Страница:
– Риохас? Я считал, что он в тюрьме. Его же выдали Штатам. И привезли во Флориду.
– Он-то в тюрьме. Зато другие нет.
– Кто это «другие»?
– Его люди. Его банда. Его пехотинцы. Вы задумывались когда-нибудь, как много колумбийцев в Нью-Йорке? – Майлз попытался очистить руки о подушку между сиденьями, но ладоней не оттер, только испачкал обивку.
– Вы считаете, что они охотятся за наркоторговцами ФАРК? – задавая вопрос, Пол не переставал размышлять. – Сначала сожгли дом в Джерси-Сити, а затем пошли по следу его обитателей?
– Возможно. Почему бы и нет? Они по разные стороны фронта, но расплачиваются одинаковыми деньгами. Наркотики – это деньги. А деньги – это оружие.
«О'кей, – думал Пол. – Но неужели не бывает так, что деньги – это всего лишь деньги?»
– Убили сразу двух зайцев. Завалили несколько ребяток из ФАРК и прикарманили их кокаин. Считайте, что это всего лишь моя теория.
Не слишком обнадеживающая теория, если вспомнить, что писали об этом Риохасе газеты, расстроился Пол.
– И что вы предлагаете делать?
– Если я скажу, что у меня возникла грандиозная идея, вы же мне не поверите…
– Будет нелегко объяснить жене, почему у нас такой вид, словно мы только что вернулись из Багдада. А здесь есть душ. И какая-никакая одежда.
Контора Майлза располагалась в темном кирпичном доме в Вест-Сайде. Три месяца назад Пол и Джоанна явились сюда и услышали, что через два месяца у них появится дочь.
Майлз поставил машину в личный бокс в подвале.
Здесь повсюду ощущался запах гаража – плесени, пыли и моторного масла. «А Джоанна, – с болью подумал Пол, – назвала бы еще несколько составляющих».
Они попали в помещение через боковую дверь, которая вела в коридор с поблескивающими испариной цементными стенами. Единственная лампочка без плафона давала тусклый свет.
Пол и Майлз поднялись по лестнице на первый этаж, где находилась скромная приемная с наваленными на стол старыми журналами. Пол не забыл, как сидел там с Джоанной и листал «Тайм». «Бесплодие – бич нашего времени».
– Ванная наверху, – сказал Майлз. – Хотите пойти первым?
– Спасибо, – ответил Пол. – Но мне нечего надеть.
– Одолжу вам джинсы.
Когда Пол включил душ, к ногам потекла абсолютно черная вода. Кожу на руках и ногах словно ободрали щеткой, и он подумал, не нужно ли обратиться к врачу.
Выйдя из-под душа, он изучил себя в зеркале. Лицо как будто было в порядке – лишь немного краснее, чем обычно, и, разумеется, кислое, но с этим не справился бы никакой доктор.
Майлз оставил у ванны на стуле синие джинсы и белую рубашку на пуговицах. И то и другое оказалось примерно на два размера меньше, чем надо. Пол вышел в коридор, где его терпеливо поджидал адвокат.
И тот, не говоря ни слова, сам отправился под душ.
А когда вышел из ванной, его кожа приобрела более или менее нормальный цвет.
– Пошли ко мне в кабинет, – произнес он без особого энтузиазма.
Они оказались в том месте, откуда Майлз дергал за веревочки и, словно фокусник, добывал клиентам детей. Но это нисколько не улучшило его расположение духа. Майлз сел за стол и растерянно оглянулся, как будто забыл, чем зарабатывал на жизнь.
Пол тоже поднял глаза и в который раз прочитал надпись за его спиной: «Тот, кто спас одного ребенка, спас целый мир».
«Очень верно, господин адвокат, сейчас как раз необходимо спасти одного ребенка. Кстати, и его мать тоже».
Пол обвел глазами кабинет, а Майлз так и сидел, насупившись, и молчал. Между почетным дипломом юридической школы Баруха и благодарностью из больницы Бронкса висел плакат, который Пол раньше не замечал: «Нацистская сборная по бейсболу». На площадке расположились игроки, каждый под своим именем. На питчерской горке стоял Йозеф Геббельс. «Всегда навешивает по кривой», – гласила его характеристика. Герман Геринг – на основной базе: «Великий защитник». Справа – Йозеф Менгеле: «Смертоносная рука». На третьей базе – Альберт Шпеер: «Невероятная сила». Мячи подавали девушки – Ева Браун и Лени Рифеншталь. А менеджер? Конечно, Гитлер: «Великий заводила». Но не такой уж на самом деле великий, поскольку плакат напоминал, что чемпионат мира 1945 года эта команда проиграла.
Ха-ха.
«Интересно, – подумал Пол, – другие евреи, кроме Майлза, тоже находят эту картинку забавной?»
– Полагаю, у вас недостаточно денег, чтобы предложить им выкуп? – Майлз так и не оторвал глаз от сложенных на столе рук. Ногти даже после душа остались черными.
– Два миллиона? – повторил за ним Пол. – Для меня что два миллиона, что два миллиарда…
– Я так, на всякий случай спросил, – пожал плечами адвокат.
Пол принял решение. Оно показалось ему непростым, но было единственным. Теперь не имело значения, что он незаконно провез в страну наркотики. Они сгорели – шкафчик пуст, там ничего нет. А судьба его семьи висела на волоске.
– Я собираюсь обратиться к властям.
– К властям? – Майлз произнес это слово так, словно в нем заключалось странное, доселе неведомое понятие. – К каким властям?
– В полицию, к правительству – куда угодно. В Госдепартамент, к колумбийцам. Ко всем властям, какие только есть. Расскажу всю правду и отдамся на милость суда. Так, кажется, говорят.
– На милость суда? Да, есть такое выражение. Именно. В точку. Только учтите, что милость не пропускают через металлодетекторы. Вы не хотите передумать?
– Передумать? Что вы предлагаете? Пойти к Пабло и сказать: я потерял наркотиков на два миллиона долларов, но вы, будьте так любезны, отдайте мне жену и дочь? Мне необходимо что-то предпринять. Это единственное, что осталось.
– Не скажите, – возразил адвокат.
– Вы о чем?
Майлз встал, окинул взглядом стены и принялся вышагивать вокруг стола. И прямо на глазах благодарного Пола начал капля за каплей обретать прежнюю уверенность: вот ведь я какой – все умею, все могу. Наконец он поднял голову и щелкнул пальцами.
– Есть еще план «Б».
Глава 27
– Он-то в тюрьме. Зато другие нет.
– Кто это «другие»?
– Его люди. Его банда. Его пехотинцы. Вы задумывались когда-нибудь, как много колумбийцев в Нью-Йорке? – Майлз попытался очистить руки о подушку между сиденьями, но ладоней не оттер, только испачкал обивку.
– Вы считаете, что они охотятся за наркоторговцами ФАРК? – задавая вопрос, Пол не переставал размышлять. – Сначала сожгли дом в Джерси-Сити, а затем пошли по следу его обитателей?
– Возможно. Почему бы и нет? Они по разные стороны фронта, но расплачиваются одинаковыми деньгами. Наркотики – это деньги. А деньги – это оружие.
«О'кей, – думал Пол. – Но неужели не бывает так, что деньги – это всего лишь деньги?»
– Убили сразу двух зайцев. Завалили несколько ребяток из ФАРК и прикарманили их кокаин. Считайте, что это всего лишь моя теория.
Не слишком обнадеживающая теория, если вспомнить, что писали об этом Риохасе газеты, расстроился Пол.
– И что вы предлагаете делать?
– Если я скажу, что у меня возникла грандиозная идея, вы же мне не поверите…
* * *
Майлз решил заехать к себе в контору.– Будет нелегко объяснить жене, почему у нас такой вид, словно мы только что вернулись из Багдада. А здесь есть душ. И какая-никакая одежда.
Контора Майлза располагалась в темном кирпичном доме в Вест-Сайде. Три месяца назад Пол и Джоанна явились сюда и услышали, что через два месяца у них появится дочь.
Майлз поставил машину в личный бокс в подвале.
Здесь повсюду ощущался запах гаража – плесени, пыли и моторного масла. «А Джоанна, – с болью подумал Пол, – назвала бы еще несколько составляющих».
Они попали в помещение через боковую дверь, которая вела в коридор с поблескивающими испариной цементными стенами. Единственная лампочка без плафона давала тусклый свет.
Пол и Майлз поднялись по лестнице на первый этаж, где находилась скромная приемная с наваленными на стол старыми журналами. Пол не забыл, как сидел там с Джоанной и листал «Тайм». «Бесплодие – бич нашего времени».
– Ванная наверху, – сказал Майлз. – Хотите пойти первым?
– Спасибо, – ответил Пол. – Но мне нечего надеть.
– Одолжу вам джинсы.
Когда Пол включил душ, к ногам потекла абсолютно черная вода. Кожу на руках и ногах словно ободрали щеткой, и он подумал, не нужно ли обратиться к врачу.
Выйдя из-под душа, он изучил себя в зеркале. Лицо как будто было в порядке – лишь немного краснее, чем обычно, и, разумеется, кислое, но с этим не справился бы никакой доктор.
Майлз оставил у ванны на стуле синие джинсы и белую рубашку на пуговицах. И то и другое оказалось примерно на два размера меньше, чем надо. Пол вышел в коридор, где его терпеливо поджидал адвокат.
И тот, не говоря ни слова, сам отправился под душ.
А когда вышел из ванной, его кожа приобрела более или менее нормальный цвет.
– Пошли ко мне в кабинет, – произнес он без особого энтузиазма.
Они оказались в том месте, откуда Майлз дергал за веревочки и, словно фокусник, добывал клиентам детей. Но это нисколько не улучшило его расположение духа. Майлз сел за стол и растерянно оглянулся, как будто забыл, чем зарабатывал на жизнь.
Пол тоже поднял глаза и в который раз прочитал надпись за его спиной: «Тот, кто спас одного ребенка, спас целый мир».
«Очень верно, господин адвокат, сейчас как раз необходимо спасти одного ребенка. Кстати, и его мать тоже».
Пол обвел глазами кабинет, а Майлз так и сидел, насупившись, и молчал. Между почетным дипломом юридической школы Баруха и благодарностью из больницы Бронкса висел плакат, который Пол раньше не замечал: «Нацистская сборная по бейсболу». На площадке расположились игроки, каждый под своим именем. На питчерской горке стоял Йозеф Геббельс. «Всегда навешивает по кривой», – гласила его характеристика. Герман Геринг – на основной базе: «Великий защитник». Справа – Йозеф Менгеле: «Смертоносная рука». На третьей базе – Альберт Шпеер: «Невероятная сила». Мячи подавали девушки – Ева Браун и Лени Рифеншталь. А менеджер? Конечно, Гитлер: «Великий заводила». Но не такой уж на самом деле великий, поскольку плакат напоминал, что чемпионат мира 1945 года эта команда проиграла.
Ха-ха.
«Интересно, – подумал Пол, – другие евреи, кроме Майлза, тоже находят эту картинку забавной?»
– Полагаю, у вас недостаточно денег, чтобы предложить им выкуп? – Майлз так и не оторвал глаз от сложенных на столе рук. Ногти даже после душа остались черными.
– Два миллиона? – повторил за ним Пол. – Для меня что два миллиона, что два миллиарда…
– Я так, на всякий случай спросил, – пожал плечами адвокат.
Пол принял решение. Оно показалось ему непростым, но было единственным. Теперь не имело значения, что он незаконно провез в страну наркотики. Они сгорели – шкафчик пуст, там ничего нет. А судьба его семьи висела на волоске.
– Я собираюсь обратиться к властям.
– К властям? – Майлз произнес это слово так, словно в нем заключалось странное, доселе неведомое понятие. – К каким властям?
– В полицию, к правительству – куда угодно. В Госдепартамент, к колумбийцам. Ко всем властям, какие только есть. Расскажу всю правду и отдамся на милость суда. Так, кажется, говорят.
– На милость суда? Да, есть такое выражение. Именно. В точку. Только учтите, что милость не пропускают через металлодетекторы. Вы не хотите передумать?
– Передумать? Что вы предлагаете? Пойти к Пабло и сказать: я потерял наркотиков на два миллиона долларов, но вы, будьте так любезны, отдайте мне жену и дочь? Мне необходимо что-то предпринять. Это единственное, что осталось.
– Не скажите, – возразил адвокат.
– Вы о чем?
Майлз встал, окинул взглядом стены и принялся вышагивать вокруг стола. И прямо на глазах благодарного Пола начал капля за каплей обретать прежнюю уверенность: вот ведь я какой – все умею, все могу. Наконец он поднял голову и щелкнул пальцами.
– Есть еще план «Б».
Глава 27
Его звали Моше Школьник.
Он, как сказал Майлз, был российским бизнесменом.
– Каким бизнесом он занимается? – спросил Пол.
– Понятия не имею, – отозвался адвокат. – Но в своем деле он явно преуспевает.
Чем бы ни занимался этот Моше, он имел дело с колумбийцами.
– У него там надежные контакты, – заверил Пола Майлз. – Он по крайней мере трижды в год летает в Боготу.
План «Б», который предусматривал привлечение Моше, был предпочтительнее плана «В», то есть обращения к властям. Потому что, как утверждал Майлз, Полу требовался человек, который знал бы на месте правильных людей. Или, точнее сказать, совершенно неправильных людей.
– Тех, кто пользуется доверием у той и у другой стороны.
Пол согласился сделать еще одну попытку. Если им двигала обыкновенная паника, то Майлзом – дикое упрямство, словно отказ от дела он считал личным оскорблением. Некогда он пообещал Полу и его жене ребенка, но выполнил работу только наполовину. И вот теперь вбил себе в голову, что должен довести дело до конца.
Они ехали в Малую Одессу.
– Как вы с ним познакомились?
– Это специфика моей работы. Приходится встречаться с разными людьми, которых иначе никогда не узнал бы.
– Он был вашим клиентом?
– Скорее, клиентом клиента.
– А не приятелем?
– Такого человека мало кто захочет иметь в приятелях. Но и в недругах тоже. Он мне кое-чем обязан.
Но прежде адвокат завез Пола домой. Требовалось переодеться. Похоже, что брюки Майлза окончательно нарушили его кровообращение. И еще он хотел очутиться в знакомом окружении, в знакомой жизни. Перспектива откровенной лжи больше не пугала. Они с Майлзом решили, что если Пол наткнется на Джона и Лизу, то свалит задержку жены на неразбериху с визами. Скажет, что теперь придется утрясать этот вопрос отсюда. Но если повезет, он вообще не встретится с ними.
Чтобы уменьшить возможность столкнуться нос к носу со знакомыми, Пол не стал пользоваться лифтом и благополучно, никого не встретив, поднялся в свою квартиру по лестнице.
Осторожно закрыл за собой дверь – чтобы Джон или Лиза не услышали – и наткнулся взглядом на стоявшую в гостиной колыбельку. У нее было ограждение из красных планок и украшенная оборками постелька с вышитыми на ней медвежатами. Прицепленный к ней красный бант непомерной величины казался оранжерейным цветком. Кроватка зияла пустотой.
Пол подошел и снял открытку, прилепленную скотчем к изголовью:
«Поздравляем с нашей новорожденной внучкой. Мы подумали, что вам это пригодится. Мэтт и Барбара».
Родители Джоанны внесли первый вклад в воспитание внучки.
Заныло под сердцем. Если это просто так говорится, а чувство на самом деле гнездится не там, а где-то в мозгу, то почему же болит именно в груди?
К этому времени они должны были приехать домой. Все трое.
К ним заглядывали бы друзья, приносили бы сладости, бутылки шампанского и крохотную розовую детскую одежду. В гостевой комнате на целую неделю поселились бы родители Джоанны. Квартира пульсировала бы жизнью.
А теперешняя ее пустота словно укоряла. И Пол понимал в чем.
Ему стоило только взглянуть на часы, стоявшие в гостиной на телевизоре, – цифры цвета крови на их дисплее показывали сегодняшнее число.
Майлз обещал вернуться за ним через пятнадцать минут. Пол надел хлопчатобумажные брюки и майку, сунул в карман сотовый телефон. Он уже повернулся к двери, когда заметил, что на автоответчике мигает зеленая лампочка.
Ну хорошо, хорошо.
И нажал на кнопку прослушивания.
«Здравствуйте, мистер Брейдбарт. Звоню вам от имени „Хоум Эквити плюс“. Предлагаем вам специальную скидку, которая действует только в этом месяце…»
«Привет, Пол. Это Ральф. Как приедешь, позвони. Хорошо? Не могу найти твоих таблиц по Маккензи. Кстати, поздравляю с ребенком. Сигары за мной».
«Здравствуй, дорогая. Это мама. Получили твое письмо, но не поняли, когда вы вернетесь назад. В отеле ответили, что вы выписались и переехали в другую гостиницу. Пожалуйста, позвони. Кроватка понравилась?»
«Здравствуйте, мистер и миссис Брейдбарт. Это Мария. Звоню, чтобы убедиться, что все в порядке».
Мария Консуэло позвонила, как и обещала. За этим последовали еще два ее звонка. Потом уникальное предложение от магазина ковров. Автоматический текст с призывом поддержать члена ассамблеи на перевыборах. И снова звонок от Консуэло.
В четвертый раз ее голос звучал явно раздраженно. Она звонила им четыре раза – целых четыре! – и не дождалась ответа. Мария говорила, что будет весьма признательна, если ей окажут честь и в конце концов позвонят и сообщат, как дела.
«Привет, Мария. Сказать по правде, дела не очень. Ребенка, которого вы нам дали, похитили няня и шофер. Чтобы вызволить девочку и жену, я согласился незаконно провезти в США наркотики. Но на нас напали и чуть не сожгли. В общем и целом вот так. Спасибо, что интересуетесь».
Малая Одесса полностью соответствовала своему имени. Они словно оказались в другой стране.
К вечеру небо нахмурилось и посерело, с океана дул сильный ветер. На волнах появились белые гребешки пены, и у воды плясали крохотные смерчики песка.
Половина вывесок здесь была на русском языке. Улица на набережной изобиловала ночными клубами, большинство из которых были названы как российские города: «Киев», «Санкт-Петербург», «Москва».
Недосыпание наконец дало о себе знать – на Уильямбургском мосту Пол уронил голову на грудь и задремал. И только благодаря металлическим решеткам на дороге и изношенным амортизаторам машины вернулся к черно-белой, без прикрас, действительности. Краткий сон показался сладостным. Но вот он открыл глаза, и прежний страх тут же вернулся.
Моше работал в каком-то неказисто-длинном складе.
Майлз завернул на стоянку позади здания. Там стояла единственная машина – коричневый «бьюик». Двое мужчин облокотились на него, курили и что-то говорили по-русски. Майлз помахал им рукой, но они не ответили.
– Дружелюбные ребята, – проворчал адвокат. – А меня просто обожают.
На эту же стоянку выходили полуоткрытые погрузочные ворота, и Майлз с Полом поднырнули под полуопущенную створку. Внутреннее помещение оказалось на удивление большим – что-то вроде ангара «Хоум дипоу»[38] – и вмещало почти столько же товаров.
Перед ними стояли ряды стиральных машин, сушилок, холодильников, телевизоров, компьютеров, стереосистем. Здесь же находились велосипеды, баскетбольные мячи, клюшки для гольфа, одежда и покрышки. Видеоигры, мебель для дачи, книги и газовые грили.
Несколько мужчин собрались у секции с домашней утварью. Один из них обернулся и помахал рукой.
– Это и есть Моше, – объявил Майлз.
А Пол подумал, что для складского работника он шикарно одет. На нем был костюм ценой в тысячу долларов, синий шелковый галстук и отлично начищенные ботинки. Это что-то да значило. Он носил эспаньолку, а густые брови придавали его лицу выражение постоянного удивления.
Моше подошел к Майлзу, сгреб его в медвежьи объятия и расцеловал в обе щеки.
– Привет, Майлз, мой самый любимый еврейский адвокат! – У него был хриплый, басовитый голос курильщика, сдобренный русским акцентом.
Моше вернул Майлза на землю – в своем воодушевлении он оторвал его от настила на добрый дюйм – и повернулся к Полу.
– А вы и есть Пол?
Тот кивнул.
– Здравствуйте. Рад познакомиться.
– Какая уж тут радость, – покачал головой Моше. – Майлз обрисовал мне вашу ситуацию. Просто катастрофа! Сочувствую. Жена и дочь? Ох уж эти партизаны… – Он произнес какую-то фразу, наверное, русское ругательство. – Знаете, как мы поступаем с такими ублюдками в России? Помните театр в Москве, который захватили чеченцы? Бум-бум! Пустили газ – и всех к такой-то матери!
Насколько помнил Пол, русские власти вместе с террористами отравили «к такой-то матери» две сотни ни в чем не повинных заложников. Но счел за лучшее об этом при Моше не упоминать. А только спросил, может ли тот помочь.
Моше обнял его своей огромной лапой.
– Я знаю кое-кого из этих негодяев. Посмотрим, что можно сделать. Иногда удается вести с ними переговоры. Они примерно такие же марксисты, какими недавно были мы, – исключительно ради своей выгоды. Успокойтесь, они ваших не убьют. Не похоже. А я пока сделаю несколько звоночков.
– Спасибо. Очень вам благодарен.
– Пока не за что. Я еще ни хрена не сделал! – Моше улыбнулся. Затем выглянул в полуоткрытые ворота и покачал головой. – Ай-ай-ай, Майлз, мой гениальный юрист, сколько раз я говорил, чтобы ты не ставил здесь машину? Ты загородил мне весь подъезд.
– Извините, – всполошился адвокат. – Сейчас передвину.
– Зачем же самому? Дай ключи одному из моих парней. А мы пойдем поговорим ко мне в кабинет.
– Нет уж, спасибо, в прошлый раз ваши парни помяли мне бампер, когда переставляли машину.
Мимо, кряхтя под весом стоявшего на плече огромного ящика, прошел человек. Ящик качался, грозя свалиться и расколоться на куски. На руке у человека красовалась татуировка «СССР». Аббревиатура бывшей советской федерации спорта.[39]
– Идите, – повернулся Майлз к Полу. – Я через минуту догоню.
– Паркуйтесь у «Ростова», – посоветовал Моше. – Если поставите у «Океана», обязательно оштрафуют.
– Хорошо. – Майлз нырнул под створку ворот.
– Пойдемте, Пол, – пригласил Моше.
Они прошли через боковую дверь и попали в коридор, стены которого были обиты дешевой подделкой под дерево. Кабинет Моше располагался в самом конце. На табличке рифленого стекла значилось: «El Presidente».[40] Пол решил, что это шутка.
– Подождем Майлза, хорошо? – предложил хозяин. Перед кабинетом находилась небольшая приемная с двумя диванами. – Прошу вас. – Он указал на один из диванов, а сам прошел в кабинет.
Пол опустился на диван.
Бип.
Он задремал и, как от толчка, проснулся от звонка своего сотового.
На сколько он вырубился?
Телефон перестал звонить, но сигнал продолжал эхом звучать в его голове. Пол достал его из кармана брюк, открыл крышку и посмотрел на дисплей. Региональный код был ему незнаком.
Куда подевался Майлз?
Дверь кабинета открылась. На пороге стоял улыбающийся Моше. Он опустил глаза на часы – настоящий калейдоскоп из бриллиантов и золота.
– Что за черт? Пора начинать. – Он вернулся к себе за стол.
Снова зазвонил сотовый телефон Пола.
– Мистер Брейдбарт?
– Да.
– Это Мария Консуэло.
– Здравствуйте, Мария.
– Я звоню вам третий день. Вы знаете?
– Да. Мы были…
– Я всегда стараюсь узнать, как дела у новых родителей. Вы же с миссис Брейдбарт в курсе.
– Мы… останавливались у родственников.
– Я начала беспокоиться. Мы должны убедиться, что дети нормально устроились в новых семьях. Все в порядке? Как девочка?
– С ней все хорошо.
Через полуоткрытую дверь был виден Моше. Он показывал пальцем на циферблат часов.
– Минутку, – попросил Пол, но хозяин кабинета не слышал. Он скособочил голову и, как развлекающий публику клоун, оттопырил ладонью левое ухо.
– Что? – не поняла Мария.
– Это я не вам. Поверьте, девочка хорошо себя чувствует. А теперь извините, мне, правда, надо бежать.
– Могу я поговорить с миссис Брейдбарт?
Несколько секунд Пол никак не мог себя заставить ответить.
– Ее нет.
– Вот как… Она здорова?
– Да. Только в данный момент жены нет рядом.
– Пожалуйста, передайте, чтобы она мне позвонила. Мне необходимо с ней поговорить.
– Обязательно. Она вам позвонит.
– Так вы уверены, что все в порядке?
– Абсолютно. Лучше быть не может.
– Ну, тогда отлично.
Пол уже собирался разъединиться, но не смог удержаться, чтобы не задать со своей стороны вопроса:
– Мария?..
– Слушаю.
– Мне просто любопытно: как давно вы пользуетесь услугами Пабло? Вы хорошо его знаете?
– Пабло?
– Шофера, которого вы нам дали. Вы давно с ним сотрудничаете?
– Я не давала вам никакого шофера.
– Как же так? Я говорю о Пабло, которого вы наняли, чтобы он возил нас в Боготе.
– Я его не нанимала.
– Хорошо, не вы. Кто-то из ваших сотрудников, кто занимается этим вопросом.
– Условия договора ясно определяют: размещением и транспортом наших клиентов мы не занимаемся.
– Тогда кто же этим занимается?
– Как кто? Ваш адвокат. Мистер Гольдштейн. Ведь так его фамилия?
«Ваш адвокат мистер Гольдштейн».
– Да. Майлз.
– Вот именно, Майлз. Это его обязанность – обеспечивать вас жильем…
– И транспортом.
– Совершенно верно.
Моше все еще сидел в кабинете, все еще улыбался и ждал.
– Мария, мистер Гольдштейн звонил вам два дня назад. – Пол понизил голос: – Спрашивал номер телефона Пабло.
– Почему вы говорите, что он мне звонил? Нет, он мне не звонил.
– Не звонил? Не спрашивал номер? Два дня назад – в среду вечером?
– Нет.
Перед глазами Пола снова возникла картина: Майлз говорит по телефону, улыбается, кивает – играет перед кем-то, кого перед ним нет. Но человек, для которого он играл, как раз находился перед ним.
Этим человеком был он – Пол.
– О'кей, спасибо.
– А что, с шофером возникли какие-то проблемы?
– Нет, никаких проблем.
– Не забудьте передать миссис Брейдбарт, чтобы она мне позвонила.
– Непременно передам. До свидания.
Пол действовал механически. Так ведут машину на автопилоте: поворачивают направо, налево, останавливаются на красный свет, в то время как мысли витают где-то далеко. Вот и его мысли были очень-очень далеко, в некоей точке между страхом и отчаянием.
– Так вы идете? – Моше неожиданно появился прямо перед ним.
Он по-прежнему улыбался, но Пол видел, что у него точно такая же улыбка, какая была у Галины, когда она открыла им дверь и пригласила войти в дом.
– У вас есть туалет? – спросил он. – Мне необходимо в туалет.
Удивительно, как инстинкт выживания берет свое.
Человек буквально оцепенел, онемел от страха и вот надо же – открывает рот и спрашивает, где здесь туалет, готов спросить о чем угодно, только бы не переступать порога этого кабинета. Потому что с предельной ясностью понимает: стоит туда войти, и обратно уже не выйдешь.
Моше несколько секунд обдумывал просьбу. Затем ткнул большим пальцем за спину.
– Выйдете из двери – и сразу налево.
Пол встал. Его ноги подкашивались, как в кабинете у Марии. Он старался не показать, что разгадал страшную тайну, понял, что в этом действе он – всего лишь бессловесный статист.
– Дальше по коридору, – продолжал Моше, но Пол заметил, что он больше не улыбался.
– Сейчас вернусь, – пообещал он.
Моше положил руку ему на плечо, и Пол почувствовал, как впиваются в кожу его острые ногти.
– Поспешите. – На расстоянии Пол не разобрал, какие у него желтые и уродливые зубы. А теперь разглядел и решил, что это физическое наследие бедного российского детства.
– Конечно. Мне только в туалет. Туда и сразу назад. – Зря он так. Не надо слишком много говорить.
– Ладно, – не обратил внимания Моше. – Нам предстоит большая работа. Так?
– Да, большая работа.
Пол, всеми силами сдерживаясь, чтобы не броситься бежать, переступил порог. Вот что происходит, когда человек сталкивается со смертельной опасностью, – все переплетается в единый узел: вроде не можешь ног оторвать от земли, но готов улепетывать, точно за тобой черти гонятся.
Он слышал, что Моше вышел в коридор, – наверняка чтобы убедиться, что он отправился туда, куда сказал.
Туалет располагался примерно в десяти ярдах. На двери висела табличка: «Hombres». Видимо, она и «El Presidente» были позаимствованы из спагетти-вестернов.[41]
Когда Пол говорил, что ему необходимо в туалет, у него не было никакого плана. Не созрел план и по дороге.
Существовала только цель – выбраться отсюда живым.
Пол ощущал присутствие Моше. Тот стоял в коридоре и наблюдал за ним.
Пол вошел в туалет. Там были раковина, грязный писсуар и две узенькие кабинки.
И что дальше?
Телефон.
Можно позвонить в полицию и сообщить, что ему угрожают физической расправой.
Пол вошел в ближайшую кабинку, закрыл за собой дверь и сел на сиденье.
Достал телефон и набрал 911 – номер, который теперь у всех навечно ассоциировался с роковой датой: девятый месяц, одиннадцатый день. Писклявый сигнал в три ноты оповестил, что что-то не так. Хозяин перепутал цифры.
Пол взглянул на экранчик дисплея – 811.
Понятно… нервы. Он повторил набор, а сам пытался вспомнить, какой включен звонок, обычный или вибрационный, – так сильно тряслась его рука. Но, даже задавая себе вопрос, он сознавал, что дрожал не аппарат, а он сам.
На этот раз он попал куда нужно.
– Служба спасения. Чем мы можем вам помочь? – Женский голос прозвучал отстраненно, механически.
– Я в опасности, – прошептал Пол. – Пожалуйста, пришлите полицейских.
– Какие проблемы, сэр?
Разве он только что не сказал ей, какие у него проблемы?
– Эти люди… меня хотят убить.
– К вам пытаются ворваться?
– Нет… я в какой-то конторе. Точнее, не в конторе… на складе.
– На вас напали?
– Нет, собираются напасть.
– Где вы находитесь?
– М-м… в Малой Одессе.
– Малая Одесса… Это в Бруклине, сэр?
– Да, в Бруклине.
– Назовите точный адрес.
– Я не знаю. Где-то… – В коридоре послышались шаги, и Пол замолчал.
– Как ваша фамилия, сэр?
Шаги замерли напротив туалета. Дверь отворилась. Вошли двое мужчин, один из них насвистывал «Вечернюю лихорадку». Из крана потекла вода – кто-то принялся мыть руки.
– Сэр? Назовите свою фамилию, сэр!
За дверью откашлялись и сплюнули в раковину. Мужчины заговорили; они употребляли невероятную смесь русского и английского, то и дело перескакивая с одного языка на другой.
Тот, что мыл руки, что-то сказал по-русски, а потом спросил про какого-то Венцеля.
– Что? – переспросил свистун.
– Заплатил он долг или нет?
– Как миленький!
– А ведь сумма была не меньше хренова ВНП Словакии.
Другой ответил по-русски, и оба рассмеялись.
Последовали несколько фраз:
– Ты видел Юрия в последнее время? Передай этому мудаку, что он меня достал. – И звуки струи в писсуар.
– Сэр, вы на проводе?
Пол выключил телефон. Он внезапно понял, что с тех пор, как в туалет вошли люди, он перестал дышать. И теперь выдохнул с такой силой, что показалось, будто запустили кондиционер.
Оба мужчины повернулись и уставились на кабинку. Наступил тот самый неудобный момент, когда до человека доходит, что все то время, пока он говорил с другим, кто-то находился рядом и все слышал.
Пол видел под дверью только их кроссовки, отделанные яркими спортивными полосками.
Один из мужчин что-то спросил по-русски и, когда Пол не ответил, перешел на другой язык:
– Кто это там дрочит? Ты, что ли, Сэмми?
– Нет.
Наступила тишина – они не узнали голоса.
– Ну и ладно, – проговорил один. – Обычная проверка: мы спецпатруль – надзор за суходрочкой.
Мужчины рассмеялись и пошли к выходу.
Он, как сказал Майлз, был российским бизнесменом.
– Каким бизнесом он занимается? – спросил Пол.
– Понятия не имею, – отозвался адвокат. – Но в своем деле он явно преуспевает.
Чем бы ни занимался этот Моше, он имел дело с колумбийцами.
– У него там надежные контакты, – заверил Пола Майлз. – Он по крайней мере трижды в год летает в Боготу.
План «Б», который предусматривал привлечение Моше, был предпочтительнее плана «В», то есть обращения к властям. Потому что, как утверждал Майлз, Полу требовался человек, который знал бы на месте правильных людей. Или, точнее сказать, совершенно неправильных людей.
– Тех, кто пользуется доверием у той и у другой стороны.
Пол согласился сделать еще одну попытку. Если им двигала обыкновенная паника, то Майлзом – дикое упрямство, словно отказ от дела он считал личным оскорблением. Некогда он пообещал Полу и его жене ребенка, но выполнил работу только наполовину. И вот теперь вбил себе в голову, что должен довести дело до конца.
Они ехали в Малую Одессу.
– Как вы с ним познакомились?
– Это специфика моей работы. Приходится встречаться с разными людьми, которых иначе никогда не узнал бы.
– Он был вашим клиентом?
– Скорее, клиентом клиента.
– А не приятелем?
– Такого человека мало кто захочет иметь в приятелях. Но и в недругах тоже. Он мне кое-чем обязан.
Но прежде адвокат завез Пола домой. Требовалось переодеться. Похоже, что брюки Майлза окончательно нарушили его кровообращение. И еще он хотел очутиться в знакомом окружении, в знакомой жизни. Перспектива откровенной лжи больше не пугала. Они с Майлзом решили, что если Пол наткнется на Джона и Лизу, то свалит задержку жены на неразбериху с визами. Скажет, что теперь придется утрясать этот вопрос отсюда. Но если повезет, он вообще не встретится с ними.
Чтобы уменьшить возможность столкнуться нос к носу со знакомыми, Пол не стал пользоваться лифтом и благополучно, никого не встретив, поднялся в свою квартиру по лестнице.
Осторожно закрыл за собой дверь – чтобы Джон или Лиза не услышали – и наткнулся взглядом на стоявшую в гостиной колыбельку. У нее было ограждение из красных планок и украшенная оборками постелька с вышитыми на ней медвежатами. Прицепленный к ней красный бант непомерной величины казался оранжерейным цветком. Кроватка зияла пустотой.
Пол подошел и снял открытку, прилепленную скотчем к изголовью:
«Поздравляем с нашей новорожденной внучкой. Мы подумали, что вам это пригодится. Мэтт и Барбара».
Родители Джоанны внесли первый вклад в воспитание внучки.
Заныло под сердцем. Если это просто так говорится, а чувство на самом деле гнездится не там, а где-то в мозгу, то почему же болит именно в груди?
К этому времени они должны были приехать домой. Все трое.
К ним заглядывали бы друзья, приносили бы сладости, бутылки шампанского и крохотную розовую детскую одежду. В гостевой комнате на целую неделю поселились бы родители Джоанны. Квартира пульсировала бы жизнью.
А теперешняя ее пустота словно укоряла. И Пол понимал в чем.
Ему стоило только взглянуть на часы, стоявшие в гостиной на телевизоре, – цифры цвета крови на их дисплее показывали сегодняшнее число.
Майлз обещал вернуться за ним через пятнадцать минут. Пол надел хлопчатобумажные брюки и майку, сунул в карман сотовый телефон. Он уже повернулся к двери, когда заметил, что на автоответчике мигает зеленая лампочка.
Ну хорошо, хорошо.
И нажал на кнопку прослушивания.
«Здравствуйте, мистер Брейдбарт. Звоню вам от имени „Хоум Эквити плюс“. Предлагаем вам специальную скидку, которая действует только в этом месяце…»
«Привет, Пол. Это Ральф. Как приедешь, позвони. Хорошо? Не могу найти твоих таблиц по Маккензи. Кстати, поздравляю с ребенком. Сигары за мной».
«Здравствуй, дорогая. Это мама. Получили твое письмо, но не поняли, когда вы вернетесь назад. В отеле ответили, что вы выписались и переехали в другую гостиницу. Пожалуйста, позвони. Кроватка понравилась?»
«Здравствуйте, мистер и миссис Брейдбарт. Это Мария. Звоню, чтобы убедиться, что все в порядке».
Мария Консуэло позвонила, как и обещала. За этим последовали еще два ее звонка. Потом уникальное предложение от магазина ковров. Автоматический текст с призывом поддержать члена ассамблеи на перевыборах. И снова звонок от Консуэло.
В четвертый раз ее голос звучал явно раздраженно. Она звонила им четыре раза – целых четыре! – и не дождалась ответа. Мария говорила, что будет весьма признательна, если ей окажут честь и в конце концов позвонят и сообщат, как дела.
«Привет, Мария. Сказать по правде, дела не очень. Ребенка, которого вы нам дали, похитили няня и шофер. Чтобы вызволить девочку и жену, я согласился незаконно провезти в США наркотики. Но на нас напали и чуть не сожгли. В общем и целом вот так. Спасибо, что интересуетесь».
Малая Одесса полностью соответствовала своему имени. Они словно оказались в другой стране.
К вечеру небо нахмурилось и посерело, с океана дул сильный ветер. На волнах появились белые гребешки пены, и у воды плясали крохотные смерчики песка.
Половина вывесок здесь была на русском языке. Улица на набережной изобиловала ночными клубами, большинство из которых были названы как российские города: «Киев», «Санкт-Петербург», «Москва».
Недосыпание наконец дало о себе знать – на Уильямбургском мосту Пол уронил голову на грудь и задремал. И только благодаря металлическим решеткам на дороге и изношенным амортизаторам машины вернулся к черно-белой, без прикрас, действительности. Краткий сон показался сладостным. Но вот он открыл глаза, и прежний страх тут же вернулся.
Моше работал в каком-то неказисто-длинном складе.
Майлз завернул на стоянку позади здания. Там стояла единственная машина – коричневый «бьюик». Двое мужчин облокотились на него, курили и что-то говорили по-русски. Майлз помахал им рукой, но они не ответили.
– Дружелюбные ребята, – проворчал адвокат. – А меня просто обожают.
На эту же стоянку выходили полуоткрытые погрузочные ворота, и Майлз с Полом поднырнули под полуопущенную створку. Внутреннее помещение оказалось на удивление большим – что-то вроде ангара «Хоум дипоу»[38] – и вмещало почти столько же товаров.
Перед ними стояли ряды стиральных машин, сушилок, холодильников, телевизоров, компьютеров, стереосистем. Здесь же находились велосипеды, баскетбольные мячи, клюшки для гольфа, одежда и покрышки. Видеоигры, мебель для дачи, книги и газовые грили.
Несколько мужчин собрались у секции с домашней утварью. Один из них обернулся и помахал рукой.
– Это и есть Моше, – объявил Майлз.
А Пол подумал, что для складского работника он шикарно одет. На нем был костюм ценой в тысячу долларов, синий шелковый галстук и отлично начищенные ботинки. Это что-то да значило. Он носил эспаньолку, а густые брови придавали его лицу выражение постоянного удивления.
Моше подошел к Майлзу, сгреб его в медвежьи объятия и расцеловал в обе щеки.
– Привет, Майлз, мой самый любимый еврейский адвокат! – У него был хриплый, басовитый голос курильщика, сдобренный русским акцентом.
Моше вернул Майлза на землю – в своем воодушевлении он оторвал его от настила на добрый дюйм – и повернулся к Полу.
– А вы и есть Пол?
Тот кивнул.
– Здравствуйте. Рад познакомиться.
– Какая уж тут радость, – покачал головой Моше. – Майлз обрисовал мне вашу ситуацию. Просто катастрофа! Сочувствую. Жена и дочь? Ох уж эти партизаны… – Он произнес какую-то фразу, наверное, русское ругательство. – Знаете, как мы поступаем с такими ублюдками в России? Помните театр в Москве, который захватили чеченцы? Бум-бум! Пустили газ – и всех к такой-то матери!
Насколько помнил Пол, русские власти вместе с террористами отравили «к такой-то матери» две сотни ни в чем не повинных заложников. Но счел за лучшее об этом при Моше не упоминать. А только спросил, может ли тот помочь.
Моше обнял его своей огромной лапой.
– Я знаю кое-кого из этих негодяев. Посмотрим, что можно сделать. Иногда удается вести с ними переговоры. Они примерно такие же марксисты, какими недавно были мы, – исключительно ради своей выгоды. Успокойтесь, они ваших не убьют. Не похоже. А я пока сделаю несколько звоночков.
– Спасибо. Очень вам благодарен.
– Пока не за что. Я еще ни хрена не сделал! – Моше улыбнулся. Затем выглянул в полуоткрытые ворота и покачал головой. – Ай-ай-ай, Майлз, мой гениальный юрист, сколько раз я говорил, чтобы ты не ставил здесь машину? Ты загородил мне весь подъезд.
– Извините, – всполошился адвокат. – Сейчас передвину.
– Зачем же самому? Дай ключи одному из моих парней. А мы пойдем поговорим ко мне в кабинет.
– Нет уж, спасибо, в прошлый раз ваши парни помяли мне бампер, когда переставляли машину.
Мимо, кряхтя под весом стоявшего на плече огромного ящика, прошел человек. Ящик качался, грозя свалиться и расколоться на куски. На руке у человека красовалась татуировка «СССР». Аббревиатура бывшей советской федерации спорта.[39]
– Идите, – повернулся Майлз к Полу. – Я через минуту догоню.
– Паркуйтесь у «Ростова», – посоветовал Моше. – Если поставите у «Океана», обязательно оштрафуют.
– Хорошо. – Майлз нырнул под створку ворот.
– Пойдемте, Пол, – пригласил Моше.
Они прошли через боковую дверь и попали в коридор, стены которого были обиты дешевой подделкой под дерево. Кабинет Моше располагался в самом конце. На табличке рифленого стекла значилось: «El Presidente».[40] Пол решил, что это шутка.
– Подождем Майлза, хорошо? – предложил хозяин. Перед кабинетом находилась небольшая приемная с двумя диванами. – Прошу вас. – Он указал на один из диванов, а сам прошел в кабинет.
Пол опустился на диван.
* * *
Бип.Бип.
Он задремал и, как от толчка, проснулся от звонка своего сотового.
На сколько он вырубился?
Телефон перестал звонить, но сигнал продолжал эхом звучать в его голове. Пол достал его из кармана брюк, открыл крышку и посмотрел на дисплей. Региональный код был ему незнаком.
Куда подевался Майлз?
Дверь кабинета открылась. На пороге стоял улыбающийся Моше. Он опустил глаза на часы – настоящий калейдоскоп из бриллиантов и золота.
– Что за черт? Пора начинать. – Он вернулся к себе за стол.
Снова зазвонил сотовый телефон Пола.
– Мистер Брейдбарт?
– Да.
– Это Мария Консуэло.
– Здравствуйте, Мария.
– Я звоню вам третий день. Вы знаете?
– Да. Мы были…
– Я всегда стараюсь узнать, как дела у новых родителей. Вы же с миссис Брейдбарт в курсе.
– Мы… останавливались у родственников.
– Я начала беспокоиться. Мы должны убедиться, что дети нормально устроились в новых семьях. Все в порядке? Как девочка?
– С ней все хорошо.
Через полуоткрытую дверь был виден Моше. Он показывал пальцем на циферблат часов.
– Минутку, – попросил Пол, но хозяин кабинета не слышал. Он скособочил голову и, как развлекающий публику клоун, оттопырил ладонью левое ухо.
– Что? – не поняла Мария.
– Это я не вам. Поверьте, девочка хорошо себя чувствует. А теперь извините, мне, правда, надо бежать.
– Могу я поговорить с миссис Брейдбарт?
Несколько секунд Пол никак не мог себя заставить ответить.
– Ее нет.
– Вот как… Она здорова?
– Да. Только в данный момент жены нет рядом.
– Пожалуйста, передайте, чтобы она мне позвонила. Мне необходимо с ней поговорить.
– Обязательно. Она вам позвонит.
– Так вы уверены, что все в порядке?
– Абсолютно. Лучше быть не может.
– Ну, тогда отлично.
Пол уже собирался разъединиться, но не смог удержаться, чтобы не задать со своей стороны вопроса:
– Мария?..
– Слушаю.
– Мне просто любопытно: как давно вы пользуетесь услугами Пабло? Вы хорошо его знаете?
– Пабло?
– Шофера, которого вы нам дали. Вы давно с ним сотрудничаете?
– Я не давала вам никакого шофера.
– Как же так? Я говорю о Пабло, которого вы наняли, чтобы он возил нас в Боготе.
– Я его не нанимала.
– Хорошо, не вы. Кто-то из ваших сотрудников, кто занимается этим вопросом.
– Условия договора ясно определяют: размещением и транспортом наших клиентов мы не занимаемся.
– Тогда кто же этим занимается?
– Как кто? Ваш адвокат. Мистер Гольдштейн. Ведь так его фамилия?
«Ваш адвокат мистер Гольдштейн».
– Да. Майлз.
– Вот именно, Майлз. Это его обязанность – обеспечивать вас жильем…
– И транспортом.
– Совершенно верно.
Моше все еще сидел в кабинете, все еще улыбался и ждал.
– Мария, мистер Гольдштейн звонил вам два дня назад. – Пол понизил голос: – Спрашивал номер телефона Пабло.
– Почему вы говорите, что он мне звонил? Нет, он мне не звонил.
– Не звонил? Не спрашивал номер? Два дня назад – в среду вечером?
– Нет.
Перед глазами Пола снова возникла картина: Майлз говорит по телефону, улыбается, кивает – играет перед кем-то, кого перед ним нет. Но человек, для которого он играл, как раз находился перед ним.
Этим человеком был он – Пол.
– О'кей, спасибо.
– А что, с шофером возникли какие-то проблемы?
– Нет, никаких проблем.
– Не забудьте передать миссис Брейдбарт, чтобы она мне позвонила.
– Непременно передам. До свидания.
Пол действовал механически. Так ведут машину на автопилоте: поворачивают направо, налево, останавливаются на красный свет, в то время как мысли витают где-то далеко. Вот и его мысли были очень-очень далеко, в некоей точке между страхом и отчаянием.
– Так вы идете? – Моше неожиданно появился прямо перед ним.
Он по-прежнему улыбался, но Пол видел, что у него точно такая же улыбка, какая была у Галины, когда она открыла им дверь и пригласила войти в дом.
– У вас есть туалет? – спросил он. – Мне необходимо в туалет.
Удивительно, как инстинкт выживания берет свое.
Человек буквально оцепенел, онемел от страха и вот надо же – открывает рот и спрашивает, где здесь туалет, готов спросить о чем угодно, только бы не переступать порога этого кабинета. Потому что с предельной ясностью понимает: стоит туда войти, и обратно уже не выйдешь.
Моше несколько секунд обдумывал просьбу. Затем ткнул большим пальцем за спину.
– Выйдете из двери – и сразу налево.
Пол встал. Его ноги подкашивались, как в кабинете у Марии. Он старался не показать, что разгадал страшную тайну, понял, что в этом действе он – всего лишь бессловесный статист.
– Дальше по коридору, – продолжал Моше, но Пол заметил, что он больше не улыбался.
– Сейчас вернусь, – пообещал он.
Моше положил руку ему на плечо, и Пол почувствовал, как впиваются в кожу его острые ногти.
– Поспешите. – На расстоянии Пол не разобрал, какие у него желтые и уродливые зубы. А теперь разглядел и решил, что это физическое наследие бедного российского детства.
– Конечно. Мне только в туалет. Туда и сразу назад. – Зря он так. Не надо слишком много говорить.
– Ладно, – не обратил внимания Моше. – Нам предстоит большая работа. Так?
– Да, большая работа.
Пол, всеми силами сдерживаясь, чтобы не броситься бежать, переступил порог. Вот что происходит, когда человек сталкивается со смертельной опасностью, – все переплетается в единый узел: вроде не можешь ног оторвать от земли, но готов улепетывать, точно за тобой черти гонятся.
Он слышал, что Моше вышел в коридор, – наверняка чтобы убедиться, что он отправился туда, куда сказал.
Туалет располагался примерно в десяти ярдах. На двери висела табличка: «Hombres». Видимо, она и «El Presidente» были позаимствованы из спагетти-вестернов.[41]
Когда Пол говорил, что ему необходимо в туалет, у него не было никакого плана. Не созрел план и по дороге.
Существовала только цель – выбраться отсюда живым.
Пол ощущал присутствие Моше. Тот стоял в коридоре и наблюдал за ним.
Пол вошел в туалет. Там были раковина, грязный писсуар и две узенькие кабинки.
И что дальше?
Телефон.
Можно позвонить в полицию и сообщить, что ему угрожают физической расправой.
Пол вошел в ближайшую кабинку, закрыл за собой дверь и сел на сиденье.
Достал телефон и набрал 911 – номер, который теперь у всех навечно ассоциировался с роковой датой: девятый месяц, одиннадцатый день. Писклявый сигнал в три ноты оповестил, что что-то не так. Хозяин перепутал цифры.
Пол взглянул на экранчик дисплея – 811.
Понятно… нервы. Он повторил набор, а сам пытался вспомнить, какой включен звонок, обычный или вибрационный, – так сильно тряслась его рука. Но, даже задавая себе вопрос, он сознавал, что дрожал не аппарат, а он сам.
На этот раз он попал куда нужно.
– Служба спасения. Чем мы можем вам помочь? – Женский голос прозвучал отстраненно, механически.
– Я в опасности, – прошептал Пол. – Пожалуйста, пришлите полицейских.
– Какие проблемы, сэр?
Разве он только что не сказал ей, какие у него проблемы?
– Эти люди… меня хотят убить.
– К вам пытаются ворваться?
– Нет… я в какой-то конторе. Точнее, не в конторе… на складе.
– На вас напали?
– Нет, собираются напасть.
– Где вы находитесь?
– М-м… в Малой Одессе.
– Малая Одесса… Это в Бруклине, сэр?
– Да, в Бруклине.
– Назовите точный адрес.
– Я не знаю. Где-то… – В коридоре послышались шаги, и Пол замолчал.
– Как ваша фамилия, сэр?
Шаги замерли напротив туалета. Дверь отворилась. Вошли двое мужчин, один из них насвистывал «Вечернюю лихорадку». Из крана потекла вода – кто-то принялся мыть руки.
– Сэр? Назовите свою фамилию, сэр!
За дверью откашлялись и сплюнули в раковину. Мужчины заговорили; они употребляли невероятную смесь русского и английского, то и дело перескакивая с одного языка на другой.
Тот, что мыл руки, что-то сказал по-русски, а потом спросил про какого-то Венцеля.
– Что? – переспросил свистун.
– Заплатил он долг или нет?
– Как миленький!
– А ведь сумма была не меньше хренова ВНП Словакии.
Другой ответил по-русски, и оба рассмеялись.
Последовали несколько фраз:
– Ты видел Юрия в последнее время? Передай этому мудаку, что он меня достал. – И звуки струи в писсуар.
– Сэр, вы на проводе?
Пол выключил телефон. Он внезапно понял, что с тех пор, как в туалет вошли люди, он перестал дышать. И теперь выдохнул с такой силой, что показалось, будто запустили кондиционер.
Оба мужчины повернулись и уставились на кабинку. Наступил тот самый неудобный момент, когда до человека доходит, что все то время, пока он говорил с другим, кто-то находился рядом и все слышал.
Пол видел под дверью только их кроссовки, отделанные яркими спортивными полосками.
Один из мужчин что-то спросил по-русски и, когда Пол не ответил, перешел на другой язык:
– Кто это там дрочит? Ты, что ли, Сэмми?
– Нет.
Наступила тишина – они не узнали голоса.
– Ну и ладно, – проговорил один. – Обычная проверка: мы спецпатруль – надзор за суходрочкой.
Мужчины рассмеялись и пошли к выходу.