Страница:
— А как же тогда был убит парикмахер? — спросил Уайтсайд.
— Мы и сами хотели бы это знать.
— Стив, ты послал туда своих людей? — задал вопрос президент.
— Они уже должны быть на месте, — ответил доктор Стив Аллен, советник по науке. — Я ожидаю донесения с минуты на минуту. Но должен вас предупредить, что не стоит уповать на какие-то немедленные результаты. Мы явно имеем дело с чем-то далеко выходящим за границы нашего опыта.
— Вы имеете в виду, — спросил государственный секретарь Маркус Уайт, — что мы столкнулись с внеземным разумом? С чем-то из космоса?
— Всегда имеется тенденция забегать вперед, — ответил Аллен. — Должен признаться, есть соблазн сказать, что это так. Но у нас пока нет прямых доказательств. Объект, несомненно, явился из космоса, и, как я уже говорил, он ни на что не похож. Не похож на что-либо нам известное. Но, будучи ученым, я не хочу делать каких-либо выводов, не располагая для этого строго аргументированными фактами.
— Ты просто не хочешь брать на себя ответственность, — сказал секретарь.
— Нет, Маркус, я просто пока воздерживаюсь от необоснованных выводов. Конечно, трудно представить, что эта штука имеет земное происхождение, но пока мы точно ничего не знаем. Некоторый оптимизм внушает тот факт, что вреда нам этот объект не причиняет и, надеюсь, причинять не намерен. Пока что он ведет себя мирно.
— Ломать деревья — не совсем мирное поведение, — заметил Уильям Салливан, секретарь по внутренним делам. — Представьте, мистер президент, этот район один из наших лучших национальных заповедников. Совершенно нетронутый участок дикой природы, несколько тысяч акров белой сосны. Все так, как в ту пору, когда белого человека не существовало в Америке. Нет, это просто трагическое совпадение.
— Мне кажется, — сказал Хэммонд, — что этот процесс — валка деревьев — указывает на присутствие некоего организующего разума.
— Хорошо запрограммированная машина вполне справится с таким занятием, — возразил советник по науке.
— Но кто-то должен эту машину запрограммировать.
— Верно, — согласился Аллен.
— Я считаю, — сказал государственный секретарь, — что потеря нескольких деревьев — мелочь, чтобы скорбеть по ним перед лицом события такого масштаба.
— С вашей точки зрения, да, — сказал секретарь по внутренним делам. — Хотя с моей точки зрения это немало. Меня беспокоит бесцеремонность этого пришельца. Представьте, что некто входит к вам во двор и начинает рубить вашу старую яблоню, которую вы любите, которую лелеяли долгие годы. Это не просто акт вандализма, а некое действие, на какое у него нет законных прав.
— Мы зря теряем время, — сказал государственный секретарь. — Мы должны выработать какую-то внутреннюю политику, а не спорить по мелочам. Если этот посетитель в Миннесоте окажется носителем инопланетного разума, у нас должна быть выработана соответствующая позиция на этот счет. Мы должны быть готовы полностью контролировать ситуацию. Мы ведь не можем быть уверены, что это единственный пришелец. Возможно, остальные только ждут от него сигнала, чтобы явиться. А если появятся новые, без какой-то платформы нам не обойтись. Нужна идея, позиция, как относиться к этим пришельцам, как рассматривать их. Уже сейчас нам необходимо определить какие-то общие направления, пусть и без конкретных деталей. Пока у нас есть на это время. Если мы этого не сделаем сейчас, то впоследствии придется наспех реагировать на возникающие ситуации, и реакция наша не обязательно будет положительной.
— Вы говорите так, что можно подумать, будто эта штука в Миннесоте целая новая нация, — сказал Уайтсайд. — Но это не нация. Мы не знаем, что оно такое. И как мы можем определить свою политику, не зная этого? Как военный, я считаю важнейшим нашу способность противостоять ему в случае вынужденной обороны.
— Обороны, — повторил Уайт. — Но пока что мы не имеем указаний относительно необходимости какой-ибо обороны.
— Нужно обсудить еще один вопрос, — сказал представитель ЦРУ Лесли Логан, — вопрос безопасности и секретности.
— Как это понимать? — спросил секретарь.
— А вот как. Если в Миннесоте мы имеем дело с внеземным разумом, — объяснил Логан, — если мы обнаружим, что черный объект прибыл, скажем, с другой планеты и является продуктом разума, эволюционировавшего отличным от земного путем, то он может стать источником очень интересных и ценных сведений. Совершенно отличная от нашей технология — вот с чем мы будем иметь дело. И если мы сможем кое-что об этой технологии узнать, то сумеем, возможно, кое-что употребить и в наших интересах — национальных интересах. Об этом нельзя забывать ни на минуту, в каком бы направлении ни шли исследования этого объекта, и я думаю, было бы неразумным делиться этими сведениями с остальным миром. Мы должны немедленно принять меры, предотвращающие утечку важнейшей информации за пределы страны.
— Пока что, — сказал государственный секретарь, — посадку совершил только один пришелец. Но могут быть и другие. И если это так, велика вероятность, что посадки могут произойти и в других странах. В таком случае, нам будет невыгодно жадничать, будет разумнее поделиться с остальным миром полученными сведениями. И тогда мы сможем ожидать, что, в случае посадки объектов в других странах, с нами тоже поделятся знаниями.
— Во-первых, — сказал Логан, — мы не можем знать наверняка, будут ли другие посадки. А если и будут, то весьма немногие страны имеют научные ресурсы, чтобы эту информацию добыть.
— Верно, такая ситуация возможна. Но то, что вы предлагаете сейчас, произведет крайне негативную реакцию на мировую общественность.
— Да, и можно не сомневаться, кое-что мы обязательно обнаружим, — вставил научный консультант.
— Мы можем опубликовать некоторые общие сведения, — сказал руководитель ЦРУ. — Это явится тем жестом, который произведет благоприятное впечатление. Но я призываю не спешить и проявить в этом деле максимальную осторожность.
— Интерес к этим событиям имеет мировой масштаб, — сказал государственный секретарь. — Я уже начинаю получать некоторые осторожные запросы. Сегодня утром со мной говорил по телефону сэр Бейзил из британского посольства. Думаю, завтра позвонит Дмитрий. А потом и остальные. И мне кажется, на международный климат очень хорошо повлияет, если мы с самого начала не станем прятать руки под стол. Очень скоро может сложиться мнение, что это дело международного значения и не может являться делом одной нации. Лично я склонен приветствовать идею приглашения ученых с мировым именем для участия в наблюдении, изучении и оценке сведений.
Представитель ЦРУ покачал головой.
— Я с вами не согласен, — твердо сказал он.
— Энди, а что вы можете сказать по этому поводу? — обратился президент к Энди Роулинсу, главному прокурору и министру юстиции США.
— Я не могу прокомментировать с ходу, — сказал тот. — Насколько я помню, в международном законодательстве нет на этот счет ничего, что можно было бы применить в нашем случае. Хотя в каких-то договорах, возможно, что-то и есть. Мне потребуется несколько дней, чтобы выяснить все точно.
— Вы рассуждаете, как юрист, — сказал секретарь.
— Я и есть юрист, Маркус.
— Тогда скажите, что вы думаете как человек, а не как юрист. Если эти мысли разойдутся с вашими драгоценными книгами, мы не осудим вас за это.
— Меня поражает, — сказал Роулинс, — то, что мы, обсудив собственные интересы, перешли к международным, ни словом не упомянув об интересах нашего гостя. Не знаю, с добром или злом он явился в наш мир. Но пока мы это не выясним, мне кажется, мы не должны ему отказывать в презумпции невиновности.
— Энди, — сказал государственный секретарь, — это как раз то, что я пытаюсь сказать. Как всегда, у вас это получилось гораздо лучше.
— Но он уничтожает деревья! — непримиримо воскликнул секретарь по внутренним делам.
— Хотя я признаю наши обязанности гостеприимного хозяина, — сказал генерал, — но не могу не настаивать на необходимости сохранять бдительность. Нельзя забывать о ней, ведь мы имеем дело с чем-то совершенно незнакомым.
— Вы думаете, нам все же придется защищаться? — спросил секретарь.
— Я не говорил этого, Маркус. Я лишь сказал, что мы должны быть начеку.
— Сегодня на брифинге пресса задала довольно много вопросов относительно объекта на орбите, — заговорил Портер. — Журналисты интересовались, не собираемся ли мы послать на разведку челнок с космической станции? Я ответил, что этот вопрос обсуждается. Каково сейчас положение по этому вопросу? Кажется, его уже упоминали ранее.
— Челнок, конечно, можно отправить в течение часа, — ответил представитель НАСА Джон Кроуэлл. — Требуется лишь приказ президента. Станция оповещена и команда челнока наготове.
— Насколько сложна эта операция? — поинтересовался президент.
— Довольно простая, — успокоил его Кроуэлл. — Станция и объект находятся на геосинхронной орбите. Они разделены лишь несколькими тысячами миль. Мы уже использовали телескоп станции и получили некоторую информацию. Объект крупнее, чем предполагалось. Он имеет двадцать миль в диаметре и пять в толщину. Форма дисковидная. Скорее всего, он составлен из отдельных блоков.
— У каждого напрашивается мысль, — сказал Портер, — может ли этот объект быть лишь базовым кораблем для черного параллелепипеда в Миннесоте?
— Думаю, нужно послать челнок, — сказал президент, — и выяснить, что там такое. Есть ли какая-ибудь опасность? — обратился он к Кроуэллу.
— Определенно ничего сказать нельзя, — ответил Кроуэлл. — Никакой особой опасности я не вижу. Но в случае столкновения с неизвестным нельзя полностью сбрасывать со счетов возможные опасности.
— Что скажут остальные? — спросил президент. — Будут ли какие-либо возражения?
— Что-то мы должны делать, — сказал министр юстиции. — Мы должны выяснить, что конкретно там на орбите и с чем мы имеем дело. Но пилот, как мне кажется, должен быть крайне осторожен. Никакого героизма, никаких лишних маневров.
— Согласен, — сказал государственный секретарь.
— И я тоже, — добавил секретарь по внутренним делам.
Одобрительный гул пронесся над столом.
— Мы и сами хотели бы это знать.
— Стив, ты послал туда своих людей? — задал вопрос президент.
— Они уже должны быть на месте, — ответил доктор Стив Аллен, советник по науке. — Я ожидаю донесения с минуты на минуту. Но должен вас предупредить, что не стоит уповать на какие-то немедленные результаты. Мы явно имеем дело с чем-то далеко выходящим за границы нашего опыта.
— Вы имеете в виду, — спросил государственный секретарь Маркус Уайт, — что мы столкнулись с внеземным разумом? С чем-то из космоса?
— Всегда имеется тенденция забегать вперед, — ответил Аллен. — Должен признаться, есть соблазн сказать, что это так. Но у нас пока нет прямых доказательств. Объект, несомненно, явился из космоса, и, как я уже говорил, он ни на что не похож. Не похож на что-либо нам известное. Но, будучи ученым, я не хочу делать каких-либо выводов, не располагая для этого строго аргументированными фактами.
— Ты просто не хочешь брать на себя ответственность, — сказал секретарь.
— Нет, Маркус, я просто пока воздерживаюсь от необоснованных выводов. Конечно, трудно представить, что эта штука имеет земное происхождение, но пока мы точно ничего не знаем. Некоторый оптимизм внушает тот факт, что вреда нам этот объект не причиняет и, надеюсь, причинять не намерен. Пока что он ведет себя мирно.
— Ломать деревья — не совсем мирное поведение, — заметил Уильям Салливан, секретарь по внутренним делам. — Представьте, мистер президент, этот район один из наших лучших национальных заповедников. Совершенно нетронутый участок дикой природы, несколько тысяч акров белой сосны. Все так, как в ту пору, когда белого человека не существовало в Америке. Нет, это просто трагическое совпадение.
— Мне кажется, — сказал Хэммонд, — что этот процесс — валка деревьев — указывает на присутствие некоего организующего разума.
— Хорошо запрограммированная машина вполне справится с таким занятием, — возразил советник по науке.
— Но кто-то должен эту машину запрограммировать.
— Верно, — согласился Аллен.
— Я считаю, — сказал государственный секретарь, — что потеря нескольких деревьев — мелочь, чтобы скорбеть по ним перед лицом события такого масштаба.
— С вашей точки зрения, да, — сказал секретарь по внутренним делам. — Хотя с моей точки зрения это немало. Меня беспокоит бесцеремонность этого пришельца. Представьте, что некто входит к вам во двор и начинает рубить вашу старую яблоню, которую вы любите, которую лелеяли долгие годы. Это не просто акт вандализма, а некое действие, на какое у него нет законных прав.
— Мы зря теряем время, — сказал государственный секретарь. — Мы должны выработать какую-то внутреннюю политику, а не спорить по мелочам. Если этот посетитель в Миннесоте окажется носителем инопланетного разума, у нас должна быть выработана соответствующая позиция на этот счет. Мы должны быть готовы полностью контролировать ситуацию. Мы ведь не можем быть уверены, что это единственный пришелец. Возможно, остальные только ждут от него сигнала, чтобы явиться. А если появятся новые, без какой-то платформы нам не обойтись. Нужна идея, позиция, как относиться к этим пришельцам, как рассматривать их. Уже сейчас нам необходимо определить какие-то общие направления, пусть и без конкретных деталей. Пока у нас есть на это время. Если мы этого не сделаем сейчас, то впоследствии придется наспех реагировать на возникающие ситуации, и реакция наша не обязательно будет положительной.
— Вы говорите так, что можно подумать, будто эта штука в Миннесоте целая новая нация, — сказал Уайтсайд. — Но это не нация. Мы не знаем, что оно такое. И как мы можем определить свою политику, не зная этого? Как военный, я считаю важнейшим нашу способность противостоять ему в случае вынужденной обороны.
— Обороны, — повторил Уайт. — Но пока что мы не имеем указаний относительно необходимости какой-ибо обороны.
— Нужно обсудить еще один вопрос, — сказал представитель ЦРУ Лесли Логан, — вопрос безопасности и секретности.
— Как это понимать? — спросил секретарь.
— А вот как. Если в Миннесоте мы имеем дело с внеземным разумом, — объяснил Логан, — если мы обнаружим, что черный объект прибыл, скажем, с другой планеты и является продуктом разума, эволюционировавшего отличным от земного путем, то он может стать источником очень интересных и ценных сведений. Совершенно отличная от нашей технология — вот с чем мы будем иметь дело. И если мы сможем кое-что об этой технологии узнать, то сумеем, возможно, кое-что употребить и в наших интересах — национальных интересах. Об этом нельзя забывать ни на минуту, в каком бы направлении ни шли исследования этого объекта, и я думаю, было бы неразумным делиться этими сведениями с остальным миром. Мы должны немедленно принять меры, предотвращающие утечку важнейшей информации за пределы страны.
— Пока что, — сказал государственный секретарь, — посадку совершил только один пришелец. Но могут быть и другие. И если это так, велика вероятность, что посадки могут произойти и в других странах. В таком случае, нам будет невыгодно жадничать, будет разумнее поделиться с остальным миром полученными сведениями. И тогда мы сможем ожидать, что, в случае посадки объектов в других странах, с нами тоже поделятся знаниями.
— Во-первых, — сказал Логан, — мы не можем знать наверняка, будут ли другие посадки. А если и будут, то весьма немногие страны имеют научные ресурсы, чтобы эту информацию добыть.
— Верно, такая ситуация возможна. Но то, что вы предлагаете сейчас, произведет крайне негативную реакцию на мировую общественность.
— Да, и можно не сомневаться, кое-что мы обязательно обнаружим, — вставил научный консультант.
— Мы можем опубликовать некоторые общие сведения, — сказал руководитель ЦРУ. — Это явится тем жестом, который произведет благоприятное впечатление. Но я призываю не спешить и проявить в этом деле максимальную осторожность.
— Интерес к этим событиям имеет мировой масштаб, — сказал государственный секретарь. — Я уже начинаю получать некоторые осторожные запросы. Сегодня утром со мной говорил по телефону сэр Бейзил из британского посольства. Думаю, завтра позвонит Дмитрий. А потом и остальные. И мне кажется, на международный климат очень хорошо повлияет, если мы с самого начала не станем прятать руки под стол. Очень скоро может сложиться мнение, что это дело международного значения и не может являться делом одной нации. Лично я склонен приветствовать идею приглашения ученых с мировым именем для участия в наблюдении, изучении и оценке сведений.
Представитель ЦРУ покачал головой.
— Я с вами не согласен, — твердо сказал он.
— Энди, а что вы можете сказать по этому поводу? — обратился президент к Энди Роулинсу, главному прокурору и министру юстиции США.
— Я не могу прокомментировать с ходу, — сказал тот. — Насколько я помню, в международном законодательстве нет на этот счет ничего, что можно было бы применить в нашем случае. Хотя в каких-то договорах, возможно, что-то и есть. Мне потребуется несколько дней, чтобы выяснить все точно.
— Вы рассуждаете, как юрист, — сказал секретарь.
— Я и есть юрист, Маркус.
— Тогда скажите, что вы думаете как человек, а не как юрист. Если эти мысли разойдутся с вашими драгоценными книгами, мы не осудим вас за это.
— Меня поражает, — сказал Роулинс, — то, что мы, обсудив собственные интересы, перешли к международным, ни словом не упомянув об интересах нашего гостя. Не знаю, с добром или злом он явился в наш мир. Но пока мы это не выясним, мне кажется, мы не должны ему отказывать в презумпции невиновности.
— Энди, — сказал государственный секретарь, — это как раз то, что я пытаюсь сказать. Как всегда, у вас это получилось гораздо лучше.
— Но он уничтожает деревья! — непримиримо воскликнул секретарь по внутренним делам.
— Хотя я признаю наши обязанности гостеприимного хозяина, — сказал генерал, — но не могу не настаивать на необходимости сохранять бдительность. Нельзя забывать о ней, ведь мы имеем дело с чем-то совершенно незнакомым.
— Вы думаете, нам все же придется защищаться? — спросил секретарь.
— Я не говорил этого, Маркус. Я лишь сказал, что мы должны быть начеку.
— Сегодня на брифинге пресса задала довольно много вопросов относительно объекта на орбите, — заговорил Портер. — Журналисты интересовались, не собираемся ли мы послать на разведку челнок с космической станции? Я ответил, что этот вопрос обсуждается. Каково сейчас положение по этому вопросу? Кажется, его уже упоминали ранее.
— Челнок, конечно, можно отправить в течение часа, — ответил представитель НАСА Джон Кроуэлл. — Требуется лишь приказ президента. Станция оповещена и команда челнока наготове.
— Насколько сложна эта операция? — поинтересовался президент.
— Довольно простая, — успокоил его Кроуэлл. — Станция и объект находятся на геосинхронной орбите. Они разделены лишь несколькими тысячами миль. Мы уже использовали телескоп станции и получили некоторую информацию. Объект крупнее, чем предполагалось. Он имеет двадцать миль в диаметре и пять в толщину. Форма дисковидная. Скорее всего, он составлен из отдельных блоков.
— У каждого напрашивается мысль, — сказал Портер, — может ли этот объект быть лишь базовым кораблем для черного параллелепипеда в Миннесоте?
— Думаю, нужно послать челнок, — сказал президент, — и выяснить, что там такое. Есть ли какая-ибудь опасность? — обратился он к Кроуэллу.
— Определенно ничего сказать нельзя, — ответил Кроуэлл. — Никакой особой опасности я не вижу. Но в случае столкновения с неизвестным нельзя полностью сбрасывать со счетов возможные опасности.
— Что скажут остальные? — спросил президент. — Будут ли какие-либо возражения?
— Что-то мы должны делать, — сказал министр юстиции. — Мы должны выяснить, что конкретно там на орбите и с чем мы имеем дело. Но пилот, как мне кажется, должен быть крайне осторожен. Никакого героизма, никаких лишних маневров.
— Согласен, — сказал государственный секретарь.
— И я тоже, — добавил секретарь по внутренним делам.
Одобрительный гул пронесся над столом.
11. ОДИНОКАЯ СОСНА
Джерри уже успел переправиться через реку и ждал Кэт, которая спустилась к нему по склону холма за мотелем. Он сидел на краю зарослей сливовых деревьев, которые скрывали его со стороны моста, находившегося в четверти мили вверх по течению.
Кэт обошла дерево и, увидев Джерри, бросила ему туфли.
— Больше тебе не придется ходить в сапогах, — сказала она. — Я правильно определила размер?
— У меня восьмой, — сказал Джерри.
— Эти восемь с половиной. Я не могла вспомнить точно. А может, и не знала. Лучше больше, чем меньше. В город уже просачиваются любители сенсаций, проникают каким-то образом мимо кордонов и полицейских. Так что, если ты будешь в нормальной обуви вместо сапог, никто на тебя не обратит ни малейшего внимания.
— Спасибо, — сказал Джерри. — Действительно, из-за сапог я чувствовал себя несколько не в своей тарелке.
Она подошла и села рядом. Он протянул руку, обнял ее и привлек к себе. Наклонился, чтобы поцеловать.
— Приятное местечко, — сказала она. — Давай посидим здесь, поговорим. У меня к тебе масса вопросов. Утром ты не дал мне возможности поговорить. Так что вперед, рассказывай всю историю.
— Ну, в общем, я тебе уже говорил. Я побывал внутри этой штуки и не один. Там была еще рыба из реки, кролик, скунс и мускусная крыса.
— Ты говорил, что о н и, видимо, хотели тебя осмотреть, исследовать. А остальных они тоже хотели исследовать?
— Да, наверное, так и есть. Представь, что ты инопланетянин и совершаешь посадку на неизвестной планете. Тебе ужасно хочется определить, какие здесь разновидности жизни.
— Начни, пожалуйста, с того, что с тобой произошло с самого начала.
— Но ты будешь перебивать, задавать вопросы.
— Нет-нет, не буду. Обещаю хранить мертвую тишину.
— И обещаешь, что не будешь писать обо мне?
— Это зависит от твоего рассказа. Неизвестно, можно ли будет его превратить в хорошую статью. Но если ты будешь против, то я обещаю не писать. Может, я поссорюсь с тобой по этому поводу, но если ты скажешь нет, то статьи не будет.
— Ну что ж, это справедливо. Вчера я опрометчиво сделал крюк, чтобы добраться до этого места. Мне рассказывали, что ниже моста водятся огромные радужные форели. Я считал, что больше получаса не смогу уделить рыбной ловле — нужно было идти с тобой на концерт и…
— О, так ты помнил о концерте?
— Как же я мог забыть? Ведь ты угрожала мне, что…
— Ладно, продолжай, расскажи до конца.
Он рассказал и она почти не перебивала.
— Почему же ты не вернулся в Одинокую Сосну, когда ночью оказался на свободе? — спросила она. — Ты ведь знал место, где можно перейти реку вброд.
— Тогда не вышло, — признался он. — Ночью ничего не вышло. Я заблудился и проторчал в лесу до самого утра, понятия не имея, где нахожусь. Я не мог найти даже эту черную штуку, которую теперь называют пришельцем. Потом я нащупал что-то вроде дороги или тропинки и двинулся по ней на четвереньках. Стоило подняться, как я начинал тыкаться в ветки деревьев. Я рассчитывал, что тропа куда-ибудь меня приведет, но напрасно. В конце концов, тропинка исчезла совсем, и тогда я понял, что надо ждать утра. Я забрался под небольшую елку, ветки которой опускались наподобие шатра, образуя у основания ствола что-то вроде логова. Они защищали меня от ветра, но все равно было ужасно холодно, а костер я развести не мог — не было спичек.
— И ты сидел там до рассвета?
— Да, а потом услышал треск падающих деревьев и утробное ворчание, которое издавал пришелец, поглощая и пережевывая стволы. Конечно, тогда я не знал, что это делает пришелец. Я не понимал, что происходит. Это же заповедник дикой природы и здесь категорически запрещена рубка деревьев. Но об этом я тогда не подумал. Я только обрадовался — значит, кто-то может сказать мне, как добраться до Одинокой Сосны.
— Ты увидел кордон у моста и перепугался, но не показался из чащи?
— Правильно. Я осторожно двинулся на разведку вниз по реке, обнаружил вот это подходящее для переправы место. Потом услышал голоса людей на берегу — это появились вы — и пошел посмотреть. Любопытно было узнать, кто пришел. И там, к моему удивлению, я увидел тебя.
— Все-таки я до сих пор не совсем понимаю, — упрямо сказала Кэт, — почему ты боишься, что кто-то узнает о твоих приключениях и о том, что ты побывал внутри пришельца?
— Не понимаешь? У меня нет никаких доказательств. Я буду выглядеть еще одним болваном, который хочет заработать дешевую популярность на сказках о посадке летающего блюдца. В стране к этому времени уже все должны, раскрыв рты, ловить новости из Одинокой Сосны. Достаточно и того, что народ встревожен.
— Верно. Особенно возбужден Вашингтон. Я говорила тебе о представителях ФБР. А сегодня утром к ним присоединилась целая армия научных наблюдателей.
— Если кто-то заподозрит, что я побывал в пришельце, они вопьются в меня клещами и выпьют по капле кровь. Начнут допрашивать и так далее. Я, конечно, все могу рассказать с чистой совестью, но где у меня доказательства, что я не сочиняю? Они, скорее всего, не поверят мне, но история попадет в газеты и полстраны будет считать меня мистификатором. А другая половина, хуже того, поверит…
— Да, я понимаю твою точку зрения, — кивнула Кэт.
— К тому же то, что я расскажу, им особенно не поможет. Но если они заполучат меня, то уже не выпустят. Будут долго устраивать перекрестные допросы, будут стараться поймать меня на вранье, на ошибках, несоответствиях. Еще потащат меня в Вашингтон, а у меня и без того работа стоит, нужно писать статью.
— Да, ты совершенно прав, — сказала Кэт, — хотя я не уверена на все сто процентов, что ты сделал правильный выбор.
— То есть, ты не станешь выжимать из меня разрешение на статью?
— Ну что ты, я не осмелюсь. Это будет выглядеть чистейшей уткой, дешевой сенсацией. Никаких доказательств, только твои слова. Воображаю, что сказал бы об этом Ал Латроп.
— Кто такой Латроп?
— Наш редактор-распорядитель. Он, как волк, дерется за документальные подтверждения, и такая статья мимо него не пройдет. Даже Джонни ее не пропустит — он ведь знает, что у нас есть Латроп…
— Вот это облегчение, — выдохнул Джерри. — Я боялся, что мне придется долго препираться с тобой.
— Я просто волосы на себе рву, — грустно сказала Кэт. — Какая была бы сенсация! Без сомнений, пошла бы в эфир. Ее перепечатала бы каждая газета. Миллионы людей проглотили бы ее в один момент. Ты мгновенно стал бы знаменитостью, героем…
— Или болваном-мистификатором.
— Этого нельзя исключить, — вздохнула Кэт.
Она снова облокотилась о его согнутую руку. Как здесь хорошо, подумала она. Солнце уже опустилось к западному горизонту. На небе ни облачка. Журчит река, со звоном преодолевая препятствия каменистого русла. За рекой ярко-желтые осины безмолвно кричат о надвигающейся осени, такие яркие на фоне вечнозеленых пиний и сосен.
— Но ты ведь понимаешь, — продолжала Кэт, — что на тебя все равно выйдут, как только прочтут сплющенный номерной знак или номер двигателя.
— Да, я отдаю себе в этом отчет, — согласился Джерри, — поэтому хочу выиграть время. Хочу прийти в себя, подумать, нащупать почву под ногами. Я должен сообразить, что надо делать. Может, к тому времени вопрос о том, чья это машина, уже не покажется таким важным.
— Даже если тебя обнаружат, — сказала Кэт, — вовсе нет необходимости упоминать, что ты был в пришельце. Никто и не заподозрит чего-либо подобного. Тебя не станут спрашивать об этом. Тебе просто нужно выждать, пока этот шум и гам немного утихнет, пока выйдет немного пара. Думаю, вскоре пришелец подкинет им задачки потруднее. Через несколько дней ты сможешь потребовать страховку за машину. К тому времени, я думаю, будет уже легко узнать, кто и куда ее утащил. И зачем.
— Это потерпит. У меня есть проблемы поважнее. Нужно как можно скорее вернуться в университет.
— Примерно через час Чет поедет в Бимиджи, повезет к самолету в Миннеаполис кассеты с пленкой. Паренек с бензоколонки сегодня утром пригнал машину Чета, вытащив ее из пробки у кордона, где мы вынуждены были вчера ее бросить. Ты можешь поехать с ним в Бимиджи, а там пересесть на самолет.
— Кэт, у меня с собой нет денег на билет.
— Чепуха, у меня есть деньги. Не забывай, что в редакции я взяла кучу денег на расходы.
— Я верну тебе их. Но придется немного подождать.
— Ничего, я вставлю эту сумму в отчет о командировке. Ну, на худой конец, как-нибудь перераспределю их.
— Ох, как не хочется уезжать, — вздохнул Джерри. — Здесь так хорошо. А вернусь, так и буду дрожать или ждать, когда зазвонит телефон или кто-то хлопнет меня по плечу.
— Им нужно время. Возможно, они не будут спешить с поисками хозяина машины. Есть и другие задачи.
— Когда уезжает Чет?
— У нас еще есть немного времени.
— А когда ты намерена возвращаться в редакцию?
— Понятия не имею. Надеюсь, буду торчать здесь не слишком долго. Я вот что подумала, ну, о том, что ты мне говорил. Ощущение дома, которое проецировал в твое сознание пришелец… Как ты думаешь, что это может значить?
— Я думал об этом, — сказал Джерри. — Это что-то необычное. Вряд ли можно было ожидать нечто подобное в моей ситуации. Мысли у меня идут по кругу. Не могу ухватить самое главное.
— В самом деле, странно.
— Конечно, странно. Если бы это случилось не со мной, я бы сказал, что все это принципиально невозможно.
— А твое общее впечатление? Что конкретно может этот пришелец?
— Все было такое… сбивающее с толку, путаное, — сказал он, немного подумав. — Я пытался определить, что это — машина, управляемая кем-то разумным, или живое существо? Иногда мне казалось так, иногда по-другому. Я до сих пор на распутье. Да, все это преследует меня, не дает покоя. Может, если описать это какому-нибудь биологу или экзобиологу, он бы увидел то, чего я никак не могу ухватить.
— Но именно такого разговора ты и стараешься не допустить, — напомнила Кэт.
— Я стараюсь не допустить огласки, столкновения с правительственными агентами, всякими там спецслужбами, которые примутся запугивать меня или, наоборот, будут делать из меня дурака. И у всех не будет никакого понятия о том, что же происходит в действительности.
— Может, еще день-два, и пришелец улетит, — попыталась успокоить его Кэт, — и мы больше никогда его не увидим. Может, он заглянул к нам совсем ненадолго и скоро продолжит свой путь к неизвестной нам цели.
— Не думаю, — сказал Джерри. — Не знаю, почему, но мне кажется, что это не так.
— Я знаю одного ученого в университете, — вспомнила Кэт. — Доктор Альберт Бэрр, экзобиолог. Не очень известный, но несколько работ опубликовал. Наверное, тебе стоит поговорить с ним. Год назад Джей писал о нем статью. По-моему, неплохой парень.
— Да, возможно, я к нему загляну, — задумчиво сказал Джерри.
Кэт обошла дерево и, увидев Джерри, бросила ему туфли.
— Больше тебе не придется ходить в сапогах, — сказала она. — Я правильно определила размер?
— У меня восьмой, — сказал Джерри.
— Эти восемь с половиной. Я не могла вспомнить точно. А может, и не знала. Лучше больше, чем меньше. В город уже просачиваются любители сенсаций, проникают каким-то образом мимо кордонов и полицейских. Так что, если ты будешь в нормальной обуви вместо сапог, никто на тебя не обратит ни малейшего внимания.
— Спасибо, — сказал Джерри. — Действительно, из-за сапог я чувствовал себя несколько не в своей тарелке.
Она подошла и села рядом. Он протянул руку, обнял ее и привлек к себе. Наклонился, чтобы поцеловать.
— Приятное местечко, — сказала она. — Давай посидим здесь, поговорим. У меня к тебе масса вопросов. Утром ты не дал мне возможности поговорить. Так что вперед, рассказывай всю историю.
— Ну, в общем, я тебе уже говорил. Я побывал внутри этой штуки и не один. Там была еще рыба из реки, кролик, скунс и мускусная крыса.
— Ты говорил, что о н и, видимо, хотели тебя осмотреть, исследовать. А остальных они тоже хотели исследовать?
— Да, наверное, так и есть. Представь, что ты инопланетянин и совершаешь посадку на неизвестной планете. Тебе ужасно хочется определить, какие здесь разновидности жизни.
— Начни, пожалуйста, с того, что с тобой произошло с самого начала.
— Но ты будешь перебивать, задавать вопросы.
— Нет-нет, не буду. Обещаю хранить мертвую тишину.
— И обещаешь, что не будешь писать обо мне?
— Это зависит от твоего рассказа. Неизвестно, можно ли будет его превратить в хорошую статью. Но если ты будешь против, то я обещаю не писать. Может, я поссорюсь с тобой по этому поводу, но если ты скажешь нет, то статьи не будет.
— Ну что ж, это справедливо. Вчера я опрометчиво сделал крюк, чтобы добраться до этого места. Мне рассказывали, что ниже моста водятся огромные радужные форели. Я считал, что больше получаса не смогу уделить рыбной ловле — нужно было идти с тобой на концерт и…
— О, так ты помнил о концерте?
— Как же я мог забыть? Ведь ты угрожала мне, что…
— Ладно, продолжай, расскажи до конца.
Он рассказал и она почти не перебивала.
— Почему же ты не вернулся в Одинокую Сосну, когда ночью оказался на свободе? — спросила она. — Ты ведь знал место, где можно перейти реку вброд.
— Тогда не вышло, — признался он. — Ночью ничего не вышло. Я заблудился и проторчал в лесу до самого утра, понятия не имея, где нахожусь. Я не мог найти даже эту черную штуку, которую теперь называют пришельцем. Потом я нащупал что-то вроде дороги или тропинки и двинулся по ней на четвереньках. Стоило подняться, как я начинал тыкаться в ветки деревьев. Я рассчитывал, что тропа куда-ибудь меня приведет, но напрасно. В конце концов, тропинка исчезла совсем, и тогда я понял, что надо ждать утра. Я забрался под небольшую елку, ветки которой опускались наподобие шатра, образуя у основания ствола что-то вроде логова. Они защищали меня от ветра, но все равно было ужасно холодно, а костер я развести не мог — не было спичек.
— И ты сидел там до рассвета?
— Да, а потом услышал треск падающих деревьев и утробное ворчание, которое издавал пришелец, поглощая и пережевывая стволы. Конечно, тогда я не знал, что это делает пришелец. Я не понимал, что происходит. Это же заповедник дикой природы и здесь категорически запрещена рубка деревьев. Но об этом я тогда не подумал. Я только обрадовался — значит, кто-то может сказать мне, как добраться до Одинокой Сосны.
— Ты увидел кордон у моста и перепугался, но не показался из чащи?
— Правильно. Я осторожно двинулся на разведку вниз по реке, обнаружил вот это подходящее для переправы место. Потом услышал голоса людей на берегу — это появились вы — и пошел посмотреть. Любопытно было узнать, кто пришел. И там, к моему удивлению, я увидел тебя.
— Все-таки я до сих пор не совсем понимаю, — упрямо сказала Кэт, — почему ты боишься, что кто-то узнает о твоих приключениях и о том, что ты побывал внутри пришельца?
— Не понимаешь? У меня нет никаких доказательств. Я буду выглядеть еще одним болваном, который хочет заработать дешевую популярность на сказках о посадке летающего блюдца. В стране к этому времени уже все должны, раскрыв рты, ловить новости из Одинокой Сосны. Достаточно и того, что народ встревожен.
— Верно. Особенно возбужден Вашингтон. Я говорила тебе о представителях ФБР. А сегодня утром к ним присоединилась целая армия научных наблюдателей.
— Если кто-то заподозрит, что я побывал в пришельце, они вопьются в меня клещами и выпьют по капле кровь. Начнут допрашивать и так далее. Я, конечно, все могу рассказать с чистой совестью, но где у меня доказательства, что я не сочиняю? Они, скорее всего, не поверят мне, но история попадет в газеты и полстраны будет считать меня мистификатором. А другая половина, хуже того, поверит…
— Да, я понимаю твою точку зрения, — кивнула Кэт.
— К тому же то, что я расскажу, им особенно не поможет. Но если они заполучат меня, то уже не выпустят. Будут долго устраивать перекрестные допросы, будут стараться поймать меня на вранье, на ошибках, несоответствиях. Еще потащат меня в Вашингтон, а у меня и без того работа стоит, нужно писать статью.
— Да, ты совершенно прав, — сказала Кэт, — хотя я не уверена на все сто процентов, что ты сделал правильный выбор.
— То есть, ты не станешь выжимать из меня разрешение на статью?
— Ну что ты, я не осмелюсь. Это будет выглядеть чистейшей уткой, дешевой сенсацией. Никаких доказательств, только твои слова. Воображаю, что сказал бы об этом Ал Латроп.
— Кто такой Латроп?
— Наш редактор-распорядитель. Он, как волк, дерется за документальные подтверждения, и такая статья мимо него не пройдет. Даже Джонни ее не пропустит — он ведь знает, что у нас есть Латроп…
— Вот это облегчение, — выдохнул Джерри. — Я боялся, что мне придется долго препираться с тобой.
— Я просто волосы на себе рву, — грустно сказала Кэт. — Какая была бы сенсация! Без сомнений, пошла бы в эфир. Ее перепечатала бы каждая газета. Миллионы людей проглотили бы ее в один момент. Ты мгновенно стал бы знаменитостью, героем…
— Или болваном-мистификатором.
— Этого нельзя исключить, — вздохнула Кэт.
Она снова облокотилась о его согнутую руку. Как здесь хорошо, подумала она. Солнце уже опустилось к западному горизонту. На небе ни облачка. Журчит река, со звоном преодолевая препятствия каменистого русла. За рекой ярко-желтые осины безмолвно кричат о надвигающейся осени, такие яркие на фоне вечнозеленых пиний и сосен.
— Но ты ведь понимаешь, — продолжала Кэт, — что на тебя все равно выйдут, как только прочтут сплющенный номерной знак или номер двигателя.
— Да, я отдаю себе в этом отчет, — согласился Джерри, — поэтому хочу выиграть время. Хочу прийти в себя, подумать, нащупать почву под ногами. Я должен сообразить, что надо делать. Может, к тому времени вопрос о том, чья это машина, уже не покажется таким важным.
— Даже если тебя обнаружат, — сказала Кэт, — вовсе нет необходимости упоминать, что ты был в пришельце. Никто и не заподозрит чего-либо подобного. Тебя не станут спрашивать об этом. Тебе просто нужно выждать, пока этот шум и гам немного утихнет, пока выйдет немного пара. Думаю, вскоре пришелец подкинет им задачки потруднее. Через несколько дней ты сможешь потребовать страховку за машину. К тому времени, я думаю, будет уже легко узнать, кто и куда ее утащил. И зачем.
— Это потерпит. У меня есть проблемы поважнее. Нужно как можно скорее вернуться в университет.
— Примерно через час Чет поедет в Бимиджи, повезет к самолету в Миннеаполис кассеты с пленкой. Паренек с бензоколонки сегодня утром пригнал машину Чета, вытащив ее из пробки у кордона, где мы вынуждены были вчера ее бросить. Ты можешь поехать с ним в Бимиджи, а там пересесть на самолет.
— Кэт, у меня с собой нет денег на билет.
— Чепуха, у меня есть деньги. Не забывай, что в редакции я взяла кучу денег на расходы.
— Я верну тебе их. Но придется немного подождать.
— Ничего, я вставлю эту сумму в отчет о командировке. Ну, на худой конец, как-нибудь перераспределю их.
— Ох, как не хочется уезжать, — вздохнул Джерри. — Здесь так хорошо. А вернусь, так и буду дрожать или ждать, когда зазвонит телефон или кто-то хлопнет меня по плечу.
— Им нужно время. Возможно, они не будут спешить с поисками хозяина машины. Есть и другие задачи.
— Когда уезжает Чет?
— У нас еще есть немного времени.
— А когда ты намерена возвращаться в редакцию?
— Понятия не имею. Надеюсь, буду торчать здесь не слишком долго. Я вот что подумала, ну, о том, что ты мне говорил. Ощущение дома, которое проецировал в твое сознание пришелец… Как ты думаешь, что это может значить?
— Я думал об этом, — сказал Джерри. — Это что-то необычное. Вряд ли можно было ожидать нечто подобное в моей ситуации. Мысли у меня идут по кругу. Не могу ухватить самое главное.
— В самом деле, странно.
— Конечно, странно. Если бы это случилось не со мной, я бы сказал, что все это принципиально невозможно.
— А твое общее впечатление? Что конкретно может этот пришелец?
— Все было такое… сбивающее с толку, путаное, — сказал он, немного подумав. — Я пытался определить, что это — машина, управляемая кем-то разумным, или живое существо? Иногда мне казалось так, иногда по-другому. Я до сих пор на распутье. Да, все это преследует меня, не дает покоя. Может, если описать это какому-нибудь биологу или экзобиологу, он бы увидел то, чего я никак не могу ухватить.
— Но именно такого разговора ты и стараешься не допустить, — напомнила Кэт.
— Я стараюсь не допустить огласки, столкновения с правительственными агентами, всякими там спецслужбами, которые примутся запугивать меня или, наоборот, будут делать из меня дурака. И у всех не будет никакого понятия о том, что же происходит в действительности.
— Может, еще день-два, и пришелец улетит, — попыталась успокоить его Кэт, — и мы больше никогда его не увидим. Может, он заглянул к нам совсем ненадолго и скоро продолжит свой путь к неизвестной нам цели.
— Не думаю, — сказал Джерри. — Не знаю, почему, но мне кажется, что это не так.
— Я знаю одного ученого в университете, — вспомнила Кэт. — Доктор Альберт Бэрр, экзобиолог. Не очень известный, но несколько работ опубликовал. Наверное, тебе стоит поговорить с ним. Год назад Джей писал о нем статью. По-моему, неплохой парень.
— Да, возможно, я к нему загляну, — задумчиво сказал Джерри.
12. ОКОЛОЗЕМНОЕ ПРОСТРАНСТВО
— Ты что-нибудь видишь? — спросил пилот челнока своего товарища. — Локатор показывает, что близко какое-то массивное тело, но я совершенно ничего не вижу. А мы уже должны были бы увидеть его. Какое-о отражение. Солнце-то у нас за спиной.
— Ничего не вижу, — отозвался второй пилот. — Минуту назад мне что-то померещилось, но сейчас я абсолютно ничего не вижу.
— Я боюсь натолкнуться на эту чертову штуку, — забеспокоился первый пилот. — Может, свяжешься со станцией?
Второй пилот взял микрофон.
— Станция, — сказал он, — Станция, это Челнок. Скажите, где мы сейчас?
— Челнок, — послышался голос, — наши локаторы показывают, что вы прямо над целью. Попробуйте с другого угла. Неужели вы ничего не видите?
— Ничего. Не видим никакого объекта.
— Дайте разворот влево, — сказала станция, — вы слишком близко. Попробуйте под другим углом.
— Меняем курс, — согласился второй пилот. — Попробуем подойти под другим углом.
Вдруг первый пилот схватил его за руку.
— Бог мой! — воскликнул он. — Ты видишь? Ты видишь, что это такое? Только посмотри!
— Ничего не вижу, — отозвался второй пилот. — Минуту назад мне что-то померещилось, но сейчас я абсолютно ничего не вижу.
— Я боюсь натолкнуться на эту чертову штуку, — забеспокоился первый пилот. — Может, свяжешься со станцией?
Второй пилот взял микрофон.
— Станция, — сказал он, — Станция, это Челнок. Скажите, где мы сейчас?
— Челнок, — послышался голос, — наши локаторы показывают, что вы прямо над целью. Попробуйте с другого угла. Неужели вы ничего не видите?
— Ничего. Не видим никакого объекта.
— Дайте разворот влево, — сказала станция, — вы слишком близко. Попробуйте под другим углом.
— Меняем курс, — согласился второй пилот. — Попробуем подойти под другим углом.
Вдруг первый пилот схватил его за руку.
— Бог мой! — воскликнул он. — Ты видишь? Ты видишь, что это такое? Только посмотри!
13. ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛУМБИЯ
И снова, как это бывало всегда, к несказанному удовольствию Дэйва Портера, он почувствовал гордость за Алис Давенпорт и за то, что его видят с ней, что эта красивая, шикарная женщина согласна проводить с ним время. Она сидела напротив него за столиком в укромном, погруженном в сумрак уголке небольшого уютного вашингтонского ресторана. На столике мерцали свечи, откуда-то, словно издалека, доносилась музыка. Она подняла бокал и посмотрела на Дэйва.
— Видимо, это еще не самое худшее, — сказала она. — Сегодня ты пока не выглядишь таким ужасно измочаленным, как это с тобой иногда случается. Как там, все прошло нормально?
— Брифинг прошел прекрасно, — сказал Портер. — Они меня практически не били. Сегодня мы почти друзья. Особо трудных или неловких моментов даже не случалось. Я надеюсь, так пойдет и дальше. Я сумел убедить президента, что по этому вопросу следует играть чисто. Никаких недомолвок, никакой скрытности. Совещание с президентом и его ратью — вот это было нечто совсем иное. Кое-кто из этих негодяев явно страдает манией преследования. Сплошные параноики.
— Хотят надеть намордник на газеты и ТВ.
— Нет, не совсем так. Хотя, как я подозреваю, кое-кто был бы счастлив пережать горло прессе. Но я о другом. Салливан — тот прямо бился в истерике. Видите ли, погублены деревья. Госсекретарь требует немедленно выработать политику в отношении пришельца. ЦРУ советует держать в секрете все, что мы узнаем от пришельца и о пришельце. Уайтсайд волнуется, как это мы сможем обороняться от пришельца.
— Дэйв, ты сказал, президент и его рать, словно ты не состоишь в этой рати. Ты не любишь этих людей президента и тех, кто вокруг него, не так ли?
— Вопрос не в том, люблю я их или нет. Я должен с ними работать. Но я должен сохранить свою позицию, не принимать условий, которые мне навязывают. Чем дальше, тем яснее я это вижу. Некоторые из них мне нравятся. Джек Кларк, военный советник президента… Он мне нравится. Как правило, мы находим общий язык.
— Но, собственно, — задумчиво проговорила Алис, — мы пока так и не знаем, с чем там имеем дело, в Миннесоте.
— Нет, конечно, пока мы не знаем. Не имеем ни малейшего представления. Кажется совершенно доказательным, что гость явился из космоса, но это единственно достоверная информация, которой мы располагаем. Кое-кто из принимавших участие в совещании не хочет даже этого признавать, включая и советника по науке. И не удивительно, что мы не знаем, что это за штука. Она приземлилась всего лишь двадцать четыре часа назад. Если через неделю нам удастся узнать, что это такое, то можно считать, что нам здорово повезло. Возможно, пройдет много времени, прежде чем забрезжит понимание.
— Если он пробудет у нас так долго, — напомнила ему Алис.
— Верно, ничто не помешает ему улететь через день-другой. И в таком случае нам хватит материала на годы, чтобы спорить и доказывать свои версии, любые предположения, любые идеи за счет наших ошибок. Насчет того, как действительно нужно было его встретить. Надеюсь, он пробудет здесь достаточно долго и нам все же удастся что-нибудь выяснить.
— Видимо, это еще не самое худшее, — сказала она. — Сегодня ты пока не выглядишь таким ужасно измочаленным, как это с тобой иногда случается. Как там, все прошло нормально?
— Брифинг прошел прекрасно, — сказал Портер. — Они меня практически не били. Сегодня мы почти друзья. Особо трудных или неловких моментов даже не случалось. Я надеюсь, так пойдет и дальше. Я сумел убедить президента, что по этому вопросу следует играть чисто. Никаких недомолвок, никакой скрытности. Совещание с президентом и его ратью — вот это было нечто совсем иное. Кое-кто из этих негодяев явно страдает манией преследования. Сплошные параноики.
— Хотят надеть намордник на газеты и ТВ.
— Нет, не совсем так. Хотя, как я подозреваю, кое-кто был бы счастлив пережать горло прессе. Но я о другом. Салливан — тот прямо бился в истерике. Видите ли, погублены деревья. Госсекретарь требует немедленно выработать политику в отношении пришельца. ЦРУ советует держать в секрете все, что мы узнаем от пришельца и о пришельце. Уайтсайд волнуется, как это мы сможем обороняться от пришельца.
— Дэйв, ты сказал, президент и его рать, словно ты не состоишь в этой рати. Ты не любишь этих людей президента и тех, кто вокруг него, не так ли?
— Вопрос не в том, люблю я их или нет. Я должен с ними работать. Но я должен сохранить свою позицию, не принимать условий, которые мне навязывают. Чем дальше, тем яснее я это вижу. Некоторые из них мне нравятся. Джек Кларк, военный советник президента… Он мне нравится. Как правило, мы находим общий язык.
— Но, собственно, — задумчиво проговорила Алис, — мы пока так и не знаем, с чем там имеем дело, в Миннесоте.
— Нет, конечно, пока мы не знаем. Не имеем ни малейшего представления. Кажется совершенно доказательным, что гость явился из космоса, но это единственно достоверная информация, которой мы располагаем. Кое-кто из принимавших участие в совещании не хочет даже этого признавать, включая и советника по науке. И не удивительно, что мы не знаем, что это за штука. Она приземлилась всего лишь двадцать четыре часа назад. Если через неделю нам удастся узнать, что это такое, то можно считать, что нам здорово повезло. Возможно, пройдет много времени, прежде чем забрезжит понимание.
— Если он пробудет у нас так долго, — напомнила ему Алис.
— Верно, ничто не помешает ему улететь через день-другой. И в таком случае нам хватит материала на годы, чтобы спорить и доказывать свои версии, любые предположения, любые идеи за счет наших ошибок. Насчет того, как действительно нужно было его встретить. Надеюсь, он пробудет здесь достаточно долго и нам все же удастся что-нибудь выяснить.