Страница:
Первой из шлюза вышла рыжеволосая Вика-Мириту. Через минуту — Ника-Мириван. Приветливо помахали драконам.
— Куда вас сбросить? — поинтересовался Артем. Девушки переглянулись.
— Мири, ты думаешь о том же, о чем и я? — задала риторический вопрос Мириту. Мириван плотоядно улыбнулась.
Впрочем, тайны иногда всплывают на поверхность. Может, и эту мы когда-нибудь узнаем. Но всему свое время. А пока…
— Ну вот, собственно и все. А как ваша работа? Нашли гениев?
— Гениев — нет, но один уникальный случай — несомненно, — откликнулась женщина в серебристом халате. — Я имею в виду двух сестер.
— Эх, мОлодежь! — вздохнул Максим Потапыч. — Вертихвостки, проныры, интриганки и хулиганки. Но работу знают. Чего не отнять — того не отнять. Чувствуется старая школа.
— Странно. Мне они показались серьезными, уравновешанными женщинами.
— Это они по одной серьезные, — уточнил Виктор Борисович. — А вместе — детский сад.
— Они не так молоды, как выглядят, — заметила врач. — Вы знаете, что обе рожали? Причем, в одно и то же время. Они все делали в одно время. У однояйцевых близнецов часто много общего, но чтоб до такой степени… Даже царапины и шрамы у них одинаковые.
— Они вас просто разыграли. Одна прошла медосмотр дважды.
— Исключено, — после минутного раздумья возразила доктор. — Я видела их вместе. Волосы легко покрасить, но смыть краску невозможно. У первой, с крашеными волосами на коленке зажившая царапина. Потом приходит вторая, некрашеная, и на коленке — на том же самом месте! — свежая царапина. Я спросила, где она оцарапалась? Говорит, в баскетбол играла.
— Ну да, играли в баскетбол, — согласился Максим Потапыч. — Играли они хрустальным графином! Вы можете такое представить? Я вместо них отчитал молодого человека. Чтоб им стало стыдно! Их ругать бесполезно. С них — как с гуся вода.
— Видимо, им нужна разрядка, — вступился за сестер Виктор Борисович. — Они ведь очень интенсивно работают. Не побоюсь этого слова, за десятерых. Но и трудоголиками я их не могу назвать. Трудоголики не видят ничего, кроме работы. А эти еще успевают баламутить весь коллектив. Вы точно уверены, что они не гении? Ну хоть самую малость…
— Нет, не гении. Но — опять же — у них абсолютно идентичные ментограммы.
— Говорю же, они вас разыграли. Подсунули одну и ту же запись.
— Нет, записи различны. Будто сняты с одного человека, но с недельным интервалом. Первый случай в моей практике! Кстати, вам известно, что у них нет прививки биоблокады?
— А это обязательно?
— Разумеется, нет. Но космонавты не пренебрегают мерами безопасности. Откуда они родом?
— Откуда-то с границы. Вика однажды говорила про полторы тысячи светолет. А как пилотируют… Чтоб так пилотировать, надо родиться в рубке космолета.
— Дети космоса, — поддержал тему Максим Потапыч. — Они даже на Землю не стремятся. Все рвутся в отпуск на Землю, а двойняшки — не поверите — на свалку планетолетов. Весь каталог Ллойда наизусть помнят. Голыми руками что угодно починить могут. Новая порода людей — человек космический!
— Простите, мальчики, я нечаянно — пролепетала Ника, прикрыв коммуникатор ладошкой. Помахала парням ресницами. Ну просто пай-девочка. Затем поднесла коммуникатор к самым губам. Хотя говорила шопотом, голос ее гремел с потолка.
— Виктор Борисович, мы сейчас обедаем. В соответствии с графиком и трудовым распорядком. А когда я ем, я глух и нем. Нема, в смысле. Как рыбка. Можете у Вики спросить, она не даст соврать.
— Рыбки мои… Вы ли это выли? — задал риторический вопрос начальник.
— Когда?
— Сейчас, только что. Как пообедаете, зайдите ко мне. Обе.
— Это он про самовозбуждение, — зачем-то объяснила парням Ника, убирая коммуникатор. — По-моему, он чем-то расстроен.
— Тогда поспешим, — Вика заглотила стакан компота и вытянула руку вверх, щелчком пальцев подзывая кибера. (Парни много раз пытались повторить трюк, но ни у кого не получалось) — Убери все со стола, будь умницей!
Двойняшки умчались, но парни этого не заметили. Вопя и ругаясь, они отбивали у кибера свои тарелки, ложки, вилки и стаканы компота. Пока кто-то не догадался заблокировать бедняге все динамические операции.
— Они еще называют себя программистами! — возмущался Отто. — Вы слышали, она сказала: «Убери ВСЕ со стола»!
Вика с Никой переглянулись.
— По срокам не вписываемся.
— «Сарма»…
— Точно!
— Что — Сарма? — удивился Виктор Борисович.
— «Сарма» не законсервирована, а списана! На нее запрет не действует. Мы ее за неделю восстановим! Она же как беспилотник пойдет, все нормативы намного мягче.
— Движки… — намекнула Ника. — Наработка — сто два процента ресурса.
И девушки опять замерли на несколько секунд.
— Движки возьмем с «Амазонки». Тот же тип, но наработка восемьдесят пять процентов. Нам хватит, нам надо-то — один разгон, да одно торможение. Виктор Борисыч, закажите новые движки для «Амазонки». Там восемьдесят пять процентов выработка, никто не удивится! Хотите, мы вам дефектную ведомость на них в пять метров длиной нарисуем?
Виктор Борисович сидел с каменным лицом. На самом деле он в очередной раз впал в состояние восторженного ступора. Его всегда восхищала способность двойняшек за секунды находить выход из самых безвыходных ситуаций. (Если б он только знал, что некоторые из этих вопросов ставили в тупик лучших технологов Отряда. Что в короткие секунды между вопросом и ответом укладывались недели напряженной работы драконов!)
— Пятнадцать процентов ресурса — это только на разгон до субсвета, — наконец подсчитал он. — На торможение не хватит.
— А тридцатипроцентный запас надежности? — Переспорить двойняшек было очень непросто!
— Хорошо! Дефектную ведомость движков «Амазонки» — мне на стол. Только не пятиметровую, а фактическую.
— Виктор Борисыч, вы настоящий руководитель! Мы гордимся вами! — с пафосом произнесла Вика.
— Мы вам памятник отольем! В натуральную величину, из метеоритной нержавейки. — это донеслось уже из коридора. — С автоматической системой отпугивания голубей!
— А ведь могут, чертовки! — усмехнулся Виктор Борисович. И вызвал на большой экран реестр свалки планетолетов. Техническая сторона предложений двойняшек всегда была безупречна. Но вот организационная… Нужно было убедиться, действительно ли «Сарма» списана. Действительно ли остаток ресурса движков «Амазонки» — 15 %. И — самое главное — законсервирована ли «Амазонка», или еще возит грузы между Марсом и Юпитером.
— А обоснование?
— Элементарно! Не у одной же «Амазонки» движки полудохлые! Пусть на всех грузовиках меняют перед полетом к звездам.
— А как объясним, зачем грузовику движки на 150 «g»?
— А никак! Готовый проект в лапы сунем без объяснения деталей. Где движки стоять будут, тоже не скажем. Меньше знаешь — спокойнее спишь.
— Кто проект делать будет?
— Папа!
— Это мысль! — и повеселевшие девушки вскач пустились по коридору. Вика прошлась колесом, потом выполнила сальто назад, прогнувшись. И чуть не села на шею появившемуся из-за поворота завхозу. — Ой!!! Простите, Максим Потапыч, я вас не заметила.
— Это что за хулиганство, девушки?
— Это сальто мортале. В переводе — смертельный прыжок. Максим Потапыч, вы же не наябедничаете Виктору Борисычу…
— Девушки, если вы думаете, что коридор и физкультурный зал — это одно и то же…
— То мы глубоко ошибаемся! — продолжили обе хором.
— Максим Потапыч, как вы на нашего папу похожи… Так и хочется схулиганить, чтоб вы нас пожурили. Дома себя почувствовать, — сообщила завхозу Ника.
Драконы катастрофически не вписывались в график. Посовещавшись, Командор, Болан и Бенедикт отдали под проект одну из законсервированных станций шахты времени в континууме динозавров. Стало легче. Но специалистов катастрофически не хватало. Командор вынужден был привлечь драконов, ничего не знавших о машине времени. Но полностью раскрывать суть проекта тоже было нежелательно. Поэтому пошли на компромисс. С каждым новым кандидатом Командор, леди Берта, Катрин и Бенедикт проводили собеседование. Великий Дракон сообщал, что машина времени существует. Что создана она по формулам Трепеда, и, естественно, засылает объект не только в чужое время, но и в чужой континуум. Сейчас, кстати, вся компания находится в глубоком прошлом мира динозавров.
— Ага… — глубокомысленно произносил кандидат и со значением смотрел на Бенедикта. Многие туманные пятна истории контакта с динозаврами открывались ему в новом свете. Во всяком случае, так он думал.
Бенедикт каждый раз нервничал и смущался, а Командор заверял кандидата, что существование машины времени даже в таком виде — великая тайна. О которой — никому! Ни родным, ни близким, ни детям, ни знакомым! Даже во сне о ней думать запрещается!
Если Катрин давала условный знак, с кандидатом проводили вводный инструктаж и нагружали работой. Если же нет… Впрочем, таких случаев пока не было.
Помимо заказов сестренок, драконам нужно было успеть собрать сорок восемь «суперов» в районе черной дыры. Было решено перетаскивать Сарму не одномоментно, а в пять шагов, чтоб физики Земли-1 обнаружили то самое постепенное удаление от всех станций слежения сразу. Да и поток заказов от сестренок нарастал. Сначала были киберы. Вредины потребовали заменить им процессорные блоки на современные, кластерные, многоядерные. Мол, у киберов интеллекта не хватает. Причем, чтоб внешний вид и маркировка деталей соответствовали исходным. А при переустановке блока в стандартного кибера срабатывала система распознавания «свой-чужой», и блок работал в режиме имитации исходного. Драконы только в затылках чесали и тихо матерились по латыни. Но справились.
Дальше пошли нуль-полюса. Новенькие, в заводской упаковке, только что с конвеера. Их требовалось подменить на такие же, но мультиконтинуумные. Драконы и с этим справились.
Но когда пришел заказ на статую человека в натуральную величину, отлитую из метеоритного железа со встроенной инфразвуковой системой отпугивания птиц, терпению драконов пришел конец. Делегация из тридцати драконов даже не поместилась целиком в кабинете командора.
— Дорогие мои, вы шуток не понимаете, — сообщил им Коша после долгого изучения кончика хвоста. — Они вас на чувство юмора испытывают.
При этих словах драконам стало стыдно. Затянувшуюся неловкость прервал сам Командор:
— Сделаем так! — веско произнес он…
Возмущению сестренок не было предела, когда вместо запрошенной статуи в нуль-камере возник аккуратный брусок метеоритного железа метр двадцать на метр двадцать на два пятьдесят. Рядом с бруском на красной бархатной подушке покоился огроменный напильник с деревянной ручкой.
Кроме базисов и точек Лобасти ввела понятие тайминга. Тайминг сетевого графика какого-то заказа — только она, используя свою феноменальную память, могла разобраться в этом. Представьте ситуацию, когда сначала на заводе из узлов и агрегатов собирают кибера, а лишь потом этот завод начинает изготавливать те самые узлы и агрегаты… Бред сумасшедшего…
Увидев один из таких графиков, Командор произнес непонятное слово «массаракш» и долго изучал кончик хвоста. Попросил минуту внимания, поднял планшет над головой и сообщил встревоженным драконам:
— Передайте всем остальным — Анна об этом знать не должна. Если узнает, будут жертвы…
Работы на «Сарме» только начинались, когда ушел первый грузовик. Он вез на Землю три комплекта полюсов. Работы шли в полном разгаре, когда к Венере отправился второй грузовик. Утренней звезде полагался всего один комплект. Третий грузовик на днях уходил к Марсу.
Сестренки нервничали. Четвертым грузовиком должна была стать Сарма. Иначе последняя пара полюсов уйдет в систему Юпитера, а следующую серию ждать полгода. Будет пропущена дата старта.
Вдобавок ко всем бедам, Виктор Борисович выделил им в помощь бригаду из шестнадцати лучших ремонтников. Эти балбесы конфисковали половину киберов и в рекордные сроки расконсервировали четыре грузовика. Вредины ударились в панику и связались с драконами. Командор собрал отряд и устроил мозговой штурм. Но штурм длился ровно полторы минуты. Группа историков сверилась с хрониками и сообщила, что планетолеты с указанными именами много лет болтались на орбитах вокруг Юпитера. Они обеспечивали нуль-т заправку баков грузовиков водородом из атмосферы планеты-гиганта. Сестренки ожили, повеселели и загрузили ремонтников работой по самое немогу. А сами готовили Сарму к встрече с черной дырой. Срезали все лишнее, усиливали каркас, готовили места для установки сверхмощных движков.
— А допрут они после нашего ухода, что на Сарму нужно мощные движки ставить? — задала резонный вопрос Вика.
— Нет, не допрут, — согласилась Ника. — Надо как-то ненавязчиво объяснить. Как бы случайно.
Повод вскоре нашелся. Начальник вызвал обеих на ковер.
— Что это? — он бросил на стол распечатку накладной.
— Двигатели, — растерялась Ника.
— Я вижу, что двигатели. Вы решили Плутон ближе к Солнцу передвинуть? Или весь наш завод к Альфе Центавра перегнать?
— Виктор Борисыч, вы только не волнуйтесь! — затараторила Вика. — Это в двух словах не объяснить. Давайте, мы через полчаса в конференц-зале обзорный доклад проведем. Для всего завода. Чтоб два раза не повторять.
Попался… Который раз попался мудрый начальник на подначку двух вертихвосток. Доклад назывался «Альтернативная реальность: Как мог бы выглядеть звездолет, если б не было деритринитации». Множество четких и наглядных чертежей, на которых почему-то легко угадывались обводы Сармы. Сверхмощные двигатели, нуль-заправка баков, беспилотный полет с огромным ускорением и переход экипажа на борт через нуль-кабины в конце рейса. Просто, понятно, доступно, и с необходимыми цифрами.
Такого грандиозного разноса, какой устроил начальник завода двум зарвавшимся киберпрограммисткам не слыхали даже старожилы. Испуганные девушки сидели, ссутулившись на краешке стула, стыдливо разглядывая носки ботинок и изредка робко косились на бушующего начальника. Припомнили им все. И двигатели, и десятки тонн титанового двутавра, и страшной мощности систему заправки у Юпитера, и оставшихся без помидоров нептунианцев…
— В общем, так! Больше никаких фантазий! Или Сарма стартует двадцатого, или не стартует никогда! Вам ясно?! — рявкнул Виктор Борисович.
— Но движки… Мы не успеем… — робко пискнула Ника.
— Движки останутся на складе! Слишком много человеко-часов стОят ваши фантазии!
Сарма отправилась в полет двадцатого. Внеатмосферники никогда не отличались красотой. Но этот корабль и здесь побил все рекорды. Над обширным и вполне культурным агрегатным отсеком располагался первый ярус грузового трюма. В нем была смонтирована временная рубка управления. Вокруг нее двойняшки зачем-то разместили четыре нуль-камеры 10х15х20 метров. Зачем — не мог сказать никто. Второй ярус практически пустовал. Кроме контейнера с полюсами 25х25 метров там не было ничего. Грузовые трюмы, как и агрегатный отсек, смотрелись неплохо. Но дальше… То, что располагалось над грузовыми трюмами, больше всего напоминало строительные леса. Решетчатая конструкция, местами просвечивающая насквозь. Следы крушения грандиозных замыслов. Снять обшивку и переборки двойняшки успели, заменить новыми — нет. И венчала это безобразие шляпка гриба — конус радиационной защиты. Четыре яруса металлических сот, заполненных огромными пластиковыми бурдюками с обыкновенной морской водой. Вода, конечно, замерзла, и бурдюки приобрели твердость гранита.
Отойдя от завода на два миллиона километров на минимальной тяге, Сарма легла на курс и развила ускорение крейсерского хода — два «g». Через двести суток, развив субсветовую скорость, она перейдет в инерционный полет. Курс двойняшки проложили вдали от транспортных артерий, по большой дуге — якобы, так легче согласовать с адмиралтейством.
После старта грузовика у двойняшек образовалась масса свободного времени. Любой, хорошо знающий их, сказал бы, что это не к добру.
— … С доски почета могли бы нас и не снимать, — припомнила свежую обиду Вика.
— Это хорошо, что сняли. Папа говорил, мы не должны светиться. Конспирация и еще раз конспирация! А знаешь, что я сделаю?
— Что?
— Волосы покрашу. Как у тебя. Пусть опять мучаются!
— Правильно! А еще мы памятник Виктору Борисычу изваяем. В тонну весом. Монолит у нас есть. Они с ним всю жизнь мучиться будут! А выкинуть не посмеют. Потому что — произведение искусства.
— Какая ты коварррная! — одобрила Ника.
Первый этап работы над памятником прошел легко и просто. Мартин вырезал из пластика и переправил двойняшкам полуметровую статуэтку самых героических очертаний. Виктор Борисыч, одетый в легкий скафандр, держал на сгибе левой руки шлем, а поднятой правой махал улетающему звездолету. Во всяком случае, так подразумевалось. Двойняшки обмерили статуэтку, пересчитали масштаб и аккуратно нанесли мелом на гранях бруска метеоритного железа три проекции.
— Осталось убрать все лишнее, — произнесла Ника и вжикнула по ребру монолита напильником. Оценила объем убранного материала, произвела нехитрый подсчет и погруснела: — Не успеем. Надо другой инструмент.
Накинули на глыбу железа белое полотно и побежали ловить завхоза. Но Максим Потапыч категорически отказался выдавать двойняшкам инструмент сложнее молотка без визы Виктора Борисовича. Судьба памятника повисла на волоске.
Скрут
Shumil
— Куда вас сбросить? — поинтересовался Артем. Девушки переглянулись.
— Мири, ты думаешь о том же, о чем и я? — задала риторический вопрос Мириту. Мириван плотоядно улыбнулась.
* * *
О том, как провели сестренки отпуск на Земле, что натворили за этот месяц, можно было бы роман написать. Если б… Да, если б об этом не узнала Анна. Но Анна узнала. И теперь все документы этого периода проходят под грифом «Совершенно секретно».Впрочем, тайны иногда всплывают на поверхность. Может, и эту мы когда-нибудь узнаем. Но всему свое время. А пока…
* * *
Пока техники сворачивали аппаратуру в физкультурном зале, Виктор Борисович и Максим Потапыч знакомили свободных медиков с заводом и сказочными перспективами.— Ну вот, собственно и все. А как ваша работа? Нашли гениев?
— Гениев — нет, но один уникальный случай — несомненно, — откликнулась женщина в серебристом халате. — Я имею в виду двух сестер.
— Эх, мОлодежь! — вздохнул Максим Потапыч. — Вертихвостки, проныры, интриганки и хулиганки. Но работу знают. Чего не отнять — того не отнять. Чувствуется старая школа.
— Странно. Мне они показались серьезными, уравновешанными женщинами.
— Это они по одной серьезные, — уточнил Виктор Борисович. — А вместе — детский сад.
— Они не так молоды, как выглядят, — заметила врач. — Вы знаете, что обе рожали? Причем, в одно и то же время. Они все делали в одно время. У однояйцевых близнецов часто много общего, но чтоб до такой степени… Даже царапины и шрамы у них одинаковые.
— Они вас просто разыграли. Одна прошла медосмотр дважды.
— Исключено, — после минутного раздумья возразила доктор. — Я видела их вместе. Волосы легко покрасить, но смыть краску невозможно. У первой, с крашеными волосами на коленке зажившая царапина. Потом приходит вторая, некрашеная, и на коленке — на том же самом месте! — свежая царапина. Я спросила, где она оцарапалась? Говорит, в баскетбол играла.
— Ну да, играли в баскетбол, — согласился Максим Потапыч. — Играли они хрустальным графином! Вы можете такое представить? Я вместо них отчитал молодого человека. Чтоб им стало стыдно! Их ругать бесполезно. С них — как с гуся вода.
— Видимо, им нужна разрядка, — вступился за сестер Виктор Борисович. — Они ведь очень интенсивно работают. Не побоюсь этого слова, за десятерых. Но и трудоголиками я их не могу назвать. Трудоголики не видят ничего, кроме работы. А эти еще успевают баламутить весь коллектив. Вы точно уверены, что они не гении? Ну хоть самую малость…
— Нет, не гении. Но — опять же — у них абсолютно идентичные ментограммы.
— Говорю же, они вас разыграли. Подсунули одну и ту же запись.
— Нет, записи различны. Будто сняты с одного человека, но с недельным интервалом. Первый случай в моей практике! Кстати, вам известно, что у них нет прививки биоблокады?
— А это обязательно?
— Разумеется, нет. Но космонавты не пренебрегают мерами безопасности. Откуда они родом?
— Откуда-то с границы. Вика однажды говорила про полторы тысячи светолет. А как пилотируют… Чтоб так пилотировать, надо родиться в рубке космолета.
— Дети космоса, — поддержал тему Максим Потапыч. — Они даже на Землю не стремятся. Все рвутся в отпуск на Землю, а двойняшки — не поверите — на свалку планетолетов. Весь каталог Ллойда наизусть помнят. Голыми руками что угодно починить могут. Новая порода людей — человек космический!
* * *
— Ника, Вика, зайдите, пожалуйста, в мой кабинет, — прозвучало по громкой связи в столовой. Ника вытащила коммуникатор, подмигнула парням и забарабанила по малюсеньким кнопочкам. Раздался оглушительный вой, переходящий в свист. Словно микрофон поднесли к усилителю. Ника испуганно округлила рот и убавила усиление. Вой исчез. Парни зашумели, кто-то постучал кулаком по голове, кто-то крутил пальцем у виска.— Простите, мальчики, я нечаянно — пролепетала Ника, прикрыв коммуникатор ладошкой. Помахала парням ресницами. Ну просто пай-девочка. Затем поднесла коммуникатор к самым губам. Хотя говорила шопотом, голос ее гремел с потолка.
— Виктор Борисович, мы сейчас обедаем. В соответствии с графиком и трудовым распорядком. А когда я ем, я глух и нем. Нема, в смысле. Как рыбка. Можете у Вики спросить, она не даст соврать.
— Рыбки мои… Вы ли это выли? — задал риторический вопрос начальник.
— Когда?
— Сейчас, только что. Как пообедаете, зайдите ко мне. Обе.
— Это он про самовозбуждение, — зачем-то объяснила парням Ника, убирая коммуникатор. — По-моему, он чем-то расстроен.
— Тогда поспешим, — Вика заглотила стакан компота и вытянула руку вверх, щелчком пальцев подзывая кибера. (Парни много раз пытались повторить трюк, но ни у кого не получалось) — Убери все со стола, будь умницей!
Двойняшки умчались, но парни этого не заметили. Вопя и ругаясь, они отбивали у кибера свои тарелки, ложки, вилки и стаканы компота. Пока кто-то не догадался заблокировать бедняге все динамические операции.
— Они еще называют себя программистами! — возмущался Отто. — Вы слышали, она сказала: «Убери ВСЕ со стола»!
* * *
— Вот что, девушки, Земля не дает нам разрешения использовать законсервированные планетолеты за пределами системы, — начал Виктор Борисович. — Но дала добро на грузовые перевозки на внутренних линиях. (Ника зашипела змеей, Вика же уставилась в пол.) Поэтому я меняю план. Начинаем разворачивать внутрисистемную сеть. А как только она заработает, планетолеты станут не нужны, и вы получите их в свое полное распоряжение. Довольны?Вика с Никой переглянулись.
— По срокам не вписываемся.
— «Сарма»…
— Точно!
— Что — Сарма? — удивился Виктор Борисович.
— «Сарма» не законсервирована, а списана! На нее запрет не действует. Мы ее за неделю восстановим! Она же как беспилотник пойдет, все нормативы намного мягче.
— Движки… — намекнула Ника. — Наработка — сто два процента ресурса.
И девушки опять замерли на несколько секунд.
— Движки возьмем с «Амазонки». Тот же тип, но наработка восемьдесят пять процентов. Нам хватит, нам надо-то — один разгон, да одно торможение. Виктор Борисыч, закажите новые движки для «Амазонки». Там восемьдесят пять процентов выработка, никто не удивится! Хотите, мы вам дефектную ведомость на них в пять метров длиной нарисуем?
Виктор Борисович сидел с каменным лицом. На самом деле он в очередной раз впал в состояние восторженного ступора. Его всегда восхищала способность двойняшек за секунды находить выход из самых безвыходных ситуаций. (Если б он только знал, что некоторые из этих вопросов ставили в тупик лучших технологов Отряда. Что в короткие секунды между вопросом и ответом укладывались недели напряженной работы драконов!)
— Пятнадцать процентов ресурса — это только на разгон до субсвета, — наконец подсчитал он. — На торможение не хватит.
— А тридцатипроцентный запас надежности? — Переспорить двойняшек было очень непросто!
— Хорошо! Дефектную ведомость движков «Амазонки» — мне на стол. Только не пятиметровую, а фактическую.
— Виктор Борисыч, вы настоящий руководитель! Мы гордимся вами! — с пафосом произнесла Вика.
— Мы вам памятник отольем! В натуральную величину, из метеоритной нержавейки. — это донеслось уже из коридора. — С автоматической системой отпугивания голубей!
— А ведь могут, чертовки! — усмехнулся Виктор Борисович. И вызвал на большой экран реестр свалки планетолетов. Техническая сторона предложений двойняшек всегда была безупречна. Но вот организационная… Нужно было убедиться, действительно ли «Сарма» списана. Действительно ли остаток ресурса движков «Амазонки» — 15 %. И — самое главное — законсервирована ли «Амазонка», или еще возит грузы между Марсом и Юпитером.
* * *
— Нужно заранее подготовить движки, которые будут вытаскивать «Сарму», — намекнула Ника, когда они вышли из кабинета.— А обоснование?
— Элементарно! Не у одной же «Амазонки» движки полудохлые! Пусть на всех грузовиках меняют перед полетом к звездам.
— А как объясним, зачем грузовику движки на 150 «g»?
— А никак! Готовый проект в лапы сунем без объяснения деталей. Где движки стоять будут, тоже не скажем. Меньше знаешь — спокойнее спишь.
— Кто проект делать будет?
— Папа!
— Это мысль! — и повеселевшие девушки вскач пустились по коридору. Вика прошлась колесом, потом выполнила сальто назад, прогнувшись. И чуть не села на шею появившемуся из-за поворота завхозу. — Ой!!! Простите, Максим Потапыч, я вас не заметила.
— Это что за хулиганство, девушки?
— Это сальто мортале. В переводе — смертельный прыжок. Максим Потапыч, вы же не наябедничаете Виктору Борисычу…
— Девушки, если вы думаете, что коридор и физкультурный зал — это одно и то же…
— То мы глубоко ошибаемся! — продолжили обе хором.
— Максим Потапыч, как вы на нашего папу похожи… Так и хочется схулиганить, чтоб вы нас пожурили. Дома себя почувствовать, — сообщила завхозу Ника.
Мир драконов
Драконы катастрофически не вписывались в график. Посовещавшись, Командор, Болан и Бенедикт отдали под проект одну из законсервированных станций шахты времени в континууме динозавров. Стало легче. Но специалистов катастрофически не хватало. Командор вынужден был привлечь драконов, ничего не знавших о машине времени. Но полностью раскрывать суть проекта тоже было нежелательно. Поэтому пошли на компромисс. С каждым новым кандидатом Командор, леди Берта, Катрин и Бенедикт проводили собеседование. Великий Дракон сообщал, что машина времени существует. Что создана она по формулам Трепеда, и, естественно, засылает объект не только в чужое время, но и в чужой континуум. Сейчас, кстати, вся компания находится в глубоком прошлом мира динозавров.
— Ага… — глубокомысленно произносил кандидат и со значением смотрел на Бенедикта. Многие туманные пятна истории контакта с динозаврами открывались ему в новом свете. Во всяком случае, так он думал.
Бенедикт каждый раз нервничал и смущался, а Командор заверял кандидата, что существование машины времени даже в таком виде — великая тайна. О которой — никому! Ни родным, ни близким, ни детям, ни знакомым! Даже во сне о ней думать запрещается!
Если Катрин давала условный знак, с кандидатом проводили вводный инструктаж и нагружали работой. Если же нет… Впрочем, таких случаев пока не было.
Помимо заказов сестренок, драконам нужно было успеть собрать сорок восемь «суперов» в районе черной дыры. Было решено перетаскивать Сарму не одномоментно, а в пять шагов, чтоб физики Земли-1 обнаружили то самое постепенное удаление от всех станций слежения сразу. Да и поток заказов от сестренок нарастал. Сначала были киберы. Вредины потребовали заменить им процессорные блоки на современные, кластерные, многоядерные. Мол, у киберов интеллекта не хватает. Причем, чтоб внешний вид и маркировка деталей соответствовали исходным. А при переустановке блока в стандартного кибера срабатывала система распознавания «свой-чужой», и блок работал в режиме имитации исходного. Драконы только в затылках чесали и тихо матерились по латыни. Но справились.
Дальше пошли нуль-полюса. Новенькие, в заводской упаковке, только что с конвеера. Их требовалось подменить на такие же, но мультиконтинуумные. Драконы и с этим справились.
Но когда пришел заказ на статую человека в натуральную величину, отлитую из метеоритного железа со встроенной инфразвуковой системой отпугивания птиц, терпению драконов пришел конец. Делегация из тридцати драконов даже не поместилась целиком в кабинете командора.
— Дорогие мои, вы шуток не понимаете, — сообщил им Коша после долгого изучения кончика хвоста. — Они вас на чувство юмора испытывают.
При этих словах драконам стало стыдно. Затянувшуюся неловкость прервал сам Командор:
— Сделаем так! — веско произнес он…
Возмущению сестренок не было предела, когда вместо запрошенной статуи в нуль-камере возник аккуратный брусок метеоритного железа метр двадцать на метр двадцать на два пятьдесят. Рядом с бруском на красной бархатной подушке покоился огроменный напильник с деревянной ручкой.
* * *
Работы в разных временных потоках требуют крайней осторожности. Следить, чтоб не пересекались временные линии, поручили Лобасти. Первым делом драконочка ввела понятие базиса — точки отсчета времени для каждого мира для каждого дракона. Базис Дома, базис Шахты, базис Вредин. И куча базисов для небольших групп драконов, выполняющих срочные работы. Кроме базиса для каждого дракона, для каждого мира вводилось понятие текущей даты — «точки». Прыгать в базис глубже точки категорически запрещалось. Можно было встретить себя — более раннего.Кроме базисов и точек Лобасти ввела понятие тайминга. Тайминг сетевого графика какого-то заказа — только она, используя свою феноменальную память, могла разобраться в этом. Представьте ситуацию, когда сначала на заводе из узлов и агрегатов собирают кибера, а лишь потом этот завод начинает изготавливать те самые узлы и агрегаты… Бред сумасшедшего…
Увидев один из таких графиков, Командор произнес непонятное слово «массаракш» и долго изучал кончик хвоста. Попросил минуту внимания, поднял планшет над головой и сообщил встревоженным драконам:
— Передайте всем остальным — Анна об этом знать не должна. Если узнает, будут жертвы…
Мир людей.
Орбитальный завод «Плутон-9»
Работы на «Сарме» только начинались, когда ушел первый грузовик. Он вез на Землю три комплекта полюсов. Работы шли в полном разгаре, когда к Венере отправился второй грузовик. Утренней звезде полагался всего один комплект. Третий грузовик на днях уходил к Марсу.
Сестренки нервничали. Четвертым грузовиком должна была стать Сарма. Иначе последняя пара полюсов уйдет в систему Юпитера, а следующую серию ждать полгода. Будет пропущена дата старта.
Вдобавок ко всем бедам, Виктор Борисович выделил им в помощь бригаду из шестнадцати лучших ремонтников. Эти балбесы конфисковали половину киберов и в рекордные сроки расконсервировали четыре грузовика. Вредины ударились в панику и связались с драконами. Командор собрал отряд и устроил мозговой штурм. Но штурм длился ровно полторы минуты. Группа историков сверилась с хрониками и сообщила, что планетолеты с указанными именами много лет болтались на орбитах вокруг Юпитера. Они обеспечивали нуль-т заправку баков грузовиков водородом из атмосферы планеты-гиганта. Сестренки ожили, повеселели и загрузили ремонтников работой по самое немогу. А сами готовили Сарму к встрече с черной дырой. Срезали все лишнее, усиливали каркас, готовили места для установки сверхмощных движков.
— А допрут они после нашего ухода, что на Сарму нужно мощные движки ставить? — задала резонный вопрос Вика.
— Нет, не допрут, — согласилась Ника. — Надо как-то ненавязчиво объяснить. Как бы случайно.
Повод вскоре нашелся. Начальник вызвал обеих на ковер.
— Что это? — он бросил на стол распечатку накладной.
— Двигатели, — растерялась Ника.
— Я вижу, что двигатели. Вы решили Плутон ближе к Солнцу передвинуть? Или весь наш завод к Альфе Центавра перегнать?
— Виктор Борисыч, вы только не волнуйтесь! — затараторила Вика. — Это в двух словах не объяснить. Давайте, мы через полчаса в конференц-зале обзорный доклад проведем. Для всего завода. Чтоб два раза не повторять.
Попался… Который раз попался мудрый начальник на подначку двух вертихвосток. Доклад назывался «Альтернативная реальность: Как мог бы выглядеть звездолет, если б не было деритринитации». Множество четких и наглядных чертежей, на которых почему-то легко угадывались обводы Сармы. Сверхмощные двигатели, нуль-заправка баков, беспилотный полет с огромным ускорением и переход экипажа на борт через нуль-кабины в конце рейса. Просто, понятно, доступно, и с необходимыми цифрами.
Такого грандиозного разноса, какой устроил начальник завода двум зарвавшимся киберпрограммисткам не слыхали даже старожилы. Испуганные девушки сидели, ссутулившись на краешке стула, стыдливо разглядывая носки ботинок и изредка робко косились на бушующего начальника. Припомнили им все. И двигатели, и десятки тонн титанового двутавра, и страшной мощности систему заправки у Юпитера, и оставшихся без помидоров нептунианцев…
— В общем, так! Больше никаких фантазий! Или Сарма стартует двадцатого, или не стартует никогда! Вам ясно?! — рявкнул Виктор Борисович.
— Но движки… Мы не успеем… — робко пискнула Ника.
— Движки останутся на складе! Слишком много человеко-часов стОят ваши фантазии!
* * *
— Он сам нашу дату назвал! — ликовали двойняшки, запершись в шлюзе. — Мы замкнем кольцо!Сарма отправилась в полет двадцатого. Внеатмосферники никогда не отличались красотой. Но этот корабль и здесь побил все рекорды. Над обширным и вполне культурным агрегатным отсеком располагался первый ярус грузового трюма. В нем была смонтирована временная рубка управления. Вокруг нее двойняшки зачем-то разместили четыре нуль-камеры 10х15х20 метров. Зачем — не мог сказать никто. Второй ярус практически пустовал. Кроме контейнера с полюсами 25х25 метров там не было ничего. Грузовые трюмы, как и агрегатный отсек, смотрелись неплохо. Но дальше… То, что располагалось над грузовыми трюмами, больше всего напоминало строительные леса. Решетчатая конструкция, местами просвечивающая насквозь. Следы крушения грандиозных замыслов. Снять обшивку и переборки двойняшки успели, заменить новыми — нет. И венчала это безобразие шляпка гриба — конус радиационной защиты. Четыре яруса металлических сот, заполненных огромными пластиковыми бурдюками с обыкновенной морской водой. Вода, конечно, замерзла, и бурдюки приобрели твердость гранита.
Отойдя от завода на два миллиона километров на минимальной тяге, Сарма легла на курс и развила ускорение крейсерского хода — два «g». Через двести суток, развив субсветовую скорость, она перейдет в инерционный полет. Курс двойняшки проложили вдали от транспортных артерий, по большой дуге — якобы, так легче согласовать с адмиралтейством.
После старта грузовика у двойняшек образовалась масса свободного времени. Любой, хорошо знающий их, сказал бы, что это не к добру.
— … С доски почета могли бы нас и не снимать, — припомнила свежую обиду Вика.
— Это хорошо, что сняли. Папа говорил, мы не должны светиться. Конспирация и еще раз конспирация! А знаешь, что я сделаю?
— Что?
— Волосы покрашу. Как у тебя. Пусть опять мучаются!
— Правильно! А еще мы памятник Виктору Борисычу изваяем. В тонну весом. Монолит у нас есть. Они с ним всю жизнь мучиться будут! А выкинуть не посмеют. Потому что — произведение искусства.
— Какая ты коварррная! — одобрила Ника.
Первый этап работы над памятником прошел легко и просто. Мартин вырезал из пластика и переправил двойняшкам полуметровую статуэтку самых героических очертаний. Виктор Борисыч, одетый в легкий скафандр, держал на сгибе левой руки шлем, а поднятой правой махал улетающему звездолету. Во всяком случае, так подразумевалось. Двойняшки обмерили статуэтку, пересчитали масштаб и аккуратно нанесли мелом на гранях бруска метеоритного железа три проекции.
— Осталось убрать все лишнее, — произнесла Ника и вжикнула по ребру монолита напильником. Оценила объем убранного материала, произвела нехитрый подсчет и погруснела: — Не успеем. Надо другой инструмент.
Накинули на глыбу железа белое полотно и побежали ловить завхоза. Но Максим Потапыч категорически отказался выдавать двойняшкам инструмент сложнее молотка без визы Виктора Борисовича. Судьба памятника повисла на волоске.
Скрут
И тут в памяти всплыли кружки колбасы, ложащиеся на деревянную лопатку. А возникали эти кружки в нуль-камере.
— Идея! — хором воскликнули девушки и бегом устремившись в цех технического контроля. Легче было бы взять две пары полюсов со склада, но Максим Потапыч не дал даже лазерного резака… Поэтому четыре полюса из серии, проходящей проверку, незаслуженно получили статус бракованных. Полюса эти предназначались для малой камеры. Малая камера — она как кабинка лифта, квадратик метр на метр на два с полтиной в высоту. В такую камеру даже заготовку статуи не запихнуть.
Другое дело, что запихивать статую туда никто не собирался. Но и жонглировать бруском весом в двадцать восемь тонн девушки не собирались. Они мобилизовали четырех мощных киберов-грузчиков.
А дальше снова незадача: на словах трехмерную модель статуи в память не вложишь. Да еще согласование действий киберов, точное позиционирование заготовки… Это уже тонкое программирование. Вот и сидят двойняшки напротив друг дружки, глаза в глаза. А чтоб их в такой позе никто не застал, у ворот ангара дежурит глазастик-кибер, что бесцельно ворошит ненужные кабели.
Скоро повесть читается, да нескоро дело движется. Несколько дней все свободные часы двойняшки занимались подготовкой. Когда программа была отлажена и заложена во всех четырех киберов, на стенах ангара установлены маяки системы точного позиционирования, наступил решающий этап.
В общем, любой, выглянувший в коридор от нуль-вокзала к ангарам мог наблюдать странную картину: во главе процессии — две красивые девушки, за ними — четверка киберов а на их плечах — громадный брусок метеоритного железа, за ними — еще четверка киберов-монтажников с полюсами от двух малых нуль-камер. Но любопытных не было. То ли потому, что двойняшки шли в нежилую зону, то ли потому, что перед ними бежали мышки. А может, потому, что в четыре утра самый крепкий сон…
Впрочем, вскоре они разделились: Ника пошла в ангар, а Вика — в помещение, отведенное под свалку металлолома. И за ними увязались киберы с полюсами. И там, и там под неусыпным наблюдением девушек киберы споро приварили полюса к потолку, рядом — блок управления. Протянули силовые кабели в руку толщиной от ближайших распределительных щитов. А далее силовая четверка стала подносить брусок металла к зазору между полюсами. Хлоп-хлоп-хлоп! Каждую секунду два куска металла перемещаются из ангара прямиком на свалку, где с грохотом и лязгом падают из-под потолка прямо на горы старого железа. Через минуту брусок потерял форму параллелепипеда и полегчал наполовину. Дальше дело пошло медленнее. Конечно, имея всего один рабочий угол, да и тот в 90 градусов, много не наработаешь. Но за полчаса статуя начала приобретать нужные очертания. А через час девушек прервали…
— Что вы себе позволяете! — бушевал поднятый с постели Виктор Борисович. — Семьдесят процентов энергии уходит в никуда! Три цеха стоят! Я пытаюсь выяснить, в чем дело, и что? Две нуль-камеры совершают меж собой пересылки с частотой два раза в секунду! Как это понимать?! Я вас спрашиваю!
— Мы проводили эксперимент по определению максимальной производительности камеры, — размеренным голосом начала Ника, прикидывая, успели ли киберы спрятаться. По всему получалось, что успели. — В ходе проведенного эксперимента было установлено, что частота пересылок, превышающая раз в секунду, приводит к чрезмерной нагрузке на полюса…
— Вследствии чего, — тут же подхватила Вика, — происходит их сильный нагрев до температур, не совместимых с рабочими. Именно поэтому считаю нужным введение искусственного ограничения частоты перемещений, как-то: длинный код, отсутствие клавиши повтора набора. Это позволит снизить частоту пересылок до приемлемого уровня.
— Это в самом деле так серьезно? — скептически поинтересовался Виктор Борисович.
— У нас принимающие полюса чуть не полыхнули синим пламенем, — кивнула Вика, сдерживая улыбку. — Вспомните первый образец, он же загорелся после двух пересылок. Мы, конечно, доработали систему теплоотвода, но, как оказалось, не до конца.
— Великолепно. А можно, просто поставить в конструкцию термодатчики?
— Можно…
— Вот и поставьте! Раз у вас вдруг оказалось свободное время.
— Идея! — хором воскликнули девушки и бегом устремившись в цех технического контроля. Легче было бы взять две пары полюсов со склада, но Максим Потапыч не дал даже лазерного резака… Поэтому четыре полюса из серии, проходящей проверку, незаслуженно получили статус бракованных. Полюса эти предназначались для малой камеры. Малая камера — она как кабинка лифта, квадратик метр на метр на два с полтиной в высоту. В такую камеру даже заготовку статуи не запихнуть.
Другое дело, что запихивать статую туда никто не собирался. Но и жонглировать бруском весом в двадцать восемь тонн девушки не собирались. Они мобилизовали четырех мощных киберов-грузчиков.
А дальше снова незадача: на словах трехмерную модель статуи в память не вложишь. Да еще согласование действий киберов, точное позиционирование заготовки… Это уже тонкое программирование. Вот и сидят двойняшки напротив друг дружки, глаза в глаза. А чтоб их в такой позе никто не застал, у ворот ангара дежурит глазастик-кибер, что бесцельно ворошит ненужные кабели.
Скоро повесть читается, да нескоро дело движется. Несколько дней все свободные часы двойняшки занимались подготовкой. Когда программа была отлажена и заложена во всех четырех киберов, на стенах ангара установлены маяки системы точного позиционирования, наступил решающий этап.
В общем, любой, выглянувший в коридор от нуль-вокзала к ангарам мог наблюдать странную картину: во главе процессии — две красивые девушки, за ними — четверка киберов а на их плечах — громадный брусок метеоритного железа, за ними — еще четверка киберов-монтажников с полюсами от двух малых нуль-камер. Но любопытных не было. То ли потому, что двойняшки шли в нежилую зону, то ли потому, что перед ними бежали мышки. А может, потому, что в четыре утра самый крепкий сон…
Впрочем, вскоре они разделились: Ника пошла в ангар, а Вика — в помещение, отведенное под свалку металлолома. И за ними увязались киберы с полюсами. И там, и там под неусыпным наблюдением девушек киберы споро приварили полюса к потолку, рядом — блок управления. Протянули силовые кабели в руку толщиной от ближайших распределительных щитов. А далее силовая четверка стала подносить брусок металла к зазору между полюсами. Хлоп-хлоп-хлоп! Каждую секунду два куска металла перемещаются из ангара прямиком на свалку, где с грохотом и лязгом падают из-под потолка прямо на горы старого железа. Через минуту брусок потерял форму параллелепипеда и полегчал наполовину. Дальше дело пошло медленнее. Конечно, имея всего один рабочий угол, да и тот в 90 градусов, много не наработаешь. Но за полчаса статуя начала приобретать нужные очертания. А через час девушек прервали…
— Что вы себе позволяете! — бушевал поднятый с постели Виктор Борисович. — Семьдесят процентов энергии уходит в никуда! Три цеха стоят! Я пытаюсь выяснить, в чем дело, и что? Две нуль-камеры совершают меж собой пересылки с частотой два раза в секунду! Как это понимать?! Я вас спрашиваю!
— Мы проводили эксперимент по определению максимальной производительности камеры, — размеренным голосом начала Ника, прикидывая, успели ли киберы спрятаться. По всему получалось, что успели. — В ходе проведенного эксперимента было установлено, что частота пересылок, превышающая раз в секунду, приводит к чрезмерной нагрузке на полюса…
— Вследствии чего, — тут же подхватила Вика, — происходит их сильный нагрев до температур, не совместимых с рабочими. Именно поэтому считаю нужным введение искусственного ограничения частоты перемещений, как-то: длинный код, отсутствие клавиши повтора набора. Это позволит снизить частоту пересылок до приемлемого уровня.
— Это в самом деле так серьезно? — скептически поинтересовался Виктор Борисович.
— У нас принимающие полюса чуть не полыхнули синим пламенем, — кивнула Вика, сдерживая улыбку. — Вспомните первый образец, он же загорелся после двух пересылок. Мы, конечно, доработали систему теплоотвода, но, как оказалось, не до конца.
— Великолепно. А можно, просто поставить в конструкцию термодатчики?
— Можно…
— Вот и поставьте! Раз у вас вдруг оказалось свободное время.
Shumil
Ника стояла у стенки, заложив руки за спину и хмуро наблюдала за кибером, сурукавшим напильником по недоделанной статуе. Кибера звали Железный Дровосек. От собратьев он отличался умом и сообразительностью, что объяснялось количеством процессоров и нестандартным базовым программированием. Хотя внешне выглядел как обычный, серийный.
Вика послюнила палец, стерла какое-то пятнышко с зеркальной поверхности металла. Отобрала напильник у кибера и сгладила острое ребро. Проверила результат, вернула напильник, поворошила ботинком кучку металлических опилок на полу.
— Ску-у-учно… Сарма годы лететь будет. Я на стенку с тоски полезу.
— А годы уходят, все лучшие годы, — с невыразимой печалью, переходящей в цыганский надрыв, продекламировала Ника. — Железный, тебе не надоело?
— Только тех, кто любит труд… — начал цитировать кибер, в котором проснулся ассоциативный блок, встроенный двойняшками.
— … на Плутон ржаветь сошлют! — сердито закончила за него Вика. Кибер обиженно замолчал, обошел статую, произвел операцию точного позиционирования себя относительно глыбы металла и вновь засурукал напильником.
Вика послюнила палец, стерла какое-то пятнышко с зеркальной поверхности металла. Отобрала напильник у кибера и сгладила острое ребро. Проверила результат, вернула напильник, поворошила ботинком кучку металлических опилок на полу.
— Ску-у-учно… Сарма годы лететь будет. Я на стенку с тоски полезу.
— А годы уходят, все лучшие годы, — с невыразимой печалью, переходящей в цыганский надрыв, продекламировала Ника. — Железный, тебе не надоело?
— Только тех, кто любит труд… — начал цитировать кибер, в котором проснулся ассоциативный блок, встроенный двойняшками.
— … на Плутон ржаветь сошлют! — сердито закончила за него Вика. Кибер обиженно замолчал, обошел статую, произвел операцию точного позиционирования себя относительно глыбы металла и вновь засурукал напильником.