Страница:
Холодными пальцами вцепилась она в расщепленный край доски, спасшей ей жизнь. Пока Тэсс из последних сил держалась на плаву, но понимала, что едва ли продержится долго в бушующем море. Она чувствовала, что силы ее убывают. У нее невыносимо болело плечо, и пальцы уже начали неметь.
Что-то задело ее за ступню — что-то продолговатое и очень сильное.
Тэсс еле сдержала крик.
Бешено молотя ногами, она вцепилась в доску, пытаясь плыть навстречу подгоняемым ветром волнам.
И опять какое-то существо снизу, из темноты, подтолкнуло ее ногу.
Тэсс пронзительно закричала от жгучей боли, пронзившей лодыжку. Существо тянуло ее вниз! Отплевываясь, Тэсс опустила голову в чернильную воду, силясь освободиться от смертельной хватки.
Снова последовал бешеный рывок, и на этот раз Тэсс оказалось глубоко под водой. Чувствуя, как легкие у нее разрываются, она попыталась оттолкнуться вверх, но в темноте направление можно было определить только по наитию.
Наконец ее лицо показалось из воды. Она в отчаянии набрала полные легкие воздуха и в тот же миг почувствовала, как ее снова тащат вниз, схватив на этот раз за обе ноги.
Обезумев от страха, Тэсс молотила ногами и руками, сражаясь против невидимого врага. Она услышала, как где-то поблизости от нее по воде шлепает дерево, за воем ветра ей послышался слабый крик.
— Дьявол! — Еще один хриплый крик, на этот раз ближе. Тэсс услышала всплеск; холодные крепкие пальцы схватили ее за плечо.
— Ne me repoussez pas![6] — Приказание было отдано на гортанном французском. — Перестаньте… перестаньте толкаться! — На этот раз говорили на английском, но с таким сильным акцентом, что фраза была бы неразборчивой, если бы Тэсс не поняла французскую.
— Меня… меня схватили! — закричала она по-французски, благодаря мать за уроки и долгие часы разговора. — Что-то там, внизу. Ноги!
Единственным ответом ей был еще один всплеск. Твердые руки ощупывали ее ноги, продвигаясь к лодыжкам. Вдруг нечто обернулось вокруг ее колен и опять безжалостно потащило в глубину. Бешено лягаясь ногами, Тэсс попыталась всплыть на поверхность.
Ее пытаются убить!
Воздух — ей нужен воздух!
И вот она поднимается вверх, а невидимые руки подталкивают ее к поверхности. Тэсс едва не потеряла сознание, когда ее голова наконец показалась из воды.
— Вы зацепились за что-то — возможно, канат. Дайте мне…
Он сказал, что она за что-то зацепилась? Итак, мужчина — француз, возможно, контрабандист. Или же он моряк с одного из наполеоновских кораблей, пережидающих бурю?
Оставшаяся часть фразы потонула в грохоте волны, обрушившейся на голову Тэсс. Ее снова потащило вниз. Сильная боль сразила ее, когда что-то — возможно, веревка — резануло сквозь разорванные бриджи.
И вот наконец она освободилась, откашливаясь и отплевываясь. Легкие жгло огнем, и Тэсс жадно втягивала в себя благословенный воздух.
Но где же ее спаситель?
Она силилась проникнуть взором в ревущую вокруг темноту, но ничего не могла различить посреди бури. Вдруг ее пальцы натолкнулись на толстую бухту веревки наподобие той, что используется для связывания нескольких четырехгаллонных бочонков с коньяком, которые потом опускаются под воду, подальше от любопытных глаз.
С губ Тэсс сорвался истеричный смех. Она чуть не утонула из-за тайника с контрабандой, затопленного на веревке с грузом! Это было довольно обычным делом на побережье; застигнутая врасплох несвоевременным появлением таможенного судна, банда контрабандистов могла быстро избавиться от груза, а позже забрать его в спокойное время.
Ветер подхватил безудержный, звонкий смех Тэсс; она чувствовала, что впадает в истерику. На нее обрушилась новая волна, заставляя забыть о смешном и задрожать при мысли о том, насколько близка она к гибели. Теперь Тэсс снова была одна ее спаситель был где-то внизу — спасая ее, он тонул сам.
Закашлявшись, Тэсс схватила конец толстой веревки и опять погрузилась в мрачную глубину. Она погружалась все глубже и глубже, держась за веревку, пока не почувствовала, что легкие ее горят огнем, а голова вот-вот разорвется. Тэсс уже собиралась повернуть назад, когда наткнулась на его руки, а потом нащупала и тяжелую веревку, обмотавшуюся вокруг его запястий и державшую его мертвой хваткой.
Однако Тэсс сама иногда натягивала такие веревки. И она хорошо знала, как крепятся к стренге железные перекладины. С силой, порожденной отчаянием, она попыталась развязать грубые пеньковые узлы.
Ей уже было почти нечем дышать, но Тэсс разрывала пальцами тяжелую бухту, чувствуя, как с пальцев сдирается кожа. Круги пошли у нее перед глазами и все же она продолжала бороться, отчаянно дергая веревку.
В окружающей ее душной темноте ей слышались приглушенные, роковые звуки. «Совсем как в подземелье», — с ужасом подумала она. Здесь к ней тоже подползала смерть с ее холодными ощупывающими пальцами.
Надо попробовать еще раз.
Стренга поддалась; узел слегка ослаб. С горящими легкими Тэсс изо всех сил дергала за шероховатую веревку, не переставая молиться.
Вдруг натяжение веревки у нее в руках ослабло, и вокруг забурлила вода, когда француз освободился и устремился к поверхности. Секунду спустя он протягивал к ней руки, чтобы потянуть за собой.
Они вырвались на поверхность, где бушевали волны и дул свирепый, порывистый ветер, но никогда Тэсс не была так счастлива, чувствуя на лице водяные брызги. Без его помощи она и сейчас была бы в холодной темной ловушке.
И снова Тэсс подумала о том, насколько близка она была к гибели.
— Aman[7]., Падриг! — закричал француз низким, хриплым голосом.
В отдалении прозвучал ответный крик, а потом поток гортанной речи.
«Не французский, — подумала Тэсс, нахмурившись. — Не немецкий».
Возможно, бретонский? Тэсс знала, что не так уж далеко на юге в Ла-Манш выдавалось скалистое, изрезанное побережье Бретани.
Откуда-то справа донеслись ритмичные шлепающие звуки весел. Неожиданно ее ухватили и подняли из воды, и, ударившись ребрами о деревянный борт, она упала на дно лодки, извиваясь, как выброшенная на берег рыба. Через мгновение Тэсс услышала рядом с собой звук от падения тела ее спасителя.
И снова послышалась странная гортанная речь — бретонская, теперь уже Тэсс была уверена в этом. Гребец с силой погружал весла в воду, и лодка закачалась на волнах, а потом резко повернула.
Тэсс дрожащими пальцами загородилась от холодного душа, омывающего ей лицо, но по-прежнему не могла ничего различить посреди бушующего шторма. Содрогаясь, оцепенев от холода, она потрогала пальцами израненные лодыжки в том месте, где подводный канат содрал широкую полоску кожи.
«Но я жива! — сказала себе Тэсс. — Это — самое главное».
Неожиданно лодка сильно накренилась. Поблизости раздался резкий крик, и по деревянной палубе прогрохотали сапоги.
Кто-то без лишних слов схватил ее за руки и поднял вверх; она оказалась прижатой к широкой мужской груди, и у нее перехватило дыхание.
Она услышала резкий вздох, сильные пальцы сжали ее плечи.
— Пресвятая Дева! Вы? — пробормотал ее спаситель на ломаном английском. — Я хочу сказать: вы — женщина?
Она не могла сдержать смеха, услышав в голосе мужчины нескрываемое изумление. Тэсс смеялась все громче и безудержнее, пока вдруг не разрыдалась.
Последнее, что Тэсс помнила, — это то, что она оказалась в сильных руках француза, а ее заплаканная щека прижималась к его толстому шерстяному свитеру, когда он нес ее по качающейся палубе.
Капитан «Либерте» вполголоса пробормотал проклятие.
Она здесь? Но как? И зачем?
Кровь стыла у него в жилах при мысли о том, насколько близка к гибели была отчаянная англичанка, затерянная посредине Ла-Манша с его предательскими течениями, — и как он чуть не погиб сам. Гнев и страх на мгновение лишили его дара речи, и он сжал пальцами ее тонкую талию. Его лицо окаменело, превратившись в маску. Дьявол! Еще несколько секунд — и море поглотило бы ее, и его в придачу.
Но какая она сильная! Слава Богу, потому что в результате она спасла его, хотя его тщеславие страдало от сознания этого. Ибо проклятая веревка запуталась, обвившись вокруг его запястий и горла, чуть не задушив. Даже теперь Андре чувствовал прикосновение ее шероховатых колец, оставивших на шее горящие рубцы.
— Вы говорите по-английски? — спросила Тэсс, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
— Совсем немного. — Его голос был низким и странным, согласные звуки — твердыми, с непривычным звучанием. — Лучше вам говорить по-французски.
— Vous etes Breton?[8] — спросила она, выполняя его просьбу.
— Oui, Breton, [9]. — настороженно произнес Андре, удивившись, что она так быстро догадалась. Он прищурил глаза. Она очень сообразительна, нельзя забывать об этом.
Тэсс нахмурилась, чувствуя, как его грубый шерстяной свитер царапает ей щеку. Итак, он из Бретани. От нее не укрылось его секундное колебание, а также настороженность в голосе. Мужчина почти наверняка контрабандист. Осторожность — одно из условий его деятельности. Она знала, что многие из его земляков-бретонцев бороздят море между Францией и Англией, поскольку каменистая почва их родины малопригодна для земледелия.
И вот теперь она обязана этому человеку жизнью. Какую плату от потребует? Тэсс вздрогнула и почувствовала, как его огрубевшие пальцы сжимают ее плечи. Она ощущала щекой исходящее от его мощного тела тепло, согревавшее ее холодную кожу.
— Куда… куда вы меня несете? — затаив дыхание, спросила Тэсс. Поскольку ее французский был лучше его английского, она решила выяснить все сама.
Он молчал довольно долго.
— Я думаю, в мою каюту.
Тэсс задохнулась, сжав кулаки и бешено толкая его в грудь. Неужели она спаслась из пучины моря только для того, чтобы встретиться с еще большей опасностью?
— Я заплачу вам, если отвезете меня назад. Английскими золотыми гинеями или французскими луидорами — как угодно. Сто фунтов. Двести. Только назовите вашу цену, — молила она.
Железные пальцы ее спасителя не ослабевали.
— Никакой цены, малышка, мы не повернем назад. Сегодня ночью Ла-Манш будут прочесывать таможенные суда, даже в штормовом море, — мрачно добавил он.
— Пожалуйста! — вскричала Тэсс звенящим от страха голосом. — Вы должны отвезти меня…
— Невозможно. — Его отказ был окончательным и бесповоротным.
В смятении Тэсс слышала, как грохотали его сапоги. Дверь распахнулась под ударом. Комната, в которую он внес ее, была неосвещенной, и она нахмурилась, не в силах ничего различить, ни единого предмета.
Кажется, ее уложили на что-то мягкое. Кровать? Его кровать?
В следующее мгновение грубые руки уже не держали ее. Тэсс услышала вблизи слабый скребущий звук.
— Пожалуйста, — прошептала она, — зажгите мне по крайней мере фонарь.
Она услышала, как он резко втягивает воздух.
— Фонарь? — медленно переспросил Андре.
— Не просите у меня объяснений. Я… я не могу. Сделайте для меня только это, умоляю вас!
Корсар не ответил.
Она почувствовала, как по коже поползли мурашки, ощутила слабое прикосновение крошечных волосатых телец.
— Пожалуйста! — Теперь в ее голосе слышалась настоящая паника, у нее не оставалось сил скрывать ее.
— Ради всего святого, малышка, — медленно произнес француз, — я только что это сделал.
Глава 25
Что-то задело ее за ступню — что-то продолговатое и очень сильное.
Тэсс еле сдержала крик.
Бешено молотя ногами, она вцепилась в доску, пытаясь плыть навстречу подгоняемым ветром волнам.
И опять какое-то существо снизу, из темноты, подтолкнуло ее ногу.
Тэсс пронзительно закричала от жгучей боли, пронзившей лодыжку. Существо тянуло ее вниз! Отплевываясь, Тэсс опустила голову в чернильную воду, силясь освободиться от смертельной хватки.
Снова последовал бешеный рывок, и на этот раз Тэсс оказалось глубоко под водой. Чувствуя, как легкие у нее разрываются, она попыталась оттолкнуться вверх, но в темноте направление можно было определить только по наитию.
Наконец ее лицо показалось из воды. Она в отчаянии набрала полные легкие воздуха и в тот же миг почувствовала, как ее снова тащат вниз, схватив на этот раз за обе ноги.
Обезумев от страха, Тэсс молотила ногами и руками, сражаясь против невидимого врага. Она услышала, как где-то поблизости от нее по воде шлепает дерево, за воем ветра ей послышался слабый крик.
— Дьявол! — Еще один хриплый крик, на этот раз ближе. Тэсс услышала всплеск; холодные крепкие пальцы схватили ее за плечо.
— Ne me repoussez pas![6] — Приказание было отдано на гортанном французском. — Перестаньте… перестаньте толкаться! — На этот раз говорили на английском, но с таким сильным акцентом, что фраза была бы неразборчивой, если бы Тэсс не поняла французскую.
— Меня… меня схватили! — закричала она по-французски, благодаря мать за уроки и долгие часы разговора. — Что-то там, внизу. Ноги!
Единственным ответом ей был еще один всплеск. Твердые руки ощупывали ее ноги, продвигаясь к лодыжкам. Вдруг нечто обернулось вокруг ее колен и опять безжалостно потащило в глубину. Бешено лягаясь ногами, Тэсс попыталась всплыть на поверхность.
Ее пытаются убить!
Воздух — ей нужен воздух!
И вот она поднимается вверх, а невидимые руки подталкивают ее к поверхности. Тэсс едва не потеряла сознание, когда ее голова наконец показалась из воды.
— Вы зацепились за что-то — возможно, канат. Дайте мне…
Он сказал, что она за что-то зацепилась? Итак, мужчина — француз, возможно, контрабандист. Или же он моряк с одного из наполеоновских кораблей, пережидающих бурю?
Оставшаяся часть фразы потонула в грохоте волны, обрушившейся на голову Тэсс. Ее снова потащило вниз. Сильная боль сразила ее, когда что-то — возможно, веревка — резануло сквозь разорванные бриджи.
И вот наконец она освободилась, откашливаясь и отплевываясь. Легкие жгло огнем, и Тэсс жадно втягивала в себя благословенный воздух.
Но где же ее спаситель?
Она силилась проникнуть взором в ревущую вокруг темноту, но ничего не могла различить посреди бури. Вдруг ее пальцы натолкнулись на толстую бухту веревки наподобие той, что используется для связывания нескольких четырехгаллонных бочонков с коньяком, которые потом опускаются под воду, подальше от любопытных глаз.
С губ Тэсс сорвался истеричный смех. Она чуть не утонула из-за тайника с контрабандой, затопленного на веревке с грузом! Это было довольно обычным делом на побережье; застигнутая врасплох несвоевременным появлением таможенного судна, банда контрабандистов могла быстро избавиться от груза, а позже забрать его в спокойное время.
Ветер подхватил безудержный, звонкий смех Тэсс; она чувствовала, что впадает в истерику. На нее обрушилась новая волна, заставляя забыть о смешном и задрожать при мысли о том, насколько близка она к гибели. Теперь Тэсс снова была одна ее спаситель был где-то внизу — спасая ее, он тонул сам.
Закашлявшись, Тэсс схватила конец толстой веревки и опять погрузилась в мрачную глубину. Она погружалась все глубже и глубже, держась за веревку, пока не почувствовала, что легкие ее горят огнем, а голова вот-вот разорвется. Тэсс уже собиралась повернуть назад, когда наткнулась на его руки, а потом нащупала и тяжелую веревку, обмотавшуюся вокруг его запястий и державшую его мертвой хваткой.
Однако Тэсс сама иногда натягивала такие веревки. И она хорошо знала, как крепятся к стренге железные перекладины. С силой, порожденной отчаянием, она попыталась развязать грубые пеньковые узлы.
Ей уже было почти нечем дышать, но Тэсс разрывала пальцами тяжелую бухту, чувствуя, как с пальцев сдирается кожа. Круги пошли у нее перед глазами и все же она продолжала бороться, отчаянно дергая веревку.
В окружающей ее душной темноте ей слышались приглушенные, роковые звуки. «Совсем как в подземелье», — с ужасом подумала она. Здесь к ней тоже подползала смерть с ее холодными ощупывающими пальцами.
Надо попробовать еще раз.
Стренга поддалась; узел слегка ослаб. С горящими легкими Тэсс изо всех сил дергала за шероховатую веревку, не переставая молиться.
Вдруг натяжение веревки у нее в руках ослабло, и вокруг забурлила вода, когда француз освободился и устремился к поверхности. Секунду спустя он протягивал к ней руки, чтобы потянуть за собой.
Они вырвались на поверхность, где бушевали волны и дул свирепый, порывистый ветер, но никогда Тэсс не была так счастлива, чувствуя на лице водяные брызги. Без его помощи она и сейчас была бы в холодной темной ловушке.
И снова Тэсс подумала о том, насколько близка она была к гибели.
— Aman[7]., Падриг! — закричал француз низким, хриплым голосом.
В отдалении прозвучал ответный крик, а потом поток гортанной речи.
«Не французский, — подумала Тэсс, нахмурившись. — Не немецкий».
Возможно, бретонский? Тэсс знала, что не так уж далеко на юге в Ла-Манш выдавалось скалистое, изрезанное побережье Бретани.
Откуда-то справа донеслись ритмичные шлепающие звуки весел. Неожиданно ее ухватили и подняли из воды, и, ударившись ребрами о деревянный борт, она упала на дно лодки, извиваясь, как выброшенная на берег рыба. Через мгновение Тэсс услышала рядом с собой звук от падения тела ее спасителя.
И снова послышалась странная гортанная речь — бретонская, теперь уже Тэсс была уверена в этом. Гребец с силой погружал весла в воду, и лодка закачалась на волнах, а потом резко повернула.
Тэсс дрожащими пальцами загородилась от холодного душа, омывающего ей лицо, но по-прежнему не могла ничего различить посреди бушующего шторма. Содрогаясь, оцепенев от холода, она потрогала пальцами израненные лодыжки в том месте, где подводный канат содрал широкую полоску кожи.
«Но я жива! — сказала себе Тэсс. — Это — самое главное».
Неожиданно лодка сильно накренилась. Поблизости раздался резкий крик, и по деревянной палубе прогрохотали сапоги.
Кто-то без лишних слов схватил ее за руки и поднял вверх; она оказалась прижатой к широкой мужской груди, и у нее перехватило дыхание.
Она услышала резкий вздох, сильные пальцы сжали ее плечи.
— Пресвятая Дева! Вы? — пробормотал ее спаситель на ломаном английском. — Я хочу сказать: вы — женщина?
Она не могла сдержать смеха, услышав в голосе мужчины нескрываемое изумление. Тэсс смеялась все громче и безудержнее, пока вдруг не разрыдалась.
Последнее, что Тэсс помнила, — это то, что она оказалась в сильных руках француза, а ее заплаканная щека прижималась к его толстому шерстяному свитеру, когда он нес ее по качающейся палубе.
Капитан «Либерте» вполголоса пробормотал проклятие.
Она здесь? Но как? И зачем?
Кровь стыла у него в жилах при мысли о том, насколько близка к гибели была отчаянная англичанка, затерянная посредине Ла-Манша с его предательскими течениями, — и как он чуть не погиб сам. Гнев и страх на мгновение лишили его дара речи, и он сжал пальцами ее тонкую талию. Его лицо окаменело, превратившись в маску. Дьявол! Еще несколько секунд — и море поглотило бы ее, и его в придачу.
Но какая она сильная! Слава Богу, потому что в результате она спасла его, хотя его тщеславие страдало от сознания этого. Ибо проклятая веревка запуталась, обвившись вокруг его запястий и горла, чуть не задушив. Даже теперь Андре чувствовал прикосновение ее шероховатых колец, оставивших на шее горящие рубцы.
— Вы говорите по-английски? — спросила Тэсс, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
— Совсем немного. — Его голос был низким и странным, согласные звуки — твердыми, с непривычным звучанием. — Лучше вам говорить по-французски.
— Vous etes Breton?[8] — спросила она, выполняя его просьбу.
— Oui, Breton, [9]. — настороженно произнес Андре, удивившись, что она так быстро догадалась. Он прищурил глаза. Она очень сообразительна, нельзя забывать об этом.
Тэсс нахмурилась, чувствуя, как его грубый шерстяной свитер царапает ей щеку. Итак, он из Бретани. От нее не укрылось его секундное колебание, а также настороженность в голосе. Мужчина почти наверняка контрабандист. Осторожность — одно из условий его деятельности. Она знала, что многие из его земляков-бретонцев бороздят море между Францией и Англией, поскольку каменистая почва их родины малопригодна для земледелия.
И вот теперь она обязана этому человеку жизнью. Какую плату от потребует? Тэсс вздрогнула и почувствовала, как его огрубевшие пальцы сжимают ее плечи. Она ощущала щекой исходящее от его мощного тела тепло, согревавшее ее холодную кожу.
— Куда… куда вы меня несете? — затаив дыхание, спросила Тэсс. Поскольку ее французский был лучше его английского, она решила выяснить все сама.
Он молчал довольно долго.
— Я думаю, в мою каюту.
Тэсс задохнулась, сжав кулаки и бешено толкая его в грудь. Неужели она спаслась из пучины моря только для того, чтобы встретиться с еще большей опасностью?
— Я заплачу вам, если отвезете меня назад. Английскими золотыми гинеями или французскими луидорами — как угодно. Сто фунтов. Двести. Только назовите вашу цену, — молила она.
Железные пальцы ее спасителя не ослабевали.
— Никакой цены, малышка, мы не повернем назад. Сегодня ночью Ла-Манш будут прочесывать таможенные суда, даже в штормовом море, — мрачно добавил он.
— Пожалуйста! — вскричала Тэсс звенящим от страха голосом. — Вы должны отвезти меня…
— Невозможно. — Его отказ был окончательным и бесповоротным.
В смятении Тэсс слышала, как грохотали его сапоги. Дверь распахнулась под ударом. Комната, в которую он внес ее, была неосвещенной, и она нахмурилась, не в силах ничего различить, ни единого предмета.
Кажется, ее уложили на что-то мягкое. Кровать? Его кровать?
В следующее мгновение грубые руки уже не держали ее. Тэсс услышала вблизи слабый скребущий звук.
— Пожалуйста, — прошептала она, — зажгите мне по крайней мере фонарь.
Она услышала, как он резко втягивает воздух.
— Фонарь? — медленно переспросил Андре.
— Не просите у меня объяснений. Я… я не могу. Сделайте для меня только это, умоляю вас!
Корсар не ответил.
Она почувствовала, как по коже поползли мурашки, ощутила слабое прикосновение крошечных волосатых телец.
— Пожалуйста! — Теперь в ее голосе слышалась настоящая паника, у нее не оставалось сил скрывать ее.
— Ради всего святого, малышка, — медленно произнес француз, — я только что это сделал.
Глава 25
— Не смейтесь надо мной, сэр! — дико кричала Тэсс, сжимая пальцами холодные щеки. Огромными немигающими глазами уставилась она в плоскую, бесцветную пустоту перед собой.
— Никакой насмешки тут нет. Посмотрите сюда, на стол.
Тэсс посмотрела — и не увидела ничего, кроме темной стены мрака. Задыхаясь, она закрыла глаза, чувствуя, как в душу к ней закрадывается леденящий, смутный ужас.
— Вы лжете! Нет никакого фонаря — нет даже стола. Здесь ничего нет!
Сильные пальцы отвели с ее лба спутанные завитки. Они осторожно коснулись ее лба, провели по волосам.
— Откройте глаза и посмотрите на меня, — попросил капитан. Моргая глазами, оцепенев от потрясения и страха, Тэсс сделала то, о чем ее просили.
Абсолютно ничего не изменилось.
Стена мрака перед ней не расступилась, напротив — открыто насмехалась над ней. Сердитая и угрожающая, роковая.
— Боже, — прошептала она, чувствуя, как в спину ей вонзаются холодные когти страха.
— Еще раз, — скомандовал резкий голос, — посмотрите сюда.
Она заморгала, ей почудилось слабое мерцание теней.
— Я держу фонарь в нескольких дюймах от вас. Вы ничего не видите?
Ответом было молчание и прерывистое дыхание.
— Дьявол! — хрипло пробормотал француз.
Оцепенев, Тэсс припомнила невероятную мощь взрыва, выбросившего ее из воды. Побледнев как смерть, она вновь переживала те долгие минуты ужаса, когда темнота впервые поглотила ее, распарывая легкие и лишая воздуха, ослепляя ее.
«Нет, — в исступлении думала Тэсс. — Не может этого быть!» Она вздрогнула, почувствовав на глазах слезы, когда до нее дошел весь ужас ее положения. Но, как гордое дикое животное, она не хотела допустить, чтобы кто-нибудь стал свидетелем ее слабости.
— Оставьте меня, — прошептала она, чувствуя, как исчезают последние остатки самообладания.
— Gwellan karet…[10] — Его голос был резким, напряженным от невыразимых чувств.
На этот раз Тэсс не стала спрашивать, что означает незнакомая фраза. Сейчас она была безучастна ко всему, кроме темноты и бешеного стука своего сердца. С ее пересохших губ сорвался стон.
— Уходите, просто — уходите. П-пожалуйста! Несколько томительных мгновений спустя она услышала, как его сапоги проскрипели по деревянному полу. С глухим стуком захлопнулась дверь.
Холодными, угрожающими волнами тени сомкнулись над ней. Она сжалась, пытаясь не подпустить к себе воспоминания, прежние страхи.
Но Тэсс понимала, что на этот раз она проиграет.
Прижимая ко рту ледяные пальцы, она уткнулась лицом в подушку, силясь подавить душащие рыдания.
Это ей не удалось.
Вырисовываясь силуэтом на фоне мерцающего света единственного фонаря, освещавшего каюту, высокий бородатый француз молчаливо и неподвижно наблюдал. Его длинная тень падала на кровать, косо ложась на напряженное тело Тэсс.
Густая борода цвета воронова крыла не скрывала твердых очертаний его обветренного лица. Прищурив проницательные глаза, капитан «Либерте» хранил угрюмое молчание, глядя, как лежащая в его постели красавица с золотисто-каштановыми волосами, прижимая ко рту дрожащую руку, дает наконец волю безудержным рыданиям, исторгаемым, казалось, из глубины души.
«Невозможно», — думал Андре, онемев от потрясения. Он сжимал и разжимал безвольно повисшие руки, болевшие в тех местах, где их обвила проклятая веревка. Но француз позабыл о своей собственной боли, слишком потрясенный откровениями последних минут, чтобы думать о чем-нибудь, кроме находящейся перед ним страдающей женщины.
Пресвятая Дева, она ничего не видит! В это почти невозможно поверить! Тем не менее напряженная линия ее спины и плеч, каждое приглушенное рыдание говорили об этом.
Слепая. Его прекрасная, дикая морская чайка…
Глаза француза сделались черными и бездонными, пока он стоял, прислонясь спиной к двери каюты. Такая гордая! Она слишком гордая — в точности как он. Он вел бы себя так же, если бы судьба нанесла ему подобный удар.
Андре нахмурил густые брови. Ему так хотелось обнять ее и утешить, но он знал, что она никому не откроется в своем страдании. Поэтому вместо того, чтобы сделать то, чего он жаждал, капитан заставил себя отвернуться и бесшумно опустил длинное тело в большое потрепанное кресло около двери. И все время не спускал глаз с ее дрожащего тела.
Постепенно ее боль стала его болью, ее ужас — его. До предела сконцентрировавшись, Андре пытался отвести от нее темные мысли, принять ее несчастье на свои широкие плечи, желая ей найти утешение. С обострившимся от напряжения лицом он боролся с желанием прижать ее к себе, успокоить теплом своего большого тела, уничтожить ее страх в темноте, зажечь в ней стихийный огонь.
Но он не сделал этого, ибо капитан давно наблюдал за этой женщиной и знал, что она горда и упряма. Сейчас — Андре это чувствовал — она ни за что не примет того, что он предлагает.
Вполголоса пробормотав проклятие, он сжал кулаки.
Уже много недель он шел за ней по пятам — за этим безрассудным, призрачным созданием, вышедшим из болота и моря, — этим созданием, так похожим на него самого! И все же каким-то образом она всегда ускользала от него с редкой находчивостью и ловкостью.
Теперь, казалась, судьба расставила ей ловушку, наконец подтолкнув в его сети. Но он не получит удовольствия от обладания ею — Андре это понимал. Ибо англичанка ни за что не доверится ему теперь, ни за что не ослабит бдительности, даже будучи ослепшей и охваченной ужасом.
«Иди к ней, — упрашивал настойчивый голос. — Дай ей свет и тепло. Дай ей силу твоего закаленного морем тела».
Но это последнее, что она согласится принять.
И вот, сжав челюсти, Андре сидел перед ней — молчаливый и решительный. Если он ей понадобится, по крайней мере он будет на месте.
Прошел час, потом другой. Капитан в молчании ждал, почувствовав облегчение, когда дыхание женщины наконец стало спокойным и ровным. Ее рыдания стихли, и она, измученная, заснула.
Подобно темному сияющему пламени, ее волосы рассыпались по его подушке. При виде их его глаза зажглись, он почувствовал непреодолимое желание запустить пальцы в эту роскошную копну.
Но Андре не мог этого сделать, поскольку это означало бы конец всему, что он задумал. Итак, он лишь выжидал, надеясь, что милосердный Бог услышит его молитвы.
Посредине этого печального дежурства Андре услышал в коридоре звук торопливых шагов, а потом стук в дверь. Он быстро привстал и с необычной для столь высокого человека грацией скользнул к двери и распахнул ее.
Его палец немедленно взлетел к губам, прерывая на полуслове белокурого гиганта — первого помощника.
Капитан показал рукой через плечо.
— Тише, она спит, — гортанно прошептал он на бретонском, игнорируя откровенное любопытство пришедшего. — Наконец-то уснула, хвала милосердному Создателю.
Что-то в тоне его голоса заставило Падрига ле Бра внимательно взглянуть капитану в лицо.
— Так это она, — медленно произнес он, — это та самая англичанка, которая не дает тебе покоя ни днем ни ночью. Та самая, из-за которой ты ругаешь команду и которая отвлекает тебя от нас на целые дни. Она околдовала тебя, друг мой. Так же, как волшебница Вивиан околдовала Мерлина в лесу Броселианд. Прошу тебя, не забывай о том, что с ним произошло, — мрачно добавил ле Бра.
— Она и вправду очаровала меня, — прошептал капитан, прислоняясь к стенке узкого коридора и закрывая глаза. — Я наконец нашел ее, только чтобы узнать… — Он распахнул темные от боли и гнева глаза. — Она не видит ни меня, ни что-либо еще. Она слепа! — Его голос прервался. — Слепа, моя крошка, — прошептал он.
Двое мужчин в темноте напряженно молчали.
— Ты… ты уверен в этом, друг мой?
— Это так же точно, как и то, что я дышу, что бьется мое сердце, — подавленно ответил капитан. — Зачем ей придумывать такое?
Светловолосый гигант пожал плечами:
— Женщины! Что вообще мужчина знает о них?
— Эту я знаю, Падриг. Я знаю ее очень хорошо. И эта женщина не станет ничего выдумывать, поверь мне. — Андре поднял руку, чтобы размять затекшие мышцы сзади на шее. Он помрачнел, вспомнив, что ему надо переменить промокшую одежду, пока не заработал воспаление легких.
Первый помощник «Либерте» нахмурился — ему не понравилось отчаяние, отразившееся на усталом бородатом лице капитана.
— Матерь Божья, — вдруг пробормотал он, опустив взгляд на руки Андре, — ты знаешь, что поранился?
При этом вопросе Падрига Андре посмотрел на свои сжатые в кулаки руки. Он впервые заметил, что рукава его свитера запятнаны кровью. Это, должно быть, от той веревки с грузом. Странно, до сих пор он даже не замечал этого.
— Похоже, что обе руки, — грубовато произнес первый помощник. — Пойдем, я промою тебе раны, пока они не начали гноиться.
Андре медленно распрямился; на лице его появилось выражение безмерной усталости. «Да, это мои раны, — подавленно думал он. — Сейчас они болят, но со временем излечатся».
Он опасался, что ее раны останутся на всю жизнь.
Тэсс чувствовала, как «Либерте» под ней неустанно раскачивается под ударами ветра и волн. Где-то позади глазных яблок она ощущала резкую, пульсирующую боль, быстро захватившую всю голову.
Теперь ее спутником стала усталость, опускающая завесу на ее сознание. Прижимая к глазам холодные пальцы, она позволила изнеможению овладеть собой, и в какое-то мгновение угрюмые тени уступили дорогу мраку снов. Хотя Тэсс и впала в беспокойное забытье, ее продолжали мучить мрачные, безликие образы.
Бледные, мерцающие тени людей и мест, которых она никогда больше не увидит, — Тэсс это знала.
С трудом сдерживая нетерпение, Андре ле Бри вышагивал взад-вперед по омываемой волной палубе, пытаясь сконцентрироваться на очень важной задаче, заключавшейся в том, как провести «Либерте» по вспененному морю.
— Освободи главные брам-стеньги, ле Бра! — гремел он. — И не забудь установить тот кливер. Нам придется пересечь бурное море прежде, чем войдем в Морбиан.
Первый помощник немедленно передал распоряжения команде. Двухмачтовый бриг устремился вперед, вспарывая грациозным носом толщу серой воды.
Это зрелище должно было бы улучшить настроение капитана, заставить его гордиться нарядным послушным судном. Но сейчас он мог думать только о женщине внизу, в его каюте. И Андре был достаточно опытен, чтобы понять, что его рассеянность могла стоить им всем жизни еще до окончания шторма.
Ибо где-то неподалеку лежал остров Кессан, скалистое побережье которого вдавалось в море безжизненными заостренными утесами. Недаром моряки прозвали его островом Ужаса.
Одна ошибка, один просчет — и судно вместе с командой исчезнет навсегда, разбившись об эти гранитные скалы и предательские рифы на мелкие кусочки.
Древнее предостережение неожиданно вспомнилось Андре: «Кто увидит скалы Кессана, увидит собственную кровь».
Чернота.
Боже, она утопает, задыхается в ней!
Несколько мгновений Тэсс не могла пошевелиться, парализованная страхом и грезами, беззащитная против образов, сконцентрировавшихся в ее сознании. С ее губ сорвалось приглушенное рыдание. Ей надо избежать этого! Лучше все, что угодно, чем быть запертой здесь и умирать в этой удушающей темноте.
Потом она поняла.
Да, так оно и есть! Француз солгал! Он не зажигал никакого фонаря — все это подстроено, чтобы сбить ее с толку!
Там, наверху, будет и свет, и воздух, и смех.
Да, наверху!
Она неловко сползла с кровати, едва не упав, когда на судно налетела волна, бешено переваливая его с левого борта на правый. Тэсс покачнулась, силясь удержать равновесие, когда их нагнала следующая волна, через мгновение ее пальцы нащупали стену. Медленно и осторожно она стала продвигаться вперед в сторону лестницы. К свету.
Ругаясь про себя, Андре силился разглядеть что-нибудь в простиравшемся перед ним хаосе волн и облаков. Он знал только, что шторм закончится еще не скоро. Он чувствовал это по протестующему скрипу дерева, по натяжению повернутых против ветра парусов над головой, по бешеному ходу «Либерте» через кипящие волны.
С палубы перед ним послышался приглушенный крик. Он обернулся и тут же оцепенел, впившись взглядом в тонкую фигурку, рискованно прилепившуюся к бушприту. Ее руки запутались в снастях, пересекающихся с длинным горизонтальным траверзом, тянувшимся от носа корабля.
— Она подошла так тихо, что мы ее не заметили, — закричал первый помощник, увидев капитана, прогрохотавшего по скрипящей палубе.
— Дьявол, — прошептал Андре. Ее выбросит в любую секунду, она ни за что не устоит против такого шторма.
Он уже бросился к носу.
— Дай мне веревку, Падриг! — крикнул он через плечо. — Затем укороти эти паруса и старайся удержать корабль.
— Я иду за ней!
Говоря это, Андре продвигался к омываемому волнами бушприту, где скорчилась англичанка. В лицо ей летели брызги.
— Иди ко мне, малышка, — хрипло произнес он. — Сюда, протяни руку, и я помогу тебе. — Все время, пока говорил, Андре, рискуя жизнью, продвигался ползком, подбираясь поближе к ней.
— Не подходите! — закричала Тэсс, в голосе которой слышались безумные нотки. — Вы лгали! Будет свет, теперь я это знаю. Если бы я только могла…
Именно в этот момент «Либерте» резко качнулась, поднявшись на крутой волне, затем глубоко ушла к подошве волны и погрузилась носом. На несколько ужасных, томительных мгновений женщина пропала из поля зрения. Андре в отчаянии устремился к концу бушприта. Еще несколько футов…
Скоро он был возле нее и, схватив длинными пальцами за запястья, потащил подальше от борта. Времени совсем не оставалось. В любую минуту могла подоспеть очередная волна и смыть их обоих.
— Никакой насмешки тут нет. Посмотрите сюда, на стол.
Тэсс посмотрела — и не увидела ничего, кроме темной стены мрака. Задыхаясь, она закрыла глаза, чувствуя, как в душу к ней закрадывается леденящий, смутный ужас.
— Вы лжете! Нет никакого фонаря — нет даже стола. Здесь ничего нет!
Сильные пальцы отвели с ее лба спутанные завитки. Они осторожно коснулись ее лба, провели по волосам.
— Откройте глаза и посмотрите на меня, — попросил капитан. Моргая глазами, оцепенев от потрясения и страха, Тэсс сделала то, о чем ее просили.
Абсолютно ничего не изменилось.
Стена мрака перед ней не расступилась, напротив — открыто насмехалась над ней. Сердитая и угрожающая, роковая.
— Боже, — прошептала она, чувствуя, как в спину ей вонзаются холодные когти страха.
— Еще раз, — скомандовал резкий голос, — посмотрите сюда.
Она заморгала, ей почудилось слабое мерцание теней.
— Я держу фонарь в нескольких дюймах от вас. Вы ничего не видите?
Ответом было молчание и прерывистое дыхание.
— Дьявол! — хрипло пробормотал француз.
Оцепенев, Тэсс припомнила невероятную мощь взрыва, выбросившего ее из воды. Побледнев как смерть, она вновь переживала те долгие минуты ужаса, когда темнота впервые поглотила ее, распарывая легкие и лишая воздуха, ослепляя ее.
«Нет, — в исступлении думала Тэсс. — Не может этого быть!» Она вздрогнула, почувствовав на глазах слезы, когда до нее дошел весь ужас ее положения. Но, как гордое дикое животное, она не хотела допустить, чтобы кто-нибудь стал свидетелем ее слабости.
— Оставьте меня, — прошептала она, чувствуя, как исчезают последние остатки самообладания.
— Gwellan karet…[10] — Его голос был резким, напряженным от невыразимых чувств.
На этот раз Тэсс не стала спрашивать, что означает незнакомая фраза. Сейчас она была безучастна ко всему, кроме темноты и бешеного стука своего сердца. С ее пересохших губ сорвался стон.
— Уходите, просто — уходите. П-пожалуйста! Несколько томительных мгновений спустя она услышала, как его сапоги проскрипели по деревянному полу. С глухим стуком захлопнулась дверь.
Холодными, угрожающими волнами тени сомкнулись над ней. Она сжалась, пытаясь не подпустить к себе воспоминания, прежние страхи.
Но Тэсс понимала, что на этот раз она проиграет.
Прижимая ко рту ледяные пальцы, она уткнулась лицом в подушку, силясь подавить душащие рыдания.
Это ей не удалось.
Вырисовываясь силуэтом на фоне мерцающего света единственного фонаря, освещавшего каюту, высокий бородатый француз молчаливо и неподвижно наблюдал. Его длинная тень падала на кровать, косо ложась на напряженное тело Тэсс.
Густая борода цвета воронова крыла не скрывала твердых очертаний его обветренного лица. Прищурив проницательные глаза, капитан «Либерте» хранил угрюмое молчание, глядя, как лежащая в его постели красавица с золотисто-каштановыми волосами, прижимая ко рту дрожащую руку, дает наконец волю безудержным рыданиям, исторгаемым, казалось, из глубины души.
«Невозможно», — думал Андре, онемев от потрясения. Он сжимал и разжимал безвольно повисшие руки, болевшие в тех местах, где их обвила проклятая веревка. Но француз позабыл о своей собственной боли, слишком потрясенный откровениями последних минут, чтобы думать о чем-нибудь, кроме находящейся перед ним страдающей женщины.
Пресвятая Дева, она ничего не видит! В это почти невозможно поверить! Тем не менее напряженная линия ее спины и плеч, каждое приглушенное рыдание говорили об этом.
Слепая. Его прекрасная, дикая морская чайка…
Глаза француза сделались черными и бездонными, пока он стоял, прислонясь спиной к двери каюты. Такая гордая! Она слишком гордая — в точности как он. Он вел бы себя так же, если бы судьба нанесла ему подобный удар.
Андре нахмурил густые брови. Ему так хотелось обнять ее и утешить, но он знал, что она никому не откроется в своем страдании. Поэтому вместо того, чтобы сделать то, чего он жаждал, капитан заставил себя отвернуться и бесшумно опустил длинное тело в большое потрепанное кресло около двери. И все время не спускал глаз с ее дрожащего тела.
Постепенно ее боль стала его болью, ее ужас — его. До предела сконцентрировавшись, Андре пытался отвести от нее темные мысли, принять ее несчастье на свои широкие плечи, желая ей найти утешение. С обострившимся от напряжения лицом он боролся с желанием прижать ее к себе, успокоить теплом своего большого тела, уничтожить ее страх в темноте, зажечь в ней стихийный огонь.
Но он не сделал этого, ибо капитан давно наблюдал за этой женщиной и знал, что она горда и упряма. Сейчас — Андре это чувствовал — она ни за что не примет того, что он предлагает.
Вполголоса пробормотав проклятие, он сжал кулаки.
Уже много недель он шел за ней по пятам — за этим безрассудным, призрачным созданием, вышедшим из болота и моря, — этим созданием, так похожим на него самого! И все же каким-то образом она всегда ускользала от него с редкой находчивостью и ловкостью.
Теперь, казалась, судьба расставила ей ловушку, наконец подтолкнув в его сети. Но он не получит удовольствия от обладания ею — Андре это понимал. Ибо англичанка ни за что не доверится ему теперь, ни за что не ослабит бдительности, даже будучи ослепшей и охваченной ужасом.
«Иди к ней, — упрашивал настойчивый голос. — Дай ей свет и тепло. Дай ей силу твоего закаленного морем тела».
Но это последнее, что она согласится принять.
И вот, сжав челюсти, Андре сидел перед ней — молчаливый и решительный. Если он ей понадобится, по крайней мере он будет на месте.
Прошел час, потом другой. Капитан в молчании ждал, почувствовав облегчение, когда дыхание женщины наконец стало спокойным и ровным. Ее рыдания стихли, и она, измученная, заснула.
Подобно темному сияющему пламени, ее волосы рассыпались по его подушке. При виде их его глаза зажглись, он почувствовал непреодолимое желание запустить пальцы в эту роскошную копну.
Но Андре не мог этого сделать, поскольку это означало бы конец всему, что он задумал. Итак, он лишь выжидал, надеясь, что милосердный Бог услышит его молитвы.
Посредине этого печального дежурства Андре услышал в коридоре звук торопливых шагов, а потом стук в дверь. Он быстро привстал и с необычной для столь высокого человека грацией скользнул к двери и распахнул ее.
Его палец немедленно взлетел к губам, прерывая на полуслове белокурого гиганта — первого помощника.
Капитан показал рукой через плечо.
— Тише, она спит, — гортанно прошептал он на бретонском, игнорируя откровенное любопытство пришедшего. — Наконец-то уснула, хвала милосердному Создателю.
Что-то в тоне его голоса заставило Падрига ле Бра внимательно взглянуть капитану в лицо.
— Так это она, — медленно произнес он, — это та самая англичанка, которая не дает тебе покоя ни днем ни ночью. Та самая, из-за которой ты ругаешь команду и которая отвлекает тебя от нас на целые дни. Она околдовала тебя, друг мой. Так же, как волшебница Вивиан околдовала Мерлина в лесу Броселианд. Прошу тебя, не забывай о том, что с ним произошло, — мрачно добавил ле Бра.
— Она и вправду очаровала меня, — прошептал капитан, прислоняясь к стенке узкого коридора и закрывая глаза. — Я наконец нашел ее, только чтобы узнать… — Он распахнул темные от боли и гнева глаза. — Она не видит ни меня, ни что-либо еще. Она слепа! — Его голос прервался. — Слепа, моя крошка, — прошептал он.
Двое мужчин в темноте напряженно молчали.
— Ты… ты уверен в этом, друг мой?
— Это так же точно, как и то, что я дышу, что бьется мое сердце, — подавленно ответил капитан. — Зачем ей придумывать такое?
Светловолосый гигант пожал плечами:
— Женщины! Что вообще мужчина знает о них?
— Эту я знаю, Падриг. Я знаю ее очень хорошо. И эта женщина не станет ничего выдумывать, поверь мне. — Андре поднял руку, чтобы размять затекшие мышцы сзади на шее. Он помрачнел, вспомнив, что ему надо переменить промокшую одежду, пока не заработал воспаление легких.
Первый помощник «Либерте» нахмурился — ему не понравилось отчаяние, отразившееся на усталом бородатом лице капитана.
— Матерь Божья, — вдруг пробормотал он, опустив взгляд на руки Андре, — ты знаешь, что поранился?
При этом вопросе Падрига Андре посмотрел на свои сжатые в кулаки руки. Он впервые заметил, что рукава его свитера запятнаны кровью. Это, должно быть, от той веревки с грузом. Странно, до сих пор он даже не замечал этого.
— Похоже, что обе руки, — грубовато произнес первый помощник. — Пойдем, я промою тебе раны, пока они не начали гноиться.
Андре медленно распрямился; на лице его появилось выражение безмерной усталости. «Да, это мои раны, — подавленно думал он. — Сейчас они болят, но со временем излечатся».
Он опасался, что ее раны останутся на всю жизнь.
Тэсс чувствовала, как «Либерте» под ней неустанно раскачивается под ударами ветра и волн. Где-то позади глазных яблок она ощущала резкую, пульсирующую боль, быстро захватившую всю голову.
Теперь ее спутником стала усталость, опускающая завесу на ее сознание. Прижимая к глазам холодные пальцы, она позволила изнеможению овладеть собой, и в какое-то мгновение угрюмые тени уступили дорогу мраку снов. Хотя Тэсс и впала в беспокойное забытье, ее продолжали мучить мрачные, безликие образы.
Бледные, мерцающие тени людей и мест, которых она никогда больше не увидит, — Тэсс это знала.
С трудом сдерживая нетерпение, Андре ле Бри вышагивал взад-вперед по омываемой волной палубе, пытаясь сконцентрироваться на очень важной задаче, заключавшейся в том, как провести «Либерте» по вспененному морю.
— Освободи главные брам-стеньги, ле Бра! — гремел он. — И не забудь установить тот кливер. Нам придется пересечь бурное море прежде, чем войдем в Морбиан.
Первый помощник немедленно передал распоряжения команде. Двухмачтовый бриг устремился вперед, вспарывая грациозным носом толщу серой воды.
Это зрелище должно было бы улучшить настроение капитана, заставить его гордиться нарядным послушным судном. Но сейчас он мог думать только о женщине внизу, в его каюте. И Андре был достаточно опытен, чтобы понять, что его рассеянность могла стоить им всем жизни еще до окончания шторма.
Ибо где-то неподалеку лежал остров Кессан, скалистое побережье которого вдавалось в море безжизненными заостренными утесами. Недаром моряки прозвали его островом Ужаса.
Одна ошибка, один просчет — и судно вместе с командой исчезнет навсегда, разбившись об эти гранитные скалы и предательские рифы на мелкие кусочки.
Древнее предостережение неожиданно вспомнилось Андре: «Кто увидит скалы Кессана, увидит собственную кровь».
Чернота.
Боже, она утопает, задыхается в ней!
Несколько мгновений Тэсс не могла пошевелиться, парализованная страхом и грезами, беззащитная против образов, сконцентрировавшихся в ее сознании. С ее губ сорвалось приглушенное рыдание. Ей надо избежать этого! Лучше все, что угодно, чем быть запертой здесь и умирать в этой удушающей темноте.
Потом она поняла.
Да, так оно и есть! Француз солгал! Он не зажигал никакого фонаря — все это подстроено, чтобы сбить ее с толку!
Там, наверху, будет и свет, и воздух, и смех.
Да, наверху!
Она неловко сползла с кровати, едва не упав, когда на судно налетела волна, бешено переваливая его с левого борта на правый. Тэсс покачнулась, силясь удержать равновесие, когда их нагнала следующая волна, через мгновение ее пальцы нащупали стену. Медленно и осторожно она стала продвигаться вперед в сторону лестницы. К свету.
Ругаясь про себя, Андре силился разглядеть что-нибудь в простиравшемся перед ним хаосе волн и облаков. Он знал только, что шторм закончится еще не скоро. Он чувствовал это по протестующему скрипу дерева, по натяжению повернутых против ветра парусов над головой, по бешеному ходу «Либерте» через кипящие волны.
С палубы перед ним послышался приглушенный крик. Он обернулся и тут же оцепенел, впившись взглядом в тонкую фигурку, рискованно прилепившуюся к бушприту. Ее руки запутались в снастях, пересекающихся с длинным горизонтальным траверзом, тянувшимся от носа корабля.
— Она подошла так тихо, что мы ее не заметили, — закричал первый помощник, увидев капитана, прогрохотавшего по скрипящей палубе.
— Дьявол, — прошептал Андре. Ее выбросит в любую секунду, она ни за что не устоит против такого шторма.
Он уже бросился к носу.
— Дай мне веревку, Падриг! — крикнул он через плечо. — Затем укороти эти паруса и старайся удержать корабль.
— Я иду за ней!
Говоря это, Андре продвигался к омываемому волнами бушприту, где скорчилась англичанка. В лицо ей летели брызги.
— Иди ко мне, малышка, — хрипло произнес он. — Сюда, протяни руку, и я помогу тебе. — Все время, пока говорил, Андре, рискуя жизнью, продвигался ползком, подбираясь поближе к ней.
— Не подходите! — закричала Тэсс, в голосе которой слышались безумные нотки. — Вы лгали! Будет свет, теперь я это знаю. Если бы я только могла…
Именно в этот момент «Либерте» резко качнулась, поднявшись на крутой волне, затем глубоко ушла к подошве волны и погрузилась носом. На несколько ужасных, томительных мгновений женщина пропала из поля зрения. Андре в отчаянии устремился к концу бушприта. Еще несколько футов…
Скоро он был возле нее и, схватив длинными пальцами за запястья, потащил подальше от борта. Времени совсем не оставалось. В любую минуту могла подоспеть очередная волна и смыть их обоих.