Страница:
Ювелир обрадовался возможности поговорить. Отчаянно жестикулируя, он рассказал о своем спасении два дня назад, причем из его слов получалось, что он находился на грани смерти, пока не появился Раоден и не спас его. Принц усмехнулся: Мареш, несомненно, обладал поэтической душой. Речь мастера звучала как по нотам, голос его взлетал и падал, и Раоден, заслушавшись, сам поверил в собственный героизм.
Мареш закончил заявлением, что господину Духу можно доверять, и призывал прислушиваться к его советам. Его речь убедила даже новичка с перебитым носом.
— Меня зовут Саолин, господин Дух, — сказал он. — Я служил в личном легионе графа Иондела.
— Я знаю Иондела, — кивнул принц. — Хороший человек, до получения титула сам был воякой. Ты, должно быть, прошел отличную подготовку.
— Мы — лучшие воины в стране, — гордо согласился Саолин.
Раоден улыбнулся.
— В нашей несчастной стране прослыть лучшими воинами несложно. Тем не менее я бы выставил легион Иондела против любой армии: вы всегда отличались понятием о воинской чести, выучкой и дисциплиной. Как и ваш командир. Пожалование ему титула — один из немногих разумных поступков Йадона.
— Как я понимаю, господин, у короля не оставалось выбора. — Саолин улыбнулся, показав щербатый рот. — Иондел скопил внушительное состояние, чему немало способствовал его величество, нанимая войска графа.
— Верно, — рассмеялся Раоден. — Ну, Саолин, я рад, что ты с нами. Мы будем чувствовать себя гораздо спокойнее с опытным воином, да еще с твоими навыками.
— Как пожелаете, ваша милость. — Солдат перешел на серьезный тон. — Я предлагаю вам свой меч и верность. Из религии я понимаю только молитвы, к тому же понятия не имею, что здесь творится, но… Тому, кто хорошо отзывается о лорде Ионделе, я доверяю.
Принц хлопнул его по плечу и решил не напоминать бравому воину, что у того не имелось при себе меча.
— Я принимаю твою клятву, дружище. Спасибо. Но должен предупредить, что ты взялся за нелегкое дело. Я успешно обрастаю врагами, и тебе придется постоянно быть настороже на случай неожиданного нападения.
— Я понимаю, господин. Но, клянусь Доми, я вас не подведу!
— А что будет с нами, господин? — спросил Рийл.
— Вам я поручу очень важное дело. Посмотри вверх и скажи мне, что ты видишь.
Строитель непонимающе поднял взгляд к небу.
— Ничего не вижу, господин. Что там?
— В том-то и дело, Рийл, — засмеялся принц. — Крыша провалилась, и, судя по всему, довольно давно. В остальном это один из самых просторных и хорошо сохранившихся домов. Как ты думаешь, твоего опыта хватит, чтобы залатать крышу?
Рийл гордо вскинул голову.
— Без сомнения, господин. У вас есть материалы?
— В том-то и загвоздка. В Элантрисе древесина либо прогнила, либо рассыпалась в щепки.
— Плохо, — согласился Рийл. — Но если высушить щепки, а потом смешать их с глиной…
— Вы понимаете, что вам досталась трудная работа?
— Мы постараемся, господин, — заверила его девушка, которую звали Маа.
— Отлично. — Раоден одобрительно кивнул. Он старался держаться уверенно, и новички прислушались к нему, ища хоть каплю надежности в новом мире. Оставалось надеяться, что со временем они станут ему доверять.
— А теперь, — продолжал принц, — Мареш, объясни нашим новым друзьям, что значит быть элантрийцами. Я не хочу, чтобы Рийл свалился с крыши прежде, чем осознает, что сломанная шея не положит конец боли.
— Да, господин. — Мареш глаз не мог оторвать от подношений, лежащих на участке пола почище. Голод уже давал о себе знать.
Раоден оставил себе немного еды и кивком указал на оставшееся:
— Разделите между собой. Откладывать на будущее не стоит; голод начинает ощущаться немедленно, и лучше мы съедим все сейчас, чем будем пускать слюни.
Трое новичков кивнули в знак согласия, и Мареш повел рассказ об ограничениях, которые накладывает жизнь в Элантрисе, попутно раздавая еду. Раоден отвернулся и предался своим мыслям.
— Сюл, моя мама в тебя бы влюбилась. Она все время жаловалась, что я недостаточно двигаюсь, — с этими словами в комнату ввалился Галладон.
— Рад тебя видеть, дружище, — заулыбался принц. — Я уже начал беспокоиться.
Дьюл фыркнул.
— Я не заметил, чтобы ты сильно переживал, когда выталкивал меня на площадь. С червяком на крючке и то обращаются человечнее. Коло?
— Но из тебя получилась великолепная наживка! К тому же план сработал. Новички у нас, а на тебе ни царапины.
— Псы Шаора были крайне разочарованы, могу тебя заверить.
— Как ты от них отделался?
Раоден протянул другу ломоть хлеба. Галладон внимательно осмотрел его, разломил пополам и предложил половину принцу, но тот поднял в отказе руку.
Дьюл передернул плечами, как бы говоря, «ладно, голодай, если хочешь», и откусил кусок.
— Заманил их в дом с провалившейся лестницей и выскочил через заднюю дверь. Когда они туда вошли, я кинул на крышу парочку камней. После последнего приключения они решили, что я провернул тот же трюк; скорее всего, все еще ожидают на обломках.
— Гладко сошло, — одобрил принц.
— Кое-кто не оставил мне выбора.
Галладон продолжал трапезу в тишине, прислушиваясь, как новички обсуждают поставленные перед ними задачи.
— Ты собираешься говорить это всем? — шепотом спросил он Раодена.
— Что «это»?
— Сюл, ты им успешно внушил, что на их плечи легла жизненно важная миссия, как с Марешем. Ботинки — это здорово, но без них еще никто не умирал.
Раоден передернул плечами.
— Люди стараются, если знают, что их труд ценят.
— Они правы, — после недолгой паузы произнес дьюл.
— Кто?
— Остальные банды. Ты собираешь собственную шайку.
Раоден покачал головой.
— Это только начало, крошечная часть плана. Никто в Элантрисе не занимается делом — все либо дерутся из-за еды, либо предаются жалости к себе. Городу необходима реальная цель.
— Здесь живут мертвецы, сюл. Какая у нас может быть цель, кроме страданий?
— В том-то и дело. Все убеждены, что их жизнь закончилась, а на самом деле у них всего лишь остановилось сердце.
— Остановка сердца — довольно верный признак, — сухо заметил Галладон.
— Не в нашем случае, дружище. Мы должны убедить себя, что жизнь продолжается. Не всю нашу боль принес шаод; снаружи я тоже видел потерявших надежду людей, и их души становятся такими же искалеченными, как бедняги на площади. Если мы сможем вернуть элантрийцам хоть каплю надежды, их жизнь улучшится как по волшебству. — Он подчеркнул слово «жизнь», глядя Галладону в глаза.
— Другие банды не станут сидеть сложа руки и смотреть, как ты утаскиваешь их подношения, сюл. Им твоя игра очень скоро надоест.
— Мы подготовимся к их недовольству. — Раоден обвел рукой просторное помещение, в котором они находились. — У нас появилась подходящая база для операций, тебе так не кажется? Эта комната занимает большую половину здания, но в задней части есть много других, поменьше.
Галладон прищурился на облака.
— Ты бы мог выбрать помещение с крышей.
— Я знаю, — кивнул принц. — Но мне подходит именно это. Интересно, что здесь было раньше?
— Кораитская церковь.
— Откуда ты знаешь?
— Я испытываю особое чувство, сюл.
— Но откуда в Элантрисе взялась кораитская церковь? Элантрийцы сами считались богами.
— Снисходительными богами. Я слыхал, что в Элантрисе есть часовня Корати, самая красивая в мире. Ее построили в знак дружбы с Теодом.
— Очень странно. — Раоден покачал головой. — Получается, чужие боги построили храм Доми.
— Как я и говорил, элантрийцы не придавали особого внимания своему статусу. И не заставляли людей поклоняться себе; они и так не сомневались в собственной божественности. Пока не грянул реод. Коло?
— Ты много знаешь, Галладон.
— Это не преступление, — фыркнул дьюл. — Ты прожил в Каи всю жизнь, сюл. Чем выпытывать, откуда мне все известно, лучше бы ты задумался, почему сам не знаешь многих вещей.
— Согласен. — Раоден оглянулся на новичков. Мареш все еще увлеченно объяснял, какие опасности грозят им в Элантрисе. — Его еще надолго хватит. Пошли, я хочу кое-что сделать.
— Мне придется бегать? — страдальческим голосом вопросил дьюл.
— Только если нас заметят.
Раоден не сразу узнал Аандена. Шаод сильно изменил его, но принц гордился отличной памятью на лица. Так называемый элантрийский барон оказался коротышкой с внушительным брюшком и несомненно фальшивыми висячими усами. Аанден не походил на человека знатных кровей, но, с другой стороны, немногие из знакомых Раодену дворян выглядели образцами аристократии.
Тем не менее бароном Аанден не являлся. Человека, сидящего на золотом троне и правящего двором среди болезненного вида элантрийцев звали Таан. Он был одним из искуснейших скульпторов Каи, но титула так и не получил. Конечно, король до возведения на трон тоже был простым торговцем; не иначе, оказавшись в Элантрисе, Таан воспользовался случаем.
Прожитые в городе годы его не пощадили. Самозваный арон что-то бессвязно лепетал, обращаясь к своей свите отверженных.
— Он сумасшедший? — Раоден скорчился под окном, через которое они наблюдали за шайкой.
— У каждого свой способ примириться со смертью, сюл. По слухам, Аанден спятил по доброй воле. Говорят, что когда его запихнули в Элантрис, он посмотрел по сторонам и сказал: «В здравом уме мне такого не пережить». После чего назвался бароном Аанденом Элантрийским и стал раздавать приказы.
— И люди приходят к нему?
— Кое-кто. Пусть он чокнутый, но остальной мир не лучше, по крайней мере по нашим меркам. Коло? Аанден излучает уверенность. Кроме того, он действительно мог быть бароном.
— Он был скульптором.
— Ты его знал?
— Встречались один раз, — подтвердил Раоден. Он вопросительно взглянул на Галладона: — Где ты слышал о нем?
— Может, мы сначала вернемся? Я не хочу оказаться участником одного из Аанденовых судов-розыгрышей и казни.
— Розыгрышей?
— Все в шутку, кроме топора.
— А. Отличная мысль, я увидел все, что хотел.
Друзья отправились в обратный путь. Стоило им оставить позади университет, дыол ответил на последний вопрос Раодена.
— Я часто разговариваю с людьми, сюл, поэтому много знаю. Безусловно, большинство обитателей города — хоеды, но попадаются и те, кто в своем уме. С другой стороны, на тебя я нарвался тоже из-за болтливости. Может, не раскрой я рта, сидел бы себе на тех ступеньках и наслаждался покоем, а не подглядывал в окна одного из самых опасных элантрийцев.
— Возможно. Но ты бы пропустил самое веселье. Тебя бы заела скука.
— Очень тебе признателен, что ты меня от нее избавил.
— На здоровье.
Пока они шли, Раоден обдумывал план действий на случай, если Аанден решит его разыскать. Принц быстро научился передвигаться по неровным, склизким мостовым города; ушибленный палец послужил прекрасным стимулом. Зато теперь покрытые грязью невзрачные стены начинали казаться обыденным явлением, и это беспокоило Раодена гораздо больше, чем слизь.
— Сюл, — спросил Галладон, — зачем ты хотел посмотреть на Аандена? Ты не мог заранее угадать, что знаком с ним.
Раоден покачал головой:
— Если бы он был бароном, я бы сразу его узнал.
— Ты уверен?
Занятый своими мыслями, принц задумчиво кивнул. Они прошагали несколько улиц, когда дьюл заговорил снова:
— Знаешь, сюл, я не слишком знаком с эйонами, которых вы, арелонцы, так уважаете. Но если не ошибаюсь, дух обозначается эйоном Рао.
— Да, — замешкавшись, подтвердил принц.
— А у арелонского короля был сын по имени Раоден.
— Был.
— И ты обмолвился, что знаешь всех арелонских баронов. У тебя обширное образование, и отдавать приказы — твоя вторая натура.
— Можно и так сказать.
— И тут в довершение прочего ты решил назваться Духом. Очень подозрительно. Коло?
— Мне следовало выбрать другое имя, — вздохнул Раоден.
— Во имя Долокена! Так ты признаешь, что ты — наследный принц Арелона?!
— Я был наследным принцем Арелона, — поправил Раоден. — Со смертью я потерял титул.
— Неудивительно, что с тобой так сложно. Я всю жизнь старался избегать особ королевских кровей, и только глянь, что на меня свалилось. Пылающий Долокен!
— Ой, утихомирься. У меня королевская кровь в первом поколении.
— Этого достаточно, сюл, — обиженно отозвался Галладон.
— Если тебе станет легче, отец считал меня непригодным к правлению. Он прилагал массу усилий, чтобы не допустить меня к трону.
Дьюл фыркнул.
— Меня бы больше испугало, если бы Йадон считал тебя пригодным к правлению. Без обид, но твой отец — идиот.
— Я не обиделся. И надеюсь, что ты сохранишь мое настоящее имя в тайне.
— Если хочешь, — вздохнул Галладон.
— Хочу. Я собираюсь улучшить жизнь в Элантрисе, и мне нужны последователи, которым нравятся мои действия, а не те, кто пойдет за мной по привычке.
— Ты мог рассказать мне.
— Ты сам сказал, что нам не следует говорить о прошлом.
— Было такое.
Раоден задумался и продолжил:
— Ты понимаешь, что это значит.
Галладон подозрительно уставился на него:
— Что?
— Теперь ты знаешь, кто я; по справедливости, тебе придется рассказать о себе.
Дьюл долго не отвечал — вдали уже показалась церковь. Раоден замедлил шаги, желая выслушать друга, пока они не добрались до места. Ему не стоило волноваться: признание Галладона оказалось кратким и по существу.
— Я был фермером.
— Фермером? — Принц ожидал большего.
— Разводил орхидеи. Я продал поля и купил яблоневый сад, потому что решил, что за ним проще ухаживать. Деревья не требуется пересаживать каждый год.
— И как? Оказалось легче?
Галладон пожал плечами.
— Вроде бы, хотя многие владельцы пшеничных полей могли бы спорить до потери дыхания. Коло? — Дьюл оглядел принца проницательным взглядом. — Ты мне не веришь.
Раоден улыбнулся и развел руками.
— Извини, но ты не похож на фермера. Сложение подходящее, но ты слишком…
— Умен? — подсказал Галладон. — Сюл, я видел фермеров с таким острым умом, что с его помощью можно было косить траву.
— Не сомневаюсь. Но даже при наличии ума, как правило фермерам не хватает образования. А ты, несомненно, много учился.
— Книги — чудесная вещь. У мудрого фермера хватит времени на учебу, особенно если он живет в Дюладеле, где все свободны.
Раоден приподнял брови.
— То есть ты собираешься придерживаться фермерской версии?
— Это правда, сюл. До Элантриса я был фермером.
Принц пожал плечами. Кто знает. Галладон предсказал дождь и обладал множеством полезных сведений. Но все равно Раодену казалось, что какую-то часть правды тот утаил.
— Хорошо, — отозвался принц. — Я тебе верю.
Дьюл ответил отрывистым кивком, по выражению его лица было заметно, что он рад окончанию разговора. Что бы он ни скрывал, сегодня тайна на свет не выйдет. Так что Раоден воспользовался случаем задать вопрос, который беспокоил его с первого дня пребывания в Элантрисе.
— Галладон, — спросил он, — где дети?
— Дети?
— Да. Если шаод забирает всех без разбору, тогда он должен происходить и с детьми.
Галладон кивнул:
— Так и есть. Я видел, как приводили детей, только начинающих ходить.
— Тогда где они? Я встречал только взрослых.
— Элантрис — жестокое место, сюл, — тихо проговорил дьюл. Они уже входили в двери часовни. — Дети здесь долго не живут.
— Да, но… — Раоден прервался на полуслове, краем глаза заметив какое-то свечение. Он удивленно обернулся.
— Сеон. — Галладон тоже заметил мерцающий шар.
Принц наблюдал, как сеон медленно опустился через проломленный потолок и лениво описывал круги.
— Так грустно смотреть, как они парят над городом. Я… — Раоден замолк, пытаясь разглядеть эйон, расположенный в центре сеона.
— Сюл? — забеспокоился Галладон.
— Идос Доми, — прошептал принц. — Это Йен.
— Ты знаешь этого сеона?
Раоден кивнул и протянул руку ладонью вверх. Молчаливый сеон подлетел поближе и на какое-то мгновение завис над ладонью, но его тут же отнесло в сторону, и он снова запорхал по комнате.
— Йен был моим сеоном. До Элантриса.
Теперь он четко видел символ в середине шара света: тот выглядел поблекшим, потускневшим местами.
«Как пятнистая кожа элантрийцев», — внезапно понял Раоден. Сеон направился к стене, но не остановился, пока не наткнулся на нее. Потом немного повисел рядом, развернулся и полетел в другом направлении. В движениях Йена не наблюдалось прежней грации, казалось, он с трудом удерживается на лету. Его порой встряхивало, а от постоянного неторопливого вращения у принца закружилась голова.
От взгляда на старого друга у Раодена защемило в груди. До сих пор он избегал мыслей о Йене; он и раньше знал, что происходит с сеонами после шаода. Принц предполагал (а порой даже надеялся), что Йен не пережил превращения, как иногда случалось.
Раоден покачал головой.
— Йен всегда был мудрецом. Я никогда не встречал ни человека, ни сеона разумнее его.
— Мне очень жаль, сюл.
Принц снова поднял руку, и сеон приблизился к хозяину, как когда-то впервые подлетел к мальчишке Раодену; тот тогда еще не знал, что сеоны больше ценились как друзья, а не слуги.
«Интересно, он узнал меня? — Раоден наблюдал, как Йена занесло по пути. — Или он помнит только жест?»
Проверить ему так и не довелось. Повисев над ладонью, сеон потерял интерес и отлетел в сторону.
— Ох, дружище, — прошептал принц. — А я думал, что шаод жестоко обошелся только со мной.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мареш закончил заявлением, что господину Духу можно доверять, и призывал прислушиваться к его советам. Его речь убедила даже новичка с перебитым носом.
— Меня зовут Саолин, господин Дух, — сказал он. — Я служил в личном легионе графа Иондела.
— Я знаю Иондела, — кивнул принц. — Хороший человек, до получения титула сам был воякой. Ты, должно быть, прошел отличную подготовку.
— Мы — лучшие воины в стране, — гордо согласился Саолин.
Раоден улыбнулся.
— В нашей несчастной стране прослыть лучшими воинами несложно. Тем не менее я бы выставил легион Иондела против любой армии: вы всегда отличались понятием о воинской чести, выучкой и дисциплиной. Как и ваш командир. Пожалование ему титула — один из немногих разумных поступков Йадона.
— Как я понимаю, господин, у короля не оставалось выбора. — Саолин улыбнулся, показав щербатый рот. — Иондел скопил внушительное состояние, чему немало способствовал его величество, нанимая войска графа.
— Верно, — рассмеялся Раоден. — Ну, Саолин, я рад, что ты с нами. Мы будем чувствовать себя гораздо спокойнее с опытным воином, да еще с твоими навыками.
— Как пожелаете, ваша милость. — Солдат перешел на серьезный тон. — Я предлагаю вам свой меч и верность. Из религии я понимаю только молитвы, к тому же понятия не имею, что здесь творится, но… Тому, кто хорошо отзывается о лорде Ионделе, я доверяю.
Принц хлопнул его по плечу и решил не напоминать бравому воину, что у того не имелось при себе меча.
— Я принимаю твою клятву, дружище. Спасибо. Но должен предупредить, что ты взялся за нелегкое дело. Я успешно обрастаю врагами, и тебе придется постоянно быть настороже на случай неожиданного нападения.
— Я понимаю, господин. Но, клянусь Доми, я вас не подведу!
— А что будет с нами, господин? — спросил Рийл.
— Вам я поручу очень важное дело. Посмотри вверх и скажи мне, что ты видишь.
Строитель непонимающе поднял взгляд к небу.
— Ничего не вижу, господин. Что там?
— В том-то и дело, Рийл, — засмеялся принц. — Крыша провалилась, и, судя по всему, довольно давно. В остальном это один из самых просторных и хорошо сохранившихся домов. Как ты думаешь, твоего опыта хватит, чтобы залатать крышу?
Рийл гордо вскинул голову.
— Без сомнения, господин. У вас есть материалы?
— В том-то и загвоздка. В Элантрисе древесина либо прогнила, либо рассыпалась в щепки.
— Плохо, — согласился Рийл. — Но если высушить щепки, а потом смешать их с глиной…
— Вы понимаете, что вам досталась трудная работа?
— Мы постараемся, господин, — заверила его девушка, которую звали Маа.
— Отлично. — Раоден одобрительно кивнул. Он старался держаться уверенно, и новички прислушались к нему, ища хоть каплю надежности в новом мире. Оставалось надеяться, что со временем они станут ему доверять.
— А теперь, — продолжал принц, — Мареш, объясни нашим новым друзьям, что значит быть элантрийцами. Я не хочу, чтобы Рийл свалился с крыши прежде, чем осознает, что сломанная шея не положит конец боли.
— Да, господин. — Мареш глаз не мог оторвать от подношений, лежащих на участке пола почище. Голод уже давал о себе знать.
Раоден оставил себе немного еды и кивком указал на оставшееся:
— Разделите между собой. Откладывать на будущее не стоит; голод начинает ощущаться немедленно, и лучше мы съедим все сейчас, чем будем пускать слюни.
Трое новичков кивнули в знак согласия, и Мареш повел рассказ об ограничениях, которые накладывает жизнь в Элантрисе, попутно раздавая еду. Раоден отвернулся и предался своим мыслям.
— Сюл, моя мама в тебя бы влюбилась. Она все время жаловалась, что я недостаточно двигаюсь, — с этими словами в комнату ввалился Галладон.
— Рад тебя видеть, дружище, — заулыбался принц. — Я уже начал беспокоиться.
Дьюл фыркнул.
— Я не заметил, чтобы ты сильно переживал, когда выталкивал меня на площадь. С червяком на крючке и то обращаются человечнее. Коло?
— Но из тебя получилась великолепная наживка! К тому же план сработал. Новички у нас, а на тебе ни царапины.
— Псы Шаора были крайне разочарованы, могу тебя заверить.
— Как ты от них отделался?
Раоден протянул другу ломоть хлеба. Галладон внимательно осмотрел его, разломил пополам и предложил половину принцу, но тот поднял в отказе руку.
Дьюл передернул плечами, как бы говоря, «ладно, голодай, если хочешь», и откусил кусок.
— Заманил их в дом с провалившейся лестницей и выскочил через заднюю дверь. Когда они туда вошли, я кинул на крышу парочку камней. После последнего приключения они решили, что я провернул тот же трюк; скорее всего, все еще ожидают на обломках.
— Гладко сошло, — одобрил принц.
— Кое-кто не оставил мне выбора.
Галладон продолжал трапезу в тишине, прислушиваясь, как новички обсуждают поставленные перед ними задачи.
— Ты собираешься говорить это всем? — шепотом спросил он Раодена.
— Что «это»?
— Сюл, ты им успешно внушил, что на их плечи легла жизненно важная миссия, как с Марешем. Ботинки — это здорово, но без них еще никто не умирал.
Раоден передернул плечами.
— Люди стараются, если знают, что их труд ценят.
— Они правы, — после недолгой паузы произнес дьюл.
— Кто?
— Остальные банды. Ты собираешь собственную шайку.
Раоден покачал головой.
— Это только начало, крошечная часть плана. Никто в Элантрисе не занимается делом — все либо дерутся из-за еды, либо предаются жалости к себе. Городу необходима реальная цель.
— Здесь живут мертвецы, сюл. Какая у нас может быть цель, кроме страданий?
— В том-то и дело. Все убеждены, что их жизнь закончилась, а на самом деле у них всего лишь остановилось сердце.
— Остановка сердца — довольно верный признак, — сухо заметил Галладон.
— Не в нашем случае, дружище. Мы должны убедить себя, что жизнь продолжается. Не всю нашу боль принес шаод; снаружи я тоже видел потерявших надежду людей, и их души становятся такими же искалеченными, как бедняги на площади. Если мы сможем вернуть элантрийцам хоть каплю надежды, их жизнь улучшится как по волшебству. — Он подчеркнул слово «жизнь», глядя Галладону в глаза.
— Другие банды не станут сидеть сложа руки и смотреть, как ты утаскиваешь их подношения, сюл. Им твоя игра очень скоро надоест.
— Мы подготовимся к их недовольству. — Раоден обвел рукой просторное помещение, в котором они находились. — У нас появилась подходящая база для операций, тебе так не кажется? Эта комната занимает большую половину здания, но в задней части есть много других, поменьше.
Галладон прищурился на облака.
— Ты бы мог выбрать помещение с крышей.
— Я знаю, — кивнул принц. — Но мне подходит именно это. Интересно, что здесь было раньше?
— Кораитская церковь.
— Откуда ты знаешь?
— Я испытываю особое чувство, сюл.
— Но откуда в Элантрисе взялась кораитская церковь? Элантрийцы сами считались богами.
— Снисходительными богами. Я слыхал, что в Элантрисе есть часовня Корати, самая красивая в мире. Ее построили в знак дружбы с Теодом.
— Очень странно. — Раоден покачал головой. — Получается, чужие боги построили храм Доми.
— Как я и говорил, элантрийцы не придавали особого внимания своему статусу. И не заставляли людей поклоняться себе; они и так не сомневались в собственной божественности. Пока не грянул реод. Коло?
— Ты много знаешь, Галладон.
— Это не преступление, — фыркнул дьюл. — Ты прожил в Каи всю жизнь, сюл. Чем выпытывать, откуда мне все известно, лучше бы ты задумался, почему сам не знаешь многих вещей.
— Согласен. — Раоден оглянулся на новичков. Мареш все еще увлеченно объяснял, какие опасности грозят им в Элантрисе. — Его еще надолго хватит. Пошли, я хочу кое-что сделать.
— Мне придется бегать? — страдальческим голосом вопросил дьюл.
— Только если нас заметят.
Раоден не сразу узнал Аандена. Шаод сильно изменил его, но принц гордился отличной памятью на лица. Так называемый элантрийский барон оказался коротышкой с внушительным брюшком и несомненно фальшивыми висячими усами. Аанден не походил на человека знатных кровей, но, с другой стороны, немногие из знакомых Раодену дворян выглядели образцами аристократии.
Тем не менее бароном Аанден не являлся. Человека, сидящего на золотом троне и правящего двором среди болезненного вида элантрийцев звали Таан. Он был одним из искуснейших скульпторов Каи, но титула так и не получил. Конечно, король до возведения на трон тоже был простым торговцем; не иначе, оказавшись в Элантрисе, Таан воспользовался случаем.
Прожитые в городе годы его не пощадили. Самозваный арон что-то бессвязно лепетал, обращаясь к своей свите отверженных.
— Он сумасшедший? — Раоден скорчился под окном, через которое они наблюдали за шайкой.
— У каждого свой способ примириться со смертью, сюл. По слухам, Аанден спятил по доброй воле. Говорят, что когда его запихнули в Элантрис, он посмотрел по сторонам и сказал: «В здравом уме мне такого не пережить». После чего назвался бароном Аанденом Элантрийским и стал раздавать приказы.
— И люди приходят к нему?
— Кое-кто. Пусть он чокнутый, но остальной мир не лучше, по крайней мере по нашим меркам. Коло? Аанден излучает уверенность. Кроме того, он действительно мог быть бароном.
— Он был скульптором.
— Ты его знал?
— Встречались один раз, — подтвердил Раоден. Он вопросительно взглянул на Галладона: — Где ты слышал о нем?
— Может, мы сначала вернемся? Я не хочу оказаться участником одного из Аанденовых судов-розыгрышей и казни.
— Розыгрышей?
— Все в шутку, кроме топора.
— А. Отличная мысль, я увидел все, что хотел.
Друзья отправились в обратный путь. Стоило им оставить позади университет, дыол ответил на последний вопрос Раодена.
— Я часто разговариваю с людьми, сюл, поэтому много знаю. Безусловно, большинство обитателей города — хоеды, но попадаются и те, кто в своем уме. С другой стороны, на тебя я нарвался тоже из-за болтливости. Может, не раскрой я рта, сидел бы себе на тех ступеньках и наслаждался покоем, а не подглядывал в окна одного из самых опасных элантрийцев.
— Возможно. Но ты бы пропустил самое веселье. Тебя бы заела скука.
— Очень тебе признателен, что ты меня от нее избавил.
— На здоровье.
Пока они шли, Раоден обдумывал план действий на случай, если Аанден решит его разыскать. Принц быстро научился передвигаться по неровным, склизким мостовым города; ушибленный палец послужил прекрасным стимулом. Зато теперь покрытые грязью невзрачные стены начинали казаться обыденным явлением, и это беспокоило Раодена гораздо больше, чем слизь.
— Сюл, — спросил Галладон, — зачем ты хотел посмотреть на Аандена? Ты не мог заранее угадать, что знаком с ним.
Раоден покачал головой:
— Если бы он был бароном, я бы сразу его узнал.
— Ты уверен?
Занятый своими мыслями, принц задумчиво кивнул. Они прошагали несколько улиц, когда дьюл заговорил снова:
— Знаешь, сюл, я не слишком знаком с эйонами, которых вы, арелонцы, так уважаете. Но если не ошибаюсь, дух обозначается эйоном Рао.
— Да, — замешкавшись, подтвердил принц.
— А у арелонского короля был сын по имени Раоден.
— Был.
— И ты обмолвился, что знаешь всех арелонских баронов. У тебя обширное образование, и отдавать приказы — твоя вторая натура.
— Можно и так сказать.
— И тут в довершение прочего ты решил назваться Духом. Очень подозрительно. Коло?
— Мне следовало выбрать другое имя, — вздохнул Раоден.
— Во имя Долокена! Так ты признаешь, что ты — наследный принц Арелона?!
— Я был наследным принцем Арелона, — поправил Раоден. — Со смертью я потерял титул.
— Неудивительно, что с тобой так сложно. Я всю жизнь старался избегать особ королевских кровей, и только глянь, что на меня свалилось. Пылающий Долокен!
— Ой, утихомирься. У меня королевская кровь в первом поколении.
— Этого достаточно, сюл, — обиженно отозвался Галладон.
— Если тебе станет легче, отец считал меня непригодным к правлению. Он прилагал массу усилий, чтобы не допустить меня к трону.
Дьюл фыркнул.
— Меня бы больше испугало, если бы Йадон считал тебя пригодным к правлению. Без обид, но твой отец — идиот.
— Я не обиделся. И надеюсь, что ты сохранишь мое настоящее имя в тайне.
— Если хочешь, — вздохнул Галладон.
— Хочу. Я собираюсь улучшить жизнь в Элантрисе, и мне нужны последователи, которым нравятся мои действия, а не те, кто пойдет за мной по привычке.
— Ты мог рассказать мне.
— Ты сам сказал, что нам не следует говорить о прошлом.
— Было такое.
Раоден задумался и продолжил:
— Ты понимаешь, что это значит.
Галладон подозрительно уставился на него:
— Что?
— Теперь ты знаешь, кто я; по справедливости, тебе придется рассказать о себе.
Дьюл долго не отвечал — вдали уже показалась церковь. Раоден замедлил шаги, желая выслушать друга, пока они не добрались до места. Ему не стоило волноваться: признание Галладона оказалось кратким и по существу.
— Я был фермером.
— Фермером? — Принц ожидал большего.
— Разводил орхидеи. Я продал поля и купил яблоневый сад, потому что решил, что за ним проще ухаживать. Деревья не требуется пересаживать каждый год.
— И как? Оказалось легче?
Галладон пожал плечами.
— Вроде бы, хотя многие владельцы пшеничных полей могли бы спорить до потери дыхания. Коло? — Дьюл оглядел принца проницательным взглядом. — Ты мне не веришь.
Раоден улыбнулся и развел руками.
— Извини, но ты не похож на фермера. Сложение подходящее, но ты слишком…
— Умен? — подсказал Галладон. — Сюл, я видел фермеров с таким острым умом, что с его помощью можно было косить траву.
— Не сомневаюсь. Но даже при наличии ума, как правило фермерам не хватает образования. А ты, несомненно, много учился.
— Книги — чудесная вещь. У мудрого фермера хватит времени на учебу, особенно если он живет в Дюладеле, где все свободны.
Раоден приподнял брови.
— То есть ты собираешься придерживаться фермерской версии?
— Это правда, сюл. До Элантриса я был фермером.
Принц пожал плечами. Кто знает. Галладон предсказал дождь и обладал множеством полезных сведений. Но все равно Раодену казалось, что какую-то часть правды тот утаил.
— Хорошо, — отозвался принц. — Я тебе верю.
Дьюл ответил отрывистым кивком, по выражению его лица было заметно, что он рад окончанию разговора. Что бы он ни скрывал, сегодня тайна на свет не выйдет. Так что Раоден воспользовался случаем задать вопрос, который беспокоил его с первого дня пребывания в Элантрисе.
— Галладон, — спросил он, — где дети?
— Дети?
— Да. Если шаод забирает всех без разбору, тогда он должен происходить и с детьми.
Галладон кивнул:
— Так и есть. Я видел, как приводили детей, только начинающих ходить.
— Тогда где они? Я встречал только взрослых.
— Элантрис — жестокое место, сюл, — тихо проговорил дьюл. Они уже входили в двери часовни. — Дети здесь долго не живут.
— Да, но… — Раоден прервался на полуслове, краем глаза заметив какое-то свечение. Он удивленно обернулся.
— Сеон. — Галладон тоже заметил мерцающий шар.
Принц наблюдал, как сеон медленно опустился через проломленный потолок и лениво описывал круги.
— Так грустно смотреть, как они парят над городом. Я… — Раоден замолк, пытаясь разглядеть эйон, расположенный в центре сеона.
— Сюл? — забеспокоился Галладон.
— Идос Доми, — прошептал принц. — Это Йен.
— Ты знаешь этого сеона?
Раоден кивнул и протянул руку ладонью вверх. Молчаливый сеон подлетел поближе и на какое-то мгновение завис над ладонью, но его тут же отнесло в сторону, и он снова запорхал по комнате.
— Йен был моим сеоном. До Элантриса.
Теперь он четко видел символ в середине шара света: тот выглядел поблекшим, потускневшим местами.
«Как пятнистая кожа элантрийцев», — внезапно понял Раоден. Сеон направился к стене, но не остановился, пока не наткнулся на нее. Потом немного повисел рядом, развернулся и полетел в другом направлении. В движениях Йена не наблюдалось прежней грации, казалось, он с трудом удерживается на лету. Его порой встряхивало, а от постоянного неторопливого вращения у принца закружилась голова.
От взгляда на старого друга у Раодена защемило в груди. До сих пор он избегал мыслей о Йене; он и раньше знал, что происходит с сеонами после шаода. Принц предполагал (а порой даже надеялся), что Йен не пережил превращения, как иногда случалось.
Раоден покачал головой.
— Йен всегда был мудрецом. Я никогда не встречал ни человека, ни сеона разумнее его.
— Мне очень жаль, сюл.
Принц снова поднял руку, и сеон приблизился к хозяину, как когда-то впервые подлетел к мальчишке Раодену; тот тогда еще не знал, что сеоны больше ценились как друзья, а не слуги.
«Интересно, он узнал меня? — Раоден наблюдал, как Йена занесло по пути. — Или он помнит только жест?»
Проверить ему так и не довелось. Повисев над ладонью, сеон потерял интерес и отлетел в сторону.
— Ох, дружище, — прошептал принц. — А я думал, что шаод жестоко обошелся только со мной.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На приглашение Киина откликнулись всего пятеро. Люкел нахмурился, увидев, как мало собралось дворян.
— На собрания Раодена приходило не менее тридцати. Я не надеялся, что придут все, но пятеро? Мы потратим время впустую.
— Пятерых достаточно, сын, — задумчиво откликнулся Киин, выглядывая из кухонной двери. — Их мало, но пришли лучшие из нашего круга — самые могущественные и мудрые мужи Арелона. Принц умел привлекать на свою сторону умных людей.
— Киин, старый медведь! — позвал из столовой один из пришедших, статный мужчина с сединой в волосах, одетый в строгую военную форму. — Ты собираешься нас кормить? Доми свидетель, я явился только ради твоего жареного поросенка.
— Поросенок уже на вертеле, Иондел, — откликнулся теоданец. — И я готовлю для тебя двойную порцию. Уговори свой желудок потерпеть еще чуток.
Военный расхохотался и похлопал себя по животу, который оставался плоским и подтянутым, как у юноши.
— Кто это? — спросила Сарин.
— Граф Ионской плантации. Люкел, сходи проверь мясо, пока мы с твоей кузиной посплетничаем о гостях.
— Конечно. — Люкел взял у отца кочергу и удалился в глубину залитой светом очага кухни.
— Иондел — единственный после принца, кто открыто противостоит королю и не боится наказания, — продолжал Киин. — Он помешан на военном искусстве и завел собственную армию; у него пара сотен солдат, и они прекрасно вышколены.
Сквозь приоткрытую дверь кухни Киин указал на человека с темно-коричневой кожей и тонкими чертами лица.
— Это барон Шуден, рядом с Ионделом.
— Джиндосец?
Дядя кивнул.
— Его семья переехала в Арелон лет сто назад, и они нажили капитал, прокладывая торговый путь между Джиндо и Арелоном. Придя к власти, Йадон предложил им баронство в обмен на услуги их караванов. Отец Шудона умер около пяти лет назад, а сын очень привержен древним традициям. Он считает, что методы нынешнего короля противоречат заветам Шу-Кесег, поэтому и согласился на нашу встречу.
Рассматривая Шудена, Сарин задумчиво потерла щеку.
— Судя по цвету кожи, он истинный джиндосец. Если это так, мы можем заполучить ценного союзника.
— Так считал и твой супруг, — согласился Киин.
Принцесса поджала губы.
— Почему ты называешь Раодена моим супругом? Я знаю, что я замужем. Не надо постоянно об этом напоминать.
— Ты знаешь, но не веришь.
Либо Киин не заметил ее вопросительного взгляда, либо решил не обращать внимания, но он продолжил представлять гостей, как будто ничего не случилось.
— Рядом с Шуденом стоит герцог Ройэл с плантации Ял. — Дядя кивком указал на самого старшего из присутствующих. — В его владении находится город Ялд — второй по богатству после Каи. Из всех собравшихся он наиболее влиятелен и умен. Ему не нравится мысль о действиях против короля, но они с Раоденом были большими друзьями. Их дружба зародилась еще до реода.
— Тогда зачем он пришел сегодня?
— Ройэл — хороший человек. Он понимает, что правление Йадона губит страну. Но в целом, мне кажется, он приходит от скуки.
— Он втянулся в заговор потому, что ему скучно? — удивленно спросила Сарин.
Киин пожал плечами.
— Когда проживешь на свете много лет, прежние занятия начинают приедаться. Герцог всю жизнь вращался в политических кругах; ему не уснуть спокойно, если он не замешан в десятке-другом рискованных интриг. До реода Ройэл управлял Ялдом и остался единственным из назначенных элантрийцами градоправителей, кому удалось сохранить пост после восстания. Еще он невероятно богат — Йадон опережает его только потому, что добавил к личным заработкам собираемые с королевства налоги.
Сарин рассматривала герцога и смеющихся над его шутками гостей. Ройэл казался по-юношески шумным и озорным и совсем не походил на пожилых государственных мужей, выдержанных и переполненных ощущением собственного достоинства. Несмотря на небольшой рост и хрупкое сложение, казалось, что он возвышается над собеседниками, смеясь и встряхивая редкими седыми локонами. Только один из приглашенных не поддавался обаянию герцога.
— Кто сидит рядом с Ройэлом?
— Тот плотный мужчина?
— Плотный? — переспросила, приподняв бровь, Сарин. Мужчина был настолько толст, что его бока свисали со стула.
— Мы, толстяки, вежливо относимся друг к другу, — с улыбкой ответил Киин.
— Но, дядя, — сладко промурлыкала принцесса, — ты совсем не толстый. У тебя просто крепкое сложение.
Киин испустил скрипучий смешок. Сарин с детства привыкла к его сиплому голосу, но до сих пор не знала, отчего он таков.
— Ладно. Господина крепкого телосложения зовут граф Эхан. Глядя на них, не догадаешься, но они с герцогом давние друзья. Или давние враги, я все время путаю.
— Разница существенная, дядя.
— Не особенно. Они настолько привыкли ссориться и препираться, что не смогут жить друг без друга. Надо было видеть их лица, когда они осознали, что их мнения по поводу короля сходятся; Раоден смеялся несколько дней после первой общей встречи. Он разговаривал с каждым по отдельности, они пообещали поддержку и пришли на собрание в полной уверенности, что утрут другому нос.
— Так почему они не выйдут из общества?
— Оба согласны с нашими взглядами. Не говоря о том, что им вроде нравится компания друг друга; или же они шпионят за друг за другом, с ними никак не поймешь. — Киин пожал плечами. — В любом случае, они помогают делу, а мы не жалуемся.
— Как насчет последнего гостя? — Сарин перевела взгляд на стройного мужчину с зарождающейся лысиной и юркими глазами. Остальные не показывали вида, что нервничают: они смеялись, перебрасывались шутками и в целом вели светскую беседу, никому бы в голову не пришло заподозрить их в заговоре. Но этот человек обеспокоенно ерзал и озирался — как будто выискивал ближайший путь к отступлению.
— Эдан. — Киин поджал губы. — Барон южной плантации Тии. Мне он никогда не нравился, но он один из наших самых ярых сторонников.
— Почему он так нервничает?
— Придуманная Йадоном система основана на алчности: чем крупнее состояние, тем выше титул получает дворянин. Так что мелкая знать грызется между собой, как свора псов, каждый пытается найти способ добыть побольше денег. Также король поощряет рискованные вложения. Эдан никогда не обладал крупными сбережениями, его имение граничит с Разломом, а земли там не отличаются плодородием. В попытке повысить свой статус он сделал несколько неосторожных вкладов и крупно проиграл. Теперь у него остался титул, но нет состояния.
— Он может потерять баронство?
— Не может, а точно потеряет, как только налоговый год подойдет к концу и король увидит, как Эдан обнищал. У него осталось три месяца на поправку дел: либо он откроет у себя на заднем дворе золотую жилу, либо свергнет правительство. — Киин поскреб подбородок, как будто надеясь обнаружить там растительность, которую можно пощипать.
Принцесса улыбнулась — десять лет прошло с тех пор, как дядя сбрил бороду, но от старых привычек трудно избавиться.
— Эдан в отчаянии, — продолжал он. — И, попав в отчаянное положение, люди часто совершают не свойственные им поступки. Я ему не доверяю, но из всех собравшихся у него самый горячий интерес в успехе дела.
— И в чем же оно состоит? Чего они надеются добиться?
Киин пожал плечами.
— Они готовы на многое, чтобы изжить нынешнюю систему. Особенно им не нравится требование доказывать свою платежеспособность. Они — дворяне и беспокоятся за положение в обществе.
Голос из столовой положил конец их беседе.
— Киин, — вежливо заметил герцог Ройэл, — мы бы успели вырастить и прирезать борова за то время, что требуется тебе на готовку.
— На собрания Раодена приходило не менее тридцати. Я не надеялся, что придут все, но пятеро? Мы потратим время впустую.
— Пятерых достаточно, сын, — задумчиво откликнулся Киин, выглядывая из кухонной двери. — Их мало, но пришли лучшие из нашего круга — самые могущественные и мудрые мужи Арелона. Принц умел привлекать на свою сторону умных людей.
— Киин, старый медведь! — позвал из столовой один из пришедших, статный мужчина с сединой в волосах, одетый в строгую военную форму. — Ты собираешься нас кормить? Доми свидетель, я явился только ради твоего жареного поросенка.
— Поросенок уже на вертеле, Иондел, — откликнулся теоданец. — И я готовлю для тебя двойную порцию. Уговори свой желудок потерпеть еще чуток.
Военный расхохотался и похлопал себя по животу, который оставался плоским и подтянутым, как у юноши.
— Кто это? — спросила Сарин.
— Граф Ионской плантации. Люкел, сходи проверь мясо, пока мы с твоей кузиной посплетничаем о гостях.
— Конечно. — Люкел взял у отца кочергу и удалился в глубину залитой светом очага кухни.
— Иондел — единственный после принца, кто открыто противостоит королю и не боится наказания, — продолжал Киин. — Он помешан на военном искусстве и завел собственную армию; у него пара сотен солдат, и они прекрасно вышколены.
Сквозь приоткрытую дверь кухни Киин указал на человека с темно-коричневой кожей и тонкими чертами лица.
— Это барон Шуден, рядом с Ионделом.
— Джиндосец?
Дядя кивнул.
— Его семья переехала в Арелон лет сто назад, и они нажили капитал, прокладывая торговый путь между Джиндо и Арелоном. Придя к власти, Йадон предложил им баронство в обмен на услуги их караванов. Отец Шудона умер около пяти лет назад, а сын очень привержен древним традициям. Он считает, что методы нынешнего короля противоречат заветам Шу-Кесег, поэтому и согласился на нашу встречу.
Рассматривая Шудена, Сарин задумчиво потерла щеку.
— Судя по цвету кожи, он истинный джиндосец. Если это так, мы можем заполучить ценного союзника.
— Так считал и твой супруг, — согласился Киин.
Принцесса поджала губы.
— Почему ты называешь Раодена моим супругом? Я знаю, что я замужем. Не надо постоянно об этом напоминать.
— Ты знаешь, но не веришь.
Либо Киин не заметил ее вопросительного взгляда, либо решил не обращать внимания, но он продолжил представлять гостей, как будто ничего не случилось.
— Рядом с Шуденом стоит герцог Ройэл с плантации Ял. — Дядя кивком указал на самого старшего из присутствующих. — В его владении находится город Ялд — второй по богатству после Каи. Из всех собравшихся он наиболее влиятелен и умен. Ему не нравится мысль о действиях против короля, но они с Раоденом были большими друзьями. Их дружба зародилась еще до реода.
— Тогда зачем он пришел сегодня?
— Ройэл — хороший человек. Он понимает, что правление Йадона губит страну. Но в целом, мне кажется, он приходит от скуки.
— Он втянулся в заговор потому, что ему скучно? — удивленно спросила Сарин.
Киин пожал плечами.
— Когда проживешь на свете много лет, прежние занятия начинают приедаться. Герцог всю жизнь вращался в политических кругах; ему не уснуть спокойно, если он не замешан в десятке-другом рискованных интриг. До реода Ройэл управлял Ялдом и остался единственным из назначенных элантрийцами градоправителей, кому удалось сохранить пост после восстания. Еще он невероятно богат — Йадон опережает его только потому, что добавил к личным заработкам собираемые с королевства налоги.
Сарин рассматривала герцога и смеющихся над его шутками гостей. Ройэл казался по-юношески шумным и озорным и совсем не походил на пожилых государственных мужей, выдержанных и переполненных ощущением собственного достоинства. Несмотря на небольшой рост и хрупкое сложение, казалось, что он возвышается над собеседниками, смеясь и встряхивая редкими седыми локонами. Только один из приглашенных не поддавался обаянию герцога.
— Кто сидит рядом с Ройэлом?
— Тот плотный мужчина?
— Плотный? — переспросила, приподняв бровь, Сарин. Мужчина был настолько толст, что его бока свисали со стула.
— Мы, толстяки, вежливо относимся друг к другу, — с улыбкой ответил Киин.
— Но, дядя, — сладко промурлыкала принцесса, — ты совсем не толстый. У тебя просто крепкое сложение.
Киин испустил скрипучий смешок. Сарин с детства привыкла к его сиплому голосу, но до сих пор не знала, отчего он таков.
— Ладно. Господина крепкого телосложения зовут граф Эхан. Глядя на них, не догадаешься, но они с герцогом давние друзья. Или давние враги, я все время путаю.
— Разница существенная, дядя.
— Не особенно. Они настолько привыкли ссориться и препираться, что не смогут жить друг без друга. Надо было видеть их лица, когда они осознали, что их мнения по поводу короля сходятся; Раоден смеялся несколько дней после первой общей встречи. Он разговаривал с каждым по отдельности, они пообещали поддержку и пришли на собрание в полной уверенности, что утрут другому нос.
— Так почему они не выйдут из общества?
— Оба согласны с нашими взглядами. Не говоря о том, что им вроде нравится компания друг друга; или же они шпионят за друг за другом, с ними никак не поймешь. — Киин пожал плечами. — В любом случае, они помогают делу, а мы не жалуемся.
— Как насчет последнего гостя? — Сарин перевела взгляд на стройного мужчину с зарождающейся лысиной и юркими глазами. Остальные не показывали вида, что нервничают: они смеялись, перебрасывались шутками и в целом вели светскую беседу, никому бы в голову не пришло заподозрить их в заговоре. Но этот человек обеспокоенно ерзал и озирался — как будто выискивал ближайший путь к отступлению.
— Эдан. — Киин поджал губы. — Барон южной плантации Тии. Мне он никогда не нравился, но он один из наших самых ярых сторонников.
— Почему он так нервничает?
— Придуманная Йадоном система основана на алчности: чем крупнее состояние, тем выше титул получает дворянин. Так что мелкая знать грызется между собой, как свора псов, каждый пытается найти способ добыть побольше денег. Также король поощряет рискованные вложения. Эдан никогда не обладал крупными сбережениями, его имение граничит с Разломом, а земли там не отличаются плодородием. В попытке повысить свой статус он сделал несколько неосторожных вкладов и крупно проиграл. Теперь у него остался титул, но нет состояния.
— Он может потерять баронство?
— Не может, а точно потеряет, как только налоговый год подойдет к концу и король увидит, как Эдан обнищал. У него осталось три месяца на поправку дел: либо он откроет у себя на заднем дворе золотую жилу, либо свергнет правительство. — Киин поскреб подбородок, как будто надеясь обнаружить там растительность, которую можно пощипать.
Принцесса улыбнулась — десять лет прошло с тех пор, как дядя сбрил бороду, но от старых привычек трудно избавиться.
— Эдан в отчаянии, — продолжал он. — И, попав в отчаянное положение, люди часто совершают не свойственные им поступки. Я ему не доверяю, но из всех собравшихся у него самый горячий интерес в успехе дела.
— И в чем же оно состоит? Чего они надеются добиться?
Киин пожал плечами.
— Они готовы на многое, чтобы изжить нынешнюю систему. Особенно им не нравится требование доказывать свою платежеспособность. Они — дворяне и беспокоятся за положение в обществе.
Голос из столовой положил конец их беседе.
— Киин, — вежливо заметил герцог Ройэл, — мы бы успели вырастить и прирезать борова за то время, что требуется тебе на готовку.