Страница:
— Чего?! — парень подскочил на ноги, как болванчик с пружинкой. — И это — ничего особенного?! И как я, по-вашему, буду это делать?
— На то ты и Хранитель бога. Он все сделает за тебя, так что не волнуйся. Ему просто нужно физическое тело, чтобы ему не поклонялись, а выполняли приказы, — отрезала я. Не совсем, конечно, истина, но очень к тому близко. — Могу успокоить — последний раз, когда Хранитель исполнял непрямую свою функцию, был несколько тысяч лет назад. Ничтожный шанс, что тебе это придется делать, вполне компенсируется той кучей преимуществ перед простыми смертными, которые ты получаешь: начиная от бездонных энергетических резервов и заканчивая повышенным иммунитетом.
— Ничего себе иммунитет — так мышцы застудить! — буркнул парень для отвода глаз, садясь обратно. Глаза бегают, мысли бегают, хорошо хоть ноги на месте стоят. Ничего, переживешь. Все мы начинали с того, что пугались гипотетических долгов. К тому же тебя, скорее всего, сия печальная юдоль не коснется на самом деле.
— А ты не задавался вопросом, почему до сих пор не щеголяешь полным букетом симптомов ожоговой болезни и заражения крови? Не говоря уже о том, что в подвале Наломи мокрому и полуголому запросто можно схватить что-нибудь гораздо менее безобидное, чем застуженные мышцы. Кстати, об одежде, — тут моя педагогическая мысль вильнула в сторону, наконец обратив внимание на то, что Алекс до сих пор пребывает в одних брюках. Я эффектно щелкнула пальцами и из соседней комнаты выпорхнула невесть как забытая мной здесь в прошлый раз футболка. (Ну и что, что моды пятидесятилетней давности. Не в цветочек же.). — Одевай.
— Но она же женская.
— И как ты, интересно мне знать, это определил? На ней оборочек и кружавчиков нет.
— Ну, размер…
— Размер, доходяга ты эдакий, у нас с тобой одинаковый. Кушать нужно больше, тогда, быть может, и не влезешь ты в мою майку. А пока — вперед и с песнями.
Алекс тяжело вздохнул и принялся натягивать спорное мануфактурное изделие. Я сдержанно захихикала — футболка действительно оказалась ему маловата и сидела «в облипку».
— Я же говорил, ерунда.
— О-очень сексуально. Оставь, — я хрюкнула и утерла набежавшие слезы, — Нет, правда-правда.
— Очень смешно, я понимаю! — окрысился он. Я подавилась хрюком и несколько смущенно попыталась для отвода глаз сменить тему.
— Кхм… О чем бишь мы? О твоих преимуществах, — в поисках яркого примера я вдохновенно почесала затылок. Муза не являлась. Я покрыла музу отборными нецензурностями на всеобщем и… Эврика! — Языки! Я надеюсь, ты не думал, что вся Безымянная говорит на твоем родном? У нас-то, конечно, имеется всеобщий язык, вроде вашего эсперанто, но ты ведь и его-то не знал. В общем-то способность к языковому восприятию не такая уж редкая, в особенности среди телепатов, но у Хранителя она идет в комплекте со всем остальным.
— Это что, я читаю чьи-то мысли? — ну что ж, элемент обучаемости присутствует. И на том спасибо. — Кстати, а этот тип, что в ворону превратился, второй мой…Защитник?
— Почти. Это я по поводу мыслей. Ты на бессознательном уровне подчитываешь самое верхнее в сознании — то, что человек хочет сказать, на уровне образов и соотносишь со словами, которые он говорит. Скорость, с которой начинаешь понимать язык, напрямую зависит от его сложности. И от твоей силы тоже. А вот у тебя ее очень много, настолько много, что ты начинаешь вытаскивать из подкорки еще и словарный запас по данному языку самого читаемого. Так что… Да, тебе будет достаточно и нескольких минут, если ты по-настоящему захочешь кого-то понять, — я сделала паузу, сетуя про себя, что сама отнюдь не так способна. — А что до ворон, то это — мой брат, и он не Страж. Ведет наши летописи. Очень, кстати, полезная вещь. И к демонам он имеет весьма отдаленное отношение, поэтому шарахаться от него не стоит. Узнаешь его поближе — убедишься сам.
— Ну хорошо… Я так понимаю, этот…Рур — хранитель Земли?
Я подавилась яблочным огрызком. Кто тут говорил про обучаемость?!
— Упаси меня Боги! Нет, конечно!
— Тогда чего? — в взгляде этого дитяти сочилось такое недоумение, что я мысленно пригрозила Руру уходом в отставку. Неужели из всего, что он видел, нельзя было сделать логичный вывод, что кроме грязно-голубого шарика во Вселенной есть что-то еще?!
— Безымянной, конечно!
— Ну и что это?
— Боги-и-и… — Я убью его! Я убью этого поганца, скрывающегося под личиной моего единокровного брата! Вот только найду и сразу… — Безымянная — это все, что ты видел с момента своего возникновения на территории тюрьмы. Правда, это только очень малая часть ее.
— А… Абсолютно все? — я кивнула. — И потащило меня туда потому, что неизвестно кто решил, что я буду тамошним Хранителем?
— Нет. Все гораздо проще. Тебя просто угораздило провалиться в один из незакрытых проходов. Надеюсь, что случайно.
— Значит, это все-таки параллельный мир? — какое упорство. И пусть меня пристрелят, если я понимаю логику этого создания.
— Нет. Хотя параллельные миры существуют, и в огромном множестве. Но, к счастью, выход в Безымянную имеют только наиболее отдалившиеся друг от друга по вероятностной кривой миры, иначе была бы большая вероятность встретить своего двойника. То бишь мир рухнул бы в тартары и там бы и остался. А сама Безымянная…это…это…Что-то совершенно отдельное. Не мир, не измерение, и не что-то там еще. Пожалуй, самое точное определение — это сгусток материи вне пространства, прицепленный к временной спирали эдаким довеском, вокруг которого строятся все остальные миры в пределах измерения, — я заметила усиленную работу мысли, но нужная картина у подопечного не складывалась. Очевидно парень совершенно не разбирается в терминологии. Еще одно направление будущей работы. — Ну, представь себе, к примеру…шар, насажанный на стержень. Через него проходит плоскость. Под другим углом через него проходит еще одна плоскость. И таких плоскостей проходит через шар бесконечное множество. Представил?
— Ну, — парень выглядел обиженным. Из серии «за кого вы меня принимаете». — Плоскости — миры, шар — эта ваша Безымянная. Правильно?
— Правильно, правильно, — Я судорожно натягивала щиты. Этот не в меру шустрый ребенок уже начал меня считывать потихоньку, и, похоже, об этом не подозревает. Пока. Ох, как бы наши маленькие детишки не выросли в большие проблемы. — Поэтому в Безымянную открывается огромное количество проходов даже в пределах одного мира. Соответственно, как средство передвижения Безымянная уникальна — как еще можно за пару часов пешего хода добраться с Земли до ближайшей звезды?
— Что, правда? — Я кивнула. Ух, каким это оказалось стимулом! В детстве парень явно мечтал стать космонавтом. — А на других планетах жизнь есть? Разумная, я имею в виду?
— Разумеется, — я чопорно пригладила рубашку на груди. А я, по его мнению, кто? Эльф приблудный?… — Есть даже гуманоидная, если тебе интересно.
— Да? Но если…если отсюда можно попасть туда, то что мешает пришельцам захватить Землю?
Теперь скульптуру «Обиженная» можно было лепить с меня. Да кому вы нужны! Делать только всем нечего, только захватывать заштатную планетку на отшибе судоходных магистралей. Всего и ценности, что воды немерено, которая синтезируется элементарной реакцией.
— Помимо их нежелания этого делать? Только то, что Безымянная не всякого пустит. А пустит она только того, кто принадлежит Закату. Сумеркам, другими словами. Можешь считать ее в некотором роде государством.
— Я ничему не принадлежу, но меня пропустили. Как это все стыкуется?
— Уже принадлежишь. Есть Свет, есть Тьма. Мелкие боги. Но есть еще Сумерки. Вся…гм…вы называете их «нечисть», все, кто обладает какими-либо способностями, выходящие за рамки обычных, принадлежат к ним. Ведьмы, оборотни, вампиры, призраки, маги, и куча мелкой шушеры. С принятием своей… «должности» ты автоматически получил кое-какие способности и, соответственно, пропуск в наш мир. А возможно, что-то было у тебя и раньше, только в «спящей» форме. Кстати, я вот думаю, к какому клану ты будешь относиться? По форме — вроде к Ощущающим, но, хрен его знает, может, еще колдовать научишься… Тогда — маги?
— Это что… Я, значит, теперь еще и нечисть какая-то?! — несколько истерично поинтересовался Алекс, совершенно пропустив мимо ушей крайне важное замечание о кланах. Мда, не умеет сейчас молодежь зрить в корень…
— Ну почему… Зачем же обобщать. К твоему сведению, я могу и обидеться. Кстати, давай уже переходить на «ты». Не годится выкать собственному Стражу.
— Так вы…— Я тоскливо покосилась на него. — то есть ты, — торопливо поправился он. — вампир?
— Боже упаси. Вампиры вообще очень тяжелы в общении. Впрочем, сие сомнительное удовольствие ты уже испытал. А что до клыков… Раса у меня такая. Клыкастая, хвостатая и ушастая. Так что не стоит считать меня за демона, иначе ты будешь шарахаться от каждого второго в Безымянной.
— То есть ты…не человек.
— Человек. Но очень, очень частично. По материнской линии. Попозже я могу устроить тебе экскурсию на тему «Разумные расы галактики», если тебя до той поры не убьют, — я сделала паузу и проверила реакцию парня. Хмм… Так и слышались лозунги «Берегитесь! Они среди нас!». Вот только его слишком смущало несоответствие между высоченной девицей с львиной гривой и маленьким лысеньким зеленым человечком. Ничего, справиться. Все-таки моя человекообразность иногда бывает очень удобной. Я решила ему помочь:
— Когда научишься более-менее ориентироваться в Безымянной, насмотришься и не на такие чудеса. Так что привыкай.
— Я уже видел. Драконов. Они как будто ненастоящие, — парень охотно ухватился за мое предложение сменить тему. Ему было гораздо поверить в откровенно сказочных драконов и демонов, чем принять то, что пришелец, о которых болтали столько, что они стали фольклорными персонажами, находится у него перед носом. — Только вот почему она такая… обрывочная? Будто неправильно собранная мозаика?
— Такой уж она создана… Из частей пересекающих ее миров. Которые потом… изменились. Как… — слова вертелись вокруг меня, и я никак не могла выловить нужные. Начнем с того, что я сама не слишком разбираюсь с природой многочисленных аномалий Безымянной. И потому я собрала свое понимание сущности и ощущение этого мира, и перекинула ему. Результаты вышли неоднозначными.
Чужими. Я вопросительно глянул на это существо (уж не знаю, как ее еще обозвать).
— Будет достаточно, если ты будешь звать меня Тенью, как я и просила.
А… А.
— Угу. Это, — я коснулся пальцами головы, — сделала ты?
Ох, кажется, я нарвался. Можете даже не объяснять, на кого. И так куча литературы про это писано. Я припомнил, что думал в последнее время, и начал мучительно краснеть. Потом обозвал себя дураком и под понимающим взглядом покраснел еще больше. Не думать не получалось. Думать о природе и погоде тоже. Унять горящие огнем щеки тем более.
— В вашем языке нет нужных понятий, чтобы дать ответ на твой вопрос. Я просто поделилась своим пониманием. И еще… Можешь не смущаться так. Меня, по крайней мере.
Ага, не смущайся… поделилась она. Вот так взяла — и поделилась? Я спохватился, что опять думаю кое-что не то. Секунд через пять борьбы с собственным организмом я сдался. Что, смешно?! Эта…дама старательно прятала глаза, подозрительно похрюкивая. Телепатка, что б ее! Если мысли читать может, думает, покруче всех будет?! Баба, что с нее взять! Телохранительница она, видите ли…
Резкий и какой-то захлебывающийся звук прервал меня на полумысли. Она хохотала. Старательно пытаясь сдержаться, отчего выходило только хуже. Я обиделся. Ну что смешного?! Смейся, смейся, смотри, с дивана не свались! Как ни странно, на мои мстительные мысли она не отреагировала. Разве что от ее бурного веселья даже воздух начал подрагивать.
Странно как-то, кстати, подрагивать. Воздух еще некоторое время слабо колебался, как-то странно сгустившись, и над журнальным столиком возник некто рыжий и взъерошенный. Повисев некоторое время в воздухе, рыжий рухнул на несчастный столик, погребя под собой большую часть находившихся там безделушек. Я молча подобрал челюсть. Тень нахмурилась и открыла было уже рот для возмущенной тирады, но рыжий оказался проворней. Одним движением он соскользнул со столика и с видом заправского светского льва упал перед ней на одно колено, с показным смирением склонив голову.
— О, несравненная! Своей красотой вы затмеваете блеск луны и звезд. Так зачем же гневаться на недостойного даже одного вашего взгляда? — вдохновенно дурачился он, вздыхая и закатывая глаза.
Я начал подозревать, что с головой у меня всё-таки что-то не в порядке. Это ещё за личность? На всякий случай я глянул на Тень. Её глаза смеялись. А потом засмеялась и она сама.
— Ладно, хватит дурачиться, подхалим. Прощаю.
— Мадам, вы меня оскорбляете, — притворно возмутился рыжий.
— Во-первых, мадемуазель, а во-вторых, встань ты наконец с колен, нечего мне пыль подметать, хоть и похож на веник, — фыркнула Тень. — Шут гороховый, да и только. Вроде уже большой мальчик, а никакой серьёзности.
— Куда уж нам до вас, таких взрослых тётенек и дяденек. — вздохнул он, поднимаясь с колен.
Тут я наконец смог разглядеть его как следует. Он оказался худощавым молодым парнем лет двадцати — двадцати пяти с довольно длинными взлохмаченными вихрами, наивными глазами и ухмылкой в шестьдесят четыре зуба. На нём были изрядно вытертые штаны и мятая рубашка в клеточку. В общем, вылитый демон.
— Что случилось? — неожиданно серьезно спросила Тень.
Он молча помахал в воздухе серым конвертом.
— Опять понизили? До курьера?!
Рыжий состроил скорбную мину.
— За что?
— За длинный язык, неумеренное чувство юмора и непочтение к старшим, — патетическим тоном явно кого-то процитировал он и вручил письмо.
— Кое-кто зря разбрасывается ценными кадрами. Тебя не исправят никакие воспитательные мероприятия, даже почетная служба родовым приведением, — сказала Тень, разворачивая письмо. — Ага… Значит, драгоценный родитель наш в очередной раз разразился гневной сентенцией. Как, черт подери, оперативно! Так, что тут у нас… Банально…смешно…уже было… Ого!…еще раз ого… Ну, дядя, ну, змеюка подколодная… Я представляю, до какого градуса кипения нужно было довести папашу, чтобы он написал такое. Отлучение — дело весьма и весьма… Там еще что-нибудь целое осталось?
— Вроде бы, но я не уверен. Что касается градусов, то дед набирался до зеленых чертиков, а после еще и с ними. А потом устроил показательный шторм в стакане воды, экспериментальное превращение мухи в слона и профилактическую проверку на вшивость родственников и подчиненных. Так что не волнуйся.
Почему он не выдал нас, когда узнал все? Почему помогает? Не знаю. Но я всегда полагалась на него. Такая уж у него энергетика — удивительно уютная и беззаботная.Знаю. Знаешь, конечно знаешь… Существует ли вообще что-то, чего ты не знаешь?
Риторический вопрос.
Убираю внешний слой ментальных щитов. Мои блоки он уже пробил, оставлять конструкции не имеет смысла — защитить не защитят, а мешать будут. Потом поставлю новые. Удивительно, но такое свинство я терплю только с его стороны. Даже Рейн себе такого не позволяет.Ты просто любишь смеяться. Второй слой. Пробил. Вель, ты просто маленький рыжий поросенок.Повторяешься. Разве? Да. Ты это уже говорила. Так, это что — тонкий намёк, что у меня плохая память?!
Стоп. Он опять увёл меня в сторону. От чего только, хотела бы я знать. Что случилось? Молчание. Заглянула в глаза. Ничего. Щиты, одни щиты. Глухие, глуше не бывает, даже я не могу пробиться. Велькезар, в такие моменты я начинаю тебя бояться.
Молчание.
Беспокойство-тревога-опасение. Страх. Это уже моё. Да что случилось?! Я спохватываюсь — наконец дошло. Потянулась к стенам-полу-путолку, пошарила в пространстве. Привычно почувствовала, как поисковые волны побежали по комнате, и дальше, по дому, саду, до ограды, а в моем сознании отражалось все, к чему они прикасались. Комната, мебель, Вель, закрытый до предела; сбитый с толку мальчик у меня за спиной. Нет, не то, не то…все чисто…вроде бы…? Коридоры, тяжёлый влажный и жаркий предгрозовой воздух, деревья, птицы… Ага, вот оно наконец — тонкое, почти на грани реальности, ощущение. Однако… Оч-чень качественное, профессиональное наблюдение. Высший пилотаж. Ну да мы тоже не лыком шиты.
Пусть себе наблюдают. А-аккуратненько готовим скрывающий слой, накладываем на него отражающий, плетём морок. Я подумала, и добавила к визуальному слою морока ментально-энергетический и прикрыла сверху эффектом присутствия. Салют тебе, неизвестный, этим шедевром обмана я признаю искусство равного.
Так, теперь главное — не дать заметить момента подмены. Убыстряюсь до придела — выбросить первичные слои, набросить сверху готовый морок и опаньки! Будет теперь наш неведомый боец невидимого фронта кушать кашку моего приготовления.
Нет, ну как я люблю делать пакости. Даже стыдно. Иногда. Правда, чего только не сделаешь ради безопасности окружающих. Теперь кто угодно может наблюдать, подслушивать, чиуать мысли, энергетику — он будет шпионить за иллюзиями. Я набросала основной алгоритм движений, разговора, подкрепила соответствующими мыслями и чувствами. Материально они привязаны к своим прообразам, оттягивая ощущение их материальности на себя. Мало ли что.
Нус-с-с… Шуточки в сторону, теперь можно поговорить серьезно.
— Так что там про зеленых чертиков? Малый круг начинает копать под меня?
— Он не начинает, а уже развернулся на всю катушку. Опять себя подставляешь, Скай?
— А то как же. Однако, оперативненько. Весьма.
— Ты кому-то основательно прищемила хвост дверью. Уж не та ли эта заветная дверка в рай земной?
В курсе всего и всех, как всегда. Может, еще и скажешь, чей хвост остался за бортом? Даже мои возможности имеют пределы. И отчего меня терзают смутные сомненья? Ну хорошо, мое хорошее к тебе отношение. Ну вот мы тебя и разоблачили. Ладно, самосохранение я уважаю. Что ты там говорила про сомнения? Уважать не значит иметь, мой лорд.
— Лучше бы имели, моя королева.
— Ладно, что из этого следует? Что старый пень донес-таки свои сомнения до Круга?
— Не донес. Но только пока. Как я уже говорил, мое хорошее к тебе отношение имеет пределы. И ниточки, за которые можно подергать, тоже не могут растягиваться до бесконечности.
— А был ли мальчик? Вель, байка про информатора мне не нравится.
— Тетя, я вас умоляю! Я один, а шпионская сеть весьма обширна. Это может быть чем угодно, в том числе и правдой.
— Не прибедняйся. Я не особо удивлюсь, даже если ты окажешься каким-нибудь изрядно подзабытым и потраченным молью древним титаном.
— Мадам, вы мне льстите! К тому же, — смеющиеся глаза многозначительно прогулялись по моей фигуре, — кажется, моль с начала мира харчилась на нас обоих.
— Вель, в какие неведомые дали отправилось твое воспитание? Невежливо напоминать даме о ее возрасте, — я посерьезнела. — Так что?
— Я постараюсь, — мальчишеское лицо смягчилось. И старые-старые глаза дали обещание. Все-то ты понимаешь, прикрытие ты мое безотказное. И за какие такие великие деяния свалилось на меня такое счастье? Вот и я задаю себе тот же вопрос. Н-да. Очевидно, деяния были недостаточно великими, чтобы меня осчастливили кем-то более…Серьезным? Воспитанным.
— Мне обижаться?
— Нет, заниматься самосовершенствованием.
— Ну я тогда пошел заниматься…совершенствованием. В преступном сокрытии стратегически важнейших объектов своего сообщества.
— Платочком помахать?
Рыжее чудо только ухмыльнулось и растаяло. Что бы я без тебя делала.
Итак, расследование наконец сдвинулось с мертвой точки. Информатор, информатор… Боги, сделайте так, чтобы он был. Боюсь даже подумать, что наш противник — вся Тьма.
Нет, серьезно… Почему, интересно, все так жаждут заполучить мою персону? Неожиданно припомнился толстячок со сладкой ухмылкой. Могущество, до которого еще нужно добраться… Через меня? А добираться как будут — путем вскрывания? И что меня подтолкнуло согласиться на участие во всей этой кутерьме?… А был ли выбор на самом деле? Знаю, что не было. И мое согласие по сути — формальность. Так что — да, соглашаться стоило. Хотя бы для того, чтобы выйти из этой истории без тяжких телесных повреждений.
Я не нашел лучшего, как только спросить:
— Может, введете и меня в суть проблемы? Я крайне глупо себя чувствую, когда не понимаю, что происходит.
— События приняли излишне…ускоренный оборот.
— И?…
— Нам надо уходить. Желательно — сейчас. И притаиться, пока не разберемся в ситуации. Отправимся мы в…несколько другое место…
— А поконкретней? — я не собирался сдаваться, пока меня наконец не начнут принимать всерьез. Сколько можно уже играть втемную? В конце концов, я имею право знать, куда меня тащат. Тень уже собиралась ответить что-то резкое, но осеклась. Рваная чужая мысль мелькнула в сознании: «Бездна, как же успели?…». Как-то незаметно к горлу подкатила тошнота. Голова непонятно отчего начала кружиться.
Я вяло обернулся. Стена была странной. О-очень стра-анной. Она светлела и как будто растворялась, затуманиваясь, вра-а-а-а-щ-щ-а-а… Ту-уман, откуда туман… Не понимаю, не-е пони-и-и-м-а-а… Все кру-ужится, голова кру-ужится, мысли кру-ужатся…Все плывет…я плыву…Плы-ыву…Я маленькая лодочка, я плыву-у…
Жажмуриться… Нет, как это… Зажмуриться.
Голова постепенно яснела, но, Господи, как меня мутило… Я осторожно разлепил непослушные веки и бросил быстрый взгляд на стену. На ее месте зиял темный провал, поддернутый по краю дымком. Рядом посвистел поток воздуха. Я стоял и тупо смотрел, как на меня несется нечто тонкое и на вид острое. Меня резко дернуло куда-то вверх-вбок. Я оглянулся. Тень, находившаяся возле двери, держала меня за шиворот и тянула за собой, а потом и вовсе зашвырнула в кресло. И это за доли секунды. Меня от этого замутило еще больше.
Я видел, как кто-то двинулся на меня, как Тень стала у него на дороге. У меня перед глазами все плыло, мысли путались. Я видел, как в воздухе что-то переливалось, видел, как Тень вихрем летала по комнате, огромными прыжками перескакивая с места на место. С рук слетало что-то светящееся, но что это было и куда попадало, я никак не мог разобрать.
Со мной происходило нечто непонятное — тело как будто налилось свинцом, взгляд наконец прояснился, но в голове по-прежнему была пустота. Я видел, что здесь опасно, очень опасно — смерть так и носилась в воздухе. Непонятно как, но я чувствовал это. Чувствовал, и в то же время… мне было все равно. Казалось, чтобы пошевелить рукой, нужно приложить титаническое усилие. Да и зачем?… Ведь можно просто смотреть…смотреть, как плавно скользит по воздуху человекоподобная тень. Как рядом с ней скользят другие тени.
Я наклонил голову к плечу, лениво глядя на завораживающие своей отточенностью движения. Вот она, выгнув спину и чуть присев, отталкивается от пола, взмывает в воздух. Высоко взлетает. Слишком резко, слишком быстро. Нет, не так… Надо медленно, плавно… Вот так. Я медленно наклонил голову к другому плечу. Да, теперь правильно… Я любуюсь, как она парит в воздухе, как медленно начинает опускаться, как плавно сначала одна нога, а потом и другая, ласаются пола. Никакой резкости, никакой порывистости. Так правильно, я знаю…
— На то ты и Хранитель бога. Он все сделает за тебя, так что не волнуйся. Ему просто нужно физическое тело, чтобы ему не поклонялись, а выполняли приказы, — отрезала я. Не совсем, конечно, истина, но очень к тому близко. — Могу успокоить — последний раз, когда Хранитель исполнял непрямую свою функцию, был несколько тысяч лет назад. Ничтожный шанс, что тебе это придется делать, вполне компенсируется той кучей преимуществ перед простыми смертными, которые ты получаешь: начиная от бездонных энергетических резервов и заканчивая повышенным иммунитетом.
— Ничего себе иммунитет — так мышцы застудить! — буркнул парень для отвода глаз, садясь обратно. Глаза бегают, мысли бегают, хорошо хоть ноги на месте стоят. Ничего, переживешь. Все мы начинали с того, что пугались гипотетических долгов. К тому же тебя, скорее всего, сия печальная юдоль не коснется на самом деле.
— А ты не задавался вопросом, почему до сих пор не щеголяешь полным букетом симптомов ожоговой болезни и заражения крови? Не говоря уже о том, что в подвале Наломи мокрому и полуголому запросто можно схватить что-нибудь гораздо менее безобидное, чем застуженные мышцы. Кстати, об одежде, — тут моя педагогическая мысль вильнула в сторону, наконец обратив внимание на то, что Алекс до сих пор пребывает в одних брюках. Я эффектно щелкнула пальцами и из соседней комнаты выпорхнула невесть как забытая мной здесь в прошлый раз футболка. (Ну и что, что моды пятидесятилетней давности. Не в цветочек же.). — Одевай.
— Но она же женская.
— И как ты, интересно мне знать, это определил? На ней оборочек и кружавчиков нет.
— Ну, размер…
— Размер, доходяга ты эдакий, у нас с тобой одинаковый. Кушать нужно больше, тогда, быть может, и не влезешь ты в мою майку. А пока — вперед и с песнями.
Алекс тяжело вздохнул и принялся натягивать спорное мануфактурное изделие. Я сдержанно захихикала — футболка действительно оказалась ему маловата и сидела «в облипку».
— Я же говорил, ерунда.
— О-очень сексуально. Оставь, — я хрюкнула и утерла набежавшие слезы, — Нет, правда-правда.
— Очень смешно, я понимаю! — окрысился он. Я подавилась хрюком и несколько смущенно попыталась для отвода глаз сменить тему.
— Кхм… О чем бишь мы? О твоих преимуществах, — в поисках яркого примера я вдохновенно почесала затылок. Муза не являлась. Я покрыла музу отборными нецензурностями на всеобщем и… Эврика! — Языки! Я надеюсь, ты не думал, что вся Безымянная говорит на твоем родном? У нас-то, конечно, имеется всеобщий язык, вроде вашего эсперанто, но ты ведь и его-то не знал. В общем-то способность к языковому восприятию не такая уж редкая, в особенности среди телепатов, но у Хранителя она идет в комплекте со всем остальным.
— Это что, я читаю чьи-то мысли? — ну что ж, элемент обучаемости присутствует. И на том спасибо. — Кстати, а этот тип, что в ворону превратился, второй мой…Защитник?
— Почти. Это я по поводу мыслей. Ты на бессознательном уровне подчитываешь самое верхнее в сознании — то, что человек хочет сказать, на уровне образов и соотносишь со словами, которые он говорит. Скорость, с которой начинаешь понимать язык, напрямую зависит от его сложности. И от твоей силы тоже. А вот у тебя ее очень много, настолько много, что ты начинаешь вытаскивать из подкорки еще и словарный запас по данному языку самого читаемого. Так что… Да, тебе будет достаточно и нескольких минут, если ты по-настоящему захочешь кого-то понять, — я сделала паузу, сетуя про себя, что сама отнюдь не так способна. — А что до ворон, то это — мой брат, и он не Страж. Ведет наши летописи. Очень, кстати, полезная вещь. И к демонам он имеет весьма отдаленное отношение, поэтому шарахаться от него не стоит. Узнаешь его поближе — убедишься сам.
— Ну хорошо… Я так понимаю, этот…Рур — хранитель Земли?
Я подавилась яблочным огрызком. Кто тут говорил про обучаемость?!
— Упаси меня Боги! Нет, конечно!
— Тогда чего? — в взгляде этого дитяти сочилось такое недоумение, что я мысленно пригрозила Руру уходом в отставку. Неужели из всего, что он видел, нельзя было сделать логичный вывод, что кроме грязно-голубого шарика во Вселенной есть что-то еще?!
— Безымянной, конечно!
— Ну и что это?
— Боги-и-и… — Я убью его! Я убью этого поганца, скрывающегося под личиной моего единокровного брата! Вот только найду и сразу… — Безымянная — это все, что ты видел с момента своего возникновения на территории тюрьмы. Правда, это только очень малая часть ее.
— А… Абсолютно все? — я кивнула. — И потащило меня туда потому, что неизвестно кто решил, что я буду тамошним Хранителем?
— Нет. Все гораздо проще. Тебя просто угораздило провалиться в один из незакрытых проходов. Надеюсь, что случайно.
— Значит, это все-таки параллельный мир? — какое упорство. И пусть меня пристрелят, если я понимаю логику этого создания.
— Нет. Хотя параллельные миры существуют, и в огромном множестве. Но, к счастью, выход в Безымянную имеют только наиболее отдалившиеся друг от друга по вероятностной кривой миры, иначе была бы большая вероятность встретить своего двойника. То бишь мир рухнул бы в тартары и там бы и остался. А сама Безымянная…это…это…Что-то совершенно отдельное. Не мир, не измерение, и не что-то там еще. Пожалуй, самое точное определение — это сгусток материи вне пространства, прицепленный к временной спирали эдаким довеском, вокруг которого строятся все остальные миры в пределах измерения, — я заметила усиленную работу мысли, но нужная картина у подопечного не складывалась. Очевидно парень совершенно не разбирается в терминологии. Еще одно направление будущей работы. — Ну, представь себе, к примеру…шар, насажанный на стержень. Через него проходит плоскость. Под другим углом через него проходит еще одна плоскость. И таких плоскостей проходит через шар бесконечное множество. Представил?
— Ну, — парень выглядел обиженным. Из серии «за кого вы меня принимаете». — Плоскости — миры, шар — эта ваша Безымянная. Правильно?
— Правильно, правильно, — Я судорожно натягивала щиты. Этот не в меру шустрый ребенок уже начал меня считывать потихоньку, и, похоже, об этом не подозревает. Пока. Ох, как бы наши маленькие детишки не выросли в большие проблемы. — Поэтому в Безымянную открывается огромное количество проходов даже в пределах одного мира. Соответственно, как средство передвижения Безымянная уникальна — как еще можно за пару часов пешего хода добраться с Земли до ближайшей звезды?
— Что, правда? — Я кивнула. Ух, каким это оказалось стимулом! В детстве парень явно мечтал стать космонавтом. — А на других планетах жизнь есть? Разумная, я имею в виду?
— Разумеется, — я чопорно пригладила рубашку на груди. А я, по его мнению, кто? Эльф приблудный?… — Есть даже гуманоидная, если тебе интересно.
— Да? Но если…если отсюда можно попасть туда, то что мешает пришельцам захватить Землю?
Теперь скульптуру «Обиженная» можно было лепить с меня. Да кому вы нужны! Делать только всем нечего, только захватывать заштатную планетку на отшибе судоходных магистралей. Всего и ценности, что воды немерено, которая синтезируется элементарной реакцией.
— Помимо их нежелания этого делать? Только то, что Безымянная не всякого пустит. А пустит она только того, кто принадлежит Закату. Сумеркам, другими словами. Можешь считать ее в некотором роде государством.
— Я ничему не принадлежу, но меня пропустили. Как это все стыкуется?
— Уже принадлежишь. Есть Свет, есть Тьма. Мелкие боги. Но есть еще Сумерки. Вся…гм…вы называете их «нечисть», все, кто обладает какими-либо способностями, выходящие за рамки обычных, принадлежат к ним. Ведьмы, оборотни, вампиры, призраки, маги, и куча мелкой шушеры. С принятием своей… «должности» ты автоматически получил кое-какие способности и, соответственно, пропуск в наш мир. А возможно, что-то было у тебя и раньше, только в «спящей» форме. Кстати, я вот думаю, к какому клану ты будешь относиться? По форме — вроде к Ощущающим, но, хрен его знает, может, еще колдовать научишься… Тогда — маги?
— Это что… Я, значит, теперь еще и нечисть какая-то?! — несколько истерично поинтересовался Алекс, совершенно пропустив мимо ушей крайне важное замечание о кланах. Мда, не умеет сейчас молодежь зрить в корень…
— Ну почему… Зачем же обобщать. К твоему сведению, я могу и обидеться. Кстати, давай уже переходить на «ты». Не годится выкать собственному Стражу.
— Так вы…— Я тоскливо покосилась на него. — то есть ты, — торопливо поправился он. — вампир?
— Боже упаси. Вампиры вообще очень тяжелы в общении. Впрочем, сие сомнительное удовольствие ты уже испытал. А что до клыков… Раса у меня такая. Клыкастая, хвостатая и ушастая. Так что не стоит считать меня за демона, иначе ты будешь шарахаться от каждого второго в Безымянной.
— То есть ты…не человек.
— Человек. Но очень, очень частично. По материнской линии. Попозже я могу устроить тебе экскурсию на тему «Разумные расы галактики», если тебя до той поры не убьют, — я сделала паузу и проверила реакцию парня. Хмм… Так и слышались лозунги «Берегитесь! Они среди нас!». Вот только его слишком смущало несоответствие между высоченной девицей с львиной гривой и маленьким лысеньким зеленым человечком. Ничего, справиться. Все-таки моя человекообразность иногда бывает очень удобной. Я решила ему помочь:
— Когда научишься более-менее ориентироваться в Безымянной, насмотришься и не на такие чудеса. Так что привыкай.
— Я уже видел. Драконов. Они как будто ненастоящие, — парень охотно ухватился за мое предложение сменить тему. Ему было гораздо поверить в откровенно сказочных драконов и демонов, чем принять то, что пришелец, о которых болтали столько, что они стали фольклорными персонажами, находится у него перед носом. — Только вот почему она такая… обрывочная? Будто неправильно собранная мозаика?
— Такой уж она создана… Из частей пересекающих ее миров. Которые потом… изменились. Как… — слова вертелись вокруг меня, и я никак не могла выловить нужные. Начнем с того, что я сама не слишком разбираюсь с природой многочисленных аномалий Безымянной. И потому я собрала свое понимание сущности и ощущение этого мира, и перекинула ему. Результаты вышли неоднозначными.
Алекс.
Я даже слегка окосел. Перед глазами все будто взорвалось множеством картинок вперемежку с информацией. Она была не в словах, а какая-то…какая-то другая. И вдруг я у меня в голове выстроилась совершенно ясная, но абсолютно нелогичная картина системы нагромождения непонятно чего на непонятно что. Безымянная? «Частицы реальных миров, затянутые в сферу и перетекающие один в другой без видимых границ». Правильные слова, отражающие форму, но не суть. Суть как раз словами и не выражалась. Она выражалась — воспоминаниями. Она выражалась — ощущениями.Чужими. Я вопросительно глянул на это существо (уж не знаю, как ее еще обозвать).
— Будет достаточно, если ты будешь звать меня Тенью, как я и просила.
А… А.
— Угу. Это, — я коснулся пальцами головы, — сделала ты?
Ох, кажется, я нарвался. Можете даже не объяснять, на кого. И так куча литературы про это писано. Я припомнил, что думал в последнее время, и начал мучительно краснеть. Потом обозвал себя дураком и под понимающим взглядом покраснел еще больше. Не думать не получалось. Думать о природе и погоде тоже. Унять горящие огнем щеки тем более.
— В вашем языке нет нужных понятий, чтобы дать ответ на твой вопрос. Я просто поделилась своим пониманием. И еще… Можешь не смущаться так. Меня, по крайней мере.
Ага, не смущайся… поделилась она. Вот так взяла — и поделилась? Я спохватился, что опять думаю кое-что не то. Секунд через пять борьбы с собственным организмом я сдался. Что, смешно?! Эта…дама старательно прятала глаза, подозрительно похрюкивая. Телепатка, что б ее! Если мысли читать может, думает, покруче всех будет?! Баба, что с нее взять! Телохранительница она, видите ли…
Резкий и какой-то захлебывающийся звук прервал меня на полумысли. Она хохотала. Старательно пытаясь сдержаться, отчего выходило только хуже. Я обиделся. Ну что смешного?! Смейся, смейся, смотри, с дивана не свались! Как ни странно, на мои мстительные мысли она не отреагировала. Разве что от ее бурного веселья даже воздух начал подрагивать.
Странно как-то, кстати, подрагивать. Воздух еще некоторое время слабо колебался, как-то странно сгустившись, и над журнальным столиком возник некто рыжий и взъерошенный. Повисев некоторое время в воздухе, рыжий рухнул на несчастный столик, погребя под собой большую часть находившихся там безделушек. Я молча подобрал челюсть. Тень нахмурилась и открыла было уже рот для возмущенной тирады, но рыжий оказался проворней. Одним движением он соскользнул со столика и с видом заправского светского льва упал перед ней на одно колено, с показным смирением склонив голову.
— О, несравненная! Своей красотой вы затмеваете блеск луны и звезд. Так зачем же гневаться на недостойного даже одного вашего взгляда? — вдохновенно дурачился он, вздыхая и закатывая глаза.
Я начал подозревать, что с головой у меня всё-таки что-то не в порядке. Это ещё за личность? На всякий случай я глянул на Тень. Её глаза смеялись. А потом засмеялась и она сама.
— Ладно, хватит дурачиться, подхалим. Прощаю.
— Мадам, вы меня оскорбляете, — притворно возмутился рыжий.
— Во-первых, мадемуазель, а во-вторых, встань ты наконец с колен, нечего мне пыль подметать, хоть и похож на веник, — фыркнула Тень. — Шут гороховый, да и только. Вроде уже большой мальчик, а никакой серьёзности.
— Куда уж нам до вас, таких взрослых тётенек и дяденек. — вздохнул он, поднимаясь с колен.
Тут я наконец смог разглядеть его как следует. Он оказался худощавым молодым парнем лет двадцати — двадцати пяти с довольно длинными взлохмаченными вихрами, наивными глазами и ухмылкой в шестьдесят четыре зуба. На нём были изрядно вытертые штаны и мятая рубашка в клеточку. В общем, вылитый демон.
— Что случилось? — неожиданно серьезно спросила Тень.
Он молча помахал в воздухе серым конвертом.
— Опять понизили? До курьера?!
Рыжий состроил скорбную мину.
— За что?
— За длинный язык, неумеренное чувство юмора и непочтение к старшим, — патетическим тоном явно кого-то процитировал он и вручил письмо.
— Кое-кто зря разбрасывается ценными кадрами. Тебя не исправят никакие воспитательные мероприятия, даже почетная служба родовым приведением, — сказала Тень, разворачивая письмо. — Ага… Значит, драгоценный родитель наш в очередной раз разразился гневной сентенцией. Как, черт подери, оперативно! Так, что тут у нас… Банально…смешно…уже было… Ого!…еще раз ого… Ну, дядя, ну, змеюка подколодная… Я представляю, до какого градуса кипения нужно было довести папашу, чтобы он написал такое. Отлучение — дело весьма и весьма… Там еще что-нибудь целое осталось?
— Вроде бы, но я не уверен. Что касается градусов, то дед набирался до зеленых чертиков, а после еще и с ними. А потом устроил показательный шторм в стакане воды, экспериментальное превращение мухи в слона и профилактическую проверку на вшивость родственников и подчиненных. Так что не волнуйся.
Скай.
Радость. Смех. Как можно так быстро заставить меня смеяться? Такое может только это рыжее создание с невозможными выходками. Друг, вечно дурашливый и смешливый, но при этом удивительно верный и надёжный. Кто он на самом деле, я не знаю до сих пор, как не знаю того, почему он на моей стороне. Вроде бы мой неясной степени родства племянник по отцовской линии несолидного возраста, но имеет такую силу, что мне остается только завистливо цокать языком. И поначалу побаиваться. Потому что он темный.Почему он не выдал нас, когда узнал все? Почему помогает? Не знаю. Но я всегда полагалась на него. Такая уж у него энергетика — удивительно уютная и беззаботная.Знаю. Знаешь, конечно знаешь… Существует ли вообще что-то, чего ты не знаешь?
Риторический вопрос.
Убираю внешний слой ментальных щитов. Мои блоки он уже пробил, оставлять конструкции не имеет смысла — защитить не защитят, а мешать будут. Потом поставлю новые. Удивительно, но такое свинство я терплю только с его стороны. Даже Рейн себе такого не позволяет.Ты просто любишь смеяться. Второй слой. Пробил. Вель, ты просто маленький рыжий поросенок.Повторяешься. Разве? Да. Ты это уже говорила. Так, это что — тонкий намёк, что у меня плохая память?!
Стоп. Он опять увёл меня в сторону. От чего только, хотела бы я знать. Что случилось? Молчание. Заглянула в глаза. Ничего. Щиты, одни щиты. Глухие, глуше не бывает, даже я не могу пробиться. Велькезар, в такие моменты я начинаю тебя бояться.
Молчание.
Беспокойство-тревога-опасение. Страх. Это уже моё. Да что случилось?! Я спохватываюсь — наконец дошло. Потянулась к стенам-полу-путолку, пошарила в пространстве. Привычно почувствовала, как поисковые волны побежали по комнате, и дальше, по дому, саду, до ограды, а в моем сознании отражалось все, к чему они прикасались. Комната, мебель, Вель, закрытый до предела; сбитый с толку мальчик у меня за спиной. Нет, не то, не то…все чисто…вроде бы…? Коридоры, тяжёлый влажный и жаркий предгрозовой воздух, деревья, птицы… Ага, вот оно наконец — тонкое, почти на грани реальности, ощущение. Однако… Оч-чень качественное, профессиональное наблюдение. Высший пилотаж. Ну да мы тоже не лыком шиты.
Пусть себе наблюдают. А-аккуратненько готовим скрывающий слой, накладываем на него отражающий, плетём морок. Я подумала, и добавила к визуальному слою морока ментально-энергетический и прикрыла сверху эффектом присутствия. Салют тебе, неизвестный, этим шедевром обмана я признаю искусство равного.
Так, теперь главное — не дать заметить момента подмены. Убыстряюсь до придела — выбросить первичные слои, набросить сверху готовый морок и опаньки! Будет теперь наш неведомый боец невидимого фронта кушать кашку моего приготовления.
Нет, ну как я люблю делать пакости. Даже стыдно. Иногда. Правда, чего только не сделаешь ради безопасности окружающих. Теперь кто угодно может наблюдать, подслушивать, чиуать мысли, энергетику — он будет шпионить за иллюзиями. Я набросала основной алгоритм движений, разговора, подкрепила соответствующими мыслями и чувствами. Материально они привязаны к своим прообразам, оттягивая ощущение их материальности на себя. Мало ли что.
Нус-с-с… Шуточки в сторону, теперь можно поговорить серьезно.
— Так что там про зеленых чертиков? Малый круг начинает копать под меня?
— Он не начинает, а уже развернулся на всю катушку. Опять себя подставляешь, Скай?
— А то как же. Однако, оперативненько. Весьма.
— Ты кому-то основательно прищемила хвост дверью. Уж не та ли эта заветная дверка в рай земной?
В курсе всего и всех, как всегда. Может, еще и скажешь, чей хвост остался за бортом? Даже мои возможности имеют пределы. И отчего меня терзают смутные сомненья? Ну хорошо, мое хорошее к тебе отношение. Ну вот мы тебя и разоблачили. Ладно, самосохранение я уважаю. Что ты там говорила про сомнения? Уважать не значит иметь, мой лорд.
— Лучше бы имели, моя королева.
— Ладно, что из этого следует? Что старый пень донес-таки свои сомнения до Круга?
— Не донес. Но только пока. Как я уже говорил, мое хорошее к тебе отношение имеет пределы. И ниточки, за которые можно подергать, тоже не могут растягиваться до бесконечности.
— А был ли мальчик? Вель, байка про информатора мне не нравится.
— Тетя, я вас умоляю! Я один, а шпионская сеть весьма обширна. Это может быть чем угодно, в том числе и правдой.
— Не прибедняйся. Я не особо удивлюсь, даже если ты окажешься каким-нибудь изрядно подзабытым и потраченным молью древним титаном.
— Мадам, вы мне льстите! К тому же, — смеющиеся глаза многозначительно прогулялись по моей фигуре, — кажется, моль с начала мира харчилась на нас обоих.
— Вель, в какие неведомые дали отправилось твое воспитание? Невежливо напоминать даме о ее возрасте, — я посерьезнела. — Так что?
— Я постараюсь, — мальчишеское лицо смягчилось. И старые-старые глаза дали обещание. Все-то ты понимаешь, прикрытие ты мое безотказное. И за какие такие великие деяния свалилось на меня такое счастье? Вот и я задаю себе тот же вопрос. Н-да. Очевидно, деяния были недостаточно великими, чтобы меня осчастливили кем-то более…Серьезным? Воспитанным.
— Мне обижаться?
— Нет, заниматься самосовершенствованием.
— Ну я тогда пошел заниматься…совершенствованием. В преступном сокрытии стратегически важнейших объектов своего сообщества.
— Платочком помахать?
Рыжее чудо только ухмыльнулось и растаяло. Что бы я без тебя делала.
Итак, расследование наконец сдвинулось с мертвой точки. Информатор, информатор… Боги, сделайте так, чтобы он был. Боюсь даже подумать, что наш противник — вся Тьма.
Алекс.
Итак, что мы имеем? Кучу всего, в чем может сазобраться только полный псих. Разговорчики у них тут… Чертики, хвосты и стаканы. Зеленые. То есть чертики зеленые, а не стаканы. Привыкай, значит. Ох чует мое сердце, втравили меня в какие-то политические выкрутасы. Ну какого черта меня вообще угораздико вляпаться во всю эту историю?Нет, серьезно… Почему, интересно, все так жаждут заполучить мою персону? Неожиданно припомнился толстячок со сладкой ухмылкой. Могущество, до которого еще нужно добраться… Через меня? А добираться как будут — путем вскрывания? И что меня подтолкнуло согласиться на участие во всей этой кутерьме?… А был ли выбор на самом деле? Знаю, что не было. И мое согласие по сути — формальность. Так что — да, соглашаться стоило. Хотя бы для того, чтобы выйти из этой истории без тяжких телесных повреждений.
Я не нашел лучшего, как только спросить:
— Может, введете и меня в суть проблемы? Я крайне глупо себя чувствую, когда не понимаю, что происходит.
— События приняли излишне…ускоренный оборот.
— И?…
— Нам надо уходить. Желательно — сейчас. И притаиться, пока не разберемся в ситуации. Отправимся мы в…несколько другое место…
— А поконкретней? — я не собирался сдаваться, пока меня наконец не начнут принимать всерьез. Сколько можно уже играть втемную? В конце концов, я имею право знать, куда меня тащат. Тень уже собиралась ответить что-то резкое, но осеклась. Рваная чужая мысль мелькнула в сознании: «Бездна, как же успели?…». Как-то незаметно к горлу подкатила тошнота. Голова непонятно отчего начала кружиться.
Я вяло обернулся. Стена была странной. О-очень стра-анной. Она светлела и как будто растворялась, затуманиваясь, вра-а-а-а-щ-щ-а-а… Ту-уман, откуда туман… Не понимаю, не-е пони-и-и-м-а-а… Все кру-ужится, голова кру-ужится, мысли кру-ужатся…Все плывет…я плыву…Плы-ыву…Я маленькая лодочка, я плыву-у…
Жажмуриться… Нет, как это… Зажмуриться.
Голова постепенно яснела, но, Господи, как меня мутило… Я осторожно разлепил непослушные веки и бросил быстрый взгляд на стену. На ее месте зиял темный провал, поддернутый по краю дымком. Рядом посвистел поток воздуха. Я стоял и тупо смотрел, как на меня несется нечто тонкое и на вид острое. Меня резко дернуло куда-то вверх-вбок. Я оглянулся. Тень, находившаяся возле двери, держала меня за шиворот и тянула за собой, а потом и вовсе зашвырнула в кресло. И это за доли секунды. Меня от этого замутило еще больше.
Я видел, как кто-то двинулся на меня, как Тень стала у него на дороге. У меня перед глазами все плыло, мысли путались. Я видел, как в воздухе что-то переливалось, видел, как Тень вихрем летала по комнате, огромными прыжками перескакивая с места на место. С рук слетало что-то светящееся, но что это было и куда попадало, я никак не мог разобрать.
Со мной происходило нечто непонятное — тело как будто налилось свинцом, взгляд наконец прояснился, но в голове по-прежнему была пустота. Я видел, что здесь опасно, очень опасно — смерть так и носилась в воздухе. Непонятно как, но я чувствовал это. Чувствовал, и в то же время… мне было все равно. Казалось, чтобы пошевелить рукой, нужно приложить титаническое усилие. Да и зачем?… Ведь можно просто смотреть…смотреть, как плавно скользит по воздуху человекоподобная тень. Как рядом с ней скользят другие тени.
Я наклонил голову к плечу, лениво глядя на завораживающие своей отточенностью движения. Вот она, выгнув спину и чуть присев, отталкивается от пола, взмывает в воздух. Высоко взлетает. Слишком резко, слишком быстро. Нет, не так… Надо медленно, плавно… Вот так. Я медленно наклонил голову к другому плечу. Да, теперь правильно… Я любуюсь, как она парит в воздухе, как медленно начинает опускаться, как плавно сначала одна нога, а потом и другая, ласаются пола. Никакой резкости, никакой порывистости. Так правильно, я знаю…