Страница:
— Это я, Чен. — Тетти расстегнула сдерживающие ремни так, чтобы она могла привлечь голову Чена к своей груди. — Сейчас, малыш. Просто успокойся возле меня. Через несколько минут с тобой будет все в порядке.
— Нет! — Он вырвался у нее и вывернулся со стула. Прежде, чем она успела схватить его, он уже бежал из зала вниз по наружному коридору. Он кричал, и его голос эхом отражался от гладких стен.
Что-то было не так. После специального сеанса стимулятора Чен всегда нуждался в утешении, а потом засыпал.
Тетти схватила Охотник и свой чемодан со снотворными и отправилась за ним по тоннелям Гора.
Через несколько минут она поняла, что он не шел ни по одному из своих обычных путей. Охотник показывал, как он передвигался по какой-то новой безумной траектории, то удаляясь на приличное расстояние, то сворачивая почти рядом с ней, но всегда недостижимый. Тетти изо всех сил старалась поспевать за ним, и обнаружила, что забежала в тупик. Согласно показаниям Охотника Чен находился по другую сторону этой стены, но добраться до него не было никакой возможности.
Она быстро зашагала, следуя за заложенными в память Охотника изгибами и поворотами. Реальной возможности сбежать у Чена не было; на Горе было максимально безопасное оборудование, а Тетти изучила для себя все возможные маршруты.
Но Чен мог сам причинить себе вред. Она должна найти его, и как можно быстрее.
Поиски заняли у нее три часа. И когда Тетти наконец нашла его, она поняла, что это было не ее заслугой. Чен спокойно сидел на старом экскаваторе, глядя на выпускное отверстие молекулярного сепаратора. Коридор позади него был чист. Он мог бы продолжать бежать, если бы только этого захотел.
Тетти осторожно приблизилась к нему. Она могла бы выстрелить транквилизатором с расстояния в десять ярдов, но было не похоже, что это ей понадобится.
— Чен.
— Я здесь, Тетти.
— Ты в порядке?
Она увидела на его щеках высохшие слезы.
— Нет. Называй это как угодно, только не в порядке. Я хочу сказать… я не знаю. Если до этого все было в порядке, тогда сейчас — нет.
Тело Тетти покрылось гусиной кожей. Она все еще слышала в его речи детские нотки, связанные с неуклюжей артикуляцией Чена. Но модуляции и смысл изменились. Это была речь незнакомца.
— Чен, как ты себя чувствуешь? Тебе больно?
Его долгое молчание не было обычным признаком безразличия. Судя по всему, он рассуждал над ее вопросом, подыскивая ответ, и не находя правильного, чтобы точно ответить ей. Дважды он начинал, и дважды он запинался, не закончив даже слово.
— Чувствую себя… странно, — наконец произнес он. — Так же, но не так. Всё… смешалось. Я больше не знаю, все те же вещи в моей голове. Но сейчас… — Он нахмурился. — Все те же вещи, но не те. Сейчас я их вижу, а раньше не замечал. — Он поднялся и покачнулся на ногах. Одна рука рефлекторно взлетела в сторону, чтобы поддержать его об экскаватор. — Я… чувствую… как…
Он падал вперед с закрытыми глазами. Тетти сделала шаг навстречу, чтобы удержать его. Сейчас ей представился случай поблагодарить слабую гравитацию Гора. Не прилагая особых усилий, она смогла отнести Чена в его спальню, чтобы осмотреть его там.
Всю дорогу обратно он оставался без сознания. Но его дыхание было регулярным, а когда она уложила его в постель, экраны показали, что все его жизненные функции в норме. Тетти сидела рядом с ним, когда аппараты проводили более подробное обследование. Ей хотелось связаться с Церерой и рассказать Фламмариону, что произошло, но оставаться рядом с Ченом было, конечно, важнее. Было похоже, что с ним все в порядке, но, возможно, в ее отсутствие с ним случится новый припадок. Она была единственным, кроме него, человеком на Горе. Более того, это могло быть важным шагом в лечении стимулятором. Поэтому она должна быть здесь, когда Чен очнется. Фламмарион достаточно часто упоминал об этом, придавая такому событию большое значение, но даже не объясняя, как ей управиться со всем и при этом четко передавать на Цереру, что происходит.
Тетти привела свои мысли в порядок. В следующие несколько часов Чену может понадобиться ее помощь, и это важнее всего остального.
Она сбегала на кухню, схватила контейнеры с жидкостью и упакованной пищей и устремилась назад, чтобы поскорее оказаться рядом с Ченом. Он оставался без сознания, пока она ела наскоро приготовленную еду, но потом начал стонать и хныкать во сне. Тетти все меньше хотелось оставить его одного. Она посмотрела на часы. Уже почти подошло время сна Чена по распорядку. Она пригасила свет в комнате и спокойно легла рядом с ним.
Такое дежурство не было новшеством. Она часто сидела с Ченом после сеанса на стимуляторе, рассказывая ему истории, пока он не расслаблялся достаточно для того, чтобы уснуть. Вскоре после их прибытия на Гор она переделала его кровать, расширив ее так, чтобы она сама могла, растянувшись рядом с ним, рассказывать ему незамысловатые истории о жизни на Земле и в Трущобах, рассказы, привлекавшие его внимание, пока слезы не прекращались и усталость не брала свое.
Сегодняшняя ночь мало отличалась от остальных. Чен постепенно приближался к пробуждению, уютно прижавшись к ней, как он обычно это делал. Его лоб был слегка теплым, но недостаточно горячим для того, чтобы заподозрить лихорадку.
Тетти закрыла глаза. До ее сознания начало доходить значение событий сегодняшнего дня. Может быть, Чен сделал решающий шаг? Тогда он находится на пути к нормальному умственному развитию. Это была самая лучшая на свете новость, ибо она испытывала к Чену такую нежность, какой никогда ни к кому не испытывала. Но был в этом еще один смысл…
«Если его лечение заканчивается, я свободна! Подальше от этой тюрьмы. Вольна покинуть Гор, вольна вернуться к своей привычной жизни на Земле. Меньше двух месяцев, но у меня такое ощущение, словно я не была там уже целую вечность. Могу ли я вернуться обратно, и как мне поступить с Эсро? Захочется ли мне мучить его так, как он мучил меня?»
— Тетти! — Чен вырвался из полудремы.
— Я здесь. — Она обхватила его руками. — С тобой все хорошо. Вообще, все нормально.
— Нет. — Он тоже обнял ее. — Это не нормально. Хотелось бы мне иметь возможность вернуться назад. Все было так просто, а сейчас так трудно. Это… как будет это слово… Запу-танно?
— Это реальный мир, Чен.
— Настоящий мир был раньше. Мой настоящий мир. Тетти, мне это не нравится. Я боюсь.
— Держись за меня, Чен. Ты прав, это непросто. Быть человеком никогда не было просто. Но у тебя есть друзья. Я помогу тебе, я позабочусь о тебе.
Чен кивнул. Но он снова начал плакать; глубокие всхлипывания, повторявшиеся примерно через минуту. Тетти почувствовала, что и ей на глаза навернулись слезы. Казалось таким очевидным, что Чену будет лучше, если стимулятор сработает. Что потом все будет лучше. Сейчас она сожалела об исчезнувшем невинном ребенке. Ее малыш ушел и больше никогда не вернется.
Она убаюкала его, поглаживая по голове и похлопывая по плечам. Она начала понимать и о другой перемене в нем, о той, которая наполнила ее дурными предчувствиями. Физиология Чена пробуждалась, он начал неловко подвигать к ней свое тело.
Тетти предупреждали об этом еще на первой встрече. Фламмарион говорил ей, что повзрослевшая плоть Чена может заявить о своем существовании, и подчеркивал, что реакция Чена может быть опасна для него самого. Может возникнуть устойчивый психологический комплекс. А Тетти слушала и кивала. Тогда у нее были куда более важные проблемы, о которых стоило побеспокоиться.
— Тетти! — Чен был напуган. Давно достигнув половой зрелости, он всегда пребывал в счастливом неведении относительно своей сексуальности. Сейчас неконтролируемые побуждения овладевали им, а он и представления не имел о том, что с ним происходит.
В его голосе чувствовался страх, заставивший Тетти отбросить свои собственные опасения.
— Все в порядке, Чен. Тебе будет хорошо. Это не так уж плохо.
«Не плохо для тебя. Плохо для меня. Но разницы никакой. Я нужна Чену. А все остальные начисто забыли о моем существовании.»
Тетти нежно провела Чена по следующему критическому отрезку ритуала превращения его из ребенка в мужчину. Она овладела им, одновременно презирая себя.
Хуже всего была ее неготовность остаться равнодушной. Два месяца были долгим сроком, слишком долгим. Тетти чувствовала растущее в ней ответное желание и боролась с ним. Она дрожала, колебалась, сопротивлялась, но в конце концов застонала и прижала его к себе.
Когда они занимались любовью, Чен опять начал рыдать, протяжные печальные всхлипывания сотрясали его тело. В момент оргазма он выкрикнул: «Лия! О, Лия!»
Достигнув вершины своей страсти, Тетти тоже расплакалась. Ее слезы были безмолвными. Но думала она об Эсро Мондрайне. И в последние секунды она наконец прошептала его имя.
Глава 14
— Нет! — Он вырвался у нее и вывернулся со стула. Прежде, чем она успела схватить его, он уже бежал из зала вниз по наружному коридору. Он кричал, и его голос эхом отражался от гладких стен.
Что-то было не так. После специального сеанса стимулятора Чен всегда нуждался в утешении, а потом засыпал.
Тетти схватила Охотник и свой чемодан со снотворными и отправилась за ним по тоннелям Гора.
Через несколько минут она поняла, что он не шел ни по одному из своих обычных путей. Охотник показывал, как он передвигался по какой-то новой безумной траектории, то удаляясь на приличное расстояние, то сворачивая почти рядом с ней, но всегда недостижимый. Тетти изо всех сил старалась поспевать за ним, и обнаружила, что забежала в тупик. Согласно показаниям Охотника Чен находился по другую сторону этой стены, но добраться до него не было никакой возможности.
Она быстро зашагала, следуя за заложенными в память Охотника изгибами и поворотами. Реальной возможности сбежать у Чена не было; на Горе было максимально безопасное оборудование, а Тетти изучила для себя все возможные маршруты.
Но Чен мог сам причинить себе вред. Она должна найти его, и как можно быстрее.
Поиски заняли у нее три часа. И когда Тетти наконец нашла его, она поняла, что это было не ее заслугой. Чен спокойно сидел на старом экскаваторе, глядя на выпускное отверстие молекулярного сепаратора. Коридор позади него был чист. Он мог бы продолжать бежать, если бы только этого захотел.
Тетти осторожно приблизилась к нему. Она могла бы выстрелить транквилизатором с расстояния в десять ярдов, но было не похоже, что это ей понадобится.
— Чен.
— Я здесь, Тетти.
— Ты в порядке?
Она увидела на его щеках высохшие слезы.
— Нет. Называй это как угодно, только не в порядке. Я хочу сказать… я не знаю. Если до этого все было в порядке, тогда сейчас — нет.
Тело Тетти покрылось гусиной кожей. Она все еще слышала в его речи детские нотки, связанные с неуклюжей артикуляцией Чена. Но модуляции и смысл изменились. Это была речь незнакомца.
— Чен, как ты себя чувствуешь? Тебе больно?
Его долгое молчание не было обычным признаком безразличия. Судя по всему, он рассуждал над ее вопросом, подыскивая ответ, и не находя правильного, чтобы точно ответить ей. Дважды он начинал, и дважды он запинался, не закончив даже слово.
— Чувствую себя… странно, — наконец произнес он. — Так же, но не так. Всё… смешалось. Я больше не знаю, все те же вещи в моей голове. Но сейчас… — Он нахмурился. — Все те же вещи, но не те. Сейчас я их вижу, а раньше не замечал. — Он поднялся и покачнулся на ногах. Одна рука рефлекторно взлетела в сторону, чтобы поддержать его об экскаватор. — Я… чувствую… как…
Он падал вперед с закрытыми глазами. Тетти сделала шаг навстречу, чтобы удержать его. Сейчас ей представился случай поблагодарить слабую гравитацию Гора. Не прилагая особых усилий, она смогла отнести Чена в его спальню, чтобы осмотреть его там.
Всю дорогу обратно он оставался без сознания. Но его дыхание было регулярным, а когда она уложила его в постель, экраны показали, что все его жизненные функции в норме. Тетти сидела рядом с ним, когда аппараты проводили более подробное обследование. Ей хотелось связаться с Церерой и рассказать Фламмариону, что произошло, но оставаться рядом с Ченом было, конечно, важнее. Было похоже, что с ним все в порядке, но, возможно, в ее отсутствие с ним случится новый припадок. Она была единственным, кроме него, человеком на Горе. Более того, это могло быть важным шагом в лечении стимулятором. Поэтому она должна быть здесь, когда Чен очнется. Фламмарион достаточно часто упоминал об этом, придавая такому событию большое значение, но даже не объясняя, как ей управиться со всем и при этом четко передавать на Цереру, что происходит.
Тетти привела свои мысли в порядок. В следующие несколько часов Чену может понадобиться ее помощь, и это важнее всего остального.
Она сбегала на кухню, схватила контейнеры с жидкостью и упакованной пищей и устремилась назад, чтобы поскорее оказаться рядом с Ченом. Он оставался без сознания, пока она ела наскоро приготовленную еду, но потом начал стонать и хныкать во сне. Тетти все меньше хотелось оставить его одного. Она посмотрела на часы. Уже почти подошло время сна Чена по распорядку. Она пригасила свет в комнате и спокойно легла рядом с ним.
Такое дежурство не было новшеством. Она часто сидела с Ченом после сеанса на стимуляторе, рассказывая ему истории, пока он не расслаблялся достаточно для того, чтобы уснуть. Вскоре после их прибытия на Гор она переделала его кровать, расширив ее так, чтобы она сама могла, растянувшись рядом с ним, рассказывать ему незамысловатые истории о жизни на Земле и в Трущобах, рассказы, привлекавшие его внимание, пока слезы не прекращались и усталость не брала свое.
Сегодняшняя ночь мало отличалась от остальных. Чен постепенно приближался к пробуждению, уютно прижавшись к ней, как он обычно это делал. Его лоб был слегка теплым, но недостаточно горячим для того, чтобы заподозрить лихорадку.
Тетти закрыла глаза. До ее сознания начало доходить значение событий сегодняшнего дня. Может быть, Чен сделал решающий шаг? Тогда он находится на пути к нормальному умственному развитию. Это была самая лучшая на свете новость, ибо она испытывала к Чену такую нежность, какой никогда ни к кому не испытывала. Но был в этом еще один смысл…
«Если его лечение заканчивается, я свободна! Подальше от этой тюрьмы. Вольна покинуть Гор, вольна вернуться к своей привычной жизни на Земле. Меньше двух месяцев, но у меня такое ощущение, словно я не была там уже целую вечность. Могу ли я вернуться обратно, и как мне поступить с Эсро? Захочется ли мне мучить его так, как он мучил меня?»
— Тетти! — Чен вырвался из полудремы.
— Я здесь. — Она обхватила его руками. — С тобой все хорошо. Вообще, все нормально.
— Нет. — Он тоже обнял ее. — Это не нормально. Хотелось бы мне иметь возможность вернуться назад. Все было так просто, а сейчас так трудно. Это… как будет это слово… Запу-танно?
— Это реальный мир, Чен.
— Настоящий мир был раньше. Мой настоящий мир. Тетти, мне это не нравится. Я боюсь.
— Держись за меня, Чен. Ты прав, это непросто. Быть человеком никогда не было просто. Но у тебя есть друзья. Я помогу тебе, я позабочусь о тебе.
Чен кивнул. Но он снова начал плакать; глубокие всхлипывания, повторявшиеся примерно через минуту. Тетти почувствовала, что и ей на глаза навернулись слезы. Казалось таким очевидным, что Чену будет лучше, если стимулятор сработает. Что потом все будет лучше. Сейчас она сожалела об исчезнувшем невинном ребенке. Ее малыш ушел и больше никогда не вернется.
Она убаюкала его, поглаживая по голове и похлопывая по плечам. Она начала понимать и о другой перемене в нем, о той, которая наполнила ее дурными предчувствиями. Физиология Чена пробуждалась, он начал неловко подвигать к ней свое тело.
Тетти предупреждали об этом еще на первой встрече. Фламмарион говорил ей, что повзрослевшая плоть Чена может заявить о своем существовании, и подчеркивал, что реакция Чена может быть опасна для него самого. Может возникнуть устойчивый психологический комплекс. А Тетти слушала и кивала. Тогда у нее были куда более важные проблемы, о которых стоило побеспокоиться.
— Тетти! — Чен был напуган. Давно достигнув половой зрелости, он всегда пребывал в счастливом неведении относительно своей сексуальности. Сейчас неконтролируемые побуждения овладевали им, а он и представления не имел о том, что с ним происходит.
В его голосе чувствовался страх, заставивший Тетти отбросить свои собственные опасения.
— Все в порядке, Чен. Тебе будет хорошо. Это не так уж плохо.
«Не плохо для тебя. Плохо для меня. Но разницы никакой. Я нужна Чену. А все остальные начисто забыли о моем существовании.»
Тетти нежно провела Чена по следующему критическому отрезку ритуала превращения его из ребенка в мужчину. Она овладела им, одновременно презирая себя.
Хуже всего была ее неготовность остаться равнодушной. Два месяца были долгим сроком, слишком долгим. Тетти чувствовала растущее в ней ответное желание и боролась с ним. Она дрожала, колебалась, сопротивлялась, но в конце концов застонала и прижала его к себе.
Когда они занимались любовью, Чен опять начал рыдать, протяжные печальные всхлипывания сотрясали его тело. В момент оргазма он выкрикнул: «Лия! О, Лия!»
Достигнув вершины своей страсти, Тетти тоже расплакалась. Ее слезы были безмолвными. Но думала она об Эсро Мондрайне. И в последние секунды она наконец прошептала его имя.
Глава 14
Двадцать тысяч лет назад люди охотились на покрытых шерстью носорогов и сражались с саблезубыми тиграми. Пять тысяч лет назад добычей становились дикие вепри и медведи с гиппопотамами. Одну тысячу лет назад на великих равнинах Африки и Индии охотничьими трофеями были львы, слоны и тигры.
Большая игра сохранилась на Земле от экватора до полярных областей, но охота была строго запрещена. Кровопролитию нужно было придумать другие вывески. Адестис был самой последней и, возможно, самой лучшей из них.
Дугал МакДугал любил Адестис. Лотос Шелдрейк никогда до сегодняшнего дня не занималась этим, зато она ненавидела саму мысль об этом. Она пошла с МакДугалом в эту охотничью экспедицию исключительно ради собственной выгоды.
Она держалась за свое отполированное оружие и пробиралась по болотистой местности вслед за послом. Воздух был тяжелым и влажным, насыщенным большими парящими спорами, которые слегка покачивались в едва ощутимом гравитационном поле. Лотос стряхивала их с головы и всматривалась вперед в поисках цели путешествия группы.
А вот и она. Всего в нескольких минутах ходьбы высоко в серое небо вонзалась огромная коричневая башня. Лотос уже могла видеть первую шеренгу бледнотелых воинов, нервно шагавших вокруг входных отверстий. Они нюхали воздух, чувствуя приближение опасности своими антеннами.
Дугал МакДугал уверенно выступил вперед, направляясь прямо к гигантской цитадели с круглой вершиной. Остальные сорок участников кампании последовали за ним, в том числе Лотос, занявшая глубокие тылы.
Она подозревала, что обладает слишком богатым воображением для такого рода развлечений. Она уже могла представить кривые челюсти охранников, сжимавшиеся вокруг ее талии, или липкую и ужасно жгучую жидкость, окутывающую ее. Реактивное оружие, которое она держала, сразу убьет воина, если она прицелится и попадет в голову или еще более уязвимую шею. Попадание в туловище не поможет. Возможно, солдат и умрет, но перед этим случится так, что рефлексы умирающей твари заставят чудовище сражаться, убивая всё, что пахнет неправильно и имеет неправильный вкус. Да и солдаты были только первой линией обороны. За ними лежали темные внутренние тоннели, в которых толпились собственные защитники, до смерти преданные своему делу. Мысли о капитуляции или взятии в плен поверженных не посещали головы находившихся в башне и не практиковались ими. Для атакующей команды одержать победу означало проникнуть в центральный зал и уничтожить находящееся там гигантское существо.
Дугал МакДугал подошел к основанию сооружения. Держась подальше от главных входов, он выстрелил кошкой с тонкой веревкой в место, расположенное выше первого этажа. С помощью подвижного блока он легко поднял себя на высоту, намного превышающую его собственный рост. Через полминуты он прикрепился к массивной стене кургана, выдолбив удобную опору для ног. Остальные последовали за ним, помогая друг другу. На этом этапе риск был невелик, даже падение отсюда не стало бы роковым.
Полдюжины человек из атакующей группы подняли острые кирки, прицепив их к веревке блока. Они рубили крепкий цемент кургана пока не пробили достаточно большую дыру, чтобы пробраться сквозь нее внутрь.
Далеко внизу солдаты пребывали в полной растерянности. Они бегали туда-сюда, прикасались друг к другу антеннами и крест-накрест перекрывали доступы к входным тоннелям. Никто не додумался ползти вверх по стене башни.
— Хорошо. — МакДугал был взволнован и горел желанием, в котором было больше энтузиазма, чем по поводу любого другого события его официальной жизни. — Дыра уже достаточно велика. Все внутрь!
Лотос протиснулась сквозь отверстие последней. Она оказалась в спиральном тоннеле, который, извиваясь, круто уходил вниз по направлению к сердцу крепости. Здесь стоял угнетающий тяжелый запах химических выделений и плесневелых продуктов; кривая стена была сделана из такого же твердого цемента. Но тоннель был всеми покинут. Они бежали по нему с максимальной скоростью, на которую были способны, пока через сто шагов бежавшие впереди резко не остановились. Из боковых коридоров неожиданно начали появляться множество защитников, перекрывая дорогу перед атакующими.
— Простреливайте себе дорогу. — МакДугал размахивал своим оружием, подвергая своих коллег такой же опасности, как и врагов. — Это не настоящая опасность, но все равно нужно внимательно следить за солдатами. Они всегда будут знать, куда мы направляемся, и всегда будут следовать за нами.
Реактивное оружие было достаточно мощным, чтобы разнести на куски мягкие тела рабочих. Но их были сотни. Продвижение вперед через кровавое месиво умирающих жителей башни становилось все медленнее и медленнее. Лотос осознала, что она с отвращением продвигается сквозь лежащие на полу бледные тела, шлепая по скользкой жидкости, заменявшей им кровь, каждую секунду рискуя потерять опору под ногами. она снова была последней в команде, хотя и находилась всего в десяти шагах от остальных. Если солдаты подойдут сзади… Но большой центральный зал был впереди.
Лотос остановилась, чтобы перевести дыхание. И услышала позади себя царапанье тяжелых когтей по стенам тоннеля.
Она обернулась. Менее чем в двадцати шагах от себя она увидела семерых воинов, приближавшихся на большой скорости. Она выкрикнула предупреждение, подняла оружие и машинально выстрелила. Поток пуль врезался в ряды воинов. Четверо упали, скорчившись в предсмертных конвульсиях и переплетясь телами на жестком полу тоннеля.
Но трое остальных все еще двигались вперед. Лотос начисто снесла одному из них голову и наполовину перерезала второго градом пуль. Последний был слишком близко. До того, как она смогла прицелиться, челюсти, такие же длинные, как и ее руки, протянулись, чтобы схватить ее на уровне грудной клетки. Их внутренние края были острыми и твердыми, как сталь.
Руки Лотос оказались прижатыми к бокам стиснувшими её челюстями. Она не могла освободить свое оружие и выстрелить им в солдата. Она слышала, как остальные члены команды что-то кричали ей, но они не могли выстрелить в нападавшего на нее, не задев при этом Лотос.
Давление на ее грудную клетку увеличивалось, теперь оно причиняло не только беспокойство, но и невыносимую боль. Лотос не могла дышать. Она чувствовала, как треснули кости ее рук, ребра уступили давлению, сердце было раздавлено. В последний момент перед потерей сознания она с трудом нажала на переключатель, устроенный у нее между коренными зубами. Когда все окутала тьма, она почувствовала, как кровь из легких струей хлынула ей в горло, а потом полилась в ее раскрытый рот…
ДЛЯ ВАС АДЕСТИС ЗАКОНЧИЛСЯ. Лотос, обливаясь потом и дрожа, сидела на балконе, в ее ушах звучал резкий неприятный голос: ЕСЛИ ХОТИТЕ, ОСТАВАЙТЕСЬ СИДЕТЬ КАК ЗРИТЕЛЬ, НО ВАШЕ ДАЛЬНЕЙШЕЕ УЧАСТИЕ В ИГРЕ ЗАПРЕЩЕНО.
Она содрала с себя шлем и швырнула его в сторону, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть вниз на песчаную арену. Нападение на курган термитов продолжалось. Там «умирала» ее пятимиллиметровая копия, хотя чувствительный контакт был уже прекращен. И как раз вовремя. Мини-Лотос все еще пребывала в агонии, все еще чувствовала давление на сломанные ребра и треснувший позвоночник, все еще ощущала у себя во рту вкус крови. Адестис не позволял проигравшим легко выходить из игры. Если бы она не смогла привести в действие переключатель монитора, ее шансы умереть от разрыва сердца превышали бы двадцать пять процентов. В любом случае боль была очень похожей на настоящую. Она будет продолжаться часами, хоть Лотос и вышла из игры. Такая реальность была одной из основных причин огромной популярности Адестиса.
Лотос осмотрелась вокруг. Около половины из сорока участников уже вернулись. Все они были живы и хватались кто за глаза, кто за голову, кто за ребра — у солдат термитов были излюбленные цели. Остальные двадцать игроков еще не сняли своих шлемов и бессознательно вжимались в сиденья.
Со стороны одетой в шлем фигуры Дугала МакДугала в трех сидениях справа от Лотос Шелдрейк раздался хрип удушья. Он сопровождался кипучей деятельностью в глубинах десятифутового холма, далеко внизу под галереей, где сидели зрители. Либо нападавшие умудрились убить королеву и сражались, расчищая себе путь наружу, либо охранников было слишком много, и нападавшие отказались от продолжения атаки. Крошечные человекоподобные фигурки, менее дюжины из них, выскочили наружу из одного из тоннелей в основании кургана и, словно на гонках, бросились врассыпную по песчаной площадке. Но они еще не были в безопасности. Десятки раздраженных солдат термитов следовали за ними во всех направлениях.
Реактивное оружие непрерывно стреляло, но все было бесполезно. Меньше чем за тридцать секунд все фигурки были похоронены под толпами разъяренных охранников. Один за другим игроки вокруг Лотос, вздрагивая, возвращались в сознание в собственных телах.
КОРОЛЕВА ВСЕ ЕЩЕ ЖИВА, — произнес по системе оповещения резкий голос. — ВЫ ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ. ЭТО ОЗНАЧАЕТ ЗАВЕРШЕНИЕ АДЕСТИСА ДЛЯ ВАШЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ. ИГРА ЗАКОНЧЕНА.
Дугал МакДугал сполз со своего места, постанывая и хватаясь за бедра. Должно быть, солдаты схватили его там и раздробили ему таз. Еще через несколько секунд он сел и посмотрел вокруг себя. Это казалось невероятным, но он ухмылялся.
— Все вернулись? — спросил он. — Отлично. Пострадавших нет, и в следующий раз мы подготовимся получше. Мы подобрались чертовски близко. Могу поспорить, через двадцать секунд мы добрались бы до королевы, если бы не подоспело подкрепление из тех солдат. Хочу сказать, не повезло нам, черт побери!
— Говори о чем хочешь, Дугал, — произнес маленький пухлый человечек в форме капитана гражданского лайнера. Он был бледен, наклонился глубоко вперед и потер свои гениталии. — Ты выбрался из этого дерьма. Но я скажу тебе одну вещь: ты никогда больше не уговоришь меня принять в этом участие. Это больно. Ты хоть сообразил, за какое место этот солдат умудрился ухватить меня?
— Да ладно, Дени. — МакДугал все еще безумно усмехался. — Через час-другой ты почувствуешь себя хорошо. Эта игра — стоящая вещь! Завтра мы будем готовы сделать еще одну попытку.
— Без меня.
— И без меня тоже, — подключилась к разговору высокая темноволосая женщина, нежно потиравшая свою шею. — Ты чокнутый, Дугал. Знаю, они предупреждали меня, что ощущения будут полными, но я даже и не представляла, насколько полными. Меня схватили так неожиданно, что я даже не могла пошевелить своими челюстями, а соответственно и нажать на выключатель, до последнего момента, пока это было еще возможно. Я думала, что умерла.
Лотос вытерла со лба испарину. Она тщательно собрала свои волосы, успокоила дыхание и тихонько, не прощаясь, выскользнула из зрительного зала под задней стенкой.
Ей было очень важно поговорить с Дугалом МакДугалом, но с разговором придется повременить. Она узнала об Адестисе все, что ей было нужно, и даже больше, чем ей хотелось.
У Лотос была возможность потратить полчаса на себя, но ей не пришлось ею воспользоваться. Когда она добралась до своего кабинета, на стуле для посетителей сидел Эсро Мондрайн. Он изучал ее расписание назначенных встреч.
— Если ты ищешь свое имя, Эсро, то его там нет. — Лотос мягко опустилась на свое сиденье. — Я думала, ты отсутствовал, был на Обероне.
— А я и был. — Он не поднимал взгляда. — Существует ли конец вселенной, Лотос? Должен существовать. Мне кажется, у тебя три волосины не на своем месте.
Она тряхнула головой.
— Адестис.
— Ты играла в Адестис? — Сейчас он уставился на нее. — Это изумляет меня. Я должен пересмотреть свое мнение о тебе.
— Прекрати, Эсро. Я делала это не ради удовольствия. И ты это знаешь.
— Что, занятие не из приятных?
— Это было отвратительно. Ты отлично это сознаешь. Я сделала это для общего развития и еще потому, что мне нужно было поймать посла для личной беседы, чего у меня не получилось. Но зато у меня получилось кое-что другое.
— Это связано с игрой?
— С послом.
Она открыла лежащую на столе папку.
— У меня была возможность проверить твое предположение.
— А ты не верила ему раньше?
— Давай скажем, что я верила ему, но должна была лишний раз убедиться, проверив его. Ты прав. Дугал МакДугал — скрытый мазохист. Хотя, может не такой уж и скрытый. Я видела его, когда Адестис закончился. Мы потерпели поражение, но он ухмылялся во весь рот, хотя должен был бы страдать, как в аду.
— Так ты согласна со мной? Это ужасно опасно — иметь мазохиста в качестве представителя человечества в Звездной Группе.
— Согласна. Но ты не можешь с этим ничего поделать, изменить это, и я не могу. Он слишком крепко сидит.
— Он управляет всем даже еще осторожнее, чем мы думали. Ты — единственный человек, который имеет на него влияние. Ты можешь заставить МакДугала делать все, что захочешь.
— Не пытайся льстить, Эсро. Это тебе не к лицу. К тому же, я уверена, что ты пришел разговаривать не о после. Так для чего ж ты в действительности здесь?
— Я прибыл, чтобы подбросить тебе кое-какую информацию.
— Ты никогда и ничего в своей жизни не отдаешь просто так. — Лотос сказала это не для того, чтобы покритиковать его. Скорее это был комплимент. Она сама была дочерью горнорабочего, выросшей в грязных тоннелях Айптуса, где каждый шаг на пути к поверхности был битвой. Когда ей было около десяти лет, она была такой же грубой и колкой, как острие сверла. Лотос ценила качества, которыми обладала сама. Когда ей исполнилось тринадцать (возраст, который она посчитала подходящим), она осторожно обменяла молодость и невинность (наивной она никогда не была) на побег с Айптуса.
Она никогда не вернется к такой жизни. Никогда, никогда, никогда. И где-то в Эсро Мондрайне, за изысканным вкусом и светскими манерами, она чувствовала такую же раннюю борьбу и такую же решительность.
— Ты имеешь в виду не дать, — продолжала она. — Ты хочешь сказать, обменять информацию.
— Называй, как хочешь. — Мондрайн запнулся, тщательно подбирая слова. — Я кое-что знаю. Ты тоже узнаешь об этом в течение двадцати четырех часов. Сведения поступят по связующей системе Звена Маттин и будут адресованы послу МакДугалу. Я дам тебе, или, если тебе так больше нравится, продам тебе целые сутки обладания этой информацией. Ты и я, единственные во всей солнечной системе, будем знать это.
— А где ты раздобыл эти сведения? — Вопрос был задан автоматически, и Лотос совсем не ожидала получить на него ответ, а Мондрайн сделал вид, что не слышал его. Она нажала кнопку, заказав две чашки чая с сахаром. — Ладно, я клюнула. Что там еще на веревочке, кроме крючка?
— Выследили сбежавшее Создание Морган. Я могу назвать место его пребывания.
— Ах! — Глаза Лотос вспыхнули. — Черт побери, я даже не подозревала об этом.
— Знаю. Ты разъярена.
— Имею полное право. Я собираюсь уволить офицера, который предоставляет послу информацию.
— Это так на тебя похоже. Но тебе не стоит этого делать. Просто у нее (или у кого-нибудь еще) не было возможности узнать то, о чем я только что тебе сказал. Полагаю, ты записываешь?
Лотос кивнула.
— Персональная система.
— Оставь. Я не собираюсь повторять это дважды. Снаружи, недалеко от Периметра, находится звездная система, называемая по каталогам Талиса-Йота Урсей Маджорис. Это тройная звезда чуть больше, чем в пятидесяти световых годах отсюда. Главное светило имеет звездный тип А7В, яркость — примерно десятая часть яркости Солнца. Остальные — близко расположенная двойная пара красных карликов, очень тусклых, с яркость примерно в тысячную часть первой.
Мы знали обо всем этом уже довольно долго. Чего мы не знали, пока исследовательские ракеты не добрались туда семьдесят лет назад, так это о планетарной системе, вращающейся вокруг первой звезды. Три газовых гиганта, шесть планет поменьше, они богаты металлами. Разведчики обнаружили жизнь в одном из внутренних миров. Он называется Траванкор. Планета маленькая, ее масса меньше половины массы Земли. И на ней есть кое-какие формы жизни: растения, грибы и, возможно, животные. Исследователи не зарегистрировали присутствие разумной жизни, поэтому планета не представляла особого интереса и изучать ее начали не сразу. В результате мы не слишком-то много знаем об этом месте.
— На расстоянии в пятьдесят световых лет, неисследованная. Каким же образом ты смог выследить там Создание Морган?
— Это не наша заслуга. Это работа Энджелов, и мы только зря потеряем время, если попытаемся выяснить у них, каким образом им это удалось. Они утверждают, что Создание все еще на Траванкоре, все еще живо и прячется внизу под сплошным куполом какого-то вида растений.
Большая игра сохранилась на Земле от экватора до полярных областей, но охота была строго запрещена. Кровопролитию нужно было придумать другие вывески. Адестис был самой последней и, возможно, самой лучшей из них.
Дугал МакДугал любил Адестис. Лотос Шелдрейк никогда до сегодняшнего дня не занималась этим, зато она ненавидела саму мысль об этом. Она пошла с МакДугалом в эту охотничью экспедицию исключительно ради собственной выгоды.
Она держалась за свое отполированное оружие и пробиралась по болотистой местности вслед за послом. Воздух был тяжелым и влажным, насыщенным большими парящими спорами, которые слегка покачивались в едва ощутимом гравитационном поле. Лотос стряхивала их с головы и всматривалась вперед в поисках цели путешествия группы.
А вот и она. Всего в нескольких минутах ходьбы высоко в серое небо вонзалась огромная коричневая башня. Лотос уже могла видеть первую шеренгу бледнотелых воинов, нервно шагавших вокруг входных отверстий. Они нюхали воздух, чувствуя приближение опасности своими антеннами.
Дугал МакДугал уверенно выступил вперед, направляясь прямо к гигантской цитадели с круглой вершиной. Остальные сорок участников кампании последовали за ним, в том числе Лотос, занявшая глубокие тылы.
Она подозревала, что обладает слишком богатым воображением для такого рода развлечений. Она уже могла представить кривые челюсти охранников, сжимавшиеся вокруг ее талии, или липкую и ужасно жгучую жидкость, окутывающую ее. Реактивное оружие, которое она держала, сразу убьет воина, если она прицелится и попадет в голову или еще более уязвимую шею. Попадание в туловище не поможет. Возможно, солдат и умрет, но перед этим случится так, что рефлексы умирающей твари заставят чудовище сражаться, убивая всё, что пахнет неправильно и имеет неправильный вкус. Да и солдаты были только первой линией обороны. За ними лежали темные внутренние тоннели, в которых толпились собственные защитники, до смерти преданные своему делу. Мысли о капитуляции или взятии в плен поверженных не посещали головы находившихся в башне и не практиковались ими. Для атакующей команды одержать победу означало проникнуть в центральный зал и уничтожить находящееся там гигантское существо.
Дугал МакДугал подошел к основанию сооружения. Держась подальше от главных входов, он выстрелил кошкой с тонкой веревкой в место, расположенное выше первого этажа. С помощью подвижного блока он легко поднял себя на высоту, намного превышающую его собственный рост. Через полминуты он прикрепился к массивной стене кургана, выдолбив удобную опору для ног. Остальные последовали за ним, помогая друг другу. На этом этапе риск был невелик, даже падение отсюда не стало бы роковым.
Полдюжины человек из атакующей группы подняли острые кирки, прицепив их к веревке блока. Они рубили крепкий цемент кургана пока не пробили достаточно большую дыру, чтобы пробраться сквозь нее внутрь.
Далеко внизу солдаты пребывали в полной растерянности. Они бегали туда-сюда, прикасались друг к другу антеннами и крест-накрест перекрывали доступы к входным тоннелям. Никто не додумался ползти вверх по стене башни.
— Хорошо. — МакДугал был взволнован и горел желанием, в котором было больше энтузиазма, чем по поводу любого другого события его официальной жизни. — Дыра уже достаточно велика. Все внутрь!
Лотос протиснулась сквозь отверстие последней. Она оказалась в спиральном тоннеле, который, извиваясь, круто уходил вниз по направлению к сердцу крепости. Здесь стоял угнетающий тяжелый запах химических выделений и плесневелых продуктов; кривая стена была сделана из такого же твердого цемента. Но тоннель был всеми покинут. Они бежали по нему с максимальной скоростью, на которую были способны, пока через сто шагов бежавшие впереди резко не остановились. Из боковых коридоров неожиданно начали появляться множество защитников, перекрывая дорогу перед атакующими.
— Простреливайте себе дорогу. — МакДугал размахивал своим оружием, подвергая своих коллег такой же опасности, как и врагов. — Это не настоящая опасность, но все равно нужно внимательно следить за солдатами. Они всегда будут знать, куда мы направляемся, и всегда будут следовать за нами.
Реактивное оружие было достаточно мощным, чтобы разнести на куски мягкие тела рабочих. Но их были сотни. Продвижение вперед через кровавое месиво умирающих жителей башни становилось все медленнее и медленнее. Лотос осознала, что она с отвращением продвигается сквозь лежащие на полу бледные тела, шлепая по скользкой жидкости, заменявшей им кровь, каждую секунду рискуя потерять опору под ногами. она снова была последней в команде, хотя и находилась всего в десяти шагах от остальных. Если солдаты подойдут сзади… Но большой центральный зал был впереди.
Лотос остановилась, чтобы перевести дыхание. И услышала позади себя царапанье тяжелых когтей по стенам тоннеля.
Она обернулась. Менее чем в двадцати шагах от себя она увидела семерых воинов, приближавшихся на большой скорости. Она выкрикнула предупреждение, подняла оружие и машинально выстрелила. Поток пуль врезался в ряды воинов. Четверо упали, скорчившись в предсмертных конвульсиях и переплетясь телами на жестком полу тоннеля.
Но трое остальных все еще двигались вперед. Лотос начисто снесла одному из них голову и наполовину перерезала второго градом пуль. Последний был слишком близко. До того, как она смогла прицелиться, челюсти, такие же длинные, как и ее руки, протянулись, чтобы схватить ее на уровне грудной клетки. Их внутренние края были острыми и твердыми, как сталь.
Руки Лотос оказались прижатыми к бокам стиснувшими её челюстями. Она не могла освободить свое оружие и выстрелить им в солдата. Она слышала, как остальные члены команды что-то кричали ей, но они не могли выстрелить в нападавшего на нее, не задев при этом Лотос.
Давление на ее грудную клетку увеличивалось, теперь оно причиняло не только беспокойство, но и невыносимую боль. Лотос не могла дышать. Она чувствовала, как треснули кости ее рук, ребра уступили давлению, сердце было раздавлено. В последний момент перед потерей сознания она с трудом нажала на переключатель, устроенный у нее между коренными зубами. Когда все окутала тьма, она почувствовала, как кровь из легких струей хлынула ей в горло, а потом полилась в ее раскрытый рот…
ДЛЯ ВАС АДЕСТИС ЗАКОНЧИЛСЯ. Лотос, обливаясь потом и дрожа, сидела на балконе, в ее ушах звучал резкий неприятный голос: ЕСЛИ ХОТИТЕ, ОСТАВАЙТЕСЬ СИДЕТЬ КАК ЗРИТЕЛЬ, НО ВАШЕ ДАЛЬНЕЙШЕЕ УЧАСТИЕ В ИГРЕ ЗАПРЕЩЕНО.
Она содрала с себя шлем и швырнула его в сторону, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть вниз на песчаную арену. Нападение на курган термитов продолжалось. Там «умирала» ее пятимиллиметровая копия, хотя чувствительный контакт был уже прекращен. И как раз вовремя. Мини-Лотос все еще пребывала в агонии, все еще чувствовала давление на сломанные ребра и треснувший позвоночник, все еще ощущала у себя во рту вкус крови. Адестис не позволял проигравшим легко выходить из игры. Если бы она не смогла привести в действие переключатель монитора, ее шансы умереть от разрыва сердца превышали бы двадцать пять процентов. В любом случае боль была очень похожей на настоящую. Она будет продолжаться часами, хоть Лотос и вышла из игры. Такая реальность была одной из основных причин огромной популярности Адестиса.
Лотос осмотрелась вокруг. Около половины из сорока участников уже вернулись. Все они были живы и хватались кто за глаза, кто за голову, кто за ребра — у солдат термитов были излюбленные цели. Остальные двадцать игроков еще не сняли своих шлемов и бессознательно вжимались в сиденья.
Со стороны одетой в шлем фигуры Дугала МакДугала в трех сидениях справа от Лотос Шелдрейк раздался хрип удушья. Он сопровождался кипучей деятельностью в глубинах десятифутового холма, далеко внизу под галереей, где сидели зрители. Либо нападавшие умудрились убить королеву и сражались, расчищая себе путь наружу, либо охранников было слишком много, и нападавшие отказались от продолжения атаки. Крошечные человекоподобные фигурки, менее дюжины из них, выскочили наружу из одного из тоннелей в основании кургана и, словно на гонках, бросились врассыпную по песчаной площадке. Но они еще не были в безопасности. Десятки раздраженных солдат термитов следовали за ними во всех направлениях.
Реактивное оружие непрерывно стреляло, но все было бесполезно. Меньше чем за тридцать секунд все фигурки были похоронены под толпами разъяренных охранников. Один за другим игроки вокруг Лотос, вздрагивая, возвращались в сознание в собственных телах.
КОРОЛЕВА ВСЕ ЕЩЕ ЖИВА, — произнес по системе оповещения резкий голос. — ВЫ ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ. ЭТО ОЗНАЧАЕТ ЗАВЕРШЕНИЕ АДЕСТИСА ДЛЯ ВАШЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ. ИГРА ЗАКОНЧЕНА.
Дугал МакДугал сполз со своего места, постанывая и хватаясь за бедра. Должно быть, солдаты схватили его там и раздробили ему таз. Еще через несколько секунд он сел и посмотрел вокруг себя. Это казалось невероятным, но он ухмылялся.
— Все вернулись? — спросил он. — Отлично. Пострадавших нет, и в следующий раз мы подготовимся получше. Мы подобрались чертовски близко. Могу поспорить, через двадцать секунд мы добрались бы до королевы, если бы не подоспело подкрепление из тех солдат. Хочу сказать, не повезло нам, черт побери!
— Говори о чем хочешь, Дугал, — произнес маленький пухлый человечек в форме капитана гражданского лайнера. Он был бледен, наклонился глубоко вперед и потер свои гениталии. — Ты выбрался из этого дерьма. Но я скажу тебе одну вещь: ты никогда больше не уговоришь меня принять в этом участие. Это больно. Ты хоть сообразил, за какое место этот солдат умудрился ухватить меня?
— Да ладно, Дени. — МакДугал все еще безумно усмехался. — Через час-другой ты почувствуешь себя хорошо. Эта игра — стоящая вещь! Завтра мы будем готовы сделать еще одну попытку.
— Без меня.
— И без меня тоже, — подключилась к разговору высокая темноволосая женщина, нежно потиравшая свою шею. — Ты чокнутый, Дугал. Знаю, они предупреждали меня, что ощущения будут полными, но я даже и не представляла, насколько полными. Меня схватили так неожиданно, что я даже не могла пошевелить своими челюстями, а соответственно и нажать на выключатель, до последнего момента, пока это было еще возможно. Я думала, что умерла.
Лотос вытерла со лба испарину. Она тщательно собрала свои волосы, успокоила дыхание и тихонько, не прощаясь, выскользнула из зрительного зала под задней стенкой.
Ей было очень важно поговорить с Дугалом МакДугалом, но с разговором придется повременить. Она узнала об Адестисе все, что ей было нужно, и даже больше, чем ей хотелось.
У Лотос была возможность потратить полчаса на себя, но ей не пришлось ею воспользоваться. Когда она добралась до своего кабинета, на стуле для посетителей сидел Эсро Мондрайн. Он изучал ее расписание назначенных встреч.
— Если ты ищешь свое имя, Эсро, то его там нет. — Лотос мягко опустилась на свое сиденье. — Я думала, ты отсутствовал, был на Обероне.
— А я и был. — Он не поднимал взгляда. — Существует ли конец вселенной, Лотос? Должен существовать. Мне кажется, у тебя три волосины не на своем месте.
Она тряхнула головой.
— Адестис.
— Ты играла в Адестис? — Сейчас он уставился на нее. — Это изумляет меня. Я должен пересмотреть свое мнение о тебе.
— Прекрати, Эсро. Я делала это не ради удовольствия. И ты это знаешь.
— Что, занятие не из приятных?
— Это было отвратительно. Ты отлично это сознаешь. Я сделала это для общего развития и еще потому, что мне нужно было поймать посла для личной беседы, чего у меня не получилось. Но зато у меня получилось кое-что другое.
— Это связано с игрой?
— С послом.
Она открыла лежащую на столе папку.
— У меня была возможность проверить твое предположение.
— А ты не верила ему раньше?
— Давай скажем, что я верила ему, но должна была лишний раз убедиться, проверив его. Ты прав. Дугал МакДугал — скрытый мазохист. Хотя, может не такой уж и скрытый. Я видела его, когда Адестис закончился. Мы потерпели поражение, но он ухмылялся во весь рот, хотя должен был бы страдать, как в аду.
— Так ты согласна со мной? Это ужасно опасно — иметь мазохиста в качестве представителя человечества в Звездной Группе.
— Согласна. Но ты не можешь с этим ничего поделать, изменить это, и я не могу. Он слишком крепко сидит.
— Он управляет всем даже еще осторожнее, чем мы думали. Ты — единственный человек, который имеет на него влияние. Ты можешь заставить МакДугала делать все, что захочешь.
— Не пытайся льстить, Эсро. Это тебе не к лицу. К тому же, я уверена, что ты пришел разговаривать не о после. Так для чего ж ты в действительности здесь?
— Я прибыл, чтобы подбросить тебе кое-какую информацию.
— Ты никогда и ничего в своей жизни не отдаешь просто так. — Лотос сказала это не для того, чтобы покритиковать его. Скорее это был комплимент. Она сама была дочерью горнорабочего, выросшей в грязных тоннелях Айптуса, где каждый шаг на пути к поверхности был битвой. Когда ей было около десяти лет, она была такой же грубой и колкой, как острие сверла. Лотос ценила качества, которыми обладала сама. Когда ей исполнилось тринадцать (возраст, который она посчитала подходящим), она осторожно обменяла молодость и невинность (наивной она никогда не была) на побег с Айптуса.
Она никогда не вернется к такой жизни. Никогда, никогда, никогда. И где-то в Эсро Мондрайне, за изысканным вкусом и светскими манерами, она чувствовала такую же раннюю борьбу и такую же решительность.
— Ты имеешь в виду не дать, — продолжала она. — Ты хочешь сказать, обменять информацию.
— Называй, как хочешь. — Мондрайн запнулся, тщательно подбирая слова. — Я кое-что знаю. Ты тоже узнаешь об этом в течение двадцати четырех часов. Сведения поступят по связующей системе Звена Маттин и будут адресованы послу МакДугалу. Я дам тебе, или, если тебе так больше нравится, продам тебе целые сутки обладания этой информацией. Ты и я, единственные во всей солнечной системе, будем знать это.
— А где ты раздобыл эти сведения? — Вопрос был задан автоматически, и Лотос совсем не ожидала получить на него ответ, а Мондрайн сделал вид, что не слышал его. Она нажала кнопку, заказав две чашки чая с сахаром. — Ладно, я клюнула. Что там еще на веревочке, кроме крючка?
— Выследили сбежавшее Создание Морган. Я могу назвать место его пребывания.
— Ах! — Глаза Лотос вспыхнули. — Черт побери, я даже не подозревала об этом.
— Знаю. Ты разъярена.
— Имею полное право. Я собираюсь уволить офицера, который предоставляет послу информацию.
— Это так на тебя похоже. Но тебе не стоит этого делать. Просто у нее (или у кого-нибудь еще) не было возможности узнать то, о чем я только что тебе сказал. Полагаю, ты записываешь?
Лотос кивнула.
— Персональная система.
— Оставь. Я не собираюсь повторять это дважды. Снаружи, недалеко от Периметра, находится звездная система, называемая по каталогам Талиса-Йота Урсей Маджорис. Это тройная звезда чуть больше, чем в пятидесяти световых годах отсюда. Главное светило имеет звездный тип А7В, яркость — примерно десятая часть яркости Солнца. Остальные — близко расположенная двойная пара красных карликов, очень тусклых, с яркость примерно в тысячную часть первой.
Мы знали обо всем этом уже довольно долго. Чего мы не знали, пока исследовательские ракеты не добрались туда семьдесят лет назад, так это о планетарной системе, вращающейся вокруг первой звезды. Три газовых гиганта, шесть планет поменьше, они богаты металлами. Разведчики обнаружили жизнь в одном из внутренних миров. Он называется Траванкор. Планета маленькая, ее масса меньше половины массы Земли. И на ней есть кое-какие формы жизни: растения, грибы и, возможно, животные. Исследователи не зарегистрировали присутствие разумной жизни, поэтому планета не представляла особого интереса и изучать ее начали не сразу. В результате мы не слишком-то много знаем об этом месте.
— На расстоянии в пятьдесят световых лет, неисследованная. Каким же образом ты смог выследить там Создание Морган?
— Это не наша заслуга. Это работа Энджелов, и мы только зря потеряем время, если попытаемся выяснить у них, каким образом им это удалось. Они утверждают, что Создание все еще на Траванкоре, все еще живо и прячется внизу под сплошным куполом какого-то вида растений.