Серегин Михаил. Секс не бывает безопасным (Повести)

   – Но почему ты не давишь на Сосо? Это же его гостиница?
   – Перестань. Мы же знаем с тобой, кто здесь папа. В этом маленьком, некогда тихом уголке.
   На прощанье капитан постучал по циферблату часов:
   – Счетчик включен!..
   Марат проводил капитана до двери. И как только они снова остались с Дарьей наедине, он стремительно, несмотря на тучность, схватил ее за волосы:
   – Рассказывай, кто ты такая, стерва! Капитан изменил правила игры при тебе, и мне ничего не остается, кроме как начать выдавливать информацию из тебя, моя радость.
   Она не пыталась дергаться. По опыту Дарья знала, что от этого лучше не будет. Здоровье, а главное – лицо надо беречь.
   – Я с ней познакомилась в аэропорту, – процедила она сквозь зубы, стойко перенося боль. – Лучше поговори с Колей.
   – Он еще здесь?
   – Приплелся ко мне пьяный и спит на кровати.
   Дарья хотела только, чтобы от нее отстали. Теперь, когда ситуация накалилась, она была готова схватить руки в ноги и бежать куда-нибудь, где ее никто не знал.
   – Как здорово! У меня появился шанс узнать, кто они и откуда.
   Дарья поняла, что Генералов, кроме того, что надавил на Марата, развязал ему руки. Давая сутки времени, он рассчитывал на быстрое получение информации. Капитан не мальчик, он очень хорошо представлял, что следствием его визита станут многочисленные мордобития. С другой стороны, это как раз тот случай, когда говно разгребают чужими руками. Дарья не причисляла себя к нечистотам общества, но, раз уж попала в историю, – надо выносить все от начала и до конца.
   – Почему она привезла тебя с собой?! – Директор потянул ее за волосы сильнее прежнего.
   – Отпусти, черномазый! – Она лягнула его в бедро.
   Не ожидая отпора, он отступил. Оказавшись на свободе, она могла видеть, как его ореховые глаза наливаются яростью.
   – Я убью тебя, халда!
   Он бросился на нее, но заработал удар в пах и скрючился, разразившись отборным матом.
   Не дожидаясь, пока он кинется за ней, Дарья вылетела из кабинета. Сердце ее бешено колотилось. Она сразу очень ясно представила, как пьяного Николая, по ее, кстати, наводке, забивают до смерти. По-любому надо бежать в домик за деньгами. Без них – никуда.
   Влетев к себе, она увидела, что гость с дальнего Севера спит сном невинного младенца…
   – Поднимайся, рожа! – Она подбежала к нему и сбросила на пол.
   Ударившись о крашеные доски, Стропов застонал, но возвращаться к действительности явно не собирался! Дарья стала бить его по лицу:
   – Вставай, если жить еще собираешься! – Он медленно, но верно приходил в себя. – Разборка, разборка будет, блядь!
   Это словечко знакомо всем от мала до велика и никаких хороших ассоциаций у нормального человека не вызывает.
   – Надо уходить? – Он с трудом поднимался, Дарья тем временем отыскала деньги. Остальное ее не интересовало.
   – Надо, надо, пошевеливайся!
   – Ты извини, я напился. – Коля кое-как поднялся. – Надо умыться.
   – Охренел?! – Ей было страшно за свою шкуру, но ведь и Стропов человек!
   – Бегом отсюда! – Схватив мудилу за майку, она выволокла его на улицу.
   Пока к ним никто не проявлял интереса, но сваливать надо было быстро.
   – Где твои документы?
   – В пяти километрах отсюда, – промямлил он. – А что случилось?
   – Капитан Генералов решил форсировать события и надавил на местного крестного папу, я бы даже сказала, папульку.
   Ровная, выложенная бетоном тропинка очень скоро закончилась, кочки же под ногами никак не способствовали быстрому продвижению. Оглянувшись, она увидела, как багровый от бешенства Марат стремительно приближается к ним с пистолетом в руке.
   – Быстрее, ты можешь быстрее?! – Она уже хотела бросить его и сделать ноги.
   Тут Стропов остановился и медленно повернулся.
   Увидев, что от него уже никто не бежит, Марат злобно заулыбался и перешел с бега на шаг.
   – Куда это вы собрались?! – Он стоял в паре метров и водил стволом вправо-влево. Грудная клетка его тяжело вздымалась над пузом и опадала. – Сейчас сюда придут мои мальчики, и мы поговорим очень-очень подробно. Вы расскажете о себе все.
   – Убрал бы пистолет, людей вокруг полно, – заметил Коля.
   Марат чуть повернул голову, окидывая взглядом окрестности, но этого оказалось достаточно, чтобы крепкий кулак северянина заехал директору в висок. Наверное, так крепкие мужички по всей Руси на спор валили быков одним ударом. Марат как стоял, так и лег.
   – Неужели убил? – ужаснулась Дарья, оглядываясь.
   Действительно, за разыгравшейся сценой, затаив дыхание, наблюдало несколько человек.
   – Заглушил на хер. – Все еще пьяный, Коля нагнулся, поднял оружие. – Обоймы нет. Попугать решил.
   – Пошли отсюда. – Она потянула его за руку. – Что ж теперь будет, что будет! Е…я поездка!
 

* * *

 
   Обнаглевшая синица время от времени подлетала к ним и, ловко схватив хлебную крошку, устраивалась в сторонке, чтобы ни с кем не делиться добычей. Уплетая батон и запивая его кефиром, Дарья с интересом наблюдала за птицей. Даже нарочно покрошила ей.
   – Хорошо – лети куда хочешь… А мы боимся сунуть нос в аэропорт. Этот Марат уже, наверное, рассказал о наших подвигах.
   Коля не слышал, что там бубнит девка. Он ел. Могучий организм постоянно нуждался в подпитке, а ночь, проведенная на берегу моря, не способствовала восстановлению сил. Правда, Стропов протрезвел, и это было приятно.
   Как только Николай проснулся, он выкинул пистолет и предложил подкрепиться. Дарья сама проголодалась и не имела ничего против. Но опять же в ресторан или кафе не пойдешь. Пришлось найти лавчонку с видом на море.
   Они очень четко понимали, что их ищут и мафия, и милиция. Марат мечтал отомстить, а капитан – найти убийцу или убийц. Почему бы не свалить все на заезжих гастролеров?
   – Нам надо убираться отсюда. Нанять водителя, пусть отвезет куда-нибудь на север.
   – А если на дорогах уже все перекрыли? – Дарья отхлебнула кефира из пакета.
   – В этом нет необходимости.
   Они вздрогнули и повернули головы – рядом стоял капитан Генералов в белоснежной рубашке и светло-серых брюках.
   – Какое прекрасное утро! Так и хочется закурить. Можно присесть?
   – Лавка длинная. – Дарья с сожалением обнаружила, что синица улетела.
   Хотя капитан был один, никто не сомневался, что всего в нескольких метрах от них залегло несколько крепких парней.
   – Спасибо. – Генералов присел на край и достал сигару. – Сегодня будет жарко. К полудню все приезжие сойдут с ума.
   Коля с Дарьей молчали. Игра для них закончилась почти сразу, едва успев начаться.
   – Знаете, при сложившихся обстоятельствах я посоветовал бы вам найти себе другое место для отдыха: Марат с недавних пор стал очень большой сволочью… За последний месяц на побережье бесследно исчезло семь молодых женщин в возрасте от двадцати двух до тридцати. Я надавил на Марата, надеясь, что он что-то знает.
   – Не можете найти?
   Капитан прищурился.
   – Хотите сказать, что вы этому рады?
   – Хочу сказать, что у вас ничего нет. – Она даже попыталась слегка заносчиво посмотреть на Антона Борисовича.
   – Лейтенант!
   Панкратов вышел из кустов, стряхивая с себя соринки. Будто пес, моментально явился на зов хозяина.
   – Проследите за тем, чтобы девушка улетела обратно в Саратов, а Стропов – в Мурманск.
   Дарья поздно поняла, что ее язык сыграл с ней плохую шутку.
 

* * *

 
   Нина Ивановна некоторое время молча смотрела на дочь, затем отошла в сторону от двери и впустила ее в квартиру.
   Отъезд на море в одиночку, естественно, сопровождался скандалом. Насколько помнила Дарья, все началось с вопроса: «Почему ты едешь одна?» А закончилось разборкой ее поведения на дне рождения у подруги маман, где Дарья стала на глазах у сорокалетних баб обжиматься с сыном именинницы во время танца. Бедняга, которому не исполнилось и семнадцати, напоминал затравленного зайца. Ни вздохнуть, ни воздух испортить.
   – Накупалась? – зло осведомилась маман. – Где вещи-то?
   – Главное, что башка на плечах, – в тон ей ответила Дарья.
   – Господи! Доченька, что случилось?! – Нина Ивановна, нутром почуяв неладное, завыла.
   Дарья опешила.
   – Мужика тебе, мама, надо найти. Совсем нервы ни к черту.
   Маман некоторое время старалась внимательно смотреть на дочку, как бы вникая в смысл только что услышанного. Казалось, до нее никак не могло дойти, что посоветовало ее собственное дитятко. Наконец она смогла шевельнуть языком.
   – Не смей так со мной разговаривать, – прошептала она, плохо скрывая ярость.
   – Хорошо, – очень быстро согласилась Дарья, – не буду.
   Дарья смыла грязь, а выйдя из ванной, восстановила мир, извинившись за хамство.
   Они сели вдвоем пить чай напротив телевизора и, так как ничего, кроме выпуска новостей, на местном канале не было, позволяли себе время от времени отправляться на кухню за печеньем или за кипятком.
   – Ты только посмотри, что творят! – воскликнула Нина Ивановна. – Какой ужас, господи!
   Дарья влетела в комнату.
   – Найденный труп молодой женщины, – звучало с экрана, – был обезображен до неузнаваемости. По словам экспертов-криминалистов, в лицо жертве плеснули кислотой…
   – Анна! – прошептала Дарья.
   – Все внутренности жертвы были удалены… – последнее, что расслышала шокированная девушка.
   – Что ты сказала? Ты знаешь ее? – Нина Ивановна, заподозрив неладное, затормошила дочку.
   – Мам, ты чего? Я говорю: «рана», какая рана. У нее на шее. Ты не заметила?
   На самом деле никакой раны не было. «Анна» – «рана» – просто первая рифма, пришедшая ей на ум.
 

* * *

 
   Майор Гривин встретил посетительницу легким кивком.
   – Проходите. Вы Данилова?
   – Да, я смотрела вчера телевизор. Вы просили всех, кто сможет опознать Анну, прийти. – Дарья как вошла, так и встала.
   – Садитесь, – предложил облаченный в форму широкоплечий брюнет с глубокими морщинами на лбу и давно зажившим большим шрамом под глазом. – Я начальник отдела, майор Гривин, Петр Александрович.
   Именно его Дарья видела в передаче.
   Она села. Будучи в длинных широких цветастых штанах, Дарья по привычке приняла удобную позу: закинула ногу на ногу выше колена, обхватив его руками (в мини подобная посадка была бы не то что вызывающей, а просто приглашающей к соитию…).
   – Почему вы так уверены, что Анна – это Анна? Ведь ее лицо полностью изуродовано. Вы очень близко были знакомы с покойной?
   – Нет, просто пару дней назад мы летали в Сочи.
   – Да? Отдохнуть, что ли?
   – Ага. Познакомились в самолете.
   – И чем же был прерван ваш визит?
   Пришлось рассказать все как есть. Она ничего не упустила, смачно описывая действия Генералова и Марата Мафиевича.
   Майор слушал не перебивая. Выслушав девушку, встал, предложил водички – в кабинете было жарко. Дарья отказалась, и он осушил стакан в одиночку.
   – Семь женщин пропало. Одну убили в Саратове, остальные – неизвестно где и как. Да и семь ли их? – Он снова сел. – Знаете, к нам больше никто не звонил, никто не приходил. В морг поедете?
   – Ну, раз необходимо…
   – Да. И еще… Фамилию Анны вы случайно не знаете?
   – Нет. Она не говорила.
   – По каким признакам вы поняли, что перед вами именно она?
   – Я видела ее абсолютно голой. Видите ли, у меня наметанный глаз… К тому же она тоже была блондинка с голубыми глазами. Ровные белые зубы…
   – Зубы? Зубы – это уже неплохо. То есть вы запомнили ровный ряд белых зубов?
   – Да.
   – И никаких шрамиков, родимых пятен?
   – Она была безупречна. Немного широковата в кости, но это не было минусом.
   – В общем, идеальная женщина. Высокая, красивая, здоровая. И эту идеальную женщину выпотрошили.
   – Почему только женщины? Может, это маньяк?
   Майор посмотрел на Дарью с укором:
   – Давайте договоримся, что каждый будет заниматься своим делом. – Он снял телефонную трубку. – Ерохин, зайди ко мне.
   Пришел небольшого роста мужичок, лет тридцати. Черные аккуратные усы придавали ему солидности. Без них он был бы просто мальчиком.
   – Ерохин, езжай со свидетельницей в морг. Составишь протокол опознания. Кажется, мы наткнулись на очередную кучу дерьма.
 

* * *

 
   В подвале Дарью и милиционера встретил пузатый дядя в мятом, но чистом халате и резиновом фартуке.
   Прошли в холодильник.
   – Она уже успела замерзнуть, но зрелище для непривычного глаза не очень живописное, – предупредил прозектор, выкатывая стол с телом.
   Дарья еле держалась на ногах. Отвратительный запах, застоявшийся в выложенном белым кафелем помещении, так и подначивал желудок расстаться с завтраком. Она кое-как перенесла пару приступов тошноты. На третьем патологоанатом пожалел ее: достал из ящика стола бутылку водки, плеснул в стакан.
   – Пейте, – скомандовал толстяк с круглыми лоснящимися щеками, щуря узкие глазки.
   Традиционный русский напиток обжег горло, и, когда на дне стакана не осталось ничего, эксперт открыл простыню.
   Раздался звон бьющегося стекла. Стакан выскользнул из онемевших пальцев.
   Одно дело по телевизору, да еще метров с пяти, а здесь, наяву…
   – Как видите, у нее очень сильные химические ожоги на лице, что делает опознание затруднительным.
   – Покажите зубы, – попросил Ерохин.
   – Без проблем. – Руки, защищенные резиновыми перчатками, приподняли складки плоти, которые раньше были прелестными губами. – Знаете, я проявил некоторую любознательность и обнаружил сперму у нее в глотке.
   Дарья не могла больше смотреть и, развернувшись, быстро пошла к выходу.
   Ерохин догнал ее уже на свежем воздухе.
   – Это ваша знакомая?
   – Да. – Чувствовала она себя прескверно.
   – Простите, что пришлось вас подвергнуть этой процедуре, но нам необходимо знать абсолютно точно.
   – Я понимаю. Можно мне идти?
   – Послушай, сколько ты стоишь?
   Она не стала возмущаться:
   – Пятьсот долларов за ночь. Тебе не по карману, правда?
   Маленький служитель закона покраснел от ярости.
   – Но все можно поправить.
   – И что ты хочешь?
   – Мне нужны копии всех документов по этому делу.
   – Неужели хочешь найти убийц?
   – Да или нет?
   – Ничего сложного. Ведь именно это расследование мне и поручено вести. Капитан Ерохин Алексей Дмитриевич, к вашим услугам.
   Они договорились вместе поехать к нему на дачу, где, по его словам, были все условия.
   На месте оказалось, что весь комфорт обеспечивала одноэтажная избушка и сортир на другом конце участка.
   В общем-то, кровать была ничего, но как Ерохин ни елозил… Бывало и получше.
 

* * *

 
   Утром следующего дня Дарья звонила из дома по межгороду в Мурманск. У нее со Строповым хватило ума обменяться телефонами, и теперь пришло время возобновить переговоры насчет оплаты.
   – Дарья? – Слышимость была отвратительная. – Узнаю. Что, соскучилась?
   Разговор продолжался минут десять. В результате Коля пообещал приехать. Он сетовал на то, что жена покойного Евгения взвалила всю вину на него и даже намеревалась подать в суд, затем успокоилась, но все равно продолжает считать, что Николай виноват во всем случившемся.
   – Я не могу оставить все как есть, – горячо делился с ней Стропов, – жена Евгения забрала всю его долю из предприятия деньгами и жаждет найти убийцу. Она прилетит в Саратов вместе со мной.
   – Может, вы просто перешлете деньги? Только на один перелет сколько уйдет. Я буду работать здесь, пока что-нибудь не выясню.
   – Тариф прежний?
   Самый интересный вопрос, ради которого, собственно, и был сделан звонок.
   – Да, ничего менять не надо.
   – Я очень надеюсь на вас.
   Дарья усмехнулась: и она на себя надеется. Кушать-то хочется всегда…
   Отзвонившись, она оделась и поехала к Алексею Дмитриевичу за документами.
   – Тебе понравилось вчера? – Он не сводил глаз с ее груди, обтянутой беленькой маечкой.
   – Пойдет, – небрежно ответила она. – Где мои бумаги?
   Он передал ей папку, руки у него слегка тряслись.
   – Не бойся, никто не узнает. К тому же мы в одной команде. Мне необходимо довести это дело до конца.
   – Вместе хорошо. – Он похотливо улыбнулся и, так как в кабинете никого не было, спокойно положил руки на Дарьины груди.
   – У тебя есть чем отработать? – Она не сопротивлялась, продолжая помахивать в воздухе папочкой.
   – Конечно. – Он оставил ее и вышел ненадолго в коридор. Обратно вместе с ним вошли еще трое мужчин в штатском его же возраста.
   Благими намерениями здесь не пахло. Убежать она не могла, а сопротивляться было бесполезно.
   – Что вы собираетесь делать? – Она не скрывала тревоги. Двое ловко закрутили ей руки за спиной и загнули прямо над столом.
   Трусики слетели с нее в одно мгновение, и первый из четверых принялся за дело.
   Ерохин прошел и сел на свое место.
   – Ты, шлюха, решила, что можешь за трах купить офицера милиции? Сколько мы сейчас будем тебе должны?
   Тот, кто ее охаживал сзади, знал свое дело. Сфокусировать взгляд на капитане она не могла, так как голова шла кругом и в прямом и в переносном смысле. Ее и раньше брали несколько человек подряд, но так, чтобы прямо в здании МВД!..
   – Ты чего не отвечаешь? Тебе не нравится, как тебя трахают наши сотрудники?
   Первый быстренько отвалил, и за дело принялся второй.
   – Такое не забывается… – прошипела она.
   – Очень хорошо, гражданочка. Скоро сеанс закончится, и вы наденете трусики и пойдете домой, не подмывшись.
   – Скотина! – Она попыталась дотянуться до лица, но ничего не вышло. Ее крепко держали.
   – Ребята, – обратился он к козлам, – работаем два круга. – Он приблизил к Дарье свою усатую физиономию: – Бедняжка, ты уже вспотела. Знаешь, я тут подумал отдать тебя омоновцам. Там есть настоящие звери. Они тебя просто раздерут…
   Когда все закончилось, она, обессиленная, сползла на пол.
   – Иди отсюда, шалава, – разрешил капитан под вжик застегивающейся ширинки. – И никому не вздумай рассказывать о том, как ведет опрос свидетелей капитан Ерохин.
   Когда она оделась, в кабинете никого уже не было. Она даже лиц толком не запомнила, но капитана ей не забыть!..
   Вышла в коридор и поплелась к лестнице. Что же, теперь снова звонить в Мурманск и говорить, что у нее ничего нет?.. Просить прощения за беспокойство? Сослаться на трудности? Какая она все-таки еще наивная! Пыталась договориться с Ерохиным, не взяв его за задницу… Человек поддается дрессировке, только когда к нему применяют шантаж или угрозу. По-доброму не получается.
   Дарья шла как в тумане, с единственным желанием свалить отсюда. Ей было наплевать на тех, кто попадался навстречу. Казалось, будто все эти мужики, слоняющиеся по коридорам, тоже только что кого-то отодрали, но им мало, и они слащаво пялятся на нее…
   – Что вы здесь делаете?
   Она очнулась. Перед ней стоял Генералов. На этот раз во рту у него был потухший огрызок сигары. Видимо, курить в управлении он не решался.
   Дарья никак не могла взять в толк, как оказался здесь житель города Сочи.
   – Да так, приходила на свидание к капитану Ерохину и его людям. А вы тут как? По делам?
   – В служебной командировке.
   – Правда? А у меня трусы мокрые… Как и обещал Ерохин. – Она схватила его за рукав пиджака и заплакала.
   Слезы для коридоров МВД дело обычное. Сотрудники, кто в погонах, кто без, шли мимо.
   – Я всякой херни в жизни навидался, – сплюнул Генералов, отводя ее к стене. – Знаешь, девочка, почему я не стал полковником?
   Дарья потихоньку хныкала. Ей было насрать на его признания. Лишь бы он только стоял рядом. Ведь никого же больше, е… вашу мать, нету! Всем ведь по херу!
   – Я тотально честный человек.
   Она перестала хлюздить.
   – А я нет, – сквозь слезы, застилавшие глаза, призналась она.
   – Вы могли бы мне этого и не говорить. Поехали к доктору…
   – Вы считаете?
   – Да. Свои дела я оставлю на потом.
   – Нет. Я сама. Лучше скажите, вы здесь из-за той истории, что случилась на побережье?
   – Я здесь из-за вас. Вы же пришли и опознали труп?
   – Я. Я хотела сама вести расследование.
   – Вы заинтересованы в раскрытии преступления? – Капитан прищурился.
   – Не буду скрывать. Мне заплатят.
   – Вы что же, занимаетесь частным сыском?
   – Время от времени, но никакого специального разрешения у меня нет.
   – А будь оно, и ничего бы не случилось. Ей захотелось послать его, но Генералов опередил события:
   – С чисто деловой точки зрения это не имеет никакого значения. Завтра я познакомлю вас со всеми фактами по делу, а вы покажете мне город. Договорились?
   – Хорошо. – Дарья подумала, что нет худа без добра.
   – Тогда подходите завтра к центральному входу в десять утра. Устроит?
   – Да.
   – И вытрите нос. Киснуть вам совсем не идет.
 

* * *

 
   Отоспавшись, она вышла на кухню и нашла там маман, чистившую картошку.
   – Ты где это так успела наработаться, что дрыхнешь без задних ног?
   Дочь ничего не ответила и напилась из-под крана холодной воды.
   – Ходили с девчонками по магазинам.
   – Не понимаю, откуда у тебя на это деньги? Работать ты не работаешь, а деньги не кончаются!..
   – Таксую время от времени.
   – Смотри машину не расколоти, а то потом ничего не восстановишь.
   Дочь проигнорировала маманины наставления.
   – Я пошла гулять.
   На то, чтобы отучить маман задавать вопросы насчет того, куда и зачем она отправляется, ушло не меньше десятка скандалов, но зато после наступила тишь да благодать. «Я ушла» – и все. Сказала и пошла.
   Усевшись в вишневую «девятку», Дарья поймала «Русское радио» и отправилась в облюбованный ею бар-ресторан «Марципан». Он находился в самом центре и работал до двух ночи. Самое то.
 

* * *

 
   – Дада! Иди к нам! – Это Лизочка. Маленькая попкастая Лизочка. Она вслед за Дарьей оставила учебу в медицинском институте и теперь живет вольной жизнью. Иногда у нее очень даже неплохо получается.
   Лизочка сидела в дальнем углу зала вместе с еще одной девчонкой, которую Дарья раньше никогда не видела. Кобылка была здоровенькая, что несколько задевало Данилову. Но уж какая уродилась, такая и уродилась.
   «Прикид у меня круче, мордашка симпатичнее, а уж про фигуру и говорить нечего», – сразу же успокоила она себя.
   – Привет, – поздоровалась она и села на стул.
   – Познакомьтесь. Это Вера, а это Дарья или просто Дада. – Девушки вяло кивнули друг другу. – Что-то ты быстро вернулась с юга. Очень жарко?
   Сплетни Лизочке необходимы были как воздух. Она просто-таки специализировалась на последних новостях и не видела ничего зазорного в том, чтобы расколоть человека на откровенность, причем способы могли быть самыми разными: от прямого вопроса в лоб, как сейчас, до выражения сочувствия и проливания слез над проблемой, которая, в общем-то, ей до фени.
   – Жарко, – согласилась Дарья. – В Саратове, правда, тоже не слишком, но там просто под сорок, и влажность…
   Дарья видела, как они с завистью рассматривают золотой браслет на руке и цепочку на ее шее.
   – Это не бижутерия? – спросила Вера – крашеная сивая кобылица с обведенными темным контурным карандашом губами.
   – Нет, – спокойно ответила Дада. – Кто-нибудь смотрел на днях телевизор?
   – Ты о чем? – Лиза вся подалась вперед.
   – Девчонку одну выпотрошили, такой ужас, – поделилась Дада впечатлениями. – Никогда такого не видела. Какие же ублюдки есть!
   – И что с ней сделали? – абсолютно равнодушно брякнула Вера.
   Получалось, что вопрос задан ради самого вопроса. – Вынули все внутренности и плеснули в лицо кислотой или наоборот, не знаю. Кроме того, во рту у нее нашли сперму.
   – Мужики – скоты, – изрекла сивая и прильнула к бокалу белого вина.
   Лиза подняла вверх брови, показывая, что для ее собеседницы это обычный стиль «базара».
   – У нас во дворе жила-была девка… – Вера поставила на стол опустевший хрусталь. – Никому не давала, – при этом она ухмыльнулась, – была очень скромная, папина и мамина дочка. Однажды вечером возвращалась из своей консерватории (она там на скрипачку училась), и тут – надо же случиться такому! – подъехала машина, и увезли ее на дачу. Трахали там, трахали. Потом отпустили. Самое интересное, что я там тоже была. Но я-то и так давала, а она кочевряжилась. Порвали всю. Мораль… – Вера икнула. – Не хочешь потерять здоровье – ляг и расслабься. Просто так бабе никто кислотой в лицо не плеснет.
   Для Лизочки подобные разговоры были словно бальзам.
   – Но все равно надо сечь вокруг. – Бывшая однокурсница Дарьи в свою очередь приложилась к вину. – Если у тебя нет мозгов, вакуум заполнится кашей, а ты попадешь в дерьмо.
   Дарья знала, что у Анны соображалка работала куда лучше, чем у нее, не говоря уже о всяких там простушках Лизочках и шалашовках Верочках. И тем не менее ее убили.
   Получалось, что Анна как бы добровольно прилетела обратно в Саратов и уже здесь с ней и разобрались. В каком именно месте нашли труп, в передаче ничего сказано не было. Телевизионщики ограничились, или их ограничили, общей фразой: «на окраине города». Не исключено, что место имеет какое-то значение для следствия, или просто нежелательно, чтобы какой-то адрес или объект были упомянуты.