Страница:
Ольга ШУМИЛОВА
МОНЕТЫ НА ТВОЕЙ ЛАДОНИ
Часть I
Боль.
Страх. Я все еще хочу жить.
Вина. Сейчас я нужнее, чем когда-либо.
Раскаяние. Все вышло так глупо. Прости.
Это конец. Прощай.
Не прощайся, она тебя не слышит. И не вини себя, Хранитель.
Уязвимость. Поиск. Полет. Важно. Очень важно. Найти.
Радость. Сближение. Погружение. Слияние.
Покой. Сон…
Глава 1
Что у тебя опять за бардак в комнате?!
Любимая мамина фраза.
Алекс.
Мда, бардак и впрямь отменный… Я встал на четвереньки и начал выгребать стеклянные осколки из-под стола. И только когда оперся на левую руку, согнувшись в три погибели, понял, что ковер от осколков вычищен еще отнюдь не идеально.Придержав порезанную ладонь другой рукой, я смачно выругался. Стекло это идиотское… Его даже из ранки нельзя вытянуть, чтобы не пораниться еще больше. Я кинул осколок в совок, к груде таких же стекляшек. С руки стала капать кровь, падая на и без того испорченный ковер. Что такое здесь творилось? Голова раскалывается.
Я тупо оглядел разбитое вдребезги окно, потертый, изрезанный осколками ковер и собственные пальцы, по которым еще стекала кровь. На попытку припомнить хоть что-нибудь голова отозвалась тупой пульсирующей болью. Все, пора завязывать. Наверное. Это какая же попойка была, что мне так худо? А как там ребята? Наверное, еще хуже — если гулянка прошла обычным манером. А кстати… Гм…
Я подозрительно оглядел комнату. Странно. Очень странно. Традиционных признаков гипотетически проходившей оргии не наблюдалось. Никаких посторонних стаканов на столе, тумбочке и подоконнике, целых и разбитых бутылок, перевернутых пепельниц, лужиц и окурков на полу. Более того, было относительно чисто и прибрано, если, конечно, не считать окна и пола. Я сосредоточился и навострил уши. В спальне никто не дрых, по крайней мере, я никого не заметил, когда вставал. Судя по тишине, в прочих комнатах никаких перебравших приятелей тоже не имелось. На всякий случай я заставил себя встать и пойти в ванную. В ванне, против обыкновенного, никого не обнаружилось, что еще раз утвердило меня во мнении, что вечеринки, скорее всего, не было. Однако, раз уж я сюда дошел, неплохо бы перевязать многострадальную конечность, которую я умудрился вдобавок отбить о косяк, не вписавшись в проем двери. Все мышцы как будто одеревенели, и координация, соответственно, была на гордом уровне плинтуса.
Я помахал рукой в разные стороны, сжимая и разжимая пальцы, пытаясь размяться, и попытался открыть шкафчик над умывальником. Вроде бы где-то здесь должен быть бинт или, может, пластырь где-нибудь завалялся… Та-а-а-к… Я честно попытался сфокусировать взгляд на содержимом шкафчика, но гудящая голова не желала поддаваться на уговоры и по-прежнему не давала сосредоточиться. Закрыл глаза, прислонился к стене. Холодная плитка приятно холодила щеку. Я прижался к ней лбом и блаженно замер, выпав из объективной реальности.
Не знаю, сколько так простоял, — может, минуту, может, час, — но когда я осторожно отлип от стены, с которой уже успел сродниться, колокольный звон в голове несколько приумолк. К сожалению, болеть от этого меньше она не стала. Однако, по крайней мере, я наконец смог рассмотреть, что бинта, а уж тем более пластыря в шкафчике не содержится. Правда, был йод и какие-то таблетки. Каюсь, с тех пор, как ненаглядная сестрица выскочила замуж и махнула с мужем за границу, я в основном покупал только продукты. И то редко и нерегулярно, поскольку магазины не переношу органически, а ем мало. Сестра долго и упорно пыталась откормить меня до состояния хотя бы худощавости, но права женщины командовать мужчиной я никогда не признавал, поэтому мне удавалось успешно сопротивляться. Теперь (Ура свободе!) питаюсь полуфабрикатами и чувствую себя очень и очень неплохо.
Я вздохнул. Все-таки некоторые недостатки в таком образе жизни есть. Промывание ладони далось с трудом. Вообще, какой водой надо было промывать — холодной или горячей, — и должна ли рука при этом так зверски болеть? А, без разницы. Я оглядел бутылочку с йодом и почесал в затылке. Так, что мы помним из области медицины? Рану надо смазывать по краю или все-таки полностью? Предположим, что врачи не такие садисты, какими кажутся, и выберем более гуманный метод. Все равно больно. И щиплет. За неимением бинта пришлось заматывать ладонь обрывком бумажного полотенца. Надо будет все-таки пойти купить пачку пластыря для начала.
Я нетвердым шагом вышел из ванной и взял курс на гостиную. Голова все еще немилосердно болела, стекло по-прежнему усеивало пол. Хорошо хоть я надел тапочки, не то ноги пришлось бы тоже бинтовать. Я со стоном повалился в кресло. Ощущение разбитости никак не проходило, что наводило на определенные мысли. Передохнув, я медленно встал и побрел на кухню. Так, где же она… Нет, ну была же, сам только вчера купил… Может, ребята, или с кем я там пьянствовал, уже успели… Нет, нет, вот она, моя хорошая, — бутылочка лучшего темного чешского пива. Не слишком крепкое, не слишком легкое — то, что нужно для снятия похмельного синдрома. А главное — холодное до умопомрачения, запотевшее, глубокого янтарного цвета. Открыть бутылку о край стола оказалось минутным делом.
Ух! Божественно! Я отхлебнул еще и с новыми силами пошел обратно в гостиную. Уселся в кресло и, прихлебывая пиво, стал думать.
Все-таки была вечеринка или нет? Наверное, если она была, то не у меня. Уж слишком трудно поверить, что кто-то из моих друзей решил заняться благотворительностью и убрал тот свинюшник, который мы имеем обыкновение после себя оставлять. А, наверное, опять у кого-то что-то отмечали, перепились, пошли куролесить, ну и меня по дороге домой закинули. А окно? Окно… Окно. Гм. Мало ли чего набуянили. Бывает. Вообще-то провалами в памяти я не страдаю, но если сильно перебрать… Однажды вышла прямо-таки мистическая история: представьте —овраг, глина, по дну оврага течет ручей и там же тянется забор. Грязь несусветная. По одну сторону оврага идут заросли одичавших роз, по другую стоит дом, где отмечается день рождения. И я, налившись по самое немогу, полез за розами для виновницы торжества. Вернулся я с розами и, что поразительно, абсолютно чистый. Как это я так сподобился, до сих пор не понимаю. И не помню. Так что окно — это еще мелочи.
Кстати, о птичках… Похоже, бутылочка помогла. От ледяного пива занемело небо, но головная боль наконец унялась, постепенно прошло и одервенение всего тела. Я как следует потянулся, чувствуя, как приятно похрустывают суставы. Боль неприятно резанула руку, настойчиво напоминая о груде оставшихся на полу осколков. Подтянув поближе к себе совок, я стал ползать по ковру, собирая их. Забавно…Только теперь мне пришло в голову, что почти все, что осталось от окна, лежало внутри комнаты. Внутри. Если бы окно выбили изнутри, стекло должно было оказаться снаружи. Тогда вопрос: кто мог разбить мое окно снаружи, если я живу на десятом этаже? Ну не голубь же залетный, в самом деле.
Подумаем, поразмышляем. Но только на свежую голову. Пока, несмотря на лечение домашними средствами, ничего путного в голову не приходит. Я дособирал осколки, поставил совок и найденную пустую бутылку в уголок, твердо пообещав себе выкинуть, когда буду уходить.
Конечно же, я забыл. А может, проснулась никогда особо не дремавшая лень. В любом случае, у меня появилось желание вести здоровый образ жизни. Поэтому я не остался сидеть дома, на что имел полное право, несмотря на понедельник — месяц май, отпуск и далее по тексту. Я решил прогуляться в родную контору, отдать давно обещанное, забрать давно одолженное, получить все-таки отпускные, а заодно узнать подробности вчерашнего вечера (ночи? дня?). Может тот, кто транспортировал меня домой, просветит, почему мое окно не подчиняется законам физики вообще и инерции в частности.
Как ни странно, настроение было отличное. Я вышел из подъезда, весело насвистывая себе под нос. Весь двор заливало ослепительно яркое солнце, заставляя меня пожалеть о том, что я забыл солнечные очки. Воробьи жизнерадостно чирикали и купались в пыли, цвела сирень, галки нагло глазели на прохожих с высоты забора, на каждом углу стояли цветочницы — в общем, наступила настоящая весна. Воздух сегодня был удивительно чистым и свежим для города. Я прищурился и посмотрел на небо — ни облачка, чистое, звонкое и прозрачное. И это притом, что ночью явно шел дождь. По крайней мере, лужи еще не успели высохнуть.
Я свернул в одну улочку, другую, третью и вышел к парку. Редкостное место — по количеству грачей занимает первое место в округе. Поэтому посвященные здесь не гуляют: с верхушек древних дубов и тополей, усеянных гнездами, имеют обыкновение падать не только перья и ветки. И я бы не пошел, но этот маршрут — кратчайший и, после затеянной власть имущими города крупномасштабной перепланировки дорог, боюсь, единственный.
Я как следует настроился и с места взял такой разбег, что мне удалось миновать зловредных грачей без каких-либо последствий. Только крупный самец (или самка? Не разбираюсь я в этом) сердито зыркнул на меня одним глазом. Да, не любят меня зверюшки. Знают, наверное, что взаимно.
После тишины парка обычный городской шум неприятно резанул по уху. На улицах родного города все как всегда — толпы людей, стада машин, гул и голоса. Задумавшись, я машинально выбирал маршрут, пока не очнулся возле нужного здания. Стоянка была почти пустой — не один я был в отпуске. Аллилуйя! Машины директрисы нашего предприятия не было (кошмарная личность, от одного голоса продирает мороз по коже) — это обрадовало больше всего. Я открыл дверь и нырнул внутрь.
Скай.
Я иду по улице, впитываю в себя этот день: ласковый ветер на коже, солнце в волосах, запахи весны, звуки мая, я впитываю в себя жизнь. Я принимаю в себя всё — свет неба, тепло земли, свободу ветра. Быстрый шаг пьянит. Вода, солнце, земля, ветер. Ветер… Ветер накатывает волнами, я чувствую его потоки, чувствую его жизнь. Он почти становится морем, водой, моей стихией. И я становлюсь ветром. Скольжу по улицам, почти незаметная, неслышная, неощущаемая. Проскальзываю мимо домов, машин, прохожих. Людей. Я скольжу по их разумам, мельком заглядываю в мысли-проблемы-заботы, примериваю на себя их чувства-радости-горести. Нельзя, неэт-тично, я знаю. Но я — ветер, и я лишь тень среди других теней, мне можно. Как вы слепы, люди! Как можно прожить жизнь, не видя, не ощущая, не сливаясь? Сейчас мне кажется, вы мне чужды. Но я знаю, это не так. Ведь я тоже человек, на маленькую древнюю часть крови, но человек. И я выбрасываю всё накопленное из головы и лечу дальше, просто радуясь своей сегодняшней свободе.Ветер, куда-то ты несешь меня?…Я различаю шепот твоих мыслей, но не слышу, что ты хочешь мне сказать. Просто иди…Иду. Веди меня…Но что…? Что ты нашел? Неужели… Не думай, иди…Тень. Серая странница. Вечная бродяга. Вечно бегущая, вечно ищущая. Что-то. Кого-то.
Движение. Скорость. Лишь это имеет значение. Вечное движение. Моя жизнь.
Но… мой путь окончен. Пока. Я нашла… Спасибо, Ветер.
Алекс.
Мда-а, не все ладно в королевстве Датском, как говорил один английский дядя. Или он не так говорил? А-а, не важно. Факт есть факт, кто бы что ни говорил.Я мешком вывалился из офиса в коридор. Чем дальше, тем любопытственнее и любопытственнее. Честно заработанные непосильным трудом отпускные создавали приятную тяжесть в кармане, а вот в голове, напротив, ощущалась подозрительная легкость. Хотя подавляющее большинство моих приятелей являются по совместительству моими коллегами, ни один из них ни про какую вечеринку не слышал. Что показательно, все, как один, выглядели свеженькими и цветущими. То есть не врали. На мои расспросы многие отвечали недоуменными взглядами и, могу поспорить на что угодно, соответствующими мыслями (вроде «допился парень»). Но ведь было…Или нет?… Полная каша в голове. Может, я действительно «допился»? Ну нет, вот уж не правда. Ничего подобного. И вообще, что я прицепился к этому несчастному окну? Ну разбилось и разбилось. Мало ли что. Не катастрофа, новое поставим, и все. И все, ясно?!
Неприятно засосало под ложечкой. Все-таки что-то не так. Я постарался отогнать неприятное ощущение, представив уютный интерьер моей любимой кафешки. Помогло. Сразу перед глазами замаячила большая кружка пива с густой шапкой пены и огромный кусок пиццы с грибами. Все это выглядело настолько аппетитно, что в животе у тут же заурчало. Значит — вперед, начинаем отдыхать. Я прошел по коридору и распахнул входную дверь. Послышался глухой звук удара. Солнце опять начало бить в глаза, несколько секунд я ничего не видел. Судя по звуку, кто-то стоял за дверью, когда я ее открыл. Гм, сейчас на мою бедную голову явно посыплется ругань. Как ни странно, было тихо. Я осторожно заглянул за дверь, но там было пусто. Только вездесущие кусты сирени шуршали и поскрипывали ветвями. Я на всякий случай сунулся в кусты, но ничего не обнаружил. Собака, наверное.
Я закрыл дверь, сделал ручкой коллеге, наблюдавшему за моими манипуляциями в окно. Коллега покрутил пальцем у виска. А то сам лучше. Я пожал плечами и пошел к перекрестку. Зеленый уже начинал мигать, поэтому пришлось припустить бегом. Почти у тротуара боковым зрением я заметил какое-то движение. Я обернулся и еле сдержал отменный набор ругани, предназначенный наглому водителю, поехавшему на зеленый. Машины стояли. Но что-то двигалось. Только вот что? Краем глаза можно было различить какое-то колебание воздуха, не более. Никогда еще не видел, чтобы движение существовало отдельно от предмета, который бы двигался. Гм…
— Ты что, ослеп, придурок?!
Этот гневный вопль, шедший из самой глубины души, заставил меня подпрыгнуть на месте. Я нервно оглянулся.
— Ты, ты, нечего таращиться! Торчит тут на дороге, а мне потом за его труп отвечать! Давай, двигай, идиот белобрысый, мать твою!!!
Черт, красный уже… Нервный водитель газанул, бубня под нос ругательства в мой адрес. Ой, какая цаца! Своих глаз нету?! Я, между прочим, почти на тротуаре стоял, мог и объехать. Я успел поддать машине по бамперу, сбив какую-то болтающуюся железку. Мелочь, а приятно.
Я прошел по мощеной дорожке, разглядывая попутно мелочевку в киосках, проводил взглядом парочку роскошных девочек. У меня мелькнула мыслишка развеяться в женском обществе, но я сожалением был вынужден отказаться от этой идеи. Уж слишком высоко дамы задирали нос — на кандидаток в фотомодели никаких денег не хватит. Ну и ладно, не особенно и хотелось.
Я завернул за угол — и вот уже вывеска вожделенного заведения раскачивается на теплом ветру прямо у меня под носом. Забавная вещь эта вывеска — настоящий раритет. Как и положено вывеске в любом уважающем себя средневековом кабаке, исправно болтается на штыре, а не повешена на стену. И это при том, что забегаловка расположена в подвале. Сразу видно, что владелец — женщина, у которых, как известно, фантазия заменяет логику (феминисткам бесполезно утверждать обратное — факт есть факт). Я сбежал по крутым ступенькам в полуподвальное помещение, впрочем, вполне опрятное и уютное. Темное дерево, охристые стены, мягкий свет, маленькие столики и вкусные запахи — вполне симпатичное заведение, на мой взгляд. Правда, всюду понатыканные цветочные веники мне не нравятся. Я попробовал как-то высказать Инге свое мнение по этому вопросу, но на меня совершенно необоснованно набросились и обругали. Видите ли, я ничего не понимаю в высоком искусстве икебаны. Ну если это и есть икебана, то я действительно ничего не понимаю.
Инга, как всегда, стояла за стойкой, мурлыкая под радио. Всем хороша — черноволосая, черноглазая, лицо, фигурка — высший класс, но меня к себе не подпускает — называет шалопаем и бьет по рукам. Да и характерец… Улыбается. Кивает, мол, иди сюда, что стоишь. Я улыбнулся в ответ и пошел к стойке.
— Ну здравствуй, обормот. Где пропадал?
— Да, знаешь, как всегда… Дела. Руки все никак не доходили.
Она засмеялась:
— Знаю я твои дела, лентяй. Я вообще удивляюсь, за что ты деньги получаешь. Небось сидишь день-деньской за своей железкой, в «стрелялки» режешься.
— Но-но, вот только не надо оскорблять то, в чем ты все равно ничего не смыслишь. Какая это тебе «железка»? Комп — он комп и есть! Незаменимая вещь. Вот ты счета на чем ведешь?
Она фыркнула и засмеялась пуще прежнего. Женщины! Этим все сказано.
— На это у меня бухгалтер есть. Мужчина. А мужчины как дети. Кому что — а им свои игрушки.
Ага, вечная женская отговорка. Мол, мужчины никогда не взрослеют, боятся боли и любят побузить. Сказано, между прочим, от сознания собственного бессилия. А точнее, бессилия подобрать настоящие аргументы. Типично женский образец поведения — если чего-то не могут доказать, сразу бросаются обвинять во все смертных грехах.
— А кто только и делает, что тараторит о тряпках, сериалах, косметике и перемывает кости подругам? Я, что ли?
— Ага, а все блондинки — дуры. Ты мне еще пару анекдотов расскажи.
— Ты же не блондинка.
— Зато ты считаешь, что я дура.
— Не считаю.
— И все потому… — начала она решительно, но я уже понял, что пора заканчивать эту бессмысленную болтологию. Инга может продолжать в том же духе до тех пор, пока окончательно меня не достанет. Поэтому я попросил пива. Инга надулась. Молча нацедила пива в кружку и с размаху шваркнула ее о стойку бара. Ну и пожалуйста! Если ей не жалко стойки и кружек, мне-то что? Так я ей и сказал. Инга задохнулась от возмущения. Пнула стенку и засела с полотенцем в углу — перетирать стаканы и бросать на меня испепеляющие взгляды. Ну а мне от этого ни холодно, ни жарко — сглазить меня при всем желании невозможно, так как я в такие штучки не верю. Так что я преспокойненько подхватил пиво и нацелился на угловой столик.
Движение. Я заморгал. Опять что-то мелькнуло и исчезло. Исчезло в направлении моего столика. Гм. Может, у меня галлюцинации? Я задумчиво почесал затылок. Да нет, откуда? Маразмом вроде бы не страдаю. Хотя… Если вчера чего-то эдакого накурился, все может быть. Я пожал плечами и поставил кружку на столик. Но потом все-таки осмотрел все три стула и на всякий пожарный заглянул под стол. Инга вытаращила глаза. М-да. Похоже, скоро заработаю замечательную репутацию местного сдвинутого.
Я уселся за столик и решил ни на что не обращать внимания. Пошло оно все… В конце концов, я пришел пива попить. И попью, даже если сюда заявятся зеленые марсиане и захотят составить мне компанию.
Пенная шапка завлекающе белела, содержимое кружки загадочно мерцало и переливалось всеми оттенками желтого, стекло приятно холодило пальцы — что еще нужно в этой жизни? Я стал не спеша смаковать прекрасный (тут надо отдать Инге должное — плохого товара не держит) продукт. Постепенно я погрузился в приятные мечты о том, как проведу уйму свободного времени, которая у меня еще осталась.
Оторвало меня от этого занятия только окончание (или конец? или кончина?) пива. Я с сожалением посмотрел на дно кружки. Но потом бросил взгляд на часы и решил больше не брать. Я покосился на барную стойку — Инга еще злилась. Ладно, побуду хорошим мальчиком. Подхватил пустую кружку и пошел к стойке. Поставив кружку, я преданно заглянул Инге в глаза и сказал, что больше так не буду. Она только фыркнула, но кружку взяла. Я положил несколько мелких бумажек на стойку и отвесил комплимент по поводу ее новой «икебаны», то бишь очередного веника из несчастных нашинкованных и засушенных цветочков. Вот как все просто — мы уже не злимся. Дешево и сердито.
С сознанием выполненного долга и в прекрасном настроении я вышел на улицу. Так, что у нас дальше по списку? Что-то я вроде бы хотел сделать…То ли купить что-то, то ли к кому-то зайти… Наконец, когда при попытке запустить руку в левый карман ладонь болезненно кольнуло, я вспомнил, что нужен пластырь. Где тут у нас аптека? Не то что бы я плохо знал этот район, как раз наоборот. Но подобные заведения я замечаю только тогда, когда они мне жизненно необходимы, в остальное же время умудряюсь их благополучно игнорировать.
Аптека обнаружилась рядом, на углу. Вернее, это была даже не аптека, а так — аптечный киоск. Ну да мне без разницы, пластырь есть везде. Я подошел к окошечку и стал в очередь. В окошечке сидела какая-то до безумия медлительная дама постбальзаковского возраста и очередь двигалась удручающе медленно. У меня разыгрался очередной приступ «очередененавистничества».
Я уже начал подпрыгивать от нетерпения, а впереди еще оставалось два человека. Я решил было плюнуть на пластырь, но неожиданно быстро оказался перед продавщицей. Схватив заветную упаковку и скормив окошечку мелкую бумажку, я вздохнул было с облегчением, но меня довольно-таки невежливо дернули за рукав. Я громко ругнулся и рявкнул:
— Ну что еще?!
Передо мной стояла долговязая девица с бордовыми щеками и глупо хлопала широко открытыми глазами. Под моим раздраженным донельзя взглядом она смутилась еще больше и пролепетала:
— П-п-простите.
— Чего надо?
Нет, ну она решила окончательно вывести меня из себя. Стоит, мычит что-то себе под нос. Мало того, что продавщица чуть до язвы не довела, так еще цепляются тут всякие…
— Вот… вы потеряли, — наконец выговорила она и протянула что-то коричневое.
Я присмотрелся и обнаружил, что это мой кошелек. Мне стало неловко. Когда я научусь держать язык за зубами?… Тем более, что в кошельке помимо денег я храню паспорт. Верх глупости, конечно, но привычка есть привычка — кошелек у меня большой, а искать по всем карманам или, того лучше, забывать дома всякие мелочи я не люблю. А так — все под рукой.
Я постарался согнать с лица зверское выражение и криво улыбнулся.
— Спасибо большое. Извините, что накричал.
— Не за что, — она махнула рукой. — Можете не извиняться, я сама виновата.
— Такая красивая девушка не может быть виновата. Еще раз извините.
Я выдал еще одну улыбку. Девица покраснела еще раз и несмело улыбнулась сама. М-да, безотказный способ улестить прекрасную половину человечества — наговорить комплиментов — сразу развешивают уши и перестают соображать. Даже если эта «половина» вовсе не прекрасная, да и соображать, похоже, особо нечем, как в данном случае. Девушка издала какой-то странный звук. Не понял? Я посмотрел на нее. Она с невинным видом улыбалась. Потом в мою сторону полетел явно кокетливый взгляд. Девица демонстративно поправила волосы. Та-а-ак, мне уже начинают строить глазки. Только этого и не хватало. Пора ретироваться. Я забрал наконец свой кошелек, расплылся в очередной улыбке и поспешил откланяться:
— Ну, мне пора. Дела, знаете ли. Приятно было пообщаться.
— До свиданья, — она стрельнула глазками еще раз. В глазах плясало что-то такое…Смех?
Она отошла. Банальная серая мышка. Причем в буквальном смысле — вся какая-то серо-коричнево-черная. Невыразительное, незапоминающееся лицо. Такое увидишь и потом не вспомнишь, даже если постараешься. Я на этих «мышек» внимания не обращаю и тем более не знакомлюсь — себе дороже, потом не отвяжешься. Таких тысячи в любой толпе. Но что в ней не так было…не знаю. Как будто смеялась она надо мной.
Скай.
Серая мышка?М-дам…Боги, как же давно я здесь не была! Я уже почти забыла, каково это —читать в совершенно незащищенном разуме. Ни тебе многоуровневых блоков, ни дополнительных экранирующих устройств. Не нужно втихую долбить чужие щиты, увиливая от ловушек и зарабатывая адскую головную боль, — бери что хочешь, двери раскрыты нараспашку.
Так значит, серая мышка. Ну-ну. Все-таки первоклассный покров получился. Не зря целую неделю возилась. Залатывала, подновляла, встраивала экраны, чуть ли не полировала до зеркального блеска. Это вам не планеты Союза, а карантинная зона. Здесь соланок смешенных кровей в истинном виде не видели, и долго еще не увидят, насколько я в курсе свода союзных законов. И будем честной девочкой — от меня по первости шарахались даже по месту основной работы. Но дело совсем не в этом. А дело в том, что я нашла наконец Хранителя. Ура. Нет, даже — Ур-р-а-а-а!!! Причем троекратное. Мне любимой. Не слышу аплодисментов и криков браво.
Но, провались я в Бездну, совсем мальчишка. Да, да, вон тот, с пшеничными, давно не стрижеными волосами, которые при некотором напряжении уже можно забрать в хвост, и странноватого для человека глазами цвета янтаря. До безобразия хулиганисто-обаятельная физиономия. М-да. Дарования, если таковые имеются, не развиты. Особые моральные качества, по-видимому, тоже. Скептик (ой, намучаемся). Но отнюдь не дурак. Как говорится, потенциал где-то глубоко имеется. Но чтобы его из этого «глубоко» извлечь, требуется время, много времени, а сейчас не та ситуация, когда мы можем это себе позволить. Скай, девочка моя, тебе везет как утопленнице. Одно радует: разъяснительную работу придется проводить не мне.
Однако же… Да, неосторожный, невнимательный. Как я вытащила кошелек, совершенно не заметил. Не заметил до безобразия грубо сработанную маску глупой куклы. Ох, самомнение многих погубило. Ладно, «не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней». Бородатая истина. Не ставшая, впрочем, от этого истинной в меньшей мере. Поищем все-таки положительные стороны. Только, чур, честно. Полная объективность. Полная непредвзятость. Мда-а-а… Заметить движение предмета в принципе невидимого, это…по меньшей мере непонятно. Честно говоря, я не совсем уверена, что это можно делать. То ли я дала маху, то ли нам достался тот еще фрукт. Как меня все это радует… Пам-пам…