Вайганга, чтобы не выдали глаза. Случайно взглянул на гнома, стоящего рядом. Черный человечек предостерегающе поднял палец и смотрел с укором. Карл осекся. А как бы отнесся к предложению Вайганга настоящий коммерсант? Не слишком ли рискованна эта игра для Карла Кремера?
   – Я очень благодарен вам, – повторил, чувствуя, что пауза затянулась, – но я должен знать, хотя бы в общих чертах, какой характер будут иметь ваши поручения. Извините, но я не привык с завязанными главами кидаться в водоворот. Иногда лучше удовлетвориться меньшим, чем потерять все.
   Группенфюрер нахмурил брови.
   – Я был хорошего мнения о тебе, – сказал с уважением, – но только теперь могу по-настоящему оценить тебя. И все же до выяснения определенных обстоятельств я не могу открыть все карты. Придется поверить мне на слово.
   Карл подумал и сказал;
   – Если это связано с вывозом валюты за границу, то я вынужден отказаться.
   – Почему? – встрепенулся группенфюрер. – Есть законы рейха, по есть и законы коммерции…
   Но Карл уже знал, что делать.
   – Моральная сторона дела меня не касается, – заявил уверенно, – но за вывоз валюты зa границу в военное время можно поплатиться головой.
   – Даже когда дает гарантии группенфюрер СС? – с обидой спросил Вайганг.
   – Простите, герр группенфюрер, но вы ничем не поможете, когда маня возьмут люди Мюллера.
   – Чудесная осведомленность, – поморщился Вайганг. – Но ты забыл, что рейхсфюрер СС – мой добрый друг, и я всегда смогу замолвить слово…
   – Но захотите ли? – нахально перебил его Кремер. Он понимал, что заходит далеко – группенфюрер может расценить его слова как дерзость, – но какое-то внутреннее чувство подсказывало, что действует верно, что именно так, а не иначе разговаривал бы с группенфюрером настоящий Карл Кремер. – Простите за откровенность, – сделал попытку смягчить свои слова, – но бывают случаи, когда хлопотать даже за ближайшего друга либо неудобно, либо опасно… Тем более что валюта – деликатная вещь. Нет, генерал, я не хочу, чтобы вы, – хитро прищурился, – попали в.скверное положение…
   Вайганг смотрел на Кремера задумчиво. Начал с грустью в голосе;
   – Я думал, ты больше будешь доверять другу своего дяди. В наши времена в мире царили священные идеалы дружбы и товарищества («Пошлый лицемер… – подумал Карл. – Рвали горло за пару марок.»), и мы привыкли доверять друг другу. Да, не те времена сейчас, – вздохнул, – нынешняя молодежь ни во что не верит…
   – Почему же, мы верим фактам и документам, – улыбнулся Карл.
   – К сожалению, – сделал безнадежный жест Вайганг. – Ну что ж, мой мальчик, если ты настаиваешь, могу заверить: мы на станем заниматься валютными операциями.
   – Только это волновало меня, – облегченно вздохнул Карл. – Теперь я согласен и должен поблагодарить за проявленное доверие.
   – Я был уверен в тебе, – ответил группенфюрер, протягивая Карлу руку. – Игра у нас беспроигрышная, и совесть будет чистой.
   «Что касается совести – сомнительно», – подумал Карл, но произнес уверенно, почти патетично:
   – Чистая совесть – сказано прекрасно! Я бы добавил: это – основа нашей коммерции, а движущая сила ее – здоровая и честная конкуренция…
   Вайганг поднялся, но тут же снова сел.
   – Мне не хотелось бы, – произнес неуверенно, – чтобы начальник моей канцелярии Шрикель догадался о характере наших отношений. Чем меньше свидетелей, тем лучше, – скривил губы в деланной улыбке, и Карл понял: Вайганг побаивается гауптштурмфюрера. – Предложение переехать к нам сделает тебе фрау Ирма. Как старому другу… Без близких знакомых и светского общества она тоскует и, вполне естественно, хочет чаще видеть своего мальчика. Ты для меня безразличен, и я порою просто не замечаю тебя…
   – Понял вас, генерал. Действительно, так будет лучше.
   – И со Шрикелем будь осторожен, – предупредил Вайганг. – Хитрая скотина, я бы давно избавился от него, но хорошо знает дело… – Группенфюрер зевнул: – Гости уже, наверное, собираются. Пора возвращаться.
   Совсем уже смерклось, в конце аллеи во флигеле гауптштурмфюрера светились окна. «Шрикель… Шрикель, – думал Карл. – Что ж, повоюем…» Проходя мимо, присел перед гномом.
   В темноте еле угадывались черты лица бронзового человечка, но Карл был уверен, что теперь гном смотрит на него доброжелательно, словно подбадривая.
   «Я становлюсь ребенком, – мелькнула мысль, – играю •в куклы…» Но от этой мысли не стало стыдно, наоборот, он с нежностью погладил гнома по твердой бронзовой бороде так, как гладит ребенок куклу. На мгновение Карлу захотелось и вправду стать ребенком, чтобы ничто не волновало, чтобы самым важным событием была улыбка старого гнома. Понимал, эта секундная слабость – результат событий сегодняшнего дня. О разговоре с группенфюрером Вайгангом нужно будет уведомить Центр, но после провала Марлен Пельц придется ждать, пока Центр сам установит с ним связь. Правда, есть вариант…
   – Я вижу, тебе понравились эти гномы. Но нас ждут. Карл зашагал за группенфюрером. Шли молча. Вдруг Кремер почему-то представил, как вломились гестаповцы в квартиру Пельц. Несчастная Марлан! Если взяли ее живой, плохо ей…
   Карл поймал себя на том, что часто вспоминал Марлен Пельц, думая о ее необычной судьбе. Конечно, было жаль Марлен. Он представил себе девушку, которая мужественно стоит перед гестаповцами, но образ ее был нечеткий, расплывчатый. Наверное, потому, что Кремер видел только портрет Марлен, – Левицкий показывал ему фотографию девушки, обычное официальное фото.
   Карл старался оживить эту фотографию, но напрасно – не мог представить, как разговаривает она, как ходит, а поза, в которой представлял ее перед гестаповцами, была подчеркнуто плакатной: высоко поднятая голова, гневные глаза, порванная кофточка, из-под которой видно белое плачо.
   Вот она поворачивается к нему – и снова лишь фото: мягкие линии подбородка, удивленные глаза и платье в горошек…
   Бедная Марлен…
 
   …Фрау Ирма познакомила Карла с гостями: старый помещик со сморщенными, как печеное яблоко, щеками, несколько подчиненных Вайганга в мундирах и штатском, музыкант в черном сюртуке, два коммерсанта. И женщины – молодые и старые, красивые и совсем невзрачные, но все нарядно и богато одетые.
   Одна из них особо привлекла внимание Кремера. Среднего роста, худенькая блондинка, она выделялась среди остальных женщин. Улыбалась, показывая ровные зубы, и кокетливо щурила серьга, с синеватым оттенком, глаза. Глаза у нее и вправду были красивы – большие, наивные, они контрастировали с тонкими губами. Должно быть, блондинка знала это, подкрашивала губы так, чтобы они казались полнее.
   – Хильда Браун, – представила ее фрау Ирма, – невеста нашего Рудольфа Рехана.
   Карл внимательно посмотрел на девушку. «Так вот ты какая, дрезденская вертихвостка, – подумал. – Теперь понятно, почему теряет разум этот долговязый увалень».
   – Я много слышал о вас, фрейлейн Браун, – сказал почтительно, – но действительность превзошла все мои ожидания. Руди – просто счастливчик!
   Девушка снова сделала едва заметную гримасу.
   «С характером, – определил Кремер. – Быть Рехану под башмаком».
   Руди появился через несколько минут. Вместе с ним в приемную вошел толстый розовощекий офицер в эсэсовском мундире. Гость еле доставал Рехану до подбородка, и Руди все. время наклонялся, разговаривая с ним.
   Адъютант, увидев Хильду, весь засиял и потащил эсэсовца через гостиную.
   – Вы уже знакомы с моей невестой, Карл? – крикнул Кремеру, делая упор на слове «невеста». – Уже успели? Вы не теряете времени… Хотя красивый женщины всегда почему-то благосклонно относились к вам!…
   Рехан был немного навеселе, алкоголь развязал ему язык, и Карл понял: Руди очень хочется, чтобы все замечали красоту его невесты.
   – Я уже сказал фрейлейн Хильде, – польстил он, – что очарован ею.
   Девушка сморщила носик, видно сказанное Кремером понравилось ай, лукаво блеснула глазами.
   Руди потер руки.
   – А вы не смотрите, Кремер, – сказал так жалобно, что его спутник захохотал.
   – Не будьте ревнивцем, Рехан, это вам не идет. Из вас вышел бы неплохой Ромео, пожалуй, – смерил Руди взглядом с ног до головы, – скорее, даже два…
   Карл оценил остроту.
   – Вы опасный человек, – обратился к толстяку, – не хотел бы попасть вам на язык.
   – Пустое, – благодушно махнул тот рукой, – вы переоцениваете мои способности. Если не ошибаюсь, герр Кремер?
   – Простите, – спохватился Рехан, – разве я не познакомил вас? Гауптштурмфюрер СС Артур Шрикель. Любимчик фортуны и фрау Ирмы – Карл Кремер. Так сказать, новая звезда немецкой коммерции.
   Гауптштурмфюрер придвинулся к Карлу, едва не касаясь его животом.
   – Вам можно позавидовать, – все его жирное лицо расплылось в благожелательной улыбка, – в ваших руках – будущее страны. На смену военным приходят промышленники и коммерсанты, и от их сноровки зависит расцвет нации.
   – А я завидую мужчинам, которые умирают за фюрера, – вмешалась в беседу фрейлейн Хильда. – Жаль, что женщин не пускают на фронт. Окажите, гауптштурмфюрер, мне пошел бы мундир?
   – Я бы с удовольствием служил под командой такого очаровательного офицера, – с неожиданной для толстяка живостью повернулся тот к девушке. – Но попасть в вашу роту было бы нелегко.
   Хильда удивленно подняла тонкие черточки бровей.
   – Почему?
   – Из-за большого наплыва волонтеров. Все самое лучшее рыцарство Германии пожелало бы подчиняться вам.
   – Вы невозможный льстец, – надула губы Хильда. – В Германии достаточно красивых женщин…
   – Но не таких храбрых, как фрейлейн!
   – Вы испортите мне невесту! – выкрикнул Рехан. – Она подумает, что скромный оберштурмфюрер…
   – Как тебе не стыдно, Рудольф! – оборвала его Хильда.
   – Почему же, он недалек от истины, – возразила внезапно девушка, которая сидела рядом с Хильдой.
   Только теперь Карл обратил на нее внимание. Одетая в модное блестящее платье, шуршавшее при каждом ее движении, с драгоценными перстнями на тонких пальцах, она все же не привлекала внимания мужчин. Девушка походила на птицу: длинная шея, острый нос и скошенный подбородок.
   «Ее не назовешь красивой», – подумал Кремер. Словно угадав его мысли, девушка холодно взглянула на Карла. Кремер отвел глаза.
   – Ваша красота, Хильда, – продолжала ее соседка, – начинает пугать герра Рехана, и я понимаю его…
   – Ничего вы не понимаете! – вспыхнул вдруг Руди.
   – Будьте осторожны, герр Рехан! – предостерегающе кивнула головой девушка, и ее бриллиантовые серьги заиграли радугой.
   – Не хотите ли вы сказать?… – разгневанно обратилась к ней Хильда.
   – Нет, не хочу… – оборвала девушка поднимаясь.
   – К слову, – прошептал кто-то на ухо Карлу, – это дочка Краузе.
   – Самого Краузе? – Кремер обернулся и увидел Шрикеля.
   – Да, владельца трети саксонской текстильной промышленности. За этой пташкой дадут не меньше двух миллионов!
   – Неужели, – разыграл удивление Карл, – это его дочь?
   – Эрнестина Краузе – богатейшая невеста в Дрездене. Она может купить десяток таких, как оберштурмфюрер Рехан, – презрительно произнес Шрикель.
   – И такая некрасивая… – вздохнул Кремер.
   – Красота для миллионерши – излишняя роскошь.
   – Но… – Карл с сожалением проводил взглядом девушку.
   – Что «но»?… – Шрикель фамильярно обнял Карла. – Если бы она была красивой, то ого-го! – покрутил пальцем. – А при настоящем положении дел, – легонько подтолкнул Кремера, – и вы можете…
   – Думаете? – вопросительно посмотрел на него Карл. «А этот гауптштурмфюрер крепкий орешек, – подумал. – Сразу не раскусишь!».
   – Попробуйте…
   «А что, если и вправду попробовать?» – эта мысль не показалась Карлу нелепой. Неплохо бы войти в дом Краузе. Такое знакомство поднимет его авторитет в глазах городского бомонда. Конечно, то, на что намекал гауптштурмфюрер, настоящее безумие: Карл представил на миг себя счастливым обладателем миллионов Краузе и чуть не расхохотался. «Постой, постой, – остановил вдруг мысленно себя, – это не так уж и смешно. По крайней мере каждый из присутствующих…» Да, он позволит себе немного поухаживать за фрейлейн Краузе. Это развяжет ему руки и сможет оправдывать отъезды из дома группенфюрера.
   Карл подождал удобного момента и попросил фрау Ирму:
   – Познакомьте меня с фрейлейн Краузе.
   Та с любопытством посмотрела на него:
   – И вы туда?
   Кремер изобразил смущение.
   – Ничего, ничего, – подбодрила его фрау Ирма, – Эрнестина – девушка с характером, но умная, Только учтите, откапала уже нескольким претендентам на руку я сердце.
   «Вернее, на миллионы», – подумал Карл, но сказал совершенно серьезно:
   – Тогда я складываю оружие. Мне не хотелось бы стать смешным в глазах общества.
   Фрау Ирма тоже посерьезнела.
   – Попробуйте, – сказала, – Эрнестина расспрашивала о вас, а это – неплохой признак…