Скоморохов Николай. Резерв высоты

   Самолет ЛаГГ-3 - не И-16. Он имел большую скорость, лучшее вооружение, радио, позволявшее поддерживать связь с землей и товарищами, и на нем летчики смелее вступали в бой с "мессерами". Однако, истины ради, надо отметить, что ЛаГГ, особенно его первый вариант, был достаточно тяжелой машиной и уступал немецким истребителям по ряду показателей.
   Над этим Фадеев часто задумывался, искал возможности, которые помогли бы компенсировать недостатки самолета, и приходил к выводу, что все упирается в умение владеть самолетом, видеть врага в небе и вести с ним бой. Этим умением, считал Анатолий, он пока еще не полностью овладел и сам, а ему предстояло учить подчиненных. Звено - это тактическая единица, маленькая боевая семья. Его же семья пока была слабо подготовлена к боям.
   Анатолий хорошо помнил, что даже при его умении пилотировать сколько страху натерпелся он в первых воздушных боях. Признаться, и сейчас еще у него не было полной уверенности во время боя. Подготовка ведомых была значительно слабее, чем его собственная, когда он прилетел на фронт. Между тем командиру звена, помимо летных, необходимо было учитывать и чисто человеческие качества подчиненных, готовить их к боям так, как учил самого Фадеева комэск Богданов в первые дни фронтовой жизни.
   ..."Мессершмитты" появились над аэродромом внезапно. Послышалась команда: "Воздух! Ложись!" Застрекотали пулеметы. Анатолий подбежал к Богданову.
   - Товарищ капитан, разрешите взлететь!
   - Взлетай. Я тоже, - ответил комэск и побежал к своему самолету.
   Легко сказать - "взлетай"...
   "Мессеры" кружили над аэродромом, поджидая жертву. Когда они выпускали огненные трассы, штурмуя стоянки самолетов, Фадеев сжимался в комок, холодок пробегал по спине, временами возникало желание выскочить из кабины и укрыться в щели, но нужно было лететь.
   Первым в воздух поднялся Як из соседнего полка, за ним Фадеев, Богданов, еще один Як. И начался бой. Четверо против шести. Тяжело, но все-таки ЛаГГ-3 - это уже не И-16.
   Бой длился около десяти минут. Четверка советских истребителей, умело маневрируя, меняясь местами, дралась смело и напористо. "Мессерам", очевидно, трудно было определить, кто ведущий, кто ведомый, чтобы внезапно сразить зазевавшегося слабака. Анатолий крутился как черт, но и фашисты все чаще угрожали то одному, то другому из наших летчиков. Того страха, что прежде, Фадеев уже не испытывал. Иной раз, когда совсем близко разрывались снаряды, он инстинктивно жмурил глаза, но тут же выкручивался и атаковал сам. В один из тяжелых моментов, когда две пары "мессеров" один за другим атаковали Анатолия, ведущий пары Яков меткой очередью сбил одного фашиста и взвился вверх. Но откуда-то сверху ему навстречу шла еще одна пара "мессеров". Фадеев кинулся наперерез, дал заградительную очередь, ведущий метнулся в сторону, но ведомый фашист в упор расстрелял Яка, и тот, теряя скорость, завис, потом пошел на хвост, перевалился на нос, и черный шлейф дыма скрыл горящий самолет...
   На мгновение Анатолии оцепенел, но желание отомстить за товарища быстро вывело его из этого состояния. Он устремился за "мессерами". Самолеты были метрах в пятистах, и дистанция все увеличивалась. Огонь с такого расстояния малоэффективен, но ненависть требовала действия. Анатолий, немножко задрав нос самолета, дал длинную очередь. Попав в навесную трассу, "мессер" загорелся. Летчик тут же выбросился с парашютом. Самолет, вращаясь, летел вниз и, не долетев до земли, взорвался. От радости Анатолий на какую-то секунду забыл о бдительности, но этого было достаточно, чтобы пришло возмездие. "Опять прозевал", - подумал он, сделав резкий маневр влево, и увидел, что Богданов гонится за парой, которая перед тем атаковала его, Фадеева. Но за Богдановым неслись два фашистских самолета.
   - Командир, сзади немцы! - крикнул Фадеев.
   Надо было спешить. Анатолий так энергично развернулся, что в глазах его потемнело, дал очередь из всего бортового оружия, и сноп огня обрушился на ведущий самолет противника. Он резко клюнул носом и пошел к земле. "Ага, фашист, и тебе досталось!" - прокричал Анатолии.
   Сделав боевой разворот, Фадеев увидел, что Богданову опасность больше не грозит. Однако теперь сверху на огромной скорости на него самого неслась пара "месершмиттов". Фадеев мгновенно оценил обстановку и резко выскочил из-под атаки, "Мессеры", не ожидая такой прыти от ЛаГГ-3, проскочили. Анатолий быстро зашел им в хвост и навскидку дал длинную очередь. Фашисты шарахнулись в стороны.
   - Пошли на посадку, - сказал комэск.
   На аэродроме их едва ли не на руках вынесли из самолетов. Такого полк еще не видел, чтобы четверка наших в бою с шестью "мессершмиттами" сбила три самолета.
   Когда улеглись страсти, Анатолий, понурив голову, подошел к Богданову. Командир эскадрильи похлопал его по плечу:
   - Ты чего, Фадеев?
   - Летчика того жаль, на Яке...
   - Мне тоже, но не казни себя, война. Что ты сделал не так?
   - Как будто все, что мог.
   - Ты отразил атаку ведущего, а ведомый ударил. Анализ - хорошая штука, но нервы нужно держать в узде.
   Анатолий подошел к своим подчиненным. Те улыбались, еле сдерживая радость.
   - Поздравляем, товарищ командир!
   - Спасибо, ребята.
   - Здорово вы его! Это же надо - с одной очереди!
   - Ладно, потом будем радоваться. Самолеты заправили?
   - Нет, - смущенно ответил Гончаров.
   - Сначала машину готовить надо. Разговорчики - потом, - сурово сказал Фадеев.
   Он тут же упрекнул себя: зачем так разговаривать с ребятами? Они с открытой душой, а ты?
   Подскочил посыльный из штаба полка с распоряжением начальства идти на разбор боевого вылета.
   Командир полка похвалил Анатолия.
   - Видели, какой неожиданностью было для фашистов мастерство наших летчиков? Так должно быть и впредь. Фронтовикам приказываю: делитесь опытом, помогайте необстрелянным...
   2
   Возвращаясь в эскадрилью, Фадеев продолжал размышлять о воздушном бое. Вроде бы все в порядке, бой хорошо провел, два самолета сбил, похвалили. Но гибель товарища не давала ему покоя. Никто его не винит, никто не упрекает, но летчик погиб. Почему? И произошло это после того, как летчик Яка выручил Фадеева, отогнал от его хвоста "мессеров". Значит, сам он где-то неумело вел этот бой. Не поставь Фадеев себя в тяжелое положение, летчик был бы жив, с болью вынужден был признаться себе Фадеев. И почему Богданов не предупредил по радио, что "мессеры" висят у него на хвосте? Может, не заметил? Но командиру замечания не сделаешь, а самому подумать есть над чем.
   В этот момент раздался сигнал на общий взлет. Анатолий крикнул ведомым: "За мной!", быстро забрался в кабину, запустил мотор и стал выруливать. За ним последовал Овечкин. Самолеты взлетели один за другим, но Гончарова среди них не было. Анатолий, набирая высоту, подходил то к одному, то к другому самолету. Не было и Богданова.
   Зная коварную тактику немцев появляться внезапно, Фадеев решил обезопасить себя резким набором высоты. Дал полностью газ и, увеличивая обороты, пошел со своим ведомым на максимальном режиме, обгоняя другие группы самолетов полка. Он продолжал набирать высоту до тех пор, пока не оказался выше всех. Осмотревшись кругом, противника не обнаружил.
   Внизу под ними шел полк - двумя группами, в плотных боевых порядках. "Зачем так близко прижались друг к другу?" - подумал Анатолий. И сам ответил, хорошо понимая обстановку. Ведь большинство - молодые летчики, жмутся к ведущему, как цыплята к наседке, боятся не только врага, но и своего командира.
   Анатолий вспомнил, каким был он сам несколько месяцев назад. Таким же птенцом. Сейчас другое дело, кое-что начинает соображать.
   Находясь выше всех, Фадеев внимательно осматривался, ожидая возможного появления немецких самолетов. Главное - увидеть врага первым и дать возможность командирам групп занять выгодное для боя положение. Если же врагу удастся атаковать полк внезапно, большие потери неизбежны, не говоря уже об упадке морального состояния оставшихся в живых. Это Анатолий хорошо знал по себе и по своим товарищам.
   Почему же Давыдов так спокоен? Почему не рассредоточивает полк по группам? Может быть, боится, что летчики, не зная района, заблудятся в воздухе?
   Внимательно всматриваясь в западный сектор, Анатолий далеко на подходе заметил сначала одну группу немецких бомбардировщиков, затем вторую. Где же "мессеры"? Неужели бомбардировщики идут без прикрытия? На мгновение Фадеев закрыл глаза, дав им отдохнуть, затем снова напряг зрение и увидел мелкие точечки, разбросанные чуть выше горизонта. Так вот где они!
   Дав полный газ, вместе с ведомым он пошел еще выше.
   Внизу от основной группы отделилась тройка ЛаГГ-3 и пошла тоже в набор высоты.
   Фашисты приближались. Уже отчетливо был виден боевой порядок двух девяток Ю-88 и до десятка истребителей. Двадцать восемь против... Фадеев взглянул вниз - против восемнадцати. Кто-то еще не взлетел, кроме Гончарова. Где же Богданов? "Ищешь наседку, цыпленок?" - улыбнулся себе Анатолий.
   Самолеты быстро приближались, напряжение нарастало. Вдруг Фадеев увидел, как основная группа полка стала медленно разворачиваться влево. Что они делают, неужели не видят?! И тогда он закричал во все горло:
   - Командир! Давыдов! Куда отворачиваете? "Бомберы" идут с запада!
   - Где, где? - услышал Анатолий взволнованные голоса Давыдова и Кутейникова.
   - На западе, километрах в десяти, почти на одной высоте с вами!
   Мгновение в эфире было тихо.
   - Вижу! - резко произнес Давыдов и тут же скомандовал: - За мной, в атаку на "бомберов"! Звену прикрытия связать боем истребителей! Где ты, Фадеев?
   - Выше звена прикрытия.
   - Оставайся там, - приказал Давыдов. Анатолий спросил ведомого:
   - Слышишь? - Тот утвердительно кивнул. - Отойди подальше, проверь оружие, сейчас пойдем в атаку.
   Заняв исходное положение, Фадеев резким разворотом сверху обрушился на зазевавшуюся пару "мессеров". Дистанция между ним и "мессерами" сокращалась.
   - Не спеши открывать огонь, - предупредил ведомого Фадеев и подумал, что Овечкин совершает первый боевой вылет. Конечно, многого еще не видит и еще большего не понимает, в подсказке очень нуждается, иначе в азарте боя такой ведомый может испортить атаку. А первая атака - половина успеха. Будет результат - враг дрогнет, промажешь - свои утратят уверенность.
   Фадеев подошел к "мессеру" вплотную, дал длинную очередь, и первый факел загорелся в небе! Немцы не ожидали атаки сверху, да еще с запада. Не разобравшись, сколько советских истребителей их атакует, "мессеры" переворотами спешно бросились вниз. Атака Фадеева была настолько ошеломляющей, что командир звена прикрытия закричал: "Ура!" По голосу Анатолий узнал командира первой эскадрильи Кутейникова.
   Сбив фашистский самолет, Фадеев снова взмыл вверх, стремясь рассмотреть оттуда, где же основная группа полка. ЛаГГи беспорядочно носились вокруг "юнкерсов", мешая друг другу, и только одиночные самолеты вели огонь по немецким бомбардировщикам. Наконец-то задымил один из них. Фадеев слышал в наушниках охрипший голос Давыдова, пытавшегося навести порядок, но "войско" не повиновалось ему. Где же истребители противника? Так хотелось ввязаться в драку! Но здравый смысл и приказ командира требовали быть на своем месте. И тут Анатолий увидел четверку "мессеров", которая занимала исходное положение для атаки группы командира полка.
   "Шалите, сволочи, вам это не удастся!" - усмехнулся про себя Фадеев. Немцы были уверены, что сверху их никто не тронет, но поплатились за эту ошибку. Анатолий - врезался в их строй, поливая свинцом то одного, то другого, немцы отскакивали в стороны, как испуганные воробьи от коршуна.
   Осмотревшись, фашисты, очевидно, определили, что это всего лишь пара ЛаГГ-3 наделала паники. Четверка "мессеров" стала собираться для атаки, но Фадеев, находившийся значительно выше их, по очереди со звеном прикрытия атаковал "мессеров", не давая им возможности помешать группе Давыдова. Анатолий видел, как было сбито два бомбардировщика, клюнул носом и один наш ЛаГГ-3, сбитый стрелками "юнкерсов".
   Бой длился уже более пятнадцати минут. "Юнкерсы", не дойдя до цели, сбросили бомбы куда попало и повернули на запад. "Мессершмитты" последовали за ними.
   Бой окончился. Анатолий сел на аэродром в числе первых. Вылез из кабины и встретился взглядом с Ваней Гончаровым, вторым своим ведомым.
   - Товарищ командир, я поспешил, - оправдывался Гончаров, - техник соседнего полка не успел отсоединить штуцер шланга, а я уже дал газ, вырвал штуцер и воздух стравил. Я не хотел этого, я не умышленно...
   - Верю, что не умышленно, - ответил Фадеев, - но от этого не легче полку, если два летчика остались на земле. Ладно, кончай лить слезы, займись вводом самолета в строй.
   - Есть, понял! - обрадованно ответил Гончаров.
   Анатолий едва закончил отчитывать одного подчиненного, как второй выскочил из самолета и бросился к нему с поздравлениями.
   - Спасибо, но почему ты не стрелял? - строго спросил Фадеев.
   - Стрелял! Я все боеприпасы израсходовал! Можете проверить.
   - Да? А результат где? Боеприпасы тоже с умом надо расходовать, упрекнул Фадеев. Овечкин потупился.
   Подскочили с поздравлениями и летчики первой эскадрильи. Конечный так тискал Анатолия, что тот едва не взвыл от боли: - Тише, Глеб! Я еще жить хочу!
   На разборе командир полка строго и размеренно говорил им:
   - Товарищи, сегодняшние бои - продолжение большого пути нашего полка. Чтобы обрести уверенность и научиться наносить немцам ощутимый урон, мы прошли через неудачи, поражения и огромные потери. Мы обрели опыт, и сейчас лучшие летчики нашего полка показывают пример, как надо бить немцев. Сегодня у всех на виду сержант Фадеев в двух боях сбил три самолета, в трудную минуту помог звену прикрытия и обеспечил свободу маневра ударной группе. За успешные действия и разумную инициативу объявляю благодарность.
   У Анатолия перехватило дыхание.
   - Но у нас есть и минусы, - продолжал командир полка. - Нет должного порядка на земле и в воздухе. Молодые летчики в воздухе никого не видят, кроме своего ведущего. Потеряв его, суются к любому самолету, словно телята к матке в поисках соска. Нарвавшись на рога чужой коровы, такой теленок бросается к другой. Так случилось и со сбитым нашим летчиком. Пока он пристраивался, принюхивался к фашистскому бомбардировщику, стрелок "бомбера" прошил его очередью. Через несколько дней его родные получат горькое известие. Больно и обидно. Я говорю об этом для того, чтобы все помнили о необходимости быть постоянно бдительными и активными в бою, а молодые набирались опыта побыстрей. А теперь командирам эскадрилий и звеньев вместе со всеми летчиками тщательно разобрать ошибки, выявить причины и найти пути их устранения. Пока нет техников, внимательнее готовьте самолеты сами и не надейтесь на соседей...
   3
   Богданов подошел к Фадееву и, пожимая руку, сказал:
   - Молодец! Очень хорошо, блестяще провел бой, эскадрилья тобой гордится!
   Товарищ капитан, а вы не ругаете меня, что не нашел вас в воздухе? спросил Фадеев.
   - Не ругаю, но, честно говоря, я бы хотел в бою иметь тебя рядом, ответил Богданов.
   - Я искал вас в воздухе, но не нашел и решил набирать высоту, оправдывался Фадеев.
   - Тактически ты действовал грамотно, чего многим пока еще не хватает.
   Богданов отвел свою эскадрилью в сторону, к стоянке самолетов, и продолжал разбор.
   - Я буду краток. Остановлюсь на недостатках. Молодые летчики слабо маневрируют, стрелять совершенно не умеют. Атаковали многие, а результата нет.
   Фадеев вспомнил Овечкина - весь боекомплект израсходовал без толку. А Богданов продолжал:
   - Есть и другие недостатки, о которых есть смысл поговорить подробнее, по душам. Поэтому пусть каждый из вас выскажет свои впечатления о прошедшем бое и скажет, как, по его мнению, лучше было бы вести бой.
   Летчики нерешительно повели разговор о тактических приемах в воздушном бою. Анатолий не спешил высказываться, боясь, чтобы его не осудили за самоуверенность более опытные летчики. Но когда командир эскадрильи сам обратился к нему, Фадеев осмелел:
   - Во-первых, товарищ капитан, звено в таком составе, как есть сейчас три самолета, - не годится! Помните последний бой в октябре, когда нас оставалось трое? Я был третьим и здорово мешал вам маневрировать. Но когда полетели четверкой, то есть двумя парами, был совершенно иной результат. Сегодня командир средней эскадрильи дрался тройкой. Я видел сверху, он также был стеснен в маневрах. Мы с Овечкиным парой работали свободно. Я круче маневрировал в горизонтальной и вертикальной плоскостях, и ведомый держался на месте. Теперь во-вторых. Близко жмемся друг к другу, очень плотные у нас боевые порядки. Надо рассредоточенно летать...
   - О, загнул! Как отвернешься в сторону - отстанешь, потом и не догонишь, - услышал Анатолий возражение летчиков.
   Мысль о рассредоточении боевых порядков не была поддержана. Фадеев настаивал на своем, доказывал, но видел, что люди еще не готовы принять его предложение, и стал говорить дальше:
   - В-третьих, у нас принято иметь две группы, ударную и прикрывающую. Мне кажется, нужна и третья, которая на высоте должна ходить.
   - Милый Фадеев, было бы кого посылать! - вздохнул Богданов.
   - Товарищ капитан, - горячо стал доказывать Фадеев, - нас было восемнадцать экипажей - сил вполне достаточно! Почти полтора десятка кружились на одной высоте, и только тройка - выше. Не окажись мы случайно на высоте, бой мог сложиться совсем иначе! По-моему, если есть хоть шестерка самолетов, то обязательно пару нужно иметь далеко на высоте.
   - Не будем отвергать это предложение Фадеева, надо подумать, - кивнул Богданов.
   - Как найдешь потом эту пару? - спросил один из лейтенантов.
   Анатолий, как в бою, быстро отреагировал на реплику: - Найдешь, если захочешь! Радио зачем? Песни петь?
   Лейтенант покраснел, Фадеев знал, что у того была привычка петь в самолете, нажмет кнопку радиопередатчика и поет...
   Обсудили еще несколько предложений летчиков, и Богданов подвел итоги:
   - Как много мы успели сегодня! Перелет на фронт, два воздушных боя, где проявились наше умение, воля к победе и наши недостатки. И деловой разговор, я уверен, принесет нам всем большую пользу. Готовьтесь к новым боям, прет фашистская сволочь по нашей земле, много нам потребуется сил и сноровки, чтобы разгромить ее!
   Фадеев обнял ведомых, и они втроем направились к самолетам. Справа от него, как и по боевому расчету, шел Вася Овечкин - ростом чуть выше Фадеева, исполнительный, старательный и серьезный парень. Его летные навыки пока скромны, но задатки есть. Слева - Ваня Гончаров, невысокий, веселый говорун. Он о многом готов судить, порою, как кажется Анатолию, и при отсутствии должных знаний. Добродушный, необидчивый, к делу относится добросовестно. Навыки еще слабые, например, сегодня - ошибка при выруливании, но главное, что подкупает в обоих, - искренность, отсутствие стремления выкрутиться любой ценой в случае промашки. А если человек честен, из него будет толк.
   Анатолий подумал, ведь, как командир, сегодня он тоже должен что-то сказать своим ведомым! Но что? Наконец, вспомнив, он спросил:
   - Овечкин, ты всех в воздухе видел?
   - Нет, - ответил тот. - Мне главное - ведущего не потерять. Я лишь раз взглянул на "мессершмиттов", когда они пытались атаковать слева, так у меня даже управление заклинило со страху, - признался Овечкин. - Потом, как вы крутанули, - продолжил он, - я и отстал на целый километр.
   "Да плюс к тому, Овечкин, ты и стрелять-то не умеешь. Чего же ждать от тебя? - подумал Анатолий и тут же укорил себя: - А чего ты хочешь, Фадеев? Сам-то из инструкторов и то птенцом прибыл на фронт, а от них хочешь, чтобы они сразу орлами стали!"
   Анатолия одолевали горькие думы, а "орлы" во все глаза смотрели на него и ждали, что скажет им герой-командир, сбивший в первый же день три фашистских самолета.
   - Значит, так. Запомните, главное для вас - чтобы самолеты были всегда готовы к вылету, щели вырыты! - начал Фадеев свое первое занятие с ведомыми. - В воздухе друг к другу близко не прижиматься, но и не отставать.
   Он взял валявшийся на земле прутик и начал чертить на земле разные фигуры, объясняя ведомым:
   - Смотрите: вот здесь мы, а тут - немцы, "бомберы", например... Овечкин и Гончаров внимательно рассматривали рисунки, робко задавали вопросы, боясь показать себя несмышленышами перед своим бывалым командиром.
   Наступила темнота. На земле уже ничего нельзя было разобрать, но занятия продолжались, теперь уже устные, касаясь то одного, то другого элемента воздушного боя. Трудно сказать, когда бы закончился этот урок, если бы не подошел Богданов.
   - Опытом делишься? - спросил он.
   - Так, разбираем разные случаи, - уклончиво ответил Анатолий.
   - Не скромничай, Фадеев, правильно делаешь. Вы, ребята, радуйтесь, что попали в надежные руки. Берите пример со своего командира, и из вас будет толк. А сейчас марш в столовую на ужин, - скомандовал Богданов.
   На следующий день Конечный, разыскав Фадеева, еле выговорил, скрипя зубами:
   - Толька, Ростов сдали. Что теперь там творят эти изверги рода человеческого?
   Фадеев молчал, потрясенный. Ведь в Ростове, а теперь в оккупации, Нина, Надежда Петровна! Что с ними?
   - Как же это могло случиться?! - продолжал горевать Глеб.
   - Наверное, потому, Глеб, что плохо воюем, - сказал Фадеев сдержанно и горько. Он подошел к Глебу ближе. Конечный тут же положил свои оглобли на плечи Фадеева и глухо сказал:
   - Научимся, Толя. Научимся. И заберем свой Ростов у немцев обратно. Заберем, Толька!
   - Обязательно заберем! - в тон ему ответил Фадеев. Помолчав немного, добавил, с грустью взглянув в небо: - Хоть бы на минутку сейчас туда, узнать, живы ли?
   В этот момент он увидел серию зеленых ракет: "Всем - в воздух".
   Несколько дней спустя, возвратившись с боевого задания, Анатолий получил письмо от родителей. Отец после долгих ходатайств добился призыва в армию. Об этом он с гордостью писал сыну. Но уже в следующем письме, горюя, сообщил: "Обучаю молодежь в запасном полку".
   Фадеев думал об отце с гордостью и очень тревожился за мать.
   Глава VII
   1
   Воздушные бои в районе Ростова-на-Дону были тяжелыми. Сил в распоряжении советского командования в излучине Дона было мало, самолетов и того меньше, поэтому полк Давыдова бросали с одного направления на другое, на выполнение то одних, то других задач, в ходе которых летчики наносили удары по фашистам на земле и в воздухе. После первого счастливого дня, когда было сбито около десяти самолетов противника, пошли неудачи. От немцев доставалось изрядно, каждый следующий бой не приносил особых успехов. Причины неудач были разные: недостаточный опыт большинства летчиков, количественное и качественное преимущество вражеской авиации, неопределенность в боевых порядках и тактических приемах, порой неумелое использование авиации командованием ВВС фронта и пехотными начальниками. Это приводило к тому, что советские летчики часто оказывались в невыгодных по сравнению с гитлеровцами условиях, вели бои не всегда умело и нередко, становились легкой добычей противника.
   Однако, несмотря на неудачи, летчики не падали духом, рвались в бой, дрались самоотверженно и геройски. Но за каждый сбитый немецкий самолет давыдовцы платили дорогой ценой.
   Звено Фадеева, единственное в полку состоящее из сержантов, прозванное острословами "три С", пока держалось. На его счету было больше всех сбитых фашистских самолетов. Ведомые Анатолия старались познать науку воздушного боя, овладеть тактическими приемами и быстрее стать в строй настоящих боевых летчиков, хотя, правда, и у них пока еще многое не получалось.
   Анатолий берег своих. Вылетая с ними на задание, превращался в клушу, нередко прикрывая их собой. О том, чтобы сбивать самолеты, не помышлял. Его заботило одно: как можно лучше выполнить боевое задание и не потерять ведомых. Когда приходилось отражать налеты бомбардировщиков, сам врезался в строй фашистских самолетов. Поливая их свинцом, едва ли непостоянно держал в поле зрения ведомых, следил, не грозит ли им опасность. При таких действиях результаты, естественно, были скромными.
   Постепенно Анатолий привык к своим подчиненным, и чувство неудовлетворенности, которое он испытывал начале из-за, их опрометчивых поступков, проходило. Иногда ловил себя на мысли: всего три месяца назад он был таким же, о нем тоже пеклись другие. Как было бы хорошо, если бы его подопечные скорее достигли хотя бы такого же уровня мастерства, как он! Фадеев вспомнил бой четверки против шестерки "мессеров" в первый день прилета под Ростов. Такой бой - хорошая школа! Правда, и там был у него изъян. Какая это тонкая штука - воздушный бой! Сколько всего надо знать, уметь, предвидеть...
   В один из дней техник самолета сообщил ему, что наши войска освободили Ростов-на-Дону. Новость быстро облетела весь полк. Батайчане поздравляли друг друга и строили разные предположения о том, когда можно будет побывать в родной школе. Им повезло. События потребовали прикрытия важных объектов от ударов с воздуха, и несколько истребительных авиационных полков было направлено на аэродромы, расположенные вблизи Ростова.
   Ранним утром первого декабря полк Давыдова стартовал и через час произвел посадку в Батайске. Выскочив из самолета, Анатолий с удивлением всматривался в знакомые места.