Страница:
Да, он смог бы. Но сделал ли? Да, он виновен. Он никогда не пошел бы на сотрудничество с темными с завязанными глазами, чьей-то пешкой. Не тот человек. Как змея, он вывернется из рук и как она же, ужалит нападающего в спину. Но впутал ли он в это дело Лойона?
И о Боги, зачем ему Темные?!
Ладно, ничего уже не изменишь. Мир меняется в преддверье катастрофы. И с этим уж точно ничего не поделаешь. И белый шов, который я вижу, кажется белым только потому, что полотно стало чернее сажи. Без темных Лиса не взять, он это показал. Да и мы не позволим. Никто из Сумерек не выстоит в открытом бою со Стражем. Однако ранее этот вопрос обходили хитростью. Теперь — силой.
Мир действительно меняется, оставляя нам, детям прежнего мира, лишь растерянно озираться по сторонам.
— Скай, — позвал Лис.
— А? — я с некоторым трудом вынырнула из омута своих мыслей. — Извини, задумалась.
— Успешно хотя бы?
— Смотря что ты называешь успехом, — сказала я без улыбки.
— Ну, например, раскрытие коварных планов противника. Или, на худой конец, понять, кто же их сюда привел, — Лис явно пытался меня поддержать. Без особого, впрочем, успеха.
— Боюсь, что я.
— Не говори ерунды, — он приподнялся и немного тяжеловато сел рядом, обхватив руками колени, — Как?
— Косвенно, — отрезала я. У меня не очередной приступ паранойи. Просто самая вероятная точка, от которой вампир мог оттолкнуться — это постоянные аномалии моего местоположения. Как кланник, он чувствует меня, и вполне мог заметить, что далеко не всегда я нахожусь там, куда эти чувства показывают. А что до обширности поисков, то ведь главное в аналитике — не умение просчитывать — на это есть компьютеры, и не умение отслеживать следы — на это есть маги, а интуиция на грани предвидения, гибкая, цепкая логика и умение вычленять из сотен тысяч деталей те, что действительно важны. Но все это говорит об одном — дражайший дядюшка растрепал свои секреты. Я посидела еще немного и поднялась, — Ладно, надо двигаться. Ты как, идти сможешь?
— Смогу. Чай, не развалился еще.
— Тогда пошли. И так уже засиделись, — я отряхнула брюки, насколько это было возможно, покрутилась на месте и, сориентировавшись, начала спускаться по лестнице. Я не торопилась и время от времени оглядывалась назад, чтобы убедиться, что с кормовым отсеком все в норме, и он не покатиться прямо на меня. Метров через десять я пожалела об отсутствии фонарика — все по той же причине. Мне все прекрасно было видно, но вот Лис явно был дезориентирован.
Пролет, другой, третий. И тишина… Тусклый металл, сверкающий металл, везде только сталь и воздух, черный, черный, как наши души, души тех, кому все равно. Пустые-пустые, звенящие, как тишина. Несутся, стонут, воют и кричат. В тишине и черноте. А вокруг сталь и воздух, и черное небо, и тусклые звезды, и немытое солнце, и щербатая луна, и осколки чужих миров полыхают, тщась что-то сказать, но не могут, потому что уже тысячи лет мертвы…
Я потрясла головой. Идиотизм какой-то в голову лезет. А почему? Потому что с фундаментальными законами физики не поспоришь — природа не терпит пустоты. Внутри ведь пусто-пусто. Бездумно. Вот так бездумно переставляю я ноги, иду куда-то, а толку? И ведь ничего не случилось, а вот поди ж ты пойми эту душу, с чего ей вздумалось повыть на луну. Не мой сегодня день. Явно…
Скай приостановилась и свернула. Небольшая квадратная платформа, на которой сходится несколько лестниц. Она шагнула на крайнюю правую и начала подниматься. Я молча шел за ней. Надеюсь, подъем небольшой — иначе я опозорюсь, свалившись мешком где-нибудь посередине. Минута проходила за минутой, а мы все поднимались в том же гробовом молчании. Это мне не нравилось вовсе, поэтому я спросил первое, что пришло в голову:
— Что будет с Ханом?
— Ничего, — она даже не обернулась, но я услышал явственный смешок, — Что, по-твоему, можно сделать с душой? Это в ваших мифах души в аду горят и на сковородках жарятся. А наши души крылаты и в сети не ловятся. Вот сюрпризик был для тех, кто не в курсе маленьких тайн моего семейства…
— Ты хочешь сказать, что…
— Да. Сети его держали ровно до того момента, как его отнесли на пять метров от входной двери.
— Тогда где он был все это время?
— Лис, Лис…— прошелестела она, — И другой мой братец тоже не дурак. Он-то все прекрасно знает… Он снова вытащил на свет божий привязывающие метки, которые мне лет триста назад удалось заблокировать. Душам, знаешь ли, тоже не положено бродить по миру, — она помолчала, — Особенно душам НЕ Сумеречных. Не наших. Да, его приняли в конце концов, но с оговоркой — привязали к весьма изолированному месту. И ход туда есть только мне и лиану. А вот он выйти оттуда не может…
— Ну хорошо…
Этот вопрос был не срочен, и говорить на эту тему с ней я не хотел вовсе, но я нутром чувствовал, что нужно говорить, говорить о чем угодно, только не оставлять ее наедине с…Пустота и сталь… уловил я чужую мысль-ощущение. Началось… Я торопливо сказал: — Ну раз его нет, скажи хоть ты мне… Люди…То есть людей… — я замолчал, запутавшись. Нет, говорить надо было на какую угодно тему, но не на эту. Я почувствовал, что уши начинают предательски краснеть, и одним духом выпалил, уже не в состоянии остановиться: — В общем, как я с точки зрения солы? В смысле, внешне?…
— Э-э-э?… — она вскинула брови, ожидая, очевидно, чего угодно, только не этого. Хорошо ее понимаю. Абсолютно дурацкая тема в данной ситуации. Я настолько погряз в самобичевании, что не заметил, как подъем кончился и мы оказались на почти светлой площадке лицом к лицу, — Зачем тебе это?
— Ну, все-таки у каждой расы свои стандарты… — неуверенно промямлил я. Скай воззрилась на меня с таким выражение лица, что я обругал себя последними словами за то, что вообще поднял этот вопрос. И какой черт меня за язык тянул?…
— Я не про то. Откуда вдруг такой интерес?
— Ну а это, знаешь ли, мое личное дело! Так все-таки?… — я начинал злиться, но все же решил выяснить этот животрепещущий вопрос. Должен же быть толк от столь густо заваренной каши.
— Ну… — она почесала за ухом, крякнула и окинула меня оценивающим взглядом. Нда. С этой точки зрения она меня раньше явно не рассматривала, — Ну, ростом, пожалуй, не вышел, — это при моих-то метре восьмидесяти пяти?! — Такие у нас даже женщины бывают довольно редко. Я одного с тобой роста из-за большого количества примесных кровей, и считаюсь маленькой. А вообще… Довольно симпатичный. Для не сола. А теперь выкладывай, что случилось, — неожиданно жестко закончила она, пригвоздив меня к месту колючим взглядом, — Не хочу в последствии оказаться в дерьме, знаешь ли.
— Это тебя не… — начал я, в очередной раз прокляв демонов, заставивших начать этот разговор. Не с ней я хотел это обсуждать. Хан уехал крайне не вовремя. Мужчина с мужчиной всегда найдут общий язык в подобных вещах, да и он людей знает так же хорошо, как и солов. Однако одного брошенного на Скай взгляда хватило, чтобы понять — теперь не отцепиться, что с ней не делай. Натуральный цербер, прямиком из Бездны. Я обречено начал: — Не переживай, все банально, как домашние тапочки. Одна девушка…мне нравиться. Я всего лишь хотел узнать, есть ли у меня шансы.
— И что ж это за девушка, если не секрет? —поинтересовалась она неестественно высоким голосом.
— Ты ее не знаешь, — Скай возвела глаза к потолку. Потом неожиданно развернулась и пошла вперед, к переходу на следующую площадку. Мне показалось, что ее плечи расслабленно опустились. Она случаем не свое имя ожидала услышать? Ну извини…Рассказывай, деятель. Карательных мер не будет. Что именно? Все. И где ты подцепил эту диву, в первую очередь. И прекрати ты краснеть, ради богов. Подробности твоих эротических фантазий меня не интересуют. Ну слова богу, что хоть так…
Я с некоторым опозданием двинулся за ней следом, попутно выкладывая ее спине обстоятельства встречи с Риной. Переходы множились и петляли, заплетаясь в какие-то дикие узлы. Точнее, в узлы заплетались тонюсенькие лесенки, каким-то немыслимым образом зависая посреди пустоты. Нет, сам я в этом лабиринте заплутаю так, что и костей не отыщут. Ноги не болели, но слабость начала накатывать снова. Я запнулся посреди фразы, начав взбираться на очередную, на этот раз довольно крутую лестницу. Скай бодро шагала где-то впереди, и я чувствовал себя довольно глупо, разговаривая с пустотой. Последнее слово моего повествования совпало с серединой подъема. И то, и другое порадовало.
— Хммм… — не знаю, может ли спина что-то выражать, но спина Скай выражала задумчивость. Она легко шагала через ступеньку, и, по всей видимости, не замечала этого, — Ну и как ты собирался ее искать? Даже если гипотетически предположить, что мы выбрались из той глубокой задницы, в которой оказались, контрабандисты народ такой — сегодня здесь, а завтра — ищи ветра в поле.
— Не так уж это сложно. Я знаю ее имя, и при том она чистокровная сола. Не думаю, что таких много. К тому же я видел ее корабль — трейдер, помнишь? С учетом того, что он курсирует по одному маршруту, не так уж сложно его найти. Нужно только просмотреть регистрацию порта…
— Что-о-о?!… — Не вопль, не крик, а какое-то шипение во весь голос. Она резко развернулась посреди лестницы, затанцевав на носках на самом краю ступеньки и одним молниеносным слитным движением прыгнула почти на пролет вниз, оказавшись прямо передо мной. Я опешил. Что я такого сказал?
— Трейдер, значит? По одному маршруту?! — рявкнула она, — Лис, твою мать, чем ты слушал Рейна?! Ни один контрабандист не ходит по одному маршруту — месяца не пройдет, как его выловят патрульные службы!
— Но, быть может, они действительно торговцы…
— Это перевалочная база, а не рынок! Нет там честных торговцев, только свои, проверенные и надежные. Почему, ты думаешь, всю эту кодлу еще не накрыли?! — рычала она, — К твоему сведению, контрабанда уголовно наказуема. И дают за нее до десяти лет каторжных работ. А трейдер… Трейдер, солнце мое, не торговый корабль, — ее голос стал опасно мягким, — А военный разведчик! — гаркнула она так, что у меня заложило уши, — На этой замечательной штуке оружия больше, чем у нас в подвале, а грузовой отсек с гулькин нос. Это корабли боевого прикрытия, на крайний случай сгодятся недра разведывать. И единственный трейдер, который стоял на нижней палубе, принадлежит Терноцу, который здесь был проездом из хрен знает откуда в хрен знает куда, никогда не торговал, и, насколько я знаю, был здесь до этого только один раз. Да, чуть не забыла — ядовито прошипела она, — женщин на борту у него нет, не было и не будет. Никогда. Потому как сей замечательный господин не переносит даже вида особи женского пола. Фобия, знаешь ли.
— Значит… — я замолк. Говорить было трудно, но еще трудней было поверить в легко напрашивающийся вывод. Но как только Скай замолкла, несуразицы выступили так выпукло, что я не мог понять, почему не замечал этого раньше. Я ведь знал все, о чем она говорила (ну, или почти все). — Значит, навешали мне лапши на уши…
— Именно. И хорошо, если этим и ограничились, — отрезала Скай. Потом посмотрела на мое лицо и смягчилась, — Вспомни ее лицо, может, я знаю эту… мадам. Авось просто авантюристка.
— Сейчас… — я попытался собрать воедино все, что помнил о ней, но в сознании оставалось только белоснежное сияние. Я снял блокировку, давая возможность Скай разобрать хоть что-нибудь.
— …! — прорычала она через несколько минут элегантную трехэтажную конструкцию, — Тебе, наивный ты мой, мозги подчистили, причем хорошо. Что, родственной душой прикинулась? На жалость давила? На благородство твое недобитое? Ах, какая я бедная несчастная, расскажи мне что-нибудь интересное… А ты уши и развесил, — я пристыжено опустил голову, — Что, так и было?! Адовы ватрушки… Вспоминай, когда вы с ней разговаривали, или до, или после, ничего необычного не замечал?
— Нет, — я пожал плечами. Потом неосторожно глубоко вдохнул и в носу отчаянно зачесалось, смертельно захотелось чихнуть. Стоп. Чихнуть!… — Скай! Духи! Когда она подошла, у меня был жуткий приступ аллергии. Запах какой-то просто… в общем, очень сильный. А потом мне было как-то не до аллергии.
— Ясненько… Чудненько. Чудесненько, — она замолчала, что-то напряженно обдумывая. Потом заговорила: — Во-первых, сильный запах был прикрытием для, полагаю, сильного ментального воздействия. Он тебя отвлек — раз, и девяносто процентов вероятности, что уже в саму его структуру вплели алгоритм воздействия на мозг. И активировался он, как только ты эти «духи» унюхал. Ты не проверил ее, как сделал бы в отношении любого другого, не увидел несуразностей в ее рассказе, и ПРОДОЛЖАЛ не видеть их до сего момента. Кач-ч-чественно, черт подери. Полагаю, сие творение довольно быстро разложилось после ее ухода?
— В общем-то…да. Дикий с ней разминулся, и он ничего не почувствовал.
— Разминулся, говоришь? Ну, теперь по крайней мере ясно, отчего так внезапно сбежала наша дамочка.
— Хочешь сказать, она знала, кто он?
— Нет, — у нее вырвался смешок, — К вам шел свидетель. Свидетель, у которого определенная репутация. А именно, сильного псиона. И довольно тяжелая рука. А ее задание требовало свести количество свидетелей к нулю. Да, и я думаю… Да, был гламор. Не свойственно ни коже, ни волосам соланок сиять, аки лампочка в ночи. Опиши ее еще раз, со столькими подробностями, сколькими сможешь.
— Ну, волосы, кожа, глаза — это я говорил. Во что была одета — не помню. Что-то серое, я думаю. Уж очень ярко смотрелись волосы. Потом… ушки такие изящные, хвост, клыки, как у тебя, в общем все, что положено… Даже не знаю, что…
— Клыки?! — Скай чуть ли не подпрыгнула на месте, — ты уверен, что именно такие, как у меня?
— Ну да, — я опять не понимал ход ее мыслей, — я еще тогда подумал, что хоть в чем-то вы одинаковые.
— …!!! — теперь даже знаки препинания в этой тираде отдавали чистейшим матом. НУ ЧТО Я ТАКОГО СКАЗАЛ?!
— Клыки у меня, — начала она неожиданно спокойным тоном, — НЕ нормальные. Не для солы. От отца достались.
— Ты хочешь сказать… — внутри что-то оборвалось и полетело вниз, все набирая и набирая скорость.
— Да. Темная. Как они тебя вынюхали… Не пойму. Не может такого сделать даже сильнейший аналитик, — она будто разговаривала сама с собой. — Тогда… Опять информатор? Но он-то КАК он это узнал? Никто ведь не знал, не мог знать! Черти…
— Скай? — неуверенно позвал я.
— А? Извини, издержки профессии. Слишком много думаю, не имея к этому способностей. Признаки-то были типичные. Видно, пресловутые духи заразны, — она улыбнулась одними губами. — Ты не можешь вспомнить ее лица, потому что их черты всегда недостроены, они не принадлежат материальному миру и быстро теряют с ним связь. Да же я не могу толком вспомнить лицо собственного отца. Остается только ощущение, и больше ничего. Запах, очевидно, должен был валить с ног, иначе ты бы учуял в ней темную за сотню метров. Ты встречался с ними, а у темных очень специфический и трудновыводимый след. У тебя в голове набат должен был бить, даже если бы ты не пытался ее проверить. Ты… — она на мгновение задумалась, — хоть мельком, хоть чуть-чуть, не вспоминал нас с Рейном, наш «Ангел»?
— Ну… — я задумался. Несколько недель прошло, черт его знает, что я там вспоминал. Я пытался, честно пытался. Всплывали какие-то фразы, рваные и непонятно к чему относящиеся. Черт, да что ж это я? Как будто ничему не учился! Через пару минут сосредоточенного копания в глубинных слоях памяти всплыло «Кстати, издалека к нам?» И то не к месту возникшее видение нашего логовища. — Получается, да. Так значит, они могли?…
— И боюсь, что сделали, — отрезала она, — Маячок к тебе прикреплять было бесполезно — мы бы сразу учуяли, а так…
— Черт, значит, все из-за меня. Ты права — я безнадежный дурак, — сказал я тихо.
— Никогда я так не говорила. Так что и ты не мели ерунду, — она, будто только сейчас вспомнив, что мы стоим посреди лестницы, развернулась и стала тяжеловато подниматься. Потом обернулась, — Ну что ты стал, пошли!
Я вздрогнул, опомнившись, и последовал команде. То есть пошел. Тупо переставляя ноги и ощущая такую пустоту внутри, что хотелось выть. Моя маленькая, такая обыкновенная мечта враз рухнула. Та самая, что давала волю продираться сквозь учебу, что давала надежду, что вот скоро я смогу вырваться на волю. Вырвался… Нет, конечно я понимал, что она и так стояла на глиняных ногах, что одна встреча по большому счету ничего не значит, но… Бывает ведь любовь с первого взгляда? Ведь так?… А, к черту, я уже ничего не понимаю в этом мире.
Иррациональное, гадкое чувство, что тебя предали. Что самое обидное, предала собственная мечта. Каково, а? Так вот и лезут в петлю. А вот мне не дадут. Даже если учесть, что я подставил всех и вся.
— Самоистязание тебе не идет. Да и не твоя это забота, Хранитель, — Скай поднялась на последнюю ступеньку, и, подпрыгнув, взобралась на очередную платформу, до которой лестница метра на два не доходила. Хранитель? Я прыгнул следом, подтянулся на руках и перекинул ногу через низкий бортик (прыгать кузнечиком с места вверх я не могу физически). Сейчас что, будет официальное заявление? Я отцепил закрутившуюся вокруг какого-то штыря полу куртки и встал. Платформа оказалась большой, не в пример предыдущим, и находилась достаточно высоко, чтобы быть светлой. Одним боком она лепилась к накопителю, что, скорее всего, и было причиной ее размеров. Скай стояла в пол-оборота ко мне с непроницаемым лицом. — Главное — ты остался жив. И, я надеюсь, пока никто не знает, кто скрывается под маской, которую я создала. Но… Она с тебя сняла слепок, за это я готова поручиться. Что-то витает в воздухе, и, возможно, это решит…многое. Ты останешься у Хана. Не спорь, — пресекла она мою попытку вставить слово, — Не спорь, Хранитель. Пожалуйста, — ее тон неожиданно стал мягким и каким-то неестественно для нее печальным, — Мне и так…тяжело. Поверь, мне многое надо проверить, и сделать это очень быстро. Ты будешь связывать мне руки. Извини.
Что прикажете сказать на такое? Я только молча кивнул.
— Может, мои пути несколько… нетрадиционны, но они позволят провести тебя туда. В обход наших законов, — она помолчала и, видимо поняв по моей физиономии, что говорить что-то еще бесполезно, передернула плечами и отвернулась. Сделала несколько осторожных шагов по платформе, выбирая оптимальное место для портала и приступила к делу, что-то тихо напевая.
Я отвернулся. Открытие портала — дело долгое, даже для лиана. К тому же, полагаю, этот портал нельзя будет назвать обычным. Я приготовился ждать. Прошелся по платформе, огладил какую-то тефлоновую поверхность накопителя и в конце концов обнаружил едва заметные ступеньки, прикрученные прямо к черной громадине. Я легко взобрался наверх, тем более, что ступенек было немного. Став на последней ступеньке, можно было легко заглянуть внутрь. Темная, почти черная вода плескалась у самых рук, которые я положил на бортик. Я перегнулся через край и посмотрел вниз — за двести-триста метров я мог поручиться головой, но, поскольку основания ни одного накопителя я еще не видел, думаю, эта цифра больше. Однако, хоть вода и была очень прозрачной, глубже, чем на пять-шесть метров, ничего видно не было. Слишком темно. Как и не было видно и противоположного края гиганской трубы. «Великую Эпоху Путешествий» я читал, хоть и не слишком усердно, посему знаю, что сии сооружения были некогда резервуарами для хранения питьевой и технической воды. Теперь же… Я окинул взглядом доступные для этого поверхности. Стенки густо поросли то ли грязью, то ли водорослями, чуть поглубже бурая склизкая масса прерывалась островками пластинчатых красноватых кустиков. На примерно пятиметровой глубине я с удивлением заметил грозди чего-то, разительно напоминающих беззубки, во множестве вылавливаемых мною в детстве в деревенской речушке.
Я взболтнул воду одной рукой. Ледяная вода взбодрила, отгоняя слабость. Я обтер мокрой рукой лицо, только сейчас заметив, что чумаз, как черт в преисподней. В голове прояснилось.
Краем глаза я уловил слабую вспышку и серебристое сияние. Скай. Я уставился на воду, бездумно разглядывая зеленовато-черные глубины. Знаем, знаем мы этот взгляд и этот тон, — мой Страж из тех самых героических персонажей, коих и отбраковывает естественный отбор. Хотя, не спорю, если бы не она, меня самого отбраковали бы уже давно. Но все равно, так нельзя… Та самая достопамятная проблема именно решаема , и со Скай станется еерешить самостоятельно. И не факт, что я успею схватить ее за руку.
Но с другой стороны… Она права. Еще чуть-чуть, пока вести не распространятся — и она выбывает из игры. Если тот, кто все это затеял, не дурак, то ее не убьют. Пока не выведет на остальных. А потому… Ни один Страж не сможет отказаться от своих обязанностей, два Стража Льда никогда не могут существовать одновременно. Эта фигура уже бесполезна, и есть ли смысл в ее дальнейшем пребывании на доске? Нет. Так стоит ли хватать за руку? Да, я многим ей обязан, но это ее долг . Стала бы она страховать меня, если бы не он? Нет. А потому… Да, я вовсе не герой. И я, черт побери, хочу выжить.
Глубоко-глубоко внизу выплавилась из черноты пара сияющих точек. Огоньки медленно поднялись из бездны, на мгновение проступил едва заметный силуэт короткой тупой морды на тонкой шее, тенью медленно развернулся плавник. Мерцающие плошки встретились с моими глазами и так же неспешно погрузились обратно во тьму. Меня уже боятся даже твари морские.
Ну и прекрасно.
— Алекс, спускайся. Все готово.
Я сбежал по лестнице, твердым шагом прошел мимо Скай и шагнул в сияющий круг. Все, что необходимо, уже решено.
Глава 20
Уже занеся ногу для следующего шага, я понял, что лечу. Как и положено — вниз. Намертво вбитые в подкорку рефлексы извернули тело в воздухе и приземлился я в лучших кошачьих традициях — на четыре лапы. Приземлился, поднялся на ноги и огляделся… У-у-у, все ясно. Художественный бред. От слова «худо».
За спиной послышались шаги и легкий хлопок закрываемого портала. Ноги обдало потоком холодного воздуха.
— Идти тут несколько часов, так что рассчитывай силы, — Скай бодро прошла мимо меня.
— Постараюсь.
— Если можешь бегом — будет только приветствоваться. Времени мало как никогда.
— Время можно и ужать, — я пожал плечами.
Она фыркнула.
— Может и можно, но только не здесь. Хронос таких фокусов на своей территории не любит. Очень.
— Псих он, если живет в таком окружении.
— Он здесь не живет, а правит, — отрезала Скай, — Пошли, времени нет.
Я фыркнул и зашагал рядом с ней. Темп она взяла весьма высокий, но не настолько, чтобы тренированный организм не справился. За десять минут такой рыси у меня сложилось впечатление, что мы, как Алиса в Зазеркалье, бежим только для того, чтобы остаться на месте. Значит, надо бежать вдвое быстрей? Да еще, может, в противоположную сторону?
Я перестал следить и за дорогой, и за тем, продвигаемся мы или нет, предоставив Скай задавать темп. На душе гадко, в голове пусто. Что остается?… Не знаю.
Почти открытый космос, различие только в одном — нет звезд. Чернота и пустота, без начала и конца. Наглядная иллюстрация на тему: «Что было, когда не было еще ничего». И сотни, тысячи прямых, как линейки, дорожек, зависших в пустоте, светло-светло-золотистых, почти белых, тонких, как лист бумаги, и таких же гладких. Широкие, уходящие бесконечно далеко в одну сторону, другим концом они сходились в одной точке, пока еще плохо видимой, но, судя по всему, идем мы именно туда.
Дорожки светились, слабо, но глазам этого света хватало. Я притопнул на ходу. Дорожка даже не шелохнулась. Но как она держится? На чем? Я поднял голову — мало того, что многие дорожки были выше нашей, так они еще и находились к ней под углом. Но, полагаю, по каждой из них можно ходить. И каждая будет казаться единственной горизонтальной. А если… Упасть с дороги? Что будет тогда? Будешь падать, бесконечно долго? Или угодишь в ловчую сеть? Огрызки древнего мифа всплыли в голове. Где там живет Великая паучиха? Не по соседству ли?
Я хмыкнул. Взгляд вильнул в сторону и наткнулся на одну прежде не замеченную деталь. Вдоль дорог, на высоте мера в три и на расстоянии в метров тридцать друг от друга, висели светлые квадраты странного вида. Большие, в человеческий рост, они, кажется, были видны только со стороны дороги, над которой висели. На тех дорогах, которые были сверху и под углом, я, выгнув шею, еще мог разглядеть похожие контуры, но возле тех, что были с нашей на одном уровне ничего видно не было. Значит ли это, что у «окон» нет изнанки? А если так, то это…
И о Боги, зачем ему Темные?!
Ладно, ничего уже не изменишь. Мир меняется в преддверье катастрофы. И с этим уж точно ничего не поделаешь. И белый шов, который я вижу, кажется белым только потому, что полотно стало чернее сажи. Без темных Лиса не взять, он это показал. Да и мы не позволим. Никто из Сумерек не выстоит в открытом бою со Стражем. Однако ранее этот вопрос обходили хитростью. Теперь — силой.
Мир действительно меняется, оставляя нам, детям прежнего мира, лишь растерянно озираться по сторонам.
— Скай, — позвал Лис.
— А? — я с некоторым трудом вынырнула из омута своих мыслей. — Извини, задумалась.
— Успешно хотя бы?
— Смотря что ты называешь успехом, — сказала я без улыбки.
— Ну, например, раскрытие коварных планов противника. Или, на худой конец, понять, кто же их сюда привел, — Лис явно пытался меня поддержать. Без особого, впрочем, успеха.
— Боюсь, что я.
— Не говори ерунды, — он приподнялся и немного тяжеловато сел рядом, обхватив руками колени, — Как?
— Косвенно, — отрезала я. У меня не очередной приступ паранойи. Просто самая вероятная точка, от которой вампир мог оттолкнуться — это постоянные аномалии моего местоположения. Как кланник, он чувствует меня, и вполне мог заметить, что далеко не всегда я нахожусь там, куда эти чувства показывают. А что до обширности поисков, то ведь главное в аналитике — не умение просчитывать — на это есть компьютеры, и не умение отслеживать следы — на это есть маги, а интуиция на грани предвидения, гибкая, цепкая логика и умение вычленять из сотен тысяч деталей те, что действительно важны. Но все это говорит об одном — дражайший дядюшка растрепал свои секреты. Я посидела еще немного и поднялась, — Ладно, надо двигаться. Ты как, идти сможешь?
— Смогу. Чай, не развалился еще.
— Тогда пошли. И так уже засиделись, — я отряхнула брюки, насколько это было возможно, покрутилась на месте и, сориентировавшись, начала спускаться по лестнице. Я не торопилась и время от времени оглядывалась назад, чтобы убедиться, что с кормовым отсеком все в норме, и он не покатиться прямо на меня. Метров через десять я пожалела об отсутствии фонарика — все по той же причине. Мне все прекрасно было видно, но вот Лис явно был дезориентирован.
Пролет, другой, третий. И тишина… Тусклый металл, сверкающий металл, везде только сталь и воздух, черный, черный, как наши души, души тех, кому все равно. Пустые-пустые, звенящие, как тишина. Несутся, стонут, воют и кричат. В тишине и черноте. А вокруг сталь и воздух, и черное небо, и тусклые звезды, и немытое солнце, и щербатая луна, и осколки чужих миров полыхают, тщась что-то сказать, но не могут, потому что уже тысячи лет мертвы…
Я потрясла головой. Идиотизм какой-то в голову лезет. А почему? Потому что с фундаментальными законами физики не поспоришь — природа не терпит пустоты. Внутри ведь пусто-пусто. Бездумно. Вот так бездумно переставляю я ноги, иду куда-то, а толку? И ведь ничего не случилось, а вот поди ж ты пойми эту душу, с чего ей вздумалось повыть на луну. Не мой сегодня день. Явно…
Алекс.
Мы спускались вниз все ниже и ниже. Вид у Скай был отсутствующий, если не сказать больше. Я перепрыгнул несколько ступенек и пошел за ней чуть ли не след в след. Пусть она сколько угодно считает, что все с ней в порядке, но я ведь вижу… очень многое. И то, чего она сама не видит, в том числе. Не стоит ее сейчас оставлять одну.Скай приостановилась и свернула. Небольшая квадратная платформа, на которой сходится несколько лестниц. Она шагнула на крайнюю правую и начала подниматься. Я молча шел за ней. Надеюсь, подъем небольшой — иначе я опозорюсь, свалившись мешком где-нибудь посередине. Минута проходила за минутой, а мы все поднимались в том же гробовом молчании. Это мне не нравилось вовсе, поэтому я спросил первое, что пришло в голову:
— Что будет с Ханом?
— Ничего, — она даже не обернулась, но я услышал явственный смешок, — Что, по-твоему, можно сделать с душой? Это в ваших мифах души в аду горят и на сковородках жарятся. А наши души крылаты и в сети не ловятся. Вот сюрпризик был для тех, кто не в курсе маленьких тайн моего семейства…
— Ты хочешь сказать, что…
— Да. Сети его держали ровно до того момента, как его отнесли на пять метров от входной двери.
— Тогда где он был все это время?
— Лис, Лис…— прошелестела она, — И другой мой братец тоже не дурак. Он-то все прекрасно знает… Он снова вытащил на свет божий привязывающие метки, которые мне лет триста назад удалось заблокировать. Душам, знаешь ли, тоже не положено бродить по миру, — она помолчала, — Особенно душам НЕ Сумеречных. Не наших. Да, его приняли в конце концов, но с оговоркой — привязали к весьма изолированному месту. И ход туда есть только мне и лиану. А вот он выйти оттуда не может…
— Ну хорошо…
Этот вопрос был не срочен, и говорить на эту тему с ней я не хотел вовсе, но я нутром чувствовал, что нужно говорить, говорить о чем угодно, только не оставлять ее наедине с…Пустота и сталь… уловил я чужую мысль-ощущение. Началось… Я торопливо сказал: — Ну раз его нет, скажи хоть ты мне… Люди…То есть людей… — я замолчал, запутавшись. Нет, говорить надо было на какую угодно тему, но не на эту. Я почувствовал, что уши начинают предательски краснеть, и одним духом выпалил, уже не в состоянии остановиться: — В общем, как я с точки зрения солы? В смысле, внешне?…
— Э-э-э?… — она вскинула брови, ожидая, очевидно, чего угодно, только не этого. Хорошо ее понимаю. Абсолютно дурацкая тема в данной ситуации. Я настолько погряз в самобичевании, что не заметил, как подъем кончился и мы оказались на почти светлой площадке лицом к лицу, — Зачем тебе это?
— Ну, все-таки у каждой расы свои стандарты… — неуверенно промямлил я. Скай воззрилась на меня с таким выражение лица, что я обругал себя последними словами за то, что вообще поднял этот вопрос. И какой черт меня за язык тянул?…
— Я не про то. Откуда вдруг такой интерес?
— Ну а это, знаешь ли, мое личное дело! Так все-таки?… — я начинал злиться, но все же решил выяснить этот животрепещущий вопрос. Должен же быть толк от столь густо заваренной каши.
— Ну… — она почесала за ухом, крякнула и окинула меня оценивающим взглядом. Нда. С этой точки зрения она меня раньше явно не рассматривала, — Ну, ростом, пожалуй, не вышел, — это при моих-то метре восьмидесяти пяти?! — Такие у нас даже женщины бывают довольно редко. Я одного с тобой роста из-за большого количества примесных кровей, и считаюсь маленькой. А вообще… Довольно симпатичный. Для не сола. А теперь выкладывай, что случилось, — неожиданно жестко закончила она, пригвоздив меня к месту колючим взглядом, — Не хочу в последствии оказаться в дерьме, знаешь ли.
— Это тебя не… — начал я, в очередной раз прокляв демонов, заставивших начать этот разговор. Не с ней я хотел это обсуждать. Хан уехал крайне не вовремя. Мужчина с мужчиной всегда найдут общий язык в подобных вещах, да и он людей знает так же хорошо, как и солов. Однако одного брошенного на Скай взгляда хватило, чтобы понять — теперь не отцепиться, что с ней не делай. Натуральный цербер, прямиком из Бездны. Я обречено начал: — Не переживай, все банально, как домашние тапочки. Одна девушка…мне нравиться. Я всего лишь хотел узнать, есть ли у меня шансы.
— И что ж это за девушка, если не секрет? —поинтересовалась она неестественно высоким голосом.
— Ты ее не знаешь, — Скай возвела глаза к потолку. Потом неожиданно развернулась и пошла вперед, к переходу на следующую площадку. Мне показалось, что ее плечи расслабленно опустились. Она случаем не свое имя ожидала услышать? Ну извини…Рассказывай, деятель. Карательных мер не будет. Что именно? Все. И где ты подцепил эту диву, в первую очередь. И прекрати ты краснеть, ради богов. Подробности твоих эротических фантазий меня не интересуют. Ну слова богу, что хоть так…
Я с некоторым опозданием двинулся за ней следом, попутно выкладывая ее спине обстоятельства встречи с Риной. Переходы множились и петляли, заплетаясь в какие-то дикие узлы. Точнее, в узлы заплетались тонюсенькие лесенки, каким-то немыслимым образом зависая посреди пустоты. Нет, сам я в этом лабиринте заплутаю так, что и костей не отыщут. Ноги не болели, но слабость начала накатывать снова. Я запнулся посреди фразы, начав взбираться на очередную, на этот раз довольно крутую лестницу. Скай бодро шагала где-то впереди, и я чувствовал себя довольно глупо, разговаривая с пустотой. Последнее слово моего повествования совпало с серединой подъема. И то, и другое порадовало.
— Хммм… — не знаю, может ли спина что-то выражать, но спина Скай выражала задумчивость. Она легко шагала через ступеньку, и, по всей видимости, не замечала этого, — Ну и как ты собирался ее искать? Даже если гипотетически предположить, что мы выбрались из той глубокой задницы, в которой оказались, контрабандисты народ такой — сегодня здесь, а завтра — ищи ветра в поле.
— Не так уж это сложно. Я знаю ее имя, и при том она чистокровная сола. Не думаю, что таких много. К тому же я видел ее корабль — трейдер, помнишь? С учетом того, что он курсирует по одному маршруту, не так уж сложно его найти. Нужно только просмотреть регистрацию порта…
— Что-о-о?!… — Не вопль, не крик, а какое-то шипение во весь голос. Она резко развернулась посреди лестницы, затанцевав на носках на самом краю ступеньки и одним молниеносным слитным движением прыгнула почти на пролет вниз, оказавшись прямо передо мной. Я опешил. Что я такого сказал?
— Трейдер, значит? По одному маршруту?! — рявкнула она, — Лис, твою мать, чем ты слушал Рейна?! Ни один контрабандист не ходит по одному маршруту — месяца не пройдет, как его выловят патрульные службы!
— Но, быть может, они действительно торговцы…
— Это перевалочная база, а не рынок! Нет там честных торговцев, только свои, проверенные и надежные. Почему, ты думаешь, всю эту кодлу еще не накрыли?! — рычала она, — К твоему сведению, контрабанда уголовно наказуема. И дают за нее до десяти лет каторжных работ. А трейдер… Трейдер, солнце мое, не торговый корабль, — ее голос стал опасно мягким, — А военный разведчик! — гаркнула она так, что у меня заложило уши, — На этой замечательной штуке оружия больше, чем у нас в подвале, а грузовой отсек с гулькин нос. Это корабли боевого прикрытия, на крайний случай сгодятся недра разведывать. И единственный трейдер, который стоял на нижней палубе, принадлежит Терноцу, который здесь был проездом из хрен знает откуда в хрен знает куда, никогда не торговал, и, насколько я знаю, был здесь до этого только один раз. Да, чуть не забыла — ядовито прошипела она, — женщин на борту у него нет, не было и не будет. Никогда. Потому как сей замечательный господин не переносит даже вида особи женского пола. Фобия, знаешь ли.
— Значит… — я замолк. Говорить было трудно, но еще трудней было поверить в легко напрашивающийся вывод. Но как только Скай замолкла, несуразицы выступили так выпукло, что я не мог понять, почему не замечал этого раньше. Я ведь знал все, о чем она говорила (ну, или почти все). — Значит, навешали мне лапши на уши…
— Именно. И хорошо, если этим и ограничились, — отрезала Скай. Потом посмотрела на мое лицо и смягчилась, — Вспомни ее лицо, может, я знаю эту… мадам. Авось просто авантюристка.
— Сейчас… — я попытался собрать воедино все, что помнил о ней, но в сознании оставалось только белоснежное сияние. Я снял блокировку, давая возможность Скай разобрать хоть что-нибудь.
— …! — прорычала она через несколько минут элегантную трехэтажную конструкцию, — Тебе, наивный ты мой, мозги подчистили, причем хорошо. Что, родственной душой прикинулась? На жалость давила? На благородство твое недобитое? Ах, какая я бедная несчастная, расскажи мне что-нибудь интересное… А ты уши и развесил, — я пристыжено опустил голову, — Что, так и было?! Адовы ватрушки… Вспоминай, когда вы с ней разговаривали, или до, или после, ничего необычного не замечал?
— Нет, — я пожал плечами. Потом неосторожно глубоко вдохнул и в носу отчаянно зачесалось, смертельно захотелось чихнуть. Стоп. Чихнуть!… — Скай! Духи! Когда она подошла, у меня был жуткий приступ аллергии. Запах какой-то просто… в общем, очень сильный. А потом мне было как-то не до аллергии.
— Ясненько… Чудненько. Чудесненько, — она замолчала, что-то напряженно обдумывая. Потом заговорила: — Во-первых, сильный запах был прикрытием для, полагаю, сильного ментального воздействия. Он тебя отвлек — раз, и девяносто процентов вероятности, что уже в саму его структуру вплели алгоритм воздействия на мозг. И активировался он, как только ты эти «духи» унюхал. Ты не проверил ее, как сделал бы в отношении любого другого, не увидел несуразностей в ее рассказе, и ПРОДОЛЖАЛ не видеть их до сего момента. Кач-ч-чественно, черт подери. Полагаю, сие творение довольно быстро разложилось после ее ухода?
— В общем-то…да. Дикий с ней разминулся, и он ничего не почувствовал.
— Разминулся, говоришь? Ну, теперь по крайней мере ясно, отчего так внезапно сбежала наша дамочка.
— Хочешь сказать, она знала, кто он?
— Нет, — у нее вырвался смешок, — К вам шел свидетель. Свидетель, у которого определенная репутация. А именно, сильного псиона. И довольно тяжелая рука. А ее задание требовало свести количество свидетелей к нулю. Да, и я думаю… Да, был гламор. Не свойственно ни коже, ни волосам соланок сиять, аки лампочка в ночи. Опиши ее еще раз, со столькими подробностями, сколькими сможешь.
— Ну, волосы, кожа, глаза — это я говорил. Во что была одета — не помню. Что-то серое, я думаю. Уж очень ярко смотрелись волосы. Потом… ушки такие изящные, хвост, клыки, как у тебя, в общем все, что положено… Даже не знаю, что…
— Клыки?! — Скай чуть ли не подпрыгнула на месте, — ты уверен, что именно такие, как у меня?
— Ну да, — я опять не понимал ход ее мыслей, — я еще тогда подумал, что хоть в чем-то вы одинаковые.
— …!!! — теперь даже знаки препинания в этой тираде отдавали чистейшим матом. НУ ЧТО Я ТАКОГО СКАЗАЛ?!
— Клыки у меня, — начала она неожиданно спокойным тоном, — НЕ нормальные. Не для солы. От отца достались.
— Ты хочешь сказать… — внутри что-то оборвалось и полетело вниз, все набирая и набирая скорость.
— Да. Темная. Как они тебя вынюхали… Не пойму. Не может такого сделать даже сильнейший аналитик, — она будто разговаривала сама с собой. — Тогда… Опять информатор? Но он-то КАК он это узнал? Никто ведь не знал, не мог знать! Черти…
— Скай? — неуверенно позвал я.
— А? Извини, издержки профессии. Слишком много думаю, не имея к этому способностей. Признаки-то были типичные. Видно, пресловутые духи заразны, — она улыбнулась одними губами. — Ты не можешь вспомнить ее лица, потому что их черты всегда недостроены, они не принадлежат материальному миру и быстро теряют с ним связь. Да же я не могу толком вспомнить лицо собственного отца. Остается только ощущение, и больше ничего. Запах, очевидно, должен был валить с ног, иначе ты бы учуял в ней темную за сотню метров. Ты встречался с ними, а у темных очень специфический и трудновыводимый след. У тебя в голове набат должен был бить, даже если бы ты не пытался ее проверить. Ты… — она на мгновение задумалась, — хоть мельком, хоть чуть-чуть, не вспоминал нас с Рейном, наш «Ангел»?
— Ну… — я задумался. Несколько недель прошло, черт его знает, что я там вспоминал. Я пытался, честно пытался. Всплывали какие-то фразы, рваные и непонятно к чему относящиеся. Черт, да что ж это я? Как будто ничему не учился! Через пару минут сосредоточенного копания в глубинных слоях памяти всплыло «Кстати, издалека к нам?» И то не к месту возникшее видение нашего логовища. — Получается, да. Так значит, они могли?…
— И боюсь, что сделали, — отрезала она, — Маячок к тебе прикреплять было бесполезно — мы бы сразу учуяли, а так…
— Черт, значит, все из-за меня. Ты права — я безнадежный дурак, — сказал я тихо.
— Никогда я так не говорила. Так что и ты не мели ерунду, — она, будто только сейчас вспомнив, что мы стоим посреди лестницы, развернулась и стала тяжеловато подниматься. Потом обернулась, — Ну что ты стал, пошли!
Я вздрогнул, опомнившись, и последовал команде. То есть пошел. Тупо переставляя ноги и ощущая такую пустоту внутри, что хотелось выть. Моя маленькая, такая обыкновенная мечта враз рухнула. Та самая, что давала волю продираться сквозь учебу, что давала надежду, что вот скоро я смогу вырваться на волю. Вырвался… Нет, конечно я понимал, что она и так стояла на глиняных ногах, что одна встреча по большому счету ничего не значит, но… Бывает ведь любовь с первого взгляда? Ведь так?… А, к черту, я уже ничего не понимаю в этом мире.
Иррациональное, гадкое чувство, что тебя предали. Что самое обидное, предала собственная мечта. Каково, а? Так вот и лезут в петлю. А вот мне не дадут. Даже если учесть, что я подставил всех и вся.
— Самоистязание тебе не идет. Да и не твоя это забота, Хранитель, — Скай поднялась на последнюю ступеньку, и, подпрыгнув, взобралась на очередную платформу, до которой лестница метра на два не доходила. Хранитель? Я прыгнул следом, подтянулся на руках и перекинул ногу через низкий бортик (прыгать кузнечиком с места вверх я не могу физически). Сейчас что, будет официальное заявление? Я отцепил закрутившуюся вокруг какого-то штыря полу куртки и встал. Платформа оказалась большой, не в пример предыдущим, и находилась достаточно высоко, чтобы быть светлой. Одним боком она лепилась к накопителю, что, скорее всего, и было причиной ее размеров. Скай стояла в пол-оборота ко мне с непроницаемым лицом. — Главное — ты остался жив. И, я надеюсь, пока никто не знает, кто скрывается под маской, которую я создала. Но… Она с тебя сняла слепок, за это я готова поручиться. Что-то витает в воздухе, и, возможно, это решит…многое. Ты останешься у Хана. Не спорь, — пресекла она мою попытку вставить слово, — Не спорь, Хранитель. Пожалуйста, — ее тон неожиданно стал мягким и каким-то неестественно для нее печальным, — Мне и так…тяжело. Поверь, мне многое надо проверить, и сделать это очень быстро. Ты будешь связывать мне руки. Извини.
Что прикажете сказать на такое? Я только молча кивнул.
— Может, мои пути несколько… нетрадиционны, но они позволят провести тебя туда. В обход наших законов, — она помолчала и, видимо поняв по моей физиономии, что говорить что-то еще бесполезно, передернула плечами и отвернулась. Сделала несколько осторожных шагов по платформе, выбирая оптимальное место для портала и приступила к делу, что-то тихо напевая.
Я отвернулся. Открытие портала — дело долгое, даже для лиана. К тому же, полагаю, этот портал нельзя будет назвать обычным. Я приготовился ждать. Прошелся по платформе, огладил какую-то тефлоновую поверхность накопителя и в конце концов обнаружил едва заметные ступеньки, прикрученные прямо к черной громадине. Я легко взобрался наверх, тем более, что ступенек было немного. Став на последней ступеньке, можно было легко заглянуть внутрь. Темная, почти черная вода плескалась у самых рук, которые я положил на бортик. Я перегнулся через край и посмотрел вниз — за двести-триста метров я мог поручиться головой, но, поскольку основания ни одного накопителя я еще не видел, думаю, эта цифра больше. Однако, хоть вода и была очень прозрачной, глубже, чем на пять-шесть метров, ничего видно не было. Слишком темно. Как и не было видно и противоположного края гиганской трубы. «Великую Эпоху Путешествий» я читал, хоть и не слишком усердно, посему знаю, что сии сооружения были некогда резервуарами для хранения питьевой и технической воды. Теперь же… Я окинул взглядом доступные для этого поверхности. Стенки густо поросли то ли грязью, то ли водорослями, чуть поглубже бурая склизкая масса прерывалась островками пластинчатых красноватых кустиков. На примерно пятиметровой глубине я с удивлением заметил грозди чего-то, разительно напоминающих беззубки, во множестве вылавливаемых мною в детстве в деревенской речушке.
Я взболтнул воду одной рукой. Ледяная вода взбодрила, отгоняя слабость. Я обтер мокрой рукой лицо, только сейчас заметив, что чумаз, как черт в преисподней. В голове прояснилось.
Краем глаза я уловил слабую вспышку и серебристое сияние. Скай. Я уставился на воду, бездумно разглядывая зеленовато-черные глубины. Знаем, знаем мы этот взгляд и этот тон, — мой Страж из тех самых героических персонажей, коих и отбраковывает естественный отбор. Хотя, не спорю, если бы не она, меня самого отбраковали бы уже давно. Но все равно, так нельзя… Та самая достопамятная проблема именно решаема , и со Скай станется еерешить самостоятельно. И не факт, что я успею схватить ее за руку.
Но с другой стороны… Она права. Еще чуть-чуть, пока вести не распространятся — и она выбывает из игры. Если тот, кто все это затеял, не дурак, то ее не убьют. Пока не выведет на остальных. А потому… Ни один Страж не сможет отказаться от своих обязанностей, два Стража Льда никогда не могут существовать одновременно. Эта фигура уже бесполезна, и есть ли смысл в ее дальнейшем пребывании на доске? Нет. Так стоит ли хватать за руку? Да, я многим ей обязан, но это ее долг . Стала бы она страховать меня, если бы не он? Нет. А потому… Да, я вовсе не герой. И я, черт побери, хочу выжить.
Глубоко-глубоко внизу выплавилась из черноты пара сияющих точек. Огоньки медленно поднялись из бездны, на мгновение проступил едва заметный силуэт короткой тупой морды на тонкой шее, тенью медленно развернулся плавник. Мерцающие плошки встретились с моими глазами и так же неспешно погрузились обратно во тьму. Меня уже боятся даже твари морские.
Ну и прекрасно.
— Алекс, спускайся. Все готово.
Я сбежал по лестнице, твердым шагом прошел мимо Скай и шагнул в сияющий круг. Все, что необходимо, уже решено.
Глава 20
В небе комета —
Близких несчастий верный знак.
Воины Света
Павших сжигают на кострах.
Кипелов.
Уже занеся ногу для следующего шага, я понял, что лечу. Как и положено — вниз. Намертво вбитые в подкорку рефлексы извернули тело в воздухе и приземлился я в лучших кошачьих традициях — на четыре лапы. Приземлился, поднялся на ноги и огляделся… У-у-у, все ясно. Художественный бред. От слова «худо».
За спиной послышались шаги и легкий хлопок закрываемого портала. Ноги обдало потоком холодного воздуха.
— Идти тут несколько часов, так что рассчитывай силы, — Скай бодро прошла мимо меня.
— Постараюсь.
— Если можешь бегом — будет только приветствоваться. Времени мало как никогда.
— Время можно и ужать, — я пожал плечами.
Она фыркнула.
— Может и можно, но только не здесь. Хронос таких фокусов на своей территории не любит. Очень.
— Псих он, если живет в таком окружении.
— Он здесь не живет, а правит, — отрезала Скай, — Пошли, времени нет.
Я фыркнул и зашагал рядом с ней. Темп она взяла весьма высокий, но не настолько, чтобы тренированный организм не справился. За десять минут такой рыси у меня сложилось впечатление, что мы, как Алиса в Зазеркалье, бежим только для того, чтобы остаться на месте. Значит, надо бежать вдвое быстрей? Да еще, может, в противоположную сторону?
Я перестал следить и за дорогой, и за тем, продвигаемся мы или нет, предоставив Скай задавать темп. На душе гадко, в голове пусто. Что остается?… Не знаю.
Почти открытый космос, различие только в одном — нет звезд. Чернота и пустота, без начала и конца. Наглядная иллюстрация на тему: «Что было, когда не было еще ничего». И сотни, тысячи прямых, как линейки, дорожек, зависших в пустоте, светло-светло-золотистых, почти белых, тонких, как лист бумаги, и таких же гладких. Широкие, уходящие бесконечно далеко в одну сторону, другим концом они сходились в одной точке, пока еще плохо видимой, но, судя по всему, идем мы именно туда.
Дорожки светились, слабо, но глазам этого света хватало. Я притопнул на ходу. Дорожка даже не шелохнулась. Но как она держится? На чем? Я поднял голову — мало того, что многие дорожки были выше нашей, так они еще и находились к ней под углом. Но, полагаю, по каждой из них можно ходить. И каждая будет казаться единственной горизонтальной. А если… Упасть с дороги? Что будет тогда? Будешь падать, бесконечно долго? Или угодишь в ловчую сеть? Огрызки древнего мифа всплыли в голове. Где там живет Великая паучиха? Не по соседству ли?
Я хмыкнул. Взгляд вильнул в сторону и наткнулся на одну прежде не замеченную деталь. Вдоль дорог, на высоте мера в три и на расстоянии в метров тридцать друг от друга, висели светлые квадраты странного вида. Большие, в человеческий рост, они, кажется, были видны только со стороны дороги, над которой висели. На тех дорогах, которые были сверху и под углом, я, выгнув шею, еще мог разглядеть похожие контуры, но возле тех, что были с нашей на одном уровне ничего видно не было. Значит ли это, что у «окон» нет изнанки? А если так, то это…