Шоу Боб. Деревянные космолеты (Мир и Верхний Мир - 2)

   Чаккел уставился на Завотла, и сердитое выражение лица сменилось изумленно-почтительным.
   - Ну конечно! Конечно! И впрямь другого способа нет.
   А Толлер испытал прилив гордости за своего протеже.
   Идея Завотла вызвала у лорда цепочку головокружительных образов.
   - Илвен, ты молодчина! - воскликнул он. - Я знал, что ты пригодишься. Хотя работенку ты нам подсунул - аж кишки леденеют! Когда под тобой тысячи миль пустоты, как ни привязывайся, все равно чуть-чуть не по себе.
   - Да, для многих это вовсе непосильная задача, - кивнул Завотл. - Но сложности можно свести к абсолютному минимуму. Осмелюсь предложить цилиндрические секции, соединенные друг с другом обычными захватами и герметизированные замазкой. Для одной крепости понадобятся три такие секции.
   - Пока мы не начали забивать себе головы деталями, я хочу узнать, сколько всего требуется небесных крепостей, - сказал Чаккел. - И чем больше я об этом думаю, тем больше у меня сомнений в целесообразности этого плана. Даже если забыть про объем и рассматривать зону невесомости как плоскость, диск - это все-таки миллионы квадратных миль. Шутка ли? Будь у меня даже ресурсы старого Колкоррона, я бы и то не смог наделать столько крепостей... Кстати, сколько? Тысячу? Пять тысяч?
   Завотл посмотрел на Толлера - мол, твоя очередь отвечать, - но тот отрицательно качнул головой. Толлеру показались дельными возражения короля, и хотя по невозмутимому выражению лица друга он определил, что ответ существует, сам он пока не мог до него додуматься.
   - Ваше Величество, нам не обязательно защищать всю зону, - заговорил Завотл. - Действительно, у наших планет общая атмосфера, но она имеет форму водяных часов с очень узкой перемычкой. Небесным кораблям пришельцев с Мира придется держаться середины, узкого воздушного мостика, если можно так выразиться. Там мы и приготовим им теплую встречу. Не знаю, насколько решительно они настроены, однако, если мы уничтожим первые ряды кораблей, остальные, вероятно, постараются обойти нас на безопасной дистанции. Но это очень рискованно - на таком расстоянии от воздушного моста экипажи могут потерять сознание и задохнуться.
   - Завотл, ты начинаешь мне нравиться. - Чаккел улыбнулся краем рта. Так сколько понадобится крепостей?
   - Немного, Ваше Величество. Думаю, не больше десятка или дюжины. И сотня - потом, когда исчезнет фактор внезапности, а пришельцы придумают эффективные контрмеры. - Завотл снова посмотрел на Толлера, видимо, все еще надеясь втянуть его в разговор. - На этом этапе планирования я не могу назвать точные цифры. Очень многое будет зависеть от дальности обнаружения вражеских кораблей... Впрочем, лорд Толлер подтвердит, что на большой высоте глаз становится удивительно остер. Важна также дальнобойность нашего оружия, но в этом отношении мой опыт ничтожно мал по сравнению с опытом лорда Толлера. Возможно, он скажет...
   - Пока продолжай без меня, - благодушно произнес Толлер, оценив дружеские старания Завотла. - Я нахожу твои рассуждения интересными и полезными.
   - Твой приятель Толлер, - шепнул Чаккел Завотлу, - настолько уверен в себе, что не боится даровитых и многообещающих заместителей. Ладно, - он повысил голос, - есть еще одна закавыка, более прозаичная, но боюсь, тебе не так-то просто будет ее разрешить.
   - Ваше Величество?
   - Я лично курировал строительство миграционного флота и хорошо усвоил, что для оболочек небесных кораблей годится только один материал, легкий и прочный, - лен. - Чаккел нахмурился и покачал головой, давая понять, что ему не по нраву оттенок легкомыслия, закравшийся в разговор. - Возможно, вы знаете, что льняное семя, которое мы привезли с собой на Верхний Мир, почти не прижилось. Несколько акров тут, несколько акров там - вот и все земли, которые дали приличный урожай, да и тот почти без остатка уже летает по небу. Многоопытные советники, я позволю себе вопрос: можно ли сшить новые шары из оболочек кораблей, которые уже служат?
   - Нет! - в один голос ответили Толлер и Завотл, но Толлер - чисто машинально, поскольку ему опять нечего было предложить. А напрасно, ведь ему следовало бы помнить, что монархом Чаккела сделал не каприз генеалогии - он имел феноменально глубокие познания в тех областях сельского хозяйства, промышленного производства и торговли, которые служили опорами государственной власти. Но Толлер снова предпочел переложить всю ответственность на плечи Завотла и удивился, если не сказать - восхитился, когда тот со спокойной улыбкой произнес:
   - Ваше Величество, оболочки необходимо сделать из нового, первосортного материала. Но его потребуется немного. Идея лорда Толлера насчет засады великолепна, и нам тем более на руку, что шары в этом случае будут только помехой, причем серьезной.
   Чаккел нахмурился еще пуще.
   - Похоже, мы расходимся во мнениях. Завотл, к чему ты клонишь?
   - Ваше Величество, я говорю о новой стратегии, в основе которой, впрочем, лежат давно известные принципы. Важно, чтобы противник как можно позже обнаружил нас, и совершенно очевидно, что шары, из-за своей величины заметные в сверхпрозрачной зоне невесомости с расстояния многих миль, в данном случае сослужили бы нам плохую службу. Без них крепости будут действовать гораздо эффективнее...
   Толлер начал постигать замысел Завотла и, казалось, ощутил на миг стужу высокого неба, просачивающуюся в его тело.
   - Ты хочешь отсоединить шары и...
   Завотл кивнул.
   - И вернуть на землю, чтобы поднять другие секции крепостей. Не вижу причины, по которой нельзя использовать оболочки многократно.
   - Я это вовсе не так себе представлял, - произнес Толлер. - Ты хочешь оставить в небе совершенно беспомощных людей? Не способных предотвратить падение корабля?
   Лицо Завотла обрело абсолютное, нечеловеческое спокойствие.
   - Милорд, речь идет о зоне невесомости. Вы сами однажды задали вопрос: как можно упасть, не имея веса?
   - Да, конечно, но... - аргументы Толлера иссякли, - но мне это не нравится.
   - А мне нравится! - воскликнул Чаккел и улыбнулся Завотлу; было видно, что его приязнь к небесному капитану уже достигла полного расцвета. - Еще как нравится!
   - Да, Ваше Величество, - сухо вымолвил Толлер, - но ведь вы там сидеть не станете.
   - И ты, Маракайн, - парировал Чаккел. - Я тебя назначил маршалом за прекрасное знание небесных кораблей, а не за болтливый язык и драчливый норов. Нет уж, голубчик, ты у меня останешься на твердой почве. Будешь командовать снизу.
   Толлер помотал головой.
   - Это не в моих правилах. Я командую в строю. Если людям прикажут доверить свои жизни... бескрылым птицам, то я хочу быть среди первых.
   Чаккел заметно рассердился, но, когда он посмотрел на Завотла, выражение его лица стало хитрым.
   - Поступай как знаешь, - сказал он Толлеру. - Наделяю тебя властью рекрутировать любого из моих подданных, кого сочтешь нужным. Смею предположить, что твой друг Завотл займет важный пост советника.
   - Это с самого начала входило в мои намерения.
   - Отлично. Я рассчитываю, что вы оба поживете во дворце, пока мы не обсудим все основные аспекты обороны. И поскольку на это уйдет немало времени...
   Чаккел умолк. В кабинет, усердно кланяясь, вошел сутулый секретарь и приблизился к столу.
   - Зачем ты прервал меня, Пелсо?
   - Нижайше прошу Ваше Величество простить меня, - ответил Пелсо дрожащим голосом. - Но вы приказали безотлагательно сообщить вам насчет казни.
   - Казни? Какой еще... ах да. Ну, выкладывай.
   - Ваше Величество, я отправил гонца, велев передать, что исполнение приговора откладывается.
   - В этом не было особой нужды. Я просто хотел узнать, сделано ли дело. Ну, так где твой человек?
   - Ждет в восточном коридоре, Ваше Величество.
   - Да на черта он мне нужен в коридоре? Сюда его веди, старый болван!
   Пока секретарь, отвешивая поклоны, пятился к выходу, Чаккел барабанил пальцами по столу. Толлер, хоть и не хотел отвлекаться от важного разговора, посмотрел в сторону двери. Там возникла коренастая фигура Гнэпперла. Сержант не выказывал ни малейшего беспокойства, хотя скорее всего впервые в жизни явился пред очи короля. Он приблизился к Чаккелу строевым шагом, отточенным движением отдал честь и застыл, ожидая позволения говорить. Но его глаза уже встретили взгляд Толлера, и было в них зловещее торжество, которое делало слова излишними.
   Толлер потупился от печали и стыда. Словно наяву он увидел перед собой несчастного фермера, встреченного по дороге утренним днем. Неужели это было так недавно? Он обещал Спеннелю помочь, но не сдержал слова. И тем острее была его мука, что он помнил: Спеннель на него не надеялся.
   Как же он спасет целый мир, если даже одного человека не сумел защитить?
   - Ваше Величество, предатель Спеннель казнен во исполнение законного приговора, - доложил Гнэпперл, когда Чаккел жестом позволил ему говорить.
   Король пожал плечами и повернулся к Толлеру:
   - Я сделал все, что мог. Ты удовлетворен?
   - У меня к этому человеку пара вопросов. - Толлер поднял голову и сцепился взглядом с Гнэпперлом. - Я надеялся на отсрочку казни. Разве появление небесного корабля не вызвало в городе суматохи?
   - Суматохи было предостаточно, милорд, но мне это не помешало исполнить свой долг. - Сержант говорил с нескрываемым злорадством, изощренно глумясь над Толлером. - Даже палач убежал за кораблем с толпой зевак, и я был вынужден проскакать несколько миль, чтобы найти его и вернуть в город.
   "Это первый палач, которого ты нынче встретил, - подумал Толлер. - Я второй".
   - Сержант, это весьма похвально, - сказал он вслух. - Вы, похоже, из тех солдат, для которых долг - превыше всего.
   - Так оно и есть, милорд.
   - В чем дело, Маракайн? - вмешался Чаккел. - Только не говори, что собираешься мстить обыкновенному солдату.
   Толлер улыбнулся.
   - Совсем напротив, Ваше Величество. Я так ценю этого сержанта, что хочу взять его в свои войска. Не правда ли, вы сами дали мне такое право?
   - Да, я сказал, что ты можешь брать кого угодно, - проворчал Чаккел.
   - Я хотел, чтобы сержант услышал это из ваших уст. Произнося эти слова, Толлер посмотрел на Гнэпперла, и тот встревожился, с опозданием сообразив, что его рвение оборачивается против него же.
   - Скоро нам предстоит испытывать новые небесные корабли, и у меня будет много опасных поручений. Сержант, вас ждут полеты в высоком небе, полеты без шаров. Для такого дела необходимы люди, которые превыше всего ставят воинский долг. Отошлите ваших помощников к Пэнвэрлу с моими поздравлениями, а затем обратитесь к коменданту.
   Побледневший, охваченный тяжелыми предчувствиями Гнэпперл отдал честь и покинул кабинет; по пятам за ним удалился согбенный секретарь.
   - Ты с ним чересчур разоткровенничался, - недовольно сказал Чаккел.
   - Чем быстрее разлетится новость, тем лучше. Кроме того, я хочу, чтобы сержант уже сейчас представлял свое будущее.
   Чаккел укоризненно покачал головой и вздохнул.
   - Если ты решил его прикончить, то поспеши. Нечего тратить драгоценное время на пустяки.
   - Ваше Величество, мне никак не удается понять одну вещь, - заявил Завотл. Пока Толлер пикировался с сержантом, он рассеянно потирал живот, склонив продолговатую голову над журналом Гартазьяна. Его уши торчали, как крошечные кулачки, а лицо было озадаченным.
   - Ты насчет мушкета?
   - Нет, Ваше Величество, насчет самих мирцев. Если эти удивительные Новые Люди - всего лишь потомки мужчин и женщин с частичным иммунитетом к птертозу, не будет ли логичным допустить, что и среди наших детей есть такие?
   - Может, и есть, - отозвался Чаккел без особой заинтересованности. Вероятно, родители поспешили от них избавиться, не слишком о том распространяясь. Впрочем, если иммунитет - скрытый, он никак себя не проявит, покамест на этих выродков не подействуют яды. А на Верхнем Мире птерта не ядовита.
   - Пока, - напомнил Толлер. - Но если мы и дальше будем изводить бракку, шары обязательно изменятся.
   - Ну, насчет этого пускай беспокоятся потомки. - Чаккел, точно кувалдой, постучал по столу кулаком. - А перед нами - другая проблема, и решить ее надо в ближайшие дни, а не в грядущие столетия. Ты понял? В ближайшие дни.
   "Да, я тебя понимаю". - Мысленно Толлер уже поднимался в зону невесомости, в чертог хрустальной пустоты, рассекаемой искрами метеоритов, туда, где он побывал всего два раза в жизни. И не надеялся, что побывает еще.
   Глава 5
   Сон возвращался снова и снова, унося Бартана обратно в день полета.
   Только что он привязал лодку и направился к побеленному известью дому. Внутренний голос исходил криком, умоляя остановиться, но Бартан не мог повернуть назад. Сняв с зеленой двери щеколду, он распахнул ее, и там, за порогом, поджидавшая его тварь неспешно тянула к нему единственное щупальце. Как и наяву, он отскочил назад и упал, а когда вновь заглянул в дверной проем, чудовище превратилось в ворох старой одежды на стенной вешалке. С реальностью сон расходился лишь в том, что передник продолжал апатично подманивать лямкой, и это шевеление, которое не мог вызвать мимолетный сквозняк, почему-то нагоняло больше жути, чем встреча с самим чудовищем.
   На этом моменте Бартан всегда просыпался от собственного тревожного стона и с невыразимым облегчением узнавал вокруг себя обычный ночной мир. Но стоило опять заснуть, как все начиналось сызнова.
   Вскоре он привык радоваться наступлению дня, хоть и вставал с закисшей усталостью во всем теле. По воле Тринчила он застолбил себе целый надел и каждый день работал до упада, готовя ферму к приезду Сондевиры.
   Но когда на подновленном фургоне он ехал во владения семьи Форатере, солнечные краски утра, столь несхожие с мрачными тонами ночных страхов, взбодрили душу и начисто вытравили усталость.
   Ночью прошел дождь, и воздух теперь был свеж, густ и сладок; дыша полной грудью, Бартан испытывал странное возбуждение, словно он вновь стал мальчишкой с мечтательным взором, когда будущее кажется озаренным вот таким же золотистым сиянием. И радость эта подогревалась мыслью, что будущее не обмануло его, оправдало врожденный юношеский оптимизм.
   Жизнь - хороша!
   Позволив синерогу брести не спеша, Бартан вспоминал обстоятельства, сделавшие этот день особенным. От мэра Кэрродалла пришло известие, что все заявки Тринчила благополучно зарегистрированы в главном городе провинции. Фермеры счастливы были занять готовые дома и расчищенные земли, и в Бартане видели благодетеля. Через двадцать дней он женится на Сондевире - дату назначил сам Джоп Тринчил. А сегодня вечером - праздник, поселенцы хотят отметить утверждение заявок, будет пир горой и танцы до глубокой ночи.
   Вряд ли гулянка начнется в назначенный час, но обязательно разойдется, когда с окрестных наделов подтянется семейный народ. Бартан выехал из дому загодя, надеясь, что Сондевира поступит точно так же и у них будет несколько лишних часов. Они уже тринадцать дней не виделись, и Бартан истосковался по красоте ее лица, по нежности голоса, по головокружительным прикосновениям к ее телу. А может, она уже у Форатере? Едва подумав об этом, он подхлестнул синерога и вскоре достиг вершины небольшого холма, откуда глазам предстал широкий простор пасторальной безмятежности - картина, прекрасно подходящая его настроению. Ночной дождь оттенил синеву неба - тем яснее в нем виднелись несколько светлых завитков вдобавок к щедрому сиянию звезд. На горизонте проглядывали девственные луга, где ничто не шевелилось, кроме случайных отблесков от почти невидимых отсюда шаров птерты, кочующих по воле ветров. На полпути к ним, в бахроме вспаханных полей, расположилось поместье Форатере - несколько белых и серых прямоугольничков. Ферма эта стояла в центре поселения, поэтому Харро и Эннда Форатере предложили устроить гулянку у них.
   Насвистывая, Бартан скатил фургон с холма по подсохшим дорожным колеям. Подъехав к самому большому - жилому - дому Форатере, он увидел возле хлева несколько фургонов, но повозки Тринчилов, в которой всегда ездила Сондевира, среди них не было. Пока, видимо, собрались лишь те семьи, чьи женщины вызвались помочь с приготовлениями к пирушке.
   Уже был сооружен длинный стол, и возле него, праздно беседуя, стояла небольшая группа гостей. Поблизости с криками и смехом играла разновозрастная стайка детей, и взрослые не обращали на них внимания. Остановив фургон около хлева, Бартан понял, что они чем-то встревожены.
   - Здорово, Бартан. Чего-то ты рано. - От толпы отделился краснощекий парень с жесткой щеткой соломенных волос на голове.
   - Здравствуй... Крэйн. - Бартан не без труда припомнил имя этого молодца - у Харро Форатере было много домочадцев, в том числе несколько племянников, схожих возрастом и обличьем. - Рано, говоришь? Может, мне уехать и вернуться попозже?
   - Да нет, все в порядке. Тут, понимаешь, стряслось кое-что, и маленько нам подпортило обедню.
   - Что-то серьезное?
   Крэйн, похоже, пребывал в замешательстве.
   - Ты... зайди в дом, ладно? Харро просил. Мы уж было собрались за тобой верхового посылать, ан глядь - твой фургон с холма катит. - Он повернулся и отошел, прежде чем Бартан успел задать хоть один вопрос.
   С растущим интересом Бартан поднялся на крыльцо. Харро Форатере был типичным крестьянином, обремененным большим семейством, - хитроватый неразговорчивый мужик сорока лет. В отличие от других поселенцев он не проникся симпатией к Бартану и если уж попросил его зайти в дом, значит, и впрямь случилось что-то из ряда вон выходящее. Бартан постучал в дверь, обитую рейками, переступил порог и оказался в большой квадратной кухне. Там, у другой двери, что вела, должно быть, в спальню, стоял Харро. К щеке он прижимал тряпку, и его лицу недоставало густого румянца - родовой черты всех Форатере.
   - Ага, Бартан, вот и ты, - сдержанно произнес он. - Хорошо, что так рано. Тут без тебя никак не обойтись. Я, конечно, виноват, до сих пор не шибко жаловал тебя, но...
   - Не бери в голову, - сказал Бартан, подходя ближе. - Так чем я могу помочь?
   - Говори потише, ладно? - Харро прижал к губам указательный палец. Помнишь, ты нам показывал чудные такие инструментики, ну, эти, для ремонта побрякушек. Они у тебя с собой?
   Удивление Бартана сменилось растерянностью.
   - Да, у меня всегда кое-что с собой... В фургоне.
   - Можешь отпереть эту дверь? Даже если с той стороны в замке ключ?
   Бартан осмотрел дверь - необычайно добротную для крестьянского дома, с замком вместо засова - свидетельством того, что прежний владелец был не из простолюдинов. Впрочем, сам замок был дешевым, очень примитивной конструкции.
   - Дело нехитрое, - прошептал Бартан. - У тебя там жена, да? Она что, заболела?
   - Да, там Эннда, только я боюсь, у нее с головой неладно. Вот почему я не выломал дверь. Стоит только до ручки дотронуться, как она - в крик.
   Бартан вспомнил Эннду Форатере - красивую, хорошо сложенную женщину лет тридцати, лучше воспитанную и более сдержанную на язык, чем жены остальных фермеров. Она славилась практичностью и редким чувством юмора, и уж от нее-то Бартан никак не ожидал душевного недомогания.
   - С головой неладно? С чего ты взял?
   - Это ночью началось. Просыпаюсь, гляжу - Эннда ко мне жмется... ну, ты понимаешь - в любовном смысле. Настойчиво так подбирается да еще постанывает, я, конечно, пошел навстречу. Да и выбирать-то не приходилось, ежели правду сказать. - Харро помолчал, вперив в Бартана жесткий взгляд. Но это - между нами, ладно?
   - Конечно. - Бартан давно заметил, что фермеры, хоть и сыплют напропалую сальными словечками, весьма неохотно рассказывают о своих интимных отношениях с женами.
   Харро кивнул.
   - Так вот, как дошли мы до этой, ну, как ее...
   - Вершины блаженства, - подсказал Бартан.
   - Ага... Эннда как цапнет зубами!
   - Но... - Бартан замялся, удивляясь, сколь велика, оказывается, разница в любовных играх горожан и селян. - В порыве страсти... разве это редко бывает?
   - Вот так вот? - Харро отнял тряпку от щеки, и Бартан содрогнулся, увидев рану в форме открытого рта- почти замкнутый круг, зашитый внахлест черной ниткой и щедро припудренный толченым перечным цветом - излюбленным кровоостанавливающим снадобьем колкорронцев, - но все же кое-где сочилась кровь. Кожа вокруг укуса сильно потемнела, и было ясно, что шрам останется на всю жизнь.
   - Извини, - промямлил Бартан. - Ничего не понимаю.
   - А после как накинется! Как начнет вопить и дубасить меня кулаками по голове! Убирайся, кричит, из комнаты! Я так растерялся, что пулей оттуда вылетел, а когда спохватился, Эннда уже заперлась. И все время выкрикивала что-то вроде: "Не сон! Не сон!" А потом умолкла, и уже несколько часов - ни звука. Только если кто-то пытается отпереть дверь... Бартан, я за нее боюсь. Надо к ней попасть, а то как бы она чего с собой не сотворила. Как она кричала! Как...
   - Жди здесь. - Бартан вышел из дома и, не реагируя на вопросительные взгляды гостей, быстро зашагал к своему фургону. Там он открыл ящик и вытащил сверток с ювелирными инструментами. Рядом появился Крэйн Форатере.
   - Сможешь, - осведомился он, - с дверью справиться?
   - Надеюсь.
   - Молодчина. Знаешь, Бартан, когда она развопилась, мы все побросали и - в дом. Глядим, а он - голый и в кровище. Напялили на него тряпье какое-то, рану заштопали, в кухне прибрали... Он ничего не рассказывает стесняется, наверно. Думали, может, не стоит нынче гулянку устраивать, дела-то вон какие...
   - Посмотрим, когда в спальню войдем, - сказал Бартан, торопясь назад. Держись рядом. Понадобится помощь, я тебя кликну.
   - Молодчина, Бартан! - пылко повторил Крэйн.
   Харро сидел на корточках около двери в спальню. Бартан опустился рядом с ним на колени, хорошенько рассмотрел замок и удовлетворенно хмыкнул. Затем выбрал подходящий инструмент и поднял голову.
   - Сейчас надо действовать быстро, чтобы она не успела ничего сообразить, - произнес он. - Когда открою, сразу вбегай, понял?
   Харро кивнул.
   Одним движением Бартан провернул ключ в замочной скважине и отпрянул. Харро кинулся на дверь плечом. Через дверной проем в свете из разбитого окна Бартан увидел Эннду Форатере - она забилась в дальний угол, дико взлохмаченные черные волосы падали ей на лицо, в котором не осталось почти ничего человеческого. Зрачков не было видно, одни белки, а на подбородке запеклась кровь, и на груди, на ночной рубашке, тоже багровели потеки.
   - Ты кто?! - визгливо крикнула она мужу. - Убирайся! Не подходи!
   - Эннда! - Харро метнулся вперед и обхватил жену за плечи, не замечая града ударов. - Разве не узнаешь? Это же я! Я только помочь хочу! Только помочь! Эннда, пожалуйста!
   - Ты - не Харро! Ты... - Она умолкла, прижав ладонь ко рту. - Харро? Харро?
   - У тебя был кошмар, но все уже позади. Успокойся, милая. - Харро подвел жену к постели и заставил сесть, многозначительно косясь на Бартана и кивая на окно - мол, постереги.
   Бартан подошел к окну, распахнул ставни, превратив полоску сияния в поток солнечного света. Эннда непонимающе оглядела комнату и повернулась к мужу.
   - Лицо! Посмотри, что я сделала с твоим лицом! - Послышался всхлип, жалобнее которого Бартану не доводилось слышать, после чего Эннда опустила голову и, увидев кровавые пятна на тонком хлопке ночной рубашки, стала рвать ее с себя.
   - Пойду воды принесу. - Бартан двинулся к выходу.
   Крэйн переминался у порога, и Бартан махнул ему рукой, чтобы пока не входил. Затем окинул взглядом кухню и обнаружил на буфете кувшин из зеленого стекла и таз. Как можно неторопливее налил в таз воды, взял мочалку, мыло и полотенце и постучался в спальню. Там уже лежала на полу ночная рубашка, а ее хозяйка куталась в простыню, сдернутую с кровати.
   - Все в порядке, дружище, - сказал Харро. - Входи.
   Бартан вошел в комнату и держал таз, пока Харро смывал кровь с лица жены. По мере исчезновения безобразного струпа Харро заметно веселел, и Бартан подумал, что уход за страждущими в равной степени полезен и ухаживающему. У него тоже полегчало на душе, хоть и было совестно за свой эгоизм - как-никак особенный, долгожданный праздник едва не сорвался. Эннде Форатере приснился очень плохой сон с довольно тяжелыми последствиями, но жизнь возвращается в свою привычную колею, и вскоре Бартан будет отплясывать с Сондевирой - живот к животу, бедра к бедрам.
   - Вот так-то лучше, - сказал Харро, вытирая полотенцем лицо жены. Всего-то навсего кошмар приснился... Скоро все позабудешь и...
   - Это не кошмар. - Голос Эннды звучал надломленно, плачуще, что слегка ослабило оптимизм Бартана. - Все было на самом деле.
   - Да что ты несешь! - возразил трезвомыслящий Харро.
   - А как же твое лицо? - Эннда принялась ритмично раскачиваться вперед-назад. - На сон это было не похоже. Как наяву. И мне казалось, так будет всегда... Всегда-всегда...
   Харро решил пошутить:
   - Разве это могло быть хуже, чем мои сны после твоей стряпни - особенно пирогов на нутряном сале?
   - Я ела твое лицо. - Эннда спокойно - и оттого жутко - улыбнулась мужу. - Харро, я не просто укусила тебя за щеку. Я съела все твое лицо. За несколько часов... Я отхватывала тебе губы и пережевывала их. Оттягивала зубами ноздри и тоже пережевывала. Прокусывала глаза и высасывала жидкость. Когда я закончила, у тебя не осталось лица. Ничего не осталось, даже ушей... Только красный череп с клочком волос на макушке. Вот что я с тобой сделала сегодня ночью, мой любимый. Так что не рассказывай мне про кошмары.
   - Все уже позади, - произнес Харро с тревогой в голосе.
   - Ты так думаешь? - Эннда закачалась энергичнее, точно под воздействием невидимого двигателя, который вдруг прибавил обороты. - Но ведь это еще не все. Я тебе не рассказала про черный подземный ход... Про кишащих во мгле гадов... которые льнули ко мне плоскими чешуйчатыми телами...