Шоу Боб. Деревянные космолеты (Мир и Верхний Мир - 2)

   Со временем Толлер понял, что защитники Верхнего Мира, оборудовав постоянную базу в зоне невесомости, обеспечили себе огромное преимущество над врагом. Удивительно, размышлял он, почему король Рассамарден до сих пор не пришел к такому же выводу, почему он с тупым упрямством бросает людей и корабли в мясорубку? Единственное разумное, на его взгляд, объяснение этому дал в своем рапорте полковник Гартазьян после встречи с разведывательным кораблем мирцев. "Они в высшей степени надменны и самонадеянны, - писал он, - и глухи к доводам здравого смысла". Похоже, Новое Человечество Мира вместе со своим правителем - последняя коллективная жертва птертоза, не подозревающая, что в мозгу ее представителей бродит яд абсурда. В бою они не щадили себя, старались лишь подороже продать свою жизнь и только поэтому обзавелись парашютами, которые позволяли воздухоплавателям выжить после гибели корабля. Но Толлер не знал, сами они изобрели это устройство или взяли за образец парашют, найденный на теле Динитлер, упавшей на Мир после того, как в баках ее машины иссякло топливо. Возможно, истребитель они тоже сконструировали не сами, а восстановили из обломков машину Динитлер.
   Но сейчас Толлера занимал более насущный вопрос: что затеяли мирцы на этот раз? Неужели, охваченные неутолимой страстью к самоуничтожению, они пустились в очередную авантюру? Или столь мощное наступление - признак веры в некое новое оружие?
   Размышляя об этом, Толлер мчался навстречу солнечным лучам. За ним четким клином летела Красная Эскадрилья. Наклонные стеклянные обтекатели последнее новшество в конструкции истребителя - защищали летчиков от холодных воздушных потоков. По правую руку от Толлера в одной восьмой мили Синие прочерчивали в сияющих небесах белые полосы, а слева на таком же расстоянии неслась Зеленая Эскадрилья. В душе у Толлера бурлило давно знакомое возбуждение вперемешку с чувством вины.
   Далеко внизу некоторые корабли, резко выделяющиеся на огромном выпуклом и разноцветном фоне Мира, уже разворачивались гондолами кверху. Мирцы больше не решались слепо лететь на врага; их впередсмотрящие отдалялись на длинных канатах от бортов и наблюдали за небом. Стоило кому-нибудь углядеть белый конденсат, и корабли переворачивались с таким расчетом, чтобы защищать себя и друг друга. Поэтому три эскадрильи действовали теперь порознь, и летчикам приходилось больше полагаться на себя, чем на стратегические таланты командиров. Случались эффектные личные победы, бывали и столь же впечатляющие неудачи; множились легенды. "Что я увижу на этот раз? - думал Толлер. - Не летит ли навстречу солдат, которому суждено оборвать нить моей жизни?"
   Когда боевые порядки небесных кораблей заслонили собой всю перспективу, строй истребителей рассыпался, чтобы оплести свою добычу паутиной из белых выбросов. Толлер знал: справа от него описывает кривую машина Беризы Нэрриндер. Захлопали дальнобойные мушкеты, но не так яростно и торопливо, как в предыдущих боях, и Толлер вспомнил о принципиально новом оружии мирцев. Чтобы получше разглядеть небесные корабли, он заглушил двигатель и дождался, когда машина остановится. Несколько истребителей уже ворвались на предельной скорости в неприятельскую "решетку", и ему удалось заметить оранжевые крапины стрел. Но ни один шар еще не горел.
   Толлер потянулся к подзорной трубе, ему мешали перчатки и лук, пристегнутый к левому запястью; впрочем, и невооруженным глазом было видно, как вокруг отдельных гондол появляются коричневые пятнышки, словно мирцы швыряют навстречу атакующим десятки метательных снарядов. Но пятнышки трепетали и одно за другим начинали перемещаться сами по себе.
   Птицы!
   Распутывая ремешок подзорной трубы, Толлер старался угадать, что за птиц решили использовать мирцы, чтобы в опасный момент напустить на своих врагов. Ответ возник моментально: реттсерских орлов, обитающих в горах Реттсер на севере Колкоррона. В размахе их крылья достигали двух ярдов, скорость полета не поддавалась точному измерению, а силищей они обладали такой, что в мгновение ока выпускали кишки оленю или человеку. В прошлом никто не брался дрессировать этих грозных и своенравных созданий для охоты или войны, и даже нападение птерты ничего не изменило, однако Новые Люди уже не раз доказывали, что к своей жизни они относятся без особой почтительности и гораздо выше ценят победу над врагом.
   Первый же взгляд в подзорную трубу подтвердил опасения Толлера, и по его спине побежал холодок. Сама природа создала этих великанов царями воздушной стихии; страшно даже представить, какую резню они могут учинить среди его летчиков. Внезапно некоторые белые стрелы изогнулись: пилоты идущих впереди истребителей, сообразив, что за напасть им грозит, предпочли уклониться.
   Томительно проходили секунды. Потом Толлер вдруг спросил себя: а почему ничего не происходит? Странно. Он-то ожидал, что орлы, обладающие невероятным проворством, ринутся в неудержимую атаку, едва заметят чужих летчиков, но они не отдалялись от кораблей, с которых их сбросили.
   Оптика показала занятную картину: орлы неистово махали крыльями, но вместо того, чтобы стремительно лететь в бой, безостановочно кувыркались. Казалось, их удерживает на месте невидимая сила. Зрелище это так развеселило Толлера, что лишь через несколько секунд он сообразил: машущие крылья совершенно не годятся для полетов в невесомости. Сила взмаха, не скомпенсированная весом птицы, опрокидывает ее назад. Будь орел существом разумным, он бы приноровился двигать крыльями иначе - примерно как пловец руками. Но эти пленники инстинкта могли только терять понапрасну силы.
   - Опять вам не повезло, ребята, - прошептал он, подкармливая двигатель кристаллами. - В который раз дурака сваляли. А за глупость надо расплачиваться, верно?
   В следующие минуты Толлер наблюдал, как его пилоты поджигают шар за шаром и при этом не несут потерь. Когда мирцы занимали глухую оборону, их корабли горели слабее - воздушные потоки не раздували пламя. Бывало, огонь гас, не успев испепелить весь шар, - но команду корабля это не спасало, летательный аппарат все равно был обречен.
   Крутящиеся орлы придавали баталии диковинный вид, а их панический грай выделялся из рева дюз, треска мушкетов и нечастого, но оглушительного буханья пушек. Толлер заметил, что некоторые птицы уже не шевелятся: спрятав голову под крыло, будто уснув, они дрейфовали в воздухе. Иные висели, распластав крылья и не подавая признаков жизни, - вероятно, умерли с перепугу.
   Несказанно довольный переменой ситуации, Толлер в поисках достойной цели для атаки выбрался из белого клубка и увидел идущую к нему на сближение машину его эскадрильи. Вела ее Бериза Нэрриндер; она быстро сжимала в кулак и раскрывала правую кисть, сигналя, что хочет поговорить. Недоумевая, Толлер закрыл дроссель и дал машине остановиться. Бериза поступила точно так же, и два летательных аппарата медленно подплыли друг к другу, все сильнее вихляя по мере того, как выходили из-под власти рулей.
   - В чем дело? - спросил Толлер. - Хотите притащить на обед одну из этих пташек?
   Бериза сердито помотала головой и спустила шарф до подбородка.
   - Там корабль! Очень далеко под зоной боевых действий. Советую на него взглянуть.
   Он посмотрел в указанном ею направлении, но корабля не увидел.
   - Может, наблюдатель? - предположил он. - Наверно, пилоту велено держаться подальше от нас и вернуться на базу с докладом.
   - Мой бинокль показывает иное, - возразила Бериза. - Это не простой корабль. Милорд, взгляните внимательнее. Лучше в трубу. Вон туда, где край облака проходит над заливом Троном.
   Толлер исполнил ее просьбу и на этот раз разглядел на фоне Мира крошечный силуэт небесного корабля. Он лежал на. боку, подтверждая тем самым догадку Толлера, что команде поручено наблюдать за ходом сражения. "Любопытно, - подумал он, - дошло уже до них, что у приятелей наверху дело не очень-то ладится?"
   - Не вижу ничего особенного, - произнес он. - А вас он чем заинтересовал?
   - Что вы скажете насчет эмблем на гондоле? Видите синие и серые полосы?
   Как следует рассмотрев крошечный кораблик, Толлер опустил трубу.
   - У вас глаза молодые, не чета моим... - Он умолк. По затылку от шеи пополз озноб - Толлер наконец донял, к чему клонит Бериза. Синий и серый исконные цвета кораблей правящей династии. Неужели Рассамарден не счел зазорным унаследовать их? А почему бы и нет? Может, они для него что-то значат? - Толлер машинально кивнул своим мыслям. Что бы там ни заявлял надменный монарх, он как пить дать алчет все того же, что и его предшественники. Но неужели он настолько самоуверен и глуп, что рискует летать в такой близи от сражающихся армий?
   - Я не раз слышала, что Леддравор часто лично водил в бой войска, а ведь он не был Новым Человеком, - сказала Бериза, выдыхая струйки пара. - К тому же эти орлы... Если бы они выполнили свою задачу, худо бы нам пришлось. Может, Рассамарден надеялся своими глазами увидеть славную победу?
   - Капитан, вы столь же остры умом, как и глазами. - Толлер одобряюще улыбнулся.
   - Милорд, я, конечно, обожаю комплименты, но на этот раз подумываю о более почетной награде.
   - То есть о разрешении уничтожить королевский корабль?
   Бериза не дрогнула под его взглядом, только брови сдвинула.
   - Я считаю, милорд, что имею на это право. Ведь это я его обнаружила.
   - Прекрасно понимаю и сочувствую, но и вы войдите в мое положение. Если на борту этого корабля Рассамарден, то мы обязаны уничтожить его во что бы то ни стало и тем самым положить конец войне. Мой долг- атаковать его всеми силами, имеющимися в моем распоряжении.
   - Но разве мы доподлинно знаем, что на нем Рассамарден? - немедленно возразила Бериза, и Толлер невольно вспомнил свою жену. - И вообще вы мало выиграете, выведя из боя все истребители ради одного-единственного корабля. Тем более что ему все равно от нас не сбежать.
   Толлер устало вздохнул.
   - Разрешите хотя бы сопровождать вас и стать очевидцем подвига.
   - Благодарю, милорд. - Впервые она титуловала его без вызывающей нотки и сразу потянулась к дросселю краснополосой машины.
   - Не так сразу! - запротестовал Толлер. Выброс газа из сопла развернул его машину почти кругом, и разговор на несколько мгновений прервался. Обернувшись к Беризе, он продолжил: - Я бы хотел, чтобы вы сначала нашли и прислали ко мне Юмола и Дааса - я расскажу им, что мы задумали. Они будут нас ждать и, если мы не вернемся, атакуют корабль всеми силами. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы из его команды или пассажиров кто-нибудь ушел живым.
   Склонив набок голову, Бериза нахмурилась; лучи восходящего солнца превратили ее лицо в красивую маску.
   - Два истребителя против одного небесного корабля... Как вы можете сомневаться в нашей победе?
   - Парашюты, - напомнил Толлер. - Когда на корабле - обычные матросы, нам достаточно повредить шар. Не так уж важно, погибнут они или спасутся. Снова прилетят - мы их снова собьем. Но сейчас корабль нас не интересует, необходимо уничтожить людей. Что толку поджигать шар, если мы дадим Рассамардену благополучно вернуться в его заразное королевство? Нет, на этот раз наша цель - не оболочка и даже не гондола. Надо прикончить самого Рассамардена, и нет надобности говорить, что сделать это будет гораздо сложнее, нежели просто метнуть издали в шар горящую стрелу. Так что же, вы по-прежнему настаиваете на своей привилегии?
   На лице Беризы не дрогнул ни один мускул.
   - Я по-прежнему тот, кто первым увидел корабль.
   Через несколько минут Толлер мчался вниз, к далекому небесному кораблю, а Бериза летела параллельным курсом - вот тут-то и возникли у него сомнения, стоило ли брать ее с собой. Летчиков-истребителей связывали друг с другом особые узы, дух товарищества, подобного которому Толлер не знал за все годы военной службы. И Бериза умело сыграла на этом, чтобы добиться своего. Может быть, для Толлера, "влюбленного в смерть", такой рискованный шаг - дело совершенно обыденное, но как быть с ответственностью командира за своих солдат? С другой стороны, оставь он Беризу позади, где не так опасно, она бы непременно решила, что он - себялюбец, ни с кем не желающий делиться славой. И многие летчики согласились бы с ней, а он боялся потерять их уважение. Или он чересчур переоценивает ерундовую, в сущности, проблему? Чем ему легче пожертвовать жизнью молодой женщины или лестной привязанностью юных товарищей?
   Только не первым - вот единственно правильный и достойный ответ.
   Он взглянул на уменьшающийся силуэт Беризы, которая верхом на реактивном истребителе, обтекаемом воздушными потоками, четко выделяясь на фоне серебристых водоворотов темно-синей бесконечности, хладнокровно летела навстречу опасности, и в душе его неожиданно всколыхнулось теплое чувство, смесь уважения и симпатии. Эта женщина, подумалось ему, отважна и умна и всегда предвосхищает его тяжеловесные решения. Она - великолепный боец и вправе сама выбрать свою судьбу.
   Словно уловив мысли Толлера, Бериза, чье лицо скрывалось под шарфом и защитными очками, бросила на него вопросительный взгляд. Толлер отдал ей честь, она ответила тем же, а затем целиком сосредоточилась на предстоящей схватке.
   Они с Беризой находились на прямой линии между сражающимися и кораблем Рассамардена. Толлер всей душой надеялся, что на фоне дыма и мерцающего под солнцем конденсата выбросы двух машин останутся незамеченными, но остроглазые впередсмотрящие все-таки уловили опасность. Из гондолы выпрыгнули мушкетеры и закувыркались на концах канатов, поспешно образуя широкий круг, чтобы прикрыть огнем верхнюю, наиболее уязвимую, половину оболочки. Будь это обычный корабль, у них имелось бы немного шансов подбить вражескую машину или всадить пулю в пилота, но на этот раз Бериза должна была подлететь к мушкетерам вплотную и выстрелить не в шар, а в гондолу. А в прежних сражениях мирцы показали себя отменными стрелками.
   В нескольких фурлонгах от корабля Толлер дал звуковой сигнал и заглушил двигатель. Когда рядом остановилась Бериза, он сказал:
   - Чтобы зря не рисковать, давайте хорошенько рассмотрим гондолу. Надо убедиться, что Рассамарден в самом деле на борту.
   Бериза поднесла к глазам бинокль, помолчала минуту и вдруг рассмеялась.
   - Я вижу корону! Стеклянную корону! Не ее ли носил король Прад и все его предшественники? Скажите, милорд, они и вправду таскали на голове это смешное украшение?
   - В определенных случаях. - Толлер удивился: почему он себя чувствует задетым? - Если вы видите диадему Битрана, то могу заверить, что сделана она из одних алмазов и стоит... - Он запнулся, охваченный внезапной радостью. Дурак! Тщеславный, самоуверенный дурак! Дорого же тебе обойдется привычка носить прозрачную шапчонку! Сколько у вас ядер?
   - Все шесть.
   - Отлично! Беру на себя шар, но зайду не сверху, а сбоку, чтобы все в гондоле видели, как я выпущу стрелу. Вот тут-то и бейте! Может, повезет и вы с первого захода взорвете ящики с кристаллами. Ну что, готовы?
   Бериза кивнула. Толлер убедился, что давление воздуха в резервуарах максимальное, и пустил кристаллы в двигатель. Послушная машина бросилась к небесному кораблю. Толлер двигался по нисходящей дуге, рассчитывая пройти мимо шара, но чуть медленнее, чем в прежних поединках с кораблями мирцев. Следом летела Бериза, ее машина совершала короткие рывки, оставляя за собой белый пунктир.
   Когда гондола в синюю и серую полоску заслонила собой весь обзор, Толлер увидел копошащихся людей. Он насчитал восемь солдат, сгорбившихся на концах радиально растянутых канатов, - конечно, они целились в него.
   "Вот чего я хочу, - подумал он, снимая правую перчатку. - Только этого, и ничего другого".
   Он выхватил стрелу из колчана, поджег наконечник и вложил ее в лук. Затем врубил двигатель и направил машину на оболочку. Истребитель быстро набирал скорость; Толлера клонило назад. В реве сопла терялись хлопки выстрелов, но он видел грибы-поганки, выросшие над стволами мушкетов. Когда чудовищная выпуклость шара превратилась в кривую бурую стену, заслонив львиную долю вселенной, он вздыбил истребитель, загораживаясь от большинства неприятельских стрелков его крепким "брюхом". Мир и Верхний Мир покорно переместились вдоль небесного свода.
   Одним отточенным движением Толлер вскинул лук и выпустил стрелу. И в тот же миг услышал пушечный дуплет Беризы. Стрела вонзилась в оболочку, и Толлер, не снижая скорости, круто взял в сторону. Что-то ударило его по левой ноге, и клочья ватной подкладки остались за хвостом истребителя. Он еще ниже пригнулся к округлой спине машины и погнал ее прочь, к звездам, на безопасное расстояние. Наконец он вырубил двигатель и позволил машине описать полукруг, чтобы поглядеть со стороны на сцену сражения.
   Над ним, немного правее, такой же маневр выполнила Бериза. По боку вражеского шара расползался огонь. На гондоле не было заметно повреждений, но Толлер твердо знал, что Бериза не промахнулась.
   Не теряя времени, она прочистила казенники пушек и зарядила их железными ядрами. Закончив, подняла руку, и Толлер снова двинулся на шар, стараясь вызвать на себя весь огонь. Ему это удалось; благополучно всадив стрелу в теряющего форму гиганта, он отошел подальше и отыскал в небесной синеве Беризу. На этот раз она не дала себе передышки и заряжала пушки во время разворота. Через несколько мгновений она промчалась под машиной Толлера, заходя на гондолу снизу.
   Не успели мушкетеры на канатах взять ее в прицел, как она дала залп из обеих пушек. Ядра вспороли палубу, и гондола содрогнулась, но с виду осталась невредимой, а солдаты продолжали палить сквозь густой черный дым, окутывавший подбитый корабль.
   Толлер, ожидавший взрыва кристаллов, остановил машину. Едва ли Рассамарден погиб: человек - слишком маленькая цель по сравнению с гондолой. А им было необходимо знать наверняка, что вражеский король убит. Он поискал глазами Беризу; она спускалась к нему в сверкающем нимбе пара. Выждав, когда она приблизится, он постучал себя пальцем в грудь и указал на небесный корабль, давая понять, что на этот раз сам ударит по гондоле. Бериза сдернула со рта шар и выкрикнула что-то неразборчивое; Толлер едва успел заметить на ее обтекателе паутину белых трещин. Затем она до предела открыла дроссель и с оглушительным ревом рванула вперед - прямо на небесный корабль.
   С криком, в котором гнев смешался с испугом, Толлер помчался за ней вдогонку; он уже понял, что Бериза не изменит курса. За две секунды до столкновения она спрыгнула с машины. Истребитель пробил борт гондолы и поразил сердце корабля - газовую горелку. От удара корабль крутануло и подкинуло вверх; во все стороны полетели горящие клочья шара. Ускорительные стойки вырвались из пазов и замолотили в разные стороны, а солдат завертело на извивающихся веревках. Спустя мгновение раздался взрыв пикона и халвелла, его сопровождал яростный всплеск зеленоватого пламени. Теперь Толлер не сомневался, что погибли все до единого.
   Бериза, оттолкнувшись ногами от кожуха истребителя, сумела лишь чуть-чуть отклониться от его курса и тотчас скрылась в клубах дыма. У Толлера кровь застыла в жилах, нервы, и без того натянутые до предела, грозили лопнуть. Он завел двигатель и описал полукруг вдоль кромки медленно вращающегося хаоса, пока не достиг синей безмятежности по ту сторону корабля. Беризу он заметил не сразу - белым мерцающим мотыльком она улетала к звездам и серебристым завиткам. Чтобы убедиться, он вскинул к глазу трубу - да, это Бериза, до нее примерно миля, и энергия движения, доставшаяся от истребителя, заставляет ее удаляться.
   Он пустился вдогонку, боясь увидеть изувеченный труп. Неподалеку от девушки он сбросил скорость. Истребитель стало кидать из стороны в сторону, и Толлеру пришлось привстать на "стременах", чтобы схватить ее за руку и подтянуть к себе. Он сразу понял, что Бериза цела и невредима: она подались навстречу и, мигом оказавшись верхом на истребителе, лицом к Толлеру, обвила руками его шею.
   Ее лицо сияло безумным восторгом, и даже сквозь двойную толщину костюмов он чувствовал, как сильно она дрожит. Им ничего не оставалось, как слиться в поцелуе. У нее были ледяные губы, даже язык, и все-таки Толлер навсегда, как ему казалось, забывший сексуальную страсть - не мог погасить жар, вновь и вновь толкавший его к этой женщине. Обхватив Толлера ногами, Бериза жадно прильнула к его губам, но в конце концов сжала его щеки ладонями и оторвалась.
   - Ну, Толлер, как тебе это понравилось? - хрипло спросила она. Признайся, ты в жизни не видал такой красоты!
   - Да, да, но ведь ты чудом осталась жива, - сказал он.
   - Знаю! - Бериза со смехом приникла к его губам, и они долго летели, затерянные среди звезд и светящихся завитков вселенной, которая принадлежала только им двоим.
   * * *
   На борту небесного корабля тишина нарушалась редко. Примерно в двухстах милях над зоной невесомости Толлер выполнил инверсионный маневр, и теперь корабль плавно падал на Верхний Мир. В ближайшие несколько дней от экипажа никакой работы не потребуется, разве что время от времени подкачивать горячий газ в огромный шар, чтобы его не смяло растущим давлением наружного воздуха. Вокруг царила стужа, но на этот раз она переносилась легче помогали отопители, работающие на кристаллах. Вдобавок с недавних пор гондолы небесных кораблей для улучшения теплоизоляции покрывали тонким пергаментом.
   И все-таки в цилиндрическом пространстве гондолы было довольно холодно. Когда Бериза сняла блузку, ее соски стянулись в коричневые бугорки. Толлер, уже обнаженный и укрывшийся под толстым стеганым пуховым одеялом, протянул ей руку, но она замешкалась, опустившись перед ним на колени и держась за один из протянутых тут и там канатов, без которых не обойтись при длительном отсутствии силы тяжести на борту.
   - Ты уверен, что стоит это делать? - спросила она. - Ты совсем потерял осмотрительность.
   Недавно он заявил о своем намерении представить ее королю и вместо того, чтобы вернуться домой на парашюте, специально для них двоих вызвал небесный корабль.
   - Ты медлишь, давая мне возможность передумать? - Он улыбался, разглядывая ее, - при обычной силе тяжести женские груди никогда не бывают так восхитительно приподняты. - Или наоборот, чтобы я не передумал?
   Бериза провела ладонью по своей груди.
   - Я думаю о леди Джесалле. Почти наверняка ей все расскажут, и я не хочу, чтобы ты потом глядел на меня букой.
   - Мы с леди Джесаллой живем в разных мирах, - сказал Толлер. - И оба делаем не то, что хотим, а то, что нам суждено.
   - Ну, если так... - Маленькое женское тело нырнуло к нему под одеяло, и он крякнул от прикосновения холодных пальцев.
   Дни сменялись ночами, и Толлер заново открывал для себя радости, без которых в последние годы жизнь его стала сухой и блеклой. Головокружительное наслаждение уживалось с невыносимой горечью - то и дело внутренний голос напоминал ему, что он вершит своего рода расправу над собой, духовное самоубийство...
   А кругом полыхали метеориты.
   Часть III
   БЕСШУМНЫЕ ВТОРЖЕНИЯ
   Глава 11
   Спустя восемьдесят дней после исчезновения Сондевиры Бартан Драмме освоился с новым укладом жизни. Каждое утро он уходил из дома и обрабатывал ближайшие участки земли - пренебрегать этой обязанностью он не мог, однако и не слишком усердствовал в полевых работах. Куда больше внимания он уделял стеклянным и керамическим бутылям - источнику бодрости и утешения. Производство и поглощение вина занимали едва ли не все часы бодрствования. Бартан привык обходиться без такой роскоши, как свежая закваска и осветление; последнюю процедуру он вообще считал бессмысленным эстетством, ибо она никак не влияла на содержание алкоголя в напитке.
   Как только жижа переставала булькать, Бартан процеживал ее через фильтр, а освободившуюся емкость заполнял новой порцией фруктового или ягодного сока и добавлял старой закваски. Сусло быстро загрязнялось дикими дрожжами и бактериями, вино получалось кислое и лишенное букета, но неоспоримое преимущество этого метода заключалось в его скорости. Во главу угла Бартан ставил высокую производительность. Его часто тошнило, он страдал потливостью, но это не казалось высокой ценой за лекарство от угрызений совести и мучительной бессонницы. Весьма устраивало его и снижение потребности в обычной пище - вино давало большую часть питательных веществ, необходимых для томительного, бесцветного существования.
   Теперь даже семья Форатере покинула Корзину Яиц, и Бартан лишился возможности общаться с соседями, а в Новый Миннетт его больше не тянуло. В дороге Бартана разбирала тоска, и вообще визиты в таверну казались бессмысленными - ведь он и дома мог набраться до чертиков. К тому же с каждым разом горожане встречали его все прохладнее, и не замечать этого было нельзя. Мэр Кэрродалл лез с советами насчет трезвости и опрятности и уже не выглядел своим в доску парнем, с которым приятно посидеть и опрокинуть кувшинчик-другой.
   Однажды на закате Бартан возвращался с поля и заметил впереди на пыльной тропе какое-то копошение. Приблизившись, он узнал ползучего гада, подобных которому не встречал уже давно. Коричневое существо двигалось по тропе к дому и поблескивало сероватым брюшком, перебираясь через камешки.
   С минуту Бартан взирал на него, дергая ртом от омерзения, потом огляделся в поисках увесистого булыжника. Увидев камень, который можно было поднять лишь обеими руками, он обрушил его на тварь. Затем, отвернувшись, чтобы взгляд ненароком не упал на тошнотворный результат удара, перешагнул через булыжник и подошел к синерогу.