Сандерсон Брендон. Город богов

   — Кстати, о деле, — начал принц. — У меня к тебе просьба.
   — Хочешь отвлечь меня от моей боли, сюл?
   — Как поглядеть. Тебе предстоит работа поважнее уборки.
   Раоден подвел друга к дальнему углу комнаты, вытащил из стены расшатанный камень и достал из ниши дюжину холщовых мешочков с зерном.
   — Как фермер, что скажешь об этих семенах?
   Галладон повертел в пальцах зернышко, проверил цвет и упругость.
   — Неплохо. Не самое отборное зерно, но сойдет.
   — Посевной сезон уже скоро, так?
   — Стоит такая жара, что можно считать его начавшимся, сюл.
   — Хорошо. В тайнике зерно долго не продержится, а я не настолько доверяю элантрийцам, чтобы оставить его на виду.
   Галладон покачал головой.
   — Ничего не выйдет, сюл. Земледелие требует времени, а элантрийцы съедят первые же ростки.
   — Я так не думаю. — Раоден перекатывал в ладони зерно. — Они начинают меняться и скоро не захотят уподобляться животным.
   — У нас нет поля. Церковного сада едва хватит на эти семена.
   — Соберем урожай и тогда начнем искать поле побольше. Я слышал, что при дворце существовали роскошные сады, — попробуем сажать там.
   — В твоих рассуждениях есть одна ошибка: ты ожидаешь следующего года. У нас его нет; элантрийцы не живут так долго. Коло?
   — Элантрис станет другим. Если нет, то следующий посев проведут те, кто придет после нас.
   — Я все еще сомневаюсь, что у нас получится.
   — Ты бы сомневался и в восходе солнца, если бы оно не доказывало свое существование каждый день, — улыбнулся принц. — Давай попробуем.
   — Ладно, сюл, — вздохнул дьюл. — Твои тридцать дней еще не истекли.
   Раоден хлопнул его по плечу и вложил ему в руки мешочек с зерном.
   — Помни, что прошлому не обязательно диктовать будущее.
   Галладон устало кивнул, убирая семена обратно в тайник.
   — Пока они нам не понадобятся. Придется поразмыслить, как распахать сад.
   — Господин Дух! — раздался крик из сторожевой башни, сооруженной на крыше Саолином. — Кто-то идет.
   Дьюл торопливо заложил нишу камнем, и в ту же секунду в двери ворвался один из людей Караты.
   — Господин, леди Карата просит вас немедленно прийти!
 
   — Ты дурак, Дэйш! — зло выругалась Карата.
   Дэйш, массивный, мускулистый главный помощник элантрийки, молча продолжал пристегивать оружие.
   Раоден с Галладоном остановились в дверях дворца, не понимая, что происходит. В проходе толпилось не меньше десятка членов шайки — почти две трети войска Караты, — и они готовились к битве.
   — Ты можешь тешить себя мечтами вместе со своим новым дружком, — мрачно ответил Дэйш. — Но я не могу больше стоять в стороне, особенно когда он угрожает детям.
   Раоден потихоньку продвинулся в глубь комнаты и остановился рядом с вечно нервничающим Хореном. Тот принадлежал к типу людей, которые стараются избегать стычек, и принц надеялся, что в данном споре Хорен не станет принимать чью-либо сторону.
   — Что происходит? — тихо спросил Раоден.
   — Один из часовых Дэйша подслушал, что Аанден собирается сегодня напасть на дворец, — шепотом ответил Хорен, не отрывая взгляда от ссоры вожаков. — Дэйш уже давно рвется разделаться с Аанденом и только что получил прекрасный повод.
   — Ты поведешь их к участи худшей, чем смерть, — пыталась вразумить силача Карата. — У Аандена больше людей.
   — Он безоружен. — Дэйш с лязгом вогнал в ножны ржавый меч. — В университете хранятся только книги, а их он уже съел.
   — Подумай, что ты затеваешь.
   Бывший соратник повернул к ней свое честное лицо.
   — Я должен, Карата. Аанден сумасшедший — мы не сможем жить спокойно, пока он под боком. Если напасть внезапно, мы сумеем остановить его навсегда, и тогда детям будет нечего бояться.
   Дэйш подал знак угрюмым товарищам, и они один за другим покинули дворец.
   На лице Караты мешались негодование и обида. Только сейчас она заметила принца.
   — Это хуже, чем самоубийство, Дух!
   — Я знаю. Нас так мало, что и один человек — ощутимая потеря. Даже если он из шайки Аандена. Мы должны остановить их.
   — Они уже ушли. — Карата устало оперлась о стену. — Я хорошо знаю Дэйша — его не остановить.
   — Я не собираюсь сидеть сложа руки.
 
   — Сюл, если ты не против того, чтобы поделиться планами, — что ты затеваешь?
   Раоден бежал бок о бок с Каратой и Галладоном, еле удерживаясь, чтоб не отстать.
   — Понятия не имею, — признался он. — Как раз пытаюсь придумать.
   — Я так и знал, — проворчал себе под нос дьюл.
   — Карата, каким путем он пойдет? — обратился к элантрийке принц.
   — Есть один дом, который примыкает к университету. Дальняя стена давно обвалилась, и камни пробили брешь в университетском ограждении. Уверена, что Дэйш попытается пробраться через нее; он считает, что Аандену неизвестно о дырах.
   — Проведи нас, но другой дорогой. Не хотелось бы встретиться с Дэйшем раньше времени.
   Следуя за Каратой, они свернули на боковую улицу. Дом, о котором она говорила, оказался длинным одноэтажным зданием; одна стена почти вплотную примыкала к ограде университета, и Раоден недоумевал, о чем думали строители. Годы не пощадили здания, и хотя просевшая крыша каким-то чудом еще держалась, оно производило такое впечатление, будто вот-вот рухнет.
   Они осторожно приблизились к дому, заглянули за дверь — внутри не оказалось никаких перегородок, и слева от них виднелись остатки рухнувшей стены, а справа — еще один дверной проем.
   Галладон негромко выругался.
   — Мне здесь не нравится.
   — Мне тоже, — согласился Раоден.
   — Нет, больше чем обычно. Погляди, сюл. — Он указал на потолочные балки. Принц вгляделся и увидел, что трухлявое дерево покрывает множество надрезов. — Стоит чихнуть, и дом упадет тебе на голову.
   — Сдается мне, Аанден знает больше, чем мы предполагали. Будем надеяться, что Дэйш заметит опасность и воспользуется другой лазейкой.
   Карата затрясла головой.
   — Дэйш — хороший парень, но очень прямолинейный. Он протопает прямиком к стене и не взглянет наверх.
   Раоден чертыхнулся, напряженно стараясь придумать выход из положения. Вскоре послышались приближающиеся голоса, и время для раздумий истекло. В правых Дверях появился Дэйш.
   Принц застыл посередине между Дэйшем и завалившейся стеной. Он набрал в грудь воздуха и закричал:
   — Остановитесь! Это ловушка, здание вот-вот упадет!
   Силач остановился, но половина его людей уже вошла в дом. Со стороны университета послышался крик тревоги, и из-за развалин начали выскакивать люди Аандена, с вожаком во главе. С боевым кличем он вбежал в комнату и замахнулся пожарным топориком, намереваясь вышибить опорную колонну.
   — Таан, стой! — закричал принц.
   При звуках своего настоящего имени Аанден замер с поднятым топором. Один из фальшивых усов повис, грозя отклеиться при первом дуновении ветерка.
   — Не пытайся уговорить его, — предупредил Дэйш. Его люди пятились, покидая опасное место. — Он чокнутый.
   — Я так не думаю. Он не сумасшедший, он просто запутался.
   Аанден часто заморгал, его пальцы, лежащие на рукоятке, побелели. Раоден судорожно искал решение, и тут его взгляд упал на разбитый каменный стол в центре комнаты. Он сжал зубы, послал Доми безмолвную молитву и вошел в здание.
   Позади ахнула Карата, а Галладон выругался сквозь зубы. Крыша зловеще затрещала.
   Раоден повернулся к Аандену, который все еще стоял с топором наготове. Его взгляд неотрывно следовал за принцем.
   — Ведь я прав? Ты не сумасшедший: я слышал твои безумные бормотания, но нести чушь может каждый. Сумасшедший не додумается сварить пергамент, и у него не хватит ума устроить ловушку.
   — Я не Таан. Я — Аанден, элантрийский барон!
   — Как пожелаешь. — Принц протер рваным рукавом стол. — Хотя не представляю, почему ты предпочел Аандена Таану. Ведь ты в Элантрисе!
   — Я знаю! — огрызнулся вожак.
   Несмотря на уверения Раодена, он не производил впечатления человека в здравом рассудке. Топор грозил взлететь в любой момент.
   — Неужели? Ты действительно понимаешь, что означает жить в Элантрисе, городе богов? — Он повернулся спиной к самозваному барону и продолжал протирать стол. — Элантрис — город прекрасного, город искусств… и город скульптуры.
   Раоден отступил назад, явив взглядам чистую поверхность стола. Ее покрывали замысловатые узоры, как на стенах часовни.
   Глаза Аандена изумленно распахнулись, и топор повис в ослабившей хватку руке.
   — Этот город — мечта резчика по камню, Таан. Сколько раз тебе приходилось выслушивать, как мастера снаружи сожалеют о потере Элантриса? Здесь любой дом — изумительный памятник архитектуры. Хотел бы я знать, почему тот, кто оказался лицом к лицу со здешней красотой, предпочтет стать бароном Аанденом, когда он может оставаться скульптором Тааном?
   Топор со звоном упал из рук потрясенного главаря на пол.
   — Погляди на стену рядом с собой, — тихо посоветовал Раоден.
   Аанден обернулся, провел пальцами по скрытой слизью резьбе. Натянул рукав и дрожащей рукой начал оттирать слизь.
   — Доми милостивый, — донесся до принца его шепот. — Как красиво!
   — Задумайся о подаренной судьбой возможности. Только тебе, из всех художников мира, довелось увидеть Элантрис. Ощутить его прелесть и поучиться у его мастеров. Ты — самый везучий человек Опелона.
   Трясущиеся пальцы сорвали фальшивые усы.
   — А я собирался уничтожить дом, — бормотал под нос безумный ваятель. — Обрушить его…
   Аанден склонил голову и, рыдая, рухнул на пол. Раоден облегченно вздохнул, но тут заметил, что опасность пока не миновала. Шайка Аандена держала наготове булыжники и стальные прутья, а Дэйш с людьми Караты, когда поняли, что им не грозит оказаться похороненными под обломками, снова вошли в дом.
   Опять принц оказался между противниками.
   — Стойте! — в который раз за день скомандовал он, поднимая руки.
   Отряды остановились, не спуская с него недоверчивых глаз.
   — Что вы делаете? Неужели откровение Таана ничему вас не научило?
   — Отойди, Дух, — потребовал Дэйш, поднимая меч.
   — Нет! Я задал вопрос: разве вы ничего не поняли из происшедшего?
   — Мы не скульпторы.
   — Какая разница? Неужели до вас не дошло, как вам повезло попасть в Элантрис? Нам выпал шанс, который не представится никому снаружи, — мы свободны!
   — Свободны? — с насмешкой переспросил кто-то из людей Аандена.
   — Да, свободны. Поколения за поколениями люди стремились к одному — набить желудок. Все живое отчаянно ищет пропитания, и мысль о еде постоянно наполняет умы животных. Прежде чем человек начнет мечтать, ему необходимо пообедать; прежде чем полюбить, он поест. Но мы — другие! Легкий голод — небольшая цена за освобождение от уз, которые связывают все живое с начала времен.
   Оружие медленно опустилось, хотя Раоден не мог определить, то ли они размышляют над его словами, то ли вообще ничего не поняли.
   — Зачем сражаться? — продолжал принц. — Зачем убивать друг друга? Снаружи идет борьба за деньги, но деньги в первую очередь необходимы для покупки еды. Люди сражаются за земли — земли для выращивания пищи. В основе любого конфликта лежит желание сытно питаться. Но нам чужды примитивные нужды, у нас нет необходимости в одежде или укрытии — наши тела и так холодны и мы можем прожить без еды. Разве не потрясающе?!
   Отряды все еще подозрительно разглядывали друг друга. Философские рассуждения не могли перечеркнуть тот факт, что они наконец-то сошлись лицом к лицу с давним врагом.
   — Оружие в ваших руках принадлежит внешнему миру, — продолжал осипший Раоден. — В Элантрисе в нем нет нужды. Титулы и положение в обществе — все это не имеет здесь смысла. Прислушайтесь ко мне! Нас так мало! Мы не можем позволить себе потери даже одного из вас. Неужели вы готовы заплатить вечностью боли за пару моментов схватки, чтобы утолить ненависть?
   Слова принца гулко разносились в охваченной тишиной комнате. Напряжение прервал голос Таана.
   — Я присоединюсь к тебе, — произнес он, поднимаясь на ноги. Голос его дрожал, но лицо светилось решимостью. — Я считал, что надо сойти с ума, чтобы выжить в Элантрисе, но безумие не давало мне разглядеть прекрасное. Опустить оружие! — скомандовал он своим людям.
   Они выпучили глаза.
   — Я сказал: «опустить оружие». Я все еще ваш вожак. — Он был небольшого роста, с округлым животиком, но вид Таана излучал властность и не оставлял мысли о неподчинении.
   — Нами правил барон Аанден, — возразил один из громил.
   — Аанден был дураком, а заодно и все, кто за ним следовал. Послушайте его. — Он указал на Раодена. — В его доводах больше королевского достоинства, чем при всем моем дворе.
   — Забудьте о ненависти, — умолял принц. — И я дам вам взамен надежду.
   Позади него звякнул о камни меч Дэйша.
   — Я не смогу сегодня убивать, — решительно произнес силач и повернулся к выходу.
   Отряд последовал за ним, и на их половине комнаты остался только забытый на полу меч.
   Аанден — нет, Таан — улыбнулся принцу.
   — Кем бы ты ни был, спасибо.
   — Пошли со мной, Таан, — вздохнул Раоден. — Я покажу тебе одно здание.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   Сарин вошла в танцевальный зал дворца, неся на плече объемистую черную сумку. Ожидавшие ее дамы заахали.
   — Что случилось? — спросила принцесса.
   — Твоя одежда, дорогая, — ответил Даора. — Мы к такому не привыкли.
   — Она похожа на мужскую! — воскликнула Сиден, возмущенно тряся двойным подбородком.
   Принцесса удивленно оглядела серый тренировочный костюм и перевела взгляд на придворных дам:
   — Как же вы собираетесь фехтовать, в платьях?
   Судя по их молчанию, именно так они и полагали.
   — Тебе придется потрудиться, кузина, — вполголоса произнес Люкел. Он появился через ту же дверь и занял стул у дальней стены.
   — Люкел? — удивилась Сарин. — Что ты здесь делаешь?
   — Я собираюсь присутствовать на самом завлекательном зрелище последних лет. — Он откинулся на спинку и заложил руки за голову. — Я бы не пропустил его за все золото в сундуках вирна.
   — Я тоже! — провозгласила Кэйс.
   Девочка протиснулась мимо Сарин и направилась к стульям, только Даорн опередил ее и занял место, к которому она направлялась. Кэйс притопнула с досады ногой, но, оглядевшись, сообразила, что все стулья у стены одинаковы, и заняла другой.
   — Извините, — смущенно передернул плечами Люкел. — Не смог от них избавиться.
   — Не груби брату и сестре, — сделала сыну замечание Даора.
   — Да, мама, — последовал немедленный ответ.
   Немного обескураженная внезапным появлением зрителей, Сарин повернулась к будущим ученицам. Пришли все дамы из вышивального кружка королевы, включая величавую Даору и беспечную Эшен. Как бы их ни пугали одежда и поведение принцессы, стремление к независимости пересилило возмущение.
   Сумка соскользнула с плеча Сарин ей в руки. Она открыла боковой клапан и вытащила длинный узкий меч. Тонкое лезвие чиркнуло по полу, и женщины подались назад.
   — Это сайр. — Принцесса со свистом полоснула воздух. — Первые мечи выковали в Джаадоре как легкое вооружение для передовых отрядов, но через несколько десятилетий они вышли из употребления. После такие мечи получили признание у джаадорской знати за их изящество. Там часто случаются дуэли, а быстрое и точное обращение с сайром требует немалых навыков.
   Сарин показала несколько выпадов и взмахов; она бы не стала их использовать в настоящей битве, но без противника они выглядели красиво. Дамы стояли как зачарованные.
   — Долгое время фехтование оставалось способом продырявить соперника в борьбе за женскую благосклонность. Сделать из него спорт первыми додумались дьюлы; они насадили на острие наконечник и затупили края клинка. Соревнования всегда пользовались среди республиканцев большой популярностью — Дюладел не участвовал в войнах, сохраняя нейтралитет, так что возможность подраться, не нанося при этом ран, им понравилась. Кроме наконечников и тупых лезвий, они установили правила, запрещающие наносить удары по некоторым частям тела. Арелон, где элантрийцы не поощряли агрессивных занятий, фехтование обошло стороной. В Теоде же оно получило широкую известность, но претерпело одно изменение — стало женским спортом. Теоданские мужчины предпочитают более силовые виды схватки, например турниры и двуручные мечи. Но для женщин сайр оказался прекрасным оружием — легкое лезвие позволяет нам показать ловкость и проворство, а также, — принцесса с улыбкой бросила взгляд на Люкела, — превосходство женского ума.
   Сарин выхватила из сумки второй сайр и перебросила его юной Торине, стоявшей впереди стайки дам. Девушка с ошарашенным видом поймала шпагу.
   — Защищайся, — сказала принцесса и приняла позицию для нападения.
   Торина неуклюже подняла сайр и попыталась встать в похожую позу. Стоило Сарин сделать выпад, девушка с возгласом удивления забыла о позиции и принялась размахивать шпагой, ухватив эфес двумя руками. Принцесса без труда отразила удар и приставила наконечник оружия к ее груди:
   — Ты убита. В фехтовании не требуется сила; тебе необходимы навык и точность. Возьми шпагу в одну руку, так ты сможешь увеличить дальность замаха и лучше нацелить удар. А теперь стань ко мне боком. Получается больше свободы для выпадов, а тебя поразить труднее.
   Не прерывая объяснения, Сарин вытащила связку заготовленных заранее тонких прутьев. Они представляли плохую замену шпагам, но придется смириться, пока оружейник не выполнит заказ. Каждая дама взяла по прутику, и принцесса показала им, как делать выпад.
   Сарин не ожидала, что обучение окажется настолько трудным делом. Она знала, что неплохо фехтует, но ей в голову не приходило, что получить знания самой и передать их другим — совершенно разные вещи. Дамы изобретали стойки, которых принцесса не только никогда не видела, но могла бы поклясться, что они физически невозможны. Они тыкали шпагами во все стороны, пугались и взвизгивали, когда видели нацеленные на них клинки, и путались в подолах платьев.
   В конце концов Сарин оставила их тренироваться в выпадах (принцесса не осмелилась поставить их в пары без масок и защитной одежды) и уселась отдохнуть рядом с Люкелом.
   — Утомилась, кузина? — Он не отрывал веселого взгляда от матери, в развевающемся платье и размахивающей прутом.
   — Ты и представить себе не можешь. — Сарин вытерла пот со лба. — Ты уверен, что не хочешь попробовать?
   Люкел поднял руки.
   — Я могу казаться легкомысленным, кузина, но я не глуп. Король Йадон не посмотрит ласково на занимающегося унизительными упражнениями мужчину. Иондел может себе позволить позлить его величество, но я всего лишь простой купец. Мне не следует отступать от диктуемых двором приличий.
   — Ладно. — Принцесса наблюдала за тренировкой дам. — Кажется, из меня получился плохой учитель.
   — Из меня бы вышел еще хуже.
   — А я бы сделала лучше, — заявила Кэйс. Девочке явно надоело наблюдать за повторением одних и тех же движений.
   — Правда? — сухо спросил Люкел.
   — Конечно. Она не рассказала им об ответном выпаде и должной форме и не объяснила правила турниров.
   Принцесса подняла бровь.
   — Ты знакома с фехтованием?
   — Я читала о нем, — непринужденно ответила Кэйс. Девочка шлепнула по руке Даорна, который подобрал одну из палок и тыкал ею сестру.
   — И что самое ужасное, скорее всего действительно читала, — вздохнул Люкел. — Чтобы покрасоваться перед тобой.
   — Никогда не встречала более смышленого и образованного ребенка, — призналась Сарин.
   Люкел пожал плечами.
   — Кэйс сообразительна, но не забывай, в душе еще совсем маленькая.
   — И все равно я считаю, что она необыкновенная умница.
   — Безусловно. Она может проглотить толстую книгу за пару часов, а ее способность к языкам в голове не укладывается. Мне порой становится жаль Даорна: мальчишка старается изо всех сил, но ему ни за что не догнать сестру. К тому же, как ты, наверно, заметила, Кэйс любит покомандовать. Но какими бы умными они ни казались, они все еще дети, и за ними чертовски трудно присматривать.
   Сарин наблюдала за играющими детьми. Кэйс отобрала у брата палку и гоняла его по залу, рассекая воздух и делая выпады, пытаясь подражать показанным приемам. Тут Сарин заметила, что в дверном проеме стоят две фигуры и наблюдают за уроком.
   Дамы замерли, и лорды Шуден и Иондел, поняв, что их заметили, вошли в комнату. Говорили, что между ними зарождается крепкая дружба, несмотря на значительную разницу в возрасте. Оба держались при арелонском дворе чужаками: Шуден — иноземец с темной кожей, а Иондел — старый вояка, перед которым знать задирала нос.
   Если его приход покоробил дам, то присутствие Шудена с лихвой возместило неприятные чувства. Когда они поняли, что симпатичный джиндоский лорд наблюдал за их упражнениями, многие залились румянцем. Девушки помоложе схватили за руки подруг и возбужденно перешептывались. Сам барон покраснел от вызванного переполоха.
   Иондел не обратил внимания на женские глупости. Он задумчиво прохаживался между начинающими фехтовальщицами. В конце ряда он подобрал одну из палок, встал в позицию и испробовал ее в различных выпадах и приемах. Отложив оружие, он подошел к леди Атаре.
   — Возьми прут вот так, — велел он, показывая, как расположить пальцы. — Ты сжимаешь его слишком сильно и теряешь гибкость. Теперь вытяни большой палец поверх Рукояти, направь палку, отступи и сделай выпад.
   Женщина вскинулась, когда Иондел посмел дотронуться до ее запястья, но послушалась. К ее огромному удивлению, выпад получился прямым и точно в цель.
   Иондел двинулся вдоль ряда, поправляя стойки и хватку. Он не пропустил ни одной ученицы, и после нескольких советов у них начало получаться гораздо лучше, чем Сарин могла надеяться.
   Удовлетворенный, Иондел отступил в сторону.
   — Надеюсь, ваше высочество не обижено вмешательством.
   — Ни капли, милорд, — заверила девушка, хотя ее и снедала зависть. Она утешила себя, решив, что умная женщина обязана отдавать должное тем, кто обладает талантом.
   — У вас очевидные способности к фехтованию, — продолжал старый вояка, — но мало опыта в обучении других.
   Сарин кивнула. В конце концов, Иондел командовал легионом и десятилетиями учил новичков сражаться.
   — Вы много знаете о фехтовании, милорд.
   — Оно мне нравится. Я часто посещал Дюладел, а там никто не признает тебя настоящим воином, если ты не умеешь держать сайр в руке — и неважно, сколько битв за твоей спиной.
   Сарин потянулась и вытащила из сумки запасной клинок.
   — Не хотите размяться, милорд? — небрежно бросила она, пробуя свою шпагу.
   — Я… я никогда не сражался с женщиной, ваше высочество. Не думаю, что это прилично.
   — Глупости! — Она перекинула ему сайр. — Защищайтесь.
   И, не давая ему шанса возразить, Сарин бросилась в бой. Сперва граф споткнулся, застигнутый врасплох внезапным нападением. Но тут же воинская выучка взяла свое, и он ответил на атаку с изумительным мастерством. С его слов принцесса решила, что граф обладает поверхностными познаниями в фехтовании, но она сильно ошибалась.
   Иондел встретил вызов лицом к лицу. Его клинок свистел в воздухе так быстро, что только благодаря годам тренировок Сарин знала, откуда ожидать удара. Зал заполнил звон металла, а дамы с раскрытыми ртами наблюдали за разворачивающейся на их глазах напряженной схваткой.
   Принцесса не привыкла к противникам, равным по мастерству Ионделу. Он не только не уступал ей в росте, лишая ее преимущества в длине выпада, но и обладал безупречными рефлексами бывалого воина. Они кружили по комнате, укрываясь за разбегающимися женщинами, за креслами и всем, что попадалось на пути; клинки скрещивались с лязгом и свистели в воздухе, взлетая во внезапных уколах и опускаясь в защите.
   Иондел оказался ей не по зубам. Сарин успевала подставлять клинок под его удары, но у нее не оставалось времени на ответную атаку. По ее лицу струился пот, и девушка спиной ощущала устремленные на нее взгляды зрителей.
   И вдруг что-то изменилось в вихре ударов Иондела. В защите возникла секундная брешь, и Сарин тут же воспользовалась слабостью, рванувшись вперед и удержав удар у самой шеи графа. Тот слегка улыбнулся.
   — Мне остается только сдаться, миледи.
   Сарин обуял стыд за то, что она поставила старого солдата в положение, в котором ему пришлось поддаться для сохранения ее репутации. После его поклона принцесса почувствовала себя еще глупее.
   Они отошли к ряду стульев и приняли от Люкела по стакану воды, а также похвалы за чудесное представление. Сарин жадно пила воду, наблюдая за возбужденными дамами, и неожиданно к ней пришло понимание. Она всегда относилась к достижениям на почве политики как к сложному, но захватывающему состязанию — и жизнь в Каи не представляла исключения.
   Но арелонцы считали по-другому. Иондел дал ей победить, потому что не хотел, чтобы принцесса потеряла лицо в глазах придворных дам. Ему происходящее не казалось игрой; Арелон был его страной, его народом, и старый граф был готов на любые жертвы, чтобы защитить его.
   «На сей раз все по-другому — если я провалюсь, то потеряю не торговый договор или права на строительство. — я потеряю жизни людей». Откровение моментально отрезвило Сарин.