Страница:
Явно враждебным отношением к Дальневосточной Республике можно
объяснить и тот факт, что китайские власти, наряду с обысками у
частных граждан, произвели также обыск у особоуполномоченного
Дальневосточной Республики гражданина Озарнина. 27 февраля китайские
солдаты оцепили помещение канцелярии и личную квартиру
особоуполномоченного, арестовали всех находившихся в здании и в
продолжение нескольких часов производили обыск в означенном
помещении, причем просматривали дела и переписку
особоуполномоченного.
Правительство Дальневосточной Республики заявляет о своем
глубоком возмущении по поводу нанесенного китайскими властями грубого
оскорбления достоинству народа и Правительства Дальневосточной
Республики в лице его полномочного представителя.
Дипломатические представители Дальневосточной Республики в
других странах пользуются неприкосновенностью личности и жилища,
независимо от того, что эти страны не имеют еще вполне официальных
отношений с Дальневосточной Республикой. Делегации Дальневосточной
Республики на территории Японии и Америки пользуются полным
иммунитетом, и правительства этих стран никогда не допускали столь
грубого и оскорбительного нарушения принципа неприкосновенности по
отношению к представителям Дальневосточной Республики, какое было
допущено Китайским Правительством. Правительство Дальневосточной
Республики всегда сохраняло этот принцип по отношению к
представителям Китайского Правительства, находящимся на территории
Дальневосточной Республики, несмотря на то, что Китай не оформил
путем соответствующей конвенции вопрос о своих представителях в
Дальневосточной Республике. Политика же Китайского Правительства в
отношении представителей Дальневосточной Республики показывает, что
Китайское Правительство не стесняется нарушать общепризнанные
международные нормы и обычаи и даже не считает необходимым соблюдать
элементарный принцип взаимного уважения по отношению к
Дальневосточной Республике.
Правительство Дальневосточной Республики заявляет, что в случае
неполучения должного удовлетворения по этому вопросу в возможно
кратчайший срок от Правительства Китайской Республики, оно будет
принуждено принять соответствующие меры по отношению к гражданам и
представителям Китая на территории Дальневосточной Республики,
ответственность за которые будет целиком лежать на Правительстве
Китайской Республики.
Министр Иностранных Дел Дальневосточной Республики
Я. Янсон.
ПЕРЕДОВАЯ
_____________________________________________________________________
Постышев идет по окопам - на наблюдательный пункт. Там он берет с бруствера бинокль и смотрит на снежную равнину. Он видит вдали, на полотне железной дороги, остановившийся состав. Видно, как солдаты разгружают вагоны со снарядами, видно, как снаряды складывают в сани и увозят в лесок - на батареи дальнобойных орудий, которые пока что молчат.
Постышев смотрит в бинокль. Пальцы, сжимающие бинокль, посинели от напряжения.
- Павел Петрович, - негромко окликает его командир полка, - когда помощь? Неужели Блюхер так и не придет? Раздолбают нас в пух и прах... Вон силища какая прет.
Молчит Постышев, словно врос в бинокль.
- Войну выигрывает тот, у кого крепкий тыл, - отвечает он после томительной паузы. - Понимаете?
...А высохший за эти недели Блюхер сидел в тылу, в своем штабе, у прямого провода с фронтом.
Разговор по прямому проводу с командующим войсками Приамурского военного округа С. М. Серышевым 19 декабря 1921 г.
У аппарата Серышев.
Б л ю х е р. Ознакомившись с расположением ваших частей, должен признать, что вы совершили крупную ошибку - не прикрыли прочно район Казакевичево. О необходимости обеспечить Казакевичево занятием его сильной частью и тем предотвратить выход противника на Амурскую дорогу, в тыл Хабаровска, я вам говорил в своем первом разговоре, на это указывал и в разговоре с Мельниковым. Несмотря на все это, вы не выполнили моих указаний, не учтя всю важность сохранения за собой этого направления. Теперь, когда прорыв противника в сторону Волочаевки стал совершившимся фактом, вы теперь говорите, что положение безнадежно, а ранее заявили, что защищать Хабаровск есть возможность и средства. Так управлять частями нельзя. Надо уметь оценивать обстоятельства, обстановку, видеть опасные места и своевременно их занимать, а не держать без надобности части на ст. Николо-Александровское.
Приказываю, прикрывая хабаровское направление по линии Уссурийской железной дороги батальоном 4-го пехотного полка, командой конных разведчиков, 6-м пехотным полком и кавалерийским полком, соединив для этого вместе эскадроны и взвод артиллерии, прочно занять участок Казакевичево, Ново-Троицкое. Указанную группу объединить под одним командованием. По занятии этого участка Амурский пехотный полк отведите в свой резерв, в район Ново-Спасск - ст. Волочаевка; сборные команды и роты, находящиеся в Хабаровске, оставьте там для поддержания внутреннего порядка и примите исключительные меры к эвакуации имущества из Хабаровска, в первую очередь боеприпасов, интендантского и другого ценного имущества. С прибытием 5-го и 6-го пехотного полков и кавалерийского полка на участок Казакевичево - Ново-Троицкое немедленно примите меры к ликвидации прорвавшейся группы противника, используя для этой цели кавалерийский полк и часть Амурского полка. По мере дальнейшего развития наступления противника по железной дороге на Хабаровск 4-му полку немедленно с боем отходить, задерживаясь на рубежах Николо-Александровского. Находящиеся в Хабаровске канонерскую лодку <Калмык> и подъемный и плавучий док Амурской флотилии подготовить к порче. Весь лишний подвижной состав, а главное паровозы, немедленно перебросить с Уссурийской дороги в район ст. Ин и далее на запад. С моста через Амур снять главнейшие части механизмов, бригады направить на усиление Амурской железной дороги. Все тыловые учреждения округа, а также лишние штабы перебросить на ст. Ин и далее на запад. Вам с полевым штабом, оборудуя предварительно связь с вашими частями, перейти на ст. Волочаевка. Переход полевого штаба и вас на ст. Волочаевка совершить не раньше, чем 5-й и 6-й полки займут линию Казакевичево - Ново-Троицкое и будет оборудована связь их со ст. Волочаевка. При подходе противника к Хабаровску оставить в нем гарнизон со всеми сводными командами и 4-й полк. Объединить под одним командованием и составить из них левую группу, седлая ею Амурскую железную дорогу. Вот вам исчерпывающие указания, как поступать в дальнейшем, считая, что ст. Ин и позиция в районе ее у вас по-прежнему необеспеченная. Сейчас же приступите к формированию группы из состава частей партизанских отрядов, находящихся сейчас в районе Хабаровска, выбросите ее в район ст. Ин. Возьмите себя в руки, снимите с себя мелкую работу, передав ее штабу, и осуществите в полной мере управление войсками, поручив вопросы эвакуации одному из членов Военсовета, постарайтесь спокойно охватить обстановку и не допускайте ошибок в будущем, ибо незанятие Казакевичева есть не только ваша ошибка, но и неисполнение моих указаний. Давая вам задачу, я брал в основу решения ее безнадежность и мрачный тон вашего доклада. Само собой разумеется, если Амурскому полку удастся занять Казакевичево и ликвидировать прорыв, то его дальнейшей задачей должно быть наступление на Невельскую. Это резко изменит обстановку, и только что данная задача должна измениться. Поэтому, не ожидая результата наступления Амурского полка, оставив 6-й полк и эскадрон на Уссурийской дороге со взводом артиллерии, 5-й полк и остальную часть 4-го кавалерийского полка и Амурский полк сейчас же передвигайте в район Ново-Троицкое - Казакевичево. Мне непонятен ваш расчет перехода из района Николо-Александровское в район Казакевичево, определяемый в трое суток, расстояние между которыми всего лишь 30 верст и может быть покрыто одним переходом. Поэтому прикажите как 5-му пехотному, так и 4-му кавалерийскому полкам выступить в ночь завтра же и, достигнув Казакевичева, соединиться с Амурским полком. Для объединения этой группы назначьте опытного и толкового командира. Понятна ли вам теперь последняя задача?
С е р ы ш е в. Все понятно, но не в этом дело. Меня смущает прорвавшийся противник, который, возможно, завтра будет стряпать безобразия в районе Покровка - Волочаевка, а у меня средств ликвидировать такового нет. Вот что меня страшно угнетает. Сейчас Амурский полк головой подходит к Ново-Троицкому, и, когда я двину полк в наступление, у меня будет трещать тыл от группы прорвавшегося противника. Все принятые мною меры считаю недостаточными за неимением средств.
Б л ю х е р. Вас трудно понять. Вы то говорите о наступлении, то вновь впадаете в панику. Надо иметь свое мнение, особенно тогда, когда вы управляете фронтом. У вас этого не видно. Сначала вы мне доложили о безнадежном положении, затем перешли к наступлению. Когда я вам указал порядок его выполнения, вы вновь говорите о беспокойстве за тыл. Доложите же наконец кратко и понятно вашу оценку и решение.
Оставляю обязательно к исполнению свое первое предложение с допущением следующих изменений: Амурский полк из района Ново-Троицкое направить кратчайшим путем в район Ново-Спасск - ст. Волочаевка, оставив в Ново-Троицком для прикрытия хабаровского направления по Уссури одну или две роты этого полка, и сейчас же, не дожидаясь рассвета, 5-й пехотный, 6-й пехотный полки и 4-й кавалерийский полк без одного эскадрона немедленно направьте в Ново-Троицкое, причем 5-му полку достигнуть Ново-Троицкого не позднее 20-го к вечеру, 6-му и эскадрону 4-го кавалерийского полка, находящимся в районе ст. Кругликово, достигнуть Ново-Троицкого к вечеру 21 декабря. Это расстояние в указанные мною сроки легко может быть покрыто. Если ко времени подхода 5-го и 6-го полков в Ново-Троицкое Амурский полк сумеет справиться с прорвавшимся противником и оттеснить его, заняв Казакевичево, то при благоприятной обстановке вы сможете перейти в наступление. Если Амурский полк ко времени подхода 5-го и 6-го полков к Ново-Троицкому не сумеет ликвидировать прорвавшегося противника, то, оставив в Ново-Троицком 5-й и 6-й полки, остальные, т. е. один пехотный полк и 4-й кавалерийский полк вместе с теми ротами, которые будут оставлены вами в Ново-Троицком, направьте также в район Ново-Спасск - Волочаевка для соединения с Амурским полком, где объединенными силами они должны отбросить противника назад. Вот вам задача к исполнению в двух вариантах, проведите в жизнь один из них, сообразуясь с обстановкой.
Желаю вам и вашим войскам успеха.
К вашему сведению сообщаю, что мной отдан приказ о немедленной погрузке Читинской бригады и направлении ее к вам. У меня все. До свидания.
ВЛАДИВОСТОК
_____________________________________________________________________
Последние пять дней Исаев чувствовал спиной глаза филеров, которые шли за ним, не оставляя его ни на секунду. Несколько вечеров Исаев таскал с собой хвост по ночным кабакам города, обдумывая возможное решение. И чем дальше он анализировал обстановку, тем точнее понимал, что, по-видимому, настало время уходить из города: единственная связь оборвалась, он сам под колпаком; искать связь самому, имея на хвосте по крайней мере двух филеров, - значит обрекать на гибель тех людей, к которым можно было бы попробовать подобрать ключи. Следовательно, думал Исаев, самое логичное это уходить, но не просто уходить, а с наибольшей пользой. А какой она могла быть? Исаев считал, что Гиацинтов не так прост, как кажется; Исаев навел кое-какие справки и выяснил, что связи полковника тянутся в Берлин, в Высший монархический совет, и, что самое интересное, в генштаб французской армии. Поэтому, окажись такой человек перед дилеммой жизни и смерти и выбери он жизнь, тогда цены ему не будет: от него пойдут связи, от него поступит самая свежая и надежная информация. А то, что в выборе между жизнью и смертью Гиацинтов предпочтет жизнь, Исаев был уверен оттого, что полковник - человек цинично-умный, впечатлительный и расчетливый. А такие смерть очень страшно и точно видят. Оттого и боятся ее по-животному, а это уже очень много значит, это залог, что такой человек <развалится>, - так, во всяком случае, считал Максим Максимович.
И чем дальше и быстрей он размышлял над планом дальнейших действий, тем чаще и чаще возвращался мыслью к лесной заимке охотника Тимохи. Поначалу он даже не отдавал себе отчета, почему именно Тимоха виделся ему. В задуманном плане обычно соседствуют безграничная фантазия и математическая точность. Сперва надо <рассупонить> себя, ничем не связывая, и фантазировать, как в детстве, - безудержно и сладко. А уж потом проверять фантазию логикой шахматного игрока. Исаев научился этому у Дзержинского и Бокия, Кедрова и Уншлихта, Артузова и Федора Шелехеса.
Однажды перед отправкой за кордон Максим Максимович был вызван к Дзержинскому. Чуть выпуклые зеленоватые глаза Феликса Эдмундовича тяжело замирали где-то на лбу у Максима, когда он говорил:
- Тот не чекист, если сердце его не обливается кровью и не сжимается жалостью при виде заключенного в тюремной камере человека. Революция требует от чекиста-разведчика гибельной самоотдачи, подчинения своего существа высшей правде пролетарской диктатуры, которая принесет человечеству свободу, равенство и братство. Фантазия и анализ, полный допуск и строгие рамки: подвиг должен слагаться из детской фантазии и точнейшего знания математики.
Пока что Исаев решил для себя главное: он решил, что осуществление его плана должно идти через Тимоху. И на шестой день, когда план созрел, Максим Максимович после кутежа подряд в двух ресторанах вызвал ванюшинский <линкольн> и попросил шофера отвезти его в резиденцию премьера. <Линкольн> он отпустил; филеры, ехавшие сзади в <форде>, остались у подъезда, потому что охрану резиденции несла морская пехота, подчинявшаяся своей контрразведке, остро соперничавшей с гиацинтовским ведомством. А Исаев между тем вышел через третий черный ход, шедший от буфета в переулок, быстро спустился к вокзалу и сел в отходивший на станцию Океанскую паровичок. А до Океанской езды час. От Океанской до Тимохи - тоже час по тропке, пробитой в снегу; там договориться со стариком и быстренько обратно, чтобы утром сидеть в редакции и отвечать на звонки Гиацинтова или его друзей, а то, что такие звонки будут, в этом он ни минуты не сомневался.
Утром действительно позвонил Гиацинтов, и они мило побеседовали. А к вечеру этого же дня Тимоха прислал Гиацинтову весточку, приглашая его с приятелями на изюбря, которого ему удалось обложить.
Исаев не ошибся: Гиацинтов позвонил ему в тот же вечер и пригласил в тайгу - отдохнуть и поохотиться. Исаев принял это предложение с благодарностью, только попросил дождаться с фронта Ванюшина, а то газету оставить не на кого.
ЭВАКОПУНКТ
_____________________________________________________________________
Здесь все изменилось до неузнаваемости: полы вымыты добела, посредине самой большой комнаты стоит елка, полчаса назад привезенная по приказу Постышева из тайги. Вдоль стен, на лавках, сидят дети. Постышев и Широких украшают елку молча, не глядя друг на друга. И дети молчат, словно взрослые. Как по команде, они провожают глазами каждую игрушку из ящика, на ветки, и каждый раз, когда Постышев или Широких неловко надевают игрушку на ветку, глаза детей замирают в испуге.
- Продолжайте наряжать елку, - негромко предлагает Широких, - а я начну с ними клеить гирлянды.
- Хорошо.
Широких отходит от елки и говорит:
- Дети, сейчас мы будем с вами делать гирлянду для елки. Кто из вас хочет помогать, поднимите руку.
Дети жмутся к стенкам, смотрят на бородатого барина в пенсне с испугом и молчат, как оцепенелые.
- Учитель, - говорит Постышев, - там у меня в машине еще ножницы остались, вы б сходили за ними, если нетрудно.
Пожав плечами, Широких выходит. Постышев провожает его глазами, а потом, неожиданно повернувшись, подхватывает с лавки черненького казахского мальчугана и поднимает его на вытянутых руках. Мальчуган смеется - сначала тихонько, окаменело, а потом - громче и веселей. Постышев подбрасывает его над головой, поет песенку, ребятишки начинают оттаивать, кое-кто подпевает Постышеву, он становится на колени, сажает себе на спину целую ватагу маленьких человечков, забывших за эти страшные годы, что такое игра, и катает их по залу, покрикивая на себя:
- Но, но лошадка! Скорей!
Смеются детишки, бегают наперегонки друг за другом, подстегивают <лошадь>, теребят ее и командуют, как истые мужики, сердито и с хрипотцой в голосе.
Широких останавливается на пороге и хочет сказать, что в машине нет никаких ножниц, он даже произносит эту фразу, но очень тихо, потому что понимает сейчас, глядя на ликование в зале, зачем его отослал комиссар.
- А ну к нам, - зовет его запыхавшийся Постышев. - Каравай будем печь!
Образуется громадный хоровод. Постышев запевает:
Как на наши именины
Испекли мы каравай!
Вот такой вышины!
Малыши поднимаются на носки, тянут вверх ручки, показывая, какой громадный каравай они испекут, а в дверях, в окнах замерли лица взрослых, которые смотрят на них со слезами, кто стиснув зубы, кто крестясь.
- Подпевайте, учитель! - просит Постышев.
Широких начинает подпевать и слышит, как дрожит его голос, и чувствует, что губы тоже дрожат. Он медленно озирает маленьких людей, которые тянутся к комиссару и глядят на него восторженными глазами...
- Выше руки, учитель! - кричит Постышев. - Во какой караваище испечем! Да, мальцы? Испечем?
...Постышев едет из эвакопункта вместе с Широких. Тот молчит, спрятав лицо в кашне. На углу, возле гимназии, Ухалов тормозит, и Постышев, открыв дверцу, говорит:
- Спасибо, учитель Широких.
- Скорее, наоборот, - негромко отвечает Широких. - Спасибо, комиссар Постышев. Я завтра снова приду к детям. Как вы думаете, им интересно будет слушать сказки?
- Мне интересно, не то что им.
- Ну, до свиданья.
- До свиданья.
Широких смотрит вслед ушедшему автомобилю очень долго. Лицо его изрезано морщинами, и кончики бровей опущены книзу - как от большой обиды.
СТАВКА АТАМАНА СЕМЕНОВА
_____________________________________________________________________
Атаман Семенов, укрепившийся на границе с Китаем, в Гродекове, принял Меркулова с Ванюшиным в просторной избе, которую охраняли забайкальские казаки и китайцы-хунхузы.
Атаман сидел на деревянной длинной лавке в красном углу, под иконами. На столе, струганом, не покрытом скатертью, лежали яйца, сваренные вкрутую и уже очищенные, зеленый лук, бело-розовое сало, нарезанное тонкими ломтями, разделанная семга и большая тарелка красной икры. На подоконнике, в трех бутылях, стоял спирт, настоянный на можжевельнике, смородине и женьшене.
Семенов был в длинной полотняной рубахе. На вошедших посланцев премьер-министра смотрел хмуро, исподлобья. Вешалок здесь не было - изба рублена по-крестьянски и, как говаривал атаман, без городских <штучек-мучек>. Посланцы, сняв шубы, держали их в руках, не зная, куда деть. Есаулы - желтолампасники, стоявшие мумиями возле двери, смотрели мимо, куда-то в самую середину большого иконостаса, красиво мерцавшего в углу, над головой атамана.
- Примите у них шубейки, - сказал наконец есаулам Семенов. Проходите к столу, гости. Чем богаты, тем и рады, угощайтесь.
Есаулы взяли шубы, улыбнулись посланцам <доброй воли> деревянными улыбками и замерли у дверей. Стоят есаулы и ничегошеньки не понимают, что тут происходит и о чем говорят. Им важно, что если кто из гостей пистолет из кармана вытащит - тут же немедля стрелять того наповал.
- Григорий Михайлович, - начал Меркулов, - мы пришли к вам с открытым сердцем, для того, чтобы по-братски, в атмосфере искренности и взаимного доверия обсудить все спорные вопросы и наметить взаимоприемлемую перспективу. Надеюсь, наш разговор состоится при закрытых дверях?
- Эй, Фокин! - крикнул атаман. - Притвори дверь, чтобы никто в горницу не зашел.
Ванюшин и Меркулов переглянулись. Семенов заметил это и осклабился:
- Теперь двери закрыты, валяйте, выкладывайте, что привезли.
- Григорий Михайлович, - сказал Меркулов по-купечески прочувствованно, - сейчас, в дни побед, когда решается судьба нашей страдалицы-родины, право, перестаньте вы разыгрывать чужую роль, совсем вам не подходящую. В конце концов, кто старое помянет - тому глаз вон.
- А кто забудет - тому оба напрочь.
- Господа у дверей останутся?
- А как же? Личная охрана. Кто вас знает - может, вы меня прибить заехали? Сначала, понимаешь, лишили всех званий, потом потребовали покинуть пределы Российской империи, признали преступником, а теперь вдруг пожаловали? Нет, я калач тертый.
- Мы приехали к вам, атаман, - заговорил Ванюшин, - от имени родины. Мы хотим сейчас, чтобы все забыли прежние обиды, когда решается главный вопрос - освобождение страны от большевистского ига.
- Ты Ванюшин, что ль?
- Да.
- Твоя газетенка против меня первая визг подняла? Это ты, ихний холуй, бузу затеял? А теперь лисом сюда пришел? Когда поняли, что не можете без Семенова, приползли?
- Можем и без Семенова, - сказал Меркулов, поморщившись, - можем, Григорий Михайлович. Наши части завтра начинают штурм Хабаровска.
- Хрена вы его возьмете. Вы демократы, вам от виселицы дурно делается, у вас полки аккуратные, черепа на рукавах для блезиру носят, словно в аптеке. А тут нагайка нужна, нагаечка! Без казацкого визга русского мужика, хоть он семь раз красный, не напугаешь! Посмотрю я, как вы зубы на Амуре обломите.
- Посмотрите или порадуетесь? - спросил Ванюшин. - Может, вы хотите порадоваться виду русской крови, которая зальет амурский лед? Мои читатели удивятся, услыхав такой ответ.
- Мне на твоих читателей на...ть! Я вон сейчас им моргну, - кивнул Семенов на охранников, - они тебе, понимаешь, читателей покажут шомполов на сто!
- Только вы меня не пугайте, атаман! - громыхнув кулаком о стол, сказал Ванюшин. - Я не из пугливых!
- Ишь, - усмехнулся Семенов, - а ты, писака, шустрый... Сядь, не верещи.
Атаман достал с подоконника бутыль со спиртом, настоянным на женьшене, и долго любовался корнем в бутылке, разглядывая его на свет. Корень был похож на танцующую женщину с руками, заломленными над головой.
- Как балеринка, - нежно сказал Семенов, - ишь, стервоза, изгиляется. Вроде вашего брата корреспондента... А ну, по стакашке.
Он разлил чуть зеленоватый спирт по граненым стаканам, разрезал на две части несколько больших луковиц, присолил их и подвинул - большую Ванюшину, а поменьше и с прозеленью посредине - Меркулову. Молча чокнувшись, выпили. Потом по-лошадиному мотали головами, нюхали лук, утирали заслезившиеся глаза.
- Ну, с чем приехали? - спросил Семенов. - Манускрипт привезли от этого... как его... премьера вашего?
- Нет. Не привезли, - ответил Меркулов. - Устное предложение.
- Вываливай.
- Правительство жалует вам звание генерал-лейтенанта и назначает командующим всей кавалерией Русской освободительной армии.
- Тут нищих нет.
- Григорий Михайлович, да неужто общее наше дело вас не волнует? тихо спросил Ванюшин. - Ну, что вы как на базаре? Мы к вам пришли, мы вас просим - включайтесь в борьбу, мы вам приносим звание, которого у вас не было, вы ведь всего-навсего полковник, мы даем вам пост, который почетен и мужествен, а вы торгуетесь, как купчишка.
- Так, спутник ваш, министр иностранных дел, он из этого племени, впервые за весь разговор улыбнулся Семенов, - они сами с братцем из купчишек. Иль нет, Николай Дионисьевич?
- Уж если мы из купчишек, - серьезно ответил Меркулов, - так вы, дорогой атаман, из таких густопсовых мужиков, что мы друг от друга недалеки. Происхождением куражиться - забота аристократов, а мы с братом плебеи и, право, горды этим!
- Ладно, - сказал атаман после минуты молчания. - Бронепоезд дам и конников подброшу, чтоб визгом подмогли. Посмотрите, на что мои семеновцы-молодцы горазды. А там решим, кем мне идти: кобылами заправлять, либо людишками командовать. В газетенке, понимаешь, об этом черканите, что, мол, семеновцы-удальцы порубали вдосталь саблями во славу оружия российского. Про меня можешь не писать, я не гордый, я здесь тихо живу, как в Тульчине.
- Что это такое? - спросил Меркулов, поглядев на Ванюшина.
Тот ответил:
- Деревня, куда император Павел сослал Суворова перед тем, как дал ему звание генералиссимуса.
СТАВКА ПОД ХАБАРОВСКОМ
_____________________________________________________________________
Несутся конники Семенова на красные позиции, размахивают над головами саблями и визжат - дико, по-звериному, так, что мороз леденит кожу. А следом за ними - шеренги каппелевцев: бегут - штыки наперевес. И в прозрачной дымке над Амуром им виден Хабаровск на высоком берегу реки, весь в солнце, церкви светятся, небо высокое, а солнце в нем синеватое, крохотное, морозное.
Бойцы поднимаются из окопов, бегут с винтовками наперевес: русские на русских, мужики на мужиков, братья на братьев, отцы на сыновей.
Идет рукопашный бой. То один, то другой бросает винтарь в сторону и по-русски решает свою судьбу: на кулаках. Молчаливый идет бой, только сипят люди или слезливо матерятся, но это уже предсмертно, в последний раз это.
Солнце село за тучи, пришли сумерки, а потом упала ночь, исчирканная короткими вспышками редких выстрелов.
Ревут паровозы, кричат женщины и дети, облепившие вагоны: из Хабаровска уходят последние составы.
объяснить и тот факт, что китайские власти, наряду с обысками у
частных граждан, произвели также обыск у особоуполномоченного
Дальневосточной Республики гражданина Озарнина. 27 февраля китайские
солдаты оцепили помещение канцелярии и личную квартиру
особоуполномоченного, арестовали всех находившихся в здании и в
продолжение нескольких часов производили обыск в означенном
помещении, причем просматривали дела и переписку
особоуполномоченного.
Правительство Дальневосточной Республики заявляет о своем
глубоком возмущении по поводу нанесенного китайскими властями грубого
оскорбления достоинству народа и Правительства Дальневосточной
Республики в лице его полномочного представителя.
Дипломатические представители Дальневосточной Республики в
других странах пользуются неприкосновенностью личности и жилища,
независимо от того, что эти страны не имеют еще вполне официальных
отношений с Дальневосточной Республикой. Делегации Дальневосточной
Республики на территории Японии и Америки пользуются полным
иммунитетом, и правительства этих стран никогда не допускали столь
грубого и оскорбительного нарушения принципа неприкосновенности по
отношению к представителям Дальневосточной Республики, какое было
допущено Китайским Правительством. Правительство Дальневосточной
Республики всегда сохраняло этот принцип по отношению к
представителям Китайского Правительства, находящимся на территории
Дальневосточной Республики, несмотря на то, что Китай не оформил
путем соответствующей конвенции вопрос о своих представителях в
Дальневосточной Республике. Политика же Китайского Правительства в
отношении представителей Дальневосточной Республики показывает, что
Китайское Правительство не стесняется нарушать общепризнанные
международные нормы и обычаи и даже не считает необходимым соблюдать
элементарный принцип взаимного уважения по отношению к
Дальневосточной Республике.
Правительство Дальневосточной Республики заявляет, что в случае
неполучения должного удовлетворения по этому вопросу в возможно
кратчайший срок от Правительства Китайской Республики, оно будет
принуждено принять соответствующие меры по отношению к гражданам и
представителям Китая на территории Дальневосточной Республики,
ответственность за которые будет целиком лежать на Правительстве
Китайской Республики.
Министр Иностранных Дел Дальневосточной Республики
Я. Янсон.
ПЕРЕДОВАЯ
_____________________________________________________________________
Постышев идет по окопам - на наблюдательный пункт. Там он берет с бруствера бинокль и смотрит на снежную равнину. Он видит вдали, на полотне железной дороги, остановившийся состав. Видно, как солдаты разгружают вагоны со снарядами, видно, как снаряды складывают в сани и увозят в лесок - на батареи дальнобойных орудий, которые пока что молчат.
Постышев смотрит в бинокль. Пальцы, сжимающие бинокль, посинели от напряжения.
- Павел Петрович, - негромко окликает его командир полка, - когда помощь? Неужели Блюхер так и не придет? Раздолбают нас в пух и прах... Вон силища какая прет.
Молчит Постышев, словно врос в бинокль.
- Войну выигрывает тот, у кого крепкий тыл, - отвечает он после томительной паузы. - Понимаете?
...А высохший за эти недели Блюхер сидел в тылу, в своем штабе, у прямого провода с фронтом.
Разговор по прямому проводу с командующим войсками Приамурского военного округа С. М. Серышевым 19 декабря 1921 г.
У аппарата Серышев.
Б л ю х е р. Ознакомившись с расположением ваших частей, должен признать, что вы совершили крупную ошибку - не прикрыли прочно район Казакевичево. О необходимости обеспечить Казакевичево занятием его сильной частью и тем предотвратить выход противника на Амурскую дорогу, в тыл Хабаровска, я вам говорил в своем первом разговоре, на это указывал и в разговоре с Мельниковым. Несмотря на все это, вы не выполнили моих указаний, не учтя всю важность сохранения за собой этого направления. Теперь, когда прорыв противника в сторону Волочаевки стал совершившимся фактом, вы теперь говорите, что положение безнадежно, а ранее заявили, что защищать Хабаровск есть возможность и средства. Так управлять частями нельзя. Надо уметь оценивать обстоятельства, обстановку, видеть опасные места и своевременно их занимать, а не держать без надобности части на ст. Николо-Александровское.
Приказываю, прикрывая хабаровское направление по линии Уссурийской железной дороги батальоном 4-го пехотного полка, командой конных разведчиков, 6-м пехотным полком и кавалерийским полком, соединив для этого вместе эскадроны и взвод артиллерии, прочно занять участок Казакевичево, Ново-Троицкое. Указанную группу объединить под одним командованием. По занятии этого участка Амурский пехотный полк отведите в свой резерв, в район Ново-Спасск - ст. Волочаевка; сборные команды и роты, находящиеся в Хабаровске, оставьте там для поддержания внутреннего порядка и примите исключительные меры к эвакуации имущества из Хабаровска, в первую очередь боеприпасов, интендантского и другого ценного имущества. С прибытием 5-го и 6-го пехотного полков и кавалерийского полка на участок Казакевичево - Ново-Троицкое немедленно примите меры к ликвидации прорвавшейся группы противника, используя для этой цели кавалерийский полк и часть Амурского полка. По мере дальнейшего развития наступления противника по железной дороге на Хабаровск 4-му полку немедленно с боем отходить, задерживаясь на рубежах Николо-Александровского. Находящиеся в Хабаровске канонерскую лодку <Калмык> и подъемный и плавучий док Амурской флотилии подготовить к порче. Весь лишний подвижной состав, а главное паровозы, немедленно перебросить с Уссурийской дороги в район ст. Ин и далее на запад. С моста через Амур снять главнейшие части механизмов, бригады направить на усиление Амурской железной дороги. Все тыловые учреждения округа, а также лишние штабы перебросить на ст. Ин и далее на запад. Вам с полевым штабом, оборудуя предварительно связь с вашими частями, перейти на ст. Волочаевка. Переход полевого штаба и вас на ст. Волочаевка совершить не раньше, чем 5-й и 6-й полки займут линию Казакевичево - Ново-Троицкое и будет оборудована связь их со ст. Волочаевка. При подходе противника к Хабаровску оставить в нем гарнизон со всеми сводными командами и 4-й полк. Объединить под одним командованием и составить из них левую группу, седлая ею Амурскую железную дорогу. Вот вам исчерпывающие указания, как поступать в дальнейшем, считая, что ст. Ин и позиция в районе ее у вас по-прежнему необеспеченная. Сейчас же приступите к формированию группы из состава частей партизанских отрядов, находящихся сейчас в районе Хабаровска, выбросите ее в район ст. Ин. Возьмите себя в руки, снимите с себя мелкую работу, передав ее штабу, и осуществите в полной мере управление войсками, поручив вопросы эвакуации одному из членов Военсовета, постарайтесь спокойно охватить обстановку и не допускайте ошибок в будущем, ибо незанятие Казакевичева есть не только ваша ошибка, но и неисполнение моих указаний. Давая вам задачу, я брал в основу решения ее безнадежность и мрачный тон вашего доклада. Само собой разумеется, если Амурскому полку удастся занять Казакевичево и ликвидировать прорыв, то его дальнейшей задачей должно быть наступление на Невельскую. Это резко изменит обстановку, и только что данная задача должна измениться. Поэтому, не ожидая результата наступления Амурского полка, оставив 6-й полк и эскадрон на Уссурийской дороге со взводом артиллерии, 5-й полк и остальную часть 4-го кавалерийского полка и Амурский полк сейчас же передвигайте в район Ново-Троицкое - Казакевичево. Мне непонятен ваш расчет перехода из района Николо-Александровское в район Казакевичево, определяемый в трое суток, расстояние между которыми всего лишь 30 верст и может быть покрыто одним переходом. Поэтому прикажите как 5-му пехотному, так и 4-му кавалерийскому полкам выступить в ночь завтра же и, достигнув Казакевичева, соединиться с Амурским полком. Для объединения этой группы назначьте опытного и толкового командира. Понятна ли вам теперь последняя задача?
С е р ы ш е в. Все понятно, но не в этом дело. Меня смущает прорвавшийся противник, который, возможно, завтра будет стряпать безобразия в районе Покровка - Волочаевка, а у меня средств ликвидировать такового нет. Вот что меня страшно угнетает. Сейчас Амурский полк головой подходит к Ново-Троицкому, и, когда я двину полк в наступление, у меня будет трещать тыл от группы прорвавшегося противника. Все принятые мною меры считаю недостаточными за неимением средств.
Б л ю х е р. Вас трудно понять. Вы то говорите о наступлении, то вновь впадаете в панику. Надо иметь свое мнение, особенно тогда, когда вы управляете фронтом. У вас этого не видно. Сначала вы мне доложили о безнадежном положении, затем перешли к наступлению. Когда я вам указал порядок его выполнения, вы вновь говорите о беспокойстве за тыл. Доложите же наконец кратко и понятно вашу оценку и решение.
Оставляю обязательно к исполнению свое первое предложение с допущением следующих изменений: Амурский полк из района Ново-Троицкое направить кратчайшим путем в район Ново-Спасск - ст. Волочаевка, оставив в Ново-Троицком для прикрытия хабаровского направления по Уссури одну или две роты этого полка, и сейчас же, не дожидаясь рассвета, 5-й пехотный, 6-й пехотный полки и 4-й кавалерийский полк без одного эскадрона немедленно направьте в Ново-Троицкое, причем 5-му полку достигнуть Ново-Троицкого не позднее 20-го к вечеру, 6-му и эскадрону 4-го кавалерийского полка, находящимся в районе ст. Кругликово, достигнуть Ново-Троицкого к вечеру 21 декабря. Это расстояние в указанные мною сроки легко может быть покрыто. Если ко времени подхода 5-го и 6-го полков в Ново-Троицкое Амурский полк сумеет справиться с прорвавшимся противником и оттеснить его, заняв Казакевичево, то при благоприятной обстановке вы сможете перейти в наступление. Если Амурский полк ко времени подхода 5-го и 6-го полков к Ново-Троицкому не сумеет ликвидировать прорвавшегося противника, то, оставив в Ново-Троицком 5-й и 6-й полки, остальные, т. е. один пехотный полк и 4-й кавалерийский полк вместе с теми ротами, которые будут оставлены вами в Ново-Троицком, направьте также в район Ново-Спасск - Волочаевка для соединения с Амурским полком, где объединенными силами они должны отбросить противника назад. Вот вам задача к исполнению в двух вариантах, проведите в жизнь один из них, сообразуясь с обстановкой.
Желаю вам и вашим войскам успеха.
К вашему сведению сообщаю, что мной отдан приказ о немедленной погрузке Читинской бригады и направлении ее к вам. У меня все. До свидания.
ВЛАДИВОСТОК
_____________________________________________________________________
Последние пять дней Исаев чувствовал спиной глаза филеров, которые шли за ним, не оставляя его ни на секунду. Несколько вечеров Исаев таскал с собой хвост по ночным кабакам города, обдумывая возможное решение. И чем дальше он анализировал обстановку, тем точнее понимал, что, по-видимому, настало время уходить из города: единственная связь оборвалась, он сам под колпаком; искать связь самому, имея на хвосте по крайней мере двух филеров, - значит обрекать на гибель тех людей, к которым можно было бы попробовать подобрать ключи. Следовательно, думал Исаев, самое логичное это уходить, но не просто уходить, а с наибольшей пользой. А какой она могла быть? Исаев считал, что Гиацинтов не так прост, как кажется; Исаев навел кое-какие справки и выяснил, что связи полковника тянутся в Берлин, в Высший монархический совет, и, что самое интересное, в генштаб французской армии. Поэтому, окажись такой человек перед дилеммой жизни и смерти и выбери он жизнь, тогда цены ему не будет: от него пойдут связи, от него поступит самая свежая и надежная информация. А то, что в выборе между жизнью и смертью Гиацинтов предпочтет жизнь, Исаев был уверен оттого, что полковник - человек цинично-умный, впечатлительный и расчетливый. А такие смерть очень страшно и точно видят. Оттого и боятся ее по-животному, а это уже очень много значит, это залог, что такой человек <развалится>, - так, во всяком случае, считал Максим Максимович.
И чем дальше и быстрей он размышлял над планом дальнейших действий, тем чаще и чаще возвращался мыслью к лесной заимке охотника Тимохи. Поначалу он даже не отдавал себе отчета, почему именно Тимоха виделся ему. В задуманном плане обычно соседствуют безграничная фантазия и математическая точность. Сперва надо <рассупонить> себя, ничем не связывая, и фантазировать, как в детстве, - безудержно и сладко. А уж потом проверять фантазию логикой шахматного игрока. Исаев научился этому у Дзержинского и Бокия, Кедрова и Уншлихта, Артузова и Федора Шелехеса.
Однажды перед отправкой за кордон Максим Максимович был вызван к Дзержинскому. Чуть выпуклые зеленоватые глаза Феликса Эдмундовича тяжело замирали где-то на лбу у Максима, когда он говорил:
- Тот не чекист, если сердце его не обливается кровью и не сжимается жалостью при виде заключенного в тюремной камере человека. Революция требует от чекиста-разведчика гибельной самоотдачи, подчинения своего существа высшей правде пролетарской диктатуры, которая принесет человечеству свободу, равенство и братство. Фантазия и анализ, полный допуск и строгие рамки: подвиг должен слагаться из детской фантазии и точнейшего знания математики.
Пока что Исаев решил для себя главное: он решил, что осуществление его плана должно идти через Тимоху. И на шестой день, когда план созрел, Максим Максимович после кутежа подряд в двух ресторанах вызвал ванюшинский <линкольн> и попросил шофера отвезти его в резиденцию премьера. <Линкольн> он отпустил; филеры, ехавшие сзади в <форде>, остались у подъезда, потому что охрану резиденции несла морская пехота, подчинявшаяся своей контрразведке, остро соперничавшей с гиацинтовским ведомством. А Исаев между тем вышел через третий черный ход, шедший от буфета в переулок, быстро спустился к вокзалу и сел в отходивший на станцию Океанскую паровичок. А до Океанской езды час. От Океанской до Тимохи - тоже час по тропке, пробитой в снегу; там договориться со стариком и быстренько обратно, чтобы утром сидеть в редакции и отвечать на звонки Гиацинтова или его друзей, а то, что такие звонки будут, в этом он ни минуты не сомневался.
Утром действительно позвонил Гиацинтов, и они мило побеседовали. А к вечеру этого же дня Тимоха прислал Гиацинтову весточку, приглашая его с приятелями на изюбря, которого ему удалось обложить.
Исаев не ошибся: Гиацинтов позвонил ему в тот же вечер и пригласил в тайгу - отдохнуть и поохотиться. Исаев принял это предложение с благодарностью, только попросил дождаться с фронта Ванюшина, а то газету оставить не на кого.
ЭВАКОПУНКТ
_____________________________________________________________________
Здесь все изменилось до неузнаваемости: полы вымыты добела, посредине самой большой комнаты стоит елка, полчаса назад привезенная по приказу Постышева из тайги. Вдоль стен, на лавках, сидят дети. Постышев и Широких украшают елку молча, не глядя друг на друга. И дети молчат, словно взрослые. Как по команде, они провожают глазами каждую игрушку из ящика, на ветки, и каждый раз, когда Постышев или Широких неловко надевают игрушку на ветку, глаза детей замирают в испуге.
- Продолжайте наряжать елку, - негромко предлагает Широких, - а я начну с ними клеить гирлянды.
- Хорошо.
Широких отходит от елки и говорит:
- Дети, сейчас мы будем с вами делать гирлянду для елки. Кто из вас хочет помогать, поднимите руку.
Дети жмутся к стенкам, смотрят на бородатого барина в пенсне с испугом и молчат, как оцепенелые.
- Учитель, - говорит Постышев, - там у меня в машине еще ножницы остались, вы б сходили за ними, если нетрудно.
Пожав плечами, Широких выходит. Постышев провожает его глазами, а потом, неожиданно повернувшись, подхватывает с лавки черненького казахского мальчугана и поднимает его на вытянутых руках. Мальчуган смеется - сначала тихонько, окаменело, а потом - громче и веселей. Постышев подбрасывает его над головой, поет песенку, ребятишки начинают оттаивать, кое-кто подпевает Постышеву, он становится на колени, сажает себе на спину целую ватагу маленьких человечков, забывших за эти страшные годы, что такое игра, и катает их по залу, покрикивая на себя:
- Но, но лошадка! Скорей!
Смеются детишки, бегают наперегонки друг за другом, подстегивают <лошадь>, теребят ее и командуют, как истые мужики, сердито и с хрипотцой в голосе.
Широких останавливается на пороге и хочет сказать, что в машине нет никаких ножниц, он даже произносит эту фразу, но очень тихо, потому что понимает сейчас, глядя на ликование в зале, зачем его отослал комиссар.
- А ну к нам, - зовет его запыхавшийся Постышев. - Каравай будем печь!
Образуется громадный хоровод. Постышев запевает:
Как на наши именины
Испекли мы каравай!
Вот такой вышины!
Малыши поднимаются на носки, тянут вверх ручки, показывая, какой громадный каравай они испекут, а в дверях, в окнах замерли лица взрослых, которые смотрят на них со слезами, кто стиснув зубы, кто крестясь.
- Подпевайте, учитель! - просит Постышев.
Широких начинает подпевать и слышит, как дрожит его голос, и чувствует, что губы тоже дрожат. Он медленно озирает маленьких людей, которые тянутся к комиссару и глядят на него восторженными глазами...
- Выше руки, учитель! - кричит Постышев. - Во какой караваище испечем! Да, мальцы? Испечем?
...Постышев едет из эвакопункта вместе с Широких. Тот молчит, спрятав лицо в кашне. На углу, возле гимназии, Ухалов тормозит, и Постышев, открыв дверцу, говорит:
- Спасибо, учитель Широких.
- Скорее, наоборот, - негромко отвечает Широких. - Спасибо, комиссар Постышев. Я завтра снова приду к детям. Как вы думаете, им интересно будет слушать сказки?
- Мне интересно, не то что им.
- Ну, до свиданья.
- До свиданья.
Широких смотрит вслед ушедшему автомобилю очень долго. Лицо его изрезано морщинами, и кончики бровей опущены книзу - как от большой обиды.
СТАВКА АТАМАНА СЕМЕНОВА
_____________________________________________________________________
Атаман Семенов, укрепившийся на границе с Китаем, в Гродекове, принял Меркулова с Ванюшиным в просторной избе, которую охраняли забайкальские казаки и китайцы-хунхузы.
Атаман сидел на деревянной длинной лавке в красном углу, под иконами. На столе, струганом, не покрытом скатертью, лежали яйца, сваренные вкрутую и уже очищенные, зеленый лук, бело-розовое сало, нарезанное тонкими ломтями, разделанная семга и большая тарелка красной икры. На подоконнике, в трех бутылях, стоял спирт, настоянный на можжевельнике, смородине и женьшене.
Семенов был в длинной полотняной рубахе. На вошедших посланцев премьер-министра смотрел хмуро, исподлобья. Вешалок здесь не было - изба рублена по-крестьянски и, как говаривал атаман, без городских <штучек-мучек>. Посланцы, сняв шубы, держали их в руках, не зная, куда деть. Есаулы - желтолампасники, стоявшие мумиями возле двери, смотрели мимо, куда-то в самую середину большого иконостаса, красиво мерцавшего в углу, над головой атамана.
- Примите у них шубейки, - сказал наконец есаулам Семенов. Проходите к столу, гости. Чем богаты, тем и рады, угощайтесь.
Есаулы взяли шубы, улыбнулись посланцам <доброй воли> деревянными улыбками и замерли у дверей. Стоят есаулы и ничегошеньки не понимают, что тут происходит и о чем говорят. Им важно, что если кто из гостей пистолет из кармана вытащит - тут же немедля стрелять того наповал.
- Григорий Михайлович, - начал Меркулов, - мы пришли к вам с открытым сердцем, для того, чтобы по-братски, в атмосфере искренности и взаимного доверия обсудить все спорные вопросы и наметить взаимоприемлемую перспективу. Надеюсь, наш разговор состоится при закрытых дверях?
- Эй, Фокин! - крикнул атаман. - Притвори дверь, чтобы никто в горницу не зашел.
Ванюшин и Меркулов переглянулись. Семенов заметил это и осклабился:
- Теперь двери закрыты, валяйте, выкладывайте, что привезли.
- Григорий Михайлович, - сказал Меркулов по-купечески прочувствованно, - сейчас, в дни побед, когда решается судьба нашей страдалицы-родины, право, перестаньте вы разыгрывать чужую роль, совсем вам не подходящую. В конце концов, кто старое помянет - тому глаз вон.
- А кто забудет - тому оба напрочь.
- Господа у дверей останутся?
- А как же? Личная охрана. Кто вас знает - может, вы меня прибить заехали? Сначала, понимаешь, лишили всех званий, потом потребовали покинуть пределы Российской империи, признали преступником, а теперь вдруг пожаловали? Нет, я калач тертый.
- Мы приехали к вам, атаман, - заговорил Ванюшин, - от имени родины. Мы хотим сейчас, чтобы все забыли прежние обиды, когда решается главный вопрос - освобождение страны от большевистского ига.
- Ты Ванюшин, что ль?
- Да.
- Твоя газетенка против меня первая визг подняла? Это ты, ихний холуй, бузу затеял? А теперь лисом сюда пришел? Когда поняли, что не можете без Семенова, приползли?
- Можем и без Семенова, - сказал Меркулов, поморщившись, - можем, Григорий Михайлович. Наши части завтра начинают штурм Хабаровска.
- Хрена вы его возьмете. Вы демократы, вам от виселицы дурно делается, у вас полки аккуратные, черепа на рукавах для блезиру носят, словно в аптеке. А тут нагайка нужна, нагаечка! Без казацкого визга русского мужика, хоть он семь раз красный, не напугаешь! Посмотрю я, как вы зубы на Амуре обломите.
- Посмотрите или порадуетесь? - спросил Ванюшин. - Может, вы хотите порадоваться виду русской крови, которая зальет амурский лед? Мои читатели удивятся, услыхав такой ответ.
- Мне на твоих читателей на...ть! Я вон сейчас им моргну, - кивнул Семенов на охранников, - они тебе, понимаешь, читателей покажут шомполов на сто!
- Только вы меня не пугайте, атаман! - громыхнув кулаком о стол, сказал Ванюшин. - Я не из пугливых!
- Ишь, - усмехнулся Семенов, - а ты, писака, шустрый... Сядь, не верещи.
Атаман достал с подоконника бутыль со спиртом, настоянным на женьшене, и долго любовался корнем в бутылке, разглядывая его на свет. Корень был похож на танцующую женщину с руками, заломленными над головой.
- Как балеринка, - нежно сказал Семенов, - ишь, стервоза, изгиляется. Вроде вашего брата корреспондента... А ну, по стакашке.
Он разлил чуть зеленоватый спирт по граненым стаканам, разрезал на две части несколько больших луковиц, присолил их и подвинул - большую Ванюшину, а поменьше и с прозеленью посредине - Меркулову. Молча чокнувшись, выпили. Потом по-лошадиному мотали головами, нюхали лук, утирали заслезившиеся глаза.
- Ну, с чем приехали? - спросил Семенов. - Манускрипт привезли от этого... как его... премьера вашего?
- Нет. Не привезли, - ответил Меркулов. - Устное предложение.
- Вываливай.
- Правительство жалует вам звание генерал-лейтенанта и назначает командующим всей кавалерией Русской освободительной армии.
- Тут нищих нет.
- Григорий Михайлович, да неужто общее наше дело вас не волнует? тихо спросил Ванюшин. - Ну, что вы как на базаре? Мы к вам пришли, мы вас просим - включайтесь в борьбу, мы вам приносим звание, которого у вас не было, вы ведь всего-навсего полковник, мы даем вам пост, который почетен и мужествен, а вы торгуетесь, как купчишка.
- Так, спутник ваш, министр иностранных дел, он из этого племени, впервые за весь разговор улыбнулся Семенов, - они сами с братцем из купчишек. Иль нет, Николай Дионисьевич?
- Уж если мы из купчишек, - серьезно ответил Меркулов, - так вы, дорогой атаман, из таких густопсовых мужиков, что мы друг от друга недалеки. Происхождением куражиться - забота аристократов, а мы с братом плебеи и, право, горды этим!
- Ладно, - сказал атаман после минуты молчания. - Бронепоезд дам и конников подброшу, чтоб визгом подмогли. Посмотрите, на что мои семеновцы-молодцы горазды. А там решим, кем мне идти: кобылами заправлять, либо людишками командовать. В газетенке, понимаешь, об этом черканите, что, мол, семеновцы-удальцы порубали вдосталь саблями во славу оружия российского. Про меня можешь не писать, я не гордый, я здесь тихо живу, как в Тульчине.
- Что это такое? - спросил Меркулов, поглядев на Ванюшина.
Тот ответил:
- Деревня, куда император Павел сослал Суворова перед тем, как дал ему звание генералиссимуса.
СТАВКА ПОД ХАБАРОВСКОМ
_____________________________________________________________________
Несутся конники Семенова на красные позиции, размахивают над головами саблями и визжат - дико, по-звериному, так, что мороз леденит кожу. А следом за ними - шеренги каппелевцев: бегут - штыки наперевес. И в прозрачной дымке над Амуром им виден Хабаровск на высоком берегу реки, весь в солнце, церкви светятся, небо высокое, а солнце в нем синеватое, крохотное, морозное.
Бойцы поднимаются из окопов, бегут с винтовками наперевес: русские на русских, мужики на мужиков, братья на братьев, отцы на сыновей.
Идет рукопашный бой. То один, то другой бросает винтарь в сторону и по-русски решает свою судьбу: на кулаках. Молчаливый идет бой, только сипят люди или слезливо матерятся, но это уже предсмертно, в последний раз это.
Солнце село за тучи, пришли сумерки, а потом упала ночь, исчирканная короткими вспышками редких выстрелов.
Ревут паровозы, кричат женщины и дети, облепившие вагоны: из Хабаровска уходят последние составы.