С'глая подалась немного вперёд, чтобы послать в брешь более мощный импульс света, который на какой-то миг ярко, как молния, осветил окружающую обстановку. Меньше чем в пяти метрах от стены тоннеля Лия увидела маленькое создание о четырёх ногах, уцепившееся за толстую ветку. Когда свет погас, раздался короткий крякающий звук, означавший по-видимому тревогу.
С'глая мигнула светом ещё раз. Существо повернулось к ним лицом. Лия успела уловить взглядом коричневую голову без глаз, рассечёную широкой полосой рта. Ещё один, более узкий разрез проходил через всё лицо, от виска к виску. На сей раз раздался другой звук – тоненький писк, означавший страх или жалобу; затем животное стало проворно удирать и скрылось за поворотом шахты.
– Разумное? – спросила Лия.
– Согласно данным с орбиты, – отвечал Энджел, – на Траванкоре не существует разумных форм жизни местного происхождения.
– Как об этом можно узнать с орбиты, не опускаясь на поверхность? Об этом никто никогда не знал.
– Мы только сообщили то, что известно. Не нам рассуждать, откуда это известно. В любом случае, наличие разума – очень тонкий признак, чтобы судить о нём по наружности.
Пока Энджел говорил, С'глая включила постоянное освещение и медленно провела лучём вокруг того места, где они находились.
Лия увидела огромные стволы деревьев, каждый в несколько метров толщиной. В отличие от светло-жёлтых тонов в верхних слоях, сейчас их поверхность была окрашена в тёмно-коричневый и багровый цвета. Из них росли тысячи поникших, похожих на пальцы наростов чёрной, малиновой и ярко-оранжевой окрасок. Безногие, слизнеобразные существа медленно уползали от света С'глаи по каждому из отростков. Двигаясь, они оставляли на наростах деревьев едва заметные светящиеся следы.
На этой глубине растительность не обладала присущей ей наверху зеленью и желтизной. Фотосинтез был невозможен. Здесь, вероятно, всё было обязанным своим существованием медленному опаданию продуктов из верхних слоёв или переносу питательных веществ вверх и вниз по массивным стволам. Лия удивилась системе, которая оказывалась способной поднимать жидкость на пятикилометровую высоту, даже при такой слабой силе притяжения.
Команда продолжала идти, и всё время вниз. Через час приятный запах флоры сменился тошнотворной вонью гнилой плоти. Всё вокруг покрывал тонкий слой сконденсировавшейся влаги, и с ребристого потолка пещеры свисали скользкие тёмные капельки. Лие стало казаться, что они спускаются уже много дней; но наконец Энджел замахал своими верхними листьями и ткнул в бок Ишмаэла.
– Здесь мы должны остановиться. Поставьте меня на пол. Через тридцать шагов тоннель заканчивается.
Лия подошла, остановилась возле Пайп-Риллы и спросила:
– Чем он заканчивается?
– Он просто прерывается. Однако, мы находимся менее чем в тридцати метрах над собственно поверхностью Траванкора. Мои микроволновые датчики свидетельствуют о том, что под нами лежит твёрдая материя, но для нас, конечно кроме компонентов Ишмаэла, будет нелегко опуститься ниже этой отметки. Мы находимся возле отвесной пропасти, или же нам придётся карабкаться вниз по вертикальному стволу.
– И мы смогли бы пройтись по самой поверхности, сумей мы туда добраться?
– Это не представляло бы никакого труда. – Энджел выдержал паузу. – Спуститься можно было бы с помошью обыкновенной верёвки. Но вернуться было бы уже проблемой, по крайней мере для человека и Энджела.
– Не думаю, что нам стоит сегодня туда спускаться. – Лия повернулась и посмотрела вверх, туда, откуда они пришли. – Всего пять километров… но это же пять километров по вертикали. – Нам ещё предстоит долгий подъём, даже при здешней слабой гравитации. – Я предлагаю повернуть назад и запланировать спуск на завтра, с большим количеством снаряжения. Теперь мы знаем, что нам может понадобиться. Следующий спуск… – Лия внезапно замолчала. Вглядываясь вверх, она в отражённом свете луча С'глии уловила едва заметное движение. Оно было где-то очень высоко, там, где картина становилась почти недоступной её взору, очень смутное, неясное шевеление. – Энджел, посмотри, что там…
Вопрос был неуместным. Объект быстро приближался к ним. Его форма глубоко врезалась в сознание Лии.
Лия увидела серебристо-голубой ромб со скруглёнными углами четыре метра в высоту и более двух в ширину. С верхней стороны на нём находилась низкая голова без шеи, из которой смотрели составные глаза. Вокруг средней часть тела были сложены решетчатые крылья. В сложенном состоянии они оказывались очень компактными и не мешали, едва выступая в виде кусочков жёсткой проволоки. Распрямляясь, они необходимую приобретали форму – либо солнечных батарей, либо антенн системы связи, либо защитных чехлов. У основания тело заканчивалось тремя вспомогательными ногами, каждая из которых могла полностью втягиваться в соответствующее отверстие. В средней части также находились зияющие дыры. Там было установлено оружие: лазеры, сварочные агрегаты, режущие инструменты.
Лия запечатлела всё это в какую-то долю секунды. Она глубоко вздохнула и сделала шаг назад, вглубь тоннеля. Внезапно Лия почувствовала вокруг своего тела вихрь компонентов Лудильщика, это был Ишмаэл, мгновенно перешедший в рассеянное состояние. С'глая издала отчаянный визг ужаса.
Опасения, которые Энджел высказывал утром у палатки, полностью оправдались. Создание Морган действительно не оставалось на месте со времени проведения орбитальной разведки.
Эсро Мондрайн, находясь на расстоянии пятидесяти шести световых лет, всё ещё смотрел и слушал посредством мыслительного монитора, находящегося у Лии. Всё это время он следовал за группой вниз. Чувство, из-за которого по его спине пробегали мурашки, было непонятным образом смешавшимися благоговейным трепетом, страхом и восхищением. Создание Морган и в самом деле находилось на Траванкоре. Они было живым и невредимиым, функционировало в полную силу.
Встреча Создания и команды Альфа вот-вот должна была произойти.
Мондрайн наблюдал за происходящим до тех пор, пока монитор не перестал передавать информацию.
Затем он надолго погрузился в молчаливое раздумье. Наконец он поставил запись и ещё три раза прокрутил последние минуты трансляции.
Звонок прозвучал, когда Лютер Брейчис крепко спал. Крошечный аппарат, установленный за его правым ухом, издавал негромкие, но настойчивые сигналы вызова. Он проворчал, оторвал от подушки голову и посмотрел на часы. Середина ночи; не прошло ещё и десяти часов с тех пор как он вернулся домой после затянувшейся встречи на Саргассовой Свалке.
Он выругался, вылез из-под одеяла и медленно подполз к краю кровати.
Годива жалобно застонала во сне. Она спала как дитя, глубоко, спокойно, безмятежно, удобно устроившись возле Брейчиса, обняв одной рукой его тело. Обычно она засыпала очень быстро и заявляла, что видит только приятные сны. Но когда она спала, уход Лютера был одной из тех немногих вещей, на которые она могла хоть как-то прореагировать.
Он немного подождал и, убедившись, что она не проснулась, стал надевать униформу, не отрывая от неё глаз. Как всегда, Годива спала полностью раздетой. Кожа её обнажённого тела была до того прекрасной и нежной, что в слабом свете панелей потолка создавалось впечатление, что она сверкает, как розовый жемчуг. Проклиная всё на свете, Брейчис покинул её и вышел в гостинную. Три часа утра! Но устройство связи уже посылало ему сообщение.
– Коммандор Брейчис? – прозвучал усталый голос, стоило Лютеру лишь дотронуться до клавиш.
Голос принадлежал Мондрайну. Этого и следовало ожидать.
– Слушаю. Какого дьявола звонить в такое время.
Но раз Мондрайн это делал, значит на то было какое-то веское основание. Брейчис уже разглаживал на себе униформу и натягивал ботинки.
– Мне необходимо с тобой поговорить. Срочно. – В его сухом голосе прослушивались нотки, которых Брейчис никогда раньше не слышал. – Ты выглядишь усталым, впрочем как и я. Жду тебя в штабе Анабасиса. У коммуникаций. Одного.
Устройство замолчало. Брейчис фыркнул. Одного! Неужели Мондрайн думает, что он может привести с собой толпу волынщиков? Он направился к двери, так и не зашнуровав ботинки. Мондрайн никогда не сказал бы ничего лишнего, если бы того действительно не требовала ситуация.
Дверь к коммуникациям Анабасиса была закрыта на замок. Это также было немаловажным. Брейчис со всей силы ударил по металлу, вымещая на панелях своё раздражение. После весьма продолжительной паузы защёлкали переключатели и тяжёлая дверь медленно отъехала в сторону.
Там его ждал Мондрайн. Выждав секунду он жестом предложил Брейчису войти и сразу же закрыл за ним дверь. Лютер Брейчис пристально посмотрел на него.
– Не знаю, чем ты здесь занимался, – начал он, – но, надо полагать, сейчас ты прервал эот дело. Ты выглядишь таким отмороженным, как один из тех предметов, которые мы после неисправности в системе воздушных шлюзов вытаскиваем для опознания.
Мондрайн не улыбнулся и даже не поприветствовал Брейчиса.
– Траванкор, – сказал он.
– Мы потеряли команду? – Казалось, Брейчис был не очень этому удивлён. Он всегда думал, что для первой команды это может так закончиться. Не имея никакого опыта проведения подобных экспедиций, лишь у второй, третьей команды были какие-то шансы на успех.
– Хуже.
– О, Господи! Создание бесчинствует, разгуливая на свободе?
– Ещё хуже. – Мондрайн схватил Брейчиса за руку, и его пальцы впились в бицепс Лютера. – На Траванкоре происходит нечто ужасное, оно идёт там полным ходом и очень опасно. Я хочу, чтобы ты взглянул на это. И тогда мы поговорим.
– А я тебе говорил, что первая команда не выполнит задачу, когда придёт время взорвать Создание. Они струсили, так ведь? Пайп-Риллы, Лудильщики и проклятые Энджелы, никто из этих ни на что не годных чужеземцев не может как следует сделать то что нужно. Почему бы не поручить это людям? Только тогда мы сможем рассчитывать на успех.
Мондрайн в это время ставил запись. Он остановился.
– Нет, ты не прав, Лютер, ты глубоко ошибаешься. Сейчас нам это не подходит. Мы должны установить блокаду.
– Траванкора?
– Не только. Всей системы Талиса. Единственное, что пока нам нужно сделать, это снарядить следующую группу преследования. – На экране замерцала радужная каёмка, предварявшая сверхдальнюю передачу звена Маттин. – И это только начало. Ничего не обнаруживается.
– Эсро, ты не в своём уме. Ты понимаешь, сколько будет стоить блокада звёздной системы?
– Я знаю точно, сколько это стоит. Гораздо больше, чем ты думаешь.
– Зачем же такие затраты? Есть более лёгкий путь. Незнаю, насколько крепким окажется это Создание, но если мы закачаем достаточное количество энергии, мы его уничтожим.
– Тебе придётся превратить в бесплодную пустыню половину планеты.
– Ну и что? Если нам понадобится, сделаем бесплодной всю эту проклятую планету.
– А кто объяснит это послам Звёздной Группы?
– Это проще простого. Мы делаем виноватым в этом Создание. Они и так уже им до смерти напуганы. И ты думаешь, им придёт в голову задавать нам вопросы?
– Не знаю. Я не собираюсь выяснять. Присаживайся, Лютер. Я не буду затевать с тобой сейчас спор. В этом нет нужды, потому что ты ненавидишь чужаков ещё больше, чем я. Просто посмотри, что пришло с Траванкора; и тогда увидишь, что ты полностью согласишься со мной в необходимости этой блокады.
Глава 29
Скриноль уже собиралась тушить свет, когда её остановил Мондрайн.
– Не сейчас. Если не возражаешь, я хотел бы заняться чем-то другим.
Долговязая Пайп-Рилла неодобрительно закудахтала:
– А я возражаю. Повестка дня составлена не пациентом, а Фроппером. В последнее время мы и так продвигаемся очень медленно.
– В таком случае, один дополнительный сеанс не будет ничего значить. – В руках у Мондрайна была узкая чёрная трубка длиной с предплечье. Он всучил её Скриноль. – Кроме того, думаю эта вешь может иметь прямое отношение к тому, что меня занимает.
– Запись? – В поисках выхода Скриноль окинула взглядом помещение, вызывавшее в ней боязнь замкнутого пространства. – Если она не затрагивает твои интересы, грош ей цена.
– Это касается меня и кое-кого ещё. Я хотел бы, чтобы ты это посмотрела и рассказала мне, о чём он думал во время нашей с ним беседы. Кроме того, мне хочется узнать, о чем думал я.
– На основании одних только визуальных и ауральных потоков энергии? Коммандор Мондрайн, ты оптимист, каких ещё свет не видовал.
Но Скриноль уже тушила свет и ставила запись на воспроизводящее устройство. Пайп-Рилла, которая к тому же была Фроппером, не могла устоять, когда ей бросали вызов.
– Я должна посмотреть всё от начала до конца, коммандор. Молча. Во время второго просмотра я скомпоную свои впечатления и расскажу о них тебе. Но, прежде чем начать, расскажи мне что-нибудь о своём собеседнике.
– Его зовут канцлер Веркингеторик Дальтон. Он родился и воспитывался на Земле, но при не совсем обычных обстоятельствах.
По мере того как формировалось изображение, Мондрайн рассказывал о происхождении Чена, о его необычном прошлом, о его обучении и об успешной охоте на Симми. Он продолжал до тех пор, пока пространственный образ не был полностью очерчен, и Скриноль не подняла мясистую переднюю конечность.
– Одну минтку, этого достаточно. Если у меня возникнут вопросы, ты сможешь ответить на них после первого просмотра.
Она погасила свет, и через несколько секунд Мондрайн почувствовал прикосновение электродов и игольчатых датчиков.
– С твоего разрешения, – прозвучал в темноте голос Скриноль. – Твои чувства во время просмотра могут дать мне много дополнительной информации, кроме той, которую я смогу подчерпнуть из записи.
Началось воспроизведение видеозаписи. Эсро Мондрайн и Чен Дальтон сидели друг напротив друга по диагонали стола. Чена, очевидно, окутывал глубокий мрак, Дело в том, что Мондрайн находился в штабе Анабасиса на Церере, в то время как Дальтон связывался с ним со С'кат'лана, удалённого на восемнадцать световых лет.
Скриноль минут двадцать смотрела молча. Когда запись подходила к концу, она вздохнула.
– Ах, этот розовый свет. Я узнаю его. Любимый С'кат'лан, мир моих мечтаний! Как мне хотелось бы оказаться там, дома.
– Уверен, Дальтон сказал бы о Земле то же самое. Ты что-нибудь поняла?
– Разумеется. Давай посмотрим ещё раз. Не бойся, я буду говорить тебе, что я обнаружила… в соответствующие моменты.
Запись началась снова.
Эсро Мондрайн кивал головой в сторону Чена Дальтона. «Поздравляю тебя с выполнением грандиозного задания на Баркане. Ты справился с ним в рекордно короткое время, и даже не повредил ни одного Морского Волка.»
– Уже здесь очевидно притворство, – сказала Скриноль. – С твоей стороны. Твои мысли: «Какие перемены за столь короткое время. Дальтон повзрослел. Но он слишком возбуждён, натянут как струна. Мне нужно быть осторожным!»
Мондрайн, сидя в темноте, подумал, что может быть не стоило показывать запись Скриноль. Его притворный интерес к собственным мыслям преследовал цель лишь уговорить Скриноль рассказать ему о мыслях Дальтона. Но уже было поздно говорить, что он передумал.
Чена поместили в комнату, сделанную по проекту Мондрайна, в основу которого были положены десятки тысяч психологических предпосылок. Люди, неуверенные в себе, обычно занимали места поближе к стене или оставались стоять. В противоположность им, Чен сидел навиду, в таком месте, откуда его заявления звучали бы наиболее убедительно.
«Спасибо, – поблагодарил он. – Но ваши поздравления должны относиться ко всей команде. Результат был достигнут нашими общими усилиями, и я благодарю вас от имени всех её членов.»
– У него есть какая-то тайна, и он думает: «Мондрайн видит меня насквозь. Мне кажется, он знает о том, что было на Баркане. Но откуда?»
Лицо Мондрайна в записанном изображении выглядело бледным и усталым, а глаза неестественно блестели.
«Как жаль, – говорил Мондрайн на экране, – что, после ваших стараний на Баркане, я не могу сообщить тебе, Чен, ничего хорошего. Очень жаль, но я должен рассказать тебе очень плохую новость.»
– Какая усталость! Но это можно понять и так, не прибегая к услугам Фроппера. Ты думал в тот момент: «Дальтон реагирует неадекватно. Я говорю ему о плохой новости. Он напрягается, а секунду спустя снова расслабляется. Что же у него на уме? Он стал непроницаемым. Кого же он мне напоминает?» Конечно, я могу ответить за тебя на этот вопрос. Чен Дальтон напоминает тебе, как впрочем и мне, Эсро Мондрайна. А сейчас в его словах угадывается: «Мондрайну не может быть об этом известно. Он не сказал бы так, если бы знал. Главное – не потерять самообладание. Помни, что сказал Тэтти. – Я вижу, как при упоминаании этого имени тебя захлёстывает волна чувств. – Работай с ним, но никогда ему не поддавайся. Иначе он оседлает тебя… Энджел, как всегда, был прав. Никто не знает, не может знать, что произошло с Симми. Конечно, если всё это не было подстроено умышленно, и за нами всю дорогу не наблюдали».
В записи на лице Чена наконец появилась встревоженность. «Плохая новость, касающаяся нашей команды?» – спросил он.
«Нет. Плохая новости с Траванкора».
«Что там происходит?»
– Он переключил своё внимание, – комментировала Скриноль. – Сейчас он действительно озабочен, и вовсе не тем, что может раскрыться его собственная тайна.
«Анабасис объявил планету зоной карантина, – медленно говорил Мондрайн, тщательно взвешивая каждое слово. – Очень жаль, но я не могу сказать то, что я должен сказать, не причинив тебе душевную боль. Создание Морган на Траванкоре оказалось намного опаснее, чем мы думали. Команда Альфа уничтожена».
– Он теряет самообладание.
«Лия…?»
«Лия мертва. Все члены команды погибли».
Чен задрожал. Он закрыл глаза, наклонился вперёд и закрыл ладонями лицо. «Расскажите мне всё», – произнёс он.
– Теперь он у тебя, как на ладони. Это – то, чего ты добивался. Но в этом месте записи я вижу и твой страх. Усталость мешает тебе сосредоточиться, а это сейчас очень важно, чтобы не потерять над ним контроль.
«Я расскажу тебе то, что мне известно, – продолжал Мондрайн. – А известно мне совсем не много. После того, как команда Альфа спустилась на эту планету, мы получали только сжатые сведения. Мы знаем, что они решили обследовать шахты, пронизывающие растительный слой и ведущие непосредственно к поверхности. Мы полагаем, что они встретились с Нимродом – имя, которым они называли Создание Морган. Непонятно, либо это имя дало себе само Создание, либо так назвала его на Траванкоре группа преследования. Мы склоняемся к последнему. Мы полагаем, что команда, вопреки инструкциям, совершила большую ошибку, попытавшись, после того, как произошёл контакт, установить с Созданием общение, вместо того, чтобы его уничтожить».
– Ещё одно ответное чувство со стороны Дальтона. Твои слова заставили его вспомнить свои собственные действия. Не могу сказать какие.
«Это была фатальная ошибка, – продолжал Мондрайн. – Нимрод очень опасен. Следящее оборудование корабля, ведущего наблюдение с орбиты, получило короткий кусочек записи, в которой запечатлелось Создание. За ним не следовало ничего. Ни видео, ни аудио сигналов, ни сигналов гибели кого-либо из членов команды. Все они… исчезли».
– Ты упустил его. Он больше тебя не слушает. Он переживает то, что услышал перед этим. Его чувства можно выразить словами: «Лия мертва. Её нет, её нет… Они не смогли уничтожить Создание, так же как и мы не смогли убить Симми. И он всё ещё живёт у Моря Мечтаний. Но здесь совсем другое дело, Нимрод намного опаснее, чем Симми… Это было быстро и безболезненно, или была долгая агония? Думала ли она обо мне, так как я думаю всё время о ней?» – Дальтон сомневается, что его команда могла бы уничтожить Нимрода, раз это не удалось Альфе. Ты всё ещё что-то говоришь ему, но он вряд ли слушает тебя.
«Тебе этого не говорили, – продолжал Мондрайн, – потому что думали, что это принесёт пойдёт тебе больше во вред, чем на пользу. Но теперь ты должен об этом узнать. Ливия Морган намеревалась ввести в свои последние Создания кое-какие дополнительные способности. И она, как мы думаем, воплотила эту мысль в Нимроде. Это Создание способно генерировать поле, полностью нарушающее процесс восприятия органическим мозгом. Такое поле может вызывать образы, мысли, даже слова. На само Создание оно не оказывает никакого влияния».
– Ты говоришь ему не правду, – мягко проговорила Скриноль. – Несмотря на всю твою усталость. Это я знаю точно, но я не знаю только, зачем?
– Я думал не совсем об этом. Просто мне не хотелось, чтобы он об этом знал. А думал я вот о чём: хоть Лютер Брейчис и болван, но он был прав. Он говорил, чтобы я оставил идею преследовать Создание. Он предложил опустошить всю планету, и, если понадобится, всю звёздную систему. Сделать виновным в этом Создание, и послать ко всем чертям заботу о Звёздной Группе.
– Нет. – Скриноль остановила запись. – Может быть Брейчис и в вамом деле придерживается такого мнения, но речь сейчас не об этом. Ты лгал ему из других соображений. К ним я ещё вернусь. К тому времени…
Снова пошла запись.
– На что способно это поле, – задавал вопрос Чен, – лишить способности двигаться, сделать неспособным думать?
«По первоначальному замыслу у него было другое назначение. Оно предназначалось, чтобы помочь Созданию уйти от опасности, вызывая в органическом мозгу галлюцинации. Под его воздействием живое создание видит то, чего на самом деле нет в том месте на данный момент, перед ним разыгрываются ситуации, не происходящие в действительности. Это – вид телепатии. И покуда существуют эти нереальные образы, Создание может уйти подальше от опасности. Но сейчас мы видим, что Нимрод пользуется полем, как наступательным оружием».
«Существует ли какая-нибудь защита от него?»
«Нет. Такой защиты нет, кроме… бегства».
– Тут он мобилизует все свои силы. Ты его уже не контролируешь. Он говорит сам себе: «Бегство…? Никогда. Только нападение. Это будет месть за Лию. Я буду на Траванкоре и убью это порождение, которое убило её. Я сделаю это сию же минуту, ни у кого не спрашивая, и ему не будет пощады – пусть остальные члены команды говорят что угодно».
Запись внезапно остановилась. Мондрайн почувствовал мягкое прикосновение Скриноль к своей груди.
– Несомненно, тебе очень хотелось, чтобы он сказал именно так. Дальтон должен был принять именно такое решение, решение убить (видишь, Мондрайн, как легко я произношу это слово, УБИТЬ! Я и в самом деле не в своём уме). Он решает убить, и немедленно. Решает сам, ведь ему никто не говорил этого делать. Вот почему ты принёс эту запись – посмотреть, в самом ли деле Дальтон решился сделать то, чего ты от него хотел. Нам ведь известно, что действия, продиктованные внутренними убеждениями, мотивированы намного сильней, чем те, что были вызваны приказом из вне.
Конечности Скриноль странным образом задрожали. Пайп-Рилла смеялась.
– Ах, Эсро Мндрайн, человеческой наглости – твоей наглости – нет предела, так же как нет ей и оправдания. Ты думал, что сможешь скрыть такие простые мотивы, и от кого – от своего Фроппера!
А теперь, – Из темноты к нему потянулись ещё несколько дрожащих электродов и закрепились на его теле, – теперь мы пойдём дальше. Мы сконцентрируем наше внимание на более полезном. Давай поизучаем содержащиеся в этой записи эмоции – нет, не слишком простые эмоции канцлера Дальтона, а гораздо более сложные, принадлежащие Эсро Мондрайну.
Глава 30
Траванкор с расстояния пяти тысяч километров: он был ещё чудеснее, чем с миллиона километров. Мир грёз, изумрудный шар с расплывчатыми контурами, с размытыми плотной атмосферой цветами, взятыми словно с волшебной палитры импрессиониста. Прекрасный. Безмятежный.
Опасный.
Так думал Чен.
Он смотрел на расстелившиеся бесконечным ковром джунгли и задавал себе вопрос: чем можно стряхнуть благодушное спокойствие с остальных членов команды? Чем ближе они подлетали к планете, тем сильнее пробуждался в них энтузиазм. И как можно было Чену нарушить их самоуспокоенность, коль С'грила твердила, что Траванкор напоминает ей лучшие полотна Пайп-Рилл-абстракционисток, а Шикари лепетал о туманных рассветах на Мерканторе?
В команде Чен был для них самым юным. С'грила была на девяносто земных лет старше него, Энджел – куда старше; но в некотором смысле они были по сравнению с ним невинными младенцами, а он для них – осторожным стариком.
Чен повернулся к трём остальным. Они готовились войти в спускаемый аппарат – последний шаг, который нужно было сделать, чтобы отделиться от массивной громадины корабля, где они чувствовали себя в безопасности, и начать спускаться по спирали к планете.
– Как ваши первые впечатления? – спросил он.
– Чудесно! – ответила первой Пайп-Рилла, в голосе которой чувствовался энтузиазм. – Прекрасный мир. Ах как хочется увидеть всё это поближе!