Толлер вспыхнул и машинально коснулся рукояти меча. Коммодор ни за что ни про что опозорил его, отчитав в присутствии младших чинов, но Толлер мог лишь единственным способом заявить свой протест: намекнуть, что замечания Шолдда - это бесполезная трата драгоценного времени.
   - Сэр, если посланник выглядит настолько плохо...
   - Ладно, ладно, убирайтесь с глаз моих долой. - Шолдд бросил быстрый взгляд на Стинамирта. - А этот парень, похоже, заделался вассалом клана Маракайнов. Он что, теперь причислен к вашей свите?
   - Сэр, сержант Стинамирт - первоклассный летчик, и его помощь весьма пригодится мне во время...
   - Забирайте и его! - Шолдд развернулся и, не отдав честь, побрел прочь, что могло быть расценено только как еще одно целенаправленное оскорбление.
   "Вот, значит, как, - подумал Толлер, встревоженный упоминанием "клана Маракайнов". - Мой дед был самым славным воином за всю историю Колкоррона, мой отец - один из наиболее выдающихся и могущественных людей нашего времени, а всякие Шолдды презирают меня за это. Может, они считают, что я втайне дергаю за веревочки семейных связей? Или, наоборот, намеренно не обращаясь к помощи влиятельных родственников, демонстрирую какое-то особенное самомнение? Быть может, их оскорбляет и даже бесит то, что я отказываюсь воспользоваться возможностями, за которые они бы..."
   Серия выхлопов, донесшихся из двигателей корабля, эхом отразилась от реющей над ними сферы баллона и прервала размышления Толлера. Прощальным жестом коснувшись плеча Корревальта, он вместе со Стинамиртом подбежал к гондоле и взобрался на борт. Сержант вспомогательного состава, дежуривший у топки и следящий за готовностью корабля, отдал честь и кивнул в сторону пассажирской каюты. Толлер подошел к отделению с высокими бортиками и заглянул внутрь. На койке лежал посланник Кетторан, несмотря на жару, целиком закутанный в стеганое одеяло. Его вытянутое лицо поражало смертельной бледностью, к старческим морщинам прибавились признаки глубокого изнеможения, однако глаза оставались по-прежнему живыми. Увидев Толлера, он подмигнул и приветственно поднял иссушенную возрастом руку.
   - Вы летите один, сэр? - озабоченно спросил Толлер. - А как же врач?
   Презрительная гримаса на миг оживила черты Кетторана.
   - Да я близко к себе не подпущу этих сапожников.
   - Но вы же больны...
   - Не родился еще доктор, способный излечить мой недуг, - почти удовлетворенно крякнул Кетторан. - Я страдаю всего-навсего от недостаточности времени. Кстати, юный Маракайн, мне показалось, что вы не меньше меня желаете побыстрее очутиться на Верхнем Мире.
   Толлер промямлил какое-то извинение и вернулся к сержанту, который сразу же отошел от рычагов управления и перелез через борт гондолы. Задержавшись на несколько секунд на приступке, он объяснил Стинамирту, где хранятся провизия и прочие необходимые припасы, включая небесные костюмы. Как только провожатый исчез из виду, Толлер пустил щедрую струю горячего газа в купол баллона и поднял якоря.
   Небесное судно рванулось вверх, а воздушное течение, проходящее прямо над ангаром, придало кораблю дополнительную скорость. Зная, что начальная тяга исчезнет, как только баллон войдет в западный воздушный поток и начнет двигаться вместе с ним, Толлер не стал выключать горелку. Небесный корабль несмотря на то что в этом рейсе гондола весила меньше обычного - развернулся медленно и степенно, приспосабливаясь к изменениям в воздушной среде. Стинамирт театрально схватился за желудок. Со стороны плетеной клетки-каюты, где лежал Кетторан, донесся жалобный стон.
   Во второй раз на протяжении какого-то часа панорама Ро-Атабри начала удаляться от Толлера, только теперь она скрывалась не вдали, а внизу. "Я даже поверить не могу, что такое со мной происходит", - подумал он словно во сне, ошеломленный внезапным поворотом событий. Всего несколько минут назад его терзал страх никогда больше не увидеть Вантару Дервонай - и вот он уже волею судеб спешит к ней на свидание.
   "Вскоре я снова встречусь с Вантарой, - сказал он себе. - Хоть в этом мне повезло".
   Толлер за весь день не притронулся к еде, он лишь сделал пару глотков воды, чтобы хоть отчасти компенсировать потерю жидкости во время вступления в засушливые области средней стадии перелета. Туалет на судне был самым примитивным, и по большей части пользоваться им было крайне неприятно, а в условиях невесомости многие предпочитали вообще не справлять свои естественные нужды в день маневра переворота. Для здорового человека система работала вполне сносно, но состояние Кетторана еще в самом начале путешествия оставляло желать лучшего, теперь же - к вящему беспокойству Толлера - складывалось впечатление, что посланник из последних сил цепляется за свою жизнь.
   - Убери эти помои с глаз моих долой, - ворчливо буркнул Кетторан. - Я не младенец, чтобы грудь сосать - да еще такое отвратительное вымя!
   Толлер нехотя отодвинул конической формы пакет с теплым супом, который он принес посланнику.
   - Но это пойдет вам только на пользу.
   - Ты кудахчешь, прямо как моя мамочка.
   - Разве это причина, чтобы отказываться от еды?
   - Не умничай, юный Маракайн. - Дыхание Кетторана белыми облачками пара вырывалось из маленькой дырочки в горе одеял, укутавших его с головой.
   - Я всего лишь пытался...
   - Моя мать стряпала куда лучше, чем все повара, которых мы то и дело нанимали, - сказал Кетторан, не обращая на Толлера внимания. - У нас был дом на западном склоне Зеленой Горы - кстати, совсем неподалеку от того места, где когда-то жил твой дед, - и я до сих пор помню, как я въезжаю на холм, оказываюсь в своих угодьях и сразу по одному запаху узнаю, мать готовила обед или кто-то другой. Я навестил те места спустя несколько дней после того, как мы приземлились в Ро-Атабри, но весь наш район давным-давно сгорел... еще во время бунтов... сгорел дотла... камня на камне не осталось. Зря я туда ходил - лучше бы сохранил старые воспоминания.
   Услышав про деда, Толлер сразу оживился:
   - А вы тогда часто виделись с моим дедом?
   - От случая к случаю. Его было трудно не увидеть - здоровенный такой мужик, - но куда чаще я встречался с его братом, Лейном... тот только и делал, что курсировал между своим домом и резиденцией магистра Гло в Зеленогорской Башне.
   - А мой дед... - Толлер вдруг осекся, и странная тревога закралась в его душу, ибо в окружающей среде произошла какая-то едва ощутимая и быстрая перемена. Он поднялся на ноги, придерживаясь за линь, чтобы не улететь с палубы, и огляделся по сторонам. Стинамирт, уткнув нос в воротник небесного костюма, сидел привязавшись ремнями к креслу у панели управления. Он методически то включал, то выключал главный двигатель, поддерживая подъемную тягу, и вроде бы ничего необычного не заметил. Казалось, все шло своим чередом в тесном микрокосме гондолы; за бортом по-прежнему сияли знакомые огоньки звезд и блестели спирали на фоне темно-синего неба.
   - Сэр? - дернулась укутанная, разбухшая до неузнаваемости фигура Стинамирта. - Что-нибудь случилось?
   Толлеру пришлось еще раз оглядеться по сторонам, прежде чем он понял причину своего беспокойства.
   - Освещение! Освещение изменилось! Ты что, не заметил?
   - Я, должно быть, мигнул тогда. Но я не...
   - Свет словно выключился на секунду - я в этом уверен, а ведь до заката еще целый час. - Жалея, что солнца не видно, Толлер подплыл к панели управления и встревоженно заглянул в жерло баллона. Покрытая лаком поверхность парусины была выкрашена в темно-коричневый цвет, чтобы лучше поглощать тепло солнечных лучей, но в некоторой степени она сохранила первоначальную прозрачность, и на ней явственно проступали швы между панелями и ленты обогревателей, которые только подчеркивали величину непрочного купола. Толлер был прекрасно знаком с внутренностями баллона и ничего особенного не обнаружил. Стинамирт тоже заглянул в баллон и, не сказав ни слова, уставился в пол.
   - Говорю тебе, что-то не так. - Толлер тщетно пытался избавиться от охвативших его сомнений. - Что-то произошло. Освещение изменилось... тень...
   - Согласно высотомеру, мы приближаемся к точке переворота, сэр, сказал Стинамирт, пытаясь помочь. - Может быть, мы прошли прямо под станциями и на нас упала их тень.
   - Нет, это бы заняло больше времени. - Толлер на мгновение нахмурился, принимая решение. - Сержант, разверните корабль.
   - Я... мне кажется, я еще не готов к выполнению маневра.
   - Я не прошу тебя выполнить переворот. Просто накрени судно, чтобы мы смогли увидеть, что происходит над нами. - Заметив, что все еще сжимает в руках пищевой пакет, Толлер швырнул его в сторону пассажирского отделения. Пакет врезался в страховочный линь, закрутился и, раскачиваясь из стороны в сторону, поплыл над бортом гондолы.
   Толлер подобрался к поручням и, вытянув шею, стал нетерпеливо ждать. Стинамирт принялся потихоньку поддавать тяги в один из небольших боковых двигателей на противоположном борту. Сначала показалось, что это не возымело никакого эффекта, лишь тонкие стойки по бокам от Толлера начали тихо потрескивать, но затем, после долгого ожидания, вселенная заскользила вниз, и затянутый водоворотами облачности диск Мира скрылся под ногами Толлера, а его глазам - постепенно выползая из-за баллона - предстало нечто такое, чего он никогда в жизни не видел.
   Половину неба занимала огромная круглая поверхность, состоящая сплошь из белого огня.
   Солнце уже зашло за ее восточный край, и эта кайма светилась невыносимо ярко, превратившись в центр ослепляющего излучения, миллиардами призматических игл разлетающегося по кругу.
   Чем дальше от солнца, тем менее интенсивным становилось свечение, но даже противоположная сторона диска сверкала так, что глазам было больно. Толлеру показалось вдруг, что он смотрит вверх из глубин залитого солнцем замерзшего озера. Он ожидал увидеть Верхний Мир, заполняющий небеса, но эта прекрасная, необъяснимая, невероятная поверхность из бриллиантово-белого света, пронизанная всеми цветами радуги, танцевавшими зигзагами и прыгающими из стороны в сторону, заслоняла планету.
   Буквально прилипнув к поручням, не в состоянии даже пальцем шевельнуть, Толлер вдруг заметил, что это диковинное явление как бы сползает по небу. Обернувшись, он увидел, что Стинамирт с отвисшей челюстью глазеет на небосвод, а его зрачки превратились в крошечные белые пластинки, став миниатюрными подобиями феномена, который полностью зачаровал его.
   - Я приказал лишь накренить судно! - рявкнул Толлер. - Немедленно остановите вращение, сержант.
   - Прошу прощения, сэр. - Стинамирт засуетился, и боковой двигатель, установленный ниже по борту, где стоял Толлер, начал выплевывать вверх пары маглайна. Звук двигателя был едва слышен, окружающее пространство мгновенно поглощало его, но мало-помалу желаемый эффект был достигнут, и судно неподвижно зависло параллельно океану белого пламени.
   - Что там случилось? - Ворчливый голос Трая Кетторана, донесшийся из пассажирского отделения, вывел Толлера из оцепенения.
   - А вы загляните за борт, - крикнул он посланнику, затем обратился к Стинамирту: - Как вы думаете, сержант, что это за штука такая? Лед?
   Стинамирт медленно кивнул:
   - Вроде это единственное объяснение, но...
   - Но откуда взялась вода? На оборонных станциях имеется обычный питьевой запас, его количество не превышает нескольких баррелей... - Толлер запнулся, потому что на ум ему пришла внезапная мысль. - А кстати, где станции? Надо их найти. Или они закованы в этот... - И сразу же в его голове закрутились следующие вопросы: какой толщины этот лед? На каком он расстоянии от корабля? И вообще какова ширина этой гигантской круглой пластины?
   Последний вопрос застрял у него в сознании, заслонив собой все остальное. Вплоть до этого мгновения Толлер был захвачен открывшимся его глазам зрелищем и ни на секунду не задумывался о грозящей опасности. Он испытывал чувство удивления, восторга - но никак не угрозы. Теперь, однако, определенные физические факторы воздухоплавания начали приобретать прежнее значение - весьма насущное, если не сказать - жизненно важное...
   Толлер знал, что атмосфера, окружающая две планеты, формой своей напоминает песочные часы, чья узенькая перемычка и формирует тот воздушный мост, которым пользуются небесные суда. Еще давным-давно было установлено, что кораблям следует держаться ближе к центру "моста" - иначе воздух становится таким разреженным, что человек начинает задыхаться от нехватки кислорода. По причине некоторой сложности проведения экспериментов в данной области пространства никто не знал, какова толщина слоя годного для дыхания воздуха, но даже по самым оптимистическим прогнозам он составлял не больше сотни миль в диаметре.
   Загадочное море из пылающего под солнцем льда было абсолютно безликим и могло парить над судном неким "зонтиком" в десять, двадцать, сорок миль в поперечнике... Толлер понятия не имел, на сколько именно могло протянуться это гигантское озеро, но, по его прикидкам, оно занимало примерно треть видимого полушария, а это давало достаточно информации для элементарных подсчетов.
   Беззвучно шевеля губами, он смотрел на сверкающий диск и в уме перемножал цифры. Жуткий холод, не имеющий ничего общего со стужей окружающей среды, охватил его, когда он наконец закончил расчеты. Если диск висит примерно на расстоянии шестидесяти миль от них - а это вполне допустимо, - тогда, по непреложным законам математики, он достаточно широк, чтобы блокировать воздушный мост между Миром и Верхним Миром...
   - Сэр? - словно из иной вселенной донесся до него голос Стинамирта. Сколько, вы сказали, от нас до этой льдины?
   - Замечательный вопрос, - хмуро отреагировал Толлер, вытаскивая из ящика панели управления корабельный бинокль. Он навел его на диск, пытаясь рассмотреть хоть что-то вразумительное, но повсюду взгляд натыкался лишь на сплошной слой сияния. Солнце полностью ушло за диск, освещая громадный круг уже более равномерно и тем самым еще больше осложняя расчет расстояния. Толлер повернулся к поручням спиной, потряс головой, прогоняя зеленоватые искорки из глаз, и посмотрел на высотомер. До отметки абсолютной невесомости оставался зазор шириной в какой-то волосок.
   - На эти приборы не следует так уж полагаться, сэр, - напомнил Стинамирт, не устояв перед искушением продемонстрировать свои знания. - Они были вымерены в мастерской, поэтому воздействие низких температур на пружину не учитывалось, и...
   - Пощади меня, а? - взмолился Толлер. - Это очень важно - мне нужно узнать размеры этой... этой небесной штуковины.
   - Можно подлететь к ней поближе и прикинуть, насколько она увеличилась.
   - У меня есть идея получше, - покачал головой Толлер. - Пока я не уверюсь, что другого выхода нет, я назад не поверну, а следовательно, мы полетим к кромке круга. Его точный диаметр в милях вовсе не так важен. Самое главное - убедиться, можно или нет облететь это препятствие. Ты будешь управлять кораблем, или мне сменить тебя?
   - Я бы не прочь немного попрактиковаться, сэр, - ответил Стинамирт. Какой режим горелки?
   Толлер нахмурился и про себя еще раз подосадовал, что до сих пор никто не изобрел достаточно практичный спидометр для небесных кораблей. Когда баллон начинает преодолевать сопротивление воздуха, опытный пилот может на глаз прикинуть скорость по ослаблению линя, но огромное количество исключений делает точное определение скорости судна невозможным. Для ученых умов Колкоррона задача изобретения надежного прибора не представляла особого труда, просто никогда не возникало нужды в подобном инструменте. Функции, исполняемые небесными кораблями, были достаточно просты: путешествовать вверх-вниз между поверхностью планеты и зоной невесомости. Такой полет обычно длился примерно пять дней в один конец, и плюс-минус несколько миль в час не играли роли.
   - Установи два и шесть, - сказал Толлер. - Представим себе, что мы поднимаемся со скоростью двадцать миль в час, и будем на этом основываться.
   - Но какова природа этой преграды? - изумился из-за спины Толлера посланник Кетторан. Он висел над каютой, одной рукой придерживаясь за бортик, а другой прижимая к себе одеяло.
   Толлер хотел было попросить старика лечь и не переутомлять себя, ибо врач на базе прописал Кетторану полный покой, но затем ему пришло в голову, что в невесомости не имеет значения, в каком положении пребывает человек со слабым сердцем. Отдавшись на волю фантазий, он придумал новое использование той жалкой, маленькой группки станций обороны, крутящейся в зоне невесомости. Установить там хорошую систему обогрева, наладить снабжение кислородом, и они вполне могут служить своего рода санаториями для тех, кому прописан щадящий режим. Даже калеки могли бы...
   - Я к тебе обращаюсь, юный Маракайн, - брюзжал тем временем Кетторан. Каково твое мнение об этом крайне любопытном объекте?
   - Мне кажется, он может состоять изо льда.
   - Но откуда взялось такое огромное количество воды?
   - Со звезд к нам прилетают целые глыбы камня, встречаются даже металлы, - пожал плечами Толлер. - Может быть, где-то в пространстве кружатся и ледяные астероиды.
   - Весьма правдоподобная гипотеза, - буркнул Кетторан. Он театрально кивнул, и его серьезное лицо, раскрасневшееся от холода, медленно скрылось из виду. Генерал вернулся в свой кокон из пуховых одеял. - Это знамение, добавил он. Голос его прозвучал приглушенно и был едва слышен из-за перегородки. - Я сразу чую знамения.
   Скептически улыбнувшись, Толлер покачал головой и вернулся на свою вахту у поручней гондолы. Указав, с какой периодичностью следует использовать боковые двигатели, он помог Стинамирту вывести судно на курс, который под некоторым углом вел к западной кромке огненной поверхности. Главный двигатель тихо гудел, и Толлер видел, что скорость судна вполне может составлять предложенные им двадцать миль в час, однако прошло несколько минут, а размеры круга ничуть не изменились.
   - Наш новый знакомый, новоявленное "знамение", оказывается, внушительный гигант, - сказал он Стинамирту. - Думаю, нам придется очень постараться, если мы хотим все-таки обогнуть его.
   Еще раз пожалев, что под рукой нет даже простейшего навигационного инструмента, доступного на самом примитивном воздушном корабле, Толлер вновь обратил взгляд на восточную часть огромного круга, как бы подгоняя его, и попытался убедить себя, что корабль значительно продвинулся вперед. Ему уже начало казаться, что угол и впрямь заметно изменился, когда по поверхности мерцающей пластины побежали огромные радужные волны. Они летели с ошеломляющей скоростью, пересекая весь диск за какие-то считанные секунды. Сердце Толлера замерло при виде этих космических метаморфоз, которые в очередной раз напомнили ему, что по сравнению с грандиозностью вселенной дела человеческие пусты и незначительны. Скрытое ледяным экраном солнце стало опускаться за Верхний Мир. Как только пучки лучей, порожденные отражением солнечного света от атмосферы планеты, исчезли в бесконечных пространствах космоса, ослепительное сияние диска начало меркнуть. Зона невесомости погружалась в ночь.
   Здесь, у самой точки переворота, различие между определениями "ночь" и "малая ночь" полностью стиралось. Каждый суточный цикл включал в себя два периода тьмы, приблизительно равных по своей продолжительности, и Толлер знал, что рассвета следует ждать только через четыре часа. Для своего воцарения ночь вряд ли могла выбрать более неподходящее время.
   - Сэр? - Стинамирту, превратившемуся в свете угасающего солнца в наделенный разумом кокон, даже не пришлось полностью формулировать вопрос.
   - Продолжаем следовать прежним курсом, но пропорции тяги уменьшить до одного к шести, - приказал Толлер - Мы всегда сможем отключить двигатели, если собьемся с курса. И еще раз проверь баллон, хорошо ли он накачан воздухом.
   Положившись на опытность Стинамирта, Толлер остался у поручней и снова принялся изучать диск. Солнечный свет все еще отражался от Мира, который висел теперь прямо за спиной, поэтому ледяная стена оставалась хорошо видимой. Однако, поскольку освещение изменилось, Толлер начал различать некоторые детали внутреннего строения диска: в сердцевине его протекали реки бледно-фиолетового оттенка, они разделялись снова и снова и, наконец, исчезали, теряясь в далеких отблесках.
   "Они похожи на сосуды, - подумал Толлер. - На сосуды в каком-то гигантском глазе..."
   На Мир набегала тень от планеты-сестры, и диск медленно превращался в некое поле черноты, но края его были ясно видны на фоне блестящих точек звезд. Остальная часть небосвода зажглась привычным сумасшествием галактик, мерцающих круглых или эллипсоидных водоворотов, к которым добавлялись бесформенные полосы света, мириады звезд, кометы и шустрые метеоры. На фоне этого переливающегося великолепия диск выглядел еще таинственнее, чем прежде, - равнодушная стена ночи, которая не имела права существовать в упорядоченной вселенной.
   Воспользовавшись килевой качкой судна, Толлер выглянул вперед и с удовлетворением отметил, что корабль движется прямо на западный край загадочного диска. Уныло тянулись часы темноты, воздух постепенно стал гораздо разреженнее, и легкие начали требовать больше кислорода неопровержимое свидетельство того, что судно уже прилично удалилось от центра невидимого мостика, соединяющего две планеты. Кетторан не жаловался, но его дыхание превратилось в серию тяжелых хрипов. Налив в пакет воды, он периодически бросал туда несколько щепоток огненной соли и прикладывался к пакету, шумно вдыхая.
   Когда наконец яркая полоска на западной оконечности диска ознаменовала появление солнца, Толлер обнаружил, что теперь край замерзшего озера виден даже тогда, когда судно идет ровно. Чувство перспективы вернулось, и в дело вступила геометрия.
   - Осталась миля, не больше, - объявил он Стинамирту и Кетторану. - Еще несколько минут, и мы перевалим через край и полетим обратно к центру, туда, где сможем нормально дышать.
   - Как раз вовремя! - Лицо Кетторана, спрятавшееся в глубинах капюшона, появилось над бортом пассажирского отделения. - И далеко от центра мы залетели?
   - Если брать за основу наш первоначальный курс, миль на тридцать... Толлер оглянулся на Стинамирта, и тот подтверждающе кивнул. - А это означает, что мы имеем дело не с озером, а с морем льда протяженностью в шестьдесят миль от края до края. Я собственным глазам не могу поверить, хотя смотрю прямо на эту штуковину. А в Праде нам тем более никто не поверит.
   - Мы докажем.
   - Как? Заставим взглянуть в телескопы?
   - Нет, наш рассказ подтвердит твоя знакомая - графиня Вантара. Кетторан смахнул каплю воды с кончика носа. - Ее корабль пролетал здесь за несколько дней до нас.
   - Разумеется, вы абсолютно правы. - Толлер слегка удивился тому, что за последнее время еще ни разу не вспомнил о Вантаре. - Лед... или барьер... в общем, что бы это ни было... возможно, оно уже висело здесь, когда она летела с планеты на планету. Мы сможем сравнить наши впечатления.
   Предвкушая грядущее обсуждение - удачный предлог для встречи, где бы сейчас ни находилась Вантара, - Толлер погрузился в размышления о том, как бы половчее перевалить через край диска. По сути дела, маневр был не так уж и сложен. Кораблю надо пройти как можно ближе к западной оконечности диска, совершить обычный переворот и вернуться к центру атмосферного моста, где воздух обретет нормальную плотность.
   Оставив Стинамирта у рычагов управления, он снова подплыл к поручням и, заняв наиболее выгодную точку обзора, принялся давать подробные инструкции по управлению кораблем. Судно, приблизившись к ободку круга, сбросило скорость и теперь еле тащилось, но по прошествии нескольких минут до Толлера вдруг дошло, что на то, чтобы достигнуть кромки ледяной стены, потребуется гораздо больше времени, чем он предполагал. Охваченный смутным подозрением, он направил бинокль на край. В глаза ему ударило близкое солнце, швырнув в линзы увеличительного прибора миллиарды крошечных игл, однако Толлеру все-таки удалось рассмотреть, где именно заканчивается лед. На самом деле до него оставалось не больше фарлонга, но в бинокль он казался куда ближе.
   Толлер удивленно хмыкнул, обнаружив, что кромка замерзшей воды ведет себя как живая.
   Вместо ожидаемой неподвижности ледяного круга его глазам предстала некая бурлящая кристаллическая масса. Стеклянные призмы, шипы и ветви, каждая высотой с человека, с необычной быстротой выбрасывались из глубин озера. В целом зрелище было подобно лавине какого-то дыма, которая с каждой секундой все больше увеличивала поверхность круга: оказываясь на студеном воздухе, каждая такая "призма" или "веточка" быстро застывала, рассыпая во все стороны лучи света, чтобы тут же быть поглощенной своими родственницами в бешеном, сверкающем, стеклянном пенообразовании.
   Окаменев на мгновение, Толлер удивленно уставился на феномен, захваченный неожиданной и невероятной красотой происходящего, поэтому лишь через несколько минут первая разумная мысль пришла ему в голову: "Этот барьер растет почти с такой же скоростью, с какой движется наш корабль!"
   - Поддать пару! - крикнул он Стинамирту, и голос его колкими хрусталиками рассыпался в лютой, враждебной стуже разреженной атмосферы. Иначе нам никогда не увидеть дом!
   Во время перехода через зону невесомости генерал Кетторан выглядел вполне здоровым, но когда до поверхности Верхнего Мира оставалось каких-то несколько тысяч футов, был сражен новым приступом болезни. Все произошло внезапно - только что он стоял рядом с Толлером у поручней гондолы, разглядывая знакомый пейзаж, проплывающий под кораблем, а в следующее мгновение уже лежал на спине, не в силах даже пальцем пошевелить, и лишь в его испуганных глазах светился разум, запертый внутри вышедшей из повиновения телесной оболочки. Толлер отнес его на койку, опустил на груду одеял, вытер пенистую струйку слюны, показавшуюся в уголке его рта, и кинулся устанавливать мигалку.