Сейберхэген Фред. Берсеркер IV (Берсеркер - 12)

   - Нет, Ник. Нет. Закрой дверь. Я не хочу развлечений. Все, что я хочу...
   - Да, знаю, любимая. Я знаю, что ты хочешь. И я делаю все возможное для этого.
   В следующий раз, находясь наверху северной башни, он указал, что, если знать направление, можно увидеть молчаливый прилив Темзы. И наверняка, посмотрев в сторону здания Парламента, как его называл Ник, которое находилось на ближнем берегу, она могла увидеть широкий поворот описываемой им реки. Высокие башни Лондона, гораздо современнее, серые и уродливые, наполовину просматривались виртуальным зрением за пеленой виртуального дождя, нависая на виртуальном расстоянии.
   Но все это фактически не помогало. Существование Дженевьев казалось мимолетным хотя бы только потому, что она при некотором усилии могла погрузиться в сон в любой момент, просто поменять обстановку. Она пользовалась этим часто, чтобы вновь проснуться и немного почувствовать себя отдохнувшей и как бы ощутить, что время не стоит на месте. В надежде достичь ощущения отдыха, чтобы продлить процесс засыпания, она просто входила в свою спальню, и это действие вызывало медленно нарастающую дремоту.
   Хоксмур, наедине со своими мыслями в то время, как Дженни наслаждалась состоянием сна - во всяком случае, Николас надеялся, что оно приносило наслаждение - вызвал усилием воли свое собственное обнаженное изображение и стоял, глядя на себя в виртуальное, многомерное электронное зеркало, изобретенное им самим. Такое зеркало не могло существовать ни в одном обычном пространстве и показывало одновременно и перед, и бока, и верх, и заднюю часть, и низ, все сразу.
   Познания Ника в анатомии человека, его форм и размеров, организации и строения тканей тела, обычно отвечающих нормам, черпались не только из данных банка, но и из непосредственного изучения человеческого поведения во время этого путешествия и других полетов - включая поведение многих, которые были уверены, что за ними никто не наблюдает.
   Бывало, до того, как был привлечен в дело чертов Локи, тайные наблюдения Ника распространялись даже на самого премьера, особенно в тех случаях, когда Варвара Энгадин делила с ним комнату и постель.
   Локи являлся удобным средством, с помощью которого Дирак держал Ника на расстоянии, когда это было необходимо, и вызывал, когда хотел.
   Ник говорил себе, почти убеждал, что его знание человеческой любви определенно было больше, чем просто теория. Со времени его создания - впервые он помнил себя на борту яхты, управлявшего кончиками своих электронных пальцев большей частью схем корабля, испытывая от этого удовольствие - он мог наблюдать наиболее интимную биологическую деятельность живых членов экипажа, включая знакомых и незнакомых людей. Очевидно, что программы, копирующие физическое сексуальное возбуждение, любовь и удовольствие, должны быть очень сложны - и Хоксмур гордился собой, что программирование приемлемых вариантов таких вещей было ему под силу.
   Но в то же время Ник чувствовал,- он считал, пожалуй, что для описания его чувств больше всего подойдет слово "инстинктивно" - что сильное желание Дженни получить тело было в основном верным. Чего-то, возможно многого, постоянно не хватало в его мире, в мире опыта, которым он был наделен, существуя в настоящей форме. События, называемые радостью, любовью и удовлетворением, должны быть сильнее тех, которые он или любой другой мог запрограммировать в нем. Для того, чтобы познать подобные вещи в полном их значении, необходимо было получить их извне. Дженни представляла это - но что могла Дженни в таком состоянии дать ему сейчас?
   "Пока у нас нет физических тел, мы обречены оставаться не более, чем призраками",- когдато она сказала ему эти слова. И в мире, в котором они вместе жили, то, что однажды было сказано, никогда не забывалось.
   Прошел год с тех пор, как произошла смелая высадка Дирака на борт станции, и среди других в жестоком сражении был потерян Фрэнк Маркус.
   Нику до сих пор не удалось удовлетворить Дженни ни одним образцом зиготы, которые он представлял ей на утверждение. Проект создания тел для Дженни и его самого задерживался на месяцы.
   13
   Локи, оптикоэлектронный телохранитель премьера, обычно был раздражителен. Он часто напоминал тому, будь то человек или нет, кто обращался к нему, как к человеку, что он совершенно не относился к живым людям, и скорее принадлежал к категории результатов или объектов персональных систем.
   Но Нику казалось, что Локи часто себя вел, как человек.
   Локи никогда не выражал своего мнения, по поводу наличия или отсутствия человеческих качеств у Хоксмура или других существ, кроме себя самого, потому что от него этого не требовалось.
   Телохранитель-персональная обслуживающая - система по имени Локи - служил премьеру верным средством вызова или освобождения от своего пилота, архитектора и иногда телохранителя по имени Хоксмур.
   Обладающий самосознанием или нет, Локи являлся эффективным, специализированным созданием с искусственным интеллектом, способным по необходимости приказывать Хоксмуру.
   Когда Ник задумывался о своем положении, он полагал, что должен был понять с самого первого часа своего существования, что Дирак предусмотрительно принял меры, чтобы таким образом удерживать власть над ним. Фактически существование и природа Локи явилось недавним тревожным открытием.
   К счастью для Ника, его независимости, тайных проектов Локи редко использовался на всю мощность, и когда его привлекали, обращал относительно мало внимания на Ника. Но в конце концов, Хоксмур пожаловался боссу. Ник протестовал, что Локи надоедает ему. Если Дирак хочет, чтобы Ник как можно лучше выполнял свою работу по решению многочисленных возложенных на него задач, ему необходимо изменить систему.
   Дирак согласился сделать некоторые модификации, ограничивая Локи использованием только в защитных целях.
   Ник поблагодарил босса и вернулся к работе.
   Частью его собственного такого проекта являлась необходимость предусмотреть группу обычных роботов, осуществляющих обязанности нянек, предназначенных для создания инкубатора. Это должен быть маленький объем пространства, окруженный построенными стенами, отделяющими его от остальной станции, новой конструкции, секретного сооружения, вырастая заново из искусственных маток, новые его и Дженни тела, не давая развиваться их собственному сознанию и личности. Эта детская, как называл ее в мыслях Ник, должна конечно размещаться рядом с тайно действующими матками в той части станции, где редко появлялись люди.
   Дженни все еще колебалась, воздерживаясь от окончательного утверждения одной из изгот, которые удавалось отыскать роботам Ника. Роботы перебрали миллионы плиток, но груз все еще оставался почти нетронутым. Ник лично просматривал наиболее подходящих кандидатов перед тем, как доставить самое отборное зерно Дженни. Затем он откладывал отвергнутых ею - все же стопроцентного качества - сохраняя для возможного использования, если леди устанет от собственного требования совершенства.
   А тем временем роботы продолжали отправлять натурщиц для Хоксмура, парад свободных от мыслей образов, возможных будущих Дженни. Иногда вид обнаженных женщин забавлял и возбуждал его, увеличивал его удовольствие от того, что ему удавалось наделить образы поведением, присущим живым женщинам, за которыми он тайно наблюдал.
   Но он начал уставать от этого. И сейчас Ник чувствовал себя непорядочным и виноватым. Как будто он позволил, чтобы кто-то другой осквернил его любимую женщину. Из уважения к своей леди и к себе он превратил важный парад в медленную послушную маршировку. Конечно в целях выполнения работы по отбору возможных тел. Оставшихся кандидатов он просмотрел как бы под тяжестью ответственности.
   Собственное желание Ника поселиться в теле нельзя считать только результатом его желания быть вместе с Дженни. В некоторой степени оно определенно появилось еще до спасения леди. Но до встречи с ней подобные стремления возникали в основном только подсознательно, и он считал их просто отклонениями. В то время он никогда не задавался вопросом, чувствует ли он себя абсолютно как дома, полностью ли независим при таком образе существования.
   Сейчас он не мог быть абсолютно уверенным ни в чем, в том, что касалось его.
   "Может, я только думаю, что у меня есть чувства?
   Сейчас я могу наблюдать за собственными действиями, как будто на самом деле их совершаю - кому как не мне знать это?
   Да, его желание иметь собственное тело превратилось в навязчивую идею, в принуждение только тогда, когда Дженевьев, отказавшаяся иметь дело с образами, поклялась, что, если не вернет свое тело назад - прекрасное, женственное, здоровое, приятное тело, то конечно сойдет с ума.
   Ник был напуган ее словами. Он боялся безумия как по отношению к себе, так и к Дженни и считал его возможным, хотя и не был до конца уверен, что же значило для электронного человека сойти с ума.
   В сознание Ника закралось еще одно опасение, хотя он пытался убедить себя в неразумности своего беспокойства: будет ли Дженевьев, получив назад тело, испытывать искушение вернуться к своему мужу? Она говорила, что любила Ника и боялась Дирака, но Дирак, в конце концов, был отцом ее ребенка.
   И еще: что случится, если процесс в искусственных матках будет проходить таким образом, что Дженни будет одарена телом раньше, чем он, Ник, получит свое - что тогда?
   Ее, бывшую леди Дженевьев, часто посещал страх при мысли о том, что могло случиться и что может случиться с ее ребенком. Ее и Дирака.
   Иногда она чувствовала негодование, страх, что ее ребенок может стать ее конкурентом, ее заменой.
   Все чаще сейчас Дженевьев настойчиво утверждала, что действительно боялась Дирака. Она была бы счастлива никогда не видеть больше своего деспотичного супруга.
   Ник почти верил ее заверениям - потому что они доставляли ему огромное счастье. Даже в моменты сомнений он горячо надеялся, что это правда.
   Николас, готовый к трудностям, связанным с получением двух, а не просто одного тела, готовый покинуть единственный знакомый ему мир взамен на загадочное бремя и красоту плоти, обращал особое внимание Дженни на свое решение во что бы то ни стало остаться вместе с ней.
   Какая польза ему от тела, если у нее его не будет?
   И, напротив, что он будет делать, если она опередит его в процессе возвращения тела?
   - Ты действительно хочешь, чтобы я был с тобой, когда^ты вернешься в тот мир, правда?
   - Конечно, Ник.
   - Ты должна понять, что как бы то ни было, если я попаду в тот мир, Дираку там не будет места. И наоборот. Ты должна понять это. Он бы не перенес того, что я сделал. Что нам делать?
   - Тогда мы должны быть уверены, что он не будет нам мешать.- Она сохраняла полное и устрашающее спокойствие.
   У Ника, конечно, никогда не было генов. Программисты, которые делали неорганическим людям жизнь, никогда не использовали окольных путей в своей работе. Первый раз решив получить тело, он был готов принять почти любую приличную форму. Но сейчас он столкнулся с тем, что являлось не только возможным, но и необходимым провести тщательную работу и не без квалифицированной помощи, чтобы выбрать желаемые характерные черты и затем собрать подходящую модель или найти по возможности очень близкое соответствие из существующего живого материала.
   Приобретая тело, он конечно отказывался от высокой скорости сознания и точности, и ему ничего не оставалось, как сожалеть заранее о предстоящих потерях. Естественно он получал выгоду в другом, компенсацию от нового органического мозга. Но компенсации ощущались меньше, чем потери, и в настоящем положении он с трудом мог их определить или даже вообразить.
   По сравнению со всеми этими проблемами, конечно, было важнее то, что вместе с телом он получит Дженни... получит ее в твердом состоянии, телесном. Это глубокая тайна, которую он никак еще не мог осознать, вызывала у него благоговение.
   Нику не хватало уверенности в себе. Он умолял свою леди.
   - Ты - единственная, кто может научить меня жить в физическом теле. Ты должна понять, что для меня очень непривычно ощущение иметь настоящее тело. Мне понадобится время, чтобы с помощью нового органического мозга научиться пользоваться мускулами вместо мыслей. Я растеряюсь и стану ужасно медлительным и неуклюжим. Я упаду и наставлю себе синяков, и... не знаю, что еще.
   Она рассмеялась. Ник в первый раз услышал, как она смеется. Но через мгновение она замолчала.
   После подобного выражения сочувствия в свой адрес Ник продолжал.
   - Я понимаю, конечно, что такой образ жизни является естественным для людей. Естественно и развитие в матке или в колыбели, но я не хочу этого. Но все же. Я могу закончить тем, что мне понадобится серьезная медицинская помощь и даже хирургическое вмешательство, чтобы спасти мою жизнь. Я могу провести свой первый месяц реальной жизни в медицинском отсеке. И действительно Фрея-2 предупреждала его о такой возможности.
   Дженни утешила его, успокоив.
   - Я научу тебя жить в твоем большом неловком теле. Я всему тебя научу. И я позабочусь о тебе, если понадобится. О, Ник... Кстати, ты нашел для себя лучшую новую модель?
   Ник предоставил ей на рассмотрение последний вариант своего возможного тела.
   Дженевьев, сдвинув брови, с интересом смотрела на шагающий и позирующий образ.- Это совсем не то, Ник...
   - Разве тебе не нравится? - Внезапно он забеспокоился.
   - Он очень приятный, и все же...
   - Что все же?
   - И все же его лицо мне что-то напоминает. Кого-то, кого я раньше знала. Но, думаю, моя память сейчас полностью преобразована в цифровую форму.
   - Да.
   - Если так, не значит ли это, что я или полностью все помню, или нет, то есть никаких сомнений в том... в том...?
   Странно, что она узнавала лицо не рожденного человека. Но вероятность и квантовые эффекты могут оказывать странное воздействие на мозг.
   Ник был слегка смущен, но постарался успокоить ее.
   - В большинстве случаев процесс происходит таким образом. Для памяти имеет значение все, надеюсь. Я не хочу тебя тревожить, но возможно твой мозг был немного поврежден перед тем, как я начал производить запись. Это могло вызвать подобную неопределенность. Кроме того, сам записывающий процесс редко бывает безупречным. Неудивительно, что есть какие-то пробелы.
   А леди Дженевьев продолжало беспокоить смутное чувство, что видела где-то прежде это новое лицо Ника.
   Ник во время размышлений и объяснений с Дженни испытывал угрызения совести при мысли, что он собирался присвоить чье-то развивающееся человеческое тело во всяком случае, он сомневался в своем моральном праве на подобный поступок. Его основная программа запрещала убивать или наносить вред людям - кроме возможных ситуаций, когда его действия вызывали подобный эффект.
   Дженни, оказывается, была лишена подобных сомнений. Она объявила, что слишком несчастна, чтобы позволить себе их. Возможно, в своем прошлом она также была способна на суровые и безжалостные поступки при необходимости.
   - Как ты думаешь, почему премьер выбрал меня в жены? Абсолютно точно, что не из-за моих семейных связей. Нет, уверяю вас, не из-за моей красоты - в этом отношении я не производила эффекта. Нет, ему нужен был умелый союзник.
   Это открытие очень не совпадало с тем идеальным образом Дженевьев, который создал Ник. Он решительно отказался даже думать об этом.
   Его изводили другие кажущиеся противоречия. На него производило впечатление и даже озадачивало, беспокоило и в то же время доставляло удовольствие прогрессирующее неподчинение тому, что казалось основами его программы.
   Он размышлял над утверждением: когда сложность достигает определенного уровня, рождается истинная жизнь. А на высшем уровне - истинная свобода, истинная человечность?
   Дженни все еще не решалась выбрать себе тело.
   А пока, с горечью думал он, великий план достижения физического тела и плотской любви, как и все остальное в жизни Николаса Хоксмура, полностью оставался в его воображении в то время, как препятствия, мешавшие его претворению в жизнь, были реальны. Трудности, с которыми он столкнулся, не поддавались решению путем перестановки символов и перемещения содержимого информации. Он наблюдал, что когда мир оборудования и техники, и человеческой природы вступал в контакт с миром мысли и моделей, первое доминировало.
   Но он все еще был полон горячей решимости достигнуть своей цели. И наиболее важным оставалось произвести как можно более точные, далеко идущие расчеты и модели. Он должен был предвидеть все.
   Может, было глупо надеяться, что можно будет вырастить тела под носом живых людей, под контролем которых находилась биостанция, и у них будет достаточно времени для созревания их тел? Возможно эти надежды были необоснованны, но, по крайней мере, это можно было узнать из опыта. И в следующий раз, так или иначе, но у него получится.
   Только представьте, что его план удастся, и, наконец, он как-нибудь сможет с помощью многочисленных компьютеров на биостанции, искусственных маток, имеющихся генетических образцов и Фреи-2 реконструировать леди Дженевьев, а также воплотить себя в физическом теле.
   Оба они не смогут свободно появиться, воплощенные в физическом теле. Рано или поздно придет время, когда он будет вынужден объяснить, попытаться оправдаться перед премьером или хотя бы перед другими людьми в сделанном. Это время придет. И когда это случится...
   В своем воображении Николас создавал неожиданный ряд тщательно разработанных сумасшедших сценариев, один безумнее другого, в которых он вводил в заблуждение и в то же время успокаивал Дирака: в тот день, когда возлюбленная премьера появится в цветущем теле, живая, вполне узнаваемая, хотя не совсем похожая на себя прежнюю. И не постарев даже ни на один день возможно, даже моложе.
   Иногда Хоксмур развлекался воображаемой сценой, в которой он говорил правду и делал полное признание. Можно ли найти способ, чтобы убедить премьера довести до сознания премьера, что он хочет иметь тело и что ему действительно следует позволить его иметь и что он будет его иметь?
   На первый взгляд, этот сценарий был самый безумный. Он был абсолютно уверен, что Дирак никогда не согласится на это. Прежний Ник, состоящий из костей, крови и мускулов, навсегда потеряет свою уникальную пользу.
   И эти трудности, кажущиеся значительными, были только началом. Дополнительной проблемой являлось объяснение, как и почему леди Дженевьев скрывалась со времени своего спасения. "Объясни мне это, Ник".
   Хоксмур, прекрасно понимая невозможность решения этих монументальных проблем, потратил уйму времени на обдумывание разумных и правильных решений.
   Он даже придумал несколько объяснений, которые в процессе их обдумывания могли, по его мнению, каким-то образом совершить чудо. Например: предположим, что Дженни совсем не была на борту биостанции. Она послала туда другую вместо себя, в то время, как сама хотела пошутить и удивить своего обожаемого нового мужа и пряталась на борту его яхты.
   Рядом с кормой "Фантома" находились две небольшие отдельные каюты, кабины для гостей, в которые редко кто заходил. Наверняка те немногие, кто находился на борту, не обращали внимания на эти помещения во время кризиса. Предположим, прячась в одной из них, леди Дженевьев случайно выпила лекарство и надолго уснула. А Ник, опять-таки по простой случайности, наконец обнаружил ее. Никто, кроме самой леди и, конечно, Ника не знал до сих пор, что она на борту.
   Бессмыслица. Он сам себя обманывал, придумывая абсолютную бессмыслицу. До Хоксмура дошло, что вырастить желанную пару тел было не самой тяжелой работой, с которой ему предстояло столкнуться. Похоже, что скрыть свое неподчинение в конце концов являлось даже более гигантской задачей. Только муж, отчаянно желающий поверить, мог принять любую из состряпанных историй Ника. Но это определение не подходило для Дирака.
   Конечно он, Николас, всегда мог попытаться рассказать Старому Господину как он в последнее время называл в мыслях своего босса - вместо этого трезвую правду; что Дженни, в самом деле, находилась на яхте с тех пор, как они покинули Иматру, но только как электронный призрак, двойник, в форме символической жизни, силой, по-вампирски извлеченной из умирающего тела. И все это из-за Ника Хоксмура, действовавшего без уведомления и разрешения своего хозяина, который еще оказался господином и мужем леди - и которым (то есть, господином и мужем) она больше не интересовалась.
   По мнению Хоксмура этот план был похож на верный способ самоубийства. Собственного виртуального уничтожения, подобного тому, как стираются любые программы с опасными дефектами. И первый раз в его жизни мысль оказаться уничтоженным, стертым, глубоко его расстроила. Потому что сейчас впервые он знал, для чего живет.
   На какое-то время после высадки на биостанции в течение интервала, когда была нарушена связь между яхтой и станцией, Ник ощутил тайную, преступную радость при неожиданной мысли, что Дирак и весь его живой экипаж могут стать жертвами берсеркера, навсегда пропадут на войне.
   Но в результате такого возможного поворота событий он и Дженни остались бы один на один с гигантским берсеркером, который, оказывается, не был мертв, в борьбе за оборудование биостанции. Являясь полноправными членами человеческого экипажа, они не могли рассчитывать на победу над берсеркером.
   Вновь и вновь Ник в мыслях и наяву возвращался к моменту спасения. Казалось, именно с этого часа начиналась его жизнь.
   Чтобы появиться в разбитом курьере, он надел полуавтоматический костюм, сконструированный для того, чтобы его носил и им управлял на расстоянии живой человек.
   В момент спасения она увидела его в человеческом образе - одетым в космический костюм человека - когда он вошел в борт ее взорванного корабля со всеми мерами предосторожности, не нарушив необходимой для сохранения воздуха во внутренних камерах герметизации. И в момент, когда она увидела его, выскочила из своего кресла ускорения при мысли, что она спасена - поцеловала его, да, прямо в лицевую панель, не видя и не заботясь в своей радости о том, что внутри пусто.
   "Дженни поцеловала меня при встрече..."
   А потом, в следующий момент, еще взрыв...
   Наконец, более, чем через год после спасения пришел день, когда ему удалось уговорить Дженни сделать свой последний выбор.
   Достигнув этого, Ник взял сразу две плитки, выбранные, наконец, и направился с ними в руках к Фрее-2. В последнюю минуту его охватили сомнения, что опытная система, несмотря на то, что он занимался ее программированием, действительно поможет ему. Любая, достаточно сложная система, используемая на таком высоком интеллектуальном уровне, должна уже была стать, в каком-то смысле, сильным маниакальным интеллектом. Ник понимал, что никогда не сможет быть абсолютно уверенным в том, что другие интеллекты не выдадут его тайны.
   Он также беспокоился, что кто-нибудь Локи или сам Дирак узнают о существовании Фреи-2 и допросят ее. Исходя из своего опыта, Хоксмур знал, что опытные системы редко добровольно делились информацией. Но на вопросы они обычно отвечали свободно - так они были устроены - если проект не был отмечен, как особо секретный.
   Когда Ник принес выбранную пару плиток Фрее-2, она подчинилась его приказам без вопросов и почти без колебания.
   И сейчас два тщательно культивированных утробных плода находились в стадии неуклонного развития, и всего лишь через несколько месяцев будут готовы появиться из своих искусственных маток. Ясно, что для дальнейшего их развития необходимо было провести новую подготовку. У Ника уже имелись на этот счет кое-какие идеи.
   Два отобранных мозга постепенно приобретали форму личности, для этого на мозг осторожно и точно наносились микропорезы, во время заживления которого клетки вымывались, уступая место личностям Ника и Дженни, извлекаемых частями из записей. Теоретически ни одна природная модель не имела никакой возможности к развитию.
   Но это, конечно, был трудный и сложный процесс, не проверенный опытом. Существовала масса вариантов совершения ошибок.
   14
   После исчезновения Дирака и его эскадрильи минуло почти три столетия. Это время Иматранская система жила в относительном мире, новое поколение политиков стояло у власти. В ближайшие месяцы, непосредственно после нападения, возникла необходимость укрепления военной обороны системы. Первое время работы проводились энергично. Но вскоре из-за экономических причин это замедлилось, и теперь, спустя три столетия, оборонная система только частично соответствовала запланированной проектом мощности, и дальнейшее ее доведение было отложено на неопределенный срок.
   Первое время, сразу после окончательного отбытия Дирака, появились слухи: исчезнувший премьер обвинялся в том, что сам устроил все это шоу с атакой и преследованием. Правда, аргументы обвинителей были слабыми. Никто не мог ответить на вопрос о причинах поступка Дирака.
   Шли годы, десятилетия, века, но ничего не было слышно ни о нем, ни о ком-либо из тех людей, которые отправились в погоню за тем огромным берсеркером.
   И вот, почти триста лет спустя после исчезновения Дирака и его эскадрильи берсеркеры, на этот раз целый флот, силы которого были преобладающими, обрушились на планетоидную систему Иматры.