Семенов Сергей. Инквизитор

   – Я не хочу быть паразитом, живущим за счет жизней людей.
   – Все существа паразиты, если рассматривать их с твоей точки зрения. Все жрали и продолжают пожирать друг друга. Паук ест муху, лиса ест зайца, человек ест корову, дарх ест человека… В этом нет ничего необычного. Ты просто переместился в этой пищевой цепочке на самый верх.
   – Но человек не корова!
   – Да, человек – это человек. Всего лишь человек. Ты еще не почувствовал этого, но скоро почувствуешь. Ты теперь волк, тигр, лев, а вокруг тебя стада овец, косуль и антилоп. Ты можешь стать злым львом, можешь быть добрым, это ничего не меняет. Когда придет время, ты заберешь чью-то жизнь, чтобы продлить свою. Ради себя или ради кого-то другого, не суть важно. Тебя таким создали, ты другой. И, как я уже говорил, этого не изменить. Я знал одного дарха, нефалима, который семьдесят лет обманывал судьбу, пытаясь быть человеком. Сегодня он понял, что судьбу не переиграть, и исполнил свое предназначение.
   – Я не верю в судьбу.
   – Не важно. Главное, что Судьба верит в тебя.
   – Я не понимаю.
   – Ты должен закончить обращение. Ты должен стать дархом. Если не ради себя, то хотя бы ради этого Творения.
   – Я не хочу становиться чудовищем.
   – Значит, не становись им. Твой выбор всегда останется за тобой. Когда рождается новый дарх, нефалим или сошар, его душа наполнена сумраком, и только он сам избирает для себя Тьму или Свет. Тьму выбирают чаще. Ее проще впустить и вырастить и гораздо сложнее изгнать. Но ведь никто не заставляет тебя впускать в себя Тьму. Сейчас твоя душа наполнена Светом. Тебе нужно будет просто удержать его.
   – Я не знаю…
   – Не знаю. Не понимаю. Твоя ведьма умрет, если ты не примешь Суть. Решайся же, наконец.
   – Моя ведьма?
   В душу Бориса снова закрались нехорошие предчувствия. Виктор слишком хорошо знал Дайлану. Он мог назвать ее по имени, но не сделал этого. Вывод напрашивался сам собой – сидящее перед ним существо Виктором не являлось.
   – Кто ты такой?
   Виктор медленно отставил в сторону тарелку с недоеденной яичницей, встал, отступил в сторону и при этом ни на секунду не сводил взгляда с Хранителя. Глаза в глаза.
   – Кто ты? – повторил свой вопрос Борис.
   Ему было жутко от этого взгляда, но глаз он не отводил.
   За окном потемнело. Мгновенно, словно задернули шторы на окнах. Кухня погрузилась во мрак, послышался тихий треск, скрежет, вой ветра в ветвях деревьев. Стандартный набор звуков для дешевого фильма ужасов. Не хватает только тревожной музыки за кадром. Правда, самому Борису было совсем не весело от подобного сравнения. Когда являешься непосредственным участником этого самого фильма, смеяться не очень хочется. Особенно если пока не знаешь, кто ты – главный герой или проходной персонаж. Тем временем на стенах кухни внезапно вспыхнули десятки маленьких масляных светильников в виде бронзовых змеиных голов, которых – Борис мог поклясться – раньше там не было. Мрак сразу превратился в сумрак. Виктор или его имитация отступил еще на шаг, сложил руки на груди, опустил голову. В мерцании десятков тусклых огоньков бесшумно появились призрачные ленты Тьмы. Длинные, изящные, похожие на струи черного дыма. Робко и осторожно приблизились они к замершему существу, коснулись его тела, слились с ним.
   – Ты знаешь, кто я, – проговорила имитация брата.
   – Геката, – догадался Борис.
   Догадался и вдруг осознал, что теперь не боится ее. Скорее даже рад ее появлению.
   – Так меня тоже называют, – ответило существо.
   Его тело поплыло, стало похожим на мираж, сотканный из струй раскаленного воздуха, а затем на месте мертвого брата возник уже знакомый силуэт демоницы. Черные перепончатые крылья взметнулись к потолку, сверкнули в отблесках светильников лишенные зрачков, абсолютно черные глаза, поскреб линолеум покрытый мелкими шипами змеиный хвост. Перед Хранителем снова стояла обнаженная девушка с золотистой кожей и длинными, почти до самого пола, прямыми черными волосами.
   – Что тебе нужно от меня? – спросил Борис.
   Знакомый образ девушки-демона помог Борису окончательно овладеть собой. Теперь он был уверен, что Геката не причинит ему вреда. Кем бы она ни являлась, у демоницы другая цель.
   – То же, что и в начале нашей беседы. Прими свою новую Суть. Стань тем, кем тебе суждено стать, – ответила Геката.
   – А если я откажусь? – спросил Борис.
   – Я приду снова. Ты готов закончить обращение, просто боишься перемен, происходящих в тебе. Но это неизбежно. Ты уже дарх, просто пока не принимаешь этого. Именно поэтому я здесь. Я есть суть Сути. Древнее знание Знания. Сила Силы. Меня нельзя отвергнуть. Никому это не дано. Для обращенных я Неизбежность. Ты сопротивляешься, но твое сопротивление бессмысленно. Нити твоей судьбы сплетены в новый клубок. У тебя новая дорога, пускай даже ее выбрал не ты. Твоя ведьма умирает, Творение готово погрузиться во Тьму. Разве этого мало, чтобы принять всю полноту Силы дарха и постараться помешать беде?
   – Этого вполне достаточно, – согласился Борис. Демоница была права. Пока Хранитель был человеком, он ничего не мог противопоставить врагам. Человек против дарха не более чем беззащитная букашка.
   – Тогда чего ты медлишь?
   – А что я должен сделать? – спросил Борис.
   – Просто впустить меня.
   Геката плавно взмахнула рукой, оставляя дымчатый след, и в воздухе появилась одна из злосчастных бабочек-камикадзе. Бориса передернуло. Если безумие с самосожжением насекомых повторится, он отказывается продолжать. Ему вполне хватило недавнего ночного шоу.
   – Не бойся, – поспешила успокоить его Геката нежным шепотом, снова взмахивая рукой и заставляя бабочку исчезнуть без следа: – Мои маленькие помощники уже практически выжгли твою человеческую Суть еще при первой нашей встрече. Ты почти переродился, просто пока не осознал этого. Твое тело обрело Силу, но разум не принял Знания. Поэтому пока ты слаб. Позволь мне закончить, и я уйду.
   Борис не стал испытывать судьбу и проводить эксперимент, сколько раз Геката будет навещать его, пока не убедит закончить обращение. Ему действительно нужны были и Сила и Знания. Только так у него появлялся шанс выжить и попытаться спасти других.
   – Делай, что считаешь нужным, – сдался он.
   – Для тебя это будет всего лишь поцелуй, – улыбнувшись, произнесла демоница и плавно, едва касаясь пола кончиками пальцев, подошла к Хранителю. Нежно обняла его за шею.
   Только теперь Борис получил возможность поближе рассмотреть лицо девушки. Оно действительно было прекрасно, но при ближайшем рассмотрении оказалось покрыто тончайшей паутинкой золотой татуировки, состоящей из тысяч микроскопических рун. Язык Древних. Именно поэтому издали ее кожа выглядела столь эффектно.
   – Не бойся, – ласково прошептала Геката.
   Ее губы, неожиданно сладкие и горячие, коснулись губ Бориса. В нос ударил дурманящий запах невиданных трав и цветов. Хранитель мог ожидать от этого поцелуя чего угодно, вплоть до адских страданий, но только не той страсти и возбуждения, что внезапно захватили его. Мир поплыл, сердце растерянно замерло в груди, чтобы через миг затрепетать, словно пойманная в силок птица, руки сами собой потянулись вперед, желая притянуть к себе прелестную демоницу и не выпускать уже никогда. Но схватили они лишь пустоту…
   Борис открыл глаза, растерянно оглядываясь. Гекаты не было. Не было яичницы, кухни, да и дома вообще. Он стоял неподалеку от церкви, пытаясь осознать произошедшее. Неужели заснул и ходил во сне? Как лунатик. Или для Гекаты нет ничего невозможного, и ради их короткой беседы она смешала реальности, втянув его в свой собственный мир грез и завершая таким образом обращение. Теперь Борис мог поверить во что угодно.
   Быстро сделав ревизию собственной памяти, Хранитель оказался немало удивлен. Возможно, он слишком идеализировал процесс обращения, но на данный момент знаний и навыков в его голове практически не прибавилось. Какие-то крохи, фрагменты, словно обрывки вчерашних газет. Впрочем, это было вполне естественно. Чтобы стать полноценным дархом, нужно было начать жить как дарх. Испить хотя бы одну человеческую жизнь. Именно тогда в организме иедарха запускались процессы, превращающие его в сверхсущество. Но пока Борис этого еще не знал. У него, как у киношных и книжных вампиров, не появилось неудержимого чувства голода. Он не рассматривал пока людей только как ходячие батарейки, которые в нужный момент можно использовать в своих целях, а потом выбросить на свалку за ненадобностью. Хранитель все еще мыслил как простой человек. Осознание своей новой Сути приходило к дархам далеко не сразу.
   Единственное, что почувствовал Борис, как только открыл глаза, так это то, что его тело не принадлежит больше Творению. Оно перешло в Тесил, стало частью смещенной реальности, позволяя Борису на законных основаниях воспринимать мир таким, каким еще совсем недавно он разглядывал его, лишь надев на шею амулет «Глаз Мира». И еще пришло неожиданно горькое осознание, что для людей он теперь никто, пустышка, невзрачная тень, не стоящая даже мимолетного взгляда. Незаметность – благословение и проклятие всех дархов. Теперь главное – научиться вновь возвращать свое тело в Творение. Формула заклинания, совсем простенькая, как детская считалочка, вертелась в голове Хранителя, но пока он не знал, как правильно использовать ее. Нужен был другой дарх, способный преподать ему пару уроков колдовства. Только вот единственный известный ему дарх, действительно готовый помочь, лежал сейчас в церкви поодаль от него, и неопытный священник пытался провести над ним обряд Очищения.
   Внезапно легкий ветерок донес до Бориса уже знакомый аромат лесных трав и цветов. Нежные пальчики коснулись его плеча, горячее дыхание демоницы приятно погладило щеку.
   – Встань, Хранитель. Тебе пора. Твоя ведьма умирает! – прошептала Геката.
   Пальцы до боли сжали плечо Бориса. Черные когти прорвали кожу, погружаясь в плоть новообращенного дарха. Борис попытался закричать, но другой, неожиданно сильный крик резанул его по ушам, заставляя испуганно вздрогнуть и… открыть глаза.
   Джип. Дорога. Лес. Он сидел на ступенях церкви и, похоже, никуда отсюда не уходил. Просто задремал. И увидел очередной кошмар. Только вот что там сказала Геката о его ведьме?!
   Резко вскочив на ноги, Борис обернулся к двери храма и встретился взглядом с участковым. Не нужно было даже быть дархом, чтобы понять, что сейчас чувствует Олег. Но Борис, став отныне оборотнем, а значит, неплохим эмпатом, сам не желая того, ощутил весь ужас и растерянность, пропитывающие сейчас трепещущую душу человека, впервые видевшего воочию обряд Очищения, проводимый над настоящей ведьмой. Олег был в шоке. Но пока держался неплохо. Наверное, потому, что у него было одно незавершенное дело. Он должен был сказать Борису… Должен был сказать… Должен…
   – Что с ней? – едва ворочая вмиг онемевшим языком, прохрипел Хранитель.
   Олег посмотрел на него, словно видел впервые. Но нашел в себе силы и ответил:
   – Это было чудовищно. Она так кричала, так страдала! Я пытался ее удержать, но у меня просто не хватило сил. Ее проволокло до алтаря, а потом бросило под самый свод. Батюшка не остановился и продолжал читать молитву, а она билась в какой-то совершенно безумной истерике, сорвала повязки, выкрикивала непонятные слова. Я видел, как из ее ран течет кровь. Там весь алтарь… – Олег запнулся, не в силах продолжать.
   Понимая, что больше от него ничего не добиться, Борис оттолкнул участкового в сторону и бросился в церковь.
   Дайлана лежала на полу, возле забрызганного ее же кровью амвона, по пояс обнаженная и совершенно неподвижная. Рядом полулежал отец Василий, растрепанный, изнеможенный и совершенно опустошенный. Не зря изгонять бесов брался далеко не каждый священник. Многие просто не выдерживали этой борьбы. Тьма была слишком сильна для людей. Эффективно провести обряд Очищения мог только очень сильный кампер. Батюшка таковым не являлся.
   Оставив сочувствие на потом, Борис подбежал к ведьме, склонился над ней, осторожно коснулся кончиками пальцев щеки девушки. Ничего! Холод. Пустота. Ничто. Хранитель не знал, что дархам дано так ясно видеть и чувствовать чужую смерть.
   – Она мертва, – тихо сообщил отец Василий, едва ворочая языком. – Я ведь предупреждал.
   Борис посмотрел на него так, что священнику захотелось моментально провалиться на месте. Это была даже не ненависть. Ведь нельзя ненавидеть того, кто старался помочь. Просто сейчас Борису не хотелось слышать объяснения отца Василия.
   – Заткнитесь, батюшка, – сухо прошептал он, осторожно приподнимая еще теплое тело ведьмы и прижимая к груди.
   Дайлана была еще здесь, рядом, такая близкая, но уже такая недоступная. Хранитель не чувствовал этого, как ведьмы и ведьмаки, он просто знал. Ведьма уходила от него. И от понимания собственного бессилия перед старухой Смертью Борису хотелось кричать.
   И он закричал. Громко и отчаянно, не выпуская тело Дайланы из своих объятий. Глядя на огромное мозаичное изображение седого старца, летящего среди облаков под сводом церкви.
   – За что? Ну что она сделала Тебе? Что сказала? Что же Ты творишь, всесильный Создатель, почему так поступаешь с теми, кто так предан Тебе! Или Ты уже привык забирать самых чистых, самых лучших, оставляя всю грязь здесь? Тогда я не удивляюсь, почему Ты проигрываешь эту Войну!
   – Что ты такое говоришь! – опомнившийся священник тронул Бориса за плечо, стараясь образумить его.
   Хранителю нужно было лишь обернуться, взглянув на батюшку, и отец Василий, получив мощный удар в грудь, кубарем отлетел к стене. Как это получилось, Борис даже не задумался. Ему было совершенно безразлично, как себя чувствует несчастный. Сейчас он прижимал к груди девушку, которую встретил всего два дня назад. Успел полюбить. Успел потерять. Так бессмысленно и нелепо. Потерять, стараясь спасти. Что же это, Всемогущий Творец? Жестокость или безразличие? А может, Ты действительно не слышишь? Или, как считают дархи, не желаешь слышать!
   – Прошу, не забирай ее у меня, – взмолился он, понимая всю бессмысленность своих слов. – Прошу, оставь ее здесь. Она так нужна мне, неужели Ты не понимаешь этого? Прошу…
   Борис не плакал, когда умер его отец. Борис не плакал, когда стоял над могилой Виктора. Но сейчас, сам не понимая почему, он вдруг почувствовал, как глаза наполняются слезами, а мир превращается в большое размытое пятно.
   – Пожалуйста… Помоги…
   Не было света, льющегося с небес. Не было голоса, идущего из стен. Не было грома и молний. Не было ничего, о чем успели нафантазировать те, кто представлял себе встречу со Всевышним. Просто Борис внезапно ощутил, как что-то коснулось его сознания, пробуждая ото сна. Это были знания, заложенные в мозгу во время его Обращения. Заклинание сформировалось мгновенно и как бы само собой. Борис даже ничего не успел понять. Сила могучим потоком хлынула из него. Но не рассыпалась в пространстве бесполезными брызгами, а, скрученная в одно неимоверно сложное заклинание, которое разум Бориса даже не мог осознать и постигнуть, ударила в грудь мертвой девушки. В тот же миг что-то могущественное и непостижимое коснулось окаменевшего сердца Дайланы, нежно сжимая его и посылая застывшим мышцам один-единственный коротенький импульс, пробуждающий к жизни мертвую плоть. Сердце ведьмы нервно дрогнуло, сделало пробный удар и снова затихло. Но ненадолго. Спустя несколько секунд оно ударило вновь, уже более уверенно. И еще раз. Из горла оживающей донесся едва слышный хрип. Легкие вновь начали свою работу, насыщая кровь кислородом. Дайлана была сейчас полностью опустошена. В ней не сохранилось ни капли Силы, способной удержать жизнь. Но теперь энергия тоненьким ручейком текла из тела Бориса, образовав Нить Жизни, и Хранитель с радостью отдавал свою Силу. Отдавал столько, сколько было нужно, и не жалел ни о капле энергии, возрождающей очаровавшую его ведьму. А Дайлана действительно возрождалась. И уже поднявшийся на ноги священник и вбежавший в церковь участковый Олег видели, как, выплевывая сгустки крови, затягиваются раны на теле ведьмы, как наливаются румянцем впалые щеки, как выравнивается дыхание. И как бледнеет Борис, теряя силы. Должно быть, он отдал бы все. По крайней мере, он сам был готов к этому. Но подобной жертвы от Бориса не потребовалось. Заклинание оказалось универсальным. Оно забрало ровно столько энергии, сколько было необходимо для оживления мертвой плоти, не убивая при этом донора. Мягко, осторожно. Так, что даже Хранитель практически ничего не почувствовал. Однажды он сдавал кровь. Так вот, тогда он чувствовал себя приблизительно так же. Легкое головокружение, небольшая слабость. Но не более того. Впрочем, и этого оказалось достаточно. Борис был обессилен, и случись ему сейчас вступить в схватку с кем-либо, будь то даже обычный человек, поражение Хранителю было бы обеспечено. Он проиграет даже младенцу. А ведь по следу беглецов идут отнюдь не дети.
   Борис понимал это, но ему было все равно. Мысли и чувства его были устремлены сейчас к девушке, которую он едва не потерял и буквально выдернул из ненасытных объятий смерти. Воскресил ее, действительно воскресил! И Борис не сомневался, что ему кто-то помог. Некто непостижимо могущественный, сначала заставивший принять Суть дарха, а затем использовавший его Силу для создания невероятно сложного заклинания, способного возвращать к жизни мертвую плоть. Возможно ли такое вообще? Борис не знал. Слишком мало времени прошло с момента его Обращения. Но он просил помощи и получил ее. А значит Он, тот самый Он, которого любят и ненавидят, не глух вовсе и не слеп.
   – Спасибо, – прошептал Борис, вновь глядя на седовласого старца, чье изображение украшало свод храма, – Спасибо.
   В этот момент дверь церкви распахнулась настежь. Мощный порыв ледяного ветра ударил по многочисленным свечам, заставляя их мгновенно погаснуть. Олег, стоящий ближе всех к выходу, испуганно вздрогнул и попятился. Он первым увидел, кто наведался к ним в гости.
   – Не стоит благодарить Его. – Вблизи входа в церковь стояла ведьма. Та самая, которая встретила их на дороге. – Если Он что-то делает, значит, в первую очередь это нужно Ему. Поверь мне на слово, если бы Творцу нужна была смерть твоей ненаглядной Дайланы, Он проигнорировал бы тебя. Просто ее время еще не пришло.
   – Это твоя правда, ведьма, – зло ответил Борис, осторожно укладывая Дайлану на пол и тяжело поднимаясь на ноги.
   Воскрешение забрало у Хранителя слишком много сил, но стоять перед отступницей на коленях он не мог себе позволить.
   – Это вся правда, другой нет, – спокойно проговорила Элина, делая шаг вперед.
   Олег отступил в глубь храма. Он уже понял, что элегантная незнакомка вовсе не человек, и ничего хорошего от нее ждать не стоит.
   – Не бойся, – успокоил его Борис – Она не посмеет переступить церковный порог. И колдовство ее здесь бесполезно. В священном месте ее темную силу затмит Свет, и она станет беспомощна, как простой человек.
   Борис знал это совершенно точно, помнил слова Дайланы. Но, как оказалось, всего он не предусмотрел. Просто был молод и неопытен. Неожиданно Элина рассмеялась и уверенно ступила на паперть, шаг за шагом приближаясь к церковным дверям. Она знала что-то, чего не знал Хранитель. Видела, чувствовала.
   – Глупец, – произнесла она. – Ты доверил проведение обряда простому человеку. Даже не камперу. Поздравляю, твоя ведьма чиста и даже выжила. Но обряд не завершен. Священник не уничтожил Тьму, просто изгнал ее из тела «Севанского палача». Однако она здесь. Клубится у стен, разлита по полу, окутала колонны и закрыла церковный свод. Со временем она растворится, Свет сожжет ее, но пока она здесь, это место осквернено. И у вас нет защиты от моей магии. Эта церковь теперь не более чем простой дом. Дерево и камень. И я без проблем могу войти сюда, как и в любое другое здание.
   Докатились… Теперь он еще и церковь умудрился осквернить. Интересно, когда Элина отправит Бориса на встречу с Творцом, какое наказание его ждет?
   Нужно было срочно что-то предпринять, но сейчас у Хранителя не было с собой даже оружия. Он забыл пистолет в машине, а магией, энергии для которой уже практически не осталось, он пользоваться не умел. Пара совершенно спонтанных заклинаний, выданных скорее с перепугу, не считается.
   Элина вступила в храм и остановилась на пороге, прислушиваясь к своим ощущениям. Самодовольная улыбка на ее лице стала шире. Похоже, жрица Тьмы была права. Неграмотно проведенный обряд Очищения в конечном счете сослужил плохую службу. Ведьма – не просто бесноватый человек с крохами Тьмы в душе. Тьма Дайланы была значительно сильнее. И когда ее изгнали из ведьмы, она расползлась по храму, затмевая на время священный Свет. Тот самый Свет, на который уповал Борис в поиске защиты. За спиной ведьмы появились еще двое дархов. Но прежде чем они успели войти, Элина повелительно подняла руку, проговорив:
   – Оставьте меня. Вы не нужны. Подождите снаружи. Я надолго не задержусь.
   Тихие Воины, посланные Клавдием в помощь жрице, покорно поклонились и разочарованно вышли. Спорить с Древней они не решились, хотя были не прочь поразвлечься в церкви. Сейчас, когда храм был осквернен, в их силах было разрушить его до основания, не прилагая особых усилий. Но у Элины были другие планы, и дархам ничего не оставалось, как смириться с волей жрицы.
   Элина сделала еще несколько шагов вперед. Борису показалось – она не шла, а парила, едва касаясь пола мысками изящных черных сапожек. Скорее всего, он был недалек от истины. Для Древнего дарха изменить вес тела – что пальцами щелкнуть.
   – Творец пощадил «Севанского палача», позволил тебе вернуть ведьму в мир живых, но я не служу Творцу. И буду рада нарушить его планы, – произнесла Элина.
   – Ты не получишь ее! – твердо заявил Борис, вставая на ее пути и лихорадочно соображая, что на самом деле он может сейчас противопоставить силе Древней.
   – С дороги, червь! – зло прошептала Элина.
   Она не сделала ничего, разве что бровью повела, но внезапная боль скрутила руки и ноги Хранителя, заставляя его со стоном упасть на пол. Мышцы жгло огнем, кости ломило. Борис даже не знал, что бывает такая боль, не позволяющая даже кричать. Будь Борис немного опытней, он разорвал бы наложенную на него «Сеть боли» с той же легкостью, с какой рвут мокрую бумажную салфетку. Но опыта не было, а инстинкты, как в случае с разбитой на дороге ледяной стеной, не сработали.
   Резкий порыв ветра откуда-то сверху неожиданно загасил все свечи, погружая церковь в полумрак. Элина приблизилась к Дайлане, склонилась над ней. Жрица Тьмы не собиралась дожидаться, пока девушка придет в сознание. Зачем, если Элина все равно хочет убить ее. В руке у Древней появился коротенький серебряный нож с сильно изогнутым лезвием. Ведьмы редко использовали холодное оружие, отдавая предпочтение чистой магии. Но у каждой при себе была подобная игрушка. Всегда может возникнуть ситуация, когда магия бессильна. Или попросту не нужна, как сейчас.
   – Жаль, что ты так и не пришла в сознание, – проговорила Элина. – Я убивала бы тебя медленно, чтобы наслаждаться каждым твоим стоном. Но сойдет и так.
   Жрица поднесла нож к горлу девушки. Борис мог только беспомощно лежать на полу и смотреть, как безжалостный дарх Тьмы готовится убить его возлюбленную.
   – Не волнуйся, ей будет не очень больно, – заверила Хранителя Элина.
   Лезвие ее ножа медленно прорвало кожу на шее девушки. Проступила кровь, в полутьме едва заметно фосфоресцирующая алым. Борис понял, что еще несколько секунд, и он потеряет Дайлану навсегда. Никакая сила не способна воскресить дарха, убитого Чистым металлом Силиорда. Не помогут ни молитвы, ни заклинания. Все будет кончено. Хранитель зажмурился, чтобы не видеть этого, хотя и знал, что все равно почувствует смерть Дайланы. И именно в этот самый момент, когда казалось, что остановить неизбежное невозможно, Олег вспомнил, наконец, что у него при себе имеется табельное оружие. Выхватив из кобуры пистолет, он выстрелил. Пуля, естественно, была обыкновенной, не серебряной. В милиции пока не сражаются с оборотнями и колдунами. Но сам факт выстрела стал для Элины настоящим сюрпризом. Выпущенная с расстояния всего пары метров пуля проделала аккуратную дырочку в груди ведьмы и вышла из спины. Элина вздрогнула, выпрямилась, удивленно дотронулась до кровоточащей раны рукой, после чего, не меняя выражения лица, посмотрела на Олега.
   – Ой, – спокойно и немного наигранно произнесла она и сухо улыбнулась. – Больно.
   – Не трогайте девушку! Иначе я вынужден буду открыть огонь на поражение, – пробормотал Олег, даже не заметив всей абсурдности своей фразы.
   – Интересно, а что ты сделал только что? Предупредительный выстрел? – усмехнулась ведьма, показывая участковому руку, перемазанную кровью.
   – Отойдите! – не улавливая иронии в голосе жрицы, приказал Олег.
   Он был испуган и растерян. Раньше ему никогда не приходилось иметь дело с дархами. Парень привык жить в мире, где люди после ранения в грудь попадают либо на операционный стол, либо на кладбище. Но никак не ухмыляются в лицо стрелявшему.
   – Жалкий человечек. Похоже, ты еще плохо понимаешь, с кем имеешь дело, – прошипела Древняя, медленно разводя руки в стороны.
   Ее ноги плавно оторвались от пола, и ведьма, к изумлению участкового и вконец оторопевшего священника, начала подниматься в воздух.