— Дома у него были?
   — Само собой. Нет там никого.
   — Странно…
   — Еще как странно! В общем каша заваривается серьезная. Ты-то подъедешь?
   — Попозже.
   — Тогда бывай!
   Вернувшись к столу, Александр сунул лист в полиэтиленовый пакет и спрятал в планшетку. В лабораторию он все-таки забежит. Мало ли что. И перед Лесником легче будет отчет держать, и перед Митрофанушкой… Подтянув брюки, он снова оглядел себя в зеркале. Некоторые люди любят прибегать к уловкам, которые, как им кажется, украшают их. Кто-то оборачивается в профиль, кто-то напрягает бицепсы и расправляет плечи, очень многие ходят тяжеловатой развальцей, расставив руки подобно гиревикам из цирка. У Александра подобных поз не существовало. Черт его знает почему. Не привык и не научился. У Димки Губина они были, а у него нет. Димка и одевался-то, как заправский денди, а Александру зеркало было необходимо только для того, чтобы лишний раз поиздеваться над собой. Утром — показать язык, вечером — послать к черту или куда подальше. А чего еще он, в сущности, заслуживал? Следователь-маргинал, недотепа, выброшенный из седла в первом же серьезном бою. Вот и сейчас начинается: «отчитаться перед Лесником, отчитаться перед Митрофанушкой…» Черта-с два! Он мысленно вскипел. Разве обстоятельства не изменились? Еще как! И разве не сказано, что раба нужно выдавливать из себя по капле?.. Вот и будем выдавливать! Порой и маргиналы способны взбунтоваться. Особенно если их сбрасывают в фонтаны с седьмых этажей… Александр улыбнулся. Дело начинало по-настоящему затягивать. Этот этап он любил, пожалуй, более всего. Нет еще головной боли, но есть уже азарт. И в лабораторию он забежит отнюдь не для отчетности. Гипноз гипнозом, а экспертиза экспертизой. И Митрофанушка с Лесником здесь абсолютно ни при чем!..
   Уже в прихожей он вспомнил вдруг о завтраке. Поразмыслив, махнул рукой. В самом деле! Если уж завертелась такая карусель, то плевать на завтраки с обедами.
   В лаборатории у Иннокентия работали исключительно эрудиты. Об этом приходилось вспоминать всякий раз, попадая в царство реторт и электролизных агрегатов. Здесь говорили о Фрейде и Шопенгауэре, толковали о преимуществах люизита перед ипритом, рассуждая о талантах Иисуса Навина, не забывали и центурии Нострадамуса, а, цитируя фразы из Лопе де Веги, поминали всю французскую гвардию максималистов. Интеллект живет языком, и в интеллектуальных голосах звучала интеллектуальная снисходительность, провидческая усмешка не покидала лиц, а глаза поблескивали пониманием или чем-то весьма на него похожим. Всякого гостя встречали, как потенциального оппонента, и поддевали от души, опрокидывая шахматной акробатикой слов, добивая семизначными числами, оглушая хохотом гениальных глоток. Иннокентий, начальник криминалистической лаборатории, зубоскальство поощрял, и именно по этой причине заглядывать к «эрудитам» решался далеко не каждый. Вот почему, протягивая Кеше злополучный листок, Александр заранее морщился ожидая насмешливых замечаний. И последние незамедлительно последовали.
   — Странная бумажка… Интересно знать, где она побывала? В каком таком удивительном месте? Ты действительно хочешь проверить ее?
   — Да, и желательно поскорее.
   — Результаты могут оказаться шокирующими, — предупредил Кеша. Кто-то из лаборантов прыснул.
   — Сегодня на шутки отвечаю выстрелами, — Александр ожесточенно потер переносицу. — Дело серьезное. Замешан Лесник и вся его команда.
   — Ого! — Кеша изобразил смешливое удивление. Подобными сентенциями его было не пронять. — Ты хочешь, чтобы мы осмыслили и осознали?
   — Вот именно! Всю полноту ответственности и так далее… Это не просто листочек, а загадка номер один, с которой, собственно, все и началось.
   — Ясненько! — Кеша пинцетом вытянул лист из пакета. — Бьюсь об заклад, на нем что-то написано. Или было написано.
   — Молоком, — съехидничал девичий голосок.
   — Невидимыми чернилами!..
   Александр покосился на лаборантов. Силы, конечно, не равные. Если навалятся разом, ему даже не перекричать их.
   — Один из помощников Лесника, — внушительно начал он, — отбросил копыта, подержав эту бумажку в руках. Ваша задача — сообразить почему. И на всякий пожарный довожу до сведения, что информация секретная и разглашению не подлежит.
   — Будь спок, Александр Евгеньевич! Люди здесь сидят вдумчивые и задачи свои знают.
   — Именно поэтому я и упомянул про секретность.
   — Обижаешь, гражданин начальник.
   — Не обижаю, а предупреждаю. Самым деликатным образом, — Александр шагнул к выходу.
   — И ты не попьешь с нами чайку, не поделишься подробностями?
   — Извини, Кеша, в другой раз и в другом настроении…
   В отделе ему снова поведали о Борейко. Сперва Петя-Пиво, а затем и всезнающий Казаренок. Майор исчез и исчез бесследно. Периодически звонили родственникам, запрашивали городской морг и травматологические отделения. Как намекнул Челентано, начальство вибрировало и тому имелись веские основания. Исчезновение из сейфа документов, пропажа одного из сотрудников накануне важнейшей операции могли выбить из колеи и человека покрепче Митрофанушки. Димка Губин, Паша Семичастный и Коля Савченко рыскали по городу, проверяя все возможные адреса. Митрофанушка всерьез подумывал о том, чтобы объявить всесоюзный розыск. Сотрудники считали это лишним, а кое-кто даже полагал, что через день-два майор сам вернется, притащив кипу криминальных новостей или же связанного по рукам и ногам насильника.
   В разгар беседы Александр услышал под окнами шум мотора. Подъехала машина Лесника.
   На этот раз Маципура приветствовал его, как старого знакомого, Цой сдержанно кивнул. А через десять минут они уже въезжали в знакомую аллею. Побарабанив пальцами по колену, Маципура загадочно обронил.
   — Сегодня вы познакомитесь с новыми людьми.
   — Весьма рад, — пробормотал Александр.
   Крякнув, Маципура дождался, когда автомобиль остановится и открыл дверцу.
   «Новых» людей оказалось двое. В углу комнаты, закинув ногу на ногу, сидел Мамонт, первый зам Лесника, фигура не менее известная и по колориту безусловно превосходящая шефа. Впрочем, все условно. Серый, изящного покроя костюм, галстук с алмазной булавкой и зеркальные очки наверняка сразили бы Димку Губина, но Александр остался равнодушен. Более того, изучив внешность респектабельного зама, он решил, что простовато одевающийся Лесник ему куда как симпатичнее. Лицо и поза человека номер два дышали опасной самоуверенностью. Такие не любят выслушивать, слагая мнение в считанные секунды, и переубедить их — целая проблема. Второй новостью дня явилась подружка Лесника, та самая Регина, о которой поминал Маципура. Александр заметил, что последний, войдя в комнату, избегает взглядов в ее сторону. Легкий румянец играл на щеках здоровяка, и неожиданно для себя Александр ощутил, что его тоже охватывает подозрительное волнение. Регину нельзя было назвать красавицей — по крайней мере в общепринятом смысле слова, но то, как она себя держала, с каким выражением глядела на собравшихся, поневоле привлекало к этой даме внимание. Арсенал женщин воистину безграничен. Регина владела электричеством, которое завораживало. В ней угадывалась внутренняя сила, способная очаровывать и подавлять. Высокая, лишь на пару сантиметров ниже самого Александра, она обладала юношеской фигурой. Решительная линия подбородка, чуть вздернутый нос, короткая стрижка и брови, которые могли бы украсить любое лицо. «Атаманша», — мысленно повторил он, вспомнив определение друга чекиста. Теперь по крайней мере понятно что это такое… На мгновение они встретились глазами, и, сморгнув, Александр в точности последовал примеру Маципуры, уставившись в стену с лиловыми обоями.
   — Кажется, все в сборе. Это и есть тот следователь, о котором я говорил, — не поднимаясь из-за стола, Лесник кивнул в сторону Регины с Мамонтом. — Знакомьтесь, мои ближайшие сподвижники: Регина и ммм… некоторым образом Анатолий Валерьевич.
   Александр кивнул. Типа, замершего слева от Мамонта, он не стал принимать в расчет. Коли его не представили, стало быть, так и надо. Шестерка. Максимум — телохранитель.
   — А теперь коротко о том, что с вами произошло.
   Лесник обращался к гостю, но прежде чем заговорить, Александр еще раз осмотрел комнату. Взгляд его задержался на схеме, развернутой на столе. В ней без труда угадывался план гостиничного здания. В ряде точек стояли жирные кресты, пунктиром были помечены лестничные марши. Здесь же в вазочке покоилась все та же усохшая растительность. Не укрылось от внимания следователя и то, что Леснику явно нездоровится. В мощной пятерне мафиози мял аэрозольную упаковку, и было видно, что он уже попривык к ней.
   — В сущности ничего особенного не произошло. Я попытался отыскать Чолхана, мне этого не позволили. Вернее, я наткнулся на какого-то Приакарта, после чего некий Громбальд довольно эффектно выставил меня вон. Однако, того, что я видел, достаточно, чтобы понять причину ваших волнений. Люди, которые обосновались в гостинице, не просто рядовые гипнотизеры. Я мало что понимаю в подобных вещах, но случившееся не очень-то похоже на галлюцинацию. По крайней мере одежда на мне вымокла вполне реально, да и все прочие ощущения…
   — Чушь! — Мамонт обернулся к Леснику. — Сначала сказки плели твои недоумки, а теперь этот ментяра. Кого еще ты собираешься пригласить?..
   — Тебе придется его выслушать! — голос Лесника прозвучал жестко. — Тем более, что из всех присутствующих ты один не сталкивался с НИМИ воочию.
   — И очень жаль! Случись нам встретиться, не было бы и этого маразма. Что скажут твои друзья, Лесник? А? — Мамонт желчно усмехнулся. — Подумать только! Ты обратился за помощью в органы!..
   Судя по всему, чувствовал себя Мамонт уверенно. Возможно, он примерялся к мантии обличителя, но так или иначе разговор проходил практически на равных. И это Александру очень не понравилось.
   — Я давно тебе предлагал: соберем ребятишек покрепче и наведаемся к твоему чудо-администратору. Можно вкручивать мозги корейцу или Маципуре, но только не десятку вооруженных молодцов. Убери из комнаты лягавого, и мы решим дельце в пять минут.
   — Трепло! — Регина даже не взглянула на того, к кому обращалось данное замечание.
   — Что она сказала? — Мамонт привстал. Длинная его рука потянулась к девушке. — Лесник! Пусть твоя подруга придержит язык! Или я сумею укротить ее сам!..
   Насколько быстро происходит укрощение он показать не успел. Не успел, потому что его опередили. Шагнув к нему, Регина наотмашь ударила Мамонта по лицу.
   — Ша! — Лесник громыхнул кулаком по столу. — Я не собираюсь разнимать вас. Регина, присядь!
   — Она мне за это ответит, — прошипел первый зам. Левая щека у него стремительно разгоралась. — Таких вещей я не забываю…
   — Все на свете забывается, дорогой мой. И оплеухи в том числе, — Александр улыбнулся Регине. — Во всяком случае во вкусе вам не откажешь. Я хочу сказать, что объект для пощечин вы избрали удачный. Я бы и сам с удовольствием ему врезал, но чертово воспитание… Вы не поверите, но у меня было две гувернантки! Самых настоящих. Я и сейчас помню кое-что на французском, могу стишок прочитать…
   — Что вы несете?
   Он разглядел, как смешливо расширились ее зрачки. Пульсирующие капельки туши. И только сейчас заметил, что на девушке совершенно нет украшений. Ни колец, ни брошек, ничего. Возможно, в этом заключался ее стиль, и он с горечью вынужден был признать, что во вкусе нельзя отказать и Леснику… Девушка настолько заняла его мысли, что фразу Мамонта он расслышал лишь частично.
   — Что вы сказали? — он вежливо обернулся.
   — Ты мой, — отчетливо повторил Мамонт. — Мой!.. Понял, лягаш?
   Александр покосился на типа возле стены.
   — Временами я становлюсь рассеянным, это точно. Но ты ошибаешься, думая, что ругань до меня не доходит. Ты знаешь, что бывает за оскорбление лиц при исполнении?
   — Ну же, напугай, — Мамонт осклабился. — В жизни не садился на пятнадцать суток.
   — А кто здесь говорит о пятнадцати сутках? — Александр резко выбросил правую руку, ударив Мамонта по кадыку. Телохранитель тотчас отлип от стены, но следователь уже ждал его. Нырнув под встречный удар, он с силой боднул противника в грудь. Бедолага с хрипом отлетел к столу. Впрочем, хрипел не он один. Те же самые звуки издавал Мамонт. Александр потер лоб. Голова гудела словно после приема пенальти. — Прошу прощения, — он посмотрел на Лесника. — Думаю, инцидент исчерпан?
   — Тебе это только кажется, лягаш, — сипло выдохнул Мамонт.
   Александр присел возле него на корточки.
   — Какой же ты ненасытный, дружок. Или ты из этих… из мазохистов?
   — Все, хватит! — Лесник со скрипом выдвинул ящик стола и достал пистолет. — Это газовый. Но для усмирения хватит. Кто-то хочет испытать на себе?
   — Только не я, — Александр миролюбиво поднял руки. — В конце концов я работаю на вас, разве не так?
   — А я ухожу, — Мамонт неуклюже поднялся, кое-как оправил на себе костюм. — По крайней мере свое мнение я изложил. Что бы вы там не решили насчет гостиницы, мне на это чихать. Как говорят чокнутые: каждый строит свой дурдом.
   — Ты совершаешь ошибку, Мамонт!
   Не отвечая, человек номер два кивнул своему телохранителю и решительно направился к выходу. Маципура загородил было ему дорогу, но тут же смущенно отступил. Некоторое время оставшиеся прислушивались к удаляющимся шагам.
   — А может, так оно и лучше?
   Это предположила Регина. Вынув изящного вида портсигар, она покрутила его в пальцах и со вздохом спрятала обратно в сумочку. Видимо, вспомнила о легких Лесника.
   — Во всяком случае теперь мы можем спокойно поговорить.
   — Минутку! — Александр приблизился к двери, отворив ее, выглянул наружу. — Да, они в самом деле ушли…
   — А вы ждали, что они притаятся у порога и станут подслушивать?
   — Как знать. От этого щеголя можно ожидать чего угодно.
   — Бросьте! Что за нелепость!
   Александр пожал плечами.
   — Думайте что хотите, но все могло кончиться и хуже.
   — Вполне возможно.
   — Этот ваш слон с остатками рыжей шерсти — настоящий псих. Придурок и псих. Я это понял еще с порога.
   — Тогда зачем затеяли драку? — Регина фыркнула.
   — Вы что-то путаете, сударыня. Затеяли драку вы, я лишь вмешался на одном из критических этапов.
   — Но вмешались достаточно агрессивно.
   — С психами только так и надо. Не дать им успеть завестись. Кроме того, я боялся, что свара перерастет в перестрелку. Не сомневаюсь, что под мышкой у Мамонта тоже имелась какая-нибудь игрушка. И может быть, даже не газовая.
   — В сообразительности вам не откажешь, — пробормотал Лесник.
   — А как же…
   — Может быть, мы все-таки вернемся к тому, с чего начали? — предложила Регина.
   Лесник с улыбкой покосился в ее сторону.
   — Не возражаю.
   — Так или иначе, но все мы теперь причастны к событиям, происходящим в гостинице, — Лесник только что вдохнул порцию аэрозоли, и голос его звучал тверже. — Задача наша — не из простых. Мы должны определиться с позицией. Это во-первых…
   — И во-вторых, и в-третьих, — оборвала его Регина. — Позиция определяет все, и если мы согласимся, что обстоятельства сильнее нас, то дело автоматически прекращается. Я, например, голосую за это. Нужно отозвать от гостиницы наблюдателей и попытаться успокоить Мамонта.
   — Словом, ты предлагаешь отступиться.
   — Да. Я считаю это разумным. Кто бы ОНИ ни были, они сотрут нас в порошок.
   — Женская интуиция? — Александр хмыкнул.
   — Это уж как хотите!
   — Но кто они, черт подери?! Мы ведь ничего о них не знаем!
   — А нас это и не касается. Во всяком случае так полагают ОНИ. И тут уж ничего не попишешь, — Регина говорила ровно и уверенно. Глядя на нее, Александр ощутил внезапный укол ревности.
   — Если у вас на виду будет гореть дом, вы предложите то же самое? — поинтересовался он.
   — В данном случае дом не горит, и я…
   — Вы не можете знать, горит он или не горит! В конце концов это наш город, и в городе этом начинает твориться черт-те что! Вы же со спокойной совестью советуете закрыть глаза.
   — Извините, я забыла о вашей профессии, — с сарказмом произнесла Регина. — Вы ведь связаны по рукам и ногам служебным долгом!
   — Вам не нравится слово «долг»?
   — Я его не выношу. Словесная ширма, прикрывающая насилие.
   — Вы ошибаетесь. Нередко за этим словечком таятся куда более ценные вещи.
   — Свобода подчинять и ничего больше!
   — Только не устраивайте здесь дискуссий, — ворчливо заметил Лесник.
   — По-моему, мы коснулись сути вопроса, — Александр взглянул на девушку. — Разве не скверно сознавать, что поблизости кто-то страдает?
   — Поблизости всегда кто-нибудь страдает, — Регина хладнокровно скрестила на груди руки. — Или вы собираетесь помочь всем несчастным в мире?
   — В меру сил!..
   — Вот именно — в меру дарованных вам природой сил! А много ли их вам даровано? Это во-первых, а во-вторых, о чьих страданиях вы говорите? Если имеются в виду наши жертвы, то будем честны: мы сами влезли в то, что нас не касалось.
   — Хорошо, коли так. А если все-таки касалось?
   — Каким образом?
   — А вы предположите самое сумасшедшее — западные разведслужбы, инопланетян, спятивших телепатов — да мало ли что! Разве в самом незнании не кроется гипотетическая опасность?
   — В таком случае бояться следует всего! Так как, в сущности, мы НИЧЕГО не знаем! И потом, мы рискуем раздразнить нашего неведомого противника.
   — Мы уже его раздразнили. И останавливаться на полпути глупо!
   — Я же сказал: хватит дискуссий! — брови Лесника изогнулись сердитыми дугами. — Тем более, что вам друг друга не переспорить.
   — Но вы же слышали ее установку! Либо да, либо — нет. Или вы с этим согласны?
   — Черта лысого он согласен! — Регина все-таки достала сигарету и зажгла спичку. — Просто пренебрежет моим мнением, вот и все.
   — Правильно, — Лесник кивнул. — А иначе мы не сдвинемся с места. Регина никак не желает понять, что в выигрыше всегда атакующий.
   — Даже когда этот твой атакующий с хворостиной идет на медведя?
   — Я вовсе не уверен, что перед нами медведь, — Лесник прищурился. — И кроме того, я не уверен, что нас оставят в покое, если мы отступимся.
   — Логично, — Александр кивнул. — Если силы эти дурные, то так или иначе от нас постараются избавиться.
   — А если нет? Если мы встали у них на пути в то время, как никаких катастроф не предвиделось?
   — Сомневаюсь, что это так, — буркнул Лесник.
   — Согласен. Они должны были действовать более корректно.
   — Но мы же не имеем о них ни малейшего представления! Как можно судить о том, что корректно, а что нет? — Регина обернулась к Маципуре. — А ты что молчишь? Или поддерживаешь этих двоих?
   Здоровяк покачнулся, словно выдержал крепкий удар. В растерянности покосился на хозяина и развел руками.
   — Как скажете, так и будет.
   — Отстань от него, — Лесник с нездоровым сипом втянул в себя воздух. — Я не отступлюсь от этого дела. С хворостиной или без, но я заставлю твоего медведя пожалеть о причиненных мне неудобствах. Александр Евгеньевич прав: это прежде всего НАШ город!
   — Как мило, какое чудное содружество… — Регина выпустила густое облако дыма.
   — Я же просил тебя!..
   — Ладно, сам виноват, — она отшвырнула сигарету. — Поступайте, как знаете.
   Александр поднял окурок, потушив о подошву, бросил в мусорную корзину. Он сидел в кресле, в котором недавно располагался Мамонт, и чувствовал себе более или менее уютно.
   — Хотел бы кое-что добавить, — он строго взглянул на Регину. — В этом деле помимо всего прочего у меня есть и свой корыстный интерес. Не далее как вчера мне выкручивали руки, а затем самым паскудным образом чуть было не утопили в фонтане. Наверное, это выглядит по-мальчишески, но я желал бы поквитаться.
   — Надеюсь, вам это удастся.
   Он решил было, что она шутит, но ошибся. Лицо девушки оставалось серьезным.
   Они сидели вокруг стола, рассматривая схему. Колесо времени замедлило бег, Александр явственно слышал, как в соседней комнате тикают часы — мрачно, лениво, словно всерьез раздумывая, не остановиться ли насовсем.
   — Вряд ли мы что-нибудь тут увидим, — пробормотал Маципура. — Все-таки мы не специалисты.
   — Может быть, стоит пригласить кого-нибудь со стороны?
   — Не надо, — Лесник поднес к носу баллон с аэрозолем. — Так или иначе история загадочна сама по себе. Архитектор взялся повторить старинную кладку, обнаруженную где-то на Алтае. Не знаю уж, чем она ему приглянулась, но пробивал он идею весьма упорно. Нашлись и противники. Прежде чем претворить эту громаду в жизнь, старикашка перенес два инфаркта. После третьего он скончался, и в память о нем проект наконец-то утвердили. А в следующую пятилетку три таких здания украсили просторы нашей родины.
   — Не совсем улавливаю, какая связь…
   — Слушайте дальше. Я уже сообщил, было построено только три таких здания. В настоящее время уцелело одно.
   — То есть?
   — То есть, снова начинается полоса загадок. Первое здание рухнуло, как считается от подземных толчков. Это, заметьте, на Урале, где о землетрясениях слыхом не слыхивали. Во второе врезался терпящий аварию истребитель… Да, да! Именно так!.. Третье же построено здесь, в Уткинске, но и с ним творится что-то неладное. Я имею в виду то, с чем мы столкнулись.
   — Секундочку! Чем вас не устроила версия о землетрясении? Мало ли что Урал. И на старуху бывает проруха.
   — Нет, не бывает! И кстати, эта самая версия не устроила многих. Прежде всего по той простой причине, что целиком высосана из пальца.
   — Почему вы так решили?
   — Да потому, что никакого землетрясения не было и быть не могло! Но когда рушится махина в шестнадцать этажей, что-то необходимо представить в качестве объяснения. В данном случае решили погрешить на дефекты строительства, возможно, кого-нибудь даже посадили, но официально прикрылись тем, чего не было.
   — Понимаю, к чему вы клоните…
   — Верно, к тому самому. Наша гостиница — последняя из роковой троицы, и снова начинаются аномалии. Я не знаю, связано ли это каким-нибудь образом с особенностями конструкции, но подобно тем, кто занимается статистикой, я попытался суммировать факты, не объясняя их.
   — Другими словами, странное может случиться раз или два, Но в дальнейшем это наводит уже на некоторые размышления, так?
   — Что-то в этом роде, — Лесник кивнул. — Вероятно, аномалии сосредоточиваются там, где для этого есть предпосылки. Не забывайте про кладку на Алтае. Черт его знает, что там было прежде.
   — Таким образом мы приходим к знаменательному выводу: ГОСТИНИЦА! От этого и надо плясать.
   — Во всяком случае это единственная нить, за которую мне удалось ухватиться.
   — Вот именно! Единственная, — Регина откинулась на спинку кресла. — Тебе кажется, что ты нашарил ахиллесову пяту, но ты можешь и ошибаться.
   — В ее словах есть резон, — Александр сожалеюще качнул головой. Землетрясение с истребителями, история проекта — все это и впрямь более чем странно. А с другой стороны отвратительные застройки у нас не редкость. Как сказал де Кюстин еще полтора века назад: Россия — страна фасадов. Здесь все из глины и рушится само собой. Вот если то же самое случилось бы где-то в Германии или в Англии…
   — Значит, вы по-прежнему сомневаетесь? — болезненным движением Лесник потянулся к горлу. — Честно говоря, после вчерашних событий я ожидал встретить большее понимание.
   — Да нет, дело в другом. Ваша версия говорит в пользу загадочных аномалий, и только. Здесь же несколько иное. Уверен, что мы столкнулись с разумом увертливым и коварным. А это, согласитесь, несколько отлично от того, что вы нам обрисовали. И даже на эту вашу схему я смотрю иными глазами. Шестнадцать этажей по пятьдесят с лишним номеров… В итоге — восемьсот потенциальных гостей. Сумма более чем приличная, и было бы неплохо познакомиться с нашими постояльцами поближе.
   — Но вы, кажется, уже познакомились?
   — Я говорю об элементарной проверке: документы, данные по месту работы и так далее. И не только постояльцев, но и служащих!
   — Вы что, всерьез полагаете, что к делу причастны все обитатели гостиницы? Но это же абсурд!
   — Не знаю. Откровенно говоря, не хочу, чтобы это оказалось так. Но тот человек из вестибюля упомянул про какой-то съезд. Съезд мелиораторов — так кажется. А съезд подразумевает определенное множество. Словом, надо бы навести справки о статусе съезда, его президиуме и основных темах.
   — Не мешает разузнать и о всех последних перемещениях в гостиничном штате, — предложил Маципура.
   — Согласен. Это тоже может помочь. Если что-то в гостинице затевается, то безусловно с ведома администрации.
   — На некоторые из ваших вопросов я мог бы ответить прямо сейчас, — Лесник неспешно поднялся из-за стола. — Всю гостиничную документацию мне прислали еще вчера. Кое-что я успел просмотреть.
   — И что-то обнаружилось интересное?
   — Более чем, — Лесник хмыкнул и приблизился к двери. — Документы в соседней комнате. Прошу обождать.
   — Боитесь, что подгляжу код?
   — Боюсь. — Лесник вышел из кабинета.
   Оставшиеся за столом прислушались к лязгу отпираемого сейфа. Зазвенели ключи, что-то зашуршало, будто на пол уронили стопку бумаг. А потом Александр озадаченно уставился на Маципуру. Ему показалось, что из комнаты донесся сдавленный хрип. Регина привстала с места.