Страница:
Но полная картина оказалась еще невероятнее. Посреди площади стояла большая, запряженная лошадьми повозка, а рядом с ней сгрудилась группа хорошо одетых мужчин. Только единственная женщина среди них, высокая блондинка с длинными волосами, не выглядела перепуганной посещением Элантриса. Девушка в гладком, зарытом коричневом платье с повязанным на правом рукаве черным шарфом стояла рядом с упряжкой, похлопывая по шее и успокаивая лошадей. Ее лицо отличалось резкими чертами и острым взглядом; она рассматривала грязную, затянутую слизью площадь и что-то прикидывала. Раоден шумно выдохнул.
— Я ее видел только через сеонов, — прошептал он. — Я не подозревал, насколько она красива.
— Ты ее знаешь, сюл? — удивленно уточнил Галладон.
— Кажется… Мы женаты. Это Сарин, дочь теоданского короля Эвентио.
— Что она здесь делает?
— Важнее выяснить, что она здесь делает бок о бок с дюжиной знатнейших дворян Арелона. Тот пожилой мужчина рядом с ней — герцог Телри, и многие считают его самой влиятельной персоной королевства, после Йадона.
Дьюл согласно кивнул.
— Тогда я могу предположить, что молодой джиндосец — барон Шуден с Кайской плантации?
Принц улыбнулся.
— Я думал, что ты всего лишь простой фермер.
— Караванный тракт Шудена проходит точно посредине Дюладела. Не найти такого дьюла, который бы не слышал его имени.
— А-а-а, — только и смог протянуть Раоден. — Нас также посетили граф Эхан и граф Иондел. И что, во имя Доми, затеяла эта женщина?
Как будто услыхав его вопрос, принцесса Сарин закончила созерцание Элантриса. Она повернулась и направилась к задку повозки, отогнав нервничающих дворян нетерпеливым взмахом руки. Девушка сдернула наброшенную на повозку ткань, явив ее содержимое.
Повозка ломилась от всевозможной снеди.
— Идос Доми! — выругался Раоден. — Галладон, нам грозит беда.
Дьюл недовольно повернулся к нему; его глаза горели голодным огнем.
— О чем ты говоришь, сюл? Я вижу пищу, а интуиция мне подсказывает, что принцесса привезла ее для нас! Что тебе не нравится?
— Она, должно быть, решила устроить Кручину вдовы. Только иностранка могла додуматься прийти в Элантрис.
— Сюл — тут же посерьезнел Галладон, — скажи мне, о чем ты думаешь.
— Она пришла не вовремя. Наши люди только-только ощутили независимость, задумались о будущем и начали забывать боль. Стоит накормить их до отвала, и они забудут обо всех планах. Ненадолго они насытятся, но Кручина длится всего несколько недель. А после этого снова вернутся боль, голод и жалость к себе. Моя принцесса своим приходом уничтожит все наши труды.
— Ты прав, — осознал дьюл. — Я почти забыл о голоде, пока не увидел еду.
Раоден в ответ застонал.
— Что еще?
— Что будет, когда о еде прослышит Шаор? Ее люди набросятся на тележку, как стая волков! Я даже представить боюсь, что случится, если кто-то из них убьет дворянина. Мой отец терпит элантрийцев только потому, что давно выбросил их существование из головы. Но стоит одному из нас напасть на дворянина, и король вполне может решить уничтожить город одним махом.
Из переулков вокруг площади начали появляться люди. Громилы Шаор не показывались; пока подходили вымотанные, усталые от жизни элантрийцы, которые до сих пор жили на улицах сами по себе. С течением времени многие прибились к общине, но сейчас, с появлением доступной для всех пищи, ему ни за что не собрать остальных. Они продолжат привычное существование без смысла и цели, заблудившись в лабиринте боли и проклятий.
— Ох, милая моя принцесса, — вздохнул Раоден. — Ты хочешь помочь, но раздать этим людям еду — худшее, что ты могла придумать.
Марещ поджидал их у подножия лестницы.
— Вы ее видели? — нетерпеливо спросил ювелир.
— Видели, — нехотя ответил принц.
— Чего она хочет?
Не успел Раоден раскрыть рот, как над площадью разнесся уверенный женский голос:
— Я хочу говорить с властителями этого города — они называют себя Аанден, Карата и Шаор. Позовите их сюда.
— Как?.. — вырвалось у принца.
— Поразительная осведомленность, — заметил Мареш.
— Вот только сведения немного устарели, — добавил Галладон.
Раоден заскрипел зубами, ломая голову над новой проблемой.
— Мареш, пошли гонца к Карате. Пусть встретит нас около университета.
— Да, господин. — Ювелир взмахом подозвал ближайшего мальчишку.
— И пусть Саолин приведет на площадь половину своего отряда. Ему придется приглядывать за бандой Шаор.
— Я могу сам их позвать, господин, — предложил вечно горящий желанием услужить мастер.
— Нет. Ты у нас будешь изображать Аандена.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
— Я ее видел только через сеонов, — прошептал он. — Я не подозревал, насколько она красива.
— Ты ее знаешь, сюл? — удивленно уточнил Галладон.
— Кажется… Мы женаты. Это Сарин, дочь теоданского короля Эвентио.
— Что она здесь делает?
— Важнее выяснить, что она здесь делает бок о бок с дюжиной знатнейших дворян Арелона. Тот пожилой мужчина рядом с ней — герцог Телри, и многие считают его самой влиятельной персоной королевства, после Йадона.
Дьюл согласно кивнул.
— Тогда я могу предположить, что молодой джиндосец — барон Шуден с Кайской плантации?
Принц улыбнулся.
— Я думал, что ты всего лишь простой фермер.
— Караванный тракт Шудена проходит точно посредине Дюладела. Не найти такого дьюла, который бы не слышал его имени.
— А-а-а, — только и смог протянуть Раоден. — Нас также посетили граф Эхан и граф Иондел. И что, во имя Доми, затеяла эта женщина?
Как будто услыхав его вопрос, принцесса Сарин закончила созерцание Элантриса. Она повернулась и направилась к задку повозки, отогнав нервничающих дворян нетерпеливым взмахом руки. Девушка сдернула наброшенную на повозку ткань, явив ее содержимое.
Повозка ломилась от всевозможной снеди.
— Идос Доми! — выругался Раоден. — Галладон, нам грозит беда.
Дьюл недовольно повернулся к нему; его глаза горели голодным огнем.
— О чем ты говоришь, сюл? Я вижу пищу, а интуиция мне подсказывает, что принцесса привезла ее для нас! Что тебе не нравится?
— Она, должно быть, решила устроить Кручину вдовы. Только иностранка могла додуматься прийти в Элантрис.
— Сюл — тут же посерьезнел Галладон, — скажи мне, о чем ты думаешь.
— Она пришла не вовремя. Наши люди только-только ощутили независимость, задумались о будущем и начали забывать боль. Стоит накормить их до отвала, и они забудут обо всех планах. Ненадолго они насытятся, но Кручина длится всего несколько недель. А после этого снова вернутся боль, голод и жалость к себе. Моя принцесса своим приходом уничтожит все наши труды.
— Ты прав, — осознал дьюл. — Я почти забыл о голоде, пока не увидел еду.
Раоден в ответ застонал.
— Что еще?
— Что будет, когда о еде прослышит Шаор? Ее люди набросятся на тележку, как стая волков! Я даже представить боюсь, что случится, если кто-то из них убьет дворянина. Мой отец терпит элантрийцев только потому, что давно выбросил их существование из головы. Но стоит одному из нас напасть на дворянина, и король вполне может решить уничтожить город одним махом.
Из переулков вокруг площади начали появляться люди. Громилы Шаор не показывались; пока подходили вымотанные, усталые от жизни элантрийцы, которые до сих пор жили на улицах сами по себе. С течением времени многие прибились к общине, но сейчас, с появлением доступной для всех пищи, ему ни за что не собрать остальных. Они продолжат привычное существование без смысла и цели, заблудившись в лабиринте боли и проклятий.
— Ох, милая моя принцесса, — вздохнул Раоден. — Ты хочешь помочь, но раздать этим людям еду — худшее, что ты могла придумать.
Марещ поджидал их у подножия лестницы.
— Вы ее видели? — нетерпеливо спросил ювелир.
— Видели, — нехотя ответил принц.
— Чего она хочет?
Не успел Раоден раскрыть рот, как над площадью разнесся уверенный женский голос:
— Я хочу говорить с властителями этого города — они называют себя Аанден, Карата и Шаор. Позовите их сюда.
— Как?.. — вырвалось у принца.
— Поразительная осведомленность, — заметил Мареш.
— Вот только сведения немного устарели, — добавил Галладон.
Раоден заскрипел зубами, ломая голову над новой проблемой.
— Мареш, пошли гонца к Карате. Пусть встретит нас около университета.
— Да, господин. — Ювелир взмахом подозвал ближайшего мальчишку.
— И пусть Саолин приведет на площадь половину своего отряда. Ему придется приглядывать за бандой Шаор.
— Я могу сам их позвать, господин, — предложил вечно горящий желанием услужить мастер.
— Нет. Ты у нас будешь изображать Аандена.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Иондел и Шуден оба настояли на том, чтобы сопровождать принцессу. Старый граф не спускал руки с рукояти меча (он всегда носил на поясе клинок, несмотря на мнение арелонского двора об оружии) и рассматривал и провожатого, и эскорт из элантрийских гвардейцев с равной долей подозрительности. В свою очередь, гвардейцы изо всех сил притворялись невозмутимыми, как будто посещение Элантриса считалось в их среде ежедневной прогулкой. Но Сарин прекрасно ощущала их страх.
Поначалу все до единого воспротивились ее плану. Казалось немыслимым, чтобы принцесса отправилась в недра Элантриса на встречу с тамошними самозваными правителями. Сарин же упорствовала в желании наглядно доказать, что древний город не представляет опасности. А если начать дрожать при первом посещении, то как потом уговорить дворян войти в элантрийские ворота?
— Мы почти пришли, — раздался голос провожатого.
Высокий стройный мужчина пришелся бы вровень с Сарин, будь на ней сегодня каблуки. Серые пятна на его лице казались более светлыми, чем у прочих элантрийцев, но то ли он отличался более бледной кожей, то ли попал в проклятый город недавно — принцесса не знала. До шаода его овальное лицо могло бы считаться симпатичным, и он явно не принадлежал к простонародью: его походка и осанка выдавали привычку гордо держать себя. Хотя он исполнял роль простого посланца, Сарин решила, что провожатый — один из доверенных помощников элантрийских главарей.
— Как тебя зовут? — нейтральным тоном спросила она.
Он принадлежал к одной из трех банд, которые, по сведениям Эйша, правили городом на правах захватчиков и насильно подчиняли своей власти новичков.
Он ответил не сразу.
— Меня называют Духом, — наконец произнес он.
«Подходящее имя, — подумала принцесса, — для человека, от которого остался только призрак былого».
Они приближались к стене большого здания; по словам Духа, в нем когда-то размещался университет. Сарин критически оглядела постройку. Как и весь город, ее покрывала все та же странная буро-зеленая слизь, и хотя в лучшие времена университет выглядел величественно, сейчас он сливался с прочими развалинами. Их провожатый вошел внутрь, а принцесса замялась перед дверьми. Ее не отпускало подозрение, что верхний этаж вот-вот рухнет им на голову.
Она обменялась взглядами с Ионделом. Граф тревожно оглядывался и задумчиво потирал подбородок. Наконец он передернул плечами и кивнул. Казалось, он пришел к той же мысли: «Не отступать же, если мы зашли так далеко».
Так что, стараясь не обращать внимания на просевший потолок, Сарин проследовала внутрь во главе сгрудившейся вокруг нее свиты из друзей и охраны. К счастью, в глубь здания их не повели. У дальней стены первой же комнаты ожидала группа элантрийцев, чьи темнокожие лица почти сливались с погруженной в полумрак обстановкой. Двое стояли на обломках стола, что возвышало их над остальными на несколько футов.
— Аанден? — спросила принцесса.
— И Карата, — ответила со стола вторая фигура. Сарин сразу узнала в ней женщину, хотя лысая голова и морщинистое лицо ничем не отличались от прочих. — Чего тебе от нас надо?
— Мне говорили, что вы двое — враги, — подозрительно нахмурилась Сарин.
— Недавно мы осознали выгоды сотрудничества друг с другом, — ответил Аанден. Он оказался невысоким мужчиной с осторожным взглядом и усохшим лицом, немного похожим на грызуна. Напыщенная, переполненная собственной значимостью манера держаться соответствовала ожиданиям Сарин.
— А где же Шаор?
Карата улыбнулась.
— Одна из вышеупомянутых выгод.
— Мертв?
Аанден кивнул.
— Теперь Элантрисом правим мы. Чего ты хочешь, принцесса?
Сарин замешкалась с ответом. Она собиралась сыграть на разногласиях между тремя вожаками. Перед объединенными врагами придется вести себя по-другому.
— Я хочу вас подкупить, — прямо заявила она.
Элантрийка вопросительно приподняла бровь, но коротышка возмущенно запыхтел.
— На что нам твои дары, женщина?
Сарин часто приходилось играть в подобные игры, и она распознала маску человека, непривычного к большой политике. Во время дипломатических миссий она встречала похожих людей дюжинами — и они чертовски ей надоели.
— Послушай, — произнесла принцесса. — Будем откровенны — вряд ли вы умеете вести переговоры, так что не станем тратить время. Я хочу принести элантрийцам еду, а вы собираетесь помешать мне, потому что такой дар ослабит ваше влияние в городе. Сейчас вы наверняка пытаетесь придумать, как взять в свои руки контроль над тем, кто получит мои приношения, а кто нет.
Мужчина заерзал, и Сарин улыбнулась.
— Поэтому я и собираюсь дать вам взятку. Что вы хотите за то, чтобы беспрепятственно пустить жителей к нашим дарам?
Аанден выпучил глаза, не зная, что сказать. А вот элантрийка ответила без раздумий:
— У тебя есть на чем записать наши требования?
— Есть. — Принцесса жестом приказала Шудену достать бумагу и угольный карандаш.
Список оказался пространным, гораздо длиннее, чем ожидала Сарин, и включал в себя множество странных вещей. Девушка думала, что главари потребуют оружие или золото. Но выдвинутые Каратой требования начинались тканью, потом перечисляли несколько сортов зерна, обработанные листы железа, доски, солому и заканчивались маслом. Вывод становился ясен: власть в Элантрисе основывалась не на силе или богатстве, но на предметах жизненной необходимости.
Сарин без пререканий согласилась с требованиями. Если бы она имела дело с одним Аанденом, принцесса бы оспорила количество, но Карата производила впечатление прямолинейной, несгибаемой женщины, которая вряд ли терпеливо отнесется к попытке поторговаться.
— Это все? — спросила Сарин, пока джиндоский барон записывал последнюю просьбу.
— На несколько дней хватит, — ответила элантрийка.
Принцесса презрительно посмотрела на нее.
— Прекрасно. Но я выдвигаю одно условие. Вы никому не запретите приходить на площадь. Правьте как тираны, если вам так угодно, но пусть люди страдают с набитыми желудками.
— Даю слово, — заверила ее Карата. — Я никого не стану удерживать.
Сарин кивнула, давая понять, что встреча закончена. Карата выделила провожатого на обратный путь — на этот раз им оказался не Дух. Он остался позади и, когда принцесса кидала здание, как раз приближался к двум самозванцам.
— Я хорошо сыграл, господин? — спросил Мареш.
— Прекрасно, — ответил принц, с удовлетворением наблюдая за удаляющейся девушкой.
Ювелир смущенно заулыбался.
— Я старался, господин. У меня мало опыта в актерском мастерстве, но думаю, что мне удалось изобразить решительного, внушающего страх правителя.
Раоден поймал взгляд Караты: обычно хмурая женщина изо всех сил сдерживала смех. Склонный к напыщенности мастер сыграл великолепно — он не был ни решительным, ни грозным. Люди за стенами Элантриса считали город местом угнетения, над которым властвуют жестокие, вороватые главари. Мареш и Карата показали именно то, чего ожидали принцесса и ее свита.
— Она что-то заподозрила, сюл, — заметил Галладон, выходя из затененного угла комнаты.
— Но ей не догадаться, что именно, — откликнулся принц. — Пусть она лучше подозревает, что Аанден с Каратой пытаются ее обмануть, — это не принесет нам вреда.
Дьюл покачал головой; мутный свет заиграл на его лысине.
— Но зачем? Почему ты не хочешь показать ей часовню; показать, кто мы на самом деле?
— Я бы не против, дружище. Но мы никому не должны открывать наш секрет. Арелонцы терпят Элантрис потому, что его жители — жалкие калеки. Стоит им прознать, что мы пытаемся построить крепкое общество, и их страхи снова оживут. Одно дело терпеть кучку стонущих прокаженных, но город, населенный организованными монстрами, — это совсем другое.
Карата молча кивнула. Вечный скептик Галладон покачал головой, не зная, что и думать.
— В любом случае, она очень решительно настроена. Коло? — в конце концов произнес он.
— Это уж точно, — согласился принц. С улыбкой он добавил: — И кажется, я ей не понравился.
— Она думает, что ты — лакей при одном из главарей, — заметила Карата. — Чему тут нравиться?
— Верно. И все же, на мой взгляд, следует добавить к соглашению пункт, где говорится, что я буду присматривать за раздачами. Принцесса производит впечатление человека, который ничего не делает попусту, и неизвестно, что толкнуло ее на решение провести Кручину здесь, в Элантрисе. Нам следует не спускать с нее глаз.
— Вроде все прошло неплохо, — произнес Иондел. Он наблюдал, как исчезает в дебрях Элантриса их провожатый.
— Вы легко отделались, — согласился Шуден. — Затребованные ими вещи можно найти без лишних хлопот.
Сарин кивнула и рассеянно погладила борт тележки.
— Ненавижу иметь дело с такими людьми.
— Возможно, вы судите их слишком строго, — сказал молодой барон. — Они показались мне не тиранами, а скорее людьми, которые стараются выжить в трудной ситуации.
Принцесса покачала головой.
— Вам следовало слышать, что рассказывал о городе Эйш. Часовые говорят, что когда приводят новичка, банды бросаются на него, как акулы. Та немногая снедь, что попадает в город, отбирается главарями, а остальных заставляют существовать на грани голодной смерти.
Шуден приподнял брови и оглядел солдат элантрийской гвардии. Они лениво облокотились на копья и с интересом наблюдали, как дворяне разгружают повозку.
— Ладно, — признала принцесса. Она залезла в повозку и протянула джиндосцу ящик с овощами. — Возможно, на их слова не стоит полагаться, но доказательство находится перед нашими глазами. — Она указала на толпящихся в переулках истощенных людей. — Поглядите в их пустые глаза и испуганные лица. Они живут в страхе, Шуден. я видела таких же крестьян во Фьердене, Хровелле и других местах. Я знаю, как выглядят угнетенные.
— Не спорю, — согласился барон, принимая ящик. — Но главари выглядят не лучше. Может статься, они не угнетатели, а такие же угнетенные.
— Госпожа, — вмешался Иондел, когда Сарин подняла второй ящик, — будьте добры спуститься с повозки и позволить нам заняться разгрузкой. Вам не пристало заниматься тяжелой работой!
— Со мной ничего не случится. — Принцесса передала ему ящик. — Я не зря отправилась в Элантрис без слуг; я хочу, чтобы все приняли участие в деле. Включая вас, милорд, — добавила она и кивком указала на Эхана, который отдыхал в тени у ворот.
Толстый граф вздохнул, поднялся и вышел на солнечный свет. Для ранней весны день выдался неожиданно теплый, и солнце палило нещадно, но даже его жар не мог высушить вездесущую элантрийскую слизь.
— Надеюсь, вы по достоинству оцените мою жертву, Сарин, — пробормотал Эхан. — Здешняя грязь безвозвратно испортила мой плащ.
— Так вам и надо, — ответила девушка, поднимая ящик с вареным картофелем. — Я советовала одеться попроще.
— У меня нет чего-то попроще, дорогая. — Граф с надутым видом принял из ее рук ящик.
— Ты хочешь сказать, что та мантия на свадьбе Неодена стоила денег? — со смехом спросил приблизившийся Роэйл. — Я даже не знал, что в природе существует подобный оттенок оранжевого.
Граф молча осклабился и потащил свою ношу к переду повозки. Сарин не делала попыток приставить Ройэла к разгрузке, да тот и не выражал желания помочь. Несколько дней назад кто-то из придворных заметил, что пожилой герцог прихрамывает, и двор охватила волна сплетен. В большинстве они сводились к тому, что Ройэл упал, вставая с кровати. Подвижность и живая натура герцога порой заставляли окружающих забыть о его возрасте.
Сарин втянулась в работу, передавая в протянутые руки ящики, и не заметила, когда к помощникам присоединился еще один. Она потянулась за остатками провизии, и ее взгляд упал на готового принять тяжесть человека. Принцесса от удивления едва не уронила ящик.
— Ты?! — вырвалось у нее изумленное восклицание.
Представившийся Духом элантриец улыбнулся и перехватил из ее рук груз.
— Я все гадал, когда же вы меня заметите.
— И как долго?..
— Около десяти минут. Я пришел как раз к началу разгрузки.
Дух отошел и поставил ящик в штабель к остальным. Сарин осталась онемело стоять на задке повозки; должно быть, ее смутила темная кожа, и она приняла его за Шудена.
Многозначительное покашливание вывело принцессу из оцепенения: Иондел ожидал следующего ящика. Она поспешно вернулась к работе.
— Как он здесь оказался? — спросила Сарин, опуская ящик в протянутые руки Иондела.
— Он утверждает, что господин приказал ему наблюдать за раздачей. Судя по всему, Аанден доверяет вам не больше, чем вы ему.
Сарин выгрузила два последних ящика и спрыгнула на землю, но поскользнулась на склизких булыжниках, вскрикнула и замахала руками, пытаясь восстановить равновесие.
От падения ее спасла пара сомкнувшихся на талии сильных рук.
— Осторожнее, — предупредил Дух. — К ходьбе по элантрийским мостовым надо привыкнуть.
Принцесса вырвалась из его объятия.
— Благодарю, — пробормотала она неприязненным тоном. Дух вопросительно приподнял бровь и отошел к группке арелонских лордов. Сарин вздохнула, потирая локоть: его прикосновение оказалось удивительно нежным. Она встряхнула головой, чтобы рассеять игру воображения; впереди ждали более важные дела. Элантрийцы не решались подойти к повозке. Почти полсотни жителей сгрудились в закоулках, подобно стае пугливых птиц. Некоторые казались совсем детьми, но большинство принадлежали к одному и тому же неопределенному возрасту, морщинистые лица делали всех похожими на старого герцога Ройэла. И никто не сделал ни шага к ящикам с едой.
— Почему они не подходят? — непонимающе спросила Сарин.
— Они боятся, — ответил Дух. — И не верят своим глазам. Такое количество съестного кажется им миражом, жестоким обманом, который сотни раз преподносило им воображение.
Он говорил мягко, и принцессе слышалось в его голосе сочувствие. Он совсем не походил на тирана-самодура.
Дух нагнулся и выбрал из одного из ящиков репку. Бережно поднял на ладони и смотрел на нее, как будто не верил в существование подобного чуда. В его глазах полыхал голодный огонь, как у человека, который не наедался досыта уже много недель. Сарин пронзила мысль, что этого элантрийца голод мучает наравне с прочими, несмотря на привилегированное положение. И он только что терпеливо помогал разгружать дюжину ящиков с едой.
Дух наконец поднес репу ко рту и откусил кусочек. Сочная мякоть захрустела на зубах, и Сарин четко представила себе терпкий, горьковатый вкус. Но судя по блаженному выражению на лице, элантриец в жизни не пробовал ничего вкуснее.
Его пример придал храбрости остальным, и голодная толпа ринулась вперед. Гвардейцы вскинулись, моментально окружили Сарин со свитой и угрожающе ощетинились пиками.
— Оставьте у ящиков свободное место, — приказала принцесса.
Солдаты расступились. Жители подходили поодиночке, а Сарин с придворными стояли за ящиками и клали в боязливые руки еду. Даже Эхан перестал ворчать, отмеряя продукты в суровом молчании. Принцесса видела, как он отдал мешочек маленькой девочке с лысой головой, чьи губы пересекали морщины. Девочка заулыбалась с невинной радостью и убежала; Эхан на мгновение замер, потом продолжил работу.
«Получается», — с облегчением пронеслось в голове у Сарин. Если даже толстого графа тронула судьба элантрийцев, то у нее есть надежда открыть глаза всему двору.
Пока они работали, принцесса заметила, что Дух держится в хвосте толпы. Он наблюдал за ней, задумчиво взявшись за подбородок, и казался озабоченным. Но почему? Что его тревожило? Заглянув ему в глаза, Сарин открыла для себя правду. Перед ней стоял не лакей. Он был одним из главарей, но по какой-то причине решил скрыть свое положение.
Так что девушка поступила так же, как всегда, когда от нее что-то скрывали. Она попыталась разузнать секрет самостоятельно.
— С ним что-то не так, Эйш, — заявила Сарин.
Они стояли на подъездной дорожке и наблюдали, как пустая повозка отъезжает от дворца. Не верилось, что после тяжкой работы удалось раздать еды только на три обеда. Завтра к полудню она закончится, если, конечно, ее не съели уже сейчас.
— С кем, госпожа?
Сеон наблюдал за раздачей провизии со стены, бок о бок с Йадоном. Конечно, он рвался сопровождать принцессу, но она ему настрого запретила. Эйш оставался ее главным источником информации об Элантрисе и его правителях, и Сарин не хотела, чтобы их видели вместе.
— С нашим провожатым, — пояснила девушка и медленно двинулась по завешенному гобеленами проходу королевского дворца. По ее мнению, Йадон чересчур увлекался гобеленами.
— Человеком по имени Дух?
Сарин кивнула.
— Он делал вид, что выполняет приказы повелителя, но он отнюдь не слуга. Во время переговоров Аанден постоянно поглядывал на него, как будто ожидая подтверждения. Как ты считаешь, могли мы ошибиться с главарями?
— Возможно, госпожа, — признал сеон. — Но элантрийцы, с которыми я разговаривал, назвали их без запинки. Я слышал имена Караты, Аандена и Шаора десятки раз. Никто не упоминал о Духе.
— Давно ты с ними разговаривал в последний раз?
— Сейчас меня больше интересует элантрийская гвардия.
Эйш отплыл в сторону, давая дорогу бегущему гонцу.
Люди обычно относились к сеонам настолько равнодушно, что любой слуга на его месте давно бы обиделся. Эйш не жаловался и даже не запнулся.
— Элантрийцы не выражали желания говорить о них, оспожа, только называли имена; а вот гвардейцы не стесняются во мнениях. Им нечем заняться, разве что только наблюдать за городом. Я приложил их рассказы к узнанным именам и все пересказал вам.
Сарин замедлила шаг и прислонилась к мраморной колонне.
— Он что-то скрывает.
— О, горе, — проворчал сеон. — Госпожа, вам не кажется, что вы слишком много на себя взвалили? Вы решили схватиться с джьерном, освободить придворных дам от мужского владычества, спасти финансовое положение Арелона и накормить элантрийцев. Может, стоит оставить обман этого человека нераскрытым?
— Ты прав, — согласилась принцесса. — У меня и так много дел, чтобы тратить время на Духа. Поэтому им займешься ты.
Эйш вздохнул.
— Возвращайся в город, — продолжала Сарин. — Не думаю, что тебе придется забираться вглубь: многие элантрийцы шатаются неподалеку от привратной площади. Расспроси о Духе и посмотри, сможешь ли узнать побольше о перемирии между Каратой и Аанденом.
— Хорошо, госпожа.
— Я начинаю сомневаться, вдруг мы составили об Элантрисе неверное представление?
— Не знаю, госпожа. Это жестокое место. Я лично видел несколько страшных случаев и наблюдал за последствиями многих других. Каждый житель страдает от каких-то ран, и, судя по их стонам, ранения очень серьезные. Должно быть, они постоянно сражаются друг с другом.
Принцесса рассеянно кивнула. Она никак не могла выбросить из головы Духа и то, что он ни капли не походил на жестокого варвара. Он помог дворянам чувствовать себя свободнее, влился в беседу, как будто над ним не висело проклятие и вовсе не они заперли его в городе. Под конец он почти начал нравиться принцессе, хотя она беспокоилась, что Дух всего лишь играет с ней.
Так что Сарин постаралась держаться равнодушно и даже с холодком, напоминая себе, что многие тираны и убийцы на первый взгляд кажутся дружелюбными. Но сердце подсказывало ей, что Дух ведет себя искренне. Он что-то скрывал — как и все мужчины, — но он действительно желал помочь Элантрису. И по неизвестной причине его волновало, какое мнение составит о нем Сарин.
Подходя наконец к своим комнатам, принцесса убедила себя, что ее нисколько не заботит, какое Дух составил о ней впечатление.
Поначалу все до единого воспротивились ее плану. Казалось немыслимым, чтобы принцесса отправилась в недра Элантриса на встречу с тамошними самозваными правителями. Сарин же упорствовала в желании наглядно доказать, что древний город не представляет опасности. А если начать дрожать при первом посещении, то как потом уговорить дворян войти в элантрийские ворота?
— Мы почти пришли, — раздался голос провожатого.
Высокий стройный мужчина пришелся бы вровень с Сарин, будь на ней сегодня каблуки. Серые пятна на его лице казались более светлыми, чем у прочих элантрийцев, но то ли он отличался более бледной кожей, то ли попал в проклятый город недавно — принцесса не знала. До шаода его овальное лицо могло бы считаться симпатичным, и он явно не принадлежал к простонародью: его походка и осанка выдавали привычку гордо держать себя. Хотя он исполнял роль простого посланца, Сарин решила, что провожатый — один из доверенных помощников элантрийских главарей.
— Как тебя зовут? — нейтральным тоном спросила она.
Он принадлежал к одной из трех банд, которые, по сведениям Эйша, правили городом на правах захватчиков и насильно подчиняли своей власти новичков.
Он ответил не сразу.
— Меня называют Духом, — наконец произнес он.
«Подходящее имя, — подумала принцесса, — для человека, от которого остался только призрак былого».
Они приближались к стене большого здания; по словам Духа, в нем когда-то размещался университет. Сарин критически оглядела постройку. Как и весь город, ее покрывала все та же странная буро-зеленая слизь, и хотя в лучшие времена университет выглядел величественно, сейчас он сливался с прочими развалинами. Их провожатый вошел внутрь, а принцесса замялась перед дверьми. Ее не отпускало подозрение, что верхний этаж вот-вот рухнет им на голову.
Она обменялась взглядами с Ионделом. Граф тревожно оглядывался и задумчиво потирал подбородок. Наконец он передернул плечами и кивнул. Казалось, он пришел к той же мысли: «Не отступать же, если мы зашли так далеко».
Так что, стараясь не обращать внимания на просевший потолок, Сарин проследовала внутрь во главе сгрудившейся вокруг нее свиты из друзей и охраны. К счастью, в глубь здания их не повели. У дальней стены первой же комнаты ожидала группа элантрийцев, чьи темнокожие лица почти сливались с погруженной в полумрак обстановкой. Двое стояли на обломках стола, что возвышало их над остальными на несколько футов.
— Аанден? — спросила принцесса.
— И Карата, — ответила со стола вторая фигура. Сарин сразу узнала в ней женщину, хотя лысая голова и морщинистое лицо ничем не отличались от прочих. — Чего тебе от нас надо?
— Мне говорили, что вы двое — враги, — подозрительно нахмурилась Сарин.
— Недавно мы осознали выгоды сотрудничества друг с другом, — ответил Аанден. Он оказался невысоким мужчиной с осторожным взглядом и усохшим лицом, немного похожим на грызуна. Напыщенная, переполненная собственной значимостью манера держаться соответствовала ожиданиям Сарин.
— А где же Шаор?
Карата улыбнулась.
— Одна из вышеупомянутых выгод.
— Мертв?
Аанден кивнул.
— Теперь Элантрисом правим мы. Чего ты хочешь, принцесса?
Сарин замешкалась с ответом. Она собиралась сыграть на разногласиях между тремя вожаками. Перед объединенными врагами придется вести себя по-другому.
— Я хочу вас подкупить, — прямо заявила она.
Элантрийка вопросительно приподняла бровь, но коротышка возмущенно запыхтел.
— На что нам твои дары, женщина?
Сарин часто приходилось играть в подобные игры, и она распознала маску человека, непривычного к большой политике. Во время дипломатических миссий она встречала похожих людей дюжинами — и они чертовски ей надоели.
— Послушай, — произнесла принцесса. — Будем откровенны — вряд ли вы умеете вести переговоры, так что не станем тратить время. Я хочу принести элантрийцам еду, а вы собираетесь помешать мне, потому что такой дар ослабит ваше влияние в городе. Сейчас вы наверняка пытаетесь придумать, как взять в свои руки контроль над тем, кто получит мои приношения, а кто нет.
Мужчина заерзал, и Сарин улыбнулась.
— Поэтому я и собираюсь дать вам взятку. Что вы хотите за то, чтобы беспрепятственно пустить жителей к нашим дарам?
Аанден выпучил глаза, не зная, что сказать. А вот элантрийка ответила без раздумий:
— У тебя есть на чем записать наши требования?
— Есть. — Принцесса жестом приказала Шудену достать бумагу и угольный карандаш.
Список оказался пространным, гораздо длиннее, чем ожидала Сарин, и включал в себя множество странных вещей. Девушка думала, что главари потребуют оружие или золото. Но выдвинутые Каратой требования начинались тканью, потом перечисляли несколько сортов зерна, обработанные листы железа, доски, солому и заканчивались маслом. Вывод становился ясен: власть в Элантрисе основывалась не на силе или богатстве, но на предметах жизненной необходимости.
Сарин без пререканий согласилась с требованиями. Если бы она имела дело с одним Аанденом, принцесса бы оспорила количество, но Карата производила впечатление прямолинейной, несгибаемой женщины, которая вряд ли терпеливо отнесется к попытке поторговаться.
— Это все? — спросила Сарин, пока джиндоский барон записывал последнюю просьбу.
— На несколько дней хватит, — ответила элантрийка.
Принцесса презрительно посмотрела на нее.
— Прекрасно. Но я выдвигаю одно условие. Вы никому не запретите приходить на площадь. Правьте как тираны, если вам так угодно, но пусть люди страдают с набитыми желудками.
— Даю слово, — заверила ее Карата. — Я никого не стану удерживать.
Сарин кивнула, давая понять, что встреча закончена. Карата выделила провожатого на обратный путь — на этот раз им оказался не Дух. Он остался позади и, когда принцесса кидала здание, как раз приближался к двум самозванцам.
— Я хорошо сыграл, господин? — спросил Мареш.
— Прекрасно, — ответил принц, с удовлетворением наблюдая за удаляющейся девушкой.
Ювелир смущенно заулыбался.
— Я старался, господин. У меня мало опыта в актерском мастерстве, но думаю, что мне удалось изобразить решительного, внушающего страх правителя.
Раоден поймал взгляд Караты: обычно хмурая женщина изо всех сил сдерживала смех. Склонный к напыщенности мастер сыграл великолепно — он не был ни решительным, ни грозным. Люди за стенами Элантриса считали город местом угнетения, над которым властвуют жестокие, вороватые главари. Мареш и Карата показали именно то, чего ожидали принцесса и ее свита.
— Она что-то заподозрила, сюл, — заметил Галладон, выходя из затененного угла комнаты.
— Но ей не догадаться, что именно, — откликнулся принц. — Пусть она лучше подозревает, что Аанден с Каратой пытаются ее обмануть, — это не принесет нам вреда.
Дьюл покачал головой; мутный свет заиграл на его лысине.
— Но зачем? Почему ты не хочешь показать ей часовню; показать, кто мы на самом деле?
— Я бы не против, дружище. Но мы никому не должны открывать наш секрет. Арелонцы терпят Элантрис потому, что его жители — жалкие калеки. Стоит им прознать, что мы пытаемся построить крепкое общество, и их страхи снова оживут. Одно дело терпеть кучку стонущих прокаженных, но город, населенный организованными монстрами, — это совсем другое.
Карата молча кивнула. Вечный скептик Галладон покачал головой, не зная, что и думать.
— В любом случае, она очень решительно настроена. Коло? — в конце концов произнес он.
— Это уж точно, — согласился принц. С улыбкой он добавил: — И кажется, я ей не понравился.
— Она думает, что ты — лакей при одном из главарей, — заметила Карата. — Чему тут нравиться?
— Верно. И все же, на мой взгляд, следует добавить к соглашению пункт, где говорится, что я буду присматривать за раздачами. Принцесса производит впечатление человека, который ничего не делает попусту, и неизвестно, что толкнуло ее на решение провести Кручину здесь, в Элантрисе. Нам следует не спускать с нее глаз.
— Вроде все прошло неплохо, — произнес Иондел. Он наблюдал, как исчезает в дебрях Элантриса их провожатый.
— Вы легко отделались, — согласился Шуден. — Затребованные ими вещи можно найти без лишних хлопот.
Сарин кивнула и рассеянно погладила борт тележки.
— Ненавижу иметь дело с такими людьми.
— Возможно, вы судите их слишком строго, — сказал молодой барон. — Они показались мне не тиранами, а скорее людьми, которые стараются выжить в трудной ситуации.
Принцесса покачала головой.
— Вам следовало слышать, что рассказывал о городе Эйш. Часовые говорят, что когда приводят новичка, банды бросаются на него, как акулы. Та немногая снедь, что попадает в город, отбирается главарями, а остальных заставляют существовать на грани голодной смерти.
Шуден приподнял брови и оглядел солдат элантрийской гвардии. Они лениво облокотились на копья и с интересом наблюдали, как дворяне разгружают повозку.
— Ладно, — признала принцесса. Она залезла в повозку и протянула джиндосцу ящик с овощами. — Возможно, на их слова не стоит полагаться, но доказательство находится перед нашими глазами. — Она указала на толпящихся в переулках истощенных людей. — Поглядите в их пустые глаза и испуганные лица. Они живут в страхе, Шуден. я видела таких же крестьян во Фьердене, Хровелле и других местах. Я знаю, как выглядят угнетенные.
— Не спорю, — согласился барон, принимая ящик. — Но главари выглядят не лучше. Может статься, они не угнетатели, а такие же угнетенные.
— Госпожа, — вмешался Иондел, когда Сарин подняла второй ящик, — будьте добры спуститься с повозки и позволить нам заняться разгрузкой. Вам не пристало заниматься тяжелой работой!
— Со мной ничего не случится. — Принцесса передала ему ящик. — Я не зря отправилась в Элантрис без слуг; я хочу, чтобы все приняли участие в деле. Включая вас, милорд, — добавила она и кивком указала на Эхана, который отдыхал в тени у ворот.
Толстый граф вздохнул, поднялся и вышел на солнечный свет. Для ранней весны день выдался неожиданно теплый, и солнце палило нещадно, но даже его жар не мог высушить вездесущую элантрийскую слизь.
— Надеюсь, вы по достоинству оцените мою жертву, Сарин, — пробормотал Эхан. — Здешняя грязь безвозвратно испортила мой плащ.
— Так вам и надо, — ответила девушка, поднимая ящик с вареным картофелем. — Я советовала одеться попроще.
— У меня нет чего-то попроще, дорогая. — Граф с надутым видом принял из ее рук ящик.
— Ты хочешь сказать, что та мантия на свадьбе Неодена стоила денег? — со смехом спросил приблизившийся Роэйл. — Я даже не знал, что в природе существует подобный оттенок оранжевого.
Граф молча осклабился и потащил свою ношу к переду повозки. Сарин не делала попыток приставить Ройэла к разгрузке, да тот и не выражал желания помочь. Несколько дней назад кто-то из придворных заметил, что пожилой герцог прихрамывает, и двор охватила волна сплетен. В большинстве они сводились к тому, что Ройэл упал, вставая с кровати. Подвижность и живая натура герцога порой заставляли окружающих забыть о его возрасте.
Сарин втянулась в работу, передавая в протянутые руки ящики, и не заметила, когда к помощникам присоединился еще один. Она потянулась за остатками провизии, и ее взгляд упал на готового принять тяжесть человека. Принцесса от удивления едва не уронила ящик.
— Ты?! — вырвалось у нее изумленное восклицание.
Представившийся Духом элантриец улыбнулся и перехватил из ее рук груз.
— Я все гадал, когда же вы меня заметите.
— И как долго?..
— Около десяти минут. Я пришел как раз к началу разгрузки.
Дух отошел и поставил ящик в штабель к остальным. Сарин осталась онемело стоять на задке повозки; должно быть, ее смутила темная кожа, и она приняла его за Шудена.
Многозначительное покашливание вывело принцессу из оцепенения: Иондел ожидал следующего ящика. Она поспешно вернулась к работе.
— Как он здесь оказался? — спросила Сарин, опуская ящик в протянутые руки Иондела.
— Он утверждает, что господин приказал ему наблюдать за раздачей. Судя по всему, Аанден доверяет вам не больше, чем вы ему.
Сарин выгрузила два последних ящика и спрыгнула на землю, но поскользнулась на склизких булыжниках, вскрикнула и замахала руками, пытаясь восстановить равновесие.
От падения ее спасла пара сомкнувшихся на талии сильных рук.
— Осторожнее, — предупредил Дух. — К ходьбе по элантрийским мостовым надо привыкнуть.
Принцесса вырвалась из его объятия.
— Благодарю, — пробормотала она неприязненным тоном. Дух вопросительно приподнял бровь и отошел к группке арелонских лордов. Сарин вздохнула, потирая локоть: его прикосновение оказалось удивительно нежным. Она встряхнула головой, чтобы рассеять игру воображения; впереди ждали более важные дела. Элантрийцы не решались подойти к повозке. Почти полсотни жителей сгрудились в закоулках, подобно стае пугливых птиц. Некоторые казались совсем детьми, но большинство принадлежали к одному и тому же неопределенному возрасту, морщинистые лица делали всех похожими на старого герцога Ройэла. И никто не сделал ни шага к ящикам с едой.
— Почему они не подходят? — непонимающе спросила Сарин.
— Они боятся, — ответил Дух. — И не верят своим глазам. Такое количество съестного кажется им миражом, жестоким обманом, который сотни раз преподносило им воображение.
Он говорил мягко, и принцессе слышалось в его голосе сочувствие. Он совсем не походил на тирана-самодура.
Дух нагнулся и выбрал из одного из ящиков репку. Бережно поднял на ладони и смотрел на нее, как будто не верил в существование подобного чуда. В его глазах полыхал голодный огонь, как у человека, который не наедался досыта уже много недель. Сарин пронзила мысль, что этого элантрийца голод мучает наравне с прочими, несмотря на привилегированное положение. И он только что терпеливо помогал разгружать дюжину ящиков с едой.
Дух наконец поднес репу ко рту и откусил кусочек. Сочная мякоть захрустела на зубах, и Сарин четко представила себе терпкий, горьковатый вкус. Но судя по блаженному выражению на лице, элантриец в жизни не пробовал ничего вкуснее.
Его пример придал храбрости остальным, и голодная толпа ринулась вперед. Гвардейцы вскинулись, моментально окружили Сарин со свитой и угрожающе ощетинились пиками.
— Оставьте у ящиков свободное место, — приказала принцесса.
Солдаты расступились. Жители подходили поодиночке, а Сарин с придворными стояли за ящиками и клали в боязливые руки еду. Даже Эхан перестал ворчать, отмеряя продукты в суровом молчании. Принцесса видела, как он отдал мешочек маленькой девочке с лысой головой, чьи губы пересекали морщины. Девочка заулыбалась с невинной радостью и убежала; Эхан на мгновение замер, потом продолжил работу.
«Получается», — с облегчением пронеслось в голове у Сарин. Если даже толстого графа тронула судьба элантрийцев, то у нее есть надежда открыть глаза всему двору.
Пока они работали, принцесса заметила, что Дух держится в хвосте толпы. Он наблюдал за ней, задумчиво взявшись за подбородок, и казался озабоченным. Но почему? Что его тревожило? Заглянув ему в глаза, Сарин открыла для себя правду. Перед ней стоял не лакей. Он был одним из главарей, но по какой-то причине решил скрыть свое положение.
Так что девушка поступила так же, как всегда, когда от нее что-то скрывали. Она попыталась разузнать секрет самостоятельно.
— С ним что-то не так, Эйш, — заявила Сарин.
Они стояли на подъездной дорожке и наблюдали, как пустая повозка отъезжает от дворца. Не верилось, что после тяжкой работы удалось раздать еды только на три обеда. Завтра к полудню она закончится, если, конечно, ее не съели уже сейчас.
— С кем, госпожа?
Сеон наблюдал за раздачей провизии со стены, бок о бок с Йадоном. Конечно, он рвался сопровождать принцессу, но она ему настрого запретила. Эйш оставался ее главным источником информации об Элантрисе и его правителях, и Сарин не хотела, чтобы их видели вместе.
— С нашим провожатым, — пояснила девушка и медленно двинулась по завешенному гобеленами проходу королевского дворца. По ее мнению, Йадон чересчур увлекался гобеленами.
— Человеком по имени Дух?
Сарин кивнула.
— Он делал вид, что выполняет приказы повелителя, но он отнюдь не слуга. Во время переговоров Аанден постоянно поглядывал на него, как будто ожидая подтверждения. Как ты считаешь, могли мы ошибиться с главарями?
— Возможно, госпожа, — признал сеон. — Но элантрийцы, с которыми я разговаривал, назвали их без запинки. Я слышал имена Караты, Аандена и Шаора десятки раз. Никто не упоминал о Духе.
— Давно ты с ними разговаривал в последний раз?
— Сейчас меня больше интересует элантрийская гвардия.
Эйш отплыл в сторону, давая дорогу бегущему гонцу.
Люди обычно относились к сеонам настолько равнодушно, что любой слуга на его месте давно бы обиделся. Эйш не жаловался и даже не запнулся.
— Элантрийцы не выражали желания говорить о них, оспожа, только называли имена; а вот гвардейцы не стесняются во мнениях. Им нечем заняться, разве что только наблюдать за городом. Я приложил их рассказы к узнанным именам и все пересказал вам.
Сарин замедлила шаг и прислонилась к мраморной колонне.
— Он что-то скрывает.
— О, горе, — проворчал сеон. — Госпожа, вам не кажется, что вы слишком много на себя взвалили? Вы решили схватиться с джьерном, освободить придворных дам от мужского владычества, спасти финансовое положение Арелона и накормить элантрийцев. Может, стоит оставить обман этого человека нераскрытым?
— Ты прав, — согласилась принцесса. — У меня и так много дел, чтобы тратить время на Духа. Поэтому им займешься ты.
Эйш вздохнул.
— Возвращайся в город, — продолжала Сарин. — Не думаю, что тебе придется забираться вглубь: многие элантрийцы шатаются неподалеку от привратной площади. Расспроси о Духе и посмотри, сможешь ли узнать побольше о перемирии между Каратой и Аанденом.
— Хорошо, госпожа.
— Я начинаю сомневаться, вдруг мы составили об Элантрисе неверное представление?
— Не знаю, госпожа. Это жестокое место. Я лично видел несколько страшных случаев и наблюдал за последствиями многих других. Каждый житель страдает от каких-то ран, и, судя по их стонам, ранения очень серьезные. Должно быть, они постоянно сражаются друг с другом.
Принцесса рассеянно кивнула. Она никак не могла выбросить из головы Духа и то, что он ни капли не походил на жестокого варвара. Он помог дворянам чувствовать себя свободнее, влился в беседу, как будто над ним не висело проклятие и вовсе не они заперли его в городе. Под конец он почти начал нравиться принцессе, хотя она беспокоилась, что Дух всего лишь играет с ней.
Так что Сарин постаралась держаться равнодушно и даже с холодком, напоминая себе, что многие тираны и убийцы на первый взгляд кажутся дружелюбными. Но сердце подсказывало ей, что Дух ведет себя искренне. Он что-то скрывал — как и все мужчины, — но он действительно желал помочь Элантрису. И по неизвестной причине его волновало, какое мнение составит о нем Сарин.
Подходя наконец к своим комнатам, принцесса убедила себя, что ее нисколько не заботит, какое Дух составил о ней впечатление.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
На ярком солнечном свете Хратен страдал от жары под тяжестью алого доспеха. Его утешало сознание того, как внушительно он должен выглядеть, возвышаясь в лучах солнца на элантрийской стене. Хотя никто не глядел в его сторону; все внимание приковывала высокая теоданская принцесса, которая раздавала пищу.
Намерение Сарин войти в Элантрис переполошило город, а последующее разрешение короля поразило жителей Каи еще больше. С раннего утра стены Элантриса наполнились людьми, и теперь дворяне и купцы сгрудились у парапета. Их лица светились азартным возбуждением, как у зрителей свордийской битвы с акулами; они нависали над ограждением, стремясь оказаться поближе к месту ожидаемой трагедии. Общее мнение заключалось в том, что элантрийские дикари разорвут принцессу на кусочки в первую же минуту, а потом позавтракают ею на месте.
Намерение Сарин войти в Элантрис переполошило город, а последующее разрешение короля поразило жителей Каи еще больше. С раннего утра стены Элантриса наполнились людьми, и теперь дворяне и купцы сгрудились у парапета. Их лица светились азартным возбуждением, как у зрителей свордийской битвы с акулами; они нависали над ограждением, стремясь оказаться поближе к месту ожидаемой трагедии. Общее мнение заключалось в том, что элантрийские дикари разорвут принцессу на кусочки в первую же минуту, а потом позавтракают ею на месте.