Саймак Клиффорд Дональд. Посетители

   — Чего я боюсь, так это того, что он останется у нас слишком долго, — задумчиво сказала Алис, — и мы начнем сердиться. За наши драгоценные срубленные деревья или за что-то другое. Дэйв, нам нельзя позволить, чтобы возникла ненависть к пришельцу. Нельзя позволить попасть во власть слепой ненависти. Можно не любить его, но нужно уважать, как любую форму жизни.
   — Ну-ну, — сказал Портер, — слышу речь не профана, а истинного студента-антрополога.
   — Можешь смеяться, если хочешь, — сказала Алис, — но так должно быть, если мы хотим добра. Вероятно, во вселенной есть и другие формы жизни, а если есть жизнь, то неизбежно должен существовать и разум. Но очень маловероятно, что разум имеется в избытке у разных жизненных форм…
   — Мы даже не знаем, живая эта штука или нет, не говоря уж о разуме.
   — Она должна быть разумной. Пришелец опустился на дорогу. Он выбрал оптимальную площадку для посадки. Он срезает деревья и извлекает из них целлюлозу. Уже одно это говорит о каком-то разумном направлении действий.
   — Запрограммированная машина…
   — Я не могу это принять, — категорически заявила Алис. — Тогда программа должна гибко реагировать на миллионы ситуаций и различных обстановок. Сомневаюсь, что это возможно. Когда пришелец совершил посадку, он ведь мог и понятия не иметь, на какой планете находится. И даже если это машина, то где-то должен существовать и разум, вложивший программу в эту машину.
   — Понимаю, но так можно рассуждать бесконечно долго. Получается замкнутый круг.
   — Можно сделать боковой отвод, — возразила Алис, — но в любом случае мы имеем дело с результатами разумной деятельности. Конечно, мы не можем принять идею, что это живое существо. Такая черная угловатая штука, похожая на ящик, говорим мы, не может быть живой. Ничего подобного нет на Земле, значит, пришелец должен быть машиной. Но это нелогично. Вторая причина — пришелец производит целлюлозу. Зачем? Нам целлюлоза необходима, чтобы делать бумагу и другие материалы. А ему зачем? Похоже, бумагу он делать не собирается. С нашей точки зрения, все это совершенно бессмысленно. И никто не подумал, что для него целлюлоза может быть сокровищем, а деревья — манной небесной. Вроде золота и бриллиантов для нас. Может быть, он преодолел многие световые годы, пока не наткнулся на планету, где существует целлюлоза. Вряд ли в Галактике есть много планет, где растут деревья и подобные им растения. У меня ужасное предчувствие, — расширив глаза, продолжала Алис, — что мы приближаемся к какому-то конкретному заключению.
   — Да, это так. — Параллель из нашей истории, которая может нас кое-чему научить. С неба падает какая-то штука, начинает брать все, что ей хочется, и совершенно игнорирует нас. То же самое сделали белые люди, придя в Америку, в Африку или куда-о еще, куда они направлялись для завоевания новых земель. Мы были такими же самодовольными, такими же уверенными в своем праве делать все, что захочется.
   — Боюсь, — грустно сказал Портер, — что другие могут сделать такой же вывод. Ты первая, но будут и другие. Индейцы, например.
   — Коренные американцы, — поправила его Алис.
   — Будь по-твоему, пускай коренные американцы.
   — И вот еще что, — сказала она. — Нужно приложить максимум усилий, чтобы все же найти способ коммуникации с пришельцем. Может быть, что-то такое, о чем мы никогда не думали. Даже такой концепции не создали. Совершенно новая точка зрения и перспектива. То, что мы узнаем, может перевернуть всю нашу жизнь, изменить нас. Я всегда думала, что где-то на пути мы вступили на неверный маршрут. Может быть, пришелец вернет нас на истинный путь.
   — Согласен с тобой, — сказал Портер. — Но как нам войти с ним в контакт? Чтобы обмен информацией имел какой-то смысл, нам нужно выйти за пределы примитивного языка простых знаков. Это должна быть полноценная беседа. И, возможно, мы вообще не сможем с ним разговаривать.
   — Конечно, потребуется время, — согласилась она. — Нужно иметь терпение. Мы должны дать — ему и себе — шанс. Более того, нужно стараться не спугнуть его, не заставить покинуть Землю. Нужно удержать его здесь любыми способами.
   — Пока что, Алис, не было речи о том, чтобы заставить его покинуть нас. И даже если бы мы этого хотели, то никто не имеет ни малейшего понятия, как это сделать.

14. ОДИНОКАЯ СОСНА

   Кэт проснулась среди ночи, сжавшись калачиком в постели, терзаемая холодом и темнотой пустой ком-наты мотеля, подавлявшей ее.
   Холод, подумала она, и темнота. И холод. Она понимала, что думает не только о темноте и холоде в этой маленькой комнате. Она думала о той тьме и холоде, через которые пронесся пришелец, чтобы прибыть на Землю.
   Неужели это сон, удивилась она, сон уже забытый, но пронесшийся в первые мгновения после пробуждения? Во всяком случае, она совершенно не помнила сна.
   Но мысль о пришельце, пронизывающий холод и пустота космоса не проходили. Издалека ли он явился к нам, подумала Кэт. Может, его дом находится за многие световые годы отсюда, на невообразимом расстоянии, во тьме с миллиардами далеких звезд. И он несся сквозь космос, с потребностью двигаться, видя свою цель, гонимый пустотой души, такой же глубокой и огромной, как пустота космоса. Гонимый голодом, не похожим на голод, известный обитателям Земли. Гонимый поисками Земли или похожей на Землю планеты. Но почему именно такой же Земли? Потому что на ней есть деревья? Она яростно потрясла головой. Должно быть что-то большее, чем деревья, что-то во много крат большее.
   Может, подумала она, пришелец совершает не более чем галактическую разведку, создавая карту Галактики, или следует по полузабытому, смутному пути какого-то древнего путешественника, исполняя некую миссию? И человеческий разум не может воспринять цель этой миссии.
   Темнота и холод, снова подумала она. Почему она все время возвращается? Холод и пустота. И это не все. Еще одиночество, ничтожность отдельного «я». В бездне без дна и конца, где нет ни искры соприкосновения или хотя бы понимания, а только громадное, бесконечное безразличие, не обращающее ни малейшего внимания на все, что движется через него. Какое мужество, подумала она, способно выдержать это? Добровольно кануть в утробу пустоты. Какие мотивы должны двигать им сквозь эту бесконечность?
   Очевидно, у него есть цель. Глобальная цель. Чтобы сделать то, что он совершил, нужна всеобъемлющая цель. Но если его цель — Земля, то он не мог знать, отправляясь в путь, что достигнет целит. Конечно, ведь никто, даже в самых невероятных далях пространства, ничего не может знать о Земле, не может иметь хотя бы малейшее представление о ее существовании.
   Бедное, одинокое существо, подумала Кэт. Бедный испуганный пережевыватель деревьев. Бедный пришелец из огромного далека, ты идешь на Землю из Великого Безразличия.

15. ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛУМБИЯ

   Портер уже облачился в пижаму и расстилал постель, когда раздался звонок. Он машинально посмотрел на часы, стоявшие на прикроватном столике. Было почти два часа ночи.
   — Джек слушает.
   — Ты уже спишь?
   — Еще минута, и я бы спал, Кларк.
   — Дэйв, кажется, дело серьезное, — проговорил Кларк. — Ты бы вернулся в свой кабинет в Белом Доме. Мы придем туда.
   — Кто это «мы»?
   — Я, представитель НАСА, научный консультант президента и Уайтсайд.
   — А президент?
   — Он спит. Не хотим его будить. Нужно обсудить некоторые вещи.
   — Например?
   — Твоя линия не обеспечена аппаратурой против подслушивания. Не могу говорить, но дело очень серьезное. Повторяю, дело весьма и весьма серьезное.
   — Буду через пятнадцать минут.
   — Наверное, не мешает пригласить заведующего персоналом Белого Дома… Ты не против?
   — Хэммонда? Конечно. Вызови его.
   — Ладно.
   Портер положил трубку. Черт побери, подумал он, что могло случиться? Кларк явно возбужден и встревожен, да и голос у него какой-то странный. Наверное, кто другой мог бы и не заметить этого, но только не Портер — он знал Кларка достаточно давно.
   Его взгляд с сожалением остановился на постели. Почему бы просто не завалиться в кровать, закрыться с головой и послать к черту Кларка и всех остальных? Бог свидетель, он просто устал. За прошедшие сутки практически не сомкнул глаз. Но он знал, что всего лишь применяется к мысли, оценивает ее. Через пятнадцать минут он уже будет шагать по коридору к пресс-центру. Он начал снимать пижаму, одновременно направляясь к шкафу, в котором хранились носки и белье.
   Выйдя на подъездную дорожку, он остановился рядом с машиной и некоторое время смотрел на небо. Где-то на севере, далеко отсюда шел на посадку реактивный лайнер. Слышался его приглушенный гул. Он поискал взглядом мигающие огни самолета, но их не было. Ветер мел по тротуару шуршащие осенние листья.
   Все уже были на месте и ждали его. Все, кроме Хэммонда. Из кухни было доставлено кофе — на один из столов поставили сверкающий хромом кофейник в окружении чашечек.
   Уайтсайд занял кресло за столом Портера и раскачивался взад-вперед. Кроуэлл-человек из Наса — и доктор Аллен сидели бок о бок на небольшом диванчике. Кларк разливал кофе, готовясь раздать его присутствующим. В помещении пресс-центра быстро вошел Хэммонд.
   — Что случилось? — спросил он. — В твоем голосе была тревога, когда ты говорил со мной, Джек.
   — Не знаю, насколько эта тревога велика, — отозвался Кларк, — но нам нужно кое-что обсудить. Челнок вылетел на разведку и станция передала рапорт.
   — Что они сообщают?
   Кларк жестом указал на Кроуэлла. Взгляды всех присутствующих обратились к представителю НАСА.
   — Новый орбитальный объект, недавно обнаруженный, — начал он, — как многие и предполагали, совершенно определенно связан с черным объектом в Миннесоте.
   — Каким именно образом? — поинтересовался Хэммонд.
   — Это вовсе не объект в классическом понимании этого слова. Это скопление пришельцев, аналогичных тому, что приземлился в Миннесоте. Сотни, может быть, тысячи таких же черных параллелепипедов. Пока что не было времени сосчитать их точно.
   — То есть рой таких черных пришельцев, сгруппировавшихся в некое подобие колеса?
   Кроуэлл кивнул.
   — Можно было бы и не посылать челнок. Наблюдая в телескоп со станции, можно увидеть ту же картину. Наблюдатели не видели объект целиком, а лишь скопление частиц.
   — Не совсем отдельных частиц, — уточнил Кларк.
   — Но они все еще остаются в скоплении, — сказал Хэммонд. — То есть рой пока не собирается распыляться.
   — Это нельзя сказать наверняка. Пилоты челнока сообщают, что по краям рой как бы начинает расходиться. Частицы удаляются друг от друга. Все пришельцы — неудобное слово, но не знаю более подходящего — по краям диска вроде бы не так плотно и аккуратно упакованы,, как по центру. Означает ли это, что рой собирается разделяться, мы не знаем. Если сделать аналогию с пчелиным роем, то такая ситуация вполне нормальна. В пчелином рое, который сохраняет стабильность, всегда имеется периферийная группа пчел, этот рой покидающая и к нему возвращающаяся. Возможно, в нашем случае аналогия не верна. Пилоты челнока в этом не уверены. Ссылаются на плохую видимость.
   — Плохая видимость? — удивился Уайтсайд. — А что им мешает?
   — В пространстве часто трудно обнаружить какой-о предмет, — сказал Кроуэлл. — Нет соответствующего фона, на котором он бы выделялся. Объекты в космосе видны, в основном, только благодаря отражаемому ими свету.
   — Но солнце, — сказал Уайтсайд. — Рой должен быть почти в полном солнечном освещении. И отраженного света вполне должно хватить.
   — В этом-то и проблема, генерал. Отраженного света не было. Это приводит меня к убеждению, что мы имеем дело с так называемыми абсолютно черными телами.
   — Черными телами?.. Я что-то слышал о них.
   — Тело, поглощающее энергию. В данном случае это свет Солнца. Абсолютно черное тело будет поглощать всю энергию, все падающее на него излучение, не отражая ничего.
   — Да, конечно, — включился в беседу Аллен. — Я должен был и сам это понять. Чтобы путешествовать в пространстве, нужно много энергии. Таким способом они ее и накапливают. Может быть, ее не много получается в совокупности, но они берут все, что могут взять. Не только излучение Солнца в пространстве, каким бы слабым оно ни было, но и другие виды излучений. Удары микрометеоритов. Это, конечно, энергия кинетическая, но, может, они способны трансформировать ее в потенциальную. Космические лучи, а в космических лучах много энергии. Все это поглощается. Они как бы энергетические губки.
   — Вы уверены в этом, доктор? — сухо спросил Хэммонд.
   — Ну, конечно, нет. Я не могу быть уверен полностью. Но подобная гипотеза весьма здравая. Возможно, все обстоит именно таким образом. Должны же быть какие-то способы, чтобы космическая машина могла извлекать энергию, необходимую для существования. — Он обратился к Кроуэллу: — Еще до того, как вы сообщили нам о новых сведениях, я подозревал нечто подобное. Мои люди из Одинокой Сосны сообщают, что пришелец посылает какие-то сигналы, модулированные сигналы, заметьте. Значит, он с кем-то общается. Я спросил себя — с кем он связывается? Ответ оказался очевидным — с другими подобными себе. Больше никто не может раскодировать ту сумятицу, которую он передает.
   — Что означает, — вклинился Уайтсайд, — что он передает своим родственникам, какие внизу прекрасные леса. Приглашает их как следует угоститься. Еще немного, и вниз посыпятся новые черные коробки, рассядутся по нашим лесам, поправят салфеточки, собираясь приступить к сытному обеду.
   — Генри, — сказал Хэммон, — ты снова спешишь с выводами. Мы этого не можем утверждать наверняка.
   — Но возможность существует, — упрямо стоял на своем генерал. — Мы не можем закрыть на это глаза.
   — Бог мой, какое ужасное положение!
   — Что еще выяснили ваши люди? — спросил Портер Аллена.
   — Почти ничего. Пришелец состоит не из металла. В этом мы абсолютно уверены. Но мы не знаем, из чего он состоит. Мы попытались взять образцы…
   — Вы хотите сказать, что ваши люди подошли и попытались отколоть кусочек?
   — Более того! Они вскарабкались на пришельца. Осмотрели каждый дюйм. Он не обращал на них никакого внимания, даже не дрогнул. Продолжал спокойно валить деревья.
   — Ради всего святого! — вздохнул Кларк. — Что же это такое?
   Ему никто не ответил.
   — И еще одна вещь непонятна мне, — продолжал Кроуэлл. — Каким образом оказался на орбите этот рой. Чтобы вывести объект на орбиту, нужно время. Несколько витков вокруг Земли и только тогда вы получите нужную орбиту и нужную скорость. Если бы этот рой делал какие-то предварительные маневры, наши станции засекли бы его еще раньше. Но они его не обнаружили. Они нашли его уже на орбите. И еще, этому скоплению пришельцев необходимы данные о Земле, планете, вокруг которой они хотят выйти на орбиту, особенно если это геосинхронная орбита. Нужно до десятой доли после запятой знать скорость вращения планеты, время вращения, силу тяжести. Получается, что рой возник как по мановению волшебной палочки, сразу оказавшись на нужной орбите, имея нужную скорость, и как это они и сделали, я просто не могу сообразить. Я бы сказал, что сделать такое невозможно.
   — Итак, вы услышали все новости, — сказал Хэммонд. — Что будет делать? Ведь именно для этого мы собрались, так? Нужно набросать план действий, чтобы утром я мог сказать человеку наверху, что у нас есть кое-какие ответы на вопросы.
   — Во-первых, нужно предупредить всех губернаторов, — сказал Уайтсайд. — Нужно, чтобы они привели в боевую готовность соединения Национальной Гвардии.
   — И это гарантирует нам хорошенькую панику по всей стране, — сказал Хэммонд.
   — Да и наши международные соседи начнут нервничать, — добавил Кларк.
   — А может, передать сообщение секретно? — предложил генерал. — Пусть просто будут готовы в любой момент дать соответствующую команду гвардейцам.
   — Информация все равно просочится, — сказал Портер. — Понятия секретности не существует, если речь идет о сорока восьми губернаторах штатов. Даже пятидесяти, считая Гаваи и Аляску. Если мы обойдем их, они тут же начнут совать нос во все дыры, почему мы это делаем. Губернаторы — это политиканы и некоторые из них болтуны. У всех есть персонал…
   — Дэйв прав, — сказал Хэммонд Уайтсайду, — паника будет сама собой распространяться…
   — Если до этого дойдет, — сказал Портер, — стране нужно сообщить все, в том числе и то, что мы делаем. И почему это делаем. Через несколько дней они все равно узнают об этом. Так что лучше, если мы сообщим правду. Пусть информация идет от нас, а не от кого-то другого.
   — Так. А кроме Национальной Гвардии, что мы можем сделать еще? — спросил Уайтсайд.
   — Вы настаиваете на том, чтобы видеть в пришельцах врага, — сказал Аллен.
   — По крайней мере, потенциального, — ответил Уайтсайд. — Пока мы не узнаем о них больше, нужно рассматривать их, как потенциальную угрозу. А если они начнут вторжение, то автоматически переходят в разряд врагов.
   — Наверное, настало время описать ситуацию некоторым нашим союзникам, — сказал Хэммонд. — Пока мы от этого воздерживались. Но если рой начнет распадаться, то это будет касаться уже не только нас одних. Наверное, мы обязаны дать остальным знать о том, что происходит.
   — Президенту нужно было присутствовать на этом совещании, — заметил Уайтсайд.
   — Нет, — возразил Хэммонд, — пусть спит. Ему необходим отдых. Наступает долгий трудный день.
   — А почему бы нам не предположить, что не одни мы выслали челнок? — спросил Портер. — У Советов тоже есть станция. Они тоже могли послать челнок. Мы объявили о новом объекте в космосе уже почти двадцать четыре часа назад. Так что время у них было.
   — Не могу знать, — сказал Хэммонд, — не могу сказать наверняка. Но это выглядит маловероятным. Их станция расположена дальше и полет челнока должен занять солидное время. Конечно, расстояние большого значения не имеет, но все же я как-то не думаю… Кроме того, у них меньше причин волноваться. Пришелец не у них, а у нас…
   — А какая разница? — спросил Кларк. — И какой смысл обращаться к ним и преподносить им информацию о чудесах в небе, если они знают это, а возможно, и еще больше.
   — По-моему, ваше возражение имеет чисто академический характер, — сказал Хэммонд.
   — Возможно, — согласился с ним Портер, — но мы должны стараться выглядеть не глупее, чем есть на самом деле.
   — Вернемся к вопросу обороны, — предложил Уайтсайд. — Вы наложили вето на Национальную Гвардию. Если мы не можем привести в готовность эти части, то нужно предупредить регулярную армию.
   — Если существует возможность сделать это без разглашения тайны, — сказал Хэммонд, — если вы гарантируете, что не будет утечки информации…
   — Это можно обеспечить, — пообещал Уайтсайд.
   — Меня беспокоит опасность паники, — сказал Хэммонд. — Пока все идет нормально, но стоит тронуть не ту кнопку, и вся страна взлетит к небесам, как фейерверк. Все эти годы было столько разговоров и дискуссий относительно НЛО, что люди полностью созрели для паники.
   — Мне кажется, наоборот, разговоры насчет НЛО действуют нам на руку, — сказал Портер. — Идея посещения Земли инопланетянами уже старая и затасканная. Многие свыклись с мыслью, что однажды нас посетят. Они уже подготовлены к этому. Потрясение будет не слишком сильным. Многие считают, что нам будет только лучше, если появятся летающие блюдца. Но у нас уже нет психологии типа «Войны миров» Уэллса. По крайней мере, она уже не доминирует. Мы, в некотором роде, подготовлены в философским смысле.
   — Возможно, это так, — ответил Кларк. — Но стоит какому-нибудь дураку сказать нечто подобное, и тут же начнется паника. Это как цепная реакция.
   — Согласен, — кивнул Хэммонд. — Возможно, ты верно отражаешь проблему, Дэйв. Нужно рассказать стране все, что нам уже известно, дать им немного времени обдумать то, что они узнают. И если появятся новые пришельцы, люди будут наполовину готовы к этому. Успокаивающие слова, главное, осторожность в обращении с успокоительным сиропом. Не переборщить. Пусть у них будет время на трезвое размышление, чтобы обдумать и пропустить через себя эту сенсацию.
   — Итак, — сказал Кларк, — у нас есть следующее: военные будут проинформированы о сложившейся ситуации. Гвардию пока не трогаем, но будет готовы ввести ее в действие или в стопроцентное состояние готовности в любой момент. Будем откровенны с другими странами. Скажем стране все, что можем сказать. А как насчет ООН?
   — Давайте пока оставим ООН в покое, — предложил Хэммонд. — Они и сами прибегут, не задержатся. И, как я понимаю, человек наверху должен поставить «добро» на весь наш план. Он проснется через пару часов. Вам не придется долго ждать. Когда начнем действовать, времени терять будет уже нельзя.
   — Джон, я хотел бы немедленно связаться с моими парнями, — сказал генерал. — Не представляю, чем это может помешать. Все будет на уровне семейного дела, ни слова на сторону.
   — Нет возражении, — сказал Хэммонд. — Это твой путь.
   — Как я понимаю, — спросил Аллен у Кроуэлла, — станция ведет непрерывное наблюдение. Они нам немедленно сообщат, если там что-то начнется?
   — Конечно. Мы узнаем об этом моментально.
   — А что, если кому-нибудь из наших союзников захочется пострелять и он предложит ударить по рою ядерным зарядом? Взорвать их к чертям собачьим? — спросил Уайтсайд. — Или хуже того, они начнут действовать самостоятельно?
   — Генри, тебе в голову всегда приходят самые ужасные вещи, — сказал Хэммонд.
   — Но это возможно, — не унимался генерал. — Пусть лишь кто-то как следует перепугается, и тогда…
   — Будем надеяться, что именно этого не произойдет, — сказал Портер. — Я не думаю, что это вероятно. Но, видимо, следует разбудить госсекретаря. Его нужно ввести в курс дел. Может, он будет завтракать с президентом. Он и еще кто-то. Министр юстиции, например. Я позвоню.
   — И это все? — спросил Кроуэлл.
   — Кажется, да.
   — Наверное, уже не стоит ложиться спать, — вздохнул Кларк. — Часа через два начнет светать.
   — Я не поеду домой, — сказал Портер. — В пресс-гостиной есть удобный диван. Нет, погодите… Их там два. Кто со мной?
   — Думаю, я не прочь поспать, — сказал Кларк.

16. ОДИНОКАЯ СОСНА

   Шаркая ногами, Стеффи Грант вошел в кафе «Сосна» и рухнул на табурет у стойки. На звук с грохотом закрывшейся звери появилась Салли.
   — Ты работаешь с утра? — удивился Стеффи. — Я думал, с утра будет Джуди. — У Джуди простуда, — пояснила Салли, так что я ее заменяю. В кафе никого не было, кроме них.
   — А где все? — опять удивленно спросил Стеффи. — В город понаехало столько народу…
   — Они поздно встают, — сказала Салли, — те, что у нас. А многие ночуют в Бимидже, приезжают сюда утром и уезжают вечером. Им тут просто не хватило мест.
   — А эти двое из «Трибюн» здесь? Парень с камерами и девушка-журналист?
   — Они приехали раньше, когда еще были номера в мотеле.
   — Они отличные ребята, — сказал Стеффи, — настоящие белые люди. Девушка дала мне пять долларов только за то, что я отвечал по телефону и не вешал трубку, чтобы никто не мог занять линию. А фотограф сунул мне вчера бутылку за то, чтобы я проследил, что делается за рекой, а он мог бы поспать. Сказал, чтобы я его разбудил, если что-то начнется. Но ничего не случилось. Хорошее виски, кстати. Не то, что ваша дешевка.
   — Да, народ они добрый, — согласилась Салли. — Дают хорошие чаевые. Не то что наши местные — дождешься от них.
   — Они почти ничего не узнали пока, — сказал Стеффи. — Видимо, совершенно нечего узнавать у той черной штуки за рекой. Ребята из Вашингтона стараются вовсю, но у них мало что получается. Я говорил с одним, он копался в мусоре, который выбрасывает эта штука, в том, что остается после изготовления тюков с белым волокном. Он сказал, что почти не находит семян сосны. Шишки разломаны, но семена исчезли. Это, говорит, неестественно. Говорит, что эта штука, видимо, копит их внутри. Может, она их ест, говорю я ему. Как белки, птицы… Он только головой покачал, не согласился.
   — Что принести тебе, Стеффи?
   — Кусочек пирога, наверное.
   — Колбасы или бекона?
   — Нет, не надо. Это у вас слишком дорого. Только пирог. И побольше сиропа. Я люблю, когда много сиропа.
   — Сироп в кувшине. Наливай сколько хочешь.
   — Хорошо. Тогда побольше масла. Небольшая дополнительная порция масла. Возьми с меня за нее.
   Салли ушла на кухню, потом вернулась.
   — А пришелец успел далеко забраться в лес? — спросила она. — Я давно уже не смотрела.
   — Больше мили, если причинить на глаз. Двигается по прямой день и ночь. Выплевывает мешки с белыми волокнами каждые несколько минут. Оставляет за собой длинную цепочку этих мешков. Не понимаю, зачем ему это. Не могу в этом найти никакого смысла. Вообще, поведение этого пришельца как-то не укладывается в голове.
   — Должна же быть какая-то причина.
   — Наверное, только я ее не вижу. И еще не пойму одну вещь — почему он выбрал именно нас.
   — Но где-то это должно было произойти. Вот мы случайно и подвернулись. Если он искал деревья, то лучшего места не найти.