Серегин Михаил. Афромент

   Курсанты на ощупь вошли в подъезд, стараясь перемещаться вдоль стен и одну руку все время держать вытянутой перед собой. Лифт, конечно же, не работал, а потому подниматься на восьмой этаж пришлось пешком. Уже добравшись до места, курсанты немного поспорили, так как Федя обсчитался и решил, что они добрались только до седьмого этажа. Он предложил подняться до самого верха, а потом посчитать этажи обратно. Но, поскольку никто даже не представлял, сколько в доме этажей, предложение отклонили. Близнецы подавили Гангу количеством, нашли лифт, затем квартиру Валентины Яковлевны и позвонили.
   — Кто там? — спросили за дверью мужским голосом.
   — Может, муж? — тихо предположил Антон.
   — Говорил я вам, надо еще подняться, — схватился за голову Федя.
   И только Андрей, не потеряв самообладания, спросил:
   — Извините, а Валентина Яковлевна, библиотекарь, здесь живет?
   — А кто это? — спросил мужчина.
   — Милиция, — ответил Утконесов.
   — Сейчас я вам покажу милицию! — мужчина явно оценил количество солидности в голосе Андрея и засомневался.
   Однако, на счастье курсантов, они попали в нужную квартиру. Валентина Яковлевна вовремя подошла к двери.
   — Это, наверное, тот курсант-милиционер, который ко мне сегодня в библиотеку приходил! — догадалась она.
   — Это я, Федя! — радостно воскликнул Ганга.
   — Очень удачно, — сказала хозяйка. — Сережа, ну открой же дверь!
   Замки защелкали, и дверь отворили. На пороге стоял высокий плечистый парень, из-за спины которого выглядывала невысокая дама. Федя тут же поменял позицию и выдвинулся на передний план.
   — Входите, — узнав его, заулыбалась женщина. — Вы ведь по поводу иероглифов?
   — Как вы догадались? — удивленно спросил Антон, развязывая шнурки.
   — Да больше ведь незачем! И подгадали вы удачно, ко мне ведь сынок неожиданно приехал.
   Женщина жестом указала на парня, который закрывал почти весь проход и совершенно не походил на человека, занимающегося китайским языком. Он угрюмо рассматривал курсантов. Однако, когда Федя протянул ему записку, тот сразу заинтересовался.
   — Мама, напои их чаем, а я пока попробую разобраться, — сказал он.
   Он вышел из соседней комнаты только через полчаса, когда Антон уже начал озабоченно поглядывать на часы.
   — Вообще-то на время полагается смотреть мне, — укорила его Валентина Яковлевна. — Но раз уж я этим не занимаюсь, то и тебе не советую.
   Курсант Утконесов пристыженно опустил глаза. Но и он, и его товарищи прекрасно помнили, что ровно в двенадцать часов Мочила, следуя недавно приобретенной привычке, устраивает обход комнат. И горе тому, кого он не обнаружит на закрепленном за ним месте. Этот человек, а точнее этот курсант, в оставшиеся несколько дней своей учебы успеет пожалеть, что вообще поступил в Школу милиции. Хотя сразу после исключения вновь попытается туда поступить, заведомо зная, что обречен на провал.
   Курсанты волновались, потому что полночь неумолимо приближалась. Только в такой ситуации, наверное, можно понять, почему Золушка убежала с такой поспешностью и не вернулась за туфелькой, хотя потом ей пришлось идти босиком по каменистой дороге. Антон был уже готов помчаться в школу, потому что если просидеть в гостях еще несколько минут, то не то что за туфелькой, за трусами не вернешься, если вообще обнаружишь на бегу их пропажу.
   В этот момент в кухню наконец вошел Сергей с запиской в руках.
   — Знаете, ребята, я вообще-то не уверен… — начал он.
   — Что там написано? — перебил его Антон.
   — Это похоже на просьбу о помощи. Какой-то китаец просит помочь ему, его держат в плену. Если я, конечно, правильно понял.
   Андрей невежливо выдернул записку у него из рук, и Утконесовы, отталкивая друг друга, помчались к выходу. Федя немного задержался, чтобы скороговоркой высказать хозяевам благодарность и извинения за столь молниеносный уход. После чего он поспешил вслед за близнецами. Те, несмотря на непроницаемую темноту, уже спустились вниз этажа на четыре.

* * *

   Рано утром капитан Мочила, как обычно, зашел пожелать курсантам доброго утра, а заодно проверить, не потеряли ли они за лето навыков быстрого одевания. Дирол, одним глазом следя за правильностью застегивания пуговиц, а другим — за догорающей спичкой в руке Мочилы, еле слышно сказал Утконесову:
   — Опять он с похмелья.
   — Зубоскалин! — немедленно окликнул его бдительный капитан.
   — Я! — гаркнул тот, вытянувшись в струнку.
   — О чем разговариваем?
   — Об успешно выполненном задании, — неожиданно для Мочилова ответил Дирол.
   Санек четко и громко рассказал капитану об успешно проведенном оперативном расследовании, не забыв упомянуть и его главных действующих лиц.
   — Неплохо, — сдержанно оценил Мочилов. — И какие будут предложения?
   Курсанты переглянулись. Инициатива, как известно, наказуема, а тем более инициатива, проявленная в присутствии Мочилы. Однако, поскольку от ответа уйти все равно не удалось бы, Кулапудов решил принять удар на себя.
   — Связаться с китайской полицией, выяснить, не объявлен ли у них в розыск некто с имеющимися отпечатками! — отчеканил он.
   — Мысль неплохая, — милостиво согласился Мочила. — Разрешаю связаться с майором Добродушевичем и организовать запрос. Вольно.
   Капитан развернулся на каблуках и вышел из комнаты. В душе он гордился воспитанниками, но показывать им этого не собирался. Тем не менее курсанты вполне оценили его чувства хотя бы потому, что Мочила не стал проверять чистоту подворотничков и стопроцентную застегнутость пуговиц, как обычно это делал.
   Связываться с Добродушевичем пошел Веня. Когда он вернулся, то застал в комнате всех, за исключением Лехи.
   — А где Пешкодралов? — удивился он.
   — Занимается рукоделием, — ответил Дирол. — Вытачивает блины для штанги.
   — Какой еще штанги?
   — Которую Зосе завтра поднимать.
   Веня хлопнул себя по лбу. За это напряженное раннее утро он почти успел забыть, что Зосе завтра сдавать экзамен по физподготовке. А еще ведь нужно столько всего сделать! Конечно, полоса препятствий стала значительно легче, но с двадцатикилограммовым рюкзаком Зося далеко не убежит. И, даже выжав поддельную штангу, весящую килограммов пять, вряд ли попадет в крошечную мишень нужное количество раз.
   — Со стрельбой все просто, — высказался Андрей Утконесов. — Пострелять и я могу.
   Во всей группе курсант Утконесов считался лучшим стрелком, опережая по этому показателю даже своего брата, и удовлетворить требованиям Садюкина был вполне способен.
   — А на случай, если Зосенька неожиданно тоже решит попасть в мишень, подложим ей холостые, — согласился Веня.
   Подменить патроны было очень просто. Садюкин не опасался каверз с этой стороны и не контролировал запасы. С рюкзаками же все обстояло значительно сложнее. Во-первых, наполнять их песком тренер будет самолично и не раньше чем за двадцать минут до экзамена. Во-вторых, на выдачу рюкзаков он, скорее всего, поставит своего человека. Единственный шанс выкрутиться — стать этим самым человеком.
   Курсанты кинули жребий, и стать садюкинским любимчиком выпало Феде. Хотя он подозревал, что не обошлось без мухлежа со стороны близнецов, возражать не стал. Осталось только придумать, как заставить тренера в короткие сроки проникнуться доверием к Ганге.
   — Он тебя любит, — убедительно сказал Веня. — Ты же по физподготовке в числе первых. Может, просто подойти и попроситься на раздачу рюкзаков?
   — Заподозрит, — отмел эту версию Дирол. — Он в связи с экзаменом жутко подозрительным стал! Нет, тут надо действовать тоньше.

* * *

   Когда курсантов позвали на завтрак, никакой мало-мальски подходящей стратегии они еще не придумали.
   — Вы идите, я попозже приду, — сказал Дирол.
   — А если тебе не хватит? — забеспокоился Федя, но потом махнул рукой. Разве может случиться такое, что любимцу поварихи тети Клавы не достанется завтрака? Скорее его не хватит всем остальным курсантам.
   Как раз на эту привязанность и рассчитывал Санек. Выждав, пока все курсанты получат в тарелки завтрак и рассядутся за столы, он не спеша пошел в столовую. Проходя по коридору, Дирол выглянул в окно и убедился, что Садюкин еще на спортплощадке.
   — Нехорошо нарушать режим питания, Фрол Петрович, — негромко сказал он. — Очень нехорошо!
   Он вошел в столовую, подошел к окошечку раздачи и сунул туда голову. При виде улыбающегося курсанта тетя Клава, прикидывающая объемы остатков, обомлела. Никогда еще курсант не казался ей столь похожим на любимого Агафона. Повариха томно вздохнула и присела на стул, не в силах отвести глаз от сияющего Дирола.
   — Доброе утро! — сказал тот, еще шире растянув губы в улыбке.
   — Хочешь кушать? — всполошилась тетя Клава. Она кинулась к кастрюле с кашей и стала копаться там половником, выбирая погорячее и повкуснее.
   — Это все ужасно вредно, — Санек сморщил веснушчатый нос, что неимоверно умилило повариху.
   — А чем тебя угостить?
   — А можно мне вон то? — он указал пальцем на небольшую кастрюльку, в которой, по имеющимся агентурным сведениям, варилась на воде и без соли овсянка для Садюкина. Тетя Клава на мгновение засомневалась, но потом переборола себя. Щедрой рукой она положила в протянутую тарелку половину содержимого кастрюльки. Дирол рассмотрел слипшуюся серую массу и едва удержал улыбку на лице.
   — Подожди, я хоть изюмчику туда положу, — предложила повариха.
   Уточнив, не является ли изюм вредным, Зубоскалин согласился. Тетя Клава, воспользовавшись моментом, кинула на кашу не только изюм, но и запрятанный кусочек масла. Дирол заметил это и мгновенно сориентировался.
   — А у вас молоко убежало, — сообщил он.
   — Молоко? — Повариха рванулась в сторону, но потом сообразила: — Какое молоко? У меня на плите нет молока. Ах, шалун!
   Она повернулась к Диролу, но того уже и след простыл. Пока тетя Клава отворачивалась, он выудил кусок масла из собственной тарелки и ловко забросил его в кастрюльку с остатками геркулеса, после чего с достоинством присоединился к друзьям.
   — Ого, у тебя что-то другое? — Антон бесцеремонно залез ложкой в тарелку к Зубоскалину, попробовал кашу и скривился: — Фу! Неужели ты не мог попросить чего-нибудь повкуснее?
   — Тебе не нравится? — делано удивился Санек.
   — Нет.
   — Мне тоже, — вздохнул Дирол. — Но вот для Садюкина эта еда дороже всех деликатесов мира, потому что она полезная! Здесь нет ни единого неправильного продукта!
   Зубоскалин отправил в рот изюмины, на которых лежало масло, так что блюдо стало просто идеальным.
   — И когда Садюкин придет, ты, Федя, ему эту еду уступишь. Он восхитится и позовет тебя в помощники. Вуаля! — Дирол театральным жестом развел руки и поклонился.
   Курсант Ганга согласно кивнул.
   — И не забудь втолковать ему, как ты заботишься о правильном питании и его режиме.
   Фрол Петрович тем временем тоже вспомнил о режиме. Проверяя полосу препятствий, он совершенно забыл о времени и просто не услышал звонок на завтрак. Теперь, спохватившись, Садюкин понял, что уже на четверть часа отклонился от расписания.
   Сердитый на себя и на весь мир, Фрол Петрович подошел к окошечку, сухо поздоровался с тетей Клавой и протянул ей тарелку. Получив свою порцию каши, он налил стакан воды и неспешно пошел к отдельному столику. Там он сел, немного помешал кашу ложкой и, все так же не глядя, отправил ее в рот.
   Странный вкус заставил Садюкина насторожиться. Он глянул на тарелку. О боже! Каким-то непонятным образом в его завтрак попал огромный кусок масла. И теперь этот отвратительный сгусток калорий уже наполовину смешался с геркулесом. Завтрак был безвозвратно испорчен!
   — Иди, — Дирол насладился зрелищем, потом подтолкнул Федю локтем.
   Тот поднялся, взял тарелку, добытую Зубоскалиным, и подошел к Садюкину.
   — Фрол Петрович, — негромко позвал он.
   Тренер сидел, тупо глядя в тарелку.
   — Да? — с минутным запозданием он поднял глаза.
   — Я обратил внимание на то, что случилось с вашим завтраком. Не хотите ли попробовать мой?
   — Какая разница, — обреченно сказал Садюкин и опустил глаза. Взгляд его случайно упал на тарелку в руках курсанта и осветился радостью узнавания. Там лежала точно такая же каша, как и у него, расцвеченная пятнышками изюма и не испорченная калориями.
   — А впрочем, с удовольствием, — быстро поправился Садюкин. — Вы, конечно, не будете?
   — Фигуру надо беречь, — скромно объяснил Ганга.
   Тренер окинул взглядом торс курсанта и согласился.
   — Присядете? — спросил он.
   Федя оглянулся на товарищей — те отчаянно жестикулировали: мол, садись. Ганга покорно сел.
   Садюкин съел кашу за считаные секунды. То ли он опасался, что Федя передумает, то ли просто проголодался. Наевшись, он стал склоняться к беседе.
   — Замечательная вещь — здоровое питание, — изрек он.
   Федя согласно хмыкнул. Он тоже очень любил покушать, а уж там здоровое питание или нет — без разницы.
   — Здорово, что вы решились пожертвовать завтраком ради своего преподавателя. У нас в школе это поощряется.
   Курсант кивнул. Видя, что он не собирается использовать сей факт в свою пользу, Садюкин расслабился и попытался завести разговор на отвлеченные темы. Однако Федя не спешил распространяться о своей личной и профессиональной жизни, а чаще просто кивал невпопад и изредка улыбался.
   «Толковый студент, — подумал Садюкин. — Говорит немного, предпочитает думать, хорошо сложен. Пожалуй, на него стоит обратить внимание».
   В связи с завтрашним событием тренеру очень был нужен помощник, находящийся в хорошей физической форме. И он, к вящей радости курсантов, решил обратиться с этим к Феде.
   — Вы ведь занимаетесь в группе капитана Мочилова? — начал он издалека.
   — Угу, — подтвердил Федя.
   — А завтра у вас есть какие-нибудь занятия?
   — Так ведь лето же.
   — Ну, я имею в виду служебные задания?
   — Нет, Фрол Петрович.
   — Вот и отлично. Передайте Глебу Ефимовичу, что на завтра я забираю вас к себе. Будем экзаменовать абитуриентов. Готовы?
   — Всегда готов! — отчеканил Федя и поспешно встал. — Разрешите идти?
   — Идите, — кивнул Садюкин.
   Федя присоединился к товарищам. Если бы тренер мог подслушать их разговор, то наверняка засомневался бы в искренности Фединых намерений. Но поскольку он мог только видеть их радость и одобрительные улыбки, в душе Садюкина затрепетал теплый огонек. Тренер понял наконец, что его авторитет в школе огромен и, пожалуй, даже выше, чем у Мочилова. Он расправил плечи, встал и гордой походкой чемпиона покинул столовую.
   — Ничего, Федька, — между тем говорил Дирол. — Потом мы тебя отмажем. Заболеешь, например, или ослабнешь неожиданно. Так что не волнуйся.
   Остальные тоже старались успокоить Гангу, который опасался, что Садюкин способен и впредь привлекать его к своим бесчеловечным экспериментам в области физкультуры. Делали они это, впрочем, не из особенного сочувствия, а из опасения, что Федя откажется от взаимодействия с тренером и все испортит.
   — Курсант Кулапудов, в учительскую быстро! — скомандовал Мочилов по радио.
   Веня посмотрел на товарищей. Те пожали плечами. Тогда Кулапудов поднялся из-за стола и направился в учительскую, а остальные курсанты тут же встали и последовали за ним, не то чтобы из праздного любопытства, а так, на всякий случай.
   Оказалось, звонил Добродушевич. Запросив идентификацию неизвестных пальчиков с записки, он неожиданно быстро получил ответ. Отпечатки, как и предполагалось, принадлежали одному китайскому бизнесмену, который давно числился как без вести пропавший. За любые вести о нем китайские спецслужбы обещали Добродушевичу лично и Зюзюкинской Школе милиции в придачу все жизненные блага, в том числе и оплаченные командировки в Китай.
   — Видимо, Крутов с ним виделся, — сказал Иннокентий Аркадьевич Мочилову. — Завтра с утра пойду в больницу колоть. Так не хотелось бы бедного парня трогать!
   — Надо, — быстро убедил его Мочилов.
   Перспектива взаимодействия с китайскими органами внушала ему безграничный восторг. Однако он ни единым жестом не выказал своего состояния и повернулся к Кулапудову.
   — Все слышал? — спросил он.
   Веня присутствовал при разговоре, но слышал, естественно, только то, что говорил Мочила, а тот по большей части молчал. Поэтому он сдвинул каблуки и, преданно глядя капитану в глаза, прокричал:
   — Так точно, никак нет!
   Мочилов вкратце пересказал курсанту содержание разговора.
   — Так что ищите китайцев, — посоветовал он напоследок. — Свободен.
   Веня повернулся и бодро вышел из учительской, совершенно не представляя, как найти хоть кого-нибудь, кто замешан в этом деле. За первым же поворотом он столкнулся с остальными.
   — Подслушивали?! — завопил он.
   — Тихо ты! — Дирол зажал ему рот ладонью.
   — Ладно, — неожиданно быстро согласился Веня. — Молчу и ничего не рассказываю.
   — Да ты рассказывай, только тихо.
   Наконец курсанты добрались до комнаты, где Кулапудов и поведал им всю историю.
   — Вот, значит, как! — изрек Зубоскалин. — Надо же, китайский бизнесмен!
   — И что, нам теперь в Зюзюкинске китайцев искать?
   — Китайца найти — это как раз не проблема, — ответил Веня. — В таком городе, как наш, ему скрыться непросто. А вот как вычислить того, кто в Китай ездил?
   Ответ пришел в голову Феде. Он вспомнил, что всего пару месяцев назад в Китае свирепствовала страшная эпидемия.
   Причем страшной она была не в плане последствий — от обычного гриппа страдают больше, а в плане шума, поднятого вокруг нее. Ужасный вирус, быстро распространяющийся и не поддающийся лечению, поверг в ужас людей по всему миру. И Зюзюкинск, естественно, не остался в стороне. И здесь врачи упорно выискивали всех, кто был как-либо связан с Китаем. Если такие находились, то им незамедлительно делали прививки, чтобы потом сказать: «Славному городу Зюзюкинску никакая эпидемия не страшна!»
   Все это Ганга и изложил товарищам. Его речь сопровождалась аплодисментами, крепнущими по мере того, как до курсантов доходило.
   — Молодец! — похвалил его Веня. — Надо тебя почаще с Садюкиным сводить. Это стресс так влияет на мозги.

16

   Курсанты решили действовать незамедлительно. Оставив Леху, который полировал блины для штанги, и Федю, который ожидал распоряжений Садюкина в школе, они переоделись и отправились в санэпидемстанцию за информацией. Там без особых проблем они получили список лиц, в последние полгода побывавших в Поднебесной.
   — Разделяемся? — предложил Веня, увидев список.
   Остальные мысленно прикинули. Если ходить вместе, то до завтра никак не управиться. Но вот если разделиться, то на каждого придется по три человека, что вполне приемлемо. Поскольку завтрашний день был крайне важен для всех курсантов, идея Кулапудова была принята единогласно.
   — Что мы ищем? — осведомился Дирол.
   Остальные задумались.
   — Для начала просто ищем что-либо подозрительное, — решил Веня. — И записываем.
   — А что является подозрительным? — упорствовал Зубоскалин.
   — Во-первых, наличие девушки, так как мы почти точно знаем, что девушка среди злоумышленников есть.
   — Во-вторых, все, что указывает на вероятное наличие девушки, — подхватил Андрей. — Губные помады, чулки, презервативы…
   — А в-третьих, все, что указывает на возможное наличие девушки в прошлом, — присоединился к нему брат. — Как-то: изорванные в клочья фотографии в мусорном ведре, пропавшие котлеты в холодильнике, вышитые салфеточки.
   — Ну вас, — Кулапудов махнул рукой. — Только и знаете, что прикалываться. А как до дела…
   — Мы всегда готовы! — хором ответили близнецы.
   — А раз готовы, значит, валите по адресам.
   Веня разорвал список на четыре абсолютно равные части.
   — Сбор в школе по окончании работы.
   — Тому, кто справится первым, приз полагается? — спросил Дирол.
   Ответом ему был грозный взгляд Кулапудова.
   — Я так и думал, — обреченно вздохнул Дирол.
   Он бы имел самые большие шансы на этот приз, поскольку все его адреса располагались рядом, и при этом совсем недалеко от Школы милиции.
   Первые две квартиры он проверил без приключений и особых премудростей. Увидев красненькое удостоверение, хозяева даже не особенно пристально его рассматривали, сразу впуская курсанта в квартиру. Тот быстро все осматривал, попутно справляясь о составе семьи. Поскольку ни девушек, ни оружия, ни других подозрительных предметов он не находил, то быстро покидал квартиру.
   Распрощавшись со вторыми жильцами, он уже мечтал, что минут через тридцать закончит работу и сможет немного поваляться на койке. Надежды его растаяли уже на стадии поиска последнего адреса. На том месте, где должен был находиться нужный дом, сейчас блистал зеркальными окнами супермаркет. И ни один прохожий не смог вразумительно объяснить пораженному Диролу, куда же делся дом. Его отправляли то в одну, то в другую сторону. Наконец курсанту надоело мотаться туда-сюда, и он присел на лавочке около магазина.
   «Фантастика какая-то, — размышлял он. — И где этот дом?»
   Проблемы его решились обычным образом: с помощью бомжа и бутылки пива. Первый подошел к курсанту со слезной просьбой, а вторую добрый Дирол купил ему в обмен на информацию.
   Это оказался небольшой частный дом, во дворе которого толпилась тьма народу.
   — Что тут происходит? — как представитель власти, Зубоскалин решил немедленно вмешаться.
   Мужик, к которому он обратился, подпрыгивал на месте, пытаясь увидеть происходящее. Увлеченный этим занятием, он не сразу услышал вопрос Дирола.
   — Антошкина бьют, — ответил он наконец.
   — Антошкина? — Курсант заглянул в свой список.
   Ну, так и есть, именно этого Антошкина ему и нужно повидать.
   — А что он сделал?
   — Болтает много, — ответил мужик. — Достал всех, вот и решили его проучить.
   Дирол пришел в ужас. Он понял, что гражданин Антошкин, которого «учат», по-видимому, сразу несколько человек, вскоре окажется неспособен отвечать на вопросы. Решившись, Зубоскалин полез вперед, расталкивая локтями окружающих.
   В первые ряды он пробрался быстро. Там его глазам предстала ужасная картина. Несколько человек сбились в один огромный пыльный ком, из которого время от времени высовывались то руки, то ноги, то бадминтонные ракетки.
   — И все на одного? — изумился Санек.
   — Жалко, что ли? — подозрительно спросила стоящая рядом тетка. — Так иди, помоги.
   — Придется, — вздохнул Дирол. — Скажите, а милицию кто-нибудь вызывал?
   Выяснилось, что милицию вызвали пятнадцать минут назад, еще до начала драки, но она то ли игнорировала вызов, то ли заплуталась в лабиринтах улиц.
   «Скорее всего, второе», — догадался Санек и подошел к дерущимся.
   Довольно быстро он различил, что пыльный ком на восемьдесят процентов состоит из женщин. Оставшиеся двадцать были представлены несчастным Антошкиным, лежащим на земле и пытающимся закрыться от жестоких ударов.
   — Негодяй! — сыпалось на него вместе с колотушками. — Подлец! Изменщик! Врун!
   Сначала Дирол попытался поговорить с нападавшими и вымолить для Антошкина прощение. Однако обиженные женщины не обращали на него ни малейшего внимания.
   «Ладно, — решил Зубоскалин. — Не спасу, так хоть расспросить успею».
   Он присел на корточки и позвал:
   — Гражданин Антошкин!
   Не получив ответа, он позвал еще громче. Избиваемый его не услышал, зато отозвалась одна из женщин.
   — Еще один! — не то удивилась, не то обрадовалась она. — Бейте его, бабы!
   Санек тут же получил по затылку ракеткой. Удар был мягким, но сильным, в результате чего курсант свалился в пыль рядом с Антошкиным. Тот приоткрыл зажмуренные глаза и посмотрел на парня.
   — Ты чего полез? — отплевываясь, спросил он.
   — Скажите, а вы были в Китае? — ответил вопросом на вопрос Дирол.
   Как оказалось, били женщины не очень сильно, и разговаривать в этих условиях было вполне реально, только грязь и пыль попадали на язык.
   — Зачем тебе?
   — Надо.
   Наверное, Дирол смог бы все-таки выяснить у Антошкина все, что нужно, но в этот момент побоище неожиданно закончилось. Все нападающие моментально исчезли. Санек понял причину, когда смог различить звук милицейской сирены.
   Милиционеры, пообщавшись с толпой, быстро скрутили двоих потерпевших и запихали их в машину. Правда, нужно отдать им должное, обращались хорошо, можно даже сказать, ласково. По почкам не били и дубинки в ход не пускали. Только один раз, когда Дирол попытался оправдаться, у него перед носом просвистело.
   — Понял, — ответил тот и замолчал.
   Всю дорогу Дирол с грустью размышлял, какими несправедливыми могут быть милиционеры и как трудно будет курсантам изменить сложившийся стереотип. Быть может, если бы дорога оказалась подлиннее, он успел бы отчаяться и отказаться от выбранного жизненного пути. Но через пять минут «газик» фыркнул и остановился. «Интересно, где они прохлаждались все эти пятнадцать минут?» — удивился Дирол.
   Между тем их с Антошкиным ввели в камеру, забрали документы и захлопнули дверь. Воспользовавшись моментом, Санек подробно расспросил подозреваемого, представившись представителем санэпидемстанции.
   — Странно, — пожал плечами Антошкин. — Я в Китае-то был три месяца назад.
   — Мы перепроверяем, — пояснил Дирол. — Значит, вы хорошо себя чувствуете?