Страница:
По верованиям индейцев, души танцующих оставляют их тела, улетают в Страну Духа, и там общаются с предками. Возрождение силы должно произойти благодаря возвращению к древним обычаям. Приводящий в экстаз танец, должен объединять восставших с душами индейцев, пребывающих в Стране Вечной Охоты и покровительствующих свободолюбивым порывам своего народа. Именно поэтому обряд получил название «Танец Духа».
Тем временем круг танцующих значительно поредел. Самые выносливые танцоры уже выбивались из сил, когда барабаны смолкли. Вертящийся круг танцоров замер. Усыпленные Победителем Гризли танцоры начали пробуждаться.
Черная Молния, тяжело дыша, остановился рядом с Томеком и боцманом. Он еще на успел сбросить обрядовую одежду — рубашку, отделанную бахромой из человеческих волос. На его груди была нарисована большая черная птица с распростертыми, словно для полета, крыльями.
Несколько мгновений вождь вглядывался в лица своих новых друзей, потом сказал:
— Танец Духа знаменует смерть всем бледнолицым. Но сейчас он сулит гибель только вашим врагам. Благородная Белая Роза получит свободу, а если уже поздно — будет отомщена. Угх! Пусть мои братья приготовятся в путь.
Томек, взволнованный всем виденным, не мог произнести ни слова и только кивнул головой в знак согласия, но боцман, человек практичный и трезвый, непринужденно спросил:
— Слушай, Черная Молния, я уважаю честных людей, которые умеют держать слово, данное друзьям. С сегодняшнего дня можешь на меня рассчитывать в любом деле.
А потом наклонился к вождю и шепнул:
— Будь спокоен. Я ничем не обижу Горный Цветок.
Черная Молния долго смотрел в светлые, возбуждающие доверие глаза моряка. Трудно сказать, что происходило в это время в его сердце.
— Угх! Ты не выглядишь человеком, у которого два языка, — сказал он, как бы про себя. Потом громко добавил:
— А сейчас в поход!
— Можешь ли ты дать мне какую-нибудь клячу? — спросил боцман. — Моя-то лежит мертвая в прерии...
— Белый брат может не беспокоиться. Мустанг у него будет. Мы как раз отправляемся за лошадьми.
Была уже поздняя ночь, когда Черная Молния дал приказ двигаться. Двадцать вооруженных воинов выбрались по вырубленной в крутой стене каньона тропе на вершину над каньоном. Воспользовавшись передышкой, боцман шепнул Томеку:
— Слушай, браток, индейцы знают другую, более удобную дорогу в свою деревушку. Когда меня везли, как барана, мы все время ехали верхом и я совсем не чувствовал, чтобы мы взбирались на горы.
— Вполне возможно, — шепотом ответил Томек. — По этой тропинке, по которой идем сегодня, они не смогли бы пригнать в деревушку ни скот, ни лошадей. Просто не хотят выдать нам тайну доступа к своему убежищу. А по этой тропинке в их деревушку проникнуть нелегко. Сами убедитесь.
— Черт с ними! Мы бы и так не выдали их тайны. Брр, не люблю я по этим оврагам мотаться. Есть у тебя еще хоть глоточек рома?
— Есть.
— Так дай, браток, а то совсем в горле пересохло.
Боцман осушил бутылку до дна.
— Ха! Сразу легче стало и душе, и телу, — пробормотал он. — Мировой парень этот Черная Молния. Ну, ну, эти американцы, как видно здорово допекли ему, раз он поклялся им мстить. Мне нравится этот будущий тесть! Послушай браток! Ты меня вынудил обручиться с этой хорошенькой девочкой, ты и ломай голову, чтобы из женитьбы ничего не вышло. Понимаешь?
Благополучно вытащив боцмана из беды, Томек обрел свой юмор. Поэтому только покосился на друга и с деланным равнодушием ответил:
— Еще неизвестно, захочет ли Горный Цветок отменить обручение. Вы же знаете, что индейцы к таким делам относятся весьма серьезно. А может вы влюбитесь в нее?
— Да ты что, браток? Не пытайся меня разыгрывать! Ты же сам говорил, что она и Палящий Луч влюблены друг в друга?
— Я мог и ошибиться...
— Что-то все это на подвох смахивает, — подозрительно сказал боцман. — Дочь вождя — слишком уж большая роскошь для меня. Что бы я делал с такой дамой? Ты лучше не выводи меня из себя...
— Успокойтесь, пожалуйста, — улыбнулся Томек. — Я пошутил. Если только вы не сделаете какую-нибудь новую глупость, все наверняка образуется. Разве вы забыли о вызове Палящего Луча?
— Да ну! Не смогу я его обидеть из-за этой благородной девушки.
— Вот теперь вы говорите дело.
— Будь уверен, я в самом деле так думаю! — горячо добавил боцман. — Я ей благодарен и не подведу ее. И уже заверил в этом Черную Молнию, а мое слово свято.
Беседу друзей прервала команда двигаться дальше. После нескольких часов тяжелого марша они вышли в горную котловину, где два индейца ждали их с табуном мустангов.
Остаток ночи пробирались по обширным склонам горной цепи. На рассвете выбрались в прерию. Индейцы, как у них заведено, следовали гуськом, чтобы оставлять как можно меньше следов. Мелкой рысью двигались они на северо-восток. Через некоторое время отряд догнал двадцать пеших воинов, которые, по-видимому, раньше покинули затерянный каньон, выйдя другой дорогой. Теперь отряд насчитывал около сорока человек. Каждый всадник посадил на своего коня по одному из пеших воинов. Под двойной тяжестью лошади пошли медленнее.
Только к полудню исчезла из глаз горная цепь с характерной, знакомой Томеку вершиной Горы Знаков. Вокруг, насколько хватал глаз, тянулась прерия. Спустя некоторое время вождь приказал остановиться.
Индейцы спешились, привязали мустангов арканами и пустили пастись. Двадцать пеших воинов отошли от всадников в сторонку и уселись на земле широким кругом.
Томек и боцман подумали, что состоится какой-то совет. Но вскоре Черная Молния объяснил им причину остановки.
— В каньоне мы не можем держать много лошадей, там, прежде всего, нам приходиться заботиться о прокорме скота. А если нужны мустанги, мы пользуемся древним обычаем племен саксов и лисиц[48], которые дарили друг другу мустангов во время военных походов.
— Разве саксы и лисицы перебрались в Нью-Мексико? — спросил Томек. — Я слышал, что они жили вблизи озера Мичиган.
— Ты не ошибаешься, Нах'тах ни йез'зи. Саксы и лисицы не переселились сюда, — пояснил Черная Молния. — Тем не менее мы воспользовались их обычаями и обратились к нашим друзьям в резервации с просьбой подарить нам лошадей для похода. Воин получает коня так, что уже не должен за него расплачиваться с владельцем.
— Это как же?
— Обычай этот суровый и, как сказали бы белые, дикий, но достойный, чтобы его переняли все настоящие сыны этой земли. Сейчас мои братья удовлетворят твое любопытство, потому что к нам уже подъезжают владельцы мустангов.
Они подошли к кругу сидящих на земле индейцев, которые курили короткие трубки, не обращая внимания на приближающихся всадников.
Увидев сидящих на земле воинов, индейцы, подъезжавшие на мустангах, подогнали лошадей криком. Вскоре двадцать всадников на полном скаку, один за другим, стали окружать сидящих к ним спиной воинов. Всадники постепенно сужали круг, так что в конце стали мчаться вплотную к сидящим на земле. Когда кто-либо из всадников высматривал себе того, кому хотел подарить своего мустанга, он толстым длинным бичом ударял избранника по спине и мчался дальше, чтобы затем на следующим заходе ударить его еще раз, повторяя это до тех пор, пока не показалась кровь. Тогда он соскакивал с коня, вручал воину заменяющий уздечку аркан и говорил:
— Дарю тебе коня, но за это ты будешь носить на спине мой знак.
С этого момента индеец, получивший лошадь, становился ее владельцем, причем рана от ударов, полученных как плата за лошадь, не считалась позорной. Прежний владелец коня был доволен, что другой воин носит его «знак», так как это позволяло жертвователю хвастаться своим великодушием при удобных случаях.
Этот обычай назывался у индейцев «выкуриванием лошадей», потому что желающий иметь коня должен был спокойно курить трубку в то время, как на его спину опускался бич. Этим он показывал свое полное равнодушие к боли.
Вскоре все воины Черной Молнии получили мустангов. Потом явились еще два всадника, в которых Томек и боцман узнали своих старых знакомых — это были вожди Зоркий Глаз и Хитрый Лис.
К радости Томека, оба вождя должны были вместе с ними отправиться в поход.
Прощание с владельцами лошадей не обошлось без традиционной «трубки мира». Поэтому прошло довольно много времени, прежде чем воины сели на мустангов и поскакали на юго-запад.
Ехали гуськом. Впереди — Черная Молния, Зоркий Глаз, Хитрый Лис, Томек и боцман. Опытный вождь, Черная Молния принял все меры предосторожности, необходимые на военной тропе.
В нескольких сотнях метров впереди отряда ехали два разведчика, обязанные внимательно следить за местностью и предупреждать главные силы о возможной опасности.
Пока что двигались без всяких препятствий. И только перед самым вечером разведчики доставили к вождю троих воинов, которые еще после первого совещания в затерянном каньоне были посланы на разведку в ранчо дона Педро. Всем не терпелось узнать, с чем они явились.
Томек и боцман остановились рядом с Черной Молнией.
— Откуда возвращаются мои краснокожие братья? — спросил вождь.
— По твоему приказанию мы отправились в ранчо мексиканца дона Педро, — ответил один из разведчиков, которого звали из-за шрама на щеке «Порезанное Лицо».
— Какие же известия принесли мои братья? — продолжал Черная Молния.
— Мы не смогли узнать, нападал ли дон Педро на шерифа Аллана. Его люди говорили нам, что со времени родео в Дугласе он не покидал своего ранчо, — ответил Порезанное Лицо. — Мы не знаем также, находится ли в его доме Белая Роза. Но зато мы знаем, что кобылица Ниль'хи спрятана в специальном коррале, который у белых зовется «конюшня».
— Угх! Откуда мои братья узнали об этом? Может быть, видели кобылицу Ниль'хи?
— Мы не могли ее видеть, потому что корраль стерегут два метиса. Но мне рассказывал об этом знакомый пеон[49], который видел, как Ниль'хи сбросила дона Педро с седла. С той поры ее не выводят из корраля, а хотят укротить голодом.
— Это похоже на этого негодяя! — воскликнул боцман Новицкий. — Значит он все-таки приложил свои грязные лапы к этому делу!
— Я был в этом уверен, как только Нах'тах ни йез'зи рассказал о том, что мексиканец хотел купить лошадь после родео, — добавил Черная Молния, и, обратившись к разведчику спросил: — А этот знакомый пеон ничего не слышал о Белой Розе?
— Нет, ничего о ней не знает. Пеонам запрещено входить в дом.
— Дом охраняется?
— Да, слуги дона Педро — все из племени пуэбло, и никого не впускают.
Черная Молния многозначительно взглянул на Томека и боцмана. Ведь шериф Аллан говорил о том, что нападение совершили индейцы племени пуэбло.
— Надо бы допросить мексиканца, — посоветовал боцман. — Он, наверное, кое-что знает!
— Навестим дона Педро в его владении, — решил Черная Молния.
— Добром он, конечно, ничего не скажет. Человек это подлый и мстительный, — заметил Томек.
— Не тужи, браток! Уж если мы его хорошенько попросим, так все выложит, — заверил боцман, подмигивая вождю.
Черная Молния, по-видимому, прекрасно понял намек боцмана, потому что улыбнулся и сказал:
— Мой брат Нах'тах ни йез'зи может быть спокоен. Дон Педро нам скажет все, о чем мы его спросим.
Томек тихо вздохнул. Он понял смысл этой угрозы. И боцман, и Черная Молния признавали право сильного. И уже который раз Томек задумался, правильно ли он сделал, призвав на помощь индейцев. Но, вспомнив бессилие капитана Мортона и ужасную судьбу несчастной Салли, он перестал колебаться. Гневно нахмурил брови.
— Да. Дон Педро должен будет нам сказать, где находится Белая Роза, — сказал он.
— Угх! Сейчас мы устроим военный совет, — сказал Черная Молния, соскакивая с лошади.
Оказалось, что лазутчики не теряли времени даром. Порезанное Лицо палкой нарисовал на земле точный план ранчо. Черная Молния предложил окружить дом со всех сторон, чтобы никто из защитников не мог вызвать помощь. Остальное зависело от того, что скажет дон Педро.
Вожди Зоркий Глаз и Хитрый Лис сразу же одобрили предложение вождя, боцман удовлетворенно потер руки. Впервые за долгое время он нашел друзей, которые действовали по тем же правилам, что и он.
— Надо спешить, чтобы на рассвете все были уже на своих местах, — закончил совет Черная Молния.
— Хо-хо-хо... — расхохотался боцман. — Вот удивится мексиканец, когда мы ему скажем «доброе утро, сударь!»
Тем временем круг танцующих значительно поредел. Самые выносливые танцоры уже выбивались из сил, когда барабаны смолкли. Вертящийся круг танцоров замер. Усыпленные Победителем Гризли танцоры начали пробуждаться.
Черная Молния, тяжело дыша, остановился рядом с Томеком и боцманом. Он еще на успел сбросить обрядовую одежду — рубашку, отделанную бахромой из человеческих волос. На его груди была нарисована большая черная птица с распростертыми, словно для полета, крыльями.
Несколько мгновений вождь вглядывался в лица своих новых друзей, потом сказал:
— Танец Духа знаменует смерть всем бледнолицым. Но сейчас он сулит гибель только вашим врагам. Благородная Белая Роза получит свободу, а если уже поздно — будет отомщена. Угх! Пусть мои братья приготовятся в путь.
Томек, взволнованный всем виденным, не мог произнести ни слова и только кивнул головой в знак согласия, но боцман, человек практичный и трезвый, непринужденно спросил:
— Слушай, Черная Молния, я уважаю честных людей, которые умеют держать слово, данное друзьям. С сегодняшнего дня можешь на меня рассчитывать в любом деле.
А потом наклонился к вождю и шепнул:
— Будь спокоен. Я ничем не обижу Горный Цветок.
Черная Молния долго смотрел в светлые, возбуждающие доверие глаза моряка. Трудно сказать, что происходило в это время в его сердце.
— Угх! Ты не выглядишь человеком, у которого два языка, — сказал он, как бы про себя. Потом громко добавил:
— А сейчас в поход!
— Можешь ли ты дать мне какую-нибудь клячу? — спросил боцман. — Моя-то лежит мертвая в прерии...
— Белый брат может не беспокоиться. Мустанг у него будет. Мы как раз отправляемся за лошадьми.
Была уже поздняя ночь, когда Черная Молния дал приказ двигаться. Двадцать вооруженных воинов выбрались по вырубленной в крутой стене каньона тропе на вершину над каньоном. Воспользовавшись передышкой, боцман шепнул Томеку:
— Слушай, браток, индейцы знают другую, более удобную дорогу в свою деревушку. Когда меня везли, как барана, мы все время ехали верхом и я совсем не чувствовал, чтобы мы взбирались на горы.
— Вполне возможно, — шепотом ответил Томек. — По этой тропинке, по которой идем сегодня, они не смогли бы пригнать в деревушку ни скот, ни лошадей. Просто не хотят выдать нам тайну доступа к своему убежищу. А по этой тропинке в их деревушку проникнуть нелегко. Сами убедитесь.
— Черт с ними! Мы бы и так не выдали их тайны. Брр, не люблю я по этим оврагам мотаться. Есть у тебя еще хоть глоточек рома?
— Есть.
— Так дай, браток, а то совсем в горле пересохло.
Боцман осушил бутылку до дна.
— Ха! Сразу легче стало и душе, и телу, — пробормотал он. — Мировой парень этот Черная Молния. Ну, ну, эти американцы, как видно здорово допекли ему, раз он поклялся им мстить. Мне нравится этот будущий тесть! Послушай браток! Ты меня вынудил обручиться с этой хорошенькой девочкой, ты и ломай голову, чтобы из женитьбы ничего не вышло. Понимаешь?
Благополучно вытащив боцмана из беды, Томек обрел свой юмор. Поэтому только покосился на друга и с деланным равнодушием ответил:
— Еще неизвестно, захочет ли Горный Цветок отменить обручение. Вы же знаете, что индейцы к таким делам относятся весьма серьезно. А может вы влюбитесь в нее?
— Да ты что, браток? Не пытайся меня разыгрывать! Ты же сам говорил, что она и Палящий Луч влюблены друг в друга?
— Я мог и ошибиться...
— Что-то все это на подвох смахивает, — подозрительно сказал боцман. — Дочь вождя — слишком уж большая роскошь для меня. Что бы я делал с такой дамой? Ты лучше не выводи меня из себя...
— Успокойтесь, пожалуйста, — улыбнулся Томек. — Я пошутил. Если только вы не сделаете какую-нибудь новую глупость, все наверняка образуется. Разве вы забыли о вызове Палящего Луча?
— Да ну! Не смогу я его обидеть из-за этой благородной девушки.
— Вот теперь вы говорите дело.
— Будь уверен, я в самом деле так думаю! — горячо добавил боцман. — Я ей благодарен и не подведу ее. И уже заверил в этом Черную Молнию, а мое слово свято.
Беседу друзей прервала команда двигаться дальше. После нескольких часов тяжелого марша они вышли в горную котловину, где два индейца ждали их с табуном мустангов.
Остаток ночи пробирались по обширным склонам горной цепи. На рассвете выбрались в прерию. Индейцы, как у них заведено, следовали гуськом, чтобы оставлять как можно меньше следов. Мелкой рысью двигались они на северо-восток. Через некоторое время отряд догнал двадцать пеших воинов, которые, по-видимому, раньше покинули затерянный каньон, выйдя другой дорогой. Теперь отряд насчитывал около сорока человек. Каждый всадник посадил на своего коня по одному из пеших воинов. Под двойной тяжестью лошади пошли медленнее.
Только к полудню исчезла из глаз горная цепь с характерной, знакомой Томеку вершиной Горы Знаков. Вокруг, насколько хватал глаз, тянулась прерия. Спустя некоторое время вождь приказал остановиться.
Индейцы спешились, привязали мустангов арканами и пустили пастись. Двадцать пеших воинов отошли от всадников в сторонку и уселись на земле широким кругом.
Томек и боцман подумали, что состоится какой-то совет. Но вскоре Черная Молния объяснил им причину остановки.
— В каньоне мы не можем держать много лошадей, там, прежде всего, нам приходиться заботиться о прокорме скота. А если нужны мустанги, мы пользуемся древним обычаем племен саксов и лисиц[48], которые дарили друг другу мустангов во время военных походов.
— Разве саксы и лисицы перебрались в Нью-Мексико? — спросил Томек. — Я слышал, что они жили вблизи озера Мичиган.
— Ты не ошибаешься, Нах'тах ни йез'зи. Саксы и лисицы не переселились сюда, — пояснил Черная Молния. — Тем не менее мы воспользовались их обычаями и обратились к нашим друзьям в резервации с просьбой подарить нам лошадей для похода. Воин получает коня так, что уже не должен за него расплачиваться с владельцем.
— Это как же?
— Обычай этот суровый и, как сказали бы белые, дикий, но достойный, чтобы его переняли все настоящие сыны этой земли. Сейчас мои братья удовлетворят твое любопытство, потому что к нам уже подъезжают владельцы мустангов.
Они подошли к кругу сидящих на земле индейцев, которые курили короткие трубки, не обращая внимания на приближающихся всадников.
Увидев сидящих на земле воинов, индейцы, подъезжавшие на мустангах, подогнали лошадей криком. Вскоре двадцать всадников на полном скаку, один за другим, стали окружать сидящих к ним спиной воинов. Всадники постепенно сужали круг, так что в конце стали мчаться вплотную к сидящим на земле. Когда кто-либо из всадников высматривал себе того, кому хотел подарить своего мустанга, он толстым длинным бичом ударял избранника по спине и мчался дальше, чтобы затем на следующим заходе ударить его еще раз, повторяя это до тех пор, пока не показалась кровь. Тогда он соскакивал с коня, вручал воину заменяющий уздечку аркан и говорил:
— Дарю тебе коня, но за это ты будешь носить на спине мой знак.
С этого момента индеец, получивший лошадь, становился ее владельцем, причем рана от ударов, полученных как плата за лошадь, не считалась позорной. Прежний владелец коня был доволен, что другой воин носит его «знак», так как это позволяло жертвователю хвастаться своим великодушием при удобных случаях.
Этот обычай назывался у индейцев «выкуриванием лошадей», потому что желающий иметь коня должен был спокойно курить трубку в то время, как на его спину опускался бич. Этим он показывал свое полное равнодушие к боли.
Вскоре все воины Черной Молнии получили мустангов. Потом явились еще два всадника, в которых Томек и боцман узнали своих старых знакомых — это были вожди Зоркий Глаз и Хитрый Лис.
К радости Томека, оба вождя должны были вместе с ними отправиться в поход.
Прощание с владельцами лошадей не обошлось без традиционной «трубки мира». Поэтому прошло довольно много времени, прежде чем воины сели на мустангов и поскакали на юго-запад.
Ехали гуськом. Впереди — Черная Молния, Зоркий Глаз, Хитрый Лис, Томек и боцман. Опытный вождь, Черная Молния принял все меры предосторожности, необходимые на военной тропе.
В нескольких сотнях метров впереди отряда ехали два разведчика, обязанные внимательно следить за местностью и предупреждать главные силы о возможной опасности.
Пока что двигались без всяких препятствий. И только перед самым вечером разведчики доставили к вождю троих воинов, которые еще после первого совещания в затерянном каньоне были посланы на разведку в ранчо дона Педро. Всем не терпелось узнать, с чем они явились.
Томек и боцман остановились рядом с Черной Молнией.
— Откуда возвращаются мои краснокожие братья? — спросил вождь.
— По твоему приказанию мы отправились в ранчо мексиканца дона Педро, — ответил один из разведчиков, которого звали из-за шрама на щеке «Порезанное Лицо».
— Какие же известия принесли мои братья? — продолжал Черная Молния.
— Мы не смогли узнать, нападал ли дон Педро на шерифа Аллана. Его люди говорили нам, что со времени родео в Дугласе он не покидал своего ранчо, — ответил Порезанное Лицо. — Мы не знаем также, находится ли в его доме Белая Роза. Но зато мы знаем, что кобылица Ниль'хи спрятана в специальном коррале, который у белых зовется «конюшня».
— Угх! Откуда мои братья узнали об этом? Может быть, видели кобылицу Ниль'хи?
— Мы не могли ее видеть, потому что корраль стерегут два метиса. Но мне рассказывал об этом знакомый пеон[49], который видел, как Ниль'хи сбросила дона Педро с седла. С той поры ее не выводят из корраля, а хотят укротить голодом.
— Это похоже на этого негодяя! — воскликнул боцман Новицкий. — Значит он все-таки приложил свои грязные лапы к этому делу!
— Я был в этом уверен, как только Нах'тах ни йез'зи рассказал о том, что мексиканец хотел купить лошадь после родео, — добавил Черная Молния, и, обратившись к разведчику спросил: — А этот знакомый пеон ничего не слышал о Белой Розе?
— Нет, ничего о ней не знает. Пеонам запрещено входить в дом.
— Дом охраняется?
— Да, слуги дона Педро — все из племени пуэбло, и никого не впускают.
Черная Молния многозначительно взглянул на Томека и боцмана. Ведь шериф Аллан говорил о том, что нападение совершили индейцы племени пуэбло.
— Надо бы допросить мексиканца, — посоветовал боцман. — Он, наверное, кое-что знает!
— Навестим дона Педро в его владении, — решил Черная Молния.
— Добром он, конечно, ничего не скажет. Человек это подлый и мстительный, — заметил Томек.
— Не тужи, браток! Уж если мы его хорошенько попросим, так все выложит, — заверил боцман, подмигивая вождю.
Черная Молния, по-видимому, прекрасно понял намек боцмана, потому что улыбнулся и сказал:
— Мой брат Нах'тах ни йез'зи может быть спокоен. Дон Педро нам скажет все, о чем мы его спросим.
Томек тихо вздохнул. Он понял смысл этой угрозы. И боцман, и Черная Молния признавали право сильного. И уже который раз Томек задумался, правильно ли он сделал, призвав на помощь индейцев. Но, вспомнив бессилие капитана Мортона и ужасную судьбу несчастной Салли, он перестал колебаться. Гневно нахмурил брови.
— Да. Дон Педро должен будет нам сказать, где находится Белая Роза, — сказал он.
— Угх! Сейчас мы устроим военный совет, — сказал Черная Молния, соскакивая с лошади.
Оказалось, что лазутчики не теряли времени даром. Порезанное Лицо палкой нарисовал на земле точный план ранчо. Черная Молния предложил окружить дом со всех сторон, чтобы никто из защитников не мог вызвать помощь. Остальное зависело от того, что скажет дон Педро.
Вожди Зоркий Глаз и Хитрый Лис сразу же одобрили предложение вождя, боцман удовлетворенно потер руки. Впервые за долгое время он нашел друзей, которые действовали по тем же правилам, что и он.
— Надо спешить, чтобы на рассвете все были уже на своих местах, — закончил совет Черная Молния.
— Хо-хо-хо... — расхохотался боцман. — Вот удивится мексиканец, когда мы ему скажем «доброе утро, сударь!»
XVIII
На тропе войны
Над широкой прерией простерлась глубокая ночь. Длинная вереница всадников, словно хоровод теней, бесшумно пробиралась между колючими кактусами. Не слышно было ни конского топота, ни человеческого голоса, ни крика ночной птицы. Вокруг господствовала мертвая тишина.
Томек свободно пустил поводья коня, привычного к таким походам, и оперся о луку седла. Ему казалось, что все слышат биение его сердца. Волнение юноши было вполне понятно. Разве эта необычная тишина не предвещала близкой и страшной битвы? Томек с дрожью думал о нападении на ранчо дона Педро. Тем временем решительный момент приближался.
По-видимому, они уже около часа находились вблизи человеческих поселений, потому что Черная Молния приказал всем сохранять полную тишину и, кроме того, обмотать тряпками копыта лошадей, чтобы заглушить их топот.
Все мысли Томека были заняты предстоящей расправой с доном Педро. Конечно, дело было не в коварном и мстительном мексиканце, который вполне заслужил суровое наказание. Если Ниль'хи действительно находилась в ранчо, то нет сомнения в том, что он виноват и в похищении Салли. Трудно также представить, чтобы окрестные мексиканцы, узнав о нападении, не поспешили к нему на помощь. Это могло вызвать стычку с невинными людьми, чего Томек больше всего опасался.
Сигнал к атаке должен был дать сам Томек. По плану, разработанному на военном совете, ему и троим воинам поручалось подкрасться к конюшне, где, по словам лазутчиков, дон Педро держал Ниль'хи и проверить так ли это. Если да, то группа Томека должна отправить Ниль'хи в безопасное место. О выполнении этой задачи Томек обязан уведомить главные силы выстрелом из револьвера. И только по этому сигналу все индейцы должны были броситься к ранчо.
Боцман очень неохотно согласился на то, что именно Томеку выпала такая опасная задача. Ведь кобылица была причиной всего конфликта, поэтому можно было ожидать, что ее тщательно стерегут, и первая схватка разгорится за нее. Черная Молния считал, что людей, стерегущих коня, необходимо взять так, чтобы не всполошить обитателей ранчо. Значит, задание не было ни легким, ни безопасным. Но Черная Молния сумел убедить боцмана, что только Томек, которого Ниль'хи знала лучше всех, может бесшумно вывести пугливую лошадь из конюшни.
По сигналу Томека боцман с другой группой индейцев должен был ворваться в дом дона Педро и освободить Салли, если она там. Им было поручено захватить самого дона Педро. Отдельному отряду предстояло разделаться со слугами ранчеро. Можно было быть уверенным, что они будут защищаться.
Вождь считался также с тем, что Салли может не оказаться на ранчо мексиканца. В этом случае взятый в плен дон Педро будет вынужден выдать место, где она спрятана.
Размышления Томека были прерваны тихим храпом мустанга Черной Молнии. Всадники мгновенно остановили лошадей. Черная Молния подозвал Хитрого Лиса, Томека, Палящего Луча и Порезанное Лицо. Этой группе поручалось выполнение предварительного, опасного задания.
— Пусть мои братья сойдут с лошадей, — приказал Черная Молния, соскакивая с седла.
Он провел их через чащу кактусов вблизи холма, на котором виднелись строения.
— Вот ранчо дона Педро, — шепотом произнес он. — Вождь Хитрый Лис скажет, что надо делать Нах'тах ни йез'зи. Если мы не услышим выстрела, то будем ждать здесь известия от вас. Пусть глаза и уши моих братьев будут открыты. Торопитесь, скоро рассвет.
Первыми двинулись Хитрый Лис с разведчиком Порезанным Лицом, который, зная хорошо местность, служил проводником. Томек и Палящий Луч шли гуськом вслед за ними. Прячась за кактусами и кустами, они быстро приблизились к ранчо, удвоили осторожность, очутившись среди кукурузы, где краснели малые индейские хижины из адобы[50].
Около одного из строений послышался лай собаки. Порезанное Лицо успокоил ее, слегка побренчав ожерельем из звериных клыков. Остановились в кустах. Осторожно раздвинули ветви. Томек увидел довольно большую деревянную конюшню с плоской крышей, а в отдалении от нее — контуры обширного здания — по-видимому, дом дона Педро.
— Вот корраль, в котором, как уверяли пеоны, мексиканец держит Ниль'хи, — шепнул Порезанное Лицо.
Хитрый Лис высунул голову из кустов, внимательно осмотрелся и тихо сказал:
— Пусть мои братья подождут меня здесь...
Потом опустился на землю и пополз среди кустов. Вскоре исчез из глаз. Томек чутко прислушивался. Вокруг царила полная тишина. Небо на востоке слегка порозовело. В утреннем тумане яснее стали выделяться контуры построек из красного кирпича. Хотя Томек весь превратился в слух, он так и не смог уловить кошачьих шагов Хитрого Лиса. Заметил его только тогда, когда тот очутился рядом с ним.
— Какой-то чужой конь находится в коррале дона Педро, — шепнул индеец. — Слышно, как он трется боками о доски и бьет копытами. Может быть, это Ниль'хи. Дверь закрыта изнутри. Интересно, много ли людей стерегут корраль.
— Что будем делать? — тихо спросил Томек.
— Хитрый Лис превратится в голодного койота и станет беспокоить лошадь. Тогда кто-нибудь из стражи выйдет, чтобы прогнать дикое животное. Мои братья спрячутся за стеной корраля и постараются схватить сторожа, — пояснил Хитрый Лис.
— Угх! Угх! — согласились Палящий Луч и Порезанное Лицо.
Индейцы не взяли с собой в эту вылазку ружей, оставили при себе только ножи и томагавки, а Порезанное Лицо еще и лук со стрелами. У Томека, кроме ножа, был револьвер и штуцер, с которым он никогда не расставался. Двое индейцев и белый юноша подкрались к конюшне и притаились за ее углом. В нескольких шагах от них находились одностворчатые ворота конюшни.
Как только они очутились рядом со зданием, внутри раздалось тихое ржание. Какой-то мустанг стал беспокойно вертеться, бить копытами в загородку и тереться о деревянную стенку.
Томек не мог сдержаться. Он был почти уверен в том, что это Ниль'хи почуяла его. Не считаясь с опасностью, он припал к щели между досками и шепнул:
«Ниль'хи, Ниль'хи!»
Громкое ржание коня раздавшееся в ответ, повлекло за собой последствия.
— Каррамба, даже выспаться из-за этого коня нельзя... проклятой скотине еще хватает сил буйствовать по ночам.
Удары бича и взвизгивание лошади раздались почти одновременно. К счастью, в этот момент завыл койот.
— Эй, Леон, а ну-ка пальни по этому койоту, — послышался другой голос.
— Каррамба, даже выспаться из-за этого коня нельзя...
Томек судорожно стиснул штуцер; послышалось шарканье ног и стук засова. Палящий Луч переглянулся с Порезанным Лицом. В один момент они поняли друг друга и бесшумно подскочили к воротам конюшни. Томек выглянул из-за угла.
В ближайших кустах протяжно взвыл койот. Палящий Луч и Порезанное Лицо притаились за створкой ворот, которая заслонила их от вооруженного ружьем метиса.
Коренастый конюх громко зевнул и выругался. Остановился, пытаясь высмотреть койота. Палящий Луч как тень появился из-за створки открытых ворот. В два прыжка он был уже возле конюха. Левой рукой схватил его за горло, а правой ударил по голове томагавком — плашмя. Почти одновременно Порезанное Лицо нырнул в конюшню.
Теперь события стали развиваться с необычайной быстротой. Хитрый Лис выскочил из кустов и кинулся на помощь Порезанному Лицу. Томек поспешил за ним, но Порезанное Лицо уже вытирал окровавленный нож одеялом, которым был прикрыт второй конюх.
Ниль'хи, как ошалелая, металась в своем деннике. Томек, не раздумывая, откинул засов и остановился рядом с разбушевавшейся лошадью. Ниль'хи присела на задние ноги, потом стала на дыбы. Томек смело подошел к фыркающей кобылице, погладил ее по шее и прошептал:
— Ниль'хи, моя милая Ниль'хи!
Кобылица легко опустилась на передние ноги. Широко раздувшиеся ноздри ее коснулись лица Томека, и тот крепко прижал к себе ее голову.
— Нах'тах ни йез'зи! Скорее выводи лошадь! — потребовал Хитрый Лис.
Индейцы открыли денник. Томек преодолел свое волнение. Ведь надо было сохранять спокойствие и действовать быстро. Он взял лошадь за гриву.
— Пойдем, Ниль'хи, — тихо сказал он.
Кобылица спокойно вышла из денника, еще косясь на лежащего конюха, но через минуту очутилась за воротами конюшни.
Вдруг где-то за ранчо раздался громкий крик пересмешника[51]. Томек не обратил на это внимания, так как знал, что эта черная птица величиной с нашего дрозда, с почти сорочьим хвостом и со звучным, как флейта, голосом с утра до ночи великолепно подражает услышанным звукам.
Хитрый Лис внимательно прислушался. Пересмешник закричал снова, но уже с противоположной стороны ранчо.
— Угх! Наши братья уже готовы, — сказал он. — Пусть Нах'тах ни йез'зи садится на мустанга и скачет к ним. Проезжая мимо дома дона Педро, пусть три раза выстрелит вверх. Только не забудь! Это сигнал к атаке!
— А мои краснокожие братья останутся здесь? — спросил Томек.
— Угх! Мы позаботимся, чтобы началась паника, так легче будет захватить ранчо, — ответил Хитрый Лис.
Томек оглянулся. Порезанное Лицо уже поджигал в конюшне сено, а Палящий Луч держал над огнем конец стрелы, лежащей на тетиве.
Томек ухватил Ниль'хи за гриву. Легко вскочил на лошадь и помчался к главному отряду. Когда он приблизился к дому дона Педро, горящая стрела уже торчала в крыше. Томек выхватил револьвер и, проезжая мимо жилого дома, три раза выстрелил вверх.
Утреннюю тишину нарушил адский вой. Из-за кактусов, кустов и деревьев выскочили двадцать полуголых индейцев. Томек заметил боцмана, который во главе краснокожих вбежал на ступени веранды. Вдруг позади дома раздался новый боевой клич. Топот лошадей второй группы индейцев, атакующих дом с противоположной стороны, слился с воем нападающих и пальбой из ружей.
Взбудораженный Томек задержался в гуще колючих кустов, где пятеро индейцев сторожили лошадей. Он сразу же хотел вернуться в ранчо, но Ниль'хи, увидев чужих людей, прямо взбесилась.
Боевой клич индейцев с минуты на минуту усиливался. Слышались частые выстрелы. Крики ужаса защитников ранчо становились все реже. Черные столбы дыма вздымались над ранчо дона Педро. Пожар разгорался.
Боцман очутился первым на веранде жилого дома. Под ударом его мощного тела дверь, ведущая в глубину дома, с треском распахнулась. Боцман с разгона упал, но сразу же вскочил на ноги. Несмотря на опасность внезапного нападения, он бросился на поиски Салли. Индейцы, пронзительно крича, вбежали за ним. Борьба разгорелась внутри дома.
Боцман перебегал из комнаты в комнату, обшаривая все углы, но Салли нигде не было. И вдруг он увидел дона Педро. Одним прыжком подскочил к нему. Мексиканец держал в обеих руках револьверы. Зарево пожара через широкое окно бросало кошмарный отблеск на его одутловатое лицо. Дон Педро сразу же узнал боцмана.
— Доброе утро, дон Педро! Не ожидал нашего визита? — яростно крикнул боцман.
— Я считал шерифа Аллана порядочным человеком, но теперь вижу, что он скрывает у себя разбойников, нападающих на мирных людей, — холодно ответил мексиканец.
— Не тебе говорить о порядочности, ты, похититель детей! — угрожающе прошипел боцман. — Сейчас же говори, где Салли?!
— Ищи, но раньше ты найдешь пулю, чем девушку!
С этими словами дон Педро из обоих револьверов выстрелил прямо в лицо моряка. Несомненно, боцман заплатил бы жизнью за свою опрометчивость, если бы в этот момент Черная Молния не оттолкнул его резко в сторону. Правда, одна из пуль царапнула моряка в левое плечо, но в воздухе блеснул томагавк Черной Молнии. От удара в грудь дон Педро пошатнулся и на момент выпустил оружие. Черная Молния бросился на него, и они покатились по полу. Проворный, как змея, мексиканец сумел выскользнуть из рук индейца и схватил со стола тяжелое пресс-папье. Широко размахнулся, пытаясь ударить по голове поднимавшегося с пола вождя. В этот момент раздался свист. Стрела вонзилась прямо в сердце дона Педро. Это Палящий Луч, увидев опасность, грозящую Черной Молнии, прекратил отчаянную борьбу мексиканца.
Дон Педро тяжело рухнул.
— Проглоти тебя кит, Палящий Луч! — рявкнул боцман. — Что ты наделал!
Палящий Луч с удивлением посмотрел на боцмана. — «Чего опять этот бледнолицый хочет от него?» — и гневно насупил брови.
— Ты убил дона Педро, а кто нам теперь скажет, где спрятана Салли? — кипел боцман.
Томек свободно пустил поводья коня, привычного к таким походам, и оперся о луку седла. Ему казалось, что все слышат биение его сердца. Волнение юноши было вполне понятно. Разве эта необычная тишина не предвещала близкой и страшной битвы? Томек с дрожью думал о нападении на ранчо дона Педро. Тем временем решительный момент приближался.
По-видимому, они уже около часа находились вблизи человеческих поселений, потому что Черная Молния приказал всем сохранять полную тишину и, кроме того, обмотать тряпками копыта лошадей, чтобы заглушить их топот.
Все мысли Томека были заняты предстоящей расправой с доном Педро. Конечно, дело было не в коварном и мстительном мексиканце, который вполне заслужил суровое наказание. Если Ниль'хи действительно находилась в ранчо, то нет сомнения в том, что он виноват и в похищении Салли. Трудно также представить, чтобы окрестные мексиканцы, узнав о нападении, не поспешили к нему на помощь. Это могло вызвать стычку с невинными людьми, чего Томек больше всего опасался.
Сигнал к атаке должен был дать сам Томек. По плану, разработанному на военном совете, ему и троим воинам поручалось подкрасться к конюшне, где, по словам лазутчиков, дон Педро держал Ниль'хи и проверить так ли это. Если да, то группа Томека должна отправить Ниль'хи в безопасное место. О выполнении этой задачи Томек обязан уведомить главные силы выстрелом из револьвера. И только по этому сигналу все индейцы должны были броситься к ранчо.
Боцман очень неохотно согласился на то, что именно Томеку выпала такая опасная задача. Ведь кобылица была причиной всего конфликта, поэтому можно было ожидать, что ее тщательно стерегут, и первая схватка разгорится за нее. Черная Молния считал, что людей, стерегущих коня, необходимо взять так, чтобы не всполошить обитателей ранчо. Значит, задание не было ни легким, ни безопасным. Но Черная Молния сумел убедить боцмана, что только Томек, которого Ниль'хи знала лучше всех, может бесшумно вывести пугливую лошадь из конюшни.
По сигналу Томека боцман с другой группой индейцев должен был ворваться в дом дона Педро и освободить Салли, если она там. Им было поручено захватить самого дона Педро. Отдельному отряду предстояло разделаться со слугами ранчеро. Можно было быть уверенным, что они будут защищаться.
Вождь считался также с тем, что Салли может не оказаться на ранчо мексиканца. В этом случае взятый в плен дон Педро будет вынужден выдать место, где она спрятана.
Размышления Томека были прерваны тихим храпом мустанга Черной Молнии. Всадники мгновенно остановили лошадей. Черная Молния подозвал Хитрого Лиса, Томека, Палящего Луча и Порезанное Лицо. Этой группе поручалось выполнение предварительного, опасного задания.
— Пусть мои братья сойдут с лошадей, — приказал Черная Молния, соскакивая с седла.
Он провел их через чащу кактусов вблизи холма, на котором виднелись строения.
— Вот ранчо дона Педро, — шепотом произнес он. — Вождь Хитрый Лис скажет, что надо делать Нах'тах ни йез'зи. Если мы не услышим выстрела, то будем ждать здесь известия от вас. Пусть глаза и уши моих братьев будут открыты. Торопитесь, скоро рассвет.
Первыми двинулись Хитрый Лис с разведчиком Порезанным Лицом, который, зная хорошо местность, служил проводником. Томек и Палящий Луч шли гуськом вслед за ними. Прячась за кактусами и кустами, они быстро приблизились к ранчо, удвоили осторожность, очутившись среди кукурузы, где краснели малые индейские хижины из адобы[50].
Около одного из строений послышался лай собаки. Порезанное Лицо успокоил ее, слегка побренчав ожерельем из звериных клыков. Остановились в кустах. Осторожно раздвинули ветви. Томек увидел довольно большую деревянную конюшню с плоской крышей, а в отдалении от нее — контуры обширного здания — по-видимому, дом дона Педро.
— Вот корраль, в котором, как уверяли пеоны, мексиканец держит Ниль'хи, — шепнул Порезанное Лицо.
Хитрый Лис высунул голову из кустов, внимательно осмотрелся и тихо сказал:
— Пусть мои братья подождут меня здесь...
Потом опустился на землю и пополз среди кустов. Вскоре исчез из глаз. Томек чутко прислушивался. Вокруг царила полная тишина. Небо на востоке слегка порозовело. В утреннем тумане яснее стали выделяться контуры построек из красного кирпича. Хотя Томек весь превратился в слух, он так и не смог уловить кошачьих шагов Хитрого Лиса. Заметил его только тогда, когда тот очутился рядом с ним.
— Какой-то чужой конь находится в коррале дона Педро, — шепнул индеец. — Слышно, как он трется боками о доски и бьет копытами. Может быть, это Ниль'хи. Дверь закрыта изнутри. Интересно, много ли людей стерегут корраль.
— Что будем делать? — тихо спросил Томек.
— Хитрый Лис превратится в голодного койота и станет беспокоить лошадь. Тогда кто-нибудь из стражи выйдет, чтобы прогнать дикое животное. Мои братья спрячутся за стеной корраля и постараются схватить сторожа, — пояснил Хитрый Лис.
— Угх! Угх! — согласились Палящий Луч и Порезанное Лицо.
Индейцы не взяли с собой в эту вылазку ружей, оставили при себе только ножи и томагавки, а Порезанное Лицо еще и лук со стрелами. У Томека, кроме ножа, был револьвер и штуцер, с которым он никогда не расставался. Двое индейцев и белый юноша подкрались к конюшне и притаились за ее углом. В нескольких шагах от них находились одностворчатые ворота конюшни.
Как только они очутились рядом со зданием, внутри раздалось тихое ржание. Какой-то мустанг стал беспокойно вертеться, бить копытами в загородку и тереться о деревянную стенку.
Томек не мог сдержаться. Он был почти уверен в том, что это Ниль'хи почуяла его. Не считаясь с опасностью, он припал к щели между досками и шепнул:
«Ниль'хи, Ниль'хи!»
Громкое ржание коня раздавшееся в ответ, повлекло за собой последствия.
— Каррамба, даже выспаться из-за этого коня нельзя... проклятой скотине еще хватает сил буйствовать по ночам.
Удары бича и взвизгивание лошади раздались почти одновременно. К счастью, в этот момент завыл койот.
— Эй, Леон, а ну-ка пальни по этому койоту, — послышался другой голос.
— Каррамба, даже выспаться из-за этого коня нельзя...
Томек судорожно стиснул штуцер; послышалось шарканье ног и стук засова. Палящий Луч переглянулся с Порезанным Лицом. В один момент они поняли друг друга и бесшумно подскочили к воротам конюшни. Томек выглянул из-за угла.
В ближайших кустах протяжно взвыл койот. Палящий Луч и Порезанное Лицо притаились за створкой ворот, которая заслонила их от вооруженного ружьем метиса.
Коренастый конюх громко зевнул и выругался. Остановился, пытаясь высмотреть койота. Палящий Луч как тень появился из-за створки открытых ворот. В два прыжка он был уже возле конюха. Левой рукой схватил его за горло, а правой ударил по голове томагавком — плашмя. Почти одновременно Порезанное Лицо нырнул в конюшню.
Теперь события стали развиваться с необычайной быстротой. Хитрый Лис выскочил из кустов и кинулся на помощь Порезанному Лицу. Томек поспешил за ним, но Порезанное Лицо уже вытирал окровавленный нож одеялом, которым был прикрыт второй конюх.
Ниль'хи, как ошалелая, металась в своем деннике. Томек, не раздумывая, откинул засов и остановился рядом с разбушевавшейся лошадью. Ниль'хи присела на задние ноги, потом стала на дыбы. Томек смело подошел к фыркающей кобылице, погладил ее по шее и прошептал:
— Ниль'хи, моя милая Ниль'хи!
Кобылица легко опустилась на передние ноги. Широко раздувшиеся ноздри ее коснулись лица Томека, и тот крепко прижал к себе ее голову.
— Нах'тах ни йез'зи! Скорее выводи лошадь! — потребовал Хитрый Лис.
Индейцы открыли денник. Томек преодолел свое волнение. Ведь надо было сохранять спокойствие и действовать быстро. Он взял лошадь за гриву.
— Пойдем, Ниль'хи, — тихо сказал он.
Кобылица спокойно вышла из денника, еще косясь на лежащего конюха, но через минуту очутилась за воротами конюшни.
Вдруг где-то за ранчо раздался громкий крик пересмешника[51]. Томек не обратил на это внимания, так как знал, что эта черная птица величиной с нашего дрозда, с почти сорочьим хвостом и со звучным, как флейта, голосом с утра до ночи великолепно подражает услышанным звукам.
Хитрый Лис внимательно прислушался. Пересмешник закричал снова, но уже с противоположной стороны ранчо.
— Угх! Наши братья уже готовы, — сказал он. — Пусть Нах'тах ни йез'зи садится на мустанга и скачет к ним. Проезжая мимо дома дона Педро, пусть три раза выстрелит вверх. Только не забудь! Это сигнал к атаке!
— А мои краснокожие братья останутся здесь? — спросил Томек.
— Угх! Мы позаботимся, чтобы началась паника, так легче будет захватить ранчо, — ответил Хитрый Лис.
Томек оглянулся. Порезанное Лицо уже поджигал в конюшне сено, а Палящий Луч держал над огнем конец стрелы, лежащей на тетиве.
Томек ухватил Ниль'хи за гриву. Легко вскочил на лошадь и помчался к главному отряду. Когда он приблизился к дому дона Педро, горящая стрела уже торчала в крыше. Томек выхватил револьвер и, проезжая мимо жилого дома, три раза выстрелил вверх.
Утреннюю тишину нарушил адский вой. Из-за кактусов, кустов и деревьев выскочили двадцать полуголых индейцев. Томек заметил боцмана, который во главе краснокожих вбежал на ступени веранды. Вдруг позади дома раздался новый боевой клич. Топот лошадей второй группы индейцев, атакующих дом с противоположной стороны, слился с воем нападающих и пальбой из ружей.
Взбудораженный Томек задержался в гуще колючих кустов, где пятеро индейцев сторожили лошадей. Он сразу же хотел вернуться в ранчо, но Ниль'хи, увидев чужих людей, прямо взбесилась.
Боевой клич индейцев с минуты на минуту усиливался. Слышались частые выстрелы. Крики ужаса защитников ранчо становились все реже. Черные столбы дыма вздымались над ранчо дона Педро. Пожар разгорался.
Боцман очутился первым на веранде жилого дома. Под ударом его мощного тела дверь, ведущая в глубину дома, с треском распахнулась. Боцман с разгона упал, но сразу же вскочил на ноги. Несмотря на опасность внезапного нападения, он бросился на поиски Салли. Индейцы, пронзительно крича, вбежали за ним. Борьба разгорелась внутри дома.
Боцман перебегал из комнаты в комнату, обшаривая все углы, но Салли нигде не было. И вдруг он увидел дона Педро. Одним прыжком подскочил к нему. Мексиканец держал в обеих руках револьверы. Зарево пожара через широкое окно бросало кошмарный отблеск на его одутловатое лицо. Дон Педро сразу же узнал боцмана.
— Доброе утро, дон Педро! Не ожидал нашего визита? — яростно крикнул боцман.
— Я считал шерифа Аллана порядочным человеком, но теперь вижу, что он скрывает у себя разбойников, нападающих на мирных людей, — холодно ответил мексиканец.
— Не тебе говорить о порядочности, ты, похититель детей! — угрожающе прошипел боцман. — Сейчас же говори, где Салли?!
— Ищи, но раньше ты найдешь пулю, чем девушку!
С этими словами дон Педро из обоих револьверов выстрелил прямо в лицо моряка. Несомненно, боцман заплатил бы жизнью за свою опрометчивость, если бы в этот момент Черная Молния не оттолкнул его резко в сторону. Правда, одна из пуль царапнула моряка в левое плечо, но в воздухе блеснул томагавк Черной Молнии. От удара в грудь дон Педро пошатнулся и на момент выпустил оружие. Черная Молния бросился на него, и они покатились по полу. Проворный, как змея, мексиканец сумел выскользнуть из рук индейца и схватил со стола тяжелое пресс-папье. Широко размахнулся, пытаясь ударить по голове поднимавшегося с пола вождя. В этот момент раздался свист. Стрела вонзилась прямо в сердце дона Педро. Это Палящий Луч, увидев опасность, грозящую Черной Молнии, прекратил отчаянную борьбу мексиканца.
Дон Педро тяжело рухнул.
— Проглоти тебя кит, Палящий Луч! — рявкнул боцман. — Что ты наделал!
Палящий Луч с удивлением посмотрел на боцмана. — «Чего опять этот бледнолицый хочет от него?» — и гневно насупил брови.
— Ты убил дона Педро, а кто нам теперь скажет, где спрятана Салли? — кипел боцман.