Хратен терял власть над Арелоном. Теперь дворяне шли к Дилафу, и дереитская община разрасталась, хотя и недостаточно быстро. Сарин каким-то образом разрушила замысел возвести Телри на престол; а после посещения Элантриса жители Каи перестали считать его обитателей демонами. В обращении Арелона Хратен показал себя не с лучшей стороны.
   И в довершение всего прочего первый пункт в списке неудач занимала подорванная вера джьерна. Хратен понимал что сейчас не время пересматривать свои убеждения. Но понимание, в отличие от искренней страсти, и являлось корнем его проблем. Сомнения уже пустили всходы его душе, и вырвать их оказалось не так-то просто.
   Внезапно вес многих неразрешенных проблем обрушился на Хратена. Ему начало казаться, что стены кабинета давят на него. Они смыкались все ближе и ближе, как будто собирались сокрушить его своим весом. Верховный жрец пошатнулся на стуле и упал на мраморный пол. Его охватила уверенность, что все кончено и помощи ждать неоткуда.
   Он застонал от боли: от неудобного положения доспех врезался в тело. Хратен перекатился на колени и начал читать молитву.
   Как жрец Шу-Дерети, джьерн каждую неделю проводил несколько часов в молитвах. Обычно его обращения к Джаддету помогали выстроить и успокоить свои мысли, напоминая скорее медитацию, чем воззвание к божеству. Сейчас он молил о помощи.
   Первый раз за последние годы Хратен просил послать ему знак. Он тянулся к богу, которому служил так долго, что почти забыл о его существовании. Задвинул в дальний угол ума, отгородив стеной логики и понимания, изгнал из своей жизни, хотя и служил его дальнейшему продвижению по миру.
   Впервые в жизни Хратен посчитал себя неспособным справиться с задачей. Впервые он попросил о поддержке.
   Он не знал, как долго простоял на коленях, с жаром испрашивая указаний, жалости и пощады. Из забытья его вырвал стук в дверь.
   — Войдите, — рассеянно откликнулся джьерн.
   — Прошу прощения, что побеспокоил вас, господин. — Один из служек боязливо протиснулся в дверь. — Но для вас прибыл пакет.
   Служка оставил на полу небольшой ящичек и выскочил из кабинета.
   Хратен с трудом поднялся на ноги. За окном стемнело, хотя он начал молитву около полудня. Неужели он провел на коленях так долго? Ошеломленный, он поднял ящик на стол и отодрал кинжалом крышку. Внутри, обложенные сеном, его ожидали четыре маленьких флакона.
   «Господин мой Хратен, — говорилось в записке. — Это заказанный вами яд. Жидкость нужно выпить, первые признаки появятся у жертвы примерно через восемь часов.
   Хвала лорду Джаддету за все, что он изволит ниспослать нам.
   Фротон, аптекарь и верный слуга вирна».
   Верховный жрец вынул один из флаконов, восхищенно рассмотрел на свет темную жидкость внутри. Он успел позабыть ночной разговор с Фротоном. Он смутно припоминал, что собирался отравить Дилафа, но этот план теперь не сработает. Нужно что-то более масштабное.
   Хратен поболтал флакон, вытащил пробку и залпом выпил содержимое.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗОВ ЭЛАНТРИСА

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

   Труднее всего оказалось решить, что читать в первую очередь. Книжные полки тянулись, насколько хватало глаз, до отказа набитые знаниями по всем предметам. Раоден был уверен, что нужные ему сведения хранятся в раскинувшемся перед ним океане страниц, но вот как их найти?
   Открытие совершила Карата. Именно она обнаружила низкую полку на противоположной от двери стене. Там стояло около тридцати запыленных томов. Они содержали картотеку, где указывался номер и положение каждой книги на полке. С их помощью принц быстро отыскал книги по Эйон Дор, выбрал том попонятнее и принялся за работу.
   Раоден принял решение, что о библиотеке будут знать только он, Галладон и Карата. Многочисленные посетители уничтожат царящий в зале покой, а грубые, неосторожные пальцы перепутают и попортят книги.
   Об озере они тоже никому не сказали; только Мареш и Саолин услышали упрощенную версию событий. Раоден на собственном примере испытал, как силен соблазн для измученного болью тела. В глубине души его не отпускало желание забыться в смертоносном объятии вод, найти вечный покой. Стоит элантрийцам прознать, что их ожидает — легкий, безболезненный способ избежать страданий, многие воспользуются им не раздумывая. За пару месяцев город опустеет.
   С другой стороны, может, стоило открыть людям правду. Какое он имел право отказывать им в избавлении? И все же Раоден считал, что Элантрису рано сдаваться. Пока Сарин не начала раздавать еду, алантрийцы сделали первые шаги по пути, ведущему к иной, свободной от голода и боли жизни. Если они научатся держать свои порывы в узде, у них появится надежда.
   Но не для него. Его боль нарастала день ото дня. Боль вытягивала силу из Дор и с каждым приступом все ближе подталкивала его к обрыву. К счастью, Раоден нашел забвение в книгах. Он зачарованно изучал пожелтевшие страницы и наконец нашел понятные объяснения, к которым стремился так долго.
   Он прочитал, как взаимодействуют составные части сложных эйонов. Если вычертить одну из линий чуть длиннее по отношению к остальным частям символа, результат будет разительно отличаться. Все эйоны начинались с одинаковой основы, но, как катящиеся по соседним тропкам камни, заканчивали свои путь в разных местах, стоило лишь изменить длину нескольких линий.
   Раоден начал понимать теорию Эйон Дор. В книгах Дор соответствовала описанию Галладона: могущественный тайник силы за пределами человеческих чувств. В трудах говорилось, что место, в котором существует Дор, слишком тесно, поэтому энергия стремится вытечь по любому открытому для нее пути, перетекая из участков с высоким давлением и содержанием силы в участки с меньшим давлением.
   Из-за природы Дор она могла проявляться в материальном мире только через врата определенного размера и формы. Элантрийцы научились открывать ей путь с помощью эйонов, которые диктовали Дор, в каком виде она возникнет. Но если совершить ошибку в длине одной из линий магического символа, Дор не сможет прорваться, как не сможет квадрат протиснуться в круглую дыру. Некоторые из ученых описывали процесс, используя незнакомые принцу слова вроде «частоты» и «длины колебаний». Теперь Раоден начал осознавать, сколько гениальных открытий хранит библиотека.
   Но несмотря на усиленное штудирование, он так и не сумел понять, почему Эйон Дор перестала действовать. Он мог только предполагать, что изменилась природа Дор. Возможно, из «квадрата» она превратилась в «треугольник» — и сколько ни рисуй созданных для «квадратной» силы эйонов, энергия не могла сквозь них протиснуться. Раоден до пор не представлял, что привело к изменениям в Дор.
   — Как он сюда попал? — прервал его размышления голос Галладона.
   Дьюл указал на висящего над полкой сеона, чей свет мирно играл на покрытых пылью книгах.
   — Не знаю, — задумчиво ответил принц, рассматривая кружащегося Йена.
   — Должен сказать, сюл, от твоего сеона у меня мурашки по коже.
   Раоден пожал плечами.
   — Все потерявшие разум сеоны так себя ведут.
   — Да, но остальные держатся вдалеке от людей. — Галладона пробрала дрожь. Йен не обращал на него внимания, хотя ему вроде бы нравилось находиться рядом с хозяином. — Ладно, я пришел не за этим, — продолжал дьюл. — Тебя ищет Саолин.
   Раоден кивнул, закрыл книгу и встал из-за стола у задней стены библиотеки. Он подошел к другу, и Галладон, бросив прощальный взгляд на сеона, захлопнул дверь и оставил того в темноте.
 
   — Даже не знаю, Саолин, — с запинкой произнес Раоден.
   — Милорд, у нас нет выбора! Мои люди изранены. Попытка остановить Шаор сегодня будет бессмысленной жертвой — его дикари играючи сметут нас с пути!
   Раоден со вздохом кивнул. Солдат был прав: они больше не могли скрывать банду Шаор от Сарин. Хотя Саолин приспособился сражаться левой рукой, у них недоставало воинов для защиты площади. К тому же бойцы Шаор становились все опаснее и беспощаднее. Шестым чувством они чуяли, что на площади появилась еда, и неспособность дорваться до нее лишила их остатков разума.
   Принц пытался оставлять пищу поблизости от их обиталища, но отвлекающий маневр не сработал: они набивали рты, а потом еще яростнее рвались за добавкой. Ими правило единственное незамысловатое желание — добраться до повозки на площади.
   «Если бы у нас было больше воинов!» — с досадой повторял про себя Раоден. Стараниями Сарин он потерял почти всю общину, в то время как силы Шаор не уменьшались. Принц и Галладон оба хотели вступить в отряд Саолина, но покрытый шрамами вояка и слушать их не захотел.
   — Вожди не сражаются, — упрямо твердил он. — Вы слишком ценны для нас.
   Принц понимал, что Саолин прав. Они с Галладоном не годились в солдаты; все, что они могли сделать, — это внести беспорядок в ряды прекрасно обученных бойцов. У них не оставалось выбора, а план Саолина казался наименьшим злом.
   — Ладно, — наконец согласился Раоден. — Так и сделаем.
   — Очень хорошо, милорд, — с поклоном ответил солдат. — Я начну приготовления; до прибытия принцессы осталось несколько минут.
   Раоден кивком отпустил Саолина. Его план состоял в последней отчаянной попытке устроить ловушку. Каждый день громилы Шаор начинали наступление по одной и той же улице, а потом разделялись и пытались пробиться на площадь небольшими группками, и Саолин собирался напасть, пока они оставались вместе. Рискованная затея, но единственный возможный шанс на успех. В затянувшейся войне отряду Нового Элантриса дольше не выстоять.
   — Пора идти, — произнес принц.
   Дьюл молча кивнул. Пока они шагали к площади, Раодена мучили сомнения. Если Саолин проиграет битву, безумцы прорвутся на площадь. Если Саолин победит, ценой победы станет смерть или увечья десятков элантрийцев с обеих сторон, — людей, которых Раоден поклялся защищать.
   «Что бы ни случилось, меня ждет провал», — горько подумал принц.
 
   Сарин сразу почувствовала, что что-то не так, но не могла определить, что именно. Дух нервничал, и даже его дружелюбная болтовня звучала скованно. Принцесса чуяла, что причина не в ней, а в чем-то другом, возможно, какие-то внутренние городские проблемы.
   Ей очень хотелось спросить, в чем дело. Сарин пыталась отвлечься от беспокойства, погрузившись в привычный ритм раздачи еды, но тревога Духа передалась и ей Каждый раз, когда он подходил к повозке, девушка заглядывала ему в глаза и читала в них напряжение. И каждый раз принцесса оказывалась не в состоянии переломить себя и задать вопрос: слишком долго она разыгрывала холодность и обрывала попытки элантрийца наладить дружеские отношения. Как и в Теоде, она оказалась пойманной в собственную ловушку и кляла себя, не зная, как вырваться из круга самой себе навязанной безучастности.
   К счастью, Дух не страдал подобными сомнениями. Стоило дворянам собраться вокруг повозки, он отозвал Сарин в сторону.
   Она с любопытством посморела на него:
   — Что такое?
   Дух оглянулся на придворных, которые с едой наготове поджидали прихода элантрийцев, и повернулся к девушке:
   — Сегодня может кое-что произойти.
   — Что именно? — нахмурилась Сарин.
   — Помните, что я говорил вам об элантрийцах? Не все такие смирные, как те, что обычно приходят на площадь?
   — Да, — медленно выговорила Сарин.
   Про себя она пыталась вычислить, какую игру он ведет. Казалось, Дух говорит искренне, но принцесса все равно опасалась, не ждет ли ее подвох.
   — Просто… Будьте наготове. Не отпускайте охрану ни на шаг.
   Сарин внимательно оглядела его и увидела новое, незнакомое выражение — чувство вины.
   Элантриец вернулся к раздаче, а в ее голове все звучали тревожные слова, и теперь она радовалась, что держала его на расстоянии. Он что-то скрывал, и секрет был значительным. Приобретенное за годы в политике шестое чувство своевременно предупредило ее.
   Но обещанная катастрофа не наступала. Когда началась раздача еды, Дух немного успокоился, и к нему вернулось прежнее шутливое настроение. Сарин начала было думать, что он делал из мухи слона.
   И тут до нее донеслись первые вопли.
   Раоден выругался и уронил сверток с едой. Крики раздавались совсем близко — слишком близко. В следующее мгновение в переулке появился разъяренный Саолин, он размахивал мечом, отбиваясь сразу от четырех противников. Один из громил подсек его дубиной под коленки, и солдат упал.
   Банда Шаор ворвалась на площадь.
   Почти две дюжины безумно завывающих дикарей высыпали из боковых улочек. Солдаты элантрийской гвардии, которые до того лениво болтались у ворот, встрепенулись и схватились за оружие, но недостаточно быстро. С распахнутыми в крике ртами громилы наступали на дворян и элантрийцев около повозки.
   Из группы придворных выступил Иондел. По счастливой случайности, именно он решил сегодня сопровождать принцессу, и, как всегда, на его боку висел меч. Сегодня его врожденная осторожность оправдала себя.
   Люди Шаор не ожидали встретить сопротивление и замешкались при виде направленного на них клинка. Несмотря на почтенные годы, Иондел сражался с юношеской резвостью и гибкостью, одним ударом обезглавив сразу двоих. Направляемый умелой рукой клинок легко втыкался в элантрийскую плоть. Его атака замедлила натиск дикарей; тут подоспели гвардейцы и растянулись шеренгой, защищая дворян.
   Те наконец поняли, что им угрожает опасность. Группа около повозки разразилась криками. К счастью, от ворот их отделяло всего несколько шагов, и придворные в панике рванулись наружу; в хаосе битвы громилы не стали их преследовать. Вскоре кроме сражающихся на площади остались только Раоден и принцесса, застывшие друг напротив друга.
   Один из людей Шаор растянулся у их ног, опрокинув коробку с пшеном. Его живот был распорот, а руки беспомощно скребли по мостовой, мешая белую крупу с грязью. Раненый уставился в небо, его трясущиеся белые губы твердили одно и то же.
   — Еда. Мы только хотели есть. Еда… — затянул он бесконечную мантру хоеда.
   Сарин оторопело взглянула на лежащего у ее ног раненого, вздрогнула и шагнула назад. Потом перевела взгляд на Раодена, и в ее глазах горели ненависть и обида.
   — Ты не пускал их на площадь, да? — сухо спросила принцесса.
   Раоден кивнул; он не стал оправдываться.
   — Да.
   — Ты тиран! — прошипела девушка. — Бессердечный деспот!
   Принц посмотрел вниз, на стонущего в отчаянии элантрийца. Сарин была права.
   — Да. Я тиран.
   Сарин отшатнулась от него и оступилась. Раоден протянул руку, чтобы подхватить ее, но тут увидел препятствие, о которое она споткнулась. Это был набитый до отказа мешок — один из тех, что готовили для хоедов. Принцесса проследила за его взглядом. Ее лицо озарилось внезапным пониманием.
   — Я начала доверять тебе, — горько произнесла она и бросилась к воротам.
   Как только принцесса покинула Элантрис, гвардейцы отступили, но банда больше не хотела драться. Громилы накинулись на брошенную у повозки добычу.
   Раоден отошел подальше от перевернутых и разбросанных по мостовой ящиков; люди Шаор не замечали его, они были слишком заняты набиванием ртов. Принц устало наблюдал за ними. Все кончено. Никогда больше дворяне не ступят за ворота Элантриса. Его утешало только то, что никого из придворных не убили.
   Внезапно он вспомнил о Саолине и бросился к другому концу площади, упал на колени рядом с раненым другом. Старый солдат смотрел перед собой широко распахнутыми, невидящими глазами, его голова перекатывалась из стороны в сторону, и Раоден пригнулся, чтобы различить его бормотание:
   — Я подвел моего господина. Я подвел лорда Духа. Я подвел, подвел, подвел…
   Принц застонал, склонив в отчаянии голову. «Что я наделал?» — снова и снова проносилось у него в голове. Он беспомощно прижал к груди новоявленного хоеда.
   Погруженный в горе, Раоден продолжал сидеть на мостовой долго после того, как громилы Шаор подобрали последние рассыпанные крохи и убежали. Из забытья его вырвал знакомый звук.
   Ворота Элантриса открывались второй раз за день.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

   — Госпожа, вы ранены? — Глубокий голос Эйша дрожал от беспокойства.
   Сарин попыталась утереть глаза, но слезы не желали высыхать.
   — Нет, — сквозь всхлип выдавила она. — Все хорошо.
   Сеона не убедил ответ, и он медленно облетел ее по кругу, выискивая раны. За окном несущейся кареты мелькали дома и лавки Каи. Иондел, которому принадлежал экипаж, остался у ворот Элантриса.
   — Госпожа, — снова попытался Эйш, — что с вами?
   — Я не ошибалась. — У принцессы вырвался горький смешок над собственной глупостью. — Мне нужно радоваться: я была права с самого начала.
   — Дух?
   Сарин кивнула и откинулась на изголовье сиденья, уставившись в потолок.
   — Он прятал от людей еду. Ты бы видел их, Эйш, — они потеряли от голода разум! Солдаты Духа не пускали их к повозке, но они оголодали до такой степени, что решили прорваться с боем. Я даже не представляю, как они сумели напасть, у них не имелось ни доспехов, ни оружия — только голод. А он стоял там с битком набитым мешком ворованной еды и спокойно наблюдал, как проваливается его замысел!
   Сарин в отчаянии уткнулась лицом в ладони.
   — Почему я так глупа?!
   Сеон сочувственно замерцал.
   — Я знала, что что-то нечисто. Почему меня не радует, что я оказалась права?
   Принцесса попыталась глубоко вдохнуть, но у нее перехватило горло. Надо было слушаться Эйша: она уделяла чересчур много внимания Духу и Элантрису. Чувства помешали ей проверить зародившиеся подозрения.
   И как результат разразилась катастрофа. Ей удалось заставить дворян откликнуться на боль и несчастную судьбу элантрийцев. Давние предубеждения постепенно теряли вес, а кораитское учение о терпимости проникало в души придворных. Но теперь они будут помнить только о том, как на них напали. Сарин благодарила Доми, что хотя бы никого не ранили.
   Мысли принцессы прервало громкое клацанье доспехов на дороге, по которой неслась карета. Сарин взяла себя в руки и выглянула из окна — узнать, что происходит. Двойная шеренга солдат в кольчугах и кожаных доспехах маршировала по дороге к Элантрису. Их плащи развевались на ветру красными и черными всполохами: личная гвардия Йадона.
   При виде сумрачных воинов Сарин охватил озноб.
   — Идос Доми, — прошептала девушка.
   В глазах гвардейцев застыла мрачная решимость: они шли убивать.
 
   Поначалу кучер не хотел слушаться приказа погонять изо всех сил, но немногие могли успешно противиться упрямой теоданской принцессе. Вскоре они уже въезжали по подъездной дорожке к дворцу, и Сарин на ходу выпрыгнула из кареты, не дожидаясь, пока кучер опустит подножку.
   Дворцовая прислуга за последнее время прониклась к ней уважением и поспешно уступала дорогу спешащей по коридорам принцессе. Часовые у кабинета короля тоже привыкли к ней и только вздохнули, послушно распахивая двери.
   При виде ее лицо Йадона вытянулось.
   — Не знаю, чего тебе надо, но твое дело подождет. У нас кризис…
   Сарин с размаху опустила руки на стол, так что тот содрогнулся, а стакан для карандашей свалился на пол.
   — Во имя святого Доми, могу я узнать, что вы творите?
   Король от ярости залился краской и выпрямился во весь рост.
   — На моих придворных напали! Мой долг ответить ударом на удар.
   — Не надо вещать мне о долге, Йадон, — прорычала принцесса. — Ты десять лет искал повод уничтожить элантрийцев! Если бы тебя не удерживали народные суеверия, ты бы давно убил всех до единого.
   — И что? — холодно спросил он.
   — Я не позволю использовать мою Кручину как повод! Отзови солдат.
   Йадон фыркнул.
   — Тебе следует поблагодарить меня за быстрые ответные действия, принцесса. Сегодняшнее нападение поставило под угрозу твою честь.
   — Я сама способна позаботиться о своей чести, Йадон. Твои войска разрушат все, что удалось достигнуть за последние недели.
   — Все равно твоя Кручина была идиотской задумкой, — выпалил король, роняя на стол стопку бумаг. Верхний лист колыхнулся от падения, и внимание Сарин приковалось к написанному на нему. Слова «Элантрис» и «уничтожение» бросились в глаза, страшные и беспощадные. — Иди в свою комнату, Сарин, — продолжал король. — Через несколько часов все будет кончено.
   Только сейчас принцесса осознала, как она выглядит: красное, заплаканное лицо, простое однотонное платье перепачкано пятнами пота и элантрийской слизи, а растрепанные волосы кое-как собраны в спутанную косу.
   Но момент неуверенности миновал, стоило ей увидеть светящиеся удовлетворением глаза Йадона. Он без раздумий обрек на смерть беспомощных, голодающих жителей Элантриса. Он без единого сожаления подписал приказ о гибели Духа. И все из-за нее.
   — Слушай меня, Йадон, — холодным, твердым голосом отчетливо выговорила Сарин. Она вытянулась во весь свой шестифутовый рост и нависала над коротышкой-королем, сверля его взглядом. — Ты отзовешь солдат из Элантриса. Ты оставишь жителей города в покое. Или я всем расскажу твои секреты.
   Йадон фыркнул.
   — Не веришь? — продолжала она. — Я думаю, что ты запоешь по-другому, когда арелонцы услышат правду. Ты сам знаешь, что тебя и так считают глупцом. Они делают вид, что охотно выполняют приказы, но в глубине души ты знаешь, что за покорностью кроется насмешка. Думаешь, никто не слыхал о потопленных кораблях? Думаешь, они не посмеивались за твоей спиной, представляя, как скоро их король станет беднее барона? Конечно, они знают. И как ты покажешься перед двором, когда они узнают, каким образом тебе удалось выкрутиться? Когда я расскажу, что это я спасла твои доходы, я выпросила для тебя сделку с Теодом, что не кто иной, как я сохранила под тобой трон?
   Каждый вопрос принцесса заканчивала тем, что тыкала пальцем в грудь Йадона. На лбу короля собрались бусины пота; его наигранное равнодушие трещало по швам под неотрывным взглядом Сарин.
   — Ты дурак, Йадон, — прошипела девушка. — Я знаю, что ты глуп, и дворянство знает, и весь мир знает это. В твои жадные руки перешло правление великой страной, а ты смешал ее с грязью. Ты растоптал честь Арелона, превратил его жителей в рабов. И даже после подобного унижения страна нищает на глазах. Даже ее монарх так опустился, что только теоданские подачки способны удержать его на троне.
   Йадон в ужасе отшатнулся от ее слов. Королевская надменность не выдержала направленной на него ярости.
   — Как тебе это понравится, Йадон? — прошептала Сарин. — Когда вся страна узнает, что ты увяз в долгах, и у кого? У женщины, у безмозглой девчонки? Твоей игре в короля придет конец; все узнают, кто ты на самом деле: неуверенный в себе, глуповатый, ни на что не способный человечишка.
   Йадон плюхнулся на стул, и принцесса протянула ему ручку.
   — Отмени приказ, — потребовала она. Трясущейся рукой король накарябал внизу листа слово «отменить» и приложил личную печать.
   Сарин выхватила бумагу и выскочила из кабинета.
   — Эйш, останови войско! Скажи им, что поступил новый приказ!
   — Да, госпожа. — Сеон без промедления вылетел в окно. На полной скорости он мог обогнать несущуюся галопом лошадь.
   — Ты! — продолжала принцесса, хлопнув свернутым в трубку приказом по нагрудному доспеху часового, — доставь это в Элантрис.
   Тот неуверенно взял бумагу.
   — Бегом!
   Он послушно тронулся с места.
   Сарин сложила на груди руки и наблюдала, как гвардеец вихрем несется по коридору. Потом повернулась ко второму часовому. По лицу того пробежала нервная судорога.
   — Э-э… я прослежу, чтобы он добрался до Элантриса, — запинаясь, предложил солдат и рванул следом за товарищем.
   Принцесса секунду постояла в задумчивости и захлопнула двери кабинета. В ее памяти запечатлелась картина, как Йадон сгорбился на стуле, положив голову на сложенные на столе руки. Король тихо плакал.
   К тому времени как Сарин добралась до Элантриса, новый приказ давно уже доставили и часовой Йадона переминался с ноги на ногу перед воротами. Она велела войску отправляться домой, но капитан отказался уходить, утверждая, что получил команду не нападать, но ему ничего не говорили о возвращении. Вскоре прибыл курьер с указаниями отходить. Капитан бросил на принцессу раздраженный взгляд и увел гвардию во дворец.
   Сарин осталась и предприняла утомительный подъем по бесконечной лестнице, чтобы взглянуть со стены на площадь. Ее повозка так и стояла посреди площади, а опрокинутые ящики образовывали перед ней ломаную линию. Рядом лежали тела нападавших, брошенные в грязи.
   Принцесса замерла на месте, окаменев от ужаса. Один из трупов еще шевелился. Она перегнулась через каменный парапет, всматриваясь в него. Расстояние не позволяло ей рассмотреть детали, но она четко видела его ноги — в дюжине футов от тела. Мощный удар разрубил элантрийца пополам, никто не выжил бы после подобной раны. И тем не менее, как ни безумно это звучало, руки трупа периодически дергались и беспомощно хватали воздух.
   — Доми милостивый, — прошептала Сарин.