Длинные зел но– голубые листья в верхней части Энджела стали медленно раскачиваться. Чен, уже собиравшийся что– то сказать, сделал паузу. Он уже и раньше, когда компьютерное устройство связи Энджела готовилось начать трансляцию, замечал подобное движение. Возможно, даже у Энджела было что– то похожее на язык тела.
– Мы согласны, – произн
– Но как это тебе удалось? – начал Чен, но тут же замолчал. Папоротниковидные листья продолжали раскачиваться.
– Мы провели анализ записей радарного исследования, полученных во время разведки с орбиты, – продолжал Энджел. – Обнаружено две большие аномалии. Одна из них – наша база. Другая же, мы почти уверены в этом, Подобие. Выполняя контрольный анализ, мы запросили короткую паузу и сохранили копию записи на корабле.
Энджел ответил на поставленный Ченом вопрос, плюс ещ"> на один о записях на корабле, который Чен сформулировал и хотел уже было задать.
Телепатия? Чен начисто отвергал такую мысль. Он вспомнил то, о ч м во время инструктажа на Церере говорил ему Кубо Фламмарион: оЭнджелы обычно мыслят не так, как люди. И не потому, что не могут. Если Энджел захочет, он может переключить часть своего мозга в режим эмуляции, как мы называем процесс моделирования. Затем Энджел может заставить этот участок мозга думать так, как думает человек или Пайп– Рилла, или Лудильщик, состоящий из любого числа компонентов, или даже как все трое одновременно. И, вероятно, как любое другое существо, какое ты только можешь назвать, быть может, даже Создание Морган. И, тем временем, как вс , что угодгоп. Сказав это, Кубо Фламмарион, похоже, сам удивился своим словам и изо всех сил рванул на себе униформу, как будто она вдруг стала ему мала.
Тем временем, как Чен предавался воспоминаниям, Пайп– Рилла С'грила выпрямила свои длинные телескопические конечности и тянулась ими к Энджелу, чтобы взять его на руки. Сперва Энджел отчаянно протестовал, ссылаясь на то, что он вполне способен передвигаться самостоятельно. Но после того, как остальные две минуты терпеливо наблюдали за неуклюжей поступью Чессел– Роуза, все трое единодушно согласились, что куда бы они ни шли вместе, Энджела они будут нести на себе.
Чен видел, с какой л гкостью С'грила подняла грушевидную тушу Энджела. Он вс пнуть Чена, как назойливое насекомое.
Шикари находился в нескольких шагах от Чена. Когда Энджел и С'грила сидились в корабль и готовились взмыть на н м ввысь, Лудильщик не проронил ни слова. Чен подумал, что стал свидетелем ещ
Чен поднялся и подош">л, чтобы усесться поближе к Шикари. Через некоторое время он почувствовал, как к его ногам и рукам нежно прикоснулись длинные, мягкие усики. Масса компонентов Лудильщика начала местами распадаться и перегруппировываться. Частички размером с большой палец отрывались от дальних кра в тела и присоединялись заново ближе к тому месту, где сидел Чен. Через каких– то пять минут Шикари основательно облепил Чена с левой стороны, полностью покрыв его тело от груди до лодыжек.
Чен повернул голову и посмотрел на т тело Чена, с головы до пят, уже было заключено в огромный лиловый рой, какой ему не приходилось видеть ни разу в жизни.
Он почувствовал полное расслабление, которая, тем не менее, не имела абсолютно ничего общего с сонливостью. Сдавливающее его усилие было настолько слабым, что он едва ощущал его. Но Чен прекрасно понимал одно. Если бы Лудильщик в качестве вынужденной меры окружил нападавшего своим роем, тому эта мера пресечения показалась бы ужасной. У Шикари был свой метод защиты от агрессии.
У него на глазах к Шикари подлетели несколько оставшихся компонентов и соединились со своими собратьями. Он не выдержал и спросил:
– Ты чувствуешь разницу, когда к тебе присоединяется большее или меньшее число компонентов?
Переговорный раструб, готовясь ответить, издал странный свист.
– Ну конечно.
После затянувшейся паузы Чен понял, что Лудильщик дал ему по своим понятиям исчерпывающий ответ. Вс же, он решил уточнить:
– Я не имею в виду твои интеллектуальные способности. Что это так, мне известно. Я спрашиваю, чувствуешь ли ты себя другой, так сказать, личностью, когда так сильно увеличиваешься в размерах?
Лудильщик молчал ещ
– Трудный вопрос. – Его голос был ниже, и говорил он медленнее. – Кроме того, мы не думаем, что сколь– нибудь значимый. На сей момент мы таковы, каковы есть. Мы не можем представить себя тем, чем когда– либо были или ещ"> будем. Ответим тебе вопросом на вопрос. Если верить той информации о людях, которой мы располагаем, у вас каждую секунду умирает несколько клеток мозга. Так вот, чувствуешь ли ты себя другим, когда лишаешься этих ячеек разума?
– Это не одно и то же. Если говорить о людях, каждая из клеток мозга заложена в нас с самого детства. Мы не добавляем их себе, – ответил Чен, а сам подумал: оК тому же, клетки головного мозга – это ещ далеко не вс совсем недавно я не знал, насколько полезен оказывается этот мозг? п – Да, мы теряем клетки, теряем очень медленно. Но чтобы изменять, преобразовывать, присоединять или отсоединять компоненты, прич м регулярно и довольно быстро, как это делаете вы– У меня просто в голове не укладывается, как вам уда
Лудильщик внезапно зашевелился, по покрывавшей Чена поверхности компонентов пробежала мелкая рябь. От основной массы отделилась группа около пяти тысяч компонентов и опустилась на землю, но уже в качестве самостоятельного организма.
– Например, как сейчас? – Из переговорного раструба раздалось сдавленное дрожащее дыхание, словно Лудильщик пытался изобразить человеческий смех. – Мы вполне способны поддерживать непрерывный мыслительный процесс даже в том случае, если имеется в наличии не более пяти тысяч компонентов. Не забывай, что в каждом из наших компонентов находится около двух миллионов нейронов.
– Хочешь сказать, что это очень много?
– Не много, по сравнению с человеком или со сложной Композицией. Но сравни один из наших компонентов с одной из ваших медоносных пч">л. У пчелы не больше семи тысяч нейронов, но, тем не менее она способна к весьма сложным самостоятельным действиям.
Снова раздался шелест крошечных крылышек, компоненты вернулись и снова присоединились к основной массе, окружавшей Чена. Из переговорного раструба снова раздалось шипение, на этот раз уже больше похожее на человеческий вздох.
– Сколько нам ещ предстоит пережить, – сказал Шикари, – прежде чем мы по– настоящему пойм т в себе равное количество умственных способностей. А сколько интеллекта находится у тебя здесь? – Чен почувствовал л гкое прикосновение к животу в районе диафрагмы. – Или здесь? – Прикосновение переместилось к икре левой ноги. – Какой интеллект заключ м думает рука или л гкое? Ты ответишь: ни о ч
– Теперь это доказано наукой. Уже есть примеры успешных пересадок человеческого мозга, и при этом интеллект абсолютно не страдает.
– И кто бы такому поверил, если бы мы сами не столкнулись с этим? Если бы люди не прибыли на Меркантор и не доказали бы нам это. – Раздался шум испещер">нных прожилками крылышек. – Интеллект. Это и в самом деле тайна за семью печатями. Но это – близость и теплота – несомненно самое лучшее проявление интеллекта.
Пока Чен беседовал с Шикари, опустилась настоящая ночь. Их команда разбила лагерь на открытом месте, окруж нном покрытой пылью сине– зел плое, мягкое одеяло, окутывавшее Чена по самый подбородок. Он поднял голову и уставился в небо. Наиболее яркое светило Эты Кассиопеи уже уплыло за горизонт, а меньшее из солнц– двойняшек ещ не взошло. С'кат'лан, родная планета Пайп– Рилл, сияла яркой точкой на небосводе. Над ним висела словно закопч
Чен задрожал. Ночной воздух был ещ"> достаточно т плым. Он дрожал от внезапно охватившей его мысли. Три месяца назад он прозябал в тихом коконе Трущ дальше от дома и смотрела в лицо ещ большей опасности. В это время она, должно быть, высаживалась на Траванкор, чтобы встретить там не какого– то Симми Артефакта, а настоящее Создание Морган.
Если дать ему шанс, повернул бы он назад? Назад в интеллектуальную пустоту, назад к безмятежным дням цветов и развлечений?
Причиной всех этих перемен, включая агонию на стимуляторе Толкова, был один человек. Когда Чен закрывал глаза, перед ним неизменно возникало его лицо. Вс
Повернуть время вспять? Чен сидел, уставившись на одинокую, несчастную луну, и думал: об Эсро Мондрайне, о Шикари, об интеллекте и о себе.
К тому времени, когда серебряный огон">к С'кат'лана закатывался за горизонт, у Чена уже был готов ответ на этот вопрос. Что бы здесь ни случилось, он ни за что не верн тся к своему старому образу жизни. Какую бы ношу ему ни пришлось нести в качестве благословения за обретение самосознания и интеллекта, он готов е
С этой мыслью жажда непременно отомстить Эсро Мондрайну потеряла свою остроту. Если этот человек разж">г в Чене ненависть, возможно, вместе с этим, он заслужил и благодарность. Он буквально вытащил упирающегося, визжащего Чена не свет, туда, где отвечают за свои поступки-
Погрузившись в свои думы, Чен пребывал том состоянии менталитета, которому свойственно отвлеч нность и вечное блаженство. Наконец его размышления были прерваны. Ч
– Слушай. – это был голос Шикари, глубокий и довольный, как у мурлыкающего кота. – Ты слышал? Это же звук челнока. Они возвращаются, а нам даже немного грустно. Как быстро закончилось время нашей тихой безмятежной беседы!
Глава 23
По всем стандартным меркам человеческого интеллекта Лютер Брейчис оказался бы на вершине среди тех, чей уровень не превосходит одной десятой доли процента. Но ему этот факт всегда казался малозначительным. Своих успехов в работе он достиг не благодаря умственным способностям. Здесь большую роль сыграли по крайней мере три других качества.
Это были три его конька: Упрямство, Паранойя и Убедительность. И когда Лотос Шелдрейк замечала, что то, что Брейчис называл упрямством, было по сути дубиноголовостью, и что крайняя стадия паранойи скорее способствовала поражению, чем успеху, он лишь смеялся. По его словам, четв">ртым важным качеством, которое не так легко назвать каким– то одним словом, являлось умение применить три остальных в каждой конкретной ситуации.
Первую попытку ответить на вызов странных наследников маркграфа Лютер предпринял ещ до того, как его отправили из штаба Адестиса на лечение.
То, что на него напал один из Артефактов, было совершенно очевидно. Один из тех, которым Фуджитсу придал свой собственный образ. Теперь он был повержен, но где– то, возможно, существовали десятки других. Они могли находиться где угодно в пределах солнечной системы, и могли выглядеть совсем не похожими на маркграфа. Было очень даже вероятно, что Артефакты абсолютно не содержат ДНК самого Фуджитсу, хотя мнение, которое Лютер составил о маркграфе, говорило о совершенно противоположном. Конечно, маркграф хотел принять участие в своей мести, а для этого был лишь один способ. Следовательно, Фуджитсу должен был использовать достаточное количество своей ДНК, не взирая на внешний вид Артефактов.
А это, в свою очередь, вызывало щекотливую и непростую проблему: Каким образом Лютеру Брейчису защитить себя от возможных в будущем нападений?
Теперь он готов был признать правомочность претензий Фуджитсу; руки того оказались действительно очень длинными и сейчас они протягивались к Лютеру Брейчису из могилы.
На Земле эта проблема была бы решена легко и просто. Служба карантинов открывала доступ к информации обо всех, кто отправлялся с поверхности Земли. За каждым из них можно было легко установить слежку и быть уверенным на все сто процентов, что система охранной сигнализации не подпустит ни одного из них на расстояние меньше километра не включив сигнал тревоги.
Но что, если Артефакт хранится где– нибудь ещ
Как только Брейчиса выписали из госпиталя, он поспешил проверить оба места. Эту операцию он собрался выполнить самолично. Годива попыталась уговорить его поручить это кому– то другому, объясняя сво"> предложение тем, что он ещ не полностью оправился после перенес
– Это мой долг по отношению к нему. Фуджитсу заслуживает не меньшего, ибо он – один из невоспетых гениев человечества. Если хочешь, можешь отправится вместе со мной.
Годива задрожала, по розовому телу распространился л">гкий трепет.
– О, ради Бога, только не это! Я готова пойти с тобой, куда угодно, но только не в склепы. Все эти ужасные замороженные полутрупы– и некоторые из них, возможно, даже не настоящие люди! Нет, Лютер, это не для меня.
Брейчис знал, что по таким вопросам спорить с Годивой было бесполезно. И он отправился один. Катакомбы Энцелада были относительно небольшими, а работа там – хорошо организованной. Он смог обследовать их от и до за один марафонский заход, и в конце концов успокоился, что там его не поджидали будущие сюрпризы. Но Брейчис знал, что Склеп Гипериона окажется для него полной противоположностью.
Первые исследователи солнечной системы в большей или меньшей степени игнорировали Гиперион. Седьмой из основных спутников Сатурна представлял собой бугорчатый кусок скалы неправильной формы, чья ч рная, усыпанная кратерами поверхность говорила о том, что он был самым древним из всей свиты Сатурна. Там можно было обнаружить несколько видов крылатых созданий, немного воды, и возможно не представляющие интерес минералы. Таким образом, того, кто первым изучил метеоритные кратеры Гипериона, а возвращаясь оттуда в последний раз заболел и лишился л жным исследователем. Раксон Янг обнаружил на дне одного из них странную структуру – тоннель с неровными краями, который, казалось, извивался зигзагами и уходил глубоко в недра планетоида.
Старина Янг не мог придумать ничего лучшего. Он начал опускаться вс глубже и глубже. Три километра, четыре километра, пять километров, миновал предел, продиктованный здравым рассудком, оставил позади предел, за которым терялась всякая надежда найти залежи полезных металлов. В конце концов, на глубине семь километров от поверхности он наткнулся на верхнюю грань Алмаза Янга.
Но тогда он и понятия не имел, что же он наш , что он тогда узнал.
Янг отколол полуметровый кусок – такой, какой он мог унести – и медленно потащил его на поверхность для исследования. По пути он оставил метку, свидетельствующую о его праве на месторождение, и, как обычно, набор ловушек, поджидавший незванного гостя. Вероятность того, что в ближайшие годы сюда явится кто– нибудь ещ , была ничтожной, но привычки отмирают медленно.
О, чудо, это был алмаз. Прозрачный, чистый алмаз. Раксон Янг стал возвращаться на Цереру. Это было ещ ещ виделась лишь в мечтах о будущем. Церера находилась на границе – разрастающийся оживл
Раксон Янг продал фрагменты своего образца сборищу обманщиков и негодяев, которые следили на Церере за инвестициями и капиталовложениями. Они опробывали на н">м все свои обычные уловки: подменяли его образцы на другие, пытались разузнать у него местонаходжение находки, говорили, что алмаз был низкосортным, а месторождение даже не стоило разработки.
Но старина Янг давно наслушался подобных вещей. Он ждал. Наконец они успокоились и дали ему вс что нужно в обмен на тридцать процентов доходов с освоения. Янг закончил со всеми юридическими формальностями, закупил оборудование, нанял специалистов и отправился на Гиперион окольными путями.
Но Янг вс не знал, что же он обнаружил. Провед нный анализ подтвердил, что образец представлял собою алмаз такой чистоты, какая только может быть, совершенно прозрачный, лиш
Но насколько огромным он был?
Раксон Янг и в самом деле не имел об этом представления. С продажи своей первой партии товара он не рассчитывал получить большую прибыль – вс"> это делалось, чтобы привлечь вкладчиков. Но там в кратере мог находиться алмаз десять или даже двадцать метров в поперечине, что сулило более чем достаточный доход для любого.
Он узнал правду во время своего второго спуска, когда включил приборы сейсмического анализа. Алмаз Янга имел форму осьминога с сорока ногами. Его голова, залегающая на глубине семи километров от поверхности естественного спутника, была круглой, почти четырнадцать километров в диаметре. В стороны и вниз от не отходили ноги, каждая в полкилометра толщиной и от тридцати до сорока километров длиной.
Раксона Янга прямо в тоннеле хватил удар, когда датчики показали ему истинный размер его находки. Его перенесли на корабль, привязали к койке и отправили на лечение на Луну, где, как считали тогда, лечение было самым эффективным во всей солнечной системе, ибо теперь Раксон Янг был самым богатым е
Два года спустя Раксона не стало. Его отправила на тот свет картель добытчиков алмазов. Сделано это было большей частью из мести, чем ради наживы, потому что к тому времени он, даже сам того не желая, полностью их разорил. Алмаз Янга содержал в себе в десять миллионов раз больше высококачественного кристаллического углерода, чем добывалось в любом другом из известных месторождений.
Старые исследователи никогда не женятся; не был исключением и Раксон Янг. С его смертью началась борьба за право собственности и наследования. Претенденты на наследство возникали повсюду от Меркурия до Нептуна. Если бы все претензии оказались правомочными, это означало бы, что Раксон Янг занимался сексом каждую свободную ото сна минуту.
Юристы пировали двадцать семь лет. К концу этой тяжбы претензии тр">хсот восемидесяти четыр х родственников (и не прямых наследников Раксона Янга) были признаны обоснованными. Каждому была предоставлена во владение часть алмаза и право разработки месторождения. Никто из них не отказался от добычи ради того, чтобы сохранить шедевр природы.
Разработка недр началась и проходила с особым остервенением. Потомки тех тр х делили сво наследство дальше. Менялись поколения, шли века, владельцев месторождения становилось вс
Прошло четыре века, и оно иссякло. Алмаза Янга больше не существовало. Он превратился в триллион отдельных кусочков и разош">лся по всей солнечной системе. Но когда некая полость освободилась от алмаза, е объ м. Там, где некогда лежал алмаз Янга, сейчас бурлило говорящее на разных языках, разнош рстное средоточение индустрии – Гонг– Конг двадцать шестого столетия.
Конечно, Склеп Гипериона теперь не экспортировал алмазы, экспортировать было просто нечего. Вместо этого здесь появилась своя обрабатывающая промышленность, использующая импортное сырь нной репутацией, но там царили свои порядки, там редко вспоминали указы, направлявшиеся с Цереры.
И ещ один примечательный факт: колонисты Глубокого Склепа наложили запрет на использование в своих владениях Звена Маттин. Отправляясь на Гиперион, Лютер Брейчис мог воспользоваться Звеном только для того, чтобы добраться до Титана. Оставшуюся часть пути ему пришлось проделать на груж
Брейчис ворчал и проклинал всех и вся. Годива вмиг преодолела все неудобства и изумляла членов команды неподражаемой красотой, всякий раз выходя к обеду в официальной тоге. Лютер не мог оторвать от не"> глаз, и почему– то даже не проявлял ревности, видя сосредоточенные на ней взгляды других мужчин.
– Ты уверена, что не хочешь составить мне компанию? – спросил он на последнем отрезке пути перед тем, как высадиться в т мные глубины Склепа.
Годива отрицательно покачала головой.
– Конечно, если ты заставишь меня, я пойду. Но я же говорила тебе ещ нных пальцах, включая большой, была мягкой и тонкой, на их кончиках просматривались т мные пятна отпечатков ногтей. – Пойалуйста, будь осторожен, Лютер. Я не хочу, чтобы снова повторилось такое как тогда.
Брейчис ничего не ответил. Он с удовольствием сказал бы Годиве Ломбер то, что ей хотелось услышать, но в душе Лютер сам не мог обрести спокойствие. После встречи в Адестисе он очень много размышлял о маркграфе. Хотя этот хитрый и изобретательный ум заслуживал всяческого уважения, даже Фуджитсу не мог рассмотреть в деталях то, что творится над его могильной плитой. Маркграф не знал как, когда и при каких обстоятельствах он умр
Маркграф был хорошим шахматистом. Был им и Брейчис. Они оба рассчитывали на много ходов впер">д, но теперь Лютер имел большое преимущество – он играл в реальном времени. Посетив катакомбы Энцелада и немного успокоившись, он заключил, что в качестве прибежища вне Земли маркграф избрал для своих Артефактов Склеп Гипериона.
Высадка проходила через много уровней. По мере того, как они опускались, Брейчис внимательно поглядывал вокруг, высматривая безопасные места и укрытия. Три взрыва и девять тысяч смертей за тринадцать лет сделали обитателей Склема сверхосторожными. Каждый уровень имел свою систему запоров с автоматическим управлением.
Серые кремниевые стены каменного интерьера Гипериона оставались над семнадцатым уровнем. Заботясь о собственной жизни и безопасности, первые добытчики использовали не подлежавшие продаже дефектные куски алмаза в качестве поддерживающих свод стен, подпорок и колонн.
Озар нный холодным свечением биолюминисцентных шаров с экологически замкнутым циклом Глубокий Склеп представлял собой зловещий грот света и цвета. Светло– зел лтых и красных алмазных кристаллах, и весь видимый спектр преломлялся в них под острыми углами.
И вс время вниз, уровень за уровнем, мимо разбросанных то тут, то там поселений. Его проводником была тощая женщина со сгорбленной спиной и покатыми плечами. Наконец она остановилась у одного из разветвлений и указала впер
– Здесь начинаются хранилища. Сейчас к нам присоединится смотритель морозильных камер. Сколько вы хотели бы посмотреть?
Он уже отвечал ей на этот вопрос, но, очевидно, она ему не поверила.
– Всех.
– Займ">т очень много времени, даже если вы собираетесь лишь взглянуть на них. Вы хотите только посмотреть?
– Может быть. А может быть и не только.
Она кивнула. Возле морозильных камер за ней по пятам ходили другие мужчины и женщины. Она прекрасно знала, чего им обычно хотелось.
– Ид мте. Не договаривайтесь о цене со смотрителем. Мы разложим вс
Среди стеллажей началось л">гкое движение. Брейчис настоятельно требовал, чтобы его провели во все помещения и показали все находящиеся на хранении единицы.
На вс это ушло три дня. В расположении камер не угадывался ни логический, ни хронологический порядок. Даже у Брейчиса, знакомого с лабиринтами Цереры, порою возникало чувство, что Глубокий Склеп был ещ нных коридорах и тоннелях, даже не пользуясь компьютерным проводником.
В конце концов Брейчис вручил своей спутнице список. В н м было записано семь номеров.
– Эти. Сколько мне нужно заплатить, чтобы они оказались в мо
Она сделала испуганный вид. Возможно, это е"> и вправду удивило.
– Вы имеете в виду навсегда?
– Именно это я имею в виду. И без каких бы то ни было отметок в документах Склепа.
– Это невозможно.
– А мне говорили, что в Глубоком Склепе возможно вс . Так вс
Она почесала под левым глазом, где свисавшее раскрасневшееся веко очень удачно дополняло картину поникших плеч.
– Побудьте здесь. Никуда не ходите и ни с кем не разговаривайте, даже если кто– то сам будет проявлять инициативу.
Меньше, чем через час, она вернулась.
– Это можно устроить. Но торговые кристаллы у нас не ходят.
Брейчис ничего не ответил.
– Конечно, нам нужны крылатые, – продолжала она. – И с пропусками у нас постоянные проблемы. Если бы вы могли организовать нам доставку прямо со Жнеца-
– Никаких проблем. Но ведь у вас на Гиперионе нет входа в Звено.
– Доставьте на Ио. Дальше мы сами позаботимся. Десять тысяч тон, с оплатой расходов при погрузке фрахтователем на Ио.
– Это не д">шево. Ведь я даже не буду знать, что приобр л, пока не получу их из морозильных камер.
– Это нас не волнует. Когда они будут ваши, делайте с ними, что хотите. По документам будет даже невозможно установить, что они когда– либо вообще существовали. Так что не думайте, что сможете снова нам их вернуть. Попадая в тепло, они гниют, если вам не удастся полностью привести их в чувство. Девайте их, куда хотите. И, к слову, транспортные расходы за вами. Мы понимаем это так: если они за пределами Склепа, значит их нет совсем.
Брейчис вс
– Через какое время после оформления заказа я получу своих крылатых?
– Сразу, как только пожелаете. Когда уладите вс"> со Жнецом, дадите мне взглянуть на документы, и тогда забирайте своих крылатых. Всех семерых. – Она улыбнулась сияющей щербатой улыбкой, от которой даже в изрядно зачерствевшей душе Брейчиса пробежала дрожь. – И все они будут вашими, коммандор. И делайте с ними, что хотите.
Глава 24
Сообщение о ходе работ было почти готово. Фоб Уиллард кротко остановилась на своих прежних докладах о положении дел: М– 26А получило описание экспериментов Ливии Морган и их ужасных последствий в том объеме, в каком оно хранилось в записях. К этому прилагались краткие сведения об происхождении и признаках четыр х населявших Зв