Страница:
Другие трубки, или их чубуки, по верованиям индейцев, были наделены «священной силой». Их называли "калюметами[24]". Калюметы курили во время заключения мирных договоров, отсюда и возникло название «трубка мира». Если во время военных действий в лагерь прибывал посол с калюметом, это значило, что противная сторона хочет перемирия, причем сам калюмет был для посла охранной грамотой. Важную роль играли калюметы при торжествах, когда племя принимало иноплеменника в члены.
Томек прекрасно знал о важности церемонии курения трубки мира. Уже одно то, что такое предложение было сделано такому юнцу, как он, можно было считать значительным событием, поэтому Томек с особым вниманием и волнением наблюдал за всеми действиями вождя.
Зоркий Глаз снял с треноги длинный, украшенный бахромой мешок, достал из него калюмет; потом из этого же мешка вынул горсть «кинникинник» — смеси из растертых табачных листьев с корой пурпурной ивы, пропитанной животным жиром, облегчающим горение. Этой смесью вождь набил трубку, тщательно примял табак и закурил от уголька из костра.
Церемонию начал сам Зоркий Глаз. Он взял конец трубки в рот, затянулся и выпустил дым вверх, направляя чубук к небу, что означало обращение к добрым духам и предкам. Затем выпускал дым, обращая чубук к земле и на все четыре стороны света — к четырем ветрам. Проделав это, он передал трубку индейцу, сидевшему справа, который в точности повторил тот же церемониал. Так трубка переходила от одного индейца к другому, до самого последнего с правой стороны вождя. Затем так же последовала к Зоркому Глазу, который передал ее Томеку. Белый герой благоговейно воспроизвел все действия индейцев. Его даже в пот бросило, так он крепился, чтобы не раскашляться от резкого дыма. Он с облегчением передал трубку Красному Орлу. Хотя молодые индейцы не курили табаку, чтобы не притупить обоняние, Красный Орел не отказался от трубки, потом вернул ее Томеку, а уж тот возвратил ее вождю. Позже Томек узнал, что во время этого торжественного церемониала трубку нельзя передавать прямо участнику, сидевшему по другую сторону входа в типи, потому что таким образом индейцы воспроизводили путь солнца, а кроме того, они верили, что если трубка пересечет вход в типи, то только что заключенная дружба может «улетучиться».
— Мы выкурили трубку мира по нашему древнему индейскому обычаю. Теперь ты наш брат. Наши типи и вигвамы открыты для тебя, можешь жить с нами, если этого пожелаешь. Все что у нас есть, принадлежит и тебе, — произнес Зоркий Глаз. Две молодые индианки, не ожидая приказаний, поставили перед мужчинами миску с дымящим вареным мясом, мисочку с костным мозгом, считающимся лакомством, и тарелку с узкими полосками сушеного мяса. Ели молча, пользуясь ложками, выделанными из бизоньего рога.
Томек без труда усвоил сдержанную манеру есть, характерную для индейцев.
После обеда индианки подали мужчинам глиняные трубки м табак. Томек снова задыхался, но на этот раз курилось уже легче.
Началась беседа. Все индейцы по очереди рассказывали о каком-нибудь интересном приключении на охоте или на войне. Не желая отставать от хозяев, Томек красочно описал ловлю диких животных, особо подчеркивая отвагу своих друзей. Это понравилось индейцам, которые не любили хвастовства у молодых людей.
Когда гости начали по одному выходить из типи, Томек воспользовался случаем и спросил:
— Скажи мне, вождь, я и в самом деле могу теперь носить пять орлиных перьев?
— Да, раз совет старейшин племени присвоил бледнолицему брату такую награду, ответил Зоркий Глаз. — По древнему обычаю воин, отмеченный такой наградой, должен сам поймать орла, чтобы раздобыть перья, но если мой брат пожелает, то у нас в резервации есть человек, который разводит этих птиц. Он даст моему брату пять перьев.
— Я предпочитаю сам застрелить орла, только не знаю, смогу ли его найти, — сказал Томек.
— Пуля может повредить перья и, кроме того, птица, подстреленная в воздухе, может упасть в недоступное место. Орлы живут высоко в горах. Если мой брат желает сам добыть орлиные перья, то Красный Орел пойдет с ним проводником и научит индейскому способу ловли птиц.
— Согласен ли Красный Орел мне помочь? — обратился Томек к молодому индейцу
— Да, мы можем поехать на охоту, как только брат мой захочет, — ответил молодой навах.
— Ну, тогда через три дня поедем на эту охоту, — решил Томек. — Теперь мне надо вернуться в ранчо, чтобы боцман не беспокоился моим долгим отсутствием.
— Мой белый брат лучше знает, что ему нужно делать, — вмешался Зоркий Глаз. — Где вы оставили мустангов?
— Пустили в корраль, — быстро пояснил Красный Орел.
— Тогда пусть молодой краснокожий брат приведет их сюда, — приказал Зоркий Глаз.
Красный Орел быстро выскользнул из типи, а вождь положил правую руку на плечо Томека и тихо обратился к нему:
— Мой белый брат совершил необыкновенный поступок. И потому многие краснокожие воины стали его братьями. Ты завоевал дружбу великого вождя индейцев всех племен, Черной Молнии. Я должен передать моему белому брату несколько слов от него.
Заинтригованный Томек напряженно уставился на него, а Зоркий Глаз продолжал вполголоса:
— Если моему белому брату понадобится когда-нибудь помощь, пусть он взойдет на Гору Знаков и подаст сигнал. К нему приедет человек, на которого мой белый брат может положиться в любом случае.
— Странно звучат твои слова, великий вождь, — прошептал Томек. — Я же не знаю, где находится Гора Знаков и как подают сигналы. Не знаю и того, кто может прибыть на мой призыв.
— Будь спокоен, на твой зов прибудет друг и надежный союзник. Красный Орел покажет моему белому брату Гору Знаков и научит его подавать сигналы. Он получит об этом распоряжение. Если понадобится тебе помощь, найди Красного Орла. У белых обычно длинные языки, поэтому прошу тебя, мой брат, сохранить услышанное только для себя. Угх!
В этот момент привели коней. Зоркий Глаз вывел Томека из типи. Когда юноша уже сидел в седле, вождь многозначительно шепнул ему:
— Пусть белый брат хорошо помнит мои слова и хранит тайну. Никто не должен знать о нашем разговоре.
— Вождь Зоркий Глаз может положиться на меня, — заверил его Томек.
Томек прекрасно знал о важности церемонии курения трубки мира. Уже одно то, что такое предложение было сделано такому юнцу, как он, можно было считать значительным событием, поэтому Томек с особым вниманием и волнением наблюдал за всеми действиями вождя.
Зоркий Глаз снял с треноги длинный, украшенный бахромой мешок, достал из него калюмет; потом из этого же мешка вынул горсть «кинникинник» — смеси из растертых табачных листьев с корой пурпурной ивы, пропитанной животным жиром, облегчающим горение. Этой смесью вождь набил трубку, тщательно примял табак и закурил от уголька из костра.
Церемонию начал сам Зоркий Глаз. Он взял конец трубки в рот, затянулся и выпустил дым вверх, направляя чубук к небу, что означало обращение к добрым духам и предкам. Затем выпускал дым, обращая чубук к земле и на все четыре стороны света — к четырем ветрам. Проделав это, он передал трубку индейцу, сидевшему справа, который в точности повторил тот же церемониал. Так трубка переходила от одного индейца к другому, до самого последнего с правой стороны вождя. Затем так же последовала к Зоркому Глазу, который передал ее Томеку. Белый герой благоговейно воспроизвел все действия индейцев. Его даже в пот бросило, так он крепился, чтобы не раскашляться от резкого дыма. Он с облегчением передал трубку Красному Орлу. Хотя молодые индейцы не курили табаку, чтобы не притупить обоняние, Красный Орел не отказался от трубки, потом вернул ее Томеку, а уж тот возвратил ее вождю. Позже Томек узнал, что во время этого торжественного церемониала трубку нельзя передавать прямо участнику, сидевшему по другую сторону входа в типи, потому что таким образом индейцы воспроизводили путь солнца, а кроме того, они верили, что если трубка пересечет вход в типи, то только что заключенная дружба может «улетучиться».
— Мы выкурили трубку мира по нашему древнему индейскому обычаю. Теперь ты наш брат. Наши типи и вигвамы открыты для тебя, можешь жить с нами, если этого пожелаешь. Все что у нас есть, принадлежит и тебе, — произнес Зоркий Глаз. Две молодые индианки, не ожидая приказаний, поставили перед мужчинами миску с дымящим вареным мясом, мисочку с костным мозгом, считающимся лакомством, и тарелку с узкими полосками сушеного мяса. Ели молча, пользуясь ложками, выделанными из бизоньего рога.
Томек без труда усвоил сдержанную манеру есть, характерную для индейцев.
После обеда индианки подали мужчинам глиняные трубки м табак. Томек снова задыхался, но на этот раз курилось уже легче.
Началась беседа. Все индейцы по очереди рассказывали о каком-нибудь интересном приключении на охоте или на войне. Не желая отставать от хозяев, Томек красочно описал ловлю диких животных, особо подчеркивая отвагу своих друзей. Это понравилось индейцам, которые не любили хвастовства у молодых людей.
Когда гости начали по одному выходить из типи, Томек воспользовался случаем и спросил:
— Скажи мне, вождь, я и в самом деле могу теперь носить пять орлиных перьев?
— Да, раз совет старейшин племени присвоил бледнолицему брату такую награду, ответил Зоркий Глаз. — По древнему обычаю воин, отмеченный такой наградой, должен сам поймать орла, чтобы раздобыть перья, но если мой брат пожелает, то у нас в резервации есть человек, который разводит этих птиц. Он даст моему брату пять перьев.
— Я предпочитаю сам застрелить орла, только не знаю, смогу ли его найти, — сказал Томек.
— Пуля может повредить перья и, кроме того, птица, подстреленная в воздухе, может упасть в недоступное место. Орлы живут высоко в горах. Если мой брат желает сам добыть орлиные перья, то Красный Орел пойдет с ним проводником и научит индейскому способу ловли птиц.
— Согласен ли Красный Орел мне помочь? — обратился Томек к молодому индейцу
— Да, мы можем поехать на охоту, как только брат мой захочет, — ответил молодой навах.
— Ну, тогда через три дня поедем на эту охоту, — решил Томек. — Теперь мне надо вернуться в ранчо, чтобы боцман не беспокоился моим долгим отсутствием.
— Мой белый брат лучше знает, что ему нужно делать, — вмешался Зоркий Глаз. — Где вы оставили мустангов?
— Пустили в корраль, — быстро пояснил Красный Орел.
— Тогда пусть молодой краснокожий брат приведет их сюда, — приказал Зоркий Глаз.
Красный Орел быстро выскользнул из типи, а вождь положил правую руку на плечо Томека и тихо обратился к нему:
— Мой белый брат совершил необыкновенный поступок. И потому многие краснокожие воины стали его братьями. Ты завоевал дружбу великого вождя индейцев всех племен, Черной Молнии. Я должен передать моему белому брату несколько слов от него.
Заинтригованный Томек напряженно уставился на него, а Зоркий Глаз продолжал вполголоса:
— Если моему белому брату понадобится когда-нибудь помощь, пусть он взойдет на Гору Знаков и подаст сигнал. К нему приедет человек, на которого мой белый брат может положиться в любом случае.
— Странно звучат твои слова, великий вождь, — прошептал Томек. — Я же не знаю, где находится Гора Знаков и как подают сигналы. Не знаю и того, кто может прибыть на мой призыв.
— Будь спокоен, на твой зов прибудет друг и надежный союзник. Красный Орел покажет моему белому брату Гору Знаков и научит его подавать сигналы. Он получит об этом распоряжение. Если понадобится тебе помощь, найди Красного Орла. У белых обычно длинные языки, поэтому прошу тебя, мой брат, сохранить услышанное только для себя. Угх!
В этот момент привели коней. Зоркий Глаз вывел Томека из типи. Когда юноша уже сидел в седле, вождь многозначительно шепнул ему:
— Пусть белый брат хорошо помнит мои слова и хранит тайну. Никто не должен знать о нашем разговоре.
— Вождь Зоркий Глаз может положиться на меня, — заверил его Томек.
VIII
Охота на орлов
Граница между Соединенными Штатами и Мексикой на юго-востоке проходит вдоль капризно вьющейся Рио-Гранде[25], которая берет начало в Скалистых Горах и впадает в Мексиканский залив. Рио-Гранде огромной дугой отделяет Мексику от Техаса, лежащего в Соединенных Штатах. К западу от города Эль-Пасо граница между этими государствами проходит по суше. В юго-западной части Нью-Мексико граница дважды ломается под прямым углом. В этом месте находится плоскогорье Сьерра-Мадре, окаймленное на востоке крутым поворотом Рио-Гранде, на северо-западе — плато Колорадо, на западе горами Пелончилло и цепью Гуадалупе, смыкающейся с мексиканскими горами Сьерра-Мадре.
Ранчо шерифа Аллана находилось в южной части плоскогорья Сьерра-Мадре, вблизи мексиканской границы, поэтому Томек и Красный Орел решили охотиться на орлов в горах Гуадалупе.
На эти несколько дней Томек собирался ехать только со своим краснокожим другом. Он знал по опыту, что такие вылазки сближают людей и укрепляют дружбу, к чему он особенно стремился. Поэтому он сделал все возможное, чтобы отговорить боцмана Новицкого участвовать в охоте. Сделать это было нелегко. Правда, великан моряк не любил экскурсий в горы, утверждая, что очень уж это утомительно — «трясти брюхо по камням», но когда речь шла о приключениях или возможности увидеть что-нибудь новое, он готов был и пострадать. Но на этот раз шериф невольно помог Томеку, предложив боцману устроить засаду на ягуара, повадившегося нападать на стадо в прерии. Поставленный перед выбором, ловить ли «пташек», как он называл орлов, или охотиться на четвероногого хищника, он, разумеется, был даже доволен, что такой великолепный стрелок, как Томек, не будет участвовать в охоте на ягуара. Шериф, по его собственному признанию, стрелял неважно, поэтому лавры победителя достанутся ему одному. Не очень-то разбираясь в этом, боцман не знал, что большинство орлов отличается необычными размерами, силой, кровожадностью и отваживается даже нападать на людей.
Довольный таким оборотом дела, Томек не очень-то и стремился посвящать друга во всю рискованность охоты на орлов. Но с кем-то поделиться хотелось, и когда Салли попросила его что-то объяснить, Томек блеснул перед ней своими знаниями, почерпнутыми из школьных учебников и книг по природоведению — Салли узнала, что отряд хищных птиц делится на два подотряда: сипы Нового Света и настоящие хищники. Эти последние, в свою очередь, делятся на четыре семейства: змееядов, соколов, сипов и рыболовов. Самое многочисленное семейство соколиных[26] опять таки делится на шесть подсемейств — ягнятники-бородачи, орлы, канюки, ястребы, кара кары и соколы настоящие[27].
Хищные птицы живут в разных частях света. На американском континенте они встречаются на всем протяжении от крайнего севера до Парагвая. Эти крупные, подчас очень крупные птицы отличаются характерным внешним видом. Их голова покрыта перьями, клюв острый, изогнутый, хвост короткий, когти — крупные, крепкие, острые и сильно загнуты вниз.
Своеобразным видом являются орланы[28], которых иногда называют морскими орлами. Размах крыльев достигает у них двух с половиною метров, а туловище — девяноста пяти сантиметрам. Оперение коричневого или грязно-серого цвета.
В Сибири и Японии встречается орлан-белохвост; в Северной Америке — белоголовый орлан, в Африке — орланы — крикун и акробат.
Орел-беркут[29] превосходящий размерами европейского и орлана-белохвоста, принадлежит к числу крупнейших представителей пернатого царства Америки.
Подобно европейским беркутам, американские орлы гнездятся высоко в горах, на недоступных кручах. У каждой орлиной пары есть свои охотничьи угодья; если там хватает пищи для орлиного семейства, орлы не покидают гнезда даже зимой. Эта величественная птица с оперением ржаво-рыжеватого цвета является самым опасным врагом всякой живности.
На них-то и собирался охотиться Томек. Но куда больше, чем орлами, заинтересовалась Салли молодым индейцем, с которым Томек собирался на охоту.
И вот в назначенный день молодые друзья на рассвете покинули ранчо. Кроме верховых, низкорослых, сильных мустангов, Томек взял еще с собой запасную лошадь с навьюченным снаряжением и продовольствием.
Путь их лежал на юго-запад, через поросшую кустами мескито[30] и кактусами прерию к отчетливо видневшейся вдали горной цепи. Около полудня они въехали в каньон, глубоко рассекающий горы.
На крутых склонах каньона росли юкковые леса. Своеобразные, но уродливые зеленые деревца напоминали метлы, воткнутые черенком в землю.
Красный Орел, закинув голову, высматривал в небе беркутов, без колебаний углубляясь в глухие ответвления каньона, окаймленные высокими скалами. К вечеру они взобрались на пологий склон, и там, на небольшой полянке, поросшей юкковыми деревьями и кактусами, расположились на ночлег.
Стреножив мустангов, они пустили их пастись, а сами разбили палатку и развели костер. Ужин не занял много времени. Ели молча, устав от седла за целый день.
Томека неимоверно интересовал индейский способ охоты на орлов. Он надеялся, что после ужина его товарищ расскажет, как собственно думает устроить на них засаду. Однако навах не склонен был разговаривать на эту тему. Как только убрали посуду, индеец завернулся в одеяло и лег у костра.
Томек обожал вечерние беседы у костра, поэтому, недовольный неразговорчивостью индейца, сказал:
— Может быть, обсудим план охоты? Еще не поздно, до рассвета успеем отдохнуть.
— Нельзя сейчас говорить об охоте на орлов, — вполголоса ответил навах. — Недалеко их гнездо. Если они подслушают, нам не удастся к ним подобраться. Пусть мой брат отдыхает. Завтра нас ждет очень трудный день.
Получив такую отповедь, Томек влез в палатку. Нет, куда приятнее охотиться с африканскими неграми. Те могли всю ночь проболтать, хотя были суеверны не меньше индейцев. В унынии Томек лег на одеяло, но уснуть не мог. Стал думать, не лучше ли было поехать с боцманом и шерифом охотиться на ягуара, Но туг же вспомнил, зачем он, собственно, охотится на орлов. Право носить пять орлиных перьев — ведь это же немалая честь. Даже Красный Орел пока что добился всего трех перьев. А еще его ждет торжественная церемония возложения головного убора с пятью орлиными перьями, — отличия, ради которого любой индеец готов рисковать своей жизнью.
Настроение несколько улучшилось, и все еще не переставая думать о предстоящей охоте на орлов, Томек крепко заснул.
Как только первые лучи солнца коснулись горных вершин, молодые охотники вскочили с постелей. Красный Орел то и дело вглядывался в безоблачное небо — не парит ли там царь птиц. Свертывание лагеря уже подходило к концу, как вдруг индеец замер, вскинув голову. Заинтересованный Томек тоже посмотрел вверх.
На светлом фоне утреннего неба, в просвете между отвесными стенами каньона ясно виднелись темные очертания.
С минуту Томек думал, что это ему привиделось. Вдруг мелькнула мысль, уж не братья ли Уилбур и Орвилл Райт, которые в 1903 году совершили в Северной Каролине первый полет на аэроплане с мотором, вылетели на новое испытание. Но тут на фоне неба показался силуэт медленно парящей птицы. Казалось, что широко раскинутые крылья совершенно неподвижны.
Иногда птицы повисали в воздухе, как будто высматривая в расщелинах добычу и вновь взмывали, медленно и величественно.
— Орлы облетают участок своей охоты, — с почтением сказал индеец. — Каждое утро так летают. От их острого зрения ничто не скроется...
Настроение суеверного индейца передалось Томеку. Парящие в небе исполины действительно вызывали удивление и страх. Недаром многие властелины воинственных народов избрали орла для своего герба. Красота, сила, величавость этой птицы во время полета поражают воображение, Томек подумал о гербе его родной страны, и тут же вспомнил, что золотистый орел находится и в гербе Соединенных Штатов Северной Америки.
Зоркие птицы, видимо, заметили людей с лошадьми на небольшой поляне, потому что внезапно сложили крылья и камнем понеслись вниз. Сделав несколько кругов над поляной, медленно полетели к югу.
— Увидели нас, теперь будут настороже, — шепнул Красный Орел.
Томек освободился уже от настроения, вызванного поведением индейца. Взглянув на него искрящимися глазами, он сказал:
— Орлы всего лишь жадные и хищные птицы. Они не знают человеческого языка и лишены всякой сверхъестественной силы. Поэтому орлы, хотя с успехом охотятся на птиц и даже на косуль и волков, на нашу стоянку напасть не посмеют. Кроме того, они только в полете или сидя на скале выглядят красиво и величественно. А по земле ходят так неуклюже, что только смех один. Орла, этого опасного кровожадного разбойника, часто считают примером силы и благородства, а весьма полезных сипов и грифов презирают как воплощение отвратительной прожорливости. На самом же деле орел любит кровь, питается живой добычей, не брезгуя и падалью. Сипы не убивают, довольствуются только падалью, и, стало быть, приносят человеку пользу. Ну да ладно, скажи теперь, как мы будем охотиться на орлов? Мне это начинает нравиться.
— Пусть мой брат не говорит так, — неохотно возразил навах. — Орлы высмотрели нас, и кто знает, что из этого получится.
— Получится то, что я останусь без перьев, присвоенных мне советом старейшин твоего племени, — улыбнулся белый юноша. — Поверь, что я чуть было не выстрелил по этим орлам из моего штуцера.
— Вы, белые, многого не понимаете, — задумчиво ответил индеец. — Так вот, относительно охоты... Лошадей мы оставим здесь, а сами пойдем в горы.
— А ты не боишься, что мы можем остаться без лошадей? — встревожился Томек.
— Стреноженные, они далеко не уйдут. Да здесь столько травы, что им не захочется отсюда уходить.
Уложив снаряжение в два мешка, они закинули их себе на спины. Индеец прихватил еще большую связку срезанных юкковых веток. И вот так навьюченные, они тронулись в дикие горы.
Красный Орел хорошо знал местность. Он легко находил пологие подходы, только в нескольких местах пришлось с трудом взбираться на крутые склоны.
Вскоре извилистые каньоны и долинки, выглядевшие зелеными оазисами среди дикого нагромождения скал, остались позади. Там, где голые скалы были покрыты тонким слоем почвы, росли метелки юкки и кактусы.
Молодые охотники время от времени останавливались, чтобы передохнуть. Пользуясь этими остановками, индеец внимательно осматривал все изломы и расщелины, в то время как Томек любовался живописной дикой местностью.
Через несколько часов они добрались до обширной террасы в изломе стены одной из гор. Кругом виднелись вершины, со склонами изрезанными расселинами или нависшие над пропастями.
Только теперь Томек понял, что его спутник выбрал хотя и короткую, но не самую удобную дорогу. С южной стороны подъем был значительно легче, а высокогорная растительность кончалась у подножия плато, на котором они находились.
Словно угадав мысли Томека, Красный Орел сказал:
— Мой брат наверное гадает, почему я выбрал более трудную дорогу. Каньон, по которому мы пришли, прегражден недалеко отсюда глубоким бурным потоком. Через него переправиться очень трудно.
— Ах, вот как! А мы здесь устроим ловушку на орлов?
— Мы уже на месте, — кратко ответил индеец.
— Значит, можно заняться стоянкой! — обрадовался Томек, уже уставший карабкаться по скалам.
— Стоянка будет вот там, за гребнем горы, — сказал навах. — А здесь мы устроим ловушку.
Немного отдохнув, охотники взобрались на широкий травянистый уступ. Здесь они разбили палатку и развели небольшой костер из юкковых веток. Проголодавшийся Томек уплетал ужин с аппетитом, зато его товарищ проявлял сдержанность. Неразговорчивость индейца не давала Томеку покоя. Он не понимал, почему индейцы во время охоты держат себя так, будто совершают какой-то церемониал, но из врожденной деликатности не задавал лишних вопросов.
Еще до наступления вечера наши охотники спустились на покинутую террасу, и по указаниям индейца выкопали глубокую яму. В ней-то и должны были они завтра поджидать появления орлов. Ловушку тщательно замаскировали, прикрыли ветками, землей и травой. Все следы старательно уничтожили.
Потом вернулись к палатке. Томек, недовольный упорным молчанием индейца, решил лечь пораньше. Каково же было его удивление, когда Красный Орел заявил, что этой ночью они не должны вовсе ложиться.
— А что мы будем делать? — озадаченно спросил Томек.
— Будем взывать о прощении к духам птиц, которых мы убьем завтра, — кратко ответил индеец.
Томек сразу же забыл об усталости, и спать ему расхотелось. Он знал, как неохотно индейцы посвящают белых в свои обряды и церемонии. И вот выдался необыкновенный случай проникнуть в одну из их тайн.
Когда спустилась ночь, индеец сел у тлеющего костра. Томек уселся напротив. Краснокожий добыл из узелка мешочек с сушеной травой. Время от времени он сыпал ее на раскаленные угли. Над костром заклубились серые облака ароматного дыма, похожего на ладан. Индеец наклонился над костром так, чтобы сладковатый дым овевал все его тело. Вскоре Томек почувствовал легкое головокружение. Как сквозь сон до его сознания доходили слова песни индейца.
«Великий Маниту! Дай мне острое зрение, чтобы выследить всеведущего орла. Надели силой мои руки и ноги, чтобы я мог нанести молниеносный, смертельный удар. Пусть священный дым курения очистит мое тело от человеческого запаха, предостерегающего всякое животное о приближении охотника... О великий, всеведущий мудрый орел! Прости мне за то, что я должен тебя убить. Мне нужны твои перья для храброго воина. Твой дух возрадуется, увидев перья на голове благородного друга, храброго, как медведь-гризли и мудрого, как змей. Твои перья будут служить ему отличием среди воинов...»
Всю ночь без перерыва индеец пел свою бесконечную песню. То он умолял великого духа Маниту о помощи, то вновь обращался за прощением к орлу, которому он нанесет смертельный удар... Долго вслушивался Томек в монотонную песнь индейца. Откуда-то из долины донесся далекий вой койота. И снова монотонная песнь орла...
Томеку показалось, что он всего лишь на миг прикрыл глаза, как его уже будят. С удивлением он увидел, что ночная темнота растеклась с дымом воскурений. Рядом стоял Красный Орел.
— Нам пора, — сказал он.
Томек протер глаза и вскочил. Пока он проверял затвор штуцера, индеец взял свой мешок. С ружьем, готовым к выстрелу, Томек бодро последовал за Красным Орлом, который в знак того, что он не намерен пользоваться оружием, свое ружье не взял.
Вскоре охотники очутились на террасе у выкопанной вчера ямы. Красный Орел полез в свой мешок, достал оттуда кусок сырой говяжьей печени, положил его на ветки, прикрывавшие яму, потом достал шкуру койота. С необыкновенной ловкостью вбил в землю колышки и повесил на них шкуру койота так, что сверху могло показаться, будто настоящий живой койот пожирает добычу.
Томек с огромным интересом наблюдал за всем этим. Особенно он изумился когда индеец достал из мешка человеческий череп.
— Ну, что ты делаешь, право! Почему ты тревожишь человеческие останки? — возмутился Томек.
— Это череп великого воина. Он сделает нас невидимыми для орла, как невидим для нас дух воина, пребывающего теперь в Стране Вечной Охоты, — серьезно пояснил Красный Орел. — А теперь — быстрей в яму. Орлы могут сейчас прилететь!
Они влезли в яму и тщательно замаскировали вход, оставив небольшие щели, чтобы наблюдать небо. В одну из щелей индеец просунул длинную ветку для того, чтобы отгонять от приманки других, непрошенных пернатых гостей. Теперь осталось только ждать орлов.
Краснокожему охотнику приходилось уже несколько раз сгонять веткой птиц, привлеченных приманкой. И вот уже вновь намеревался он шевельнуть веткой, как вдруг услышал клекот, похожий на ястребиный. Кружившиеся над приманкой птицы в страхе разлетелись.
— Орел, — шепнул индеец.
Сквозь щель они увидели великолепную птицу, парящую в воздухе.
— Увидел приманку и наверное хочет отпугнуть нашего койота, — шепнул Томек.
— Мой белый брат говорит правду, — согласился индеец. — Орел видит добычу! Сейчас нужна ловкость. Как только орел сядет на настил ямы, я постараюсь схватить его за ноги. И если это удастся, мы успешно закончим охоту.
— Не знаю, решился бы я на это, — пробурчал Томек. — Но я легко могу его теперь подстрелить...
— Подстреленная птица исчезнет в расщелине. Пропадут твои перья.
Но орел, вопреки этому предсказанию, все что-то не решался ухватить легкую добычу. Вот он снизился, делая все меньшие и меньшие круги, яростно клекоча, так, что индеец даже насторожился.
— Чего-то боится, — шепнул он Томеку — Плохой признак!
— Ведь нет же здесь опасных для него животных, — вполголоса ответил Томек.
— Неужели появился...
В эту минуту огромный хищник сложил широкие крылья и, словно стрела из лука, метнулся к земле. Как только он коснулся перекрытия из веток, индеец молниеносно высунул руки, схватил орла за ноги, втянул в яму и ногой сломал ему хребет.
Все произошло так быстро, что Томек спохватился, когда все было кончено. Побежденный орел беспомощно забил крыльями, судорожно свел когти, принесшие смерть уже многим животным, и замер.
Томеку хотелось как можно скорее рассмотреть великана. Он раскидал ветки, закрывавшие яму, но как только взглянул на террасу, сразу понял, почему орел так долго кружил над приманкой, не решаясь схватить ее. Метрах в двадцати от ямы стоял большой, темно-бурый медведь. Заметив голову, показавшуюся из ямы, медведь глухо заворчал.
— Медведь! — в волнении крикнул Томек.
Всегда находящийся настороже краснокожий охотник бросил свою добычу и выглянул из ямы. С одного взгляда понял он, что надо делать.
— Гризли! Молодой гризли! Отвлекай его внимание, а я постараюсь зайти сзади. Стреляй обязательно прямо в сердце, но нажимай курок только тогда, когда гризли станет на задние лапы.
Ранчо шерифа Аллана находилось в южной части плоскогорья Сьерра-Мадре, вблизи мексиканской границы, поэтому Томек и Красный Орел решили охотиться на орлов в горах Гуадалупе.
На эти несколько дней Томек собирался ехать только со своим краснокожим другом. Он знал по опыту, что такие вылазки сближают людей и укрепляют дружбу, к чему он особенно стремился. Поэтому он сделал все возможное, чтобы отговорить боцмана Новицкого участвовать в охоте. Сделать это было нелегко. Правда, великан моряк не любил экскурсий в горы, утверждая, что очень уж это утомительно — «трясти брюхо по камням», но когда речь шла о приключениях или возможности увидеть что-нибудь новое, он готов был и пострадать. Но на этот раз шериф невольно помог Томеку, предложив боцману устроить засаду на ягуара, повадившегося нападать на стадо в прерии. Поставленный перед выбором, ловить ли «пташек», как он называл орлов, или охотиться на четвероногого хищника, он, разумеется, был даже доволен, что такой великолепный стрелок, как Томек, не будет участвовать в охоте на ягуара. Шериф, по его собственному признанию, стрелял неважно, поэтому лавры победителя достанутся ему одному. Не очень-то разбираясь в этом, боцман не знал, что большинство орлов отличается необычными размерами, силой, кровожадностью и отваживается даже нападать на людей.
Довольный таким оборотом дела, Томек не очень-то и стремился посвящать друга во всю рискованность охоты на орлов. Но с кем-то поделиться хотелось, и когда Салли попросила его что-то объяснить, Томек блеснул перед ней своими знаниями, почерпнутыми из школьных учебников и книг по природоведению — Салли узнала, что отряд хищных птиц делится на два подотряда: сипы Нового Света и настоящие хищники. Эти последние, в свою очередь, делятся на четыре семейства: змееядов, соколов, сипов и рыболовов. Самое многочисленное семейство соколиных[26] опять таки делится на шесть подсемейств — ягнятники-бородачи, орлы, канюки, ястребы, кара кары и соколы настоящие[27].
Хищные птицы живут в разных частях света. На американском континенте они встречаются на всем протяжении от крайнего севера до Парагвая. Эти крупные, подчас очень крупные птицы отличаются характерным внешним видом. Их голова покрыта перьями, клюв острый, изогнутый, хвост короткий, когти — крупные, крепкие, острые и сильно загнуты вниз.
Своеобразным видом являются орланы[28], которых иногда называют морскими орлами. Размах крыльев достигает у них двух с половиною метров, а туловище — девяноста пяти сантиметрам. Оперение коричневого или грязно-серого цвета.
В Сибири и Японии встречается орлан-белохвост; в Северной Америке — белоголовый орлан, в Африке — орланы — крикун и акробат.
Орел-беркут[29] превосходящий размерами европейского и орлана-белохвоста, принадлежит к числу крупнейших представителей пернатого царства Америки.
Подобно европейским беркутам, американские орлы гнездятся высоко в горах, на недоступных кручах. У каждой орлиной пары есть свои охотничьи угодья; если там хватает пищи для орлиного семейства, орлы не покидают гнезда даже зимой. Эта величественная птица с оперением ржаво-рыжеватого цвета является самым опасным врагом всякой живности.
На них-то и собирался охотиться Томек. Но куда больше, чем орлами, заинтересовалась Салли молодым индейцем, с которым Томек собирался на охоту.
И вот в назначенный день молодые друзья на рассвете покинули ранчо. Кроме верховых, низкорослых, сильных мустангов, Томек взял еще с собой запасную лошадь с навьюченным снаряжением и продовольствием.
Путь их лежал на юго-запад, через поросшую кустами мескито[30] и кактусами прерию к отчетливо видневшейся вдали горной цепи. Около полудня они въехали в каньон, глубоко рассекающий горы.
На крутых склонах каньона росли юкковые леса. Своеобразные, но уродливые зеленые деревца напоминали метлы, воткнутые черенком в землю.
Красный Орел, закинув голову, высматривал в небе беркутов, без колебаний углубляясь в глухие ответвления каньона, окаймленные высокими скалами. К вечеру они взобрались на пологий склон, и там, на небольшой полянке, поросшей юкковыми деревьями и кактусами, расположились на ночлег.
Стреножив мустангов, они пустили их пастись, а сами разбили палатку и развели костер. Ужин не занял много времени. Ели молча, устав от седла за целый день.
Томека неимоверно интересовал индейский способ охоты на орлов. Он надеялся, что после ужина его товарищ расскажет, как собственно думает устроить на них засаду. Однако навах не склонен был разговаривать на эту тему. Как только убрали посуду, индеец завернулся в одеяло и лег у костра.
Томек обожал вечерние беседы у костра, поэтому, недовольный неразговорчивостью индейца, сказал:
— Может быть, обсудим план охоты? Еще не поздно, до рассвета успеем отдохнуть.
— Нельзя сейчас говорить об охоте на орлов, — вполголоса ответил навах. — Недалеко их гнездо. Если они подслушают, нам не удастся к ним подобраться. Пусть мой брат отдыхает. Завтра нас ждет очень трудный день.
Получив такую отповедь, Томек влез в палатку. Нет, куда приятнее охотиться с африканскими неграми. Те могли всю ночь проболтать, хотя были суеверны не меньше индейцев. В унынии Томек лег на одеяло, но уснуть не мог. Стал думать, не лучше ли было поехать с боцманом и шерифом охотиться на ягуара, Но туг же вспомнил, зачем он, собственно, охотится на орлов. Право носить пять орлиных перьев — ведь это же немалая честь. Даже Красный Орел пока что добился всего трех перьев. А еще его ждет торжественная церемония возложения головного убора с пятью орлиными перьями, — отличия, ради которого любой индеец готов рисковать своей жизнью.
Настроение несколько улучшилось, и все еще не переставая думать о предстоящей охоте на орлов, Томек крепко заснул.
Как только первые лучи солнца коснулись горных вершин, молодые охотники вскочили с постелей. Красный Орел то и дело вглядывался в безоблачное небо — не парит ли там царь птиц. Свертывание лагеря уже подходило к концу, как вдруг индеец замер, вскинув голову. Заинтересованный Томек тоже посмотрел вверх.
На светлом фоне утреннего неба, в просвете между отвесными стенами каньона ясно виднелись темные очертания.
С минуту Томек думал, что это ему привиделось. Вдруг мелькнула мысль, уж не братья ли Уилбур и Орвилл Райт, которые в 1903 году совершили в Северной Каролине первый полет на аэроплане с мотором, вылетели на новое испытание. Но тут на фоне неба показался силуэт медленно парящей птицы. Казалось, что широко раскинутые крылья совершенно неподвижны.
Иногда птицы повисали в воздухе, как будто высматривая в расщелинах добычу и вновь взмывали, медленно и величественно.
— Орлы облетают участок своей охоты, — с почтением сказал индеец. — Каждое утро так летают. От их острого зрения ничто не скроется...
Настроение суеверного индейца передалось Томеку. Парящие в небе исполины действительно вызывали удивление и страх. Недаром многие властелины воинственных народов избрали орла для своего герба. Красота, сила, величавость этой птицы во время полета поражают воображение, Томек подумал о гербе его родной страны, и тут же вспомнил, что золотистый орел находится и в гербе Соединенных Штатов Северной Америки.
Зоркие птицы, видимо, заметили людей с лошадьми на небольшой поляне, потому что внезапно сложили крылья и камнем понеслись вниз. Сделав несколько кругов над поляной, медленно полетели к югу.
— Увидели нас, теперь будут настороже, — шепнул Красный Орел.
Томек освободился уже от настроения, вызванного поведением индейца. Взглянув на него искрящимися глазами, он сказал:
— Орлы всего лишь жадные и хищные птицы. Они не знают человеческого языка и лишены всякой сверхъестественной силы. Поэтому орлы, хотя с успехом охотятся на птиц и даже на косуль и волков, на нашу стоянку напасть не посмеют. Кроме того, они только в полете или сидя на скале выглядят красиво и величественно. А по земле ходят так неуклюже, что только смех один. Орла, этого опасного кровожадного разбойника, часто считают примером силы и благородства, а весьма полезных сипов и грифов презирают как воплощение отвратительной прожорливости. На самом же деле орел любит кровь, питается живой добычей, не брезгуя и падалью. Сипы не убивают, довольствуются только падалью, и, стало быть, приносят человеку пользу. Ну да ладно, скажи теперь, как мы будем охотиться на орлов? Мне это начинает нравиться.
— Пусть мой брат не говорит так, — неохотно возразил навах. — Орлы высмотрели нас, и кто знает, что из этого получится.
— Получится то, что я останусь без перьев, присвоенных мне советом старейшин твоего племени, — улыбнулся белый юноша. — Поверь, что я чуть было не выстрелил по этим орлам из моего штуцера.
— Вы, белые, многого не понимаете, — задумчиво ответил индеец. — Так вот, относительно охоты... Лошадей мы оставим здесь, а сами пойдем в горы.
— А ты не боишься, что мы можем остаться без лошадей? — встревожился Томек.
— Стреноженные, они далеко не уйдут. Да здесь столько травы, что им не захочется отсюда уходить.
Уложив снаряжение в два мешка, они закинули их себе на спины. Индеец прихватил еще большую связку срезанных юкковых веток. И вот так навьюченные, они тронулись в дикие горы.
Красный Орел хорошо знал местность. Он легко находил пологие подходы, только в нескольких местах пришлось с трудом взбираться на крутые склоны.
Вскоре извилистые каньоны и долинки, выглядевшие зелеными оазисами среди дикого нагромождения скал, остались позади. Там, где голые скалы были покрыты тонким слоем почвы, росли метелки юкки и кактусы.
Молодые охотники время от времени останавливались, чтобы передохнуть. Пользуясь этими остановками, индеец внимательно осматривал все изломы и расщелины, в то время как Томек любовался живописной дикой местностью.
Через несколько часов они добрались до обширной террасы в изломе стены одной из гор. Кругом виднелись вершины, со склонами изрезанными расселинами или нависшие над пропастями.
Только теперь Томек понял, что его спутник выбрал хотя и короткую, но не самую удобную дорогу. С южной стороны подъем был значительно легче, а высокогорная растительность кончалась у подножия плато, на котором они находились.
Словно угадав мысли Томека, Красный Орел сказал:
— Мой брат наверное гадает, почему я выбрал более трудную дорогу. Каньон, по которому мы пришли, прегражден недалеко отсюда глубоким бурным потоком. Через него переправиться очень трудно.
— Ах, вот как! А мы здесь устроим ловушку на орлов?
— Мы уже на месте, — кратко ответил индеец.
— Значит, можно заняться стоянкой! — обрадовался Томек, уже уставший карабкаться по скалам.
— Стоянка будет вот там, за гребнем горы, — сказал навах. — А здесь мы устроим ловушку.
Немного отдохнув, охотники взобрались на широкий травянистый уступ. Здесь они разбили палатку и развели небольшой костер из юкковых веток. Проголодавшийся Томек уплетал ужин с аппетитом, зато его товарищ проявлял сдержанность. Неразговорчивость индейца не давала Томеку покоя. Он не понимал, почему индейцы во время охоты держат себя так, будто совершают какой-то церемониал, но из врожденной деликатности не задавал лишних вопросов.
Еще до наступления вечера наши охотники спустились на покинутую террасу, и по указаниям индейца выкопали глубокую яму. В ней-то и должны были они завтра поджидать появления орлов. Ловушку тщательно замаскировали, прикрыли ветками, землей и травой. Все следы старательно уничтожили.
Потом вернулись к палатке. Томек, недовольный упорным молчанием индейца, решил лечь пораньше. Каково же было его удивление, когда Красный Орел заявил, что этой ночью они не должны вовсе ложиться.
— А что мы будем делать? — озадаченно спросил Томек.
— Будем взывать о прощении к духам птиц, которых мы убьем завтра, — кратко ответил индеец.
Томек сразу же забыл об усталости, и спать ему расхотелось. Он знал, как неохотно индейцы посвящают белых в свои обряды и церемонии. И вот выдался необыкновенный случай проникнуть в одну из их тайн.
Когда спустилась ночь, индеец сел у тлеющего костра. Томек уселся напротив. Краснокожий добыл из узелка мешочек с сушеной травой. Время от времени он сыпал ее на раскаленные угли. Над костром заклубились серые облака ароматного дыма, похожего на ладан. Индеец наклонился над костром так, чтобы сладковатый дым овевал все его тело. Вскоре Томек почувствовал легкое головокружение. Как сквозь сон до его сознания доходили слова песни индейца.
«Великий Маниту! Дай мне острое зрение, чтобы выследить всеведущего орла. Надели силой мои руки и ноги, чтобы я мог нанести молниеносный, смертельный удар. Пусть священный дым курения очистит мое тело от человеческого запаха, предостерегающего всякое животное о приближении охотника... О великий, всеведущий мудрый орел! Прости мне за то, что я должен тебя убить. Мне нужны твои перья для храброго воина. Твой дух возрадуется, увидев перья на голове благородного друга, храброго, как медведь-гризли и мудрого, как змей. Твои перья будут служить ему отличием среди воинов...»
Всю ночь без перерыва индеец пел свою бесконечную песню. То он умолял великого духа Маниту о помощи, то вновь обращался за прощением к орлу, которому он нанесет смертельный удар... Долго вслушивался Томек в монотонную песнь индейца. Откуда-то из долины донесся далекий вой койота. И снова монотонная песнь орла...
Томеку показалось, что он всего лишь на миг прикрыл глаза, как его уже будят. С удивлением он увидел, что ночная темнота растеклась с дымом воскурений. Рядом стоял Красный Орел.
— Нам пора, — сказал он.
Томек протер глаза и вскочил. Пока он проверял затвор штуцера, индеец взял свой мешок. С ружьем, готовым к выстрелу, Томек бодро последовал за Красным Орлом, который в знак того, что он не намерен пользоваться оружием, свое ружье не взял.
Вскоре охотники очутились на террасе у выкопанной вчера ямы. Красный Орел полез в свой мешок, достал оттуда кусок сырой говяжьей печени, положил его на ветки, прикрывавшие яму, потом достал шкуру койота. С необыкновенной ловкостью вбил в землю колышки и повесил на них шкуру койота так, что сверху могло показаться, будто настоящий живой койот пожирает добычу.
Томек с огромным интересом наблюдал за всем этим. Особенно он изумился когда индеец достал из мешка человеческий череп.
— Ну, что ты делаешь, право! Почему ты тревожишь человеческие останки? — возмутился Томек.
— Это череп великого воина. Он сделает нас невидимыми для орла, как невидим для нас дух воина, пребывающего теперь в Стране Вечной Охоты, — серьезно пояснил Красный Орел. — А теперь — быстрей в яму. Орлы могут сейчас прилететь!
Они влезли в яму и тщательно замаскировали вход, оставив небольшие щели, чтобы наблюдать небо. В одну из щелей индеец просунул длинную ветку для того, чтобы отгонять от приманки других, непрошенных пернатых гостей. Теперь осталось только ждать орлов.
Краснокожему охотнику приходилось уже несколько раз сгонять веткой птиц, привлеченных приманкой. И вот уже вновь намеревался он шевельнуть веткой, как вдруг услышал клекот, похожий на ястребиный. Кружившиеся над приманкой птицы в страхе разлетелись.
— Орел, — шепнул индеец.
Сквозь щель они увидели великолепную птицу, парящую в воздухе.
— Увидел приманку и наверное хочет отпугнуть нашего койота, — шепнул Томек.
— Мой белый брат говорит правду, — согласился индеец. — Орел видит добычу! Сейчас нужна ловкость. Как только орел сядет на настил ямы, я постараюсь схватить его за ноги. И если это удастся, мы успешно закончим охоту.
— Не знаю, решился бы я на это, — пробурчал Томек. — Но я легко могу его теперь подстрелить...
— Подстреленная птица исчезнет в расщелине. Пропадут твои перья.
Но орел, вопреки этому предсказанию, все что-то не решался ухватить легкую добычу. Вот он снизился, делая все меньшие и меньшие круги, яростно клекоча, так, что индеец даже насторожился.
— Чего-то боится, — шепнул он Томеку — Плохой признак!
— Ведь нет же здесь опасных для него животных, — вполголоса ответил Томек.
— Неужели появился...
В эту минуту огромный хищник сложил широкие крылья и, словно стрела из лука, метнулся к земле. Как только он коснулся перекрытия из веток, индеец молниеносно высунул руки, схватил орла за ноги, втянул в яму и ногой сломал ему хребет.
Все произошло так быстро, что Томек спохватился, когда все было кончено. Побежденный орел беспомощно забил крыльями, судорожно свел когти, принесшие смерть уже многим животным, и замер.
Томеку хотелось как можно скорее рассмотреть великана. Он раскидал ветки, закрывавшие яму, но как только взглянул на террасу, сразу понял, почему орел так долго кружил над приманкой, не решаясь схватить ее. Метрах в двадцати от ямы стоял большой, темно-бурый медведь. Заметив голову, показавшуюся из ямы, медведь глухо заворчал.
— Медведь! — в волнении крикнул Томек.
Всегда находящийся настороже краснокожий охотник бросил свою добычу и выглянул из ямы. С одного взгляда понял он, что надо делать.
— Гризли! Молодой гризли! Отвлекай его внимание, а я постараюсь зайти сзади. Стреляй обязательно прямо в сердце, но нажимай курок только тогда, когда гризли станет на задние лапы.